О чем пишет чак паланик
Чак Паланик (Chuck Palahniuk)
Чак Паланик (Charles Michael «Chuck» Palahniuk). Современный американский писатель, журналист. Наиболее известен, как автор книги «Бойцовский клуб», по которой в 1999 был снят одноимённый фильм. Его называют «королем контркультуры».
По поводу произношения фамилии: однажды, когда будущий литератор был еще ребенком, родители взяли Чака и его младшую сестру на кладбище, чтобы показать могилу деда и бабушки. Дети, увидев на могильных плитах имена своих предков — Paula и Nick — очень развеселились, и с тех пор стали произносить свою фамилию — Palahniuk — именно таким образом: «Пола-Ник». (Это также отразилось и в установившемся написании фамилии по-русски: по прихоти первых его издателей мы теперь читаем книги автора по имени Паланик…)
Родился в Паско, штат Вашингтон, США. В 1986 окончил факультет журналистики Орегонского университета в США. Во время учебы в колледже работал стажером на National Public Radio’s KLCC в Юджин, штат Орегон. Вскоре он переехал в Портленд, где некоторое время писал для местной газеты. Начал работать на компанию «Фрэйджлиннер» механиком по дизелям, он также писал учебные руководства по починке грузовиков. Желая делать в своей жизни больше, чем просто работу, Паланик работал волонтером в приюте для бездомных. После этого некоторое время работал волонтером в хосписе. Он занимался перевозкой неизлечимо больных людей на встречи т.н. «групп поддержки». Паланик бросил работу волонтером, после того, как умер один из людей, ставших ему особенно близким.
Уже взрослым, Паланик стал членом группировки «Общества Какофонии», принимал регулярное участие в их мероприятиях, включая «Санта-Рампейдж» (публичная Рождественская вечеринка, неотъемлемым атрибутом которой является массовое буйство и алкогольное опьянение). Многие сюжеты описанные в его книгах, как художественных так и документальных, инспирированы его участием в сообществе.
Паланик начал свою писательскую карьеру в тридцатилетнем возрасте. По его рассказам, он начал писать после посещения курсов писательского мастерства, которые вёл Том Спаунбауер, куда он ходил чтобы завести новых друзей. Спаунбаэр сильно повлиял на минималистический писательский стиль Паланика. Его первая книга «Insomnia: If You Lived Here, You’d Be Home Already» так и не была опубликована, в связи с тем, что Поланик разочаровался в сюжете (небольшая часть этой книги была использована позже в «Бойцовском клубе»).
Когда он попытался опубликовать следующую новеллу «Невидимки», издатель отверг её как слишком возмутительную. Это заставило его сделать свою следующую новеллу «Бойцовский клуб» еще более возмутительной назло издателю.
«Бойцовский клуб» писался в свободное от работы в «Фрэйджлиннер» время. Сначала он был опубликован в виде короткого рассказа в сборнике «Pursuit of Hapiness» (этот рассказ впоследствии стал главой 6). Затем Паланик развернул его в полноценную новеллу. Вопреки ожиданиям, издатель захотел его опубликовать. Первое издание книги было довольно успешным, она получила положительные отзывы и несколько наград. Голливуд проявил интерес к ней. В 1999 году Дэвид Финчер снял фильм. С точки зрения кассовых сборов фильм был провален, несмотря на то, что он был № 1 в США первую неделю проката. Однако культовый статус пришел к нему после выхода на DVD. После выхода фильма книга трижды переиздавалась в 1999, 2004 (с новым предисловием автора) и в 2005(с новым послесловием).
В России Паланик получил известность после российской премьеры «Бойцовского клуба».
В 2001 Паланик написал «Удушье», ставшую бестселлером № 1 согласно рейтингу New York Times. В 2005 году у Паланика выходят две новые книги — «Дневник» (сюрреалистичный роман, поднимающий тему «безумного художника» на принципиально новый уровень) и «Призраки».
Сейчас Паланик живёт и работает в городе Портлэнд, штат Орегон.
Краткая информация
Ранние годы
Чак родился в 1962 году в Песко, Вашингтон, здесь он провел большую часть своего детства. Родители мальчика часто ссорились и не много времени могли уделять своим детям поэтому, когда в 14 летнем возрасте они развелись, он обрадовался, что сможет пожить у бабушки. Он и его братья часто оставались у бабушки и дедушки на ранчо, где они проводили время как хотели. Его дедушка был выходцем из Украины и часто рассказывал внукам о родине.
В 1986 году Чак поступил на факультет журналистики при университете Орегон. Пока он учился, ему удалось заполучить должность помощника на местном радио. После переезда в Портленд он устроился журналистом в небольшую газету.
