О чем поют скорпионс
История песни Wind of Change – Scorpions
Суперпопулярная песня Wind of Change остаётся, пожалуй, самой известной на просторах бывшего СССР композицией рок-группы Scorpions. Это вполне объяснимо, ведь Клаус Майне написал ее после посещения Московского фестиваля мира в 1989 году.
Хотя впервые музыканты побывали в России за год до того, когда они дали несколько концертов в Ленинграде, история произведения началась именно на том мероприятии.
История создания и смысл песни Wind of Change Scorpions
В родной для «скорпов» Германии Wind of Change любят не меньше, чем у нас. Всего через пару месяцев после ее выхода была снесена Берлинская стена. Летом 1990 года Scorpions исполнили песню на том месте, где она раньше стояла. Так Wind of Change стала, можно сказать, народным гимном воссоединения Германии.
Еще через год не стало Советского Союза, после чего меломаны всего мира заговорили о том, что Клаус Майне уловил тот самый «ветер перемен», а его песня является едва ли не пророческой. С тех пор Wind of Change является символом краха социалистического лагеря в Восточной Европе, завершения холодной войны, и Перестройки.
Релиз песни
Scorpions включили композицию в альбом Crazy World, который вышел в 1990 году. Пять лет спустя песня стала одним из треков концертной пластинки Live Bites.
В 2000 году «скорпионы» записали Wind of Change в сопровождении оркестра Берлинской филармонии (альбом “Moment of Glory”). Группа также выпустила акустическую версию песни и даже варианты на испанском и русском языках.
Wind of Change возглавляла чарты в Германии, Франции, Австрии, Голландии, Швеции, Норвегии, Швейцарии и других европейских стран. В американском хит-параде Billboard Hot 100 она добралась до четвертой позиции.
Видеоклип Wind of Change – Scorpions
Посмотрим легендарное музыкальное видео к песне “Ветер перемен”.
Интересные факты
Текст песни Wind of Change – Scorpions
I follow the Moskva
Down to Gorky Park
Listening to the wind of change
An August summer night
Soldiers passing by
Listening to the wind of change
The world is closing in
Did you ever think
That we could be so close, like brothers
The future´s in the air
I can feel it everywhere
Blowing with the wind of change
Take me to the magic of the moment
On a glory night
Where the children of tomorrow dream away
in the wind of change
Walking down the street
Distant memories
Are buried in the past forever
I follow the Moskva
Down to Gorky Park
Listening to the wind of change
Take me to the magic of the moment
On a glory night
Where the children of tomorrow share their dreams
With you and me
Take me to the magic of the moment
On a glory night
Where the children of tomorrow dream away
in the wind of change
The wind of change
Blows straight into the face of time
Like a stormwind that will ring the freedom bell
For peace of mind
Let your balalaika sing
What my guitar wants to say
Перевод песни Wind of Change – Scorpions
Я иду вдоль Москвы-реки
К парку Горького,
Прислушиваясь к ветру перемен
Августовский летний вечер,
Мимо проходят солдаты,
Прислушиваясь к ветру перемен
Мир становится ближе
Могли ли вы когда-нибудь себе представить,
Что мы можем быть такими близкими, как братья
Будущее витает в воздухе
Я чувствую его повсюду,
В дуновении ветра перемен
Унеси меня в волшебный миг
Славной ночи,
Куда дети завтрашнего дня улетают в мечтах
С ветром перемен
Спускаясь по улице,
Навсегда оставляю в прошлом
Далекие воспоминания
Я иду вдоль Москвы-реки
К парку Горького,
Прислушиваясь к ветру перемен
Унеси меня в волшебный миг
Славной ночи,
Где дети завтрашнего дня делятся мечтами
С тобой и мной
Унеси меня в волшебный миг
Славной ночи,
Куда дети завтрашнего дня улетают в мечтах
С ветром перемен
Ветер перемен
Дует прямо в лицо времени
Подобно буре, что звонит в колокол свободы
Ради спокойствия духа
Пусть твоя балалайка споет о том,
Что хочет сказать моя гитара
Цитата о песне
Там были все: Красная Армия, журналисты, музыканты из Германии, из Америки, из России – весь мир на борту. Это было, как видение. Все говорили на одном языке. Это было очень позитивное чувство. Тот вечер стал главным вдохновением для Wind of Change.
Scorpions: место в сердце
Scorpions были и остаются одними из самых значимых групп и исполнителей двадцатого века. Их боготворили в Советском Союзе. Затем, в обретших независимость странах, изменивших политическую ориентацию, их тоже очень любили, – все в очень прошедшем времени.
Насколько можно судить по кривоватому постсоветскому рынку консервированной музыки, сейчас любовь и почтение к «скорпам» приняли отчасти архивную форму, отчасти ушли на уровень генетической памяти: в ответе за это поколение, которое было обязано с восторгом отслеживать этапы большого пути немцев, но предпочло просто со вздохом ностальгировать.
Группа Scorpions на пике своей славы
«Перестройка» и Scorpions совпали – настолько совпали, что стали взаимными символами: мистер Горбачев фотографировался со «скорпами» в Кремле, где им приделали табличку «музыка нового мышления», а «скорпы» охотно пели про ветер перемен и извинялись за предков, которые воевали с такими чудесными людьми.
