Одноэтажная америка о чем книга
Одноэтажная Америка
«Одноэтажная Америка» — произведение, написанное Ильей Ильфом и Евгением Петровым. Книга писалась с 1935 по 1936 год м была издана в СССР в 1937 году.
Сюжет
Оба писателя в компании супружеской пары из Нью-Йорка (семья Адамсов) на новеньком Ford пересекли Соединенные Штаты с востока на запад, от Атлантики до Тихого океана, и вернулись обратно. Путешествие получилось очень насыщенным на события. Авторы раскрывают непарадную жизнь простых американцев, знакомят читателя с выдающимися американцами того времени.
Отдельного внимания заслуживают описания американских городов. Ильф и Петров посещают деревню индейцев и ездят к мексиканцам, навещают русскую диаспору в Сан-Франциско, описывают многие «чисто американские» виды спорта. Писатели посещают выдающиеся инженерные сооружения и природные объекты, красочно описывают природу Америки, посещают Белый Дом, Голливуд и многие другие выдающиеся места.
«Одноэтажную Америку» Ильфа и Петрова читают с удовольствием по нескольким причинам:
Ильф и Петров были очень проницательными путешественниками, умеющими видеть суть. Наибольшей критике поддаются стандартизация жизни, умственная пассивность американцев, их доверчивость. Вместе с тем авторы восхищаются развитостью инфраструктуры, отменным сервисом, умением работать, тотальной чистотой и умением организовать рабочий процесс.
Из «Одноэтажной Америки» Ильфа и Петрова советский обыватель впервые узнает, что такое паблисити, идеология потребления и жизнь в кредит.
Как создавалось произведение
В сентябре 1935 года двое корреспондентов газеты «Правда» Ильф и Петров отправляются в Соединенные Штаты. Поскольку между странами в то время было потепление отношений, писатели свободно могли передвигаться по стране. В США герои провели 3,5 месяца.
За этот период они пересекли страну дважды. Вернувшись в Москву, журналисты сообщили, что планируют издать книгу об Америке. По сути, работа над книгой была начата еще за океаном. Отдельные части будущего произведения появлялись в виде очерков в столичных изданиях. Книга «Одноэтажная Америка» была написана относительно быстро — всего за одно лето 1936 года.
Переиздания
В советский период книга была переиздана несколько раз — в 1947, 1961 и 1966 годах. К сожалению, эти редакции были сильно подвергнуты политической цензуре. К примеру, их текста было удалено упоминание о Сталине. Наибольшим правкам подвергся вариант 1961 года. Только в 2003 году текст книги восстановили до оригинала, и теперь читать «Одноэтажную Америку» можно в её первозданном виде.
«Одноэтажную Америку» читают онлайн, так как она была переведена на многие языки мира. В самих Соединенных Штатах издание презентовали в 1937 году, после смерти Ильфа. Название вопреки желанию писателей было изменено на «Маленькая золотая Америка». Книга возымела успех среди американских читателей и получила множество самых позитивных откликов.
Илья Арнольдович Ильф и Евгений Петрович Петров «Одноэтажная Америка» 1937
Эта книга сделала мой 2015 год.
Может кто-то и читал ее раньше, может кому-то она не так понравилась, но для меня — это открытие…
Два умнейших человека, полных надежд и веры в свое новое государство — Советский Союз — приехали в США в качестве корреспондентов газеты «Правда». Им надо было проехать через максимально большее количество штатов, собрать сведения и написать статью.
Итак, их маршрут. Нью-Йорк, Чикаго, Канзас, Оклахома, Лас-Вегас, Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Сан-Диего, Эль-Пасо, Сан-Антонио, Новый Орлеан и Вашингтон.
Ильф и Петров пишут от своего имени. Они нашли семейную немолодую пару, которая согласилась сопровождать их по всему пути, они сами разработали маршрут, за руль села жена мистера Адамса, так как у мужчин не было навыков вождения!
Я очччень редко перечитываю книги, чаще всего перечитываю классику, которая, будучи прочитанной в школе, «прошла мимо». Но эту книгу я обязательно куплю в печатном формате в самой лучшей полиграфии и перечитаю, медленно.
