Олегово храброе гнездо что значит

Слов о полку Игореве

Строки 154-162:
Дремлет в поле Ольгово хороброе гнездо.
Далече залетело!
Не было оно на обиду порождено
Ни соколу,
Ни кречету,
Ни тебе, черный ворон,
Поганый половчанин!

Гзак бежит серым волком,
Кончак ему след правит к Дону великому.

А вот перевод «Слова. » признанного знатока средневековой литературы Руси Дмитрия Сергеевича Лихачева:

Дремлет в поле Олегово храброе гнездо.
Далеко залетело!
Не было оно в обиду порождено
ни соколу,
ни кречету,
ни тебе, чёрный ворон,
поганый половец!
Гзак бежит серым волком,
Кончак ему след указывает к Дону Великому.

Лихачев тоже в один ряд с птицами: соколом, кречетом и черным вороном ставит и «поганого половца». То же самое и у знатока средневековой истории Руси Стеллецкого:
«…Не было оно на обиду рождено ни соколу, ни кречету, ни тебе, черный ворон, поганый половчанин! Гза бежит серым волком…»
В подлиннике:
…Не было оно обиде порождено ни соколу ни кречету ни тебе черный ворон поганый половчине Гзак бежит серым влъком Кончак след правит къ Дону великому.

Вот мое прочтение этого отрывка «Слова. «:

Дремлет в поле Ольгово хороброе гнездо.
Далече залетело!
Не было оно на обиду порождено
Ни соколу,
Ни кречету,
Ни тебе, черный ворон!

Поганый половчанин,
Гзак, бежит серым волком,
Кончак ему вслед правит к Дону великому.

Источник

Читаю Слово о полку. (3 стр.)

Откуда в сердце русского человека (дворянина Мусина-Пушкина или архимандрита Иоиля Быковского) столько неподдельного гнева и опасений в связи с половцами? И не свойственно никакому народу такое злопамятство. Так чувствовать мог только современник! Свидетель половецких набегов. Когда еще витал запах гари и крови.

Что сближает века?

Вечерами на днепровскую кручу приходил слепой баянист. Садилось солнце, и черные очки баяниста были огненно-красными. Старшие танцевали, а мы смотрели сквозь ограду танцплошадки. Внизу чернел обгорелый мост. От вещего Бояна до слепого баяниста протянулась печальная песня.

Вот Овлур ползет по мокрой траве к темному шатру Игоря. Кони ждут за рекой. Половецкие собаки знают и молчат. Вот одна подошла и лижет его в лицо.

Действие увлекало меня, а поэзию «Слова. » я пробегал глазами.

Потом я понял, что это была не только игра воображения, но и страх предков, которые спасались от погони за степами города. С городского вала я любил смотреть на заходящее солнце. Почему оно так волнует нас?

Все изменилось на земле. Но закаты, грозы, туманы не меняются. И наши чувства в эти часы схожи с чувствами наших далеких предков. В нас как бы просыпаются их страхи, обиды, тревоги. «Дремлет в поле Олегово храброе гнездо. Далеко залетело! Не было оно на обиду рождено ни соколу, ни кречету, ни тебе, черный ворон, поганый половчанин!»

Вообще нашему народу не свойственно пренебрежение к другим народам. В годы тишины и перемирий русские князья и половецкие ханы вступали в родство. «Лесостепные» браки в то время не редкость.

Не злой Кончак

Со временем и беглец и преследователь с удовольствием вспоминают подробности погони, если равноправно сидят за одним столом. Да еще за свадебным.

Половцев тоже раздирали усобицы. С нашествием Орды честное слово и милость победителя перестали существовать. И коварство половцев уже казалось наивным. Ведь Игорь в плену у Кончака имел свой шатер, слуг, ездил охотиться.

Загадки «Слова о полку. «

Капал март, в окно светило холодное солнце. Казалось, через месяц я закончу перевод «Слова. «. И полечу на любимую реку. Но и снова мартовская капель стучит по жести, как три года назад. Три года я переводил десять страниц!