Но по большому счету, все это ерунда – группа Scorpions имела самый крупный успех в период с 1984-го (тогда вышел «Love At First Sting» с выдающимися хитами «Rock You Like A Hurricane» и «Still Loving You») по 1990 год, ознаменовавшийся последним в ряду очень сильных альбомом «Crazy World».
Шесть лет в статусе «приличной группы мирового класса» и все. Или почти все…
Но что делать? Забыть и признать право на существование только тех, кто измеряет музыку числом проданных пластинок? И разрешить уважать только тех, кто «дает результат»? И поэтому любовь наших людей к группе Scorpions обладает той же природой, что дураки и дороги, и эта любовь – священная.
Неподдающаяся объяснению любовь к музыке Scorpions
В каком-то смысле группа Scorpions стала для нашей слушающей публики, как говорят психоаналитики, «проекцией», или «сублимацией»: народ проецировал на этих немцев-рокеров свои чаяния увидеть отечественную группу в ореоле международного успеха, а спроецировав, сублимировался в «скорпах», как будто они и есть та самая мифическая «наша» группа, с которой почитают за честь играть на одной сцене великаны, титаны и прочие негабаритные герои эпоса.
Сублимироваться в «битлах-роллингах» было невозможно: с таким же успехом карлик может воображать себя баскетболистом.
Scorpions стали первой группой, которая перешагнула языковый барьер, а оставив его позади, пересекла и звуковой: как только чужой язык стал родным и близким, планка, через которую сигали серьезные люди в местах наибольшей концентрации серьезной музыки, перестала казаться недостижимой.
В этот раз немцам удалось «завоевать весь мир»
Клаус Майне рассказывал, с какими трудностями пришлось столкнуться Scorpions на родине, когда родина поняла, что песни на английском языке в их репертуаре – это и есть репертуар группы Scorpions, а на родном немецком они петь больше никогда не станут:
Наши концерты игнорировали, а на тех, что не игнорировали, забрасывали сцену всякой гадостью. Германия отвернулась от нас, и это было немного обидно – немного, потому что не Германия была нашей целью: Scorpions замахнулись на весь мир.
Ну правильно, если бы «скорпы» пели на немецком, под них легли бы еще только Австрия и Швейцария, а так был шанс сразиться за что-то более существенное на территориях, где до того, увидев живого немца, граждане обычно не успокаивались, пока тот не становился немножко мертвым.
Во всех книжках про «скорпов» говорится, что в 1984 году они покорили Америку – имеется в виду, что MTV запустило в «тяжелую ротацию» клип к синглу «Rock You Like A Hurricane». Этот сингл собрал двойную «платину», а часть турне по США Scorpions провели в роли хэдлайнера – в общей сложности из 25 миллионов своих дисков они продали там почти десять миллионов.
До того ни одна немецкая группа не закрывала концерт после выступления Kiss! Это был успех, несмотря на то, что ни Kiss, ни тем более Scorpions, ни какая другая группа «железного дивизиона», ни даже целая их кавалькада в Америке ни в какие времена по сумме концертного тура не собирали более миллиона зрителей. За исключением Metallica, но это совсем другая история.
Лидер легендарной группы Scorpions Клаус Майне говорил, что их звездный час пробил в Советском Союзе. Невзирая на то, что те, кто ковал им этот успех, знали точно: они никогда и ни при каких обстоятельствах не увидят группу Scorpions «живьем».
Ну не знали советские люди в 1984 году, что совсем скоро все изменится! И вот это был успех, ни в одной другой стране невозможный, потому что невозможно представить себе никакое другое место на земле, где истерика вокруг музыки начинает разворачиваться в отсутствие исполнителя, музыку играющего!
Вы скажете, что именно таким образом в СССР возникала истерика вокруг любой другой группы, но таких «других» групп было не так много, точнее – практически не было. «Битлов», Led Zeppelin, Deep Purple, Black Sabbath и Uriah Heep любили всегда, и любили ровным и нежным пламенем, какой бывает в дачном камине.
Потому что любили каждый в своей каморке. Вечные огни на площадях при большом стечении народа начались чуть позже, и одним из первых зажгли факел в честь «скорпов». Хотя, справедливости ради, надо заметить, что самый первый все же был зажжен во имя Rainbow – не Deep Purple или мистера Гиллана и его группы, а именно Rainbow. Почему? И почему потом Scorpions, а уже потом – Queen? Это вопрос к психиатру.
Лидер легендарной группы Scorpions – живее всех живых!
В редакции журналов валили письма с одним требованием: «Расскажите про Scorpions!» И как следствие, потом пошли письма, с требованием рассекретить место захоронения любимого Клауса Майне, – в том, что он умер в страшных судорогах, напевая «Still Loving You», не сомневались почти полтора миллиона отечественных читателей!
Вот такого успеха в СССР не было почти ни у кого! И если бы потребовалось составить абсолютный Top-5 «вечных огней» (знаменитостей, которых наши фэны по какой-то причине «похоронили заживо»), выглядел бы он так:
В этом Top-5 и спрятан не только ответ на вопрос «почему Scorpions?», но и на самый главный о «загадочной постсоветской душе»: Scorpions – потому что красиво.
