О чем вспомнил старцев во время последнего свидания с котиком

Любовь Ионыча и Екатерины Ивановны (Котика)

Испытание любовью. «А хорошо, что я тогда не женился». По традиции, сложившейся в русской классической литературе (и в творчестве самого Чехова), испытание героя любовью убедительнее всего помогает раскрыть его истинную суть. Дмитрий Старцев оказывается неспособным к сильной любви. Его восхищает в Котике ее начитанность, она кажется ему умной, интеллигентной. Однако любовь, едва возникнув, уже пугает его. «К чему поведет этот роман? — размышляет он, получив записку от Котика. — Что скажут товарищи, когда узнают?» И далее важное для характеристики героя размышление: «А приданого они дадут, должно быть, немало», — думает влюбленный молодой человек. Предложив «руку и сердце» и получив отказ, Старцев страдал. ровно три дня. «Потом, иногда вспоминая, как он бродил по кладбищу или как ездил по всему городу и отыскивал фрак, он лениво потягивался и говорил: «Сколько хлопот, однако!» Не случайно сопровождает эту вялую любовь и мотив увядания природы: «Приближалась осень, и в старом саду было тихо, грустно, и на аллеях лежали темные листья. Уже рано смеркалось». Его любовь (на фоне такого пейзажа) безнадежная, мелкая, робко-практичная. Но, какая бы она ни была, она одна могла быть для героя рассказа спасительной.

И вот через несколько лет Дмитрий Ионыч Старцев вновь встречает Екатерину Ивановну, приехавшую в родной город из Москвы, где она училась в консерватории. Неизменной осталась среда, жизнь и быт семьи Туркиных, но изменились главные герои рассказа. Герой утратил полное имя, а вместе с ним и полноту жизни, свою человеческую индивидуальность: ужин в клубе, деньги, которые его раньше не интересовали, являются теперь смыслом жизни. Героиня стала более зрелой, серьезной, реально оценивающей жизнь и свои возможности: «Я такая же пианистка, как моя мама писательница. ». У нее осталась лишь одна иллюзия, с которой ей тоже приходится расставаться, — это любовь Старцева. Пейзажный фон их последнего свидания тяжел, мрачен: «Они пошли в сад и сели там на скамью под старым кленом, как четыре года назад. Было темно». «Было темно», — очевидно, красота ночной природы для героя стала закрытой. Это он ее такой темной видит. Во время первого, несостоявшегося, свидания на кладбище, когда в душе его было светло, светлой, таинственной, загадочной и поэтичной была и природа. Слово «темно», «темный», кстати, повторяется во второй половине рассказа несколько раз: «темный дом и сад» Туркиных.

Темно и в душе Ионыча. Лишь на миг «затеплился огонек», стало жаль любви, утраченного счастья, и, словно при свете этого огонька, вдруг раскрылась пошлость его бессмысленной жизни. «Стареем, полнеем, опускаемся. жизнь проходит тускло, без впечатлений, без мыслей. Днем нажива, а вечером клуб, общество картежников, алкоголиков, хрипунов, которых я терпеть не могу. Что хорошего?» — жалуется он. Но тут же «Старцев вспомнил про бумажки, которые он по вечерам вынимал из карманов с таким удовольствием, и огонек в душе погас». Ему уже не жаль молодости, любви, несбывшихся надежд. «А хорошо, что я тогда не женился», — думает он.

На первых страницах романа голос Старцева звучал иначе: «О, как мало знают те, которые никогда не любили! Мне кажется, никто еще не описал верно любви, и едва ли можно описать это нежное, радостное, мучительное чувство. » Но теперь для Ионыча умерло все, даже его единственное поэтическое воспоминание. «И когда, случается, по соседству за каким-нибудь столом заходит речь о Туркиных, то он спрашивает: “Это вы про каких Туркиных? Это про тех, что дочка играет на фортепьянах?”» Наверное, ничто так не характеризует героя, как предательство самого себя, опошление и забвение самой светлой страницы его жизни — любви. Дмитрий Ионыч стал уже частью того самого мира, который он на словах отвергает. Герой страшится любой перемены, он принял правила игры и внутренне доволен своим нынешним положением.

В рассказе важную роль играет пейзаж. На первый взгляд, может показаться лишним, не связанным с основными событиями эпизод на кладбище, где Старцев напрасно ожидает свидания: «На первых порах Старцева поразило то, что он видел теперь первый раз в жизни и чего, вероятно, больше уже не случится увидеть: мир, не похожий ни на что другое, — мир, где так хорош и мягок лунный свет, точно здесь его колыбель, где нет жизни, нет и нет, но в каждом темном тополе, в каждой могиле чувствуется присутствие тайны, обещающей жизнь тихую, прекрасную, вечную. От плит и увядших цветов, вместе с осенним запахом листьев, веет прощанием, печалью и покоем». Но это описание является поворотным, кульминационным.

В первой и второй главах мы уже видим пустоту, механистичность жизни Туркиных, но пока это все было прикрыто легким покровом поэзии. Поэтическое веяние достигло апогея в эпизоде на кладбище. После него следует сплошная проза жизни, рисующая нам постепенное, но неуклонное очерствление души героя рассказа, превращение его в грубого, страшного Ионыча (языческого бога). Сцена на кладбище — это как бы лебединая песнь той поэзии, которая робко и несмело звучала в сухой и прозаической душе Старцева. По контрасту с ней особенно печально все то, что мы узнаем о Старцеве в дальнейшем.

Источник

Анализ первого и последнего свидания Старцева и Екатериы Ивановны по рассказу Ионыч (Чехов А. П.)

Первое свидание Старцева и Екатерины Ивановны состоялось в саду семьи Туркиных. Старцев объяснился Екатерине Ивановне в своих чувствах. Он был безумно влюблен в девушку. Старцев мечтал о семейной жизни, мечтал жениться на Екатерине Ивановне.Однако его мечтам не суждено было сбыться, так как Екатерина Ивановна мечтала о другом. Она делала вид, что не замечает чувств Старцева, ведь она мечтала о великом будущем, о столице, хотела стать великой пианисткой.

Она считала себя музыкантшей и собиралась поступать в консерваторию.

Автор показывает нам, что Старцеву нравилось всё в Екатерине Ивановне, он восхищался ею: >. Однако, А. П. Чехов позволяет нам понять, какой на самом деле была Екатерина Ивановна, что она лишь казалась такой Старцеву. На самом деле она была глупа.Во время разговора, когда Старцев спросил девушку о последней прочитанной ею книге, она она ответила лишь то, что автора книги > Писемского звали очень смешно.

Также во время разговора Екатерина Ивановна могла рассмеяться и убежать в дом, что и сделала она на свидании.