Поиск своего пути
В попытке изменить мир к лучшему и помочь людям он с 1988 года усердно трудится, помогая в приютах и различных больницах. После потери дорогого ему человека, который находился в одном из приютов, Паланик оставил эту работу. Начало его писательской карьеры было довольно поздним, в 35 лет он впервые попробовал свои силы в писательском деле. Первые попытки писателя были провальными. Некоторые работы он сам считал ужасными, некоторое, как к примеру «Невидимки», отвергали издательства. Такое отношение со стороны издательства было не по нраву Чарльзу, и он принял решение создать еще более дерзкое творение. «Бойцовский клуб» сперва вышел небольшим рассказом в «Pursuit of Happiness».
«Бойцовский клуб»
После выхода небольшого рассказа, он принялся за работу над полноформатной книгой с более развернутым сюжетом. Интерес у публики был незабываемым, но к сожалению, из-за отсутствия агентства, которое помогло бы в продвижении публикации, книга вскоре ушла в небытие. Однако на этом жизнь этого романа не заканчивается. Спустя чуть меньше года, романом заинтересовала известная кинокомпания «20th Century Fox». В скором времени был подписан договор на создание фильма по книге «Бойцовский клуб». После выхода киноленты в прокат стало понятно, что это настоящий хит. Хоть фильм и находился на верхних строчках в социальных чартах, но по кассовым сборам к сожалению, провалился. Второе дыхание этому проекту дал выход кинофильма на DVD. Новая ошеломляющая волна популярности пришла к Паланику.
Становление особенного стиля
После переиздания своих старых романов и написания «Уцелевший», автор стал культовой персоной. Его работа «Удушье» стало мировым бестселлером по версии «New York Times». В 1999 году произошло ужасное событие, которое изменило жизнь Паланика. Его отец и мачеха были убиты и сожжены в собственном доме, а их убийца приговорен к смертной казни. Несколько месяцев после этой трагедии писателю в голову пришла идея «Колыбельная». По сути своей эта книга является мысленным разбором событий, произошедших с его отцом и решения о чувствах, которые автор испытывал к убийце. Персонажи, созданные Чарльзом, всегда оказывались отвергнуты обществом и потеряны в огромном «море» социума. Возможно такому необычному складу мыслей способствовало то что вся жизнь автора была похожа на странное кино. Все его родственники были убиты, ни один из Палаников не умер из-за старости.
Странное творчество и правила писателя
В 2003 году писатель попал в крупный скандал связанный с его сексуальной ориентацией. Во время одного из интервью он рассказал журналистке о том, что он одинок, но она изобразила ситуацию иначе и в итоге обманом привела Чарльза к раскрытию своей нетрадиционной ориентации. В том же году выходит роман «Дневник», необычный по своему хронологическому строению. Во время промо тура писатель зачитал аудитории часть из новой книги «Кишки». Публика заинтересовано отнеслась к теме данной книги и впоследствии это стимулировало автора написать продолжение. Эротическое направление этой книги позволило автору заключить сотрудничество с журналом «Playboy». Несколько отрывков были опубликованы в 2004 году. Главным правилом для прочтения этой книги было то что во время чтения нельзя дышать. Волна обмороков была ошеломляющей особенно во время промо тура около 67 человек были доставлены в обморочном состоянии в медицинский пункт.
Разносторонняя критика
«Беглецы и бродяги» стал своего рода экспериментом так как до этого автор никогда не писал автобиографические романы. В 2005 году была выпущена в печать последняя версия книги «Призраки» которая состояла из трех отдельных историй. Это была последняя книга из трилогии ужасов, после ее выхода писатель сделал небольшой перерыв, во время которого проводил лекции для студентов журналистов.
В 2008 году вышла экранизация книги «Удушье». Режиссёром выступил не известный, но весьма талантливый Кларк Грегг. После выхода этой киноленты вышло новое необычное творение Чарльза — «Снафф». Эта книга была воспринята публикой неоднозначно, а в некоторых странах ее запретили продавать из-за вызывающего и неподобающего содержания.
Последние годы творчества
Чак Паланик. «На затравку». Как писать, чтобы читатели падали в обморок
Определение «шоковый писатель» немного неуклюже звучит на русском языке, но без него редко обходится статья о Чаке Паланике, потому что как нельзя лучше описывает его авторский стиль: провокации, черный юмор, цинизм и жестокость. На каждой его книге могла бы стоять пометка: «Не рекомендуется к прочтению детям, беременным женщинам и людям с неустойчивой психикой». К пятидесяти восьми годам автор культового «Бойцовского клуба» решил осмыслить свой эксцентричный творческий опыт и написал книгу «На затравку», в которой любезно приглашает нас на писательскую кухню, где он варит… нет, не мыло, но ядреный компот из слов и смыслов.