Много загадок в «Слове. «. Почему киевский летописец с такой страстью описал темные дела полоцкого князя Всеслава? Ведь Всеслав жил за сто с лишним лет до похода Игоря Святославича! Вот Всеслав «от Дудуток скакнул до Немиги. Там снопы головами стелют. Молотят цепами железными. Жизнь кладут на току. Веют душу от тела. «

Немига. Последняя булыжная улица в Минске. Сколько я ходил по ней! Идешь и вдруг подумаешь: ведь это же здесь. Ярчайшая страница из «Слова о полку. «.

А может, киевский поэт-летописец был родом из Полоцка. Кем бы он ни был, «Слово о полку Игореве» не первое его творение. И не единственное. Миру еще не являлся гений, которому сразу удалось написать великую поэму. Как Пушкин не смог бы, минуя все свои стихи и поэмы, написать «Медный всадник». Чтобы парить, сперва надо научиться летать. Почувствовать слова, тайну их совместимости. «Боян бо вещий аще кому хотяше песнь творити. «

Где же все остальное, написанное до и после «Слова. «? Зола не расскажет. Ходишь и повторяешь, как заклинание: «Боян бо вещий аще кому хотяше песнь творити. «

Страшная сила притяжения. Тысячи любительских переводов, сделанных сельским учителем, министром, студентом, врачом, дипломатом, военнослужащим. Тысячи фанатичных почитателей со своими разгадками темных мест. Не говоря уже о подлинной науке, где более тысячи исследований!

Много догадок, фантазий, исканий. Время просеивает их. И остаются редкие золотники.

Было жалко: не я первый. Можно было прочесть эту тайну в книгах. Но тогда она как бы не твоя.

А вообще «темные» места, вероятно, должны остаться темными. Как дупло, как нора. Если все их высветлить, лес обеднеет. Улетят совы. Уйдут бобры и лисы.

Кто же он, автор «Слова о полку Игореве»?

Суждений много. Киевский летописец, галицкий, полоцкий.

А если бы вдруг мы узнали его имя, его дела?

Источник

Олегово храброе гнездо что значит

Справитесь с заданием 8 ЕГЭ по литературе, если… умеете читать текст.

Тема задания 8 из открытого варианта ЕГЭ по литературе 2021 года звучит так: «Что в приведённом фрагменте «Слова…» указывает на грядущую беду?»

Чтобы прямо, чётко, доказательно ответить на этот вопрос, нужно исследовать текст. Если Вы не понимаете текст, не умеете извлекать информацию, не имеете опыта анализа эпизода, Вам стоит этому учиться.

Обратите внимание на то, о чём спрашивают. Что указывает на грядущую беду?

На грядущую беду указывают такие детали.

. Описание природы, пейзаж.

В природе надвигается гроза («волки грозу накликают по оврагам»), беду подстерегают птицы, так как можно будет поживиться мертвечиной, орлы зверей на кости зовут, лисицы агрессивно, враждебно брешут (= лают) на червлёные щиты русских дружинников.

. Прямые слова автора: «О Русская земля! Уже ты за холмом! Дремлет в поле Олегово храброе гнездо. Далеко залетело!»

Автор сетует, что дружина князя Игоря находится в незнаемом поле половецком, во враждебной местности, что помощи ждать неоткуда, что Русская земля осталась далеко за холмом. Это предвещает беду, так как половецкие войска во много раз превосходят войско князя Игоря Новгород Северского.

Нашли ответ на поставленный вопрос в тексте фрагмента, а дальше составляете письменный развёрнутый ответ на вопрос. Как это делать, мы обсуждаем на занятиях.

Вы согласны с нашим вариантом ответа? Есть ли что добавить? Пишите в комментариях.

Текст фрагмента «Слова о полку Игореве» размещён в комментариях.

Источник

. ХОРОБРОЕ ГНЕЗДО
P.S.

Вот уже сотни лет живет и действует в политике и культуре «Слово о полку Игореве». Тому, кто знаком хотя бы с частью написанного о нем в разные периоды, приходилось, наверное, наблюдать любопытное явление: литературный памятник изменя­ется во времени. Движение поэмы по шкале читательского миро­воззрения увеличивает и число ракурсов ее прочтения. «Слово» все более раскрывается: в нем проступает, становится зримей то, что, скажем, в прошлом веке ещё не могло проявиться. Сверкнет новой гранью этот удивительный памятник культуры, увидится новая деталь поэтического механизма.

