О чем рассказывает людям религия и этика
Религия и этика
Во всех крупных религиозных традициях мира, как теистических, так и нетеистических, эти качества, наравне с самодисциплиной, умением довольствоваться малым и щедростью прославляют как верный способ наполнить жизнь смыслом и содержанием. Это неудивительно. Поскольку религия имеет дело в первую очередь с областью человеческого духа, логично, что воспитание этих качеств – столь полезное как для нашего собственного духовного благополучия, так и для благополучия других людей – должно быть неотъемлемой частью любой религиозной практики.
В целом, системы верований, на которые мировые религии опираются, обосновывая важность тех или иных внутренних качеств, можно разделить на две категории.
К первой принадлежат теистические традиции, такие как индуизм, сикхизм, зороастризм, иудаизм, христианство и ислам. В своих представлениях об этике эти религии в конечном счете исходят из присущего им понимания Бога как творца и абсолютной основы всего сущего. С теистической точки зрения вся вселенная – часть божественного творения и замысла, и потому сама ткань, из которой соткано мироздание, священна. А поскольку Бог – это бесконечная любовь, или бесконечное сострадание, любовь к ближнему являет собой продолжение любви к Богу и служения ему. Во многих теистических традициях мы встречаем веру в то, что после смерти нас ждет божественный суд, и в этом заключается еще один сильный стимул для самообуздания и осторожности в земной жизни. У искренне верующего человека подчинение Богу может сыграть существенную роль в ослаблении эгоизма и тем самым заложить прочный фундамент для нравственного и даже альтруистичного мировоззрения.
Ко второй категории относятся нетеистические религии, в том числе буддизм, джайнизм и одна из ветвей древнеиндийской философской школы самкхья. В них нет веры в божественное творение, вместо него центральным принципом служит закон причины и следствия, а вселенная считается безначальной. В отсутствие творца как основы для нравственной жизни и воспитания внутренних ценностей нетеистические религии строят этику на понятии кармы. Санскритское слово «карма» означает просто «действие». Таким образом, говоря о карме, мы подразумеваем все преднамеренные действия, совершаемые при помощи тела, речи и ума, а говоря о плодах кармы, имеем в виду последствия таких действий. Учение о карме опирается на наблюдение за законом причинной зависимости, который воспринимается как один из законов природы. Любое преднамеренное действие, слово или мысль влечет за собой потенциально бесконечный поток следствий. В сочетании с идеей о перерождениях и последующих жизнях такое понимание становится крепкой основой для нравственности и взращивания внутренних ценностей. Так, например, в одном из ключевых буддийских учений о развитии сострадания для установления эмоциональной связи со всеми существами предлагается думать о том, что все они когда-то − в одной из несчетных прошлых жизней − были нашими матерями.
Таким образом, обосновывая необходимость нравственного сознания и воспитания внутренних ценностей, все религии до определенной степени исходят из метафизического (то есть такого, которое невозможно подтвердить опытным путем) понимания мира и идеи посмертного существования.
И если во многих теистических религиях доктрина о божественном суде лежит в основе учений о нравственности, то в нетеистических религиях ту же роль играет доктрина о карме и будущих жизнях.
В контексте религии – теистической или нетеистической – метафизическое понимание имеет огромную важность, поскольку на нем зиждется не только решимость вести нравственную жизнь, но и такие понятия как спасение или освобождение. По сути, для человека, практикующего религию, нравственный образ жизни и наивысшие духовные устремления неразделимы.
Я не из тех, кто полагает, что человечество вскоре сможет обходиться совсем без религии. Напротив, на мой взгляд, вера способна сделать нас лучше и может быть чрезвычайно благотворной. Предлагая идею о человеческой жизни, выходящей за рамки бренного физического существования, религия дарит надежду и силы тем, кто попал в бедственное положение. Ценность крупнейших мировых религий довольно подробно рассматривается в моей книге, «Мое путешествие в мир духовных традиций. Об основополагающем родстве вероисповеданий». Но сколь благую роль ни играла бы религия – объединяя людей, даруя им духовные наставления и принося утешение, являя пример правильной жизни, которому можно стремиться подражать, – я не считаю, что без нее духовная жизнь невозможна.
Как же тогда обосновать необходимость этики и воспитания благих внутренних качеств? На что опереться в поисках духовных ценностей в эпоху науки, когда религия многим представляется бессмысленной? Как подвигнуть себя к нравственной жизни, не прибегая к традиционным вероучениям?