После отказа Екатерины Ивановны Старцев переживал недолго. Узнав, что она уехала в Москву поступать в консерваторию, Старцев успокоился и зажил обычной жизнью.

Последнее свидание Старцева и Екатерины Ивановны показывает нам его душевное опустошение. Неожиданно встретившись через четыре года с Екатериной Ивановной, Старцев не испытывает к ней никаких чувств. Всё, что привлекало в ней раньше, теперь же вызывает у него отвращение.

Последнее свидание зеркально отражает первое. Раньше Старцев умолял Екатерину Ивановну выйти в сад, а теперь же девушка просит его посидеть с ней на скамейке. Теперь Екатерина Ивановна испытывает чувства к Старцеву, как когда-то испытывал чувства к ней Старцев. Она понимает, что он уже не тот человек, которого она знала раньше. Его не интересовали больше ни любовь, ни семейная жизнь. Старцев ненадолго вспоминает о том, что было раньше, и ему становится грустно. Он вспомнил о том, что когда-то в жизни его интересовало ещё что-то, кроме денег. Но, когда он увидел грустные глаза Екатерины Ивановны, обращённые на него, то почувствовал беспокойство и подумал: >.

Прошло несколько лет, и Екатерина Ивановна и Старцев больше не виделись. Старцев утратил свою человеческую сущность. Деньги, ужин, которые его раньше не интересовали, являются теперь смыслом его жизни.

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Источник

Конспект открытого занятия по предмету «литература»

Остались и его убеждения, так пленившие Котика, но они ни в ком больше не встречали ни отклика, ни сочувствия — и он похоронил их в глубоких тайниках души и не любил заглядывать туда. Старцев на все стал смотреть равнодушно.

Осталось и его трудолюбие, за которое так уважала его Котик, но оно стимулировалось теперь не возвышен­ными стремлениями быть полезным людям, а низменными интересами наживы от этих людей. И Старцев охладел к настоящему делу.

Осталась и его энергия, которая заражала Котика, но она была пущена теперь на холостой ход, обратившись в лихорадочную суету в погоне за наживой.

Осталась у него и способность «наслаждаться», но чем? В молодости он наслаждался природой, беседами с Котиком, любовью к ней, позднее — удобствами, а теперь пороками: обжорством, игрой в карты и накоплением денег.

Уч-ль: Вот каким предстал Старцев перед Котиком после четырёхлетней разлуки. За все четыре года Старцев не видел Екатерину Ивановну ни разу, хотя она каждое лето приезжала домой, но как-то не случалось встретиться. Очевидно, что Старцев и не искал этого случая. «Но вот прошло четыре года», — повторяет автор, возвращаясь к изложению событий. «В одно тихое, тёплое утро в больни­цу принесли письмо», в котором Вера Иосифовна просила «облегчить её страдания», совсем как когда-то давно. Старцев подумал и вечером поехал к Туркиным.

Что увидел Ионыч у Туркиных спустя четыре года?

Ответ: Когда после долго­го перерыва он снова посетил Туркиных, то нашел все то же, зато воспринял это с досадливой скукой и неприязнью: «А, здравствуйте, пожалуйста!» — встретил его Иван Петрович, улыбаясь одними глазами. «Бонжурте» — со­всем как тогда.

Потом, манерно вздохнув, пошутила Вера Иосифовна: «Вы, доктор, не хотите ухаживать за мной», — словно про­должила вчерашний разговор. Потом «пили чай со сладким пирогом», а тогда «с вареньем, мёдом и конфетами». «По­том Вера Иосифовна читала вслух роман, читала о том, чего не бывает в жизни, а Старцев слушал, глядел на ее седую, красивую голову и ждал, когда она кончит.

«Бездарен, — думал он, — не тот, кто не умеет писать повестей, а тот, кто их пишет и не умеет скрыть этого».

— Недурственно, — сказал Иван Петрович.

Потом Екатерина Ивановна играла на рояле шумно и долго, и, когда кончила, ее долго благодарили и восхищались ею. «А хорошо, что я на ней не женился», — подумал Старцев».

А на прощанье «изображал» Пава, теперь уже «молодой человек с усами».

Читаешь эти повторяющиеся «потом», «потом», и начинает казаться, что перечитываешь вновь уже прочитанные страницы, что события вернулись назад и будут повторяться в том же порядке. Неужели время ничего не сделало с семьёй Туркиных? «Самая талантливая семья» Туркиных изменилась лишь внешне. Вера Иосифовна, к концу повествования «сильно постаревшая, с белыми волосами. ». Лакей Павел (Пава), кото­рого не устает демонстрировать гостям хозяин, из 14-летнего мальчика превратился в усатого мужчину. Котик сначала поте­ряла «прежнюю свежесть и выражение детской наивности», а затем «заметно постарела». Но в течение долгих лет все они продолжают жить по-прежнему. Почти символом этой общей неподвижности воспринимается неизменно бравый вид главы семьи Ивана Петровича, произносящего одни и те же плоские шутки. Но программа жизни в доме Туркиных осталась та же, словно давно надоевшая граммофонная пластинка. Она повторяется и, что всего ужаснее, так и будет повторяться, пока не кончится сама жизнь в этом доме

Уч-ль: Как Чехов передает атмосферу духовной неподвижности, застоя в жизни Туркиных?

Ответ: На глазах читателя проходят месяцы, годы, и он сам может убедиться в незыблемости духовного мира городских обывателей и в устойчивости быта «самой образованной и талантливой» семьи Туркиных. Неизмен­ной осталась среда, жизнь и быт семьи Туркиных. Ничто не может возму­тить спокойствия этого дома, время потеряло над ним свою власть, потому что в этом доме прекратилось течение самой жизни. Повторяемость ситуаций, однообразие обстановки, впечатление многократности автор усиливает такими словами, как оттеняются вы­ражениями типа: «по-прежнему», «всякий раз», «тоже говорили», «каждый день», «каждую осень» и пр. Такими средствами подчеркивается устойчивость царящего в городе застоя. Но еще более тем, что воспроизводит (лишь с небольшими вариантами) одни и те же ситуации, позы, жесты, слова героев: дважды Вера Иосифовна читает гостям свои романы, а лакей Пава принимает за­ученную трагическую позу («Умри, несчастная!»), много­кратно повторяет Иван Петрович свои анекдоты, шутки, пять раз говорится об игре Екатерины Ивановны, обходя молчанием, что именно она исполняет, Чехов сочетанием различных эпитетов создает только внешнее впечатление об ее музыкальных упражнениях: «длинно», «трудно», «шумно», «однообразно»: «Играла трудный пассаж, инте­ресный именно своей трудностью, длинный и однообраз­ный», «длинные, томительные экзерсисы на рояле», «иг­рала на рояле шумно и долго», «играет на рояле каждый день часа по четыре».

