ставка в могилеве что это
Ставка русской армии в Могилеве (1915-1917): жизнь императора Николая Второго
23 августа 1915 года в разгар Первой мировой войны провинциальный Могилев на полтора года становится практически столичным городом. Дело в том, что Ставка Верховного главнокомандующего (а руководство армией к этому времени взял на себя сам император Николай Второй) переезжает в этот белорусский город.
23 августа 1915 года в разгар Первой мировой войны провинциальный Могилев на полтора года становится практически столичным городом. Дело в том, что Ставка Верховного главнокомандующего (а руководство армией к этому времени взял на себя сам император Николай Второй) переезжает именно в этот белорусский город. А вместе с императором в Могилев переезжает часть Двора, все командование, тысячи высших офицеров страны, высший свет, миссии и посольства европейских стран. В Могилеве забурлила жизнь.
Здесь не только разрабатывались стратегические военные планы, согласовывались дипломатические ходы, велись переговоры, но и проходили светские рауты, премьеры спектаклей, устраивались выступления тогдашних звезд оперы и эстрады. В Могилев прибывают труппы нескольких ведущих театров Петербурга, переезжает оперетта, открываются два кинотеатра. Небольшие улочки города заполнились автомобилями, а в гостиницах «Бристоль» и «Метрополь» не было свободных мест. От резиденции Николая сохранились лишь здания управления дежурного генерала, начальника военных путей сообщения, военно-морского управления и коменданта главной квартиры. Там сейчас расположен краеведческий музей.
Умышленно хочется остановится на быте царской семьи в то время. Об ужасах Первой мировой написано достаточно, но ведь люди и тогда жили своей жизнью, несмотря на войну. Пика светская жизнь Могилева достигала, когда в Могилев приезжала императрица с детьми. Царская семья любила отдыхать в Печерске, на берегах Днепра, выезжала на пикники в Полыковичи. Обычно Полыковичскому источнику плыли на прогулочном катере вверх по Днепру. Днем Николай иногда выезжал на автомобиле, особенно ему нравились места неподалеку от Шклова.
1916 год. Берег Днепра.
Царь присутствовал на молебне и жертвовал Параскевской церкви. По субботам и воскресеньям в Спасо-Преображенском соборе проходили церковные службы для царя и членов Ставки. Император часто бывал и в Богоявленской церкви, где молился у чудотворной иконы Могилево-Братской Божьей Матери. Вместе с семьей Николай II посещал Буйничский и Свято-Никольский монастыри.
Император постоянно придерживался одного распорядка дня. Григорий Иванович Шавельский, священник, занимавший тогда должность протопресвитера военного и морского духовенства, член Святейшего Правительствующего Синода, написал позже интереснейшие мемуары о тех днях в Могилевской Ставке.
«В 12.30 ч. дня на завтраках и в 7.30 на обедах, иногда с опозданием на 3-5 минут, раскрывались двери кабинета, и выходил Государь. Почти всегда он, выходя, правою рукой разглаживал усы, а левою расправлял сзади свою рубашку гимнастерку. Начинался обход приглашенных. Государь каждому подавал руку, крепко пожимая ее. Государь обладал большой физической силой. Когда он сжимал руку, я иногда чуть удерживался, чтобы не вскрикнуть от боли. И при этом как-то особенно ласково смотрел в глаза, а иногда обращался с несколькими словами. При каждом моем возвращении из поездки, он, например, здороваясь, спрашивал меня: «Как съездили? Удачно? Потом доложите мне» и т. п. Лично неизвестные Государю, когда он подходил к ним, прежде всего рекомендовались: «Имею счастье представиться вашему императорскому величеству, такой-то», при чем называли свою фамилию, чин, должность. Только после этого Государь протягивал новичку руку.
Обойдя приглашенных, Государь направлялся в столовую и шел прямо к закусочному столу. За ним входили великие князья и прочие приглашенные. Государь наливал себе и иногда старейшему из князей рюмку водки, выпивал ее, и, закусивши чем-нибудь, обращался к своим гостям: «Не угодно ли закусить?» После этого все приближались к столу, уставленному разными холодными и горячими, рыбными и мясными закусками. Каждый брал себе на тарелку, что ему нравилось, — пьющие выпивали при этом водки, — и отходили в сторону, чтобы дать место другим. Государь, стоя с правой стороны стола, около окна, продолжал закусывать. Иногда он выпивал вторую рюмку водки. Гофмаршал же во время закуски обходил приглашенных и каждому указывал на карточке место, какое он должен занять за столом.