На мой взгляд, хотя люди и могут прожить без религии, им не обойтись без духовных ценностей. А потому мой довод в пользу независимости этики от религии довольно простой. В моем понимании, у духовности есть два аспекта. Первый – это базовая человеческая духовность, отвечающая за наше духовное благополучие, под которым я понимаю внутреннюю (ментальную и эмоциональную) силу и устойчивость. Этот аспект не зависит от религии, он возникает из присущей нам от рождения естественной предрасположенности к проявлению сострадания, доброты и заботы о других. Второй аспект можно назвать духовностью, вытекающей из религии, – мы приобретаем ее в силу воспитания и культуры, и она связана с определенными верованиями и практиками. Эти два аспекта соотносятся друг с другом, как вода и чай. Этика и внутренние ценности без религиозного содержания подобны воде: они нужны нам каждый день, поскольку поддерживают наше здоровье и способствуют выживанию. Этика и внутренние ценности, основанные на религии, больше сродни чаю. Чай в основном состоит из воды, но есть в нем и другие ингредиенты – чайные листья, специи, возможно, сахар, а в тибетском чае соль, – которые делают его более питательным, подкрепляющим, так что нам хочется пить его каждый день. Но какой бы рецепт приготовления мы ни взяли, все же основной ингредиент в чае – всегда вода. И если без чая мы можем прожить, то без воды нет. Подобным образом, мы являемся на свет без религии, но с самого первого дня нуждаемся в сострадании.
Мы видим, что базовая человеческая духовность первична по отношению к религии. Независимо от того, есть ли у нас религиозные убеждения, в каждом заложена склонность к любви, доброте и проявлению теплых чувств. Подпитывая этот важнейший источник человечности – взращивая те лучшие внутренние качества, что мы так ценим в других – мы начинаем жить духовной жизнью. Таким образом перед нами встает непростая задача – обосновать этические принципы и способствовать воспитанию внутренних ценностей, идя в ногу с научной эпохой, но при этом не забывая о более глубоких потребностях человеческого духа, удовлетворение которых многие находят в религии.
Человеческая природа как основа этики
В разных культурах и философских системах, да и в общем среди людей нет единства в отношении главной направленности человеческой природы. Вместо этого мы встречаем множество самых разных мнений. Для простоты можно сказать, что на одном конце спектра находятся те, кто полагает, будто люди от природы склонны к жестокости, агрессии и конкурентной борьбе; на другом – те, кто утверждает, что нам преимущественно свойственны кротость и доброта. Большинство же в оценке наших качеств и наклонностей располагается между этими двумя крайностями, склоняясь в ту или другую сторону. В целом, если мы считаем, что в человеческой природе преобладают разрушительные тенденции, то, скорее всего, этику будем основывать на факторах, внешних по отношению к нам самим. В нашем понимании этика будет способом сдерживать разрушительные тенденции во имя некоего высшего блага. Если же для нас человеческая природа скорее ориентирована на добро и в человеке заложено стремление к мирной жизни, то мы можем рассматривать этику как совершенно естественное и рациональное средство для раскрытия нашего врожденного потенциала. В этом случае этика являет собой, скорее, не набор правил, которым надо подчиняться, а принципы внутреннего самоуправления, позволяющие нам развивать те стороны своей природы, которые, как мы считаем, способствуют нашему собственному благу и благу других. Моим представлениям созвучен как раз второй подход.
Два базовых принципа светской этики
Я убежден, что если мы решим придерживаться всеохватного подхода к светской этике, который с наибольшей вероятностью будет приемлемым для всех, от нас потребуется признать лишь два базовых принципа. Оба эти принципа легко воспринять, опираясь на присущие нам общечеловеческий опыт и здравый смысл, оба они подтверждаются данными современных научных исследований, особенно, в области психологии, нейронауки и клинической медицины. Первый заключается в том, что все мы принадлежим к человеческому роду, все стремимся к счастью и не хотим страдать. Второй – это взаимозависимость, ключевая характеристика реальности, в которой существует человечество; реальности, подразумевающей в том числе и то, что с биологической точки зрения мы – общественные животные. Исходя из этих двух принципов, мы можем научиться ценить неразрывную связь между собственным благополучием и благополучием других, развить в себе искреннюю заботу о том, чтобы у других людей все было хорошо. Я уверен, что вместе они способны стать основой, на которой можно строить нравственное сознание и взращивать внутренние ценности. Именно такие ценности позволяют нам ощутить свою связь с другими, лишь выйдя за узкие рамки своекорыстия, мы обретаем смысл и цель в жизни, испытываем от нее удовлетворение.
