проекты дач советских архитекторов

Дачи Архитекторов СССР.

Как строили для себя дачи советские архитекторы? Как жили те, кто создавал облик наших городов в 30-е годы прошлого века? Предлагаем вам ознакомиться с некоторыми из них.
Владимир Семенов — автор генплана реконструкции Москвы 1935-го года и основатель архитектурной династии.

Свою дачу в поселке НИЛ, что на берегу Истры, архитектор начал возводить в 1935 году. НИЛ расшифровывается как Наука.Искусство.Литература. Семенов вместе с коллегами-архитекторами был инициатором создания этого дачного кооператива.

На строительство усадьбы ушло 30 лет. Дом был построен из корабельного леса. Окна и витражи архитектор вначале схематично изображал на огромных листах бумаги, прикладывал набросок к фасаду здания и смотрел, как получается. Перила и другие опоры делались в виде макетов из дерева, а лишь потом в натуральную величину.

Каминная комната была центральным помещением дома. Здесь, когда на улице смеркалось, все Семеновы в полном составе собирались и слушали занимательные истории об африканских приключениях архитектора. А в День святого Владимира (28 ию­ля) созывали гостей, для которых на большой террасе сервировали стол и угощали варениками с вишней.

В 60-х годах прошлого столетия внучка Семенова вышла замуж за Алек­сан­д­ра Шир­виндта и в поместье стали приезжать друзья артиста — Михаил Козаков, Андрей Миронов, Марк Захаров. В один из дней Миронов и Ширвиндт с оглушительным ревом рассекали по поселку на мопедах. Недовольные соседи вначале были крайне возмущены этим, однако узнав в нарушителях спокойствия известных актеров, тут же сменили гнев на милость.

Нынче в усадьбе Семенова, которую раньше за красоту называли Парком культуры, обитают его пра­прав­ну­ки. На ухоженной территории, как и прежде, красуются постриженные газоны и цветники. В доме на террасе все также накрывают столы, а по вечерам собираются у камина.

Георгий Гольц — советский архитектор и театральный художник. В 30-г годах XX века он построил в Москве шлюз на Яузе, был автором Устьинского моста и комплекса Изогородка, а также проектировал и строил банки, фабрики и котельные. Гольц обладал острым умом и неуемной энергией, за что друзья прозвали его «Бокалом с шампанским».
В НИЛе архитектору достался один из последних участков земли над рекой, откуда открывался красивый вид на Но­во­и­е­ру­са­лим­ский монастырь.

Строить дачу начали в 1937 году. А летом 38-го года в еще недостроенный дом въехала жена Гольца и дочка.

Проект дачи не сохранился. Остались только зарисовки процесса стройки и эскизы. Дом построили из дерева — любимого материала Гольца. Шесть столбов фундамента и печи были кирпичными. Крышу накрыли дранкой, столы из дуба подставили под террасы. Сруб покупали в соседней деревне, а доски пилили из елей, растущих на участке.

Архитектор на даче занимался живописью, цветоводством, ходил к соседям за рассадой, которым в знак благодарности давал советы по строительству. Подход к выбору дачной одежды у Гольца был тоже творческий. Художник сам нарисовал выкройки для своего комбинезона со множеством карманов.

Вместе с семьей Гольца на дачу переехала его сестра с племянниками. Обедала семья на балконе, который называли южной террасой, а вечера проводила у камина, где сочиняла стихи и рассказы.

В 1942 го­ду в НИЛ пришли немцы. Семья Гольца в тот момент была в эвакуации. Во время бомбежки дача была повреждена — в ее стенах еще долго виднелись осколки от снаряда. Дом не ремонтировался три года. Художник начал реконструкцию, но в 1946 году скончался, и семья сделала в доме простой ремонт. Сейчас там живет дочка Гольца — Ника, которая пошла по стопам отца и также стала архитектором.

Григорий Сенатов — автор проектов зданий больниц в Москве. Родился в 1885 году, окончил училище живописи. Однако в работе предпочитал архитектуру, так как она давала более высокий и стабильный доход.
Григорий Сенатов стал членом кооператива «Советский архитектор» в 1938 году. Его участок находился на крутом склоне. Но художник разбил на нем самый настоящий парк с газонами, фруктовым садом и цветниками.