В общем же, на той правой стороне, где сидел Государь, помещались лица, постоянно приглашавшиеся к столу, а на другой, против Государя, иностранцы и временные гости.
Если принять во внимание затрачивавшиеся суммы, то царский стол оставлял желать много лучшего, причем, особенным безвкусием отличались супы. Более избалованных он не удовлетворял. Профессор Федоров был прав, когда он называл князя Долгорукова «ни к чорту негодным гофмаршалом».
В конце завтрака, как и обеда, Государь обращался к гостям: «Не угодно ли закурить?» И сам первый закуривал папиросу, вставив ее в трубку (или в мундштук) в золотой оправе, которую всегда носил в боковом кармане гимнастерки».
Могилевские обыватели были поражены простотой царских дочерей, которые без всякой охраны гуляли по городу, заходили в лавки и магазины. Особенно им нравился галантерейный магазин Бернштейна (теперь здесь магазин «Перекресток»). Еще более тесно общался с горожанами Наследник Престола цесаревич Алексей. Он запросто играл с живущими по соседству могилевскими мальчишками.
Г.И. Шавельский оставил любопытнейшие воспоминания и об Алексее. Лето 1916 года было, по сути, последним в его мальчишеской жизни. В 1917 году арест и расстрел в 1918 вместе со всей семьей. Шавельский пишет:
1916 года. На перроне Могилевского вокзала
А поэтому и все предположения, какой бы из него вышел монарх, не могут претендовать даже на относительную основательность. Но прошлое царственного мальчика, закончившееся страшной трагедией всей семьи, интересно само по себе, в каждом своем штрихе, в каждой мелочи, независимо от каких-либо гаданий насчет бывшего возможным его будущего.
Завтракал всегда за общим столом, сидя по левую руку Государя. По левую руку Наследника по большей части сажали меня. Обедал же он всегда со своими воспитателями.
При хорошей погоде он участвовал в прогулке и обязательно сопровождал Государя в церковь на богослужения.
Я чуть не упал от ужаса. При выборе воспитателей и учителей для Наследника Российского престола руководятся дешевизной и берут того, кто дешевле стоит. Тем не менее, Воейков до самой революции продолжал преподавать Наследнику арифметику.
В воспитательном отношении главную роль, кажется, играл дядька матрос Деревенько, может быть, очень хороший солдат, но для Наследника, конечно, слишком слабый воспитатель. Отсутствие сильного, опытного, соответствующего задаче воспитателя заметно сказывалось. Сидя за столом, мальчик часто бросал в генералов комками хлеба; взяв с блюда на палец сливочного масла, мазал им шею соседа. Так было с великим князем Георгием Михайловичем. Однажды, за завтраком Наследник три раза мазал ему шею маслом. Тот сначала отшучивался, грозя поставить гувернера в угол; когда же это не помогло, пригрозил пожаловаться Государю. Мальчик угомонился, когда Государь посмотрел на него строго.
Днепр. Алексей с двоюрным братом Игорем Константиновичем
А однажды выкинул совсем из ряда вон выходящий номер. Шел обед с большим числом приглашенных, был какой-то праздник. Я сидел рядом с великим князем Сергеем Михайловичем. Наследник несколько раз вбегал в столовую и выбегал из нее. Но вот он еще раз вбежал, держа назади руки, и стал за стулом Сергея Михайловича. Последний продолжал есть, не подозревая о грозящей ему опасности. Вдруг Наследник поднял руки, в которых оказалась половина арбуза без мякоти, и этот сосуд быстро нахлобучил на голову великого князя. По лицу последнего потекла оставшаяся в арбузе жидкость, а стенки его так плотно пристали к голове, что великий князь с трудом освободился от непрошенной шапки. Как ни крепились присутствующие, многие не удержались от смеха. Государь еле сдерживался. Проказник же быстро исчез из столовой.