Прежде чем приступить к систематическому изложению того, каким мне видится такой светский подход, будет уместно вкратце пояснить, почему я заинтересовался этим вопросом, что двигало мной и что оказало влияние на формирование моих представлений.
С раннего детства я стал буддийским монахом и воспитывался в тибетской традиции махаяны. В этом контексте складывались мои понятия об этике и прочих материях, таких как человеческая природа и стремление к счастью. Что касается личной повседневной практики, глубочайшее влияние на мое отношение к этике оказали писания древнеиндийской традиции Наланды, сочетающей в себе философский анализ, нравственный образ жизни и медитацию. Однако я вовсе не стремлюсь приумножить число буддистов! Напротив, когда меня просят даровать учения по буддизму в западных странах, я зачастую говорю, что, по моему убеждению, для людей в целом лучше не принимать религию, не связанную тесно с культурой, в которой они выросли, и полученным образованием. Такой переход чреват трудностями и может повергнуть человека в смятение. Мною движет лишь стремление способствовать тому, чтобы человечество стало лучше. Если средства, предлагаемые моей собственной традицией, способны принести пользу небуддистам, думаю, их стоит взять на вооружение.
Николаев А. И. Десять лекций о религии
Лекция 4
РЕЛИГИЯ СРЕДИ ДРУГИХ ФОРМ ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ
§3. Религия и этика
Лекция 1. Лекция 2. Лекция 3. Лекция 4. Лекция 5. Лекция 6. Лекция 7. Лекция 8. Лекция 9. Лекция 10.
§3. Религия и этика
Проблема соотношения религии и этики связана с двумя аспектами. Во-первых, важно понять, существует ли некий «этический минимум», характерный для любого религиозного сознания. Во-вторых, нужно ответить на вопрос о том, насколько этические нормы определяются именно религией. Другими словами, какова в этом смысле функция религии: она закрепляет естественно сложившиеся нормы или создает их.
Для начала несколько слов о значении термина «этика». Принято двоякое понимание этого слова. С одной стороны, этика – это наука о принятых нормах социального поведения, с другой – общественные представления о самих этих нормах, обязательности их соблюдения и допустимых границах нарушения.
Сейчас нас будет интересовать второе значение, то есть принятая в обществе система норм поведения. Даже поверхностного взгляда на этические нормы в разных культурах достаточно, чтобы почувствовать, что они сильно отличаются друг от друга и в то же время в чем-то очень схожи. Схожесть эта касается самых основ человеческого общежития. Практически во всех современных культурах осуждается ложь, воровство, неоправданное убийство человека, клевета и лжесвидетельство. Везде культивируется уважение детей к родителям и родителей к детям.
В то же время в других аспектах этические нормы могут заметно варьироваться. Скажем, в некоторых культурах существует культ обнаженного тела, в других публичная демонстрация тела считается в высшей степени неприличной. Скажем, в Иране, где в основу этики и права положены законы шариата, женщина может получить пятьдесят ударов палкой, если появится в обществе в недопустимо «открытом» виде, хотя по европейским стандартам она будет выглядеть вполне прилично.
Возникает закономерный вопрос: имеются ли некоторые общие основания человеческой этики и, если да, то имеют ли они какое-то отношение к религии.
На этот вопрос современная наука дает, скорее, положительный, чем отрицательный ответ. Еще И. Кант сформулировал этический принцип, получивший название «категорический императив». Сущность этого принципа можно выразить афористически: поступай так, как ты хочешь, чтобы другие поступали с тобой. По сути, Кант философски переосмысливает принцип этики, отраженный уже в Евангелии от Матфея. Принцип Канта достаточно абстрактный, но в то же время очень действенный. Нам почему-то не хочется, чтобы нам лгали, чтобы нас ненавидели, а хочется, чтобы с нами были честными, чтобы нас любили. Откуда же берется у человека этот «минимум порядочности»? То, что он есть, Кант доказывает простым рассуждением. Если, например, мы знаем, что преступник много пострадал от общества еще до совершения преступления, мы учитываем это, но тем не менее все равно осуждаем преступника. Поскольку конечную ответственность за свой поступок человек все равно несет сам. Кант считал, что моральные принципы, в частности, данный человеку механизм контроля – совесть, нельзя вывести из мира разума, они даны непосредственно, то есть фактически имеют Божественное происхождение.
Канта много и обоснованно критиковали за чрезмерную абстрактность тезисов, но в то же время никто убедительно не доказал «земное» происхождение этических императивов и совести. Существующие физиологические или психологические гипотезы не более убедительны, чем тезис Канта.