Все мы знаем, что книги Ильфа и Петрова разбирают на цитаты, как фильмы Гайдая!
Только вот эта книга наполнена не смешными цитатами, но остроумными и философскими!
– Только случайно я не сделался капиталистом, – сказал нам как-то мистер Адамс. – Нет, нет, нет, это совершенно серьезно. Вам это будет интересно послушать. В свое время я мечтал сделаться богатым человеком. Я зарабатывал много денег и решил застраховать себя таким образом, чтобы получить к пятидесяти годам крупные суммы от страховых обществ. Есть такой вид страховки. Надо было платить колоссальные взносы, но я пошел на это, чтобы к старости стать богатым человеком. Я выбрал два самых почтенных страховых общества в мире – петербургское общество «Россия» и одно честнейшее немецкое общество в Мюнхене. Сэры! Я считал, что если даже весь мир к черту пойдет, то в Германии и России ничего не случится. Да, да, да, мистеры, их устойчивость не вызывала никаких сомнений. Но вот в девятьсот семнадцатом году у вас произошла революция, и страховое общество «Россия» перестало существовать. Тогда я перенес все свои надежды на Германию. В девятьсот двадцать втором году мне исполнилось ровно пятьдесят лет. Я должен был получить четыреста тысяч марок. Сэры! Это очень большие, колоссальные деньги. И в девятьсот двадцать втором году я получил от Мюнхенского страхового общества такое письмо: «Весьма уважаемый герр Адамс, наше общество поздравляет Вас с достижением Вами пятидесятилетнего возраста и прилагает чек на четыреста тысяч марок». Это было честнейшее в мире страховое общество. Но, но, но, сэры! Слушайте! Это очень, о-чень интересно. На всю эту премию я мог купить только одну коробку спичек, так как в Германии в то время была инфляция и по стране ходили миллиардные купюры. Уверяю вас, мистеры, капитализм – это самая зыбкая вещь на земле. Но я счастлив. Я получил самую лучшую премию – я не стал капиталистом.
Вообще-то слова мистера Адамса очень актуальны и даже пророческие!
– Однако что нам помешает быть в Чикаго к восьми часам?
– Нет, нет, нет, нельзя так говорить. Было бы просто глупо так думать. Вы не понимаете этого. Да, да, да, сэры.
Зато о мировой политике он говорил уверенно и не желал слушать никаких возражений. Он заявлял, например, что война будет через пять лет.
– Почему именно через пять? Почему не через семь?
– Нет, нет, мистеры, ровно через пять лет.
– Не говорите мне «почему»! Я знаю. Нет, серьезно. О, но! Я говорю вам – война будет через пять лет.
Напоминаю, книга была написана в 1935 году! Вышла в 1937 году, о войне еще тогда никто не говорил… Но, как видите, запах ее уже витал в воздухе.
А как Вы думаете, сообщники Вы мои, чем пахнет сегодняшний воздух?
И еще одна из сотен фраз, которые говорят сами за себя:
Америка-страна, которая любит примитивную ясность во всех своих делах и идеях.
Быть богатым лучше, чем быть бедным. И человек, вместо того чтобы терять время на обдумывание причин, которые породили бедность, и уничтожить эти причины, старается всеми возможными способами добыть миллион.
В книге описана сумасшедшая красота Северной Америки, великие достижения инженеров того времени…
Расизм, Голливуд, Чикаго, мафия, Морган, Генри Форд, Хэмингуэй, индейцы, религия, кредиты/рабство…
Можно быть милым и умным мальчиком, прекрасно учиться в школе, отлично пройти курс университетских наук – и после нескольких лет исправного посещения кинематографа превратиться в идиота.
И еще…
Рассрочка — это основа американской торговли. Все предметы, находящиеся в доме американца, куплены в рассрочку: плита, на которой он готовит, мебель, на которой он сидит, пылесос, при помощи которого он убирает комнаты, даже сам дом, в котором он живет, — все приобретено в рассрочку. В сущности, ни дом, ни мебель, ни чудные мелочи механизированного быта ему не принадлежат. Закон очень строг. Из ста взносов может быть сделано девяносто девять, и если на сотый не хватит денег, то вещь унесут. Собственность для подавляющего большинства народа — это фикция. Все, даже кровать, на которой спит отчаянный оптимист и горячий поборник собственности, принадлежит не ему, а промышленной компании или банку. Достаточно человеку лишиться работы, и на другой день он начинает ясно понимать, что никакой он не собственник, а самый обыкновенный раб вроде негра, только белого цвета. А удержаться от покупок никак невозможно.