Вместе
Но в феврале 1917 года пошла череда народных бунтов, начиналась февральская революция. Николай II выехал в Петербург. После предательства генералов, он вернулся он в Могилев уже не императором Всероссийским, а полковником Николаем Александровичем Романовым.
В Могилеве Николай II простился со штабом Ставки, матерью Марией Федоровной, великими князьями, солдатами. Один из очевидец так описывает происходившее:
«К 19 часам на военную платформу станции начали прибывать находившиеся в Ставке великие князья и офицеры Ставки. От Конвоя выстроился караул для встречи во главе с хорунжим Галушкиным. В 20- 20 к перрону медленно подошел, литерный поезд царя. Гул голосов как-то разом стих, наступила тягостная тишина. Минут пять никто не выходил. Наконец, открылась дверь вагона и показался генерал Граббе. Поздоровавшись только с казаками командир Конвоя спросил Галушкина:
Появился вахмистр Пилипенко, ординарец царя, и дал знак о его выходе. Караул Конвоя как всегда четко приветствовал царя, Николай II поздоровался за руку с Галушкиным, затем с казаками. Те дружно ответили:
— Здравия желаем. Ваше Императорское Величество!
Приложив руку к папахе (царь был одет в форму кубанских пластунов), произнес:
-Спасибо за службу, казаки!
Поздоровавшись с генералом Алексеевым и приняв от него рапорт, Николай направился к великим князьям. Обнял и поцеловал каждого. Затем обошел строй офицеров. На перроне попрежнему царила гнетущая тишина. Чувствовалось, что встречающие находились в подавленном душевном состоянии.
У главного входа в губернский дом царя ждал полковник Киреев. Старого служаку, всегда спокойного и рассудительного, было трудно угнать. Он как-то вмиг сдал, выглядел несчастным, глубоким стариком Прощание В последний день пребывания в Могилеве царь прощался в зале управления дежурного генерала со всеми чинами штаба. Офицеры Конвоя выстроились на левом фланге, а вахмистры и урядники вместе с представителями Cводного пехотного полкана лестнице ведущей в штаб. В точно назначенное время вошел государь Он был одет в серую кубанскую черкеску с шашкой через плечо. На груди висел лишь один Георгиевский крест, ярко белевший на темном фоне черкески Генерал Алексеев подал команду:
Николай II окинул грустным взглядом присутствующих. Левую руку с зажатой в ней папахой он держал на эфесе шишки. Правая рука была опущена и сильно дрожала. Лицо было еще более осунувшимся и пожелтевшим.
В помещении, где было собрано нисколько сот человек, наступила гнетущая тишина Никто даже не кашлянул, все смотрели на царя. Взволнованный, он начал обходить строй офицеров. Однако попрощавшись с тремя первыми, государь на выдержал и направился к выходу. В последний момент увидел конвойцев, стоящих в парадных черкесках. Подошел к ним. Обнял полковника Киреева и поцеловал его. В этот момент хорунжий Лавров, гигант двухметрового роста, не выдержав напряжения, упал прямо к ногам царя.
Перед отъездом Николай II решил еще раз повидаться с офицерами Конвоя и Сводного полка. Войдя в зал царь молча поклонился им. Затем удалился в кабинет и принес фарфоровую статуэтку конвойца. Передавая сей прощальный подарок Кирееву, сказал:
-У меня таких две. Одну сохраню на память. Еще раз благодарю вас всех. Служите Родине попрежнему также верно.
Спускаясь по лестнице, увидел вахмистров, урядников и трубачей. Они стояли на коленях, у большинства на глазах блестели скупые мужские слезы. Царь подошел к ним, обняв каждого и по русскому обычаю троекратно поцеловался с каждым. Попросил вахмистра 1-й лейбгвардии Кубанской сотни подхорунжего Новосельцева передать прощальный привет и благодарность за верную службу».
Ставка Николая II в Могилёве и память о ней в советское и постсоветское время
Аннотация. Статья посвящена изучению Ставки Верховного главнокомандующего русской армией в Первой мировой войне. При этом Ставка исследуется как особое пространство, созданное сначала у местечка Барановичи, а затем в Могилёве, и напрямую связанное с репрезентацией власти. Особое значение уделено в этой связи Николаю II, который принял на себя командование армией в августе 1915 года. Автор детально исследует устройство могилёвской Ставки, разместившейся в зданиях на Губернаторской площади города (дом губернатора, здания губернского правления и окружного суда). Вторая часть статьи представляет собой анализ формирования памяти о Ставке Верховного главнокомандующего в советское и постсоветское время, главным образом на примере разбора музейных экспозиций.