Дом сделали в виде куба с куполообразной крышей. Четыре пристройки к нему — из деревянных остатков разрушенной рядом постройки. Фундаментом зданию служили бревна из дуба.

Сенатов под куполом оборудовал для себя мастерскую. Все члены его семейства обитали на первом этаже, но внизу жить в доме было неудобно и некомфортно. Единственная просторная комната плохо отапливалась печкой. К дому-таки пристроили несколько помещений, нарушив при этом симметрию, однако произошло это в послевоенные годы.

На дачу приезжали в апреле, перевозя с собой все вещи и помощницу по хозяйству. Каждый год — а это была обязательная традиция — варили 80 килограммов варенья. Для этого до блеска начищали медный таз, а плиту ставили прямо в саду.

В ноябре семейство возвращалось в город и всегда с сожалением. Они мечтали утеплить дом, чтобы в нем можно было жить и в холода.

Нынче на этой даче не закатывают варенье и не собираются за столом шумные компании. Однако облик дома остался прежним.

Виктор Веснин — автор Дворца культуры автозавода ЗИЛ в Москве, здания Театра киноактера, ДнепроГЭСа и многих других монументальных сооружений. Однако, в противовес всем этим конструкциям, свою подмосковную дачу архитектор построил из дерева.

Дом в виде сруба с остекленной верандой построили в 1935 году в поселке НИЛ. Веснин был одним из инициаторов создания кооператива НИЛа и первым его председателем.

Дачу обставили антиквариатом, на стены повесили картины. Садоводством архитектор не увлекался, лишь укрепил крутой склон участка подпорками.

В 1950 году Виктор Веснин умер, и его супруга продала дачу. Ее новым хозяином стал сокурсник архитектора Михаил Врангель. Но и до сих пор этот старый дом зовется «дача Веснина».

Вячеслав Владимиров — один из ярких представителей архитектурного направления 30-х годов прошлого столетия. В 1942 году Владимиров погиб на войне. Дача в НИЛе — одна из немногих сохранившихся построек архитектора.

Проект дачи супруги Владимировы придумали вместе. Строительство дома началось в 1935 году. Однако в это же время архитектору поступил заказ на проект курортного комплекса на Эльбрусе, и стройка застопорилась. До ухода на фронт Владимиров закончить строительство так и не успел. Уже после войны дом достроила его вдова Тамара.

Архитектор очень любил цветы: до сих пор вся дача засажена флоксами и розами, выращиванием которых занимаются его дочь и внучка.

С самого начала дача задумывалась скромной, в противовес шумной городской жизни архитектора. Вла­ди­ми­ров, заводила в шумных компаниях киношников и архитекторов, завсегдатай теннисных кортов в Гаграх, сбегал сюда от городского гама. Отсюда же он уехал на фронт.

Добраться в НИЛ можно было только на поезде, который ездил лишь четыре раза в день. От железнодорожной станции до дачи добирались пешком.

С тех пор там практически ничего не изменилось. Дачный поселок до сих пор тихий и скромный, практически не затронут новомодными строениями.

Источник

LiveInternetLiveInternet

—Рубрики

—Музыка

—Поиск по дневнику

—Статистика

Интерьеры старых дач советских архитекторов

Дачи советских архитекторов

Советские архитекторы 1930-х годов – мастера конструктивизма и авангарда, авторы больших построек и грандиозных проектов. Но их подмосковные дачи – это частная архитектура и частная жизнь.

Ос­но­ва­тель боль­шой ар­хи­тек­тур­ной ди­на­с­тии и ав­тор ге­не­раль­но­го пла­на ре­кон­ст­рук­ции Моск­вы 1935 го­да. В том же 1935-м Се­ме­нов на­чал стро­ить да­чу в по­сел­ке НИЛ (“На­ука. Ис­кус­ст­во. Ли­те­ра­ту­ра”), ко­то­рый он ор­га­ни­зо­вал вме­с­те с дру­ги­ми вид­ны­ми ар­хи­тек­то­ра­ми на бе­ре­гу Ис­тры

Усадь­бу с по­лу­круг­лой ве­ран­дой и ко­лон­на­ми, для ко­то­рых ку­пи­ли корабель­ный лес, стро­и­ли 30 лет. Се­ме­нов ри­со­вал ок­на и ви­т­ра­жи на боль­ших ли­с­тах бу­ма­ги, прикалывал кноп­ка­ми к фа­са­ду до­ма и при­ки­ды­вал, хо­ро­шо ли по­лу­ча­ет­ся. На то­кар­ном стан­ке де­ла­лись пе­ри­ла и ба­ля­си­ны – спер­ва в ма­лень­ком мас­шта­бе, за­тем в на­ту­раль­ную ве­ли­чи­ну.