На моей виртуальной книжной полке собрано больше тридцати книг по писательскому мастерству (нет, я не прочитала их все, иначе давно бы стала именитым писателем. Но это не точно). Каждый раз я открываю очередной учебник со скептическим прищуром: что такого нового можно поведать на тему, о которой исчерпывающе высказались еще во времена Аристотеля? Но вот вам вопрос на засыпку: сколько вы можете назвать романов, которые написал автор книги «Как написать гениальный роман»? Вот именно. А их вообще-то девять. Получается, из первых рук всемирно известных писателей, чьи книги мы можем перечислить, не задумываясь, не так-то много пособий о мастерстве. На ум приходят Рэй Бредбери, Стивен Кинг… И вот теперь у нас есть руководство от самого короля контркультуры.
«В этой книге я хочу быть пессимистом. Если уж вы решили посвятить жизнь писательству, никакие мои слова вас не остановят. А если нет, никакие мои слова не сделают из вас писателя».
Паланик любит начинать истории с конца, так что почему бы не воспользоваться его приемом и не сказать сразу: после прочтения книги вы не научитесь писать так, чтобы читатели падали в обморок. Но вам чертовски этого захочется.
Если вы ждали, что Паланик в каждом абзаце будет предлагать начинающему автору добавлять в повествование как можно больше маргинальных персонажей и омерзительных описаний, то спешу вас разочаровать: он дает вполне здравые советы.
«Болтовня для завязки хороша только в порнухе».
Ладно, шучу, вот неплохой совет, который сразу же можно опробовать на деле:
«Обратите внимание: если вы что-то перечисляете, сколько у вас обычно перечисляемых предметов или явлений? Наверняка три. Например: «поезда, самолеты и автомобили», «Отец, Сын и Святой Дух». Попробуйте перечислять предметы по два или четыре. Тройки забирают на себя слишком много энергии».
Заметили, как я применила правило в начале рецензии: «провокации, черный юмор, цинизм и жестокость»? Ритмично? Паланик сосредотачивается как на таких мелких и, казалось бы, незначительных моментах повествования, так и на рассказывании историй в целом. В первой части под названием «Текстуры» он учит миксовать «маленький» голос, который описывает действия, и «большой» голос, который действия комментирует, объясняет, как работать с ходом времени, советует придумать персонажу узнаваемую фразочку, а еще дает странные рекомендации вроде: «вставляйте в текст списки». Некоторые рецепты хорошей прозы довольно спорны, например:
«Три части описаний. Две части инструкций. Одна часть звукоподражаний. Смешать, но не взбалтывать».
Но Паланик говорит с тобой таким дружеским и непринужденным тоном, что — бам! — и ты уже пишешь в его стиле. Правило о звуковых эффектах появилось не просто так, надо сказать, что Паланик призывает ориентироваться в первую очередь на речь живых людей. В принципе, его книга могла бы называться «Как слышится, так и пишется». Но несмотря на подробный мануал, Паланик не ставит начинающего автора в рамки, а дает ему ощущение почти безграничной свободы творчества. Потому что никто ведь не гарантирует писателю успех и богатство, а значит, можно писать все, что вздумается.
В части под названием «Устанавливаем авторитет» Паланик делится секретом, как в его абсурдные, порой фантасмагорические сюжеты читатели с готовностью верят и даже влюбляются. Без сомнительных советов и тут не обошлось:
«Если вы затеяли историю, главного героя которой никто не посмеет критиковать, убейте его мать или отца еще до начала повествования».
И все же большинство рекомендаций Паланика кажутся рабочими. На большинстве писательских курсов студентам советуют задействовать в тексте все органы чувств — описывать запахи, вкусы и так далее. Паланик предлагает обращать внимание еще и на физиологию, наблюдать за бессознательными движениями людей, чтобы читатели подключались к истории на телесном уровне. Представим, что героиня «без конца замыкает запястье левой руки в тугой браслет из большого и указательного пальцев правой руки», потому что в подростковом возрасте страдала анорексией и таким образом измеряла слой жира. Если вы на этом месте попробовали повторить описанное действие, шалость удалась.