БОЛТУНОВА Екатерина Михайловна — доцент Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», кандидат исторических наук
(Москва. E-mail: boltounovaek@gmail.com).
Ставка Николая II в Могилёве и память о ней в советское и постсоветское время
Ставка русской армии в Первой мировой войне — помимо собственно истории Великой войны — ещё и часть истории трёх городов (Барановичи, Могилёв, Орёл) и биографий восьмерых Верховных главнокомандующих.
С началом войны Верховным главнокомандующим был назначен великий князь Николай Николаевич (младший) (20 июля 1914 г. — 23 августа 1915 г.), а Ставка разместилась в небольшом местечке Барановичи (20 июля 1914 г. — 7 августа 1915 г.). Активное наступление немецкой армии на фронте стало причиной переноса Ставки в Могилёв (8 августа 1915 г. — 27 февраля 1918 г.). Несколько позже появилась идея перевода Верховного командования ещё дальше вглубь страны. В начале осени 1915 года в Калугу была отправлена особая комиссия для поиска помещений под нужды Ставки. От этой идеи, однако, быстро отказались из-за удалённости от фронта, а также, по выражению современника, в связи с тем, что «и моральное впечатление на народ от такого переезда было бы не из положительных»1. В августе 1915 года командование армией принял на себя император Николай II (23 августа 1915 г. — 2 марта 1917 г.), после отречения которого на посту Верховного главнокомандующего сменились несколько человек — великий князьНиколай Николаевич (младший) (2—11 марта 1917 г.), М.В. Алексеев (11 марта — 21 мая 1917 г.), А.А. Брусилов (22 мая — 19 июля 1917 г.), Л.Г. Корнилов (19 июля — 30 августа 1917 г.), А.Ф. Керенский (30 августа — 3 ноября 1917 г.), Н.Н. Духонин (1—9 ноября 1917 г.2). При этом каждое новое назначение сопровождалось чередой резонансных событий. Так, великий князь Николай Николаевич вернул себе пост Верховного главнокомандующего лишь на несколько дней, поскольку не был, в конце концов, утверждён Временным правительством. Передача власти от генерала Брусилова к генералу Корнилову была связана с неудачами на фронте в июне 1917 года, а переход этого поста к министру-председателю Керенскому стал итогом выступления Корнилова против Временного правительства. Убийство Н.Н. Духонина — последнего Верховного главнокомандующего из числа генералов царской армии — подвело черту под существованием Ставки как действующего органа управления императорской армией.
После Октябрьской революции и занятия Ставки войсками, подконтрольными новой власти, Совнарком назначил Верховным главнокомандующим прапорщика Н.В. Крыленко (20 ноября 1917 г. — до конца войны)3. Начальником его штаба стал генерал М.Д. Бонч-Бруевич.Эта советская Ставка переехала ещё один раз — в Орёл (28 февраля 1918 г. — 11 марта 1918 г.), где почти сразу была расформирована.
Деятельность Ставки как органа управления армией изучена относительно хорошо4. Ставка же как категория пространственная, то есть место пребывания императора и высшего армейского руководства и, следовательно, территория, связанная с реализацией властных установок, не была до сих пор предметом самостоятельного рассмотрения. Почти не попадают в поле зрения исследователей и аспекты формирования памяти о Ставке, а также их влияние на конструирование как региональной, так и национальной (русской и белорусской) идентичности.
Вместе с тем в наше время очевиден рост интереса к истории Российской империи последних лет её существования, и особенно истории Первой мировой войны, которая по-прежнему воспринимается как ключ к объяснению событий 1917 года.В 2014 году, в год столетия начала Первой мировой войны, в России был открыт единственный музей, посвящённый Великой войне. Он был размещён в так называемой Государевой Ратной палате Царского Села, в здании, которое было построено ещё в царствование Николая II и первоначально предназначалось для музея истории русских войн. Заметны и попытки использовать символическое значение такой структуры, как Ставка Верховного главнокомандующего, для позиционирования особенностей локальной (городской) истории. Так, в научно-популярных текстах Могилёв всё чаще именуется последней (военной) столицей империи. Основанием для таких утверждений служит продолжительное пребывание в городе императора Николая II, а также периодическое посещение Могилёва императрицей и наследником.