Уч-ль: Эту жуткую картину застоя, оцепенения, нудной скуки и томительного однообразия праздной жизни Чехов рисует своеобразным приёмом нагнетания впечатлений и тем са­мым как бы вовлекает в действие самого читателя, кото­рый чувствует, что невозможно оставаться равнодушным к происходящему, что надо как-то воздействовать на ге­роев, а не быть только зрителем со стороны.

Как изменилось отношение Старцева к семье Туркиных?

Ответ: Теперь в доме Туркиных, где ничто не изменилось, Ионыча всё раздражает. Прежде наивный и доверчивый, он теперь вроде бы прозрел, и его точка зрения и на «рядовых» обывателей, и на «самую образованную и талантливую семью» стала близка авторской. После вновь услышанных шуток отца, игры Котика он думает: «. если самые талантливые люди во всем городе так бездарны, то каков же должен быть город». Именно бездарность предстала перед ним во всей своей неприглядности: посредственность «пианистки» Екатерины Ивановны, литературная безвкусица «писательницы» Веры Иосифовны, вопиющая тупость «остряка» Ивана Петровича и, наконец, нелепость «доморощенного» артиста Павы, — словом, целый букет «беста­ланных» талантов, какой-то своеобразный парад бездарностей. Что же сделал Старцев? Он должен был разорвать этот проклятый заколдо­ванный круг и вывести людей на свежий воздух, он один так близко подошёл к ним, он один по-настоящему узнал жизнь этих и всех других Туркиных, ибо он увидел их и с праздничной, и с будничной стороны. Но он только вынес верный, суровый приговор и Туркиным, и всему городу, и простить ему это бездействие нельзя. И в этом описании мы снова видим не только самих Туркиных, но и героя, его брюзгливую мину, желчную готовность осудить все и всех. Все, что было в нем молодого, страстного, способного к любви и самозабвению, угасает. Жизнь Ионыча опустошила его душу, он понимает, что молодость ушла, невозвратно уходит и сама жизнь, с её радостями и печалями, осталось только «стариться, полнеть, опускаться».

Уч-ль: Как изменилась Екатерина Ивановна?

Ответ: «А Котик? Она похудела, побледнела, стала красивее и стройнее; но уже это была Екатерина Ивановна, а не Котик; уже не было прежней свежести и выражения детской наивности. И во взгляде, и в манерах было что-то новое — несмелое и виноватое, точно здесь, в доме Туркиных, она не чувствовала себя дома». Да, это не балованный Котик, а женщина, уже испившая «слез из чаши бытия», если вспомнить наивный романс, который пел мо­лодой Старцев, и вносящая свой, горький, но искренний человеческий звук в монотонное стрекотание механизма этого игрушеч­ного дома. Она стала более зрелой, серьезной, поняла, что пианисткой ей не быть, на этот счет она уже перестанет заблуждаться: «Я такая же пианистка, как мама писательница. » Но вместе с крахом мечты об искусстве, о славе, в ее душе пробудился тот интерес, влечение, симпатия к Ионычу, которые раньше она, упоенная мыслями о музыке, в себе заглушала. У Екатерины Ивановны осталась лишь одна иллюзия, с кото­рой ей тоже приходится расстаться, — это любовь Старцева. Когда они снова встречаются, она «при­стально, с любопытством» смотрит ему в лицо, словно пытаясь раз­глядеть того, прежнего Ионыча, который умолял ее выйти с ним в сад и так доверчиво понесся на свидание. Но перед нею уже другой человек, которому «не нравились ее бледность, новое выражение лица, слабая улыбка». Старцев же сразу почувствовал, что перед ним не прежняя Котик, а совсем новая: это была уже Ека­терина Ивановна. И хотя она ему и теперь нравилась, но «чего-то недоставало в ней, или что-то было лишнее», что-то «мешало ему чувствовать, как прежде». Он недо­умевал, не находя оправдания своей холодности, и пере­носил свою досаду на бледность её лица, на её голос, по­том на платье, на кресло и, наконец, на всё, что её ок­ружало. Старцеву было не по себе от воспоминаний «о своей любви, о мечтах и надеждах», которые когда-то волновали его, и он опасливо ограждал себя от них: «А хорошо, что я на ней не женился». И он молчал, упорно молчал.

Уч-ль: Как изменились роли героев во время их последнего свидания?

Уч-ль: Последнее свидание Ионыча и Котика происходит в саду, на любимой скамейке «под старым клёном, как четыре года назад. Было темно».

В чем сходство и отличие этого пейзажа с пейзажем во II главе?

Ответ: В этом пейзаже — снова отголосок былого, пережитого и в то же время отчетливое ощущение совершившейся перемены: когда-то была «весна», по­том «рано смеркалось», теперь — «темно». Темно и в душе Ионыча. Кладбище, залитое лунным светом, представлялось влюбленно­му Старцеву большим садом. А теперь, когда они вышли в сад, сели на любимую скамью — все для него мертво и уже сад кажется клад­бищем.

Уч-ль: Всё было как прежде, но они сами были уже не прежние. Оба «выпили из чаши бытия», и беспечная ра­дость покинула их. «Что с ним? И как понять его молчание?» — волновалась Екатерина Иванов­на, и не подозревая, что перед ней уже нет прежнего Дмитрия Ионыча, что в его сердце нет прежней любви к ней, что роли их переменились.

Как изменились герои к четвертой главе?

Ответ: Четыре года назад, взволнованный, радостный, полный надежд, Старцев говорил Екатерине Ивановне о своей любви; теперь полная смутной тревоги и мучительной неуверенности, хотела поведать она о своих разочарованиях, о своих ошибках и о своей любви. Раньше она была внутренне холодна к нему, мечтала о «славе, успехах, свободе», а теперь, не обольщаясь больше своим талантом, по-человечески радуется встрече с человеком, который, как ей казалось, ее любит, благодарна ему за это. Тогда она так по-детски беспечно шутила над ним, восхищая его своей наивностью, теперь он так мучительно неловко молчал, пугая её своей холодностью. Теперь Екатерина Ивановна говорит «с увлечением» («И было видно, что у нее тревожно билось сердце». «Я волнуюсь. »), и ее чувство встреча­ет с его стороны сухость, холодность и эгоизм. Как несколько лет назад Екатерина Ивановна на искренние порывы, горячие признания Старцева отвечала поступками странными, «некстати», бездушными словами («— Что вам угодно? — спросила Екатерина Ивановна сухо, деловым тоном». «— Доволь­но, — сказала она сухо»), так в финале Старцев угрюмо и холодно молчит, когда она ждет от него откровенного объяснения. Далёкая от истины, она терялась в догадках, всеми силами пыталась вернуть его к прошлому: «Сколько воспоминаний! Мне ка­залось, что мы будем говорить с вами без умолку, до утра». Она с тоской, с надеждой, с любовью, с жадным любопытством смотрела ему в лицо, «точно хотела побли­же разглядеть и понять человека, который когда-то любил её так пламенно, с такой нежностью и так несчастливо; ее глаза благодарили его за эту любовь». И ее чувство не остается безот­ветным. Это высший момент в романе Котика и Ионыча: она ждет люб­ви, смотрит на него «благодарными, испытующими глазами», и он как будто начинает душевно оттаивать. «Ему вдруг стало грустно и жаль прошлого. В душе за­теплился огонек».