«Дремлет в поле Ольгово хороброе гнездо. » Сотни раз ты прочитывал эту фразу, и всякий раз останавливала она внимание своей какой-то загадочной гармоничностью. И вдруг ты понял, чем объяснить уникальность употребления древне­русской полног­ласной формы эпитета. Семь раз в поэме встречается привычный книжный славянизм «храбрый» и лишь однажды народная лексе­ма — «хороброе».

. В неровном, тревожном сне забылись дружины Игоря и Всево­лода. Утром битва, печальный исход которой автору известен. Лек­сическая картина усиливается нагнетанием гласного «о» — самого минорного звука русской речи. «О» — одна из тех редких фонем, которая «наработала» в языке самостоятельную семантику. Часто встречаясь под ударением в словах, выражающих предельные, под­час полярные состояния или явления, этот звук приобретает в под­сознании говорящего особое, характерное значение. Почему так род­ственны «уродство» и «гордость», «гром» и «звон», «совесть» и «горе»? Почему «огонь» в речи не враждует с «холодом» и «морозом»?

Все предельное — огромно, много, очень долго — нарушает привычное течение жизни, вызывает беспокойство и тревогу. Самые противоестественные понятия озвучиваются этим замкну­тым гласным — «бой», «мор», «вой», «кровь», «боль», «погост», «покой».

Колокольный, угрюмый, звук, настаиваясь в словах, обозна­чавших огромное, непостижимое, откладывается в подсознании говорящего как альтернатива жаркому «а»!

Тревога и робость — ох!, радость отваги — ах! Или, как у Марины Цветаевой: «Ох — когда трудно, и ах — когда чудно».

Круговая оборона и яростная атака — вот образное различие характеров этих гласных в поэтической речи: «Страны ради, гради весели». Эти яркие строки «Слова» предвещают современное: «Яростные, русские, красные рубахи» (А. Вознесенский).

. В русском языковом спектре звук «о» несомненно отличался холодным тоном. И поэт Средневековья услышал это и использо­вал свое открытие. Во имя целостности создаваемой картины — лексически и вокально — он нарушает орфографическую норму, вовлекая не-родное речение в книжную лексику. Четырежды ак­центированный «о» в поэтической фразе придает картине объем­ность и печальный, замедленный ритм, замыкает кольцевую ком­позицию эпизода, начатого со слов: «Долго ночь меркнет. »

Исход битвы уже предсказан плачем «о». Такое сознательное использование музыкального подтекста крайне редко встречается в средневековой поэзии. Да и в современной нечасто. Наши алли­терации не выходят за пределы звукоподражания.

Десять лет назад вышла моя книга «Аз и Я», часть которой посвящена истории прочтения «Слова» учеными-специалистами. Эта работа навлекла на себя острую и порой справедливую крити­ку. Некоторые обратили, в частности, внимание на то, что иссле­дователь-поэт упустил из виду оригинальную поэтику памятника. Действи­тельно, я не включал эту тему ни в одну из своих статей, а именно своеобразие поэтическое служит сильным аргументом, доказывая подлинность «Слова о полку Игореве». На встречах с читателями, рассказывая о литературном мастерстве поэта Сред­невековья, я подчеркивал мысль, что перевод в современную язы­ковую норму разрушает иногда поэтическую картину. Памятнику наносится невосполнимый ущерб. Во всех сегодняшних переводах мы читаем: «Дремлет в поле Олегово храброе гнездо». Из четырех ударных «о» осталось всего два, да и они оказались разрозненны­ми. Разрушена звуковая метафора, поэтическая фраза преврати­лась в прозу. Если бы автору «Слова о полку Игореве» был нева­жен тонический подтекст, он мог бы и сам в восьмой раз написать «храброе», не дожидаясь, пока его поправят.

Думается, отдельные места «Слова» целесообразно сохранять нетронутыми в академических и стихотворных переводах. Ведь в эти строки, быть может, заформован элемент великой поэтичес­кой системы, которая должна быть обязательно учтена при пост­роении современных и будущих моделей мировых литературных культур.