Ай еще одну накину:
Первый месяц мы держались стойко. Мы не пили «Кока-кола». Мы продержались почти до конца путешествия. Еще несколько дней – и мы были бы уже в океане, вне опасности. Но все-таки реклама взяла свое. Мы не выдержали и отведали этого напитка. Можем сказать совершенно чистосердечно: да, «Кока-кола» действительно освежает гортань, возбуждает нервы, целительна для пошатнувшегося здоровья, смягчает душевные муки и делает человека гениальным, как Лев Толстой. Попробуй мы не сказать так, если это вбивали нам в голову три месяца, каждый день, каждый час и каждую минуту!
Это только крупицы из того, что можно прочитать в этой замечательной книге!
Я слушал в исполнении Багдасарова! Он просто молодец! Но, как и говорил, обязательно куплю себе печатный вариант!
Обратите внимание, что в 2003 году вышло переиздание этой книги по первоисточнику, так как в 1961 выходило издание со многими «изъятиями».
Одноэтажная америка о чем книга
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
«Одноэтажная Америка» – это последняя крупная совместная работа Ильи Ильфа и Евгения Петрова – широко известных раннесоветских писателей и журналистов. Впрочем, в представлении они явно не нуждаются. Зато произведение представить не помешает, так как оно постоянно остаётся в тени более популярных романов «Двенадцать стульев» и «Золотой телёнок». И, на мой взгляд, остаётся там совершенно незаслуженно, ибо ничуть их не хуже. Напротив, мне порою казалось, что оно гораздо интересней и увлекательней историй о жизни Остапа Бендера, не говоря уже о познавательности: «Одноэтажная Америка», будучи документальным произведением, содержит в себе по-настоящему много (новой для меня) информации о США 30-х годов прошлого века.
Произведение рассказывает о знакомстве авторов с Нью-Йорком, а также об их двухмесячном путешествии из метрополии на берегу Атлантики в Калифорнию и обратно. По пути они знакомятся с жизнью простых и не очень простых американцев, их культурой, устройством городов и производств, а также с невообразимо красивой американской природой.
Конечно, не обошлось в книге и без коммунистической пропаганды (разве можно было ожидать что-то иное от советских журналистов, отправленных в командировку в капиталистическую Америку?). Особенно лживо выглядит один из диалогов, в котором встреченный авторами человек жалуется на то, что безработным в США приходится жить впроголодь, и даже имея желание работать, подходящего места они зачастую найти не могут. На это Ильф и Петров без какого-либо зазрения совести начинают ему рассказывать, что, мол, в Советском Союзе удалось построить такое общество, где для каждого есть работа и у каждого есть условный «кусок хлеба». У каждого. При том, что их путешествие происходило в 1935-36 годах – всего через пару лет после голодомора, жертвами которого стали миллионы человек. Феноменальная ложь!
Кроме того, моё впечатление о писателях испортил ещё один, но уже не связанный с политикой, момент. Ситуация была следующая: Ильф и Петров смотрели на обезьяну, нянчившую своего малыша. Они отметили, что всё это было очень похоже на отношение человеческой матери со своим ребёнком, но, к моему удивлению, заключили, что такое сходство обезьяны с человеком омерзительно и у них даже испортилось настроение из-за увиденного. Не знаю, может быть в 30-е годы прошлого века такое отношение к животным и было в порядке вещей, но сейчас это выглядит какой-то дикостью.
Тем не менее, несмотря на явную советскую пропаганду, в книге сказано и много хорошего об Америке. Особенно много хвалебных слов отдано уровню технического прогресса, которым обладали Соединённые Штаты уже в 30-е годы. К сожалению, некоторые аспекты быта, являвшие уже тогда стандарт американского уровня жизни, были достигнуты в Советском Союзе лишь спустя десятилетия, а то и не достигнуты вовсе. Ну а качество дорог на постсоветском пространстве даже сейчас сильно не дотягивает до того, что было за океаном более 80 лет назад.