Мастер создавать настоящие page-turners (английское определение увлекательных книг, страницы которых вы переворачиваете, желая узнать, что же будет дальше), в третьей части Паланик рассказывает, как нагнетать напряжение. Он часто прибегает к неожиданным сравнениям: писатель у него, например, — это диджей, который управляет настроением публики, а приемы саспенса он рекомендует черпать из всего подряд: песен, рекламы, кино… стриптиза. Стоит сказать, такие примеры здорово запоминаются:
«Представьте себе: стриптизер или стриптизерша выходит на сцену, сбрасывает штаны и говорит: «Вот мои причиндалы. Вопросы есть?» Неважно, Ченнинг Татум на сцене или Дженна Джеймсон, — вас обманули, это точно. Неважно, любим мы экзотические танцы или хорошую литературу, — нам подавай напряжение. Мы хотим совершать открытия постепенно. Финал, как ни крути, предсказуем: нам покажут гениталии. Поэтому мы хотим, чтобы нас вовлекали и возбуждали потихоньку».
В части «Процесс» мы, наконец, можем заглянуть в творческую лабораторию Паланика и узнать, что методы работы с текстом он заимствовал из опыта на заводе: «Мелкие узлы или блоки после сборки поступают на главный конвейер — так небольшие истории становятся частью одного крупного сюжета». Он рассказывает также о своем «кухонном» высшем образовании, которое получил на писательских курсах Тома Спэнбауэра, переходящих в вечеринки с бурным обсуждением литературы. В самом конце Паланик приводит список рекомендуемой литературы и табличку в духе инструкции к стиральной машине, в которой описывает возможные проблемы и пути устранения неисправностей.
«Проблема: Ваш главный персонаж — картонный, плоский и неинтересный.
Информация к размышлению: Позвольте ему совершить откровенно плохой поступок, но по уважительной причине».
Даже по приведенным цитатам можно догадаться, что книга получилась довольно веселой. Признаться, в некоторых местах я смеялась в голос. Скучно точно не будет. Что касается практических советов, будьте осторожны: если применять их в прозе, возможно, вы и станете писать лучше, но есть риск, что вы начнете писать как Чак Паланик. А впрочем, не самый плохой вариант.
«Не пишите так, чтобы нравиться людям. Пишите так, чтобы вас запомнили».
Чак Паланик
Биография
Чак Паланик – американский писатель, автор бестселлера «Бойцовский клуб», по мотивам которого режиссером Дэвидом Финчером снята культовая картина с одноименным названием. Критики и публика неоднозначно воспринимают автора, многие называют его сексистом, маргиналом и нигилистом. Сам Паланик о творчестве говорит:
«Я придумываю очень мало. Многие люди рассказывают мне то, что они, по их словам, никому раньше не рассказывали. У всех у нас, так сказать, есть нюх на проникновенные рассказы. Мне всегда говорили, что рассказ должен трогать читателей, на уровне внутренних органов, должен разбивать сердце и вызывать легкую тошноту».
Детство и юность
Чак Паланик родился 21 февраля 1962 года в городе Песко (штат Вашингтон, США). Родители Чака, Кэрол и Фред Паланик, с четырьмя сыновьями жили в вагончике на окраине городка Бербанк, штат Вашингтон. Родители Чака развелись, когда мальчику было 14 лет. Кэрол Паланик часто оставляла сыновей на ранчо родителей, находящемся на востоке штата Вашингтон.
Писатель Чак Паланик
Дедушка Чака Паланика – эмигрант из Украины по фамилии Палагнюк. В 1907 году переехал в Канаду, а затем перебрался в Нью-Йорк. Мама Чака умерла в 2009 году от рака груди. Отец был застрелен в 1999 году вместе с подругой Донной Фонтейн ее бывшим мужем. В 2001 году убийца Фреда Паланика приговорен к смертной казни. Чак Паланик в 1986 году окончил Орегонский университет.
Чак Паланик в детстве и юности
Первое место работы будущего писателя – национальное радио в городе Юджин. Став журналистом, писал статьи для местной газеты в городе Портленд, сочинял пособия по ремонту грузовиков, работая в фирме «Freightliner». Желая узнать о жизни больше, Чак в 1988 году пошел работать волонтером. Затем последовала работа в хосписе. Общение с неизлечимо больными нашло отражение в произведениях Паланика.
Литература
Биография Чака Паланика насыщена событиями. Писать книги он начал в 35 лет. Первое произведение «Бессонница: Если ты жил здесь, то был уже дома» осталось неопубликованным. За ним последовал роман «Невидимки». Редактор отказался печатать роман, назвав его слишком реакционным. Чак разозлился и написал нечто совсем агрессивное. Назвал произведение «Бойцовский клуб». Роман повествует о встрече скучающего клерка и продавца мыла Тайлера Дардена. Дарден раскрывает перед героем свой мир, построенный на философии саморазрушения.