А в этом Top-5 красиво все, и все на своих местах: Ричи Блэкмор – самая красивая гитара, Дэмис Руссос и Элвис – самые красивые голоса. Не что-то целесообразное, нужное и сравнительно важное, а «красота так, как мы ее понимаем».
Потому и Scorpions, что это и красиво, и понятно: голос Клауса Майне – это не первобытный страх Земли, проводником которого был Иэн Гиллан. И потому не Deep Purple, а Rainbow – красиво и куда понятнее.
А место в сердце особенного народа между «битлами» и Королем рок-н-ролла – это очень точное место группы Scorpions на, как сейчас модно выражаться, культурном пространстве появившихся на руинах коммунизма стран.
На самом деле, слух о смерти лидера легендарной группы Scorpions – несравненного Клауса Майне пошел после 1980 года, когда вышел «Animal Magnetism», – кому-то из наших особенно тесно связанных с мировым космосом соотечественников было видение, что Клаус не только сыграл в ящик, но и предпоследней волей покойного распорядился назначить на свое место Дона Доккена из Dokken.
Клаус Майне, скажи «спасибо» нашим пиратам!
Что такое 25 миллионов проданных дисков, из которых около десяти миллионов продано в какой-то там Америке?!
Кто считал, сколько «пиратских» компактов «скорпов» сошло с прессов всех российских и украинских флибустьеров, кто прикидывал, сколько компакт-кассет еще в драконовские времена были тиражированы и проданы самым незаконным, но самым нужным способом? Пусть пиратство в полной мере коснулось всех чтимых у нас групп, и коснулось пропорционально Scorpions, но, получается, это уже не унизительные 25 миллионов, а полноценные двести-триста! А это уже повод для полноводной любви.
Scorpions forever!
Все мы немножко растворились в Scorpions, и если та часть, которая так и не ушла в раствор, каким-то своим аналитическим органом понимает, что процесс этот несколько странный и необъяснимый, то слившиеся с их музыкой души не очень-то задумываются над произошедшим: бывало и хуже, «чужой» мог оказаться не столь достойным.
Однажды Клаус Майне сказал, что им нравится, что мы их так безумно любим, но от такой любви нормальному человеку должно быть немного не по себе: а что будет, если я сделаю что-то неправильно, и меня чуть-чуть возненавидят?
Они не понимают, что здесь им дана индульгенция на любую глупость, здесь им простят все, даже не осознав, что прощают, и что было за что прощать. Это и есть любовь к своему кумиру.
Как SCORPIONS написали гимн рок-н-ролла, гимн любви и гимн перестройки? Ко дню рождения Клауса Майне.
Если ты не англосакс, а истинный ариец, галл, или, не дай бог, славянин, пробиться на мировую рок-сцену ой как трудно. В англоязычном мире и своих певцов хватает, которые поют на понятном языке, а если и с акцентом, то только британским. Правда, сейчас случаются исключения.
А в 1970-х петь «Их виль» и «Ду Хаст» было полной глупостью. Неудивительно, что немецкой группе SCORPIONS, как первопроходцам в мире англосаксонского рока, о своём родном-исконном пришлось забыть.
К. Майне:
«Наша музыка никогда не была немецкой, у неё всегда было это англо-американское звучание — мы никогда не стремились быть немецкой группой! Мы немцы, да, но только не в нашей музыке».
За 20 лет до RAMMSTEIN даже талантливое исполнение чужеземцами песен на английском еще ничего не гарантировало. SCORPIONS пришлось потратить весь свой талант и 10 лет труда, чтобы в 1982 году таки прорваться в американский Top 10 с альбомом «Blackout». И тут на пике успеха вокалист группы неожиданно срывает свой голос. Благородный Клаус Майне хотел даже уйти из SCORPIONS, чтобы не портить их карьеру, но не менее благородные члены группы уговорили его остаться. Операции, тренировки — и Майне снова в строю — даже в лучшей форме, чем раньше.
Рок-боевиком стала песня «Rock You Like a Hurricane» («Встряхну тебя, как ураган»), написанная гитаристом Рудольфом Шенкером. По словам Шенкера, это его самая любимая песня, этакий «идеальный гимн року, в ней поется о рокерском взгляде на жизнь и о сексуальности». Кстати, текст к песне написал не гитарист, а барабанщик Герман Раребелл, просто зафиксировав реальную сценку.
Герман Раребелл:
«Текст к этой песне было очень легко писать. Я проснулся ранним утром после того как всю ночь баловался кокаином и трахался; я приоткрыл шторы. „Раннее утро, солнце встает. Прошлой ночью была отличная встряска, и достаточно громкая. Моя киска мурлычет, царапая мне кожу“. Она расцарапала мне спину, когда мы занимались любовью. Я просто сел и написал это».
Стандартное рок-клише было подкреплено вызывающим клипом с дикими зверями, полуобнаженными тётями и музыкантами, запертыми в клетке. Это видео стало одной из тех капель, которые переполнили терпение пяти влиятельных американских женщин и заставили их организовать Parents Music Resource Center, который занимался цензурой, в придумал наклеивать на диски лейблы, сообщающие о вредном содержании того или иного произведения искусства.