Боль­шая ве­ран­да у Шир­вин­д­тов и Бе­ло­усо­вых об­щая.

Глав­ной ком­на­той бы­ла ка­мин­ная. Там в су­мер­ках члены семеновской семьи слу­ша­ли за­ни­ма­тель­ные рас­ска­зы – на­при­мер, о том, как в 1901 го­ду Се­ме­нов отпра­вил­ся в Аф­ри­ку, чтобы уча­ст­во­вать в ан­г­ло-бур­ской вой­не. 28 ию­ля, в День свя­то­го Вла­ди­ми­ра, на тер­ра­се за боль­шим ду­бо­вым сто­лом со­би­ра­лись гос­ти – их уго­ща­ли ва­ре­ни­ка­ми с виш­ней.

При­хо­жая в доме Ширвиндта.

В 1960-х го­дах внуч­ка Се­ме­но­ва вы­шла за­муж за Алек­сан­д­ра Шир­винд­та. На да­че стали по­являться его дру­зья – Ан­д­рей Ми­ро­нов, Марк За­ха­ров, Ми­ха­ил Ко­за­ков. Од­наж­ды Ми­ро­нов и Шир­виндт катались по всему поселку на мо­пе­дах. Воз­му­щен­ные шу­мом дач­ни­ки повыскакивали из до­мов, но смяг­чи­лись, увидев из­ве­ст­ных ар­ти­с­тов.

Бал­кон вто­ро­го эта­жа в “до­ме Шир­винд­та”: в 60-х го­дах к даче сде­ла­ли при­ст­рой­ку. Теперь на уча­ст­ке — два до­ма, объеди­нен­ных об­щей сте­ной.

Се­го­дня в до­ме растут пра­прав­ну­ки Се­ме­но­ва. На уча­ст­ке, ко­то­рый не­ког­да за ухо­жен­ность на­зы­ва­ли Пар­ком куль­ту­ры, по-прежнему стри­гут га­зо­ны и вы­ра­щи­ва­ют цве­ты. Со­би­ра­ют­ся на тер­ра­се, а по ве­че­рам си­дят у ка­мина. И все еще со­жа­ле­ют, что ве­ран­ду с ко­лон­на­ми так и не по­ст­ро­и­ли.

Ав­тор зна­ме­ни­того шлю­за на Яу­зе, Боль­шо­го Ус­ть­ин­ско­го мос­та и бле­с­тя­щий те­а­т­раль­ный ху­дож­ник. За ос­т­ро­умие и энер­гию дру­зья назы­ва­ли его “Бо­кал с шам­пан­ским”. Свою да­чу он на­чал стро­ить в 1937 го­ду в по­сел­ке НИЛ. Ему до­стал­ся один из по­след­них уча­ст­ков над ре­кой – с ви­дом на мо­на­с­тырь в Но­вом Ие­ру­са­ли­ме и дву­мя вя­за­ми – пейзаж в ду­хе Камиля Ко­ро.

Да­ча ар­хи­тек­то­ра Георгия Голь­ца в поселке НИЛ (“На­ука. Ис­кус­ст­во. Ли­те­ра­тура”) на Ис­тре. По­се­лок осно­вали ве­ду­щи­е совет­ские ар­хи­тек­то­ры 1930-х го­дов.4.Про­ек­та да­чи не со­хра­ни­лось: есть толь­ко эс­ки­зы и за­ри­сов­ки про­цес­са стро­и­тель­ст­ва. Летом 1938 го­да Гольц, его же­на Га­ли­на и доч­ка Ни­ка пе­ре­еха­ли на пер­вый этаж еще не ­до­ст­ро­ен­ной да­чи.