Чак Паланик с надписью «Я написал «Бойцовский клуб»
Роман, на удивление, понравился редактору. Первая версия «Бойцовского клуба» в виде рассказа опубликована журналом «Pursuit of Happiness». Роман вызвал положительные отзывы публики. Однако ажиотаж быстро закончился. Настоящую популярность роману принесла экранизация кинокомпанией «20th Century Fox». В фильме «Бойцовский клуб», снятом режиссером Дэвидом Финчером, сыграли популярные артисты Брэд Питт, Эдвард Нортон, Хелена Бонем Картер, Джаред Лето. После выхода картины в 1999 году книга Чака Паланика «Бойцовский клуб» переиздавалась три раза.
Кадр из фильма по роману Чака Паланика «Бойцовский клуб»
В 2002 году свет увидел роман Чака Паланика «Колыбельная». Мотивом для создания «Колыбельной» послужила история трагической гибели отца от руки насильника, вышедшего из тюрьмы. В 2003 году изданы сюрреалистичные романы «Дневник» и «Фантастичнее вымысла». Разъезжая с промотурами новых романов, автор представлял аудитории шокирующий рассказ «Кишки», во время прочтения которого слушатели теряли сознание. В том же году вышел автобиографический роман Паланика «Беглецы и бродяги», написанный в стиле путеводителя по Портленду, любимому городу писателя.
Книги Чака Паланика
В 2005 году вышел роман «Призраки», ставший заключительным в цикле «Трилогия ужаса». Роман содержит серию новелл, рассказываемых писателями, попавшими в ловушку. В «Трилогию ужаса» вошли романы «Дневник», «Колыбельная» и «Призраки». В 2008 году в США на экраны вышла картина режиссера Кларка Грегга «Удушье», снятая по одноименному роману Чака Паланика. В фильме сыграли актеры Сэм Рокуэлл, Кларк Грегг, Анжелика Хьюстон. Картина рассказывает о мошеннике, имитирующем недомогание в ресторанах и пользующемся помощью добросердечных посетителей.
Сэм Рокуэлл в фильме по роману Чака Паланика «Удушье»
Роман Чака Паланика «Пигмей»
В 2010 году в США на полках книжных магазинов появилась книга Чака Паланика «Кто все расскажет». Роман повествует о приключениях двух актрис в 50-е годы с цитатами, анекдотами и историями из голливудской жизни. В 2011 году вышел роман «Проклятые». Идею создания навеяли переживания, связанные со смертью матери. Роман повествует о приключениях тринадцатилетней Мэдисон после неожиданной смерти и попадания в ад. Находясь в аду, девочка узнает, что сценарий жизни написан Люцифером. Книга «Проклятые» вызвала положительные отзывы критиков и общественности.
Книги Чака Паланика
В 2013 году опубликован роман «Обреченные», ставший продолжением романа «Проклятые». В нем автор возвращает Мэдисон из ада на Землю в образе призрака. Миллионы жителей Земли принимают призрак своенравной девочки за образ нового мессии. Как и большинство романов Паланика, роман «Обреченные» насыщен нецензурной лексикой и сценами насилия. 2014 год ознаменован выходом в свет романа «До самых кончиков». Роман вызвал немало критики. В 2015 году вышел сборник рассказов Паланика под названием «Сочини что-нибудь». В сборник вошли рассказы 2015 года. Автор обращается к порокам современного общества, с иронией и цинизмом высмеивает «американскую мечту».
Писатель Чак Паланик
Личная жизнь
Чак Паланик не афиширует личную жизнь. Интервью Карен Велби, опубликованное журналом «Entertainment Weekly», вызвало негодование Чака и гневную аудиозапись на веб-сайте писателя. Паланик заподозрил журналистку в обвинении его в скрытом гомосексуализме. Карен Велби в статье опровергла утверждение СМИ, что Паланик женат.
На самом деле Чак живет с парнем, имени которого не называет. Позже Паланик извинился перед журналисткой. Сегодня автор культовых бестселлеров – открытый гей. Живет на окраине Ванкувера (штат Вашингтон, США) с партнером.
Чак Паланик сейчас
Последнее произведение, выпущенное Палаником, – графическая книга «Бойцовский клуб 2», созданная совместно с художником-графиком Кэмероном Стюартом.
Чак Паланик в 2017 году
В список самых ожидаемых книг 2017 года вошел сборник рассказов с раскрасками для взрослых Чака Паланика «Приманка». В анонсе говорится, что ждать успокаивающего эффекта от раскрасок Паланика не придется. Анонсированы иллюстраторы, работающие над проектом: автор комикса «Хэллбой» Дункан Фегредо, Джоэль Джонс, Кирби Фаган, Марк Шефф и др.