Уч-ль: Волна воспоминаний о лучших днях нахлынула на Старцева. «И он вспомнил всё, что было, все малейшие подробно­сти».

О чем вспомнил Старцев во время последнего свидания с Котиком?

Ответ: В темноте он разглядел её «бле­стящие глаза», почувствовал её близость, и перед ним предстала прежняя Котик с «детским выражением лица». Перед ним, так близко к нему, снова была его милая собеседница, его лучший друг, единственный человек, ко­торому он мог открыть свою душу. Воображение живо на­рисовало ему картину их прощального вечера: и Котика в бальном платье, и его восторг, и её испуг, и его поцелуи и её внезапное исчезновение, он даже вспомнил, что тогда шёл дождь и было темно, как сейчас. «Огонёк всё разгорался в душе, и уже хо­телось говорить, жаловаться на жизнь», на людей, со­всем как тогда. И вначале Котик нравилась ему тем, что он мог «жаловаться ей на жизнь, на людей». Чехов незаметно подчеркивает в своем герое одну внешне малозначительную, а на самом деле решающую черту: Ионыч все жаловался, все только жало­вался. А теперь, во время их послед­него разговора, вместе с разгорающимся «огоньком» приходит чув­ство недовольства жизнью как она есть, как она течет изо дня в день: «Эх! — сказал он со вздохом. — Вы вот спрашиваете, как я поживаю. Как мы поживаем тут? Да никак. Старимся, полнеем, опускаемся. День да ночь, — сутки прочь, жизнь проходит тускло, без впечатлений, без мыслей… Днем нажива, а вечером клуб, общество картежников, алкоголиков, хрипунов, которых я терпеть не могу. Что хорошего?»

Уч-ль: Как Екатерина Ивановна отнеслась к словам Старцева? Каким он представлялся ей в мечтах?

Ответ: Екатерина Ивановна теперь яснее, чем прежде, пони­мала его слова, внимательнее слушала его, была полна сочувствия и тревоги за любимого человека; ей и в голову не приходило сливать Старцева с грубой, пошлой, мелоч­ной средой, на которую он жаловался. Он, как и прежде, в ее глазах был выше этой среды, и его слова звучали для неё как протест серой обывательщине.

Уч-ль: На какой-то миг герои нашли общий язык, испытали общее чувство: она захотела любви, которую прежде оттолкнула, а он вспомнил о прошлом. Она освободилась от самогипноза артистичес­кой карьеры, а в его душе, очерствевшей и сытой, вдруг затеплил­ся тревожный и радостный огонек. Казалось, ещё одно слово — и они поймут друг дру­га, простят и пойдут рука об руку работать, забыв навсегда «пустую, бесполезную жизнь в этом городе». Любовь и радо­стный, созидательный труд искупят их ошибки, заблужде­ния и даже пороки, очистят их и сделают достойными того большого, настоящего счастья, о котором всегда мечтал Чехов, картины которого четыре года назад с таким увле­чением рисовал Старцев и в возможность которого с таким же увлечением верила Котик тогда и продолжала верить Екатерина Ивановна — теперь.

Источник

Конспект открытого занятия по предмету «литература»

Как изменились герои к четвертой главе?

Ответ: Четыре года назад, взволнованный, радостный, полный надежд, Старцев говорил Екатерине Ивановне о своей любви; теперь полная смутной тревоги и мучительной неуверенности, хотела поведать она о своих разочарованиях, о своих ошибках и о своей любви. Раньше она была внутренне холодна к нему, мечтала о «славе, успехах, свободе», а теперь, не обольщаясь больше своим талантом, по-человечески радуется встрече с человеком, который, как ей казалось, ее любит, благодарна ему за это. Тогда она так по-детски беспечно шутила над ним, восхищая его своей наивностью, теперь он так мучительно неловко молчал, пугая её своей холодностью. Теперь Екатерина Ивановна говорит «с увлечением» («И было видно, что у нее тревожно билось сердце». «Я волнуюсь. »), и ее чувство встреча­ет с его стороны сухость, холодность и эгоизм. Как несколько лет назад Екатерина Ивановна на искренние порывы, горячие признания Старцева отвечала поступками странными, «некстати», бездушными словами («— Что вам угодно? — спросила Екатерина Ивановна сухо, деловым тоном». «— Доволь­но, — сказала она сухо»), так в финале Старцев угрюмо и холодно молчит, когда она ждет от него откровенного объяснения. Далёкая от истины, она терялась в догадках, всеми силами пыталась вернуть его к прошлому: «Сколько воспоминаний! Мне ка­залось, что мы будем говорить с вами без умолку, до утра». Она с тоской, с надеждой, с любовью, с жадным любопытством смотрела ему в лицо, «точно хотела побли­же разглядеть и понять человека, который когда-то любил её так пламенно, с такой нежностью и так несчастливо; ее глаза благодарили его за эту любовь». И ее чувство не остается безот­ветным. Это высший момент в романе Котика и Ионыча: она ждет люб­ви, смотрит на него «благодарными, испытующими глазами», и он как будто начинает душевно оттаивать. «Ему вдруг стало грустно и жаль прошлого. В душе за­теплился огонек».

Уч-ль: Волна воспоминаний о лучших днях нахлынула на Старцева. «И он вспомнил всё, что было, все малейшие подробно­сти».
^

О чем вспомнил Старцев во время последнего свидания с Котиком?