В теологии, разумеется, акцент сделан на этико-философском трактовании религиозных учений. В частности, известный современный греческий философ и богослов Христос Яннарас* трактует библейский сюжет о первородном грехе как нарушение человеческой любви и доверия. До вкушения запретного плода Адам и Ева были наги и не стыдились, а после стали стыдиться друг друга. Почему именно на этом сделан акцент в Библии? Комментируя это место, Яннарас замечает, что в теплом раю одежда не могла выполнять функцию защиты от холода. Она могла выполнять только функцию защиты от другого человека. Значит, люди стали видеть друг в друге источник опасности, чего до грехопадения не было. Прислушаемся к оригинальной интерпретации Яннараса: «Что же означает это ощущение наготы, этот стыд наготы, сопровождающий грех? В нем выражается осознание того факта, что устремленный на меня взгляд принадлежит не любящему и любимому существу, к которому я питаю полное доверие, но чужому. В этом взгляде нет любви; чужой человек смотрит на меня лишь как на объект собственных желаний и вожделений. Своим взглядом он словно «объективирует» меня, превращает в некое безличное существо, лишая меня моей неповторимой, глубочайшей единственности. Ощущение наготы означает разрыв личного отношения, отрицание любви, потребность в самозащите от опасности, которую с этого момента воплощает в моих глазах другой человек. И я защищаюсь стыдом, я прикрываю свою наготу, чтобы сохранить собственную личность, чтобы укрыться от чужого взгляда и не превратиться в объект, служащий удовлетворению чужой эгоистической похоти».
Подобные комментарии скорее поэтичны, чем научны, однако хорошо показывают, как тонко и порой остроумно трактуются этические смыслы известных религиозных сюжетов.
В реальности трудно однозначно комментировать происхождение этических норм и уж тем более – выводить их из современно понимаемых строк священных книг. Однако нет никакого сомнения в том, что религия является если и не генератором, то катализатором этических процессов. При этом та или иная религия может не только гордиться выстроенной на ее основе гражданской этической системой (то есть принятых большинством населения этических норм), но и должна понимать свою ответственность за нее.
В свое время французский философ и социолог Ш. Л. Монтескье, доказывая ценность религиозной этики для современного гражданского общества, сделал, тем не менее, очень важную оговорку: «Когда религия осуждает то, что гражданские законы должны допускать, появляется опасность, как бы гражданские законы в свою очередь не допустили чего-нибудь такого, что религия должна осудить. Первое свидетельствует о недостатке гармонии и правильности в представлениях, проявляющемся во втором».
Монтескье имел в виду, что если религиозная этика становится догматом, тормозящим этику гражданскую, то в конце концов бумеранг вернется: гражданское общество перестанет ценить предложенные религией нравственные основания. В этом смысле этические нормы, даже освященные религиозной традицией, должны допускать достаточную гибкость, когда общественное развитие их пережило или не приняло.
Николаев А. И. Десять лекций о религии
Лекция 4
РЕЛИГИЯ СРЕДИ ДРУГИХ ФОРМ ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ
§3. Религия и этика
Лекция 1. Лекция 2. Лекция 3. Лекция 4. Лекция 5. Лекция 6. Лекция 7. Лекция 8. Лекция 9. Лекция 10.
§3. Религия и этика
Проблема соотношения религии и этики связана с двумя аспектами. Во-первых, важно понять, существует ли некий «этический минимум», характерный для любого религиозного сознания. Во-вторых, нужно ответить на вопрос о том, насколько этические нормы определяются именно религией. Другими словами, какова в этом смысле функция религии: она закрепляет естественно сложившиеся нормы или создает их.
Для начала несколько слов о значении термина «этика». Принято двоякое понимание этого слова. С одной стороны, этика – это наука о принятых нормах социального поведения, с другой – общественные представления о самих этих нормах, обязательности их соблюдения и допустимых границах нарушения.
Сейчас нас будет интересовать второе значение, то есть принятая в обществе система норм поведения. Даже поверхностного взгляда на этические нормы в разных культурах достаточно, чтобы почувствовать, что они сильно отличаются друг от друга и в то же время в чем-то очень схожи. Схожесть эта касается самых основ человеческого общежития. Практически во всех современных культурах осуждается ложь, воровство, неоправданное убийство человека, клевета и лжесвидетельство. Везде культивируется уважение детей к родителям и родителей к детям.
В то же время в других аспектах этические нормы могут заметно варьироваться. Скажем, в некоторых культурах существует культ обнаженного тела, в других публичная демонстрация тела считается в высшей степени неприличной. Скажем, в Иране, где в основу этики и права положены законы шариата, женщина может получить пятьдесят ударов палкой, если появится в обществе в недопустимо «открытом» виде, хотя по европейским стандартам она будет выглядеть вполне прилично.