Секреты писательского мастерства от Чака Паланика
Обзор новой книги Паланика «На затравку» и фрагмент оттуда, в котором автор рассказывает, как умело создавать напряжение и ловить читателя на крючок
Текст: Андрей Мягков
Литературный институт давно перестал быть единственным местом, где учат — при всей неоднозначности данного начинания — писать художественную литературу. Сегодня любой желающий может найти писательскую школу по душе и по карману, а то и попытаться освоить это ремесло самостоятельно: книг, обещающих превратить вас в машину по написанию бестселлеров, за последние пару десятилетий издали вагон и пару не таких уж маленьких тележек.
Литературные самоучители от успешных писателей стоят в этом ряду особняком: все-таки одно дело — читать советы, пусть и дельные, от малоизвестного теоретика, и совсем другое — от человека, книги которого обеспечили тебе не одну бессонную ночь. Отсюда же вытекает еще одно преимущество: у известных авторов есть их собственная биография, которая сама по себе писательский учебник. Этим беззастенчиво пользовался Стивен Кинг, разбивший свои «Как писать книги: Мемуары о ремесле» на две части — автобиографическую и теоретическую; этим пользуется и Чак Паланик, с тем лишь отличием, что вдохновенно перемешивает писательские байки и полезные советы.
В случае с Палаником это именно что байки; ими он иллюстрирует какие-либо теоретические положения или даже просто развлекает читателя, который неровен час задремлет над гранитом литературной науки: между главами попадаются «отрывки из тура», этакие зарисовки из жизни писателя. Так что если главной претензией к подобным книгам у вас всегда было «Скучно!», то, возможно, вы наконец нашли, что искали. В комплекте с готовностью всячески развлекать читателя также идет привычная для Паланика простота: все, во-первых, написано предельно простым языком, а во-вторых, автор сам производит впечатление простого (в лучшем из смыслов) парня: никакого менторства, никаких взглядов свысока.
При этом по части собственно обучения Паланик вряд ли уступает большинству коллег: несмотря на неприкрытую субъективность и некоторую хаотичность внутри разделов, книга все-таки на них делится, притом весьма осязаемо — а в конце вы даже найдете несколько списков для чтения и табличку «Устранение неисправностей», которая поможет разобраться в том, что не так с вашим будущим бестселлером. Только нужно помнить, какую литературу пишет сам Паланик: напряженную, неприличную, сюжетно ориентированную. Так что учить вас тому, в чем не силен, он конечно не будет, а вот, например, создавать в тексте напряжение — это за милую душу.
Чак Паланик. На затравку: моменты моей писательской жизни, после которых все изменилось / перевод с английского Е. Романовой. — М.: АСТ, 2020
НАПРЯЖЕНИЕ
В реальной жизни писатели хреново справляются с напряжением. Мы избегаем конфликтов. Мы и стали писателями, потому что предпочитаем разбираться с происходящим на расстоянии. Задним числом. Однако писательский труд дарит нам возможность поиграть с напряжением. Создать конфликт, а затем благополучно его разрешить. Если у персонажа последняя стадия рака, это наших рук дело. Мы должны бросать читателю вызов, однако это невозможно, если мы будем постоянно избегать напряжения и конфликтов.
Как говорил Айра Левин: «Великие книги рождаются из сложных проблем, а не из удачных решений».
Это значит, что не надо пугаться незавершенности. Научитесь с ней жить. Будь то незаконченный проект или события, с которыми сталкиваются ваши персонажи. Кстати, о незавершенных проектах Том Спэнбауэр говорил: «Чем дольше вы сможете жить с неопределенностью, тем эффектнее будет развязка».
Своему ученику я сказал бы, что понимаю, как это непросто — иметь дело с напряжением. Однако на бумаге вы можете сознательно эскалировать конфликт, подчиняя его тем самым своей власти. Вот увидите, это поможет вам лучше справляться с напряжением и конфликтами в реальной жизни.
НАПРЯЖЕНИЕ: ВЕРТИКАЛЬ ПРОТИВ ГОРИЗОНТАЛИ
Из творческого тупика меня вывела телевизионная реклама «Скипперз Сифуд».
На писательских курсах Том Спанбауэр часто говорил нам о горизонтальной и вертикальной линии развития любой истории. Под горизонталью имеется в виду последовательность сюжетных поворотов: семья Вудхаузов переезжает в новую квартиру, Розмари знакомится с соседкой, соседка прыгает из окна и так далее. Вертикаль — это нагнетание эмоционального, физического и психологического напряжения. Вместе с развитием событий должно усиливаться и напряжение. Уберете вертикаль — история превратится в тупой пересказ: «…а потом, а потом, а потом…»
Один из способов эффективно проработать вертикаль, имеющихся в арсенале писателя-минималиста, — это ограничить число элементов в рамках истории. Чтобы ввести нового персонажа или обозначить новое место действия, необходимо использовать описательный, то есть пассивный, язык. Вводя ограниченное число элементов и делая это на раннем этапе, минималист получает возможность агрессивно двигать сюжет вперед. Кроме того, немногочисленные элементы — персонажи, предметы, время и место действия — приобретают все больший вес и значение по мере того, как вы используете их снова и снова.