«Одноэтажная Америка» оказалась весьма увлекательной и очень познавательной книгой. Правда, концовка показалась мне несколько скомканной, но тут авторов можно понять: чуть ли не каждый день в течение двух месяцев проезжать сотни километров на машине, видеть десятки городов и достопримечательностей – это может утомить. Так что нет ничего удивительного в том, что Ильф и Петров старались проделать обратный путь как можно быстрее и написать о нём как можно компактнее. Но это не сильно сказалось на произведении в общем. Советую к прочтению!
Одноэтажная америка о чем книга
Впервые у нас? Укажите почту и получите скидку 5% уже на первый заказ!
«Эх, Америка моя, ты Америка. »
Дело даже не только в том, что как назовешь книгу, так она и «поплывет» в будущее. Название произведения, помимо того, что несет смысловую и эмоциональную нагрузку всего текста, еще и одной стремительной линией очерчивает портрет писателя. Этот «анри-матиссовский» рисунок многое может рассказать об авторе до того, как обычный читатель возьмет на себя труд ознакомиться с его произведением. И, может быть, поэтому, несмотря на сравнительно небольшое число сюжетов, которыми оперирует мировая литература, крайне редко попадаются книги с одним и тем же названием — ни одному писателю не хочется остаться в вечности с чужим лицом. Даже борхесовскому Пьеру Менару, посягнувшему на «Дон Кихота», в итоге ничего другого не оставалось, как повторить Сервантеса слово в слово. Так что мир должен сильно накрениться, а читатель — забыть о сорока веках цивилизации, чтобы после Ильфа и Петрова появилась еще одна «Одноэтажная Америка». История написания книги до сих пор остается не проясненной. Как вышло, что двух «не самых благонадежных товарищей» вдруг отправляют в командировку в США — можно сказать, прямиком в стан идеологического врага? Да еще когда! В 1935–1936 годах прошлого века. Кстати, а кто конкретно заказал Ильфу и Петрову «Одноэтажную Америку?! Кто был так уверен, что именно эти двое осветят очередной советский проект «электричеством» своего дарования?
Могли ли в СССР той поры появиться книги об Америке других авторов, с другим названием, по заданию все той же «Правды» или тех, кто стоял над «Правдой»? На этот счет у Давида Фельдмана — профессора РГГУ, историка и литературоведа, автора многих работ по русской истории, литературе и журналистике XX века, имеется своя точка зрения.
Афанасий Мамедов Давид, чем руководствовалась редакция газеты «Правда», отправляя двух своих корреспондентов с очень специфическим, остро сатирическим дарованием в стан идеологического врага?
Давид Фельдман Существуют несколько предположений относительно того, в связи с чем и кем была устроена поездка Ильфа и Петрова в США. Одна из версий кинематографическая — рассматривалась такая проблема, как «Советский Голливуд». Территориально и климатически удобен был Крым: зима недолгая. Альтернативная концепция — республиканские киностудии. Далее, понятно, клубок интриг. Еще один фактор — смена элит. Какое-то время советской кинопромышленностью руководили бывшие чекисты. Их время вышло.
Что до Ильфа и Петрова, так эти кандидатуры были всем удобны. Вроде бы, люди со стороны. А главное — всемирно известные писатели. У американцев не будет вопросов, с какой стати они приехали: существовали договоры с киностудиями об экранизации их произведений. А в Москве — «якоря», семьи. Значит, нет желания стать «невозвращенцами» — родственникам ответить придется. Есть версия, что не обошлось без участия ГПУ. Все же два советских писателя ездят по Америке без маршрута, утвержденного заранее, да еще и сопровождающего нет. Однако все эти предположения пока что голословны. Нет документа — нет аргумента.