Юж­ная тер­ра­са — Голь­цы на­зва­ли ее “бал­ко­ном”. Ког­да-то здесь ус­т­ра­и­ва­ли до­маш­ние спек­так­ли.5.Гольц построил дом из де­ре­ва – он очень любил этот ма­те­ри­ал. Сруб ку­пи­ли в со­сед­ней де­рев­не. Шесть стол­бов фун­да­мен­та и печ­ки сделали из кирпича. Под тер­ра­сы под­ста­ви­ли ду­бо­вые стол­бы. До­с­ки на­пи­ли­ли из сто­яв­ших на уча­ст­ке елей, кры­шу по­кры­ли дран­кой.

На даче Гольц мно­го ри­со­вал, са­жал цве­ты. Бе­гал к со­се­дям за рас­са­дой, а в бла­го­дар­ность да­вал со­ве­ты по стро­и­тель­ст­ву. Оде­вал­ся он в ра­бо­чий ком­би­не­зон с кар­ма­на­ми и за­стеж­ка­ми, сши­тый по соб­ст­вен­но­й выкройке. С Голь­ца­ми на да­че жи­ла се­с­т­ра Га­ли­ны с де­ть­ми. Все вме­с­те обе­дали на юж­ном бал­ко­не, ве­че­ра про­во­ди­ли в ка­мин­ной – со­чи­ня­ли по оче­ре­ди ис­то­рии и играли в бу­ри­ме.

В 1942 го­ду, ког­да Голь­цы бы­ли в эва­ку­а­ции, НИЛ за­ня­ли нем­цы. В да­чу по­пал сна­ряд, и в сте­нах дол­го еще тор­ча­ли ос­кол­ки. Три го­да дом сто­ял раз­ру­шен­ный. Гольц хо­тел ре­кон­ст­ру­и­ро­вать да­чу, но в на­ча­ле 1946 го­да его не ста­ло, и се­мья ог­ра­ни­чи­лась ре­мон­том. Се­го­дня на да­че жи­вет дочь ар­хи­тек­то­ра, ху­дож­ни­ца Ни­ка Гольц.

На вто­рую тер­ра­су мож­но прой­ти сквозь кух­ню. Здесь хо­ро­шее ос­ве­ще­ние для заня­тий жи­во­пи­сью.

Архи­тек­тор не самый из­ве­ст­ный, стро­ил в ос­новном мос­ков­ские боль­ни­цы. Он ро­дил­ся в 1885 го­ду и учил­ся в учи­ли­ще жи­во­пи­си, ва­яния и зод­че­ст­ва в клас­се Ва­лен­ти­на Се­ро­ва. Знал Ма­я­ков­ско­го, но не ­о­до­б­рял его и счи­тал бе­зо­б­раз­ни­ком. Жи­во­пи­си пред­по­чел ар­хи­тек­ту­ру – она да­ва­ла бо­лее на­деж­ный за­ра­бо­ток.

Да­ча Гри­го­рия Се­на­това сто­ит на кру­том скло­не, ко­то­рый архитек­тор ког­да-то превра­тил в парк — с тер­ра­са­ми, га­зо­на­ми и мно­же­ст­вом пло­до­вых де­ре­вь­ев.

В 1938 го­ду Се­на­тов всту­пил в ко­о­пе­ра­тив “Со­вет­ский ар­хи­тек­тор”. Вы­брал на стан­ции “Лу­го­вая” кру­той уча­с­ток и пре­вра­тил его в парк с тер­ра­са­ми, га­зо­на­ми, цве­та­ми и фрук­то­вы­ми де­ре­вь­я­ми. Дом – пе­ре­кры­тый ку­по­лом куб с че­тырь­мя при­ст­рой­ка­ми – со­би­ра­ли из ча­с­тей пред­наз­на­чен­ной на слом со­сед­ней по­ст­рой­ки. Фун­да­мент сде­ла­ли из ду­бо­вых бре­вен.

Под ку­по­лом бы­ла ма­с­тер­ская Се­на­то­ва. Его се­мья по­се­ли­лась вни­зу и жа­ло­ва­лась, что для жиз­ни дом по­лу­чил­ся не­удоб­ным. Од­на большая ком­на­та с тру­дом про­тап­ли­ва­лась печ­кой. При­шлось на­ру­шить сим­ме­т­рию и сде­лать при­ст­рой­ку – но это было уже по­сле вой­ны.