В то время как в США балдели и возмущались по поводу песни «Rock You Like a Hurricane», в Европе и СССР SCORPIONS завоевали аудиторию прежде всего балладами, сочетающими одновременно и музыкальную красоту, и рок-н-ролльную мощь. Многие соотечественники до сих пор знают и любят SCORPIONS в основном за баллады.
Из интервью с К. Майне:
«- Как объяснить то, что много лет назад вы перешли от хард-рока к романтическим балладам?
— Очень просто: мы хотели, чтобы на нашем концерте было больше девушек (смеется)».
На первом месте из хард-медляков безусловно стоит «Still loving you» того же 1984 года того же Рудольфа Шенкера, узнаваемая с первых трех нот и четырех слов «Time, it needs time…». Те, кто знают английский лучше SCORPIONS, до сих пор посмеиваются над названием песни. Дело в том, что «loving» означает действие, производимое в данный момент. В результате, вместо задуманного «Still love you» («Всё ещё люблю тебя») выходило «Всё ещё занимаюсь с тобой любовью».
Ошибка оказалась пророческой. Под эту песню действительно часто занимались любовью — особенно во Франции, где сингл с балладой разошелся тиражом 1,7 млн. копий и, как шутят, обеспечил резкий рост рождаемости.
К середине 1980-х «холодная война» была еще в самом разгаре, поэтому даже в строчке из «Still loving you» — «Твоя гордость стала слишком крепкой стеной, которую мне никак не удаётся разрушить» — усматривали намек на знаменитую Берлинскую стену, разделившую послевоенную Германию на две части — капиталистическую и социалистическую.
С началом в СССР перестройки прежний мир изменился. «Железный занавес» начал подниматься, и SCORPIONS стала одной из первых западных хард-рок-групп, давших официальные концерты. Сперва это было несколько благотворительных выступлений в Ленинграде в 1988 г. А уже спустя год на Московском Фестивале мира СКОРПИОНЫ выступили с целым букетом «монстров рока» (от Оззи Осборна до BON JOVI). Вдохновленный происходящим в СССР, Клаус Майне пишет еще одну знаменитую балладу — «Wind of change» — «Ветер Перемен», встав в очередь за Мэри Поппинс из известного к/ф и Костей Кинчевым из группы АЛИСА.
Р. Шенкер:
«Я всегда любил русских и с детства наблюдал по телевизору за всем, что происходило в России. И любовь к этой стране особенно проявилась, когда мы, одна из наиболее популярных рок-групп, впервые приехали в Россию, а годом позже мы не могли не заметить тех изменений, что здесь происходили. Мы отправились на катере из отеля в Парк Горького, чтобы отметить это событие. Там были русские, японцы, немцы, французы, англичане — весь мир был в одной лодке, и именно после этого зародилась песня «Wind of Change».
Не успели SCORPIONS написать эту песню, как в ноябре 1989 года Берлинская стена рухнула. Группа тот час исполнила новую балладу на концерте у Браденбургских ворот, где стоял обломок стены, вместе с оркестром, которым дирижировал М. Ростропович. С тех пор «Wind of Change» стала своеобразным саундтреком этого исторического события. Через год SCORPIONS примут участие в похожем мероприятии — в знаменитой постановке Роджера Уотерса «The Wall» (Стена) на Потсдамской площади. Кроме того группа решает выпустить «Wind of Change» на русском языке.
Стас Намин:
«Я записал демо-вокал, чтобы Клаус Майне скопировал правильное произношение слов. В результате они так и спели по-русски, но понять русский текст можно было с трудом».
В том же 1990-м году выходит новый альбом «Crazy World». Сопровождающий его сингл «Wind of Change» закономерно становится самым продаваемым синглом группы в Германии. SCORPIONS говорили, что именно этот успех позволил им пережить «гранжевые» 1990-е и не распасться.
Но это еще не всё. В декабре 1991 года SCORPIONS реализуют амбиции, о которых не могли и помыслить два года назад. А именно — они стали первой из рок-групп, которые были приняты в Кремле руководителем Советского государства. Безусловно решающую роль в этом сыграла всё та же песня.
К. Майне:
«Горбачёв пригласил нас в Кремль, после того как услышал русскоязычную версию песни о перестройке „Wind of Change“, ставшей мировым хитом. Ваш первый президент — очень обаятельный человек. Мы целый час проговорили с ним о музыке и политике».
Стас Намин вспоминал о следующем смешном разговоре между группой и Горбачёвым:
«- Ведь мы еще помним те времена, когда Хрущев на заседании ООН стучал ботинком по кафедре.
— А это вам как понравилось? — неожиданно спросил Горбачев.
— Мы все так перепугались! — честно сказали они.
— Странно, с этого ведь начался советский хэви-метал, — пошутил Михаил Сергеевич».
Но конечно немецкие рокеры в данной катастрофе уж вовсе не виноваты. Их баллады хуже от этого не стали и до сих пор постоянно играются на концерте. Два раза они даже был даже были перезаписаны с оркестровым сопровождением (2000) и в акустике (2001).
Пресс-конференция SCORPIONS в городе Казань, 2005:
«- Клаус, от Вас зависит моя личная жизнь: завтра на концерт я приведу свою будущую жену! Я сделаю ей предложение руки и сердца на Вашем концерте!