С точки зрения пространства и репрезентации власти три Ставки отличались друг от друга разительно. В Барановичах Верховное командование разместилось на относительно изолированной территории, которую ранее занимала железнодорожная бригада. Представители Ставки, прежде всего Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич и бывавший здесь император, жили в литерных поездах, над которыми со временем для защиты от жары были установлены навесы. Историки отмечают некоторую символичность при выборе вагонов для проживания Верховного главнокомандующего: они были взяты из состава NordicExpress, который в довоенный период курсировал по маршруту Санкт-Петербург — Берлин5. Едва ли не единственным зданием, отведённым для нужд этой в полном смысле слова полевой Ставки, стал дом начальника железнодорожной бригады, в котором находилось управление генерал-квартирмейстера6.
Могилёвская Ставка была городской. Она разместилась в историческом центре города, на берегу реки. Её управления расположились в зданиях, стоявших полукругом на Губернаторской площади. Верховный главнокомандующий жил в доме губернатора; примыкавшее к нему здание губернского правления было занято штабом командования и управлением генерал-квартирмейстера, а здание окружного суда было отдано под нужды дежурного генерала Ставки.
Двухэтажный губернаторский дом был относительно небольшим. Вместе с тем он, как и сама площадь, был предметом гордости городских властей. Это было здание, видевшее ещё князя Г.А. Потёмкина и маршала Л.-Н. Даву7. Император занял в нём лишь несколько комнат второго этажа. В остальных помещениях в это время жили сопровождавшие императора высшие чины и приближённые8. Даже на втором — представительском — этаже, кроме Николая II, разместились граф В.Б. Фредерикс и генерал В.Н. Воейков9. Показательно, что императрица и великие княжны, приезжая в Могилёв, никогда не останавливались в губернаторском доме, используя для проживания литерные поезда. Наследник, напротив, оставался в Ставке с отцом. Речь, очевидно, шла о гендерном позиционировании и отказе от воссоздания в губернаторском доме столь любимого Николаем приватного семейного пространства.
В николаевский период Ставки у входа в губернаторский дом дежурили часовые Георгиевского батальона, составлявшего охрану Ставки и императора. Георгиевские кавалеры — офицеры и солдаты, отличившиеся храбростью в бою, — маркировали таким образом особое значение дворца.
Самым репрезентативным помещением императорских покоев в могилёвском губернаторском доме был большой зал в 4 окна, оформленный вбело-золотых тонах, декорированный вполне в традиции почётных помещений императорскими портретами и зеркалами, которые располагались в простенках между окнами. Здесь же стоял чёрный рояль10. Из зала можно было попасть в столовую и кабинет императора. В столовой находились овальный стол, стулья с плетёными сиденьями и бильярд «Биггс»11. В императорском кабинете согласно описанию начальника дворцовой охраны А.И. Спиридовича «стоял большой дубовый, на тумбах, с ящиками, резной письменный стол, обтянутый обычным сукном цвета бордо, старинные диван и кресла красного дерева. Люстра модерн со стекляшками спускалась с потолка, а скромная электрическая лампа с зелёным абажуром стояла на письменном столе»12. Скорее всего, Спиридович описывает помещение, называвшееся при последнем губернаторе Могилёва Красной гостиной — по цвету мебели и туркестанских ковров на полу13. Из кабинета Николай II мог пройти в свою спальню, окна которой выходили на реку. Это помещение называли также спальней «его Величества и наследника». Обстановка этой комнаты состояла из «складной железной кровати», а также «мебели красного дерева», в углу находилась кафельная печка14. Спиридович в своих мемуарах не преминул отметить также, что «из спальни была дверь и в столовую»15. Эта ремарка даёт возможность увидеть, что комнаты, занимавшиеся императором в могилёвском губернаторском доме, были соединены и создавали единое пространство императорских покоев.