Ответ: В темноте он разглядел её «бле­стящие глаза», почувствовал её близость, и перед ним предстала прежняя Котик с «детским выражением лица». Перед ним, так близко к нему, снова была его милая собеседница, его лучший друг, единственный человек, ко­торому он мог открыть свою душу. Воображение живо на­рисовало ему картину их прощального вечера: и Котика в бальном платье, и его восторг, и её испуг, и его поцелуи и её внезапное исчезновение, он даже вспомнил, что тогда шёл дождь и было темно, как сейчас. «Огонёк всё разгорался в душе, и уже хо­телось говорить, жаловаться на жизнь», на людей, со­всем как тогда. И вначале Котик нравилась ему тем, что он мог «жаловаться ей на жизнь, на людей». Чехов незаметно подчеркивает в своем герое одну внешне малозначительную, а на самом деле решающую черту: Ионыч все жаловался, все только жало­вался. А теперь, во время их послед­него разговора, вместе с разгорающимся «огоньком» приходит чув­ство недовольства жизнью как она есть, как она течет изо дня в день: «Эх! — сказал он со вздохом. — Вы вот спрашиваете, как я поживаю. Как мы поживаем тут? Да никак. Старимся, полнеем, опускаемся. День да ночь, — сутки прочь, жизнь проходит тускло, без впечатлений, без мыслей… Днем нажива, а вечером клуб, общество картежников, алкоголиков, хрипунов, которых я терпеть не могу. Что хорошего?»

Уч-ль: Как Екатерина Ивановна отнеслась к словам Старцева? Каким он представлялся ей в мечтах?

Ответ: Екатерина Ивановна теперь яснее, чем прежде, пони­мала его слова, внимательнее слушала его, была полна сочувствия и тревоги за любимого человека; ей и в голову не приходило сливать Старцева с грубой, пошлой, мелоч­ной средой, на которую он жаловался. Он, как и прежде, в ее глазах был выше этой среды, и его слова звучали для неё как протест серой обывательщине.

Уч-ль: На какой-то миг герои нашли общий язык, испытали общее чувство: она захотела любви, которую прежде оттолкнула, а он вспомнил о прошлом. Она освободилась от самогипноза артистичес­кой карьеры, а в его душе, очерствевшей и сытой, вдруг затеплил­ся тревожный и радостный огонек. Казалось, ещё одно слово — и они поймут друг дру­га, простят и пойдут рука об руку работать, забыв навсегда «пустую, бесполезную жизнь в этом городе». Любовь и радо­стный, созидательный труд искупят их ошибки, заблужде­ния и даже пороки, очистят их и сделают достойными того большого, настоящего счастья, о котором всегда мечтал Чехов, картины которого четыре года назад с таким увле­чением рисовал Старцев и в возможность которого с таким же увлечением верила Котик тогда и продолжала верить Екатерина Ивановна — теперь.
^

Что говорит Екатерина Ивановна Ионычу? Как это ее характеризует?

Ответ: Екатерина Ивановна возражает Ионычу, его горьким жалобам на жизнь: «Но у вас работа, благородная цель в жизни. Вы так любили говорить о своей больнице». Перед нами как будто бы уже совсем другой человек, многое понявший, прозревший. У нее хватило трезвости и силы понять, что она не пианистка, как мама не писательница. Но она не в силах освободиться от сле­пой наивности, думая об Ионыче. Ведь эти со слова об идеальном служении, помощи «страдальцам» — почти цитата из того же мами­ного романа, где молодая графиня устраивала у себя в деревне «школы, больницы, библиотеки». Прозревшая Екатерина Ивановна все равно осталась милым, бедным Котиком, дочкой своих родителей, порождением своей среды. Она горди­лась своим избранником и с увлечением рисовала eгo идеальный портрет: «Какое это счастье быть земским врачом, помогать страдальцам, служить народу. Какое счастье! Когда я думала о вас в Москве, вы представлялись мне таким идеальным, возвышенным. »

Уч-ль: Почему пылкие речи Екатерины Ива­новны о «счастье быть земским врачом, помогать страдальцам, служить народу» не могут утешить Старцева и возродить его к жизни?

Ответ: С Екатериной Ивановной говорит человек, остановившийся в духовном развитии, утративший любовь, мечты, надежды, чувство врачебного долга, способность к глубоким чувствам. Лишь на миг «в его душе затеплился огонек», стало жаль любви, утраченного счастья, и, словно при свете этого огонька, вдруг раскрылась пошлость его бессмысленной жизни. «Старимся, полнеем, опускаемся…» Старцев слушал и ужасался. В свете яркого прошлого он увидел своё темное настоящее и измерил всю глубину своего падения. И что самое страшное, он понял, что уже не найдет в себе сил подняться и выйти на новый жиз­ненный путь, и почувствовал, что бездна поглотит его. Он готов был уже поверить, что не всё так плохо в этом мире, что есть иные чувства, чем нажива, карточная игра, но на него снова повеяло атмосферой дома Туркиных. И едва лишь прозвучали слова Екатерины Ивановны о «помощи страдальцам, службе народу», как тут же «Старцев вспомнил про бумажки, которые он по вечерам вынимал из кар­манов с таким удовольствием, и огонек в душе погас», — и он знал, что навсегда. Так закончилось единоборство «огонька» и «холодного тяжело­го кусочка», который теперь, как злокачественная опухоль, разра­стается в душе героя. Ему уже не жаль молодости, любви, несбывшихся надежд. Поиски счастья, искреннее нежное чувство к Котику вытравляются из души Ионыча и заменяются безразличием и холодностью, пошлостью, высокомерием, самоудовлетворенностью.

Уч-ль: Потрясенный, Старцев замолчал — сказать было нечего, «он встал, чтобы идти к дому». Екатерина Ивановна не видела его смятения. «Она взяла его под руку» и продолжала: «Вы лучший из людей, которых я знала в своей жизни. » А он уже не слушал, он спешил скорее туда, в дом, где свет и люди, — он не мог больше обманывать ни её, ни себя.

Почему Старцев отвергает любовь Екатерины Ивановны?

Ответ: Старцев не мог больше оставаться с Екатериной Ивановной наедине: её слова тревожили его совесть, побуждали к какому-то действию и хуже всяких упрёков разоблачали бессилие его воли, его душевное опустошение, его моральное падение… И когда Старцев «увидел при вечернем освещении её лицо и груст­ные, благодарные глаза», он опять ничего не мог сказать, он только подумал: «А хорошо, что я тогда не женился». Его охватило беспокойство, он смутно понимал, что перед ним голос его совести, его судья, который при­зывает его к решительному ответу. Он не мог выдержать этого испытания и «стал прощаться» — прощаться навсег­да. Его беспокойство перешло в раздражение на всех и на все, и даже прощальный взгляд на «тёмный сад и дом, которые были ему так милы и дороги когда-то», не смяг­чил его горечи и не успокоил его.

Старцев оскорбляет чувство Екатерины Ивановны своим невнимани­ем: не отвечает на записку, передает небрежно через ла­кея: «Приеду, скажи, так дня через три». И не выполняет своего обещания. Он перестает бывать у Туркиных, не­смотря на настойчивые приглашения бывшей возлюбленной: они теперь только раздражают его.