На да­чу пе­ре­ез­жа­ли в ап­ре­ле, с ве­ща­ми и дом­ра­бот­ни­цей. Обя­за­тель­но ва­ри­ли ва­ре­нье: 80 ки­ло­грам­мов, что­бы хва­ти­ло на весь год. В сад вы­но­си­ли пли­ту, чи­с­ти­ли мед­ный таз. В Моск­ву воз­вра­ща­лись в но­я­б­ре не­о­хот­но и меч­та­ли да­чу утеп­лить, что­бы мож­но бы­ло жить и зи­мой. Се­го­дня на да­че Се­на­то­ва ва­ре­нье не ва­рят, уш­ли в про­шлое бур­ные за­сто­лья. Но дом ос­та­ет­ся преж­ним. Ему в этом го­ду – 76 лет.

Та­кой да­ча Гри­го­рия Се­на­то­ва бы­ла зи­мой 1948 го­да.

Один из трех ле­ген­дар­ных бра­ть­ев-ар­хи­тек­то­ров, ли­дер и иде­о­лог со­вет­ско­го аван­гар­да, ав­тор Дне­про­ГЭСа. В про­ти­во­вес офи­ци­аль­ным ше­де­в­рам из стек­ла и бе­то­на у се­бя на да­че по­ст­ро­ил в 1935 го­ду тра­ди­ци­он­ный сруб с ос­тек­лен­ной ве­ран­дой. На­хо­дит­ся да­ча в по­сел­ке НИЛ, ко­то­рый со­зда­ли по ини­ци­а­ти­ве Вес­ни­на (он был пер­вым пред­се­да­те­лем дач­но­го ко­о­пе­ра­ти­ва).

Бра­тья Вес­ни­ны бы­ли по­сле­до­ва­тель­ны­ми кон­ст­рук­ти­ви­с­та­ми. Про­ек­ти­руя об­щие объ­е­мы да­чи, Вик­тор ис­поль­зо­вал из­люб­лен­ный при­ем конст­рук­ти­виз­ма — со­че­та­ние па­рал­ле­ле­пи­пе­да и цилиндра.

На да­че сто­я­ла ме­бель XVIII–XIX ве­ков, ви­се­ли кар­ти­ны. Са­дом Вес­нин не ув­ле­кал­ся – толь­ко ста­рал­ся укре­пить кру­той склон подпорными стен­ка­ми.

Фраг­мент бо­ко­во­го фа­са­да да­чи. В от­ли­чие от “боль­ших” по­ст­ро­ек Вик­то­ра Вес­ни­на (вро­де пло­ти­ны Дне­про­ГЭСа), она сделана из обык­но­вен­но­го бру­са. Но и здесь по­яви­лись харак­тер­ные для вес­нин­ской ар­хи­тек­ту­ры де­та­ли — например, круг­лые окна-иллюми­на­то­ры.

Вес­нин хо­дил в бар­хат­ной блу­зе, с буй­ной ше­ве­лю­рой и бо­ро­дой, рас­кла­ды­вал на сто­ле в са­ду бе­лые гри­бы и ри­со­вал на­тюр­мор­ты. На даче ус­т­ра­и­ва­лись кон­цер­ты и по­эти­че­с­кие ве­че­ра – же­на Вес­ни­на На­та­лья хо­ро­шо пе­ла. Со­се­дом Вес­ни­ных был Вла­ди­мир Се­ме­нов – их уча­ст­ки раз­де­ле­ны ов­ра­гом.

Ин­те­рь­ер по­лу­круг­лой ве­ран­ды.

Ког­да-то на да­че Вес­ни­ных сто­я­ла ан­тик­вар­ная ме­бель, ви­се­ла отличная живопись. Теперь здесь жи­вут на­след­ни­ки ар­хи­тек­то­ра Ми­ха­и­ла Вран­ге­ля, с ко­то­рым Вик­тор Вес­нин учился в Им­пе­ра­тор­ском инженер­ном ин­сти­ту­те. У них об­ста­нов­ка го­раз­до скром­нее.