Разве что одно странное письмо Евгения Петрова Льву Мехлису. В те годы — не только главному редактору «Правды», но и заведующему Отделом печати ЦК партии. Вот такого уровня функционеру Петров и сообщил письменно, что нужно организовать командировку в Америку. До объяснения причин не снизошел. И пошел главред выполнять поручение корреспондента. А такое возможно лишь одном случае: поручение было с ведома инстанции, скажем так, вышестоящей. Но, подчеркну, это все предположения.
Свой путевой очерк или по-другому, учитывая специфику задания, отчет о путешествии Ильф и Петров начинают с порта в Гавре, откуда отходит в Соединенные Штаты Америки пассажирский лайнер «Нормандия».
В предисловии к книге Александра Ильф, дочь писателя, пишет: «Покинув Москву 19 октября 1935 года, Ильф и Петров через Польшу, Чехословакию и Австрию добрались до Франции. Задержавшись на несколько дней в Париже для улаживания своих литературных дел, на трансатлантическом пароходе «Нормандия» 2 октября они отплыли от Гавра и 7 октября высадились в Нью-Йорке».
С первых же строк травелога становится ясно, что, какое бы задание они ни получили сверху, для авторов это путешествие — прежде всего, повод написать новую книгу, не уступающую «Двенадцати стульям» и «Золотому теленку», но другую, совсем другую. За работу авторы берутся немедля, уже на корабле. Начинают с тонко подмеченной детали, которая сразу задает планку всей книги: пассажиры «Нормандии» не могут окинуть взглядом выбранное ими плавучее транспортное средство, поскольку поднимаются до этажа, на котором расположена каюта, в лифте, но двум писателям из СССР в лифте подняться не суждено: «Спустившись на три этажа, вместо того чтобы подняться на два, мы услышали мучительно знакомую фразу, произнесенную, однако, на французском: „Лифт не работает“». В свою каюту Ильф с Петровым попадают, поднявшись по лестнице. Или вот еще «наколочка» в духе тех, кому товарищ Бендер и господин Воробьянинов обязаны бессмертием: «Постепенно стали заводиться знакомства, составляться компании. Раздали почетный список пассажиров, среди которых оказались одна очень смешная семья: мистер Бутербродт, миссис Бутербродт и юный мистер Бутербродт. Если бы на „Нормандии“ ехал Маршак, он, наверно, написал бы стихи для детей под названием „Толстый мистер Бутербродт“».
Писатели описывают и саму «Нормандию», восхищаются ее техническим совершенством. А мы, в свою очередь, еще и восхищаемся тем, как тонко вплетается в первоклассный текст идеологическая нить: «Даже трубы „Нормандии“, которые, казалось бы, должны принадлежать всему пароходу, на самом деле принадлежат только первому классу». А вот еще, с сарказмом уже на религиозную тему, из недр кухонь «Нормандии»: «В специальном отделе изготовлялась кошерная пища. Иногда сюда заходил пароходный раввин, чтобы посмотреть, не подбросили ли веселые французские повара кусочков трефного в ортодоксальную пищу». Достается и «нетерпеливым заказчикам», из-за которых сильно вибрирует корма лайнера, не инженеры же в этом виноваты, и не пассажиры, участвовавшие в своеобразном вечере самодеятельности накануне прибытия в Нью-Йорк: «В середине песни девица неожиданно убежала с эстрады, закрыв лицо руками. На эстраде появилась другая девица, еще более изможденная. Она была в глухом черном платье, но босая. На лице ее был написан ужас. Это была босоножка-любительница. Зрители начали воровато выбираться из зала. Все это было совсем не похоже на нашу жизнерадостную, талантливую, горластую самодеятельность».
Сравнения в пользу СССР будут разбросаны по книге и дальше, но, как ни странно, современному читателю они не будут сильно мешать. Во-первых, ни один путешественник не может избежать подобных сравнений; во-вторых, Ильф с Петровым «взвешивают на ладонях» от чистого сердца, им не надо лгать, они писатели советские; и, наконец, в-третьих, сравнения эти говорят о способности видеть мир «широко отрытыми глазами», а их непринужденность свидетельствует об уровне мастерства авторов. «Сидя в кафетерии, мы читали речь Микояна о том, что еда в социалистической стране должна быть вкусной, что она должна доставлять людям радость, читали как поэтическое произведение. Но в Америке дело народного питания, как и все остальные дела, построено на одном принципе — выгодно или невыгодно».