Уч-ль: «И больше уж он никогда не бывал у Туркиных». Так закончил автор последнюю страницу романа Старцева с Котиком и четвёртую главу новеллы. В ней подве­дены все итоги, но в ней же поставлены и все вопросы. Но почему развязка романа не привела к желанному концу? Почему Старцев разлюбил свое дело? Что было причиной оскудения мысли у чувств Старцева? На все эти вопросы автор ответил в пятой главе — эпилоге новеллы.

Уч-ль: Каким изображен Ионыч в V главе?

Ответ: Пятая глава, как и предыдущая, начинается с указа­ния срока: «Прошло ещё несколько лет», и дальше автор подводит итог жизни Ионыча — это «глухая тоска небытия», медленное умирание. Примерно к 35—36 годам герой превратился из Дмитрия Старце­ва в Ионыча — ожирел, потерял совесть и стал похож не на че­ловека, а на языческого бога.

Жизнь Ионыча окончательно опустошена и обеднена, лишена событий. Он разбогател, располнел и обрюзг. «Старцев ещё больше пополнел, ожирел, тяжело ды­шит. вытирает пот со лба. ходит, откинув назад голову… вероятно, оттого, что горло заплыло жиром, голос у него изменился, стал тонким, резким. Характер у него тоже изменился: стал тяжёлым, раздражительным». Свои способности и энергию он направляет на бессмысленное накопление денег и приобретение домов, которые ему совершенно не нужны («уже есть имение и два дома в городе, он облюбовывает себе еще третий, повыгоднее»). Увлечение в молодости любимым делом, желание приносить общественную пользу вырождается в эгоистические хлопоты, интерес к людям — в полную нечувствительность.

Важность, жадность и грубость развились в нем до уродливых размеров. «У него много хлопот, но все же он не бросает земского места; жадность одолела, хочется поспеть и здесь и там». Бесцеремонно, не обращая внимания на людей, входит он в квартиры покупаемых домов, раздраженно кричит на своих пациентов. Поэзия почти совершенно исчезает из его жизни, единственной радостью в которой за все это время была ставшая воспоминанием любовь к Екатерине Ивановне. «Он оди­нок. Живется ему скучно, ничто его не интересует». «По вечерам он играет в клубе в винт и потом сидит один за большим столом и ужинает». То, что Ионыч — «один за большим столом» — это воплощение его жадности, одиночества, мизантро­пии. «И возвращается домой поздно ночью». Таков уклад его жизни.

Старцев приобрёл для себя богатство, но потерял в себе человека, а вместе с этим утратил и своё имя: «В Дялиже и в гoродe eгo зовут просто «Ионычем». Какая бездна падения человека! С каждой главой становится всё яснее и яснее, что жизнь героя должна будет завершиться неизбежным роковым финалом. Чем выше поднимался он вверх — к обогащению кармана, тем ниже опускался вниз к обнищанию духа

Рассказ завершается картиной полного падения Ионыча. Рань­ше его пугала и коробила грубость окружающей жизни. Теперь он сам олицетворение этой грубости. Характерная деталь: мы помним, как после поцелуя в коляске раздался «отвратительный голос» го­родового, кричавшего на кучера Пантелеймона. Теперь сам Панте­леймон, как Ионыч, пухлый, красный, грубо кричит встречным: «Прррава держи!» Постепенно Ионыч потерял человеческий облик: когда он, «пухлый, красный», едет на своей тройке, «кажется, что едет не человек, а языческий бог».

Старцев всю жизнь работает («У него в городе громадная практика, некогда вздох­нуть»). Но деятельность, лишенная высокой цели, оказывается пагубной и для труженика-интеллигента. Он гибнет, сохраняя понимание происходящего. И как опытный врач, наверное, мог бы поставить себе диагноз: разрушение личности в результате утраты светлых жизненных целей, смысла, высокой цели жизни.

Ионыч гибнет, опускается, но он сам знает о своей трагедии. И как бы подводя окончатель­ный итог его жизни, Чехов пишет: «Вот и всё, что можно сказать про него».

Уч-ль: Вспоминает ли Ионыч о своей любви к Котику?

Ответ: «За все время, пока он живёт в Дялиже, любовь к Котику была его единственной радостью и, вероятно, последней». Но и она не смогла оставить в его душе светлого, отрадного следа, он не смог уберечь в памяти неприкосно­венным даже этого «единственного» и неповторимого в жизни чувства — он опошлил и его: «Это вы про каких Туркиных? Это про тех, что дочка играет на фортепианах?» Не то у него и память, как горло, заплыла жиром и не сохранила самую драгоценную страницу жизни, не то он хочет злобно высмеять эту страницу, унизить и само это воспоминание, и героиню своего молодого романа.

Уч-ль: Так автор замыкает круг жизни своего героя. Она прошла среди утомительной работы и мелких дел, среди скуки и пошлой повседнев­ной суеты. Город встретил Дмитрия Ионыча молодым, полным сил, опутал его тиной мелочей, из которой нет возврата, превратил просто в Ионыча.

Навсегда прощаясь со своим героем, Чехов заканчивает рассказ упоминанием о Туркиных: «А Туркины?» Эта грустная и добрая интонация нам уже зна­кома: «А Котик?» И тут и там она — преддверие иного отноше­ния, переоценки.

«Иван Петрович не постарел, нисколько не изменился и по-прежнему все острит и рассказывает анекдоты; Вера Иосифов­на читает гостям свои романы по-прежнему охотно, с сердечной простотой. А Котик играет на рояле каждый день, часа по четыре. Она заметно постарела, похварывает и каждую осень уезжает с матерью в Крым. Провожая их на вокзале, Иван Петрович, когда трогается поезд, утирает слезы и кричит:

— Прощайте, пожалуйста! И машет платком».

Каким изображен Иван Петрович в конце рассказа? Как Чехов относится к Туркиным в этом эпизоде?

Ответ: Даже в Иване Петровиче с его привычно-обкатанной речью, однообразно смеющимися глазами, надоедли­выми словечками есть какой-то человеческий просвет. Он любит своих родных; провожая жену и дочь на вокзале, «когда трогается поезд, утирает слезы и кричит: — Прощайте, пожалуйста! И машет платком». Конечно, это в чем-то по-прежнему смешно, но еще более — страшно: жизнь разбита — а из груди все рвется гаерское «Про­щайте, пожалуйста!», приросшее, как маска к лицу в страшном рассказе, и только слезы вдруг смывают «грим» и обнаруживают живое, страдающее человеческое лицо, лицо жизни, искаженное болью, а не скованное мертвым покоем или машинальной зве­риною алчностью. В этих последних словах повести не только насмешка, но даже какая-то тень авторского сочувствия, соболезнования персонажу, который мог бы быть человеком, если бы не тусклая, однообразная обывательская жизнь.