В 1950 го­ду Вик­то­ра Вес­ни­на не ста­ло, и его же­на про­да­ла да­чу се­мье Ми­ха­и­ла Вран­ге­ля – со­курс­ни­ка Вес­ни­на по ин­сти­ту­ту гражданских ин­же­не­ров и глав­но­го ар­хи­тек­то­ра Се­ва­с­то­по­ля. Но сам ста­рый дом да­же те­перь зо­вет­ся “да­чей Вес­ни­на”.

Ин­те­рь­ер од­ной из ком­нат на вто­ром эта­же.

Лю­би­мый уче­ник ве­ли­ко­го Жол­тов­ско­го и один из са­мых яр­ких ар­хи­тек­то­ров 1930-х. В 1942 го­ду, в воз­ра­с­те 42 лет, он по­гиб на фрон­те. Да­ча на Ис­тре в НИ­Ле – од­на из не­мно­гих со­хра­нив­ших­ся по­ст­ро­ек Вла­ди­ми­ро­ва.

Хо­тя строй­ка на­ча­лась в 1935 го­ду, за­кон­чить ее до ухо­да на фронт Вла­ди­ми­ров не ус­пел. Его вдо­ва Та­ма­ра достро­и­ла да­чу по проек­ту му­жа уже после вой­ны. Вла­ди­ми­ров очень любил цветы, и весь учас­ток до сих пор засажен роза­ми и флокса­ми. Их выра­щивают дочь и внуч­ка ар­хи­тек­то­ра.

Он спро­ек­ти­ро­вал ее в 1935 го­ду вме­с­те с же­ной Та­ма­рой. На­чал стро­ить, но по­лу­чил за­каз на про­ект ог­ром­но­го ку­рорт­но­го ком­плек­са у под­но­жия Эль­бру­са и от­влек­ся от да­чи, ко­то­рая так и ос­та­лась не­до­ст­ро­ен­ной.

Чай­ный стол с са­мо­вара­ми на террасе.

Вла­ди­ми­ров был за­во­ди­лой в шум­ной ком­па­нии ар­хи­тек­то­ров и ки­нош­ни­ков – зав­сег­да­та­ев джа­зо­вых кон­цер­тов, тан­цев в “Ме­т­ро­по­ле” и тен­нис­ных кор­тов в Га­г­рах. Но при каж­дом удоб­ном слу­чае он сбе­гал на да­чу. Был он там и на­ка­ну­не ухо­да на фронт – и с пер­вым поездом от­пра­вил­ся на при­зывной пункт.

Да­ча с са­мо­го на­ча­ла за­ду­мы­ва­лась как очень скром­ная — в про­ти­во­вес бурной город­ской жиз­ни, ко­то­рую вел ар­хи­тек­тор. Ездили сю­да из Моск­вы на поезде, который ходил только че­ты­ре раза в день. От стан­ции добира­лись пеш­ком. С тех пор ма­ло что из­ме­ни­лось: по­се­лок НИЛ — ме­с­то по-преж­не­му скром­ное и ти­хое, поч­ти не за­тро­ну­тое “но­во­рус­ским” стро­и­тель­ст­вом.

По­сле вой­ны Та­ма­ра Вла­ди­ми­ро­ва до­ст­ро­и­ла да­чу, пол­но­стью ре­а­ли­зо­вав про­ект, ко­то­рый муж не ус­пел за­вер­шить.

Источник

Чтение на 15 минут: как возникли советские дачи годов

Избы, терема, рабочие поселки времен НЭПа, бараки, советские дачи, генеральские поселки, знаменитые шесть соток эпохи оттепели… Музей современного искусства «Гараж» выпускает книгу историка архитектуры Николая Малинина «Современный русский деревянный дом». Arzamas публикует главу о советских дачах 1930-х годов

Страх на террасе: новая советская дача

Пока же основная масса населения ютится в избах и бараках (а также комму­нал­ках и подвалах), а лучшая его часть оказывается в бараках лагерных, другая его лучшая часть начинает получать дачи. Так в теме деревянной архитектуры происходит трагическое расщепление. Правда, богатые тоже плачут и трясутся от страха. Слово «дача» возвращается к своему исконному, еще Петром I дан­но­му ей значению: ее могут как дать, так и отобрать (часто вместе с жизнью). Это балансирующее состояние придает дачному быту 30-х особую остроту, которая так точно запечатлена в фильме Никиты Михалкова «Утомленные солнцем». И хотя поначалу кажется, что тревожит советского дачника лишь война с внешним врагом (по соседству с ним грохочут учения — как и в «Голу­бой чашке» Аркадия Гайдара), но быстро становится ясно, что война внутрен­няя куда страшнее.