И все же, по мере того, как спидометр их серенького «форда» будет наматывать мили объезженных американских дорог, сравнения в пользу СССР заметно уменьшатся. Если в самом начале книги статуя Свободы — небольшая и зеленая, да к тому же, еще и оказавшаяся почему-то справа, то уже спустя несколько дней проживания в Нью-Йорке намечается потепление, которое сами авторы чувствуют, но которое не умеют или не хотят скрыть: «Удивительные люди американцы — и дружить с ними приятно, и дело легко иметь».
И далее, когда Ильф с Петровым захотят за что-либо похвалить Америку, воспеть что-либо исключительно американское, они будут делать это, уже не сравнивая со всем хорошим, что имеется в стране победившего социализма. К примеру, стоит зайти речи о тех же дорогах, выскажутся просто: «Америка лежит на большой автомобильной дороге». Или: «Дороги — одно из самых замечательных явлений американской жизни». А вот о рекламе, как же без нее: «Упорная реклама приучила американцев пить соки перед первым и вторым завтраком. В соках есть витамины, что весьма полезно для потребителей, а продажа соков полезна для фруктовщиков. Мы быстро привыкли к этому американскому обычаю. Сперва пили густой желтый апельсиновый сок. Потом перешли на прозрачный зеленый сок грейпфрута».
Один из важнейших вопросов, которым задается внимательный читатель «Одноэтажной Америки» с первой по последнюю страницу — знали ли Ильф с Петровым английский язык? В самом начале книги оба писателя признаются, что английским не владеют. Читатель справедливо ожидает появления толмача-переводчика, но, удивительное дело — он так и не появится, хотя тень его будет неотступно следовать за писателями. Вот встречаются они с Хемингуэем, ну, не на идише же общаются и вряд ли на испанском или французском! Может, это американское чудо, «бескрылый ангел» мистер Адамс, один из героев книги, умеет не только терять шляпы и проходить сквозь толстые зеркальные стекла?
За ответом на этот вопрос вновь обращаемся к Давиду Фельдману.
АМ Согласитесь, так и не материализовавшийся переводчик придает книге что-то кафкианское… И все же: Илья Ильф и Евгений Петров говорили по-английски?
ДФ Нет сведений, подтверждающих, что Ильф владел английским. То же самое можно сказать о Петрове. Ильф ремесленное училище закончил. Он там не иностранные языки изучал, а получал навыки рабочего-станочника, чертежника, электрика, счетовода. Известно только, что он с детства знал идиш. Ну, а Петров, не успевший завершить гимназический курс, мог читать и как-то объясняться на французском и немецком. Вот и все. Так что без переводчика не обошлось. Эту проблему традиционно игнорировали советские историки литературы. Надо полагать, следовали указаниям цензоров. Переводчиком же мог быть сопровождавший двух советских писателей американец — мистер Адамс. Так ли, нет ли, в книге Ильфа и Петрова не сказано внятно.
АМ Кто же такой этот мистер Адамс, которого Александра Ильинична в своем предисловии называет мистером Троном? Классический американец, который бросает все на свете, кроме жены, да и то только лишь потому, что она отличный драйвер, и отправляется с ней и с двумя писателями из СССР в двухмесячный вояж? Не странно ли? И, быть может, мистер Адамс был не только переводчик, но еще и чекист по совместительству?
ДФ Вряд ли кадровый чекист. Нет и сведений, подтверждающих, что он был чекистским агентом. Это все домыслы. Интерпретации. Однако фигура, и в самом деле, загадочная. О спутнике Ильфа и Петрова известно мало, достоверность сведений весьма спорна. Разве только, что он не Адамс. Другая у него фамилия.
АМ А с чего это вдруг мистер Адамс счел своим долгом помогать советским гражданам, попавшим в Америку? И так ли уж много советских людей попадало в Америку накануне Большого террора?