Уч-ль: Можно ли сказать, что Ионыч опустился до туркинской среды?

Ответ: Нет, он хуже Туркиных. Иван Петрович Туркин каким был, таким и остался. Он, если можно так сказать, равен самому себе. А Ионыч отрекся от своей культурности, интеллигентности, от своего дела и от своей любви.

Уч-ль: Как менялось отношение Чехова к Ионычу на протяжении рассказа?

Ответ: В рассказе среда наступала на героя, и, чем больше он мирил­ся с ней, тем больше отступался от него автор, тем резче судил его. Чехов беспощаден к Ионычу — уже не человеку, а распухшему существу с горлом, заплывшим жиром, уже не помнящему ни о чем, кроме денег. По отзывам современ­ников, Чехов как врач чутко и внимательно относился к больным. Поэтому он так сурово осуждает грубость Старцева по отношению к пациентам.

III. Подведение итогов занятия проводится в форме аналитической беседы по таблице ^ «ИСТОРИЯ ДУХОВНОЙ ДЕГРАДАЦИИ ДМИТРИЯ ИОНЫЧА СТАРЦЕВА — ГЛАВНОГО ГЕРОЯ РАССКАЗА АНТОНА ПАВЛОВИЧА ЧЕХОВА «ИОНЫЧ» (1898)».

Уч-ль. Пользуясь словами Чернышевского, «влияния общественных и житейских столкновений на характеры» прежде всего и больше всего занимает Чехова, ставшего своеобразным исследо­вателем души современного ему героя. Отсюда центральная в его творчестве тема человеческого равнодушия, настойчивое желание пробудить героя от духовной спячки, «сонной одури». Автор как бы спрашивает его: кто ты — человек, способный к сопротивлению, или раб обстоятельств? У тебя открылись глаза на окружающее, тебя раздражают обыватели? Но что же дальше? Что ты намерен делать? Да и в состоянии ли ты сделать что-нибудь? Эти вопросы Чехов решает не в сфере общественной деятель­ности, а в семейно-бытовом и любовном плане. «Ионыч» не просто рассказ о герое, но своеобразная история его души, ее гибели. Рассказ не столько о том, что он сделал, что произошло, сколько о том, чего он не сделал, что не произошло. И в этом одна из важных особенностей творчества Чехова. Пи­сатель как бы проверяет своего героя, устраивает ему испытание чувством и действием, и герой оказывается несостоятельным. Писатель в предельно сконцентрированном тексте раскрал причины столь быстрого угасания личности Старце­ва. Действительно, как мог Ионыч «дня за три» проститься со своей мечтой? А за четыре года превратиться в толстое животноподобное существо? Обычно говорят: под влиянием окружаю­щей пошлости. Это не ответ. Вовсе не каждый герой Чехова в сходной обстановке теряет себя. Писатель объясняет печальное нисхождение Старцева его близостью к окружению.
^

В чем проявляется сближение Старцева с пошлым окружением?

Ответ: Старцев сначала не замечает тусклого окружения, затем отстраняется от него. А внутренне он имеет несомненные связи с бытующими в провинции взглядами, моралью. Быстрое перерождение героя рассказа подготовлено более чем скромным «багажом» его личности. Духовная пища мало интересует Старцева. Он согласен на скромную ее замену. Очарованный, слушает, как Котик пересказывает прочитанные книги. По своему развитию Старцев вполне соответствует уездной «культуре», хотя и чуждает­ся ее откровенных и жалких претензий на интеллектуальность.

Ни высокий труд, ни фи­лософские, политические, научные проблемы давно уже не интересуют самого Старцева, равно как и обывателей, к которым он относится с таким осуждением и презре­нием. Старцев недалек. Он изрекает смешные или избитые фразы — о человечестве, которое «идет вперед», «будет обходиться без паспортов и без смертной казни», или о том, «что нужно трудить­ся, что без труда жить нельзя».

Уч-ль. Проследите с помощью таблицы, как в речи Старцева проявляется его сближение с обывателями.

Ответ: Уже при первом посещении семьи Туркиных Старцев впадает в общий тон неумеренных похвал: «Прекрасно, — сказал и Старцев, поддаваясь общему увлечению». Глядя на мальчика-лакея, он думает: «За­нятно», а вернувшись домой, смеется, вспоминая словечко хозяина «недурственно». Спустя 2 года, во время любви к Котику, опасливая, чуть ли не беликовская оглядка, а позже и неожиданно-расчетливые мысли заметно перебивают лириче­ское настроение героя: «И к лицу ли ему, зем­скому доктору, умному, солидному человеку, вздыхать, получать записочки, таскаться по кладбищам, делать глупости, над которыми смеются теперь даже гимназисты? К чему по­ведет этот роман? Что скажут товарищи, ко­гда узнают? Остановись, пока не поздно! Пара ли она тебе? Она избалована, капризна, спит до двух часов, а ты дьячковский сын, земский врач. » Еще через 4 года в кругу обывателей он изрекает смешные или избитые истины: «Когда Старцев пробовал заговорить о том, что человечество, слава богу, идет вперед и что со временем оно будет обходиться без паспортов и без смертной казни, то обыватель глядел на него искоса и недоверчиво и спра­шивал: «Значит, тогда всякий может резать на улице кого угодно?» А когда Старцев говорил о том, что нужно трудиться, что без труда жить нельзя, то всякий принимал это за упрек и начинал сердиться и назойливо спорить». Это все хорошие, добрые, но чрезмерно общие мысли. А еще через несколько лет Ионыч говорит лишь отрывистые, бездушные фразы раздраженным повелительным или презрительно небрежным голосом: «А? Кого?» Бесцеремонно, не обращая внимания на людей, входит он в квартиры покупаемых домов, тычет во все двери палкой и го­ворит: «Это кабинет? Это спальня? А тут что?» Принимая боль­ных, он обыкновенно сердится, нетерпеливо стучит палкой о6 пол и кричит своим неприят­ным голосом: «Извольте отвечать только на вопросы! Не разговаривать!» «Это вы про каких Туркиных? Это про тех, что дочка играет на фортепьянах?»

Уч-ль. В чем заключается духовная деградация доктора Старцева?

Ответ: Постепенное обнищание духа героя, ослабление его воли, силы сопротивления, потеря активности, живой человеческой реакции.

Уч-ль. Почему это происходит с Ионычем?

Ответ: В результате утраты человеколюбия. Желтые и зеленые бумажки, а не облегчение челове­ческих страданий стали целью его деятельности. Страсть к обогащению вытеснила интерес к людям, профессии, чувство к Екатерине Ивановне.

Уч-ль. Каковы внешние признаки омертвевшей души, лишенной человечности и сострадания?