Том приводил нам аналогию, подсказанную когда-то Гордоном Лишем. Основные мотивы, движущие силы истории Том называл «лошадками». Например, он спрашивал ученика: «Какие у нас тут лошадки?» Согласно этой аналогии, переезжая с семьей из Висконсина в Калифорнию в крытой повозке, вы прибудете в Стоктон на тех же лошадях, с которыми выехали из Мэдисона. Или, если угодно, сравните это с симфонией: как бы ни усложнялась партитура, в основе всегда будет лежать главная тема.
Можете считать меня тормозом, но понял я это далеко не сразу. Долго мучился, пока однажды не пришел домой после очередного занятия и не включил телевизор. Там шла реклама сети закусочных «Скипперз Сифуд»: улыбчивые люди на экране ели жареную рыбу. На столе при этом красовались бумажные стаканы содовой с логотипом закусочной. Стройные и красивые люди отирали губы салфетками с тем же фирменным логотипом. Затем в кадре появлялась жизнерадостная официантка в фирменной косынке и фартуке… далее фирменная упаковка… дымящаяся жареная рыбка… всюду «Скипперз», «Скипперз», «Скипперз».
Понимаете? В рекламе не было никаких посторонних образов — алых роз или лошадей, скачущих по берегу моря. Одно и то же послание повторялось на всевозможные лады.
Тут я понял. Вот что такое минимализм. Горизонталь рекламного ролика рассказывала нам о семье, отправившейся ужинать в закусочную. Вертикаль все ближе и ближе подводила зрителя к их радости от употребления пищи, быстро подключая эмоции и аппетит.
Своему ученику я посоветовал бы ограничить число элементов и удостовериться, что каждый из них является «лошадкой» истории. Найдите сотню способов сказать одно и то же.
Например, одна из повторяющихся тем в «Удушье» — «все не то, чем кажется». Сюда можно отнести часы с голосами птиц, зашифрованные объявления службы безопасности, имитацию удушья, музей живой истории, докторшу Пейдж.
Я порекомендовал бы вам чаще смотреть рекламу на ТВ. Замечали, что в рекламе «Доминоз» или «Бургер Кинг» никогда не показывают толстяков? Вертикаль там проработана мастерски, причем ровно за тридцать секунд.
НАПРЯЖЕНИЕ: «ЧАСИКИ» И «РУЖЬЕ»
Если вы придете ко мне и станете жаловаться, что ваши истории еле плетутся или вовсе стоят на месте, я задам пару вопросов: «Где у вас “часики”?» и «Где “ружье”?».
Помню, в промотурах по Германии я всегда нервничал, если мне предстояла встреча с читателями в Берлине. Зал мог пустовать до последнего, а потом — опа! — за минуту до начала набивался публикой. В Лос-Анджелесе такая же история. Берлинские организаторы пожимали плечами и говорили: «Жизнь в Берлине идет сразу по нескольким часам», имея в виду, что у людей есть масса вариантов, как провести время с пользой, и окончательное решение всегда принимается в последний момент.
В литературе под «часиками» я имею в виду то, что ограничивает продолжительность истории, вынуждая ее закончиться в строго определенное время. Такими «часиками» часто становится беременность главной героини. В «Ребенке Розмари», «Гроздьях гнева» и «Оскомине» мы знаем, что час икс наступит примерно через девять месяцев. Когда ребенок появится на свет, пора закругляться. Это естественно и понятно; кроме того, беременность героини создает дополнительное напряжение, потому что мы боимся за ее благополучие и благополучие нерожденного ребенка — столько всего на кону!
Однако «часики» могут обретать самые разные формы. Если память мне не изменяет, в фильме «Воспитание крошки» это сборка скелета динозавра. В моем романе «Уцелевший», действие которого разворачивается на терпящем крушение авиалайнере, время отмеряют поочередно отказывающие двигатели. Отказом двигателя отмечен конец первого акта, второй акт, третий акт и конец книги. Моих друзей бесило осознание, что финал неотвратим: о его близости говорило количество оставшихся страниц. Поскольку поделать с этим было ничего нельзя, я решил на этом сыграть. Пустив нумерацию страниц задом наперед, я таким образом создал еще одни «часики», усиливающие ощущение неотвратимости.
Не все «часики» служат для обратного отсчета. Некоторые используются просто для констатации хода времени. Вспомним обхват талии Скарлетт, к примеру. В начале «Унесенных ветром» он равен семнадцати дюймам («такой тонкой талии нет ни у кого во всех трех графствах»). Но с годами Скарлетт полнеет, а читатель убеждается, что время идет.