Обложка книги Аркадия Гайдара «Голубая чашка». Краснодар, 1981 год Художник Р. Ломоносов © Краснодарское книжное издательство

Классовое расслоение на более мелком уровне описывает и Михаил Булгаков:

— Не надо, товарищи, завидовать. Дач всего двадцать две, и строится еще только семь, а нас в МАССОЛИТе три тысячи.
— Три тысячи сто одиннадцать человек, — вставил из угла.
— Ну вот видите, — проговорила Штурман, — что же делать?
Естественно, что дачи получили наиболее талантливые из нас…
— Генералы! — напрямик врезался в склоку Глухарев-сценарист.
Бескудников, искусственно зевнув, вышел из комнаты.
— Одни в пяти комнатах в Перелыгине, — вслед ему сказал Глухарев.
— Лаврович один в шести, — вскричал Денискин, — и столовая дубом обшита!» М. А. Булгаков. Мастер и Маргарита // Собрание сочинений в 5 томах. Т. 5. М., 1990.

Чтобы у знающих не закралось никакого сомнения в прототипе Перелыгина, Булгаков приводит точное число дач в подмосковном Переделкине (хотя и переносит его на Клязьму). Эти 29 дач получили в 1935 году действительно «генералы» советской литературы: Федин и Пильняк, Леонов и Иванов, Фадеев и Пастернак, а также драматург Всеволод Вишневский (прототип Лавровича) и поэт Владимир Киршон (прототип Бескудникова) — особо яростные гонители Булгакова.

Дача Бориса Пастернака в Переделкине. 2013 год © Артем Белевич / CC BY-SA 4.0

Сравнение переделкинской дачи со «шведско-тирольским коттеджем» не сов­сем оправданно, но очевиден «нерусский» образ дома. Полукруглый нос «кораблем», сплошное его остекление — все это отдавало не только русским конструктивизмом (к тому времени уже разгромленным), но и его ближайшим предшественником — немецким Баухаусом. А именно типовой немецкий проект и был взят за основу писательских дач. Советские же архитекторы не могли себе позволить побираться у заграницы, поэтому свой знаменитый поселок под Истрой — НИЛ — проектировали сами. Название его расшифро­вывается как «Наука, искусство, литература» и подразумевает, что жили тут ученые с писателями, но распланировали поселок дачники-архитекторы Виктор Веснин и Владимир Семёнов.

Георгий Гольц тоже купил сруб в соседней деревне, но за счет больших
окон, террасы и веранды придал ему совершенно новый, неизбяной вид.
Дом Вячеслава Владимирова отличало треугольное окно во фронтоне, дачу
Григория Сенатова — купол над мастерской. Главным украшением дома Веснина был граненый полукруг веранды (правда, не сплошь остекленный, как у переделкинских дач) и восьмиугольные окна-иллюминаторы.

Собственная дача Игнатия Милиниса. 1938 год © Издательство «Кучково поле»; Издательство Музея современного искусства «Гараж»

А вот дача его соавтора по дому Наркомфина — Моисея Гинзбурга — под Новым Иерусалимом (1939) не сохранилась. Она была гораздо больше (200 кв. м против 61 у Милиниса) и более комфортна по части планировки: спальни — на втором этаже; громадная гостиная и кухня — на первом (они не объединены, но тогда это, наоборот, считалось тяжелым наследием избы); минимум коридоров; перерубы, создающие уютные закутки; все удобства, окно над умывальником; но главной изюминкой дома были открытые террасы, опоясавшие дом по всем двум этажам. На нижнюю террасу летом ставили стол,
а на верхней был далеко отнесенный от здания «наблюдательный пункт», на который вела эффектная диагональ лестницы.

Проект двухкомнатного жилого дома для колхозов средней полосы СССР архитектора Ивана Леонидова. 1939 год © Издательство Музея современного искусства «Гараж»

Источник