Ответ: Жадность, грубость, раз­дражительность, бесцеремонность, ожирение, собственные дома, тонкий и резкий голос, тупая речь.

Уч-ль. В результате чего Старцев становится обывателем, думающим только о себе, о наживе, забывающим о своих пациентах?

Ответ: Его губит среда, в которой нет места живым интересам. Но виноват и сам герой, заменивший гуманные идеалы стяжательскими, не сумев­ший противостоять обывательскому окружению, не нашел в себе сил противостоять застою, косности, мещанству, стремлению к благополучию, сытости и покою, подавля­ющее все надежды, порывы и замыслы, более высокие стремления, нравственные идеалы.

Уч-ль. Чем усугубляется вина Старцева?

Ответ: Процесс духовного умирания Старцева тем тягостнее, что он вполне сознает, в какое мерзкое болото погружается, но не пытается бороться или хотя бы бежать, потому что сам живет по законам этого болота. По мысли автора, его вина усугубляется тем, что он все прекрасно понимает, но ничего не пытается сделать.

Уч-ль. Какой вывод о взаимоотношениях человека и среды можно сделать на основе анализа рассказа Чехова «Ионыч»?

Ответ: На примере жизни Старцева Чехов показал, как отсутствие общественных интересов и пассивное подчинение пошлой среде приводят к моральному опустошению человека. Показывая эволюцию Старцева от молодого врача-общест­венника, живого и эмоционального человека, до ожиревшего, пухлого Ионыча, который на своей тройке с бубенчиками кажется не человеком, а языческим богом, Чехов разоблачает, таким обра­зом, и среду, оказавшую на Старцева тлетворное воздействие, и его самого. Старцев — это образ обывателя, вредного и пошлого, тормо­зящего развитие разумной жизни. Рассказ «Ионыч» — не грустная история о том, как «среда заела», но беспощадно суровый рассказ о человеке, который перестал сопро­тивляться окружающей обывательской среде и перестал быть че­ловеком.

Учитель подводит итоги занятия:

В рассказе «Ионыч» Чехов как будто обращается к читателям с призывом не поддаваться губительному влиянию обывательской среды, вырабатывать в себе силу сопротивления обстоятельствам, не предавать светлые идеалы молодости и любовь, беречь в себе человека, бояться жажды накопительства.

Чехов горячо любил жизнь и хотел, чтобы жизнь всех людей была полнокровной, одухотворенной, свободной и счастливой, чтобы у каждого человека были вы­сокие нравственные идеалы, чтобы каждый воспиты­вал себя: избавлялся от недостатков, повышал культу­ру. «В человеке должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли», — говорил он. Сам Антон Павлович был замечательным человеком. Все, кто знал его, восхищались его спокойным, необыкновенно отзывчивым и честным характером, умением хорошо повеселиться и плодотворно поработать, желанием как можно больше сделать в жизни. Высшим злом Чехов считал ложь. Он писал брату: «Не лгать в пустяках. Ложь оскорбительна для слушателя и опош­ляет его в глазах говорящего». И самое важное усло­вие для того, чтобы не прожить обывателем скучную мещанскую жизнь, не погрязнуть в пошлости, — чест­ный творческий труд. «Надо поставить свою жизнь в такие условия, чтобы труд был необходим. Без труда не может быть чистой и радостной жизни», — учил этот великий гуманист.

До конца своей короткой жизни, зная, что смер­тельно болен, Антон Павлович Чехов учил доброму, чистому, вечному, учил быть человеком и в хорошем, и в плохом — в любой ситуации. Он был непримиримым врагом умственной лени, пошлости, мещанства, нетерпимо относился к уродствам социальной жизни, всегда хотел видеть людей простыми, красивыми, гармоничными. Сытое мещанское счастье вызывало у Чехова раз­дражение, он страдал от того, что в сонной одури обывательщины уничтожалась красота человеческих отношений. Отсюда тоска писателя по настоящей, духовно значимой жизни, полной труда и творчест­ва. В этом чувстве, пожалуй, весь Чехов с его затаен­ным страданием, беспощадным обличением пошлос­ти, активной защитой здоровых, деятельных начал человеческой жизни.

IV. Домашнее задание: письменно ответить на вопрос: «Есть ли в рассказе «Ионыч» настоящая жизнь и в чем она проявляется? Какова в рассказе роль поэтических мотивов и картин природы?»

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

1.Захаркин А. Ф. «Нужны новые формы, новые формы…» (А. П. Чехов «Ионыч», «Вишневый сад») //Русская литература. Советская литература: Справочные материалы. Сост. Л. А. Смирнова. – М., 1989. – С. 194-208.

2. Качурин М. Г., Мотольская Д. К. Изучение русской литературы в IХ классе. – М, 1983. – С. 242-250.

3. Качурин М. Г., Мотольская Д. К. Русская литература Учебник для 9 класса. – М., 1986. – С. 308-314.

4. Качурин М. Г., Шнеерсон М. А. Планирование уроков литературы //Анализ литературного произведения в 9 классе. – М., 1978. – С. 44-47.

5. Лебедев Ю. В. Кузнецова М. Б. Литература: 10 класс: Методические советы. Пособие для учителя. – М., 2000. – С. 153-154.

6. Лебедев Ю. В. Литература Учебное пособие для учащихся 10 класса средней школы. В 2 частях. Ч. 2. – М., 1992. – С. 196-197.

7. Озерова А. А. Изучение творчества А. П. Чехова в IX классе. М., 1954.

8. Паперный З. С. Испытание героя (О повести А. П. Чехова «Ионыч») //Русская классическая литература. Разборы и анализы. Сост. Д. Устюжанин. – М., 1969. – С. 390-405.

9. Савина Л. Н. Уроки литературы в 10-м классе. Поурочные планы. – Волгоград, 1999. – С. 47-48.

10. Северикова Н. М. Литература: Учебное пособие. – М., 1981. – С. 301-305.

11. Семанова М. Л. Чехов в школе. — М., 1954. — С. 151-181.

12. Семанова М. Л. Чехов-художник. – М. 1976. – С. 170-180.

13. Сосницкая М. Д. «Ионыч» и «Вишневый сад» А. П. Чехова. – М., 1955. – С. 3-27.

14. Турков А. М. Чехов и его время // Русская литература ХIХ века: Хрестоматия литературоведческих материалов. Сост. В. Н. Азбукин, В. Н. Коновалов. – М., 1984. – С. 353-357.

15. Шелепин В. А. Изучение новеллы Чехова «Ионыч» //Анализ литературного произведения в 9 классе. – М., 1978. – С. 194-205.

16. Штильман С. История болезни. Ионыч //Литература в школе. – 1999. – № 1. – С. 34-41.

Источник