Однако при описании могилёвской Ставки многие мемуаристы центром её называют не дом губернатора, функционально превратившийся во временную императорскую резиденцию, а примыкавшее к нему здание губернского правления со штабом и управлением генерал-квартирмейстера. Служивший здесь в то время М.К. Лемке даже именует это место, в полной мере принадлежавшее начальнику штаба генералу М.В. Алексееву игенерал-квартирмейстеру М.С. Пустовойтенко, «нервом» Ставки16. Отметим, что сама организация деятельности Ставки подчеркивала центральное значение именно здания штаба, а не императорского дома. Так, Николай II принимал доклады Алексеева и Пустовойтенко именно в здании штаба, а не в собственной резиденции. Император каждое утро отправлялся в штаб, где Алексеев и Пустовойтенко встречали его на правах хозяев, стоя на верхней площадке лестницы17.
Эта практика, безусловно, имела практическое объяснение: императору было проще пройти 100 шагов по двору, чем офицерам штаба переносить в кабинет государя многочисленные и чрезвычайно громоздкие карты. Тем не менее этот перевёрнутый церемониал — император идёт в штаб, а не штаб идёт к императору — нарушал принятую при дворе систему норм и положений, что было очевидно для окружающих. Примечательно, что когда Николай входил в подъезд штабного дома, офицеры старались не попадаться ему навстречу, чтобы «не ставить царя в “неловкое” положение, когда он не будет знать, как отнестись к встретившемуся вне установленного для всех случаев церемониала»18.
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
1 Лемке М.К. 250 дней в Царской ставке 1914—1915. Минск: Харвест, 2003. С. 47.
2 Н.Н. Духонин являлся и.о. Верховного главнокомандующего русской армией. См.: Духонин Н.Н. // Большая российская энциклопедия. Т. 9. М.: Большая российская энциклопедия, 2007. С. 441.
3 Датировка перемещений Ставки и пребывания в должности Верховного главнокомандующего (главковерха) указанных лиц приводится по: Большая российская энциклопедия. Т. 1—29. М.: Большая российская энциклопедия, 2004—2015 (Особенно: Васильев Н.М. Первая мировая война // Там же. Т. 25. М., 2014. С. 590—600).
4 Об этом см. работы О.Р. Айрапетова, изданные в серии «Участие Российской империи в Первой мировой войне» (Т. 1—4. М.: Кучково поле; Военная книга, 1914—1915), а также Поликарпов В.Д. Революционные органы при Ставке Верховного главнокомандующего (ноябрь 1917 — март 1918) // Исторические записки. Т. 86. М., 1970.
5 Айрапетов О.Р. Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914—1917 г.) Т. 1. Начало. М.: Кучково поле, 2014. С. 80.
6 Бубнов А.Д.В Царской ставке. М.: Вече, 2008. С. 20, 21. Айрапетов О.Р. Указ. соч. С. 79, 80.
7 Могилёв (1788—1789 гг.). Зорич, Пассек, кн. Г.А. Потёмкин. Извлечение из переписки одного путешественника // Русская Старина. Т. 22. 1878. С. 331—333; Спиридович А.И. Великая Война и Февральская Революция 1914—1917 гг. Нью-Йорк: Всеславянское изд-во, 1960—1962. С. 195.
8 Шавельский Г. Воспоминания последнего протопресвитера Русской армии и флота. Т. 2. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1954. С. 343.
9 Спиридович А.И. Указ. соч. С. 199.
10 Там же. С. 198, 199.
11 Там же. С. 199; Власов А.А. Воспоминания о Могилёве. См. интернет-ресурс: http://www.rp-net.ru (дата обращения — 1 мая 2016 г.).
12 Спиридович А.И. Указ. соч. С. 199.
13 Власов А.А. Указ. соч.
14 Возможно, кабинетом Николаю служила Зелёная гостиная, в которой находились мебель соответствующего цвета и согласно описанию А.А. Власова большой камин. См.: Власов А.А. Указ. соч.
15 Спиридович А.И. Указ. соч. С. 199.
16 Лемке М.К. Указ. соч. С. 39.
17 Спиридович А.И. Указ. соч. С. 199, 200.
18 Лемке М.К. Указ. соч. С. 114, 115.