ДФ Не знаю, почему он весьма старательно и долго помогал незнакомым иностранцам. Вы сейчас воспроизвели объяснение, предложенное Ильфом и Петровым. Так они характеризовали мотивацию Адамса. Как было на самом деле — сведений нет. Странно не только это. И, пытаясь объяснить все странности, нельзя обойтись без домыслов, не обоснованных документальными свидетельствами. Допустим, Адамс полагал, что многим обязан СССР, предположим, руководствовался чувством благодарности. Поверим, что он успел освоить русский, либо, будучи евреем, знал идиш и разговаривал на нем с Ильфом, вот и нашелся язык-посредник. Только это все — предположения.
Но есть очевидные финансовые проблемы. Два месяца Адамс колесил по Америке с женой и двумя иностранцами. Ели-пили, в гостиницах останавливались, прачечными, разумеется, опять же, автомобиль нуждается в заправке и техническом обслуживании. Кто-то же все это оплачивал.
Предположим, американскую чету содержали два советских писателя. Допустим, у них денег хватало. Но если Адамс где-либо работал, непонятно, как он договорился с работодателем о столь долгом отпуске. Если же он был бизнесмен, и сам гостей содержать мог, все равно, так запросто бизнес не бросишь. А про то, что Адамс безработный — сведений нет.
Можно допустить, что он работал в Голливуде, и там получил задание сопровождать двух советских писателей. Соответственно, располагал казенными средствами. Но это опять домыслы, не более.
В Америку же советские граждане ездили. Командированные, разумеется. И не так уж мало их было. Например, С. М. Эйзенштейн долго жил там и работал. История достаточно известная. Правда, это было за несколько лет до вояжа Ильфа и Петрова.
Хотя «Одноэтажная Америка» и поделена авторами аккуратно на пять частей, для себя ее удобнее поделить на три — Нью-Йорк/остальная Америка/Нью-Йорк. В первой герои приплывают в Нью-Йорк, знакомятся с городом и бытом горожан. Мистера Илфа и мистера Петрофа интересует все — как в этом городе работают, спят в отелях и ночлежках, переходят улицы, едят в аптеках (американская фишка), курят, развлекаются и даже сидят в тюрьме Синг-Синг на электрическом стуле. После составленного мистером Адамсом плана начинается часть вторая — путешествие по той Америке, которую, если не видел, — не знаешь. Расположившись, как у себя в романе, писатели едут на авто по гладкой дороге с газолиновыми станциями через восточные штаты, заезжают в меленькие, похожие друг на друга городки с пышными названиями — Ватерлоо, Женева, Москва… «Характер маленькому американскому городу придают не здания, а автомобили и все, что с ними связано, — бензиновые колонки, ремонтные станции, магазины Форда или „Дженерал Моторс“. Эти черты присущи решительно всем американским городам. Можно проехать тысячу миль, две тысячи, три — изменятся природа, климат, часы придется перевести вперед, но городок, в котором вы остановитесь ночевать, будет такой же самый, какой предстал перед вами две недели назад».
Они знакомятся с самыми разными людьми — Генри Фордом, морским пехотинцем-Дон Жуаном, мистером Робертсом, жена которого лежит в больнице в Оклахоме, баптистом, ожидающим второе пришествие, профессором славянской литературы в Калифорнийском университете, чемпионом мира по боксу, писателем Рисом Вильямсом и его женой сценаристкой Люситой Сквайр, в красных тонах мечтающей о Москве — лучшем городе в мире… Они знакомятся и с теми, чьи имена навсегда останутся неизвестными для читателя. Больше всего безымянных знакомцев окажется в главах, посвященных Фабрике грез. Вообще описание Голливуда, размышление о голливудском кинематографе — едва ли ни средостенье книги. По тому, как пишут о Голливуде Ильф и Петров, понимаешь, что он и есть та Америка, которую они собирались открыть, все остальное — маскировочная часть задания, превращенная Ильфом и Петровым в блистательную прозу.
Они нападают на Голливуд так, словно готовились к этому еще в Москве. Глава за номером 35 под названием «Четыре стандарта» начинается с убийственного пассажа о том, насколько же скучен Голливуд. «Чертовски скучен, — пишут Ильф с Петровым. — И если зевок в маленьком американском городе продолжается несколько секунд, то здесь он затягивается на целую минуту». Если верить авторам, их первая прогулка по Голливуду оказалась просто мучительной. А дальше они и вовсе захватывают его в клинче: «… „художественные“ картины просто пугают. Все эти картины ниже уровня человеческого достоинства. Нам кажется, что это унизительное занятие смотреть такие картины».