Возникает закономерный вопрос: имеются ли некоторые общие основания человеческой этики и, если да, то имеют ли они какое-то отношение к религии.
На этот вопрос современная наука дает, скорее, положительный, чем отрицательный ответ. Еще И. Кант сформулировал этический принцип, получивший название «категорический императив». Сущность этого принципа можно выразить афористически: поступай так, как ты хочешь, чтобы другие поступали с тобой. По сути, Кант философски переосмысливает принцип этики, отраженный уже в Евангелии от Матфея. Принцип Канта достаточно абстрактный, но в то же время очень действенный. Нам почему-то не хочется, чтобы нам лгали, чтобы нас ненавидели, а хочется, чтобы с нами были честными, чтобы нас любили. Откуда же берется у человека этот «минимум порядочности»? То, что он есть, Кант доказывает простым рассуждением. Если, например, мы знаем, что преступник много пострадал от общества еще до совершения преступления, мы учитываем это, но тем не менее все равно осуждаем преступника. Поскольку конечную ответственность за свой поступок человек все равно несет сам. Кант считал, что моральные принципы, в частности, данный человеку механизм контроля – совесть, нельзя вывести из мира разума, они даны непосредственно, то есть фактически имеют Божественное происхождение.
Канта много и обоснованно критиковали за чрезмерную абстрактность тезисов, но в то же время никто убедительно не доказал «земное» происхождение этических императивов и совести. Существующие физиологические или психологические гипотезы не более убедительны, чем тезис Канта.
В теологии, разумеется, акцент сделан на этико-философском трактовании религиозных учений. В частности, известный современный греческий философ и богослов Христос Яннарас* трактует библейский сюжет о первородном грехе как нарушение человеческой любви и доверия. До вкушения запретного плода Адам и Ева были наги и не стыдились, а после стали стыдиться друг друга. Почему именно на этом сделан акцент в Библии? Комментируя это место, Яннарас замечает, что в теплом раю одежда не могла выполнять функцию защиты от холода. Она могла выполнять только функцию защиты от другого человека. Значит, люди стали видеть друг в друге источник опасности, чего до грехопадения не было. Прислушаемся к оригинальной интерпретации Яннараса: «Что же означает это ощущение наготы, этот стыд наготы, сопровождающий грех? В нем выражается осознание того факта, что устремленный на меня взгляд принадлежит не любящему и любимому существу, к которому я питаю полное доверие, но чужому. В этом взгляде нет любви; чужой человек смотрит на меня лишь как на объект собственных желаний и вожделений. Своим взглядом он словно «объективирует» меня, превращает в некое безличное существо, лишая меня моей неповторимой, глубочайшей единственности. Ощущение наготы означает разрыв личного отношения, отрицание любви, потребность в самозащите от опасности, которую с этого момента воплощает в моих глазах другой человек. И я защищаюсь стыдом, я прикрываю свою наготу, чтобы сохранить собственную личность, чтобы укрыться от чужого взгляда и не превратиться в объект, служащий удовлетворению чужой эгоистической похоти».
Подобные комментарии скорее поэтичны, чем научны, однако хорошо показывают, как тонко и порой остроумно трактуются этические смыслы известных религиозных сюжетов.
В реальности трудно однозначно комментировать происхождение этических норм и уж тем более – выводить их из современно понимаемых строк священных книг. Однако нет никакого сомнения в том, что религия является если и не генератором, то катализатором этических процессов. При этом та или иная религия может не только гордиться выстроенной на ее основе гражданской этической системой (то есть принятых большинством населения этических норм), но и должна понимать свою ответственность за нее.
В свое время французский философ и социолог Ш. Л. Монтескье, доказывая ценность религиозной этики для современного гражданского общества, сделал, тем не менее, очень важную оговорку: «Когда религия осуждает то, что гражданские законы должны допускать, появляется опасность, как бы гражданские законы в свою очередь не допустили чего-нибудь такого, что религия должна осудить. Первое свидетельствует о недостатке гармонии и правильности в представлениях, проявляющемся во втором».
Монтескье имел в виду, что если религиозная этика становится догматом, тормозящим этику гражданскую, то в конце концов бумеранг вернется: гражданское общество перестанет ценить предложенные религией нравственные основания. В этом смысле этические нормы, даже освященные религиозной традицией, должны допускать достаточную гибкость, когда общественное развитие их пережило или не приняло.