Клаус: — Фантастика! Да? После какой песни — „Still Loving You“? Мы постараемся, чтобы ваше предложение было принято вашей невестой!
— После „Wind of Change“!
Клаус: — Это перемены в вашей жизни!»
«Wind of Change»: как Scorpions написали песню, ставшую гимном конца Холодной войны
В 80-х и начале 90-х каждый хард-рок или метал-коллектив лез вон из кожи, чтобы записать пару мощных баллад, однако только немецкие музыканты SCORPIONS смогли написать строчки, ставшие саундтреком к политической и культурной революции. Речь идет про композицию «Wind of Change» 1990 года, которая передавала настроение надежды и мира устами вокалиста Клауса Майне: «Мир теснее стал. Кто же раньше знал — что мы будем близки, как братья?».
Более того, сопровождающий клип, поставленный Уэйном Ишамом и запечатлевший строительство и снос Берлинской стены, неразрывно связал песню с окончанием Холодной войны и воссоединением Западной и Восточной Германии.
В свете бэкграунда Scorpions – группы родом из Ганновера, что в 200 милях к западу от Берлина — «Wind of Change» был посвящен далеко не стене и тем более не родине германских рокеров. Своим происхождением песня обязана бывшему СССР и в частности Московскому музыкальному фестивалю мира или Moscow Music Peace Festival, двухдневному «хард-рок-Вудстоку», который состоялся в августе 1989 года на 100-тысячном стадионе имени Ленина (весной 1992 сменил название на «Лужники»). Мероприятие, отметившееся появлением Scorpions, Оззи Осборна, Motley Crue, Cinderella и Skid Row наряду с местными коллективами Gorky Park и «Бригада С», символизировало первый концерт зарубежных тяжелых команд в советской столице. Триумфальное шоу (если не считать драматичных событий, которые остались за кадром) транслировалось в десятках стран, включая канал MTV в Америке. Именно это послужило вдохновением для Клауса Майне, который вырос в надвигающейся тени железного занавеса.
Примерно три месяца спустя Берлинская стена пала. Вскоре Scorpions, где выступали гитаристы Рудольф Шенкер и Маттиас Ябс, а также басист Фрэнсис Бухгольц и барабанщик Герман Раребелл, записали «Wind of Change» в рамках одиннадцатого студийного альбома «Crazy World». В начале 1991 года песня, которая вышла в качестве третьего сингла, поднялась на 4-ую строчку хит-парада Billboard 200, однако это не помешало ей стать мировым шлягером и самым громким хитом SCORPIONS, даже если в те времена группу связывали скорее с непристойными обложками и громкими мелодиями в духе «Rock You Like a Hurricane». С тех пор «Wind of Change» стал одним из самых продаваемых синглов в истории. К тому же это единственная баллада, которую музыканты персонально исполнили перед бывшим советским лидером Михаилом Горбачевым (последнее выступление датируется 2011 годом, когда Scorpions побывали на его 80-м дне рождения в Лондоне).
За минувшие годы Scorpions записали трек на русском и испанском языках, а также сыграли его в различных аранжировках с оркестром, детским хором и даже в дуэте с испанским оперным тенором Хосе Каррерасом.
В наше время Scorpions, все еще возглавляемые Клаусом Майне и Рудольфом Шенкером, продолжают выступать по всему миру. В 2015 году журнал Rolling Stone решил побеседовать с двумя лидерами группы, а также другими ключевыми представителями сцены и очевидцами московского концерта, которые наблюдали «магию момента».
Рудольф Шенкер, гитара: Мы должны были играть в Москве в 1988 году. После релиза «Savage Amusement» мы собирались устроить пять шоу в столице и еще пять концертов в Ленинграде. Но власть боялась, что рок-н-ролл проникнет в страну, тем более в Москву, потому что там проживало много различных национальностей из Восточной Европы, и может случиться бунт. Поэтому они не позволяли выступать в Москве, но предлагали устроить больше концертов в Ленинграде. Мы были немного разочарованы, но согласились отыграть там десять шоу. Это была фантастика. Мы мечтали сыграть в России, потому что, учитывая немецкую историю, наш народ причинил России очень много вреда. Сейчас мы хотели сделать что-то хорошее. Мы хотели показать русским людям, что новое поколение немцев выросло, и они приходят без войны и танков. Они приходят с гитарами и рок-н-роллом ради любви!
Клаус Майне, вокал: Я думаю, мы распахнули дверь, став одной из первых западных групп, сыгравших большое шоу в Союзе. Поэтому, когда мы играли в следующем году с Оззи Осборном и прочими американскими коллективами, люди узнавали нас.
Шенкер: Московский музыкальный фестиваль мира (Moscow Music Peace Festival) организовал наш менеджер Док МакГи (Doc McGhee) и Стас Намин, известный в России музыкант, чей дядя изобрел истребитель МИГ. Его дед [Анастас Иванович Микоян] был одним из лидеров в Советском Союзе. Они все устроили вдвоем.