. И до сих пор продолжают спорить о личности неизвестного автора «Слова». Те, кто сомневался в подлинности памятника, искали исполнителя подделки в кругу лиц, занимавшихся литера­турой и историей в XVIII веке, назывались даже конкретные име­на. Но, как в свое время заметил А.С. Пушкин, в России XVIII века не было литератора, обладавшего столь сильным талантом, кото­рый обнаруживается в строках «Слова». А рассмотренный мною пример служит лишь ещё одним подтверждением правоты пуш­кинского заявления — не только в российской словесности, но и во всей европейской литературе XVIII века такое осознанное ис­пользование тонического подтекста было ещё или уже невозмож­но. Во всяком случае, примеров подобного совершенства поэти­ческого выражения мы не встречали в письменностях этого периода.

Коммунист. Теоретический и политический журнал КПСС, №10, 1985, с. 55-57.

Источник

Язык и стиль “Слова о полку Игореве”

Особого внимания заслуживает язык, стиль «Слова о полку Игореве». Словарь этого небольшого текста очень богат. В поэме есть слова, которые отсутствуют во всех других древнерусских памятниках (их называют гапаксами). Но главное, конечно, не в самом словаре, а в умении им пользоваться. Автор купается в речевой стихии, как рыба в воде. Он свободно соединяет книжную и разговорную речь, использует многообразные риторические приемы и тропы, обращается к фольклорной образности и создает по ее образцам собственные оригинальные образцы.

Для «Слова о полку Игореве» характерны обычные в былинах и песнях постоянные эпитеты: серый волк, сизый орел, черный ворон, храбрая дружина, борзый конь, широкое поле.

В то же время автор может найти эпитет очень оригинальный, даже загадочный, вызывающий многолетние споры. Как неожиданны и красивы рядом с привычными черными тучами синие молнии! А ведь в «Слове» есть еще и синее вино и синяя мгла. А что такое мысленное древо, по которому скачет соловей Боян?

Аллитерации «Слова о полку Игореве» исследователи называют роскошными: «Ветри Стрибожи внуци веют», «сабли изострени, сами скачут, аки серый влци», «Святослав изрони злато слово, с слезами смешено».

Столь же обычны в «Слове» ассонансы: «Дремлет в поле Ольгово хороброе гнездо, далече залетел, не было оно обиде порождено, ни соколу, ни кречету, ни тебе, чръный ворон, поганый Половчине».

Начиная с фонетических приемов, автор «Слова о полку Игореве» выстраивает целую лестницу повторов и перекличек: лексических, синтаксических, сюжетных. Подобная повторяемость, пронизанная и подкрепленная всеобъемлющим авторским присутствием, экспрессивными оценками, создает лиризм «Слова». Он настолько всеобъемлющ, универсален, что трудную повесть, славу и плач пытаются представить еще и поэмой, найти в тексте особый ритм. В переводах, даже прозаических, «Слово» часто делят на условные стихи и строфы.

Может быть, наиболее близки чистой лирике, причем лучшим ее образцам, возникшим через столетия, не сложные построения, оригинальные метафоры, роскошные аллитерации, а самые простые слова, лирические вздохи, законченные «стихотворения», состоящие из одной-двух коротких фраз.

«О Русская земля! Ты уже за холмом!» (В древнерусском оригинале это восклицание звучит еще лучше: «О Руская земле, уже за шеломянем еси!» Шеломянь ведь напоминает еще и о шлеме; уходя в поход, воины оставляют русскую землю за шлемами, за спиной.)

«Дремлет в поле Олегово храброе гнездо. Далеко залетело!»

«Что шумит, что звенит вдалеке рано перед зорями?» (Снова сравним, насколько лиричнее и ритмичнее выглядит древнерусский вариант: «Что ми шумить, что ми звонить далече рано пред зорями?»)

Автор «Слова о полку Игореве» демонстрирует замечательное искусство видеть мир. Он использует огромный контекст русской литературы и фольклора, разные памятники и приемы, но все равно остается оригинальным.

Но, конечно, «Слово о полку Игореве» — не искусство для словесного искусства. Своеобразие авторского видения вырастает из художественной концепции, оригинального замысла «Слова».

Источник