«Часики» могут тикать всю книгу, а могут быть упомянуты в одной-единственной сцене. Помните мой роман «Снафф» и дырявую резиновую куклу? Это тоже «часики». Только вместо песка в них — воздух. Как только кукла превратится в плоский розовый призрак, время выйдет.
В фильме «Семь» у героя есть семь дней. В «Девятой сессии» — пять. В обоих случаях прием позволяет пощекотать нервы зрителю, который точно знает, что история не будет тянуться вечно.
Короткое отступление. Однажды я прочитал в интервью с Билли Айдолом, почему почти весь панк-рок звучит одинаково. Типичная песня в этом жанре начинается резко, с места в карьер, длится две с половиной минуты и так же внезапно обрывается. Только тогда до меня дошло, как сильно панковская эстетика повлияла на мое творчество. Вот почему мои лучшие рассказы начинаются внезапно, редко бывают длиннее десяти страниц и в конце на полном скаку срываются в пропасть. В некотором смысле я впитал панковские «часики» и теперь использую их в своем творчестве. Форма эта строгая, как хайку.
Во всех историях, посвященных «Титанику», «часиками» служит заранее известный всем финал. Для верности, чтобы уж точно никто не усомнился в неизбежности катастрофы, перед началом некоторых историй авторы помещают что-то вроде краткого содержания. В фильме «Титаник», к примеру, океанографы показывают зрителю компьютерную модель тонущего корабля, подробно и досконально описывая, что сейчас будет происходить на экране. Фильм «Гражданин Кейн» начинается с выпуска новостей, в котором кратко излагаются события фильма. Такой прием сразу дает нам четкую горизонталь, чтобы мы не отвлекались на попытку предугадать неизбежное. Мы с самого начала знаем, что будет дальше и сколько времени это займет, а значит, можем расслабить аналитический ум и дать волю эмоциям.
В фильме «Звонок» героине говорят: «Осталось семь дней». На таинственном видео с проклятой кассеты — намеки на то, что будет происходить дальше. По мере того как разворачивается действие, мы с восторгом подмечаем визуальные подсказки, которые нам дали вначале. Похожий прием Сэм Рэйми использует в фильмах «Зловещие мертвецы» и «Затащи меня в ад». А в метахоррорах вроде «Крика» и «Хижины в лесу» применены «часики» из ранних фильмов ужасов.
Вы можете заметить, что такого рода введения с кратким изложением реже используются в литературе — вероятно, потому, что на бумаге это слишком упрощает восприятие событий. Однако если использовать прием умело, можно поймать читателя на крючок, заранее посулив ему интересное развитие сюжета. Прекрасный пример — «Человек, который влюбился в Луну» («The Man Who Fell in Love with the Moon») Спэнбауэра (мальчик выполняет свои утренние обязанности по хозяйству, и одновременно читатель видит короткие отсылки к дальнейшему сюжету). Еще один пример можно найти в моей «Биографии Бастера Кейси», где некий персонаж кратко излагает события всей книги, объясняя рассказчику, как получить скидку на авиабилеты «по смерти близкого».
Хорошие «часики» ведут обратный отсчет и тем самым создают дополнительное напряжение. А также подсказывают нам, чего ждать, давая отдых мозгу и позволяя дать волю эмоциям.
В «Бойцовском клубе» и «Удушье» таким «ружьем» стала ложь, с помощью которой персонаж добивался сочувствия других людей. В первом случае это группа психологической поддержки, во втором — герои, спасшие его от удушья. Чтобы схлопнуть повествование, мне оставалось лишь публично вывести лжеца на чистую воду, а дальше сообщество либо принимало его, либо уничтожало.
Еще один пример идеального американского «ружья» — Салли Томато из «Завтрака у Тиффани», сидящий в тюрьме гангстер, о котором мы узнаем в начале повести и тут же забываем. Время идет, действие разворачивается — а про гангстера ни слова. И наконец все погружается в хаос: главную героиню арестовывают и обвиняют в содействии видному криминальному «боссу». Далее следуют два события меньшего масштаба: разбивается на джипе брат Холли, Фред, а у нее самой случается выкидыш после падения с лошади в Центральном парке.
Так, погодите. Я сам забежал вперед. Понятия пай-мальчика, бунтаря и свидетеля мы рассмотрим позже. А пока подытожу.
Если вы придете ко мне и скажете, что ваш роман насчитывает уже восемьсот страниц, а конца-края не видно, я спрошу вас: «Где ваши «часики»? «Про «ружье» не забыли?»