Док МакГи, бывший менеджер SCORPIONS: Группа любила играть везде. В смысле, мы играли даже в Сараево во времена войны. Эти ребята любят подобные вещи, так что когда появилась возможность стать частью крупнейшего рок-шоу в истории Советского Союза – а это не выступление в парке Горького на 4.000 человек, а 100-тысячный стадион имени Ленина, который транслировался по всему миру, включая Россию – конечно, каждый из артистов мечтает быть частью этого.
Майне: В Москве было много эмоциональных моментов. Наверное, любой из этих парней, будь то BON JOVI, MÖTLEY CRÜE или другие команды, которые уехали домой под впечатлением, думали так: «Эй! Мы зажигали в Советском Союзе, парни!». Для нас все было иначе. Мы видели столько изменений между Ленинградом и Москвой в 88-м и 89-м. Это стало вдохновением для «Wind of Change».
МакГи: SCORPIONS гораздо лучше понимали культуру и людей в России, чем коллективы из, скажем, Нью-Джерси. Понимаете?
Scorpions на Moscow Music Peace Festival
Дэйв «Snake» Сабо, гитарист SKID ROW: Их история отличается от нашей, поэтому московское шоу для них, безусловно, было более значимым. Россия была одной из стран, расколовших твою страну. Я могу только представить, какая атмосфера царила после Второй мировой – раскол на Восточную и Западную Германию, разделение братьев и сестер, семей и друзей… добавьте к этому преступления, которые совершила ваша страна против человечества. Они должны были жить с этой историей.
Шенкер: Однажды мы поехали на лодке в Парк Горького [Центральный парк культуры и отдыха имени Горького] на вечеринку.
МакГи: Мы находились в Москве около недели, и у нас проходили разные пресс-банкеты, поэтому я решил собрать всех и отправиться на реку, которая пересекает Москву. Вы должны помнить, что тогда все эти лодки были свободны, готовы к прогулке. Вам просто нужно было снять одну из них. Никаких консьержей: «Я хочу прокатиться на лодке с барбекю». Это было что-то монументальное, как и само шоу.
Майне: Мы были не просто группой, которая поет об этом. Мы сами были частью этих событий. Мы взяли лодку и поехали вниз по Москве-реке. На этой лодке мы были со всеми остальными командами, журналистами MTV, солдатами Красной армии… Это был вдохновляющий момент для меня [первые строчки «Wind of Change» гласят: «Берегом Москвы/ В Парк центральный шли»]. Как будто весь мир находился в одной лодке, говоря на одном языке – языке музыки.
Уэйн Ишам, режиссер Moscow Music Peace Festival: Поклонники в Москве определенно знали SCORPIONS – SCORPIONS и Оззи – лучше остальных.
Дэйв Сабо: Когда некоторые группы выступали на сцене, они могли услышать скандирование толпы: «Scorpions! Scorpions!». Имя Оззи они тоже скандировали. Это было все, что они знали. Я думаю, мы им понравились, но меня не предупреждали, что кто-нибудь узнает нас в России.
Ишам: Между группами было много эгоизма. Все эти вещи между MÖTLEY, Оззи и BON JOVI… Бедному Доку приходилось разбираться со всеми. Но SCORPIONS были твердо нацелены. Они были готовы к рок-н-роллу. Когда они вышли на сцену, толпа сошла с ума. Я смотрел и думал: «Вау, я не верю своим глазам…».
Майне: Когда мы начали шоу с песни «Blackout», все солдаты Красной армии и служба безопасности повернулись к сцене и начали бросать шапки и куртки в воздух. Это было удивительно. Мы чувствовали, как мир меняется прямо перед нашими глазами. Многие российские дети чувствовали, что поколению Холодной войны скоро придет конец. Было ощущение надежды. Вот что я пытался выразить в песне.
МакГи: Вторую ночь мы провели в автобусе, возвращаясь с концерта, и Клаус насвистывал «Wind of Change». Эта идея пришла к нему в голову. На следующий день он написал почти всю песню. Основа была готова.
Шенкер: Стена еще не рухнула, но здесь, в Москве, вы могли почувствовать, куда все движется. Горбачев принес гласность и перестройку! Мир менялся. Каким-то образом Клаус поймал эти вибрации.
Майне: Мы всегда говорили, что нам повезло вырасти в Западной Германии. Трудно поверить, но на немецком телевидении было только три канала, и один из них, черно-белый, транслировался из Восточной Германии. Когда вы смотрели телевидение ГДР, это был какой-то темный мир. Он вступал в конфронтацию с людьми Запада. Можно догадаться, что нас там не слишком ждали. Это разделение между Востоком и Западом было очень напряженным. Мы выросли с джинсами, Элвисом и жвачкой. Очень американизированные. Но там люди росли с Советским Союзом. Они росли с Никитой Хрущевым, который стучал ботинком во время [15-й Генеральной] Ассамблеи ООН. Это была как будто угроза, понимаете? Когда Хрущев попал в заголовки, все думали: «Ничего себе, новая война спряталась за углом».
Шенкер: Мы хотели уйти от немецкой истории. От Холокоста, от поколения наших родителей, которые воевали со всем миром. Мы хотели играть музыку и надеялись влиться в международную семью. Отчасти, по этой причине мы стали петь на английском. Чтобы оставить позади немецкую историю, которой нечем гордиться.