«Что бы ни играла голливудская актриса — возлюбленную крестоносца, невесту гугенота или современную американскую девушку, — она всегда причесана самым модным образом».
Интересно, что это написано задолго до эссе Ролана Барта «Римляне в кино», в котором есть такие слова: «Французу, в глазах которого американские лица еще сохраняют некую экзотичность, кажется комичным, когда римская челка накладывается на характерные черты гангстеров и шерифов» («Мифологии»).
Почему в Голливуде все бывает так, а не иначе, им объясняет некая очень значительная, во всех смыслах фигура: когда в Голливуд пришли банкиры, они все закрутили по-своему, кинематограф для них — все равно, что нефтяная скважина. Обмануть их и снять достойный фильм удается далеко не многим режиссерам.
Следующая глава номер 36 «Бог халтуры» начинается с Макса Фактора, завоевавшего рынок накладными ресницами, и его Ильф с Петровым потреплют от всей советской души, не остановит их даже Марлен Дитрих. Так же безжалостно потреплют они и белоэмигранта капитана Трефильева, и нашего безымянного соотечественника — бывшего актера Художественного театра, который в конце встречи признается, что Голливуд — это просто деревня, дикая-дикая деревня…
Голливудские байки — безусловно, украшение этих двух, очень важных для книги глав. Одна из них о том, как снимался режиссером Льюисом Майлстоуном фильм по знаменитому роману Эриха Марии Ремарка «На западном фронте без перемен».
Кое-что интересное, как бы высказанное без оглядки на Кремль, перепадает и читателю-потомку с карандашом в руке — оказывается, американские фильмы вовсю крутили на советских экранах еще до Второй мировой войны! Так что советский зритель видел не только трофейные фильмы: «Мы, московские зрители, немножко избалованы американской кинематографией. То, что доходит в Москву и показывается небольшому числу киноспециалистов на ночных просмотрах, — это почти всегда лучшее, что создано Голливудом. Москва видела картины Луи Майльстона, Кинг Видора, Рубена Мамульяна и Джона Форда, кинематографическая Москва видела лучшие картины лучших режиссеров».
В Голливуде чета Адамсов-Тронов оставляет писателей и уезжает ненадолго отдохнуть в Мексику, создается впечатление, что некие люди, наконец, просто их отпускают. Тем не менее, Ильф с Петровым продолжают тесно общаться с легендарными голливудчанами, вероятно, оттачивая свой английский.
С четой Адамсов советские писатели встретятся уже в Сан-Диэго, откуда отправятся назад к Атлантике. Не миновав, конечно, по дороге отель «Калифорния» — четырехэтажное здание с кафе и табльдотом, а также мрачный город эксплуатации и большого бизнеса Эль-Сентро и много еще чего другого, что лежало на их пути в Мексику. А потом — южные штаты и славный город Вашингтон. «Когда мы въезжали в Вашингтон, спидометр нашего кара показывал ровно десять тысяч миль. Мы в последний раз крикнули „ура“». Еще несколько сотен миль и — «Прощай, Америка!»
В заключительной части к мистеру Адамсу возвращается, наконец, гнавшаяся за ним все время путешествия, преданная ему шляпа, которую теперь, прощаясь, можно было прижать к груди. Но до того, как Ильф с Петровым окажутся на океанском лайнере «Мажестик», совершавшем свой последний рейс из Америки в Европу, Адамсы предложат Ильфу и Петрову подняться на «Эмпайр Стейт Билдинг», чтобы через большие стекла галереи увидеть Нью-Йорк таким, какой он есть.
«— Гуд-бай, мистеры! Да, да, да! О, но! Нет, серьезно! Я надеюсь, что вы поняли, что такое Америка!
И над головами провожающих бешено заметалась старая верная шляпа мистера Адамса и платочек его жены, мужественного драйвера, — которая дважды перевезла нас через весь материк, никогда не уставая, терпеливая, идеальная спутница в дороге».