Майне: Одна вещь имела значение для «Wind of Change». Мы не просто группа, которая поет об этом. Мы были частью этих событий.
Шенкер: Позже мы выпустили альбом «Crazy World», и Клаус включил эту песню.
Майне: До этого момента я очень редко писал музыку. Все эти годы я занимался исключительно лирикой. Но с «Wind of Change» я представил всю песню. Не слишком плохо, для новичка, верно? [смеется]
Кит Олсен, продюсер «Crazy World»: Большую часть альбома мы записали в студии Wisseloord Studios в Нидерландах, но в течение первых восьми недель работали в Лос-Анджелесе, в моей частной студии в Калифорнии. Там я впервые услышал «Wind of Change». Рудольф и Клаус сели и сыграли ее на акустической гитаре. Волосы на моих руках встали дыбом. Я взял копию текста и просто застыл с открытым ртом. Это было очень мощное эмоциональное заявление, далекое от политики. Это было искренне.
Майне: По крайней мере, некоторые слова и части мелодии пришли довольно быстро. В начале, думаю, я просто насвистывал мелодию, потому что я не гитарист, хотя играю на гитаре. Этот свист получился классным. Я сыграл для ребят, и им понравилось, но они были не уверены в этой свистящей части.
Шенкер: Ну, знаешь, рок-н-ролл и свист…
Ольсен: В качестве интро мы пробовали играть с чистыми гитарами и клавишами, но в итоге это просто не работало. Клаус сказал: «Раз уж я впервые написал именно так, значит это передает первоначальные чувства». На что я ответил: «Тогда сделай это снова». Он записывал свит тысячу раз, и я собрал лучшие дубли. Это сработало.
Шенкер: Звукозаписывающая компания пришла со словами: «Знаете, парни, песня «Wind of Change» великолепна… Но вы можете вырезать свист?». Мы пытались использовать его по-разному, но без свита песня что-то теряла.
МакГи: Кто-то сидел в моем офисе и разговаривал со звукозаписывающей компанией, и ребята говорили: «Они должны избавиться от свиста». Я отвечал: «Ты с ума сошел! Вы не можете убрать свист». Это был обычный хук, как в любой песне.
Майне: Еще до «Wind of Change» были песни со свистом у ребят вроде Джона Леннона и Эксла Роуза. Но студия хотела заменить свист. А мы не могли его убрать, потому что он прекрасно работал. Нельзя было заменить его гитарой.
Шенкер: Потом мы сказали: «К черту вас! Мы оставим свист».
Майне: Я не понимаю, почему это было так важно.
Шенкер: Когда мы выпустили альбом «Crazy World», первым синглом стал «Tease Me Please Me». Потом вышел «Don’t Believe Her». Впервые в качестве сингла «Wind of Change» выпустили парни из Франции. Им нравились медленные песни. Мы всегда говорили, что «Still Loving You» [с альбома 1984’s «Love At First Sting»] была песней французского бэйби-бума, потому что под нее люди занимались любовью. В общем, «Wind of Change» стал очень популярным во Франции. Началась своего рода революция, и песня стала переходить из одной страны в другую. В ближайшие месяцы она стала первой во всех хит-парадах мира. Потом в Германии рухнула стена, и песня стала саундтреком одной из самых мирных революций на планете.
Майне: Самое смешное, что песня не про Германию или стену. Она про Москву. «Берегом Москвы…». Люди в Америке постоянно спрашивали: «Клаус, «Берегом Москвы…» — что это значит?». Я отвечал: «Чувак, это как «Берегом Миссисипи…». Все это было. Но сила или магия «Wind of Change» появилась еще до падения Берлинской стены. Это произошло уже спустя несколько месяцев после того, как я написал песню. Сингл и видео появились только в 91-м, когда мир уже совершенно изменился.
Ишам: Мне позвонили по телефону и сообщили, что собираются снимать клип. Я отправился в Берлин, где выступали ребята, и мы обсудили, что хотим сделать. У всех было свое видение, но в более выигрышном положении оказался Клаус, который пересказал историю написания песни. Тем не менее, все из них сходились во мнении, что это должно быть нечто большее, чем просто живое исполнение.
МакГи: Обычно видео должно быть рекламой живого шоу, верно? Я всегда относился к клипам именно так. Но сейчас все было по-другому. Это песня о переменах. Можно взять любую балладу и снять выступление, но эта песня означала что-то особенное.
Ишам: Конечно, они хотели образы падающей стены. Они хотели чего-то большего, более масштабного и универсального. От политики к обществу.
Шенкер: Кадры падения Берлинской стены в клипе мощнейшие, никто с этим не спорит. Все остальное, скажем, птицы, испачканные в нефти, и все такое, были гораздо слабее. Сильнейшие кадры – это Берлинская стена, где можно увидеть счастье народа.
Ишам: Они сказали: «Делай то, что решишь». Так что мы рассказали историю этой музыки и передали эти удивительные образы, символизирующие невероятный период нашей жизни. Получилось довольно длинное видео. Некоторые люди в звукозаписывающей компании думали, что оно слишком длинное, слишком политическое. Но ребятам понравилось.
Ольсен: Мы даже не знали, что будет сингл. Мне кажется, это был один из треков, про который рекламщики говорят: «Мы никогда не пропихнем его на радио. Разве что на станцию современного рока для взрослых (Adult Contemporary)». Так и случилось. Сначала он отправился на AC, а затем мгновенно перешел на поп- и рок-станции. Потом наступил мировой успех.
Майне: В Америке песню играли на радио для взрослых, которое значительно отличается от рок-станций. Год за годом мы приезжали в Америку, представляли новый альбом, шли на радио и не было никаких проблем. И вдруг «Wind of Change» попадает на радио для взрослых. Это было иначе, как будто мы начинающая группа. Не знаю, как часто она попадала на 1-ое место, но сингл разошелся тиражом в 15 млн.
Шенкер: Я сказал Клаусу: «Знаешь, что будет здорово? Спеть песню на русском». Потому что русские люди должны понимать это сообщение. К тому же они не понимают английский. Тогда мы написали русскую версию. И частная радиостанция в России играла «Wind of Change» с шести утра до двух часов ночи.
Майне: Потом мы сделали испанскую версию. Звукозаписывающие компании часто хотят, чтобы мы придумали испанскую версию какого-нибудь хита. Но русская версия была вызовом. Было непросто. По сей день я не знаю, насколько хорошо у меня получилось. Даже сейчас, когда мы играем в России, я пою припев на их родном языке.
МакГи: Это была как будто местная песня. Я хочу сказать, что даже внукам Горбачева она нравится. В общем, мы поехали в Москву, чтобы встретиться с ним и его семьей. Стас Намин родился недалеко от Кремля и всех знал. Он позвонил мне однажды и сказал: «Горбачев хотел бы встретиться с вами». Я ответил: «Мы приедем!».
Майне: Это как THE BEATLES на встрече у Королевы. Мы до последнего дня не знали, почему это случилось, хотя одной из причин был тот факт, что «Wind of Change» стала мировым хитом. Когда мы записывали русскую версию, мы хотели сделать что-то действительно хорошее для людей, ведь они были источником вдохновения. В итоге мы связались с российской детской благотворительностью.
МакГи: Группа сыграла «Wind of Change» для Горбачева в Кремле.
Шенкер: Была фотосессия, и после этого Горбачев выгнал всех журналистов. Он хотел побыть с группой, нашим менеджером и своей семьей. Мы сидели с ним и [его супругой] Раисой, пока он говорил о гласности и перестройке.
Scorpions и Михаил Горбачев
Майне: Больше всего мне запомнился момент, когда я сказал: «Господин Горбачев, когда я был ребенком, Никита Хрущев постучал ботинком в ООН, мы все были в шоке». Горбачев посмотрел на меня и сказал: «Думаю, это и есть рок-н-ролл, разве нет?» [смеется]. Он был очень харизматичной фигурой.
МакГи: Я пытался связаться с ним, когда он ушел в отставку. Я говорил: «Люди не поймут, что вы изменили мир. Вы должны рассказать свою историю, выпустить фильм или книгу». Но этого не произошло.
Майне: Все это показывает, что музыка является очень мощным инструментом наведения мостов. К этому мы всегда стремились. Родившись в Германии, имея за плечами две мировые войны, мы увидели возможность сделать что-то хорошее благодаря музыке. Думаю, «Wind of Change» сделала что-то хорошее. После стольких лет, куда бы мы ни поехали, эта песня все еще вызывает море эмоций. Поколения фанатов сменяют друг друга и иногда пускают слезу. Конечно, везде по-разному. Но когда мы отправляемся на восток – песня вызывает удивительные эмоции.
Шенкер: Я помню, что в 2000 или 2001 году мы играли в Сеуле, Южная Корея. В те дни была надежда, что Север и Юг снова объединятся. Поэтому они пригласили нас, Арта Гарфанкела (SIMON AND GARFUNKEL) и некоторые корейские группы на концерт перед 50 тысячами человек. Я понимаю, зачем они нас позвали, ведь «Wind of Change» стала символом. Я думаю, «Wind of Change» открыла для нас массу площадок. В Ливане мы играли после войны. Чуть позднее мы играли в Израиле.
Майне: На самом деле, мы впервые сыграли в Китае в начале мая. Китайские власти хотели увидеть все песни и тексты. Я думал, «Wind of Change» станет проблемой, но все прошло очень гладко. Нам предлагают вернуться в следующем году. Видеть, как китайская аудитория поет «Wind of Change» — это фантастика.
Шенкер: У группы SCORPIONS есть своего рода поговорка: Любовь, мир, рок-н-ролл. Любовь – это значит «Still Loving You». Рок-н-ролл – это «Rock You Like a Hurricane». А что насчет мира? Это «Wind of Change». Три этих песни передают желания людей во всему свету. Людей, которые хотят жить в мире друг с другом.
Майне: Пытался ли я написать что-то универсальное? Я не думал об этом. Просто так получилось. Я писал антивоенные песни и раньше – на альбоме «Love at First Sting» был трек «Crossfire», который говорил о жизни между Востоком и Западом. Иногда, в перерыве между «Bad Boys Running Wild» и «Rock You Like A Hurricane», мне нужна была песня с более глубоким смыслом. Одной из них стала «Wind of Change». Это было тем, что я хотел сказать. Мне нужно было сказать об этом.