О чем молчат мужчины когда ты рядом
Запах играет решающую роль. Ты познакомился с очень красивой, чувственной, раскованной женщиной. Подходишь к ней, воздух, окружающий ее, приходит в движение, может, даже целуешь ее. И тут стоп! Она ошиблась духами. Не то чтобы они были неприятными или слишком резкими, нет, она просто ошиблась в их выборе. И словно в аккорде, в суммарном созвучии двух тел, что требует особой гармонии, прозвучала диссонансная нота.
А может случиться и наоборот. Как с той женщиной, которая шла мне навстречу. Ничего особенного, второй раз не посмотришь. Но когда она приблизилась, я почувствовал ее запах.
Я не из тех, кто разменивается на комплименты. И вот она уже в моей постели, с разведенными ногами и руками, лодыжки привязаны к задним ножкам кровати, а запястья – к спинке изголовья. Я собственноручно вырезал эту спинку из цельного куска дерева. По бокам спинки – фигурки двух обнаженных женщин в вызывающих позах представляют собой Воздержанность и Целомудрие. В моей личной интерпретации, разумеется. На талиях богинь я закрепил концы красного шелкового шарфа, стягивающего запястья распростертой подо мной женщины.
– Хватит, прошу тебя, – стонет она.
Я не реагирую, продолжая работать кисточкой, которую обмакиваю в смесь ароматных масел. В ней жасмин, пачули и шалфей, непревзойденное возбуждающее средство. Я начал с самых чувствительных точек шеи, спустился к грудям, обвел соски, потом еще ниже, к пупку. Принявшись за живот, я почувствовал, как аромат масел смешался с запахом ее кожи.
Женщина, которую ты желаешь, похожа на лист чистой бумаги: вселяет такой же страх и обещает наслаждение. Так же обнажается перед тобой и так же отдается.
Я откладываю кисть, беру с ночного столика бутылку рома, делаю большой глоток, после чего прижимаюсь губами к ее губам, ложусь на нее, заставляя почувствовать тепло напитка и моего тела. Женщина, которую ты желаешь, похожа на лист чистой бумаги: вселяет такой же страх и обещает наслаждение. Так же обнажается перед тобой и так же отдается. И не надо просить у нее никакого разрешения, достаточно просто прислушаться к ней.
Когда вы стремитесь завоевать женщину, не надо тотчас требовать от нее многого, иначе она начинает чувствовать угрозу своей свободе и страх попасть в унизительную зависимость. И сбегает.
Она подчиняется. Я замираю. Она пытается приоткрыть глаза.
– Не открывай! – хриплю я.
Она прикусывает нижнюю губу, нервно сглатывая. Она полностью в моей власти.
Резким толчком я вхожу в нее на всю глубину, она вздрагивает от жестокости напора и вскрикивает. Я повторяю движение еще и еще раз, с учащением его ритма возрастает наслаждение, она опять кричит.
– А сейчас мы начнем все сначала, – шепчу я.
Сильный толчок сотрясает мой стол. Я успеваю подхватить свою кружку пива раньше, чем она опрокинулась бы на открытый блокнот. Поднимаю глаза.
– Извини. – Пьяно улыбающийся, здоровенный, стриженный почти под ноль амбал стоит, пошатываясь, у моего стола. Если он свалится на меня, мне несдобровать: в нем килограммов сто двадцать. Я протягиваю ладонь, чтобы придать ему устойчивости. Но тут словно чья-то невидимая рука берет его за шкирку и сдвигает с места. Нетвердой походкой он топает в сторону барной стойки, оставляя за собой отдавленные ноги и перевернутые кружки.
– Эй, смотри куда прешь!
– А-а! Аккуратнее с пивом!
– Я не виноват, меня толкнул тот тип!
Я, откровенно забавляясь, слежу за передвижением гиганта. Интересно, сможет ли он затормозить у стойки или же рухнет прямо на нее? Лео часто спрашивает, как мне удается работать, сидя в «Пивоварне Ламбрате», посреди всего этого бардака? Но именно из-за всего этого бардака я сюда и хожу. Я присох к этому заведению, еще когда мы жили в паре шагов от него, на улице Дезидерио. По вечерам я спускался в пивную с блокнотом или текстами, которые нужно было прочесть, или принимался за работу над сценарием нового документального фильма, в то время как атмосфера вокруг меня накалялась. И сейчас, когда я живу в другой части Милана, мне иногда вспоминаются прежние времена, и я с удовольствием возвращаюсь сюда. И что странно, всякий раз находится свободный столик, словно он ждет именно меня.
По вечерам я спускался в пивную с блокнотом или текстами, которые нужно было прочесть, или принимался за работу над сценарием нового документального фильма, в то время как атмосфера вокруг меня накалялась
Стриженый гигант врезается-таки в стойку, разбросав посетителей, толпящихся перед ней в ожидании своих кружек пива. Две девушки, сидящие на табуретах, успевают отъехать, чтобы не быть сбитыми на пол.
А та, что справа, ничего, отмечаю я.
Опираясь одной ногой на пол, она пытается пододвинуть свой табурет поближе к табурету подружки и подальше от пьяного амбала. В разрезе длинной темной юбки видна приличная часть бедра, мышцы которого напрягаются, когда она толкает табурет. Ей это удается, и я вижу, как бедро расслабляется и вновь становится мягким. Я поднимаю голову и смотрю на ее волосы, рассыпанные по спине темными блестящими волнистыми прядями, на ее виски, на высокие, слегка выступающие скулы, на яркие губы. Все в ней свидетельствует о том, что она в ладу со своим телом. Уверенностью веет от ее янтарной кожи, от ярко-оранжевой блузки с тремя расстегнутыми на груди пуговичками, от черной юбки, от ног в позолоченных босоножках на высоких каблуках. Она кажется цыганкой, которая вот-вот пустится в пляс. Я смотрю, как она, обращаясь к подруге, энергично жестикулирует, должно быть, рассказывает ей какой-нибудь анекдот. Та внимательно слушает. Она сидит, выпрямив спину и немного подавшись вперед, на своем табурете, ноги сдвинуты, как у школьницы, одна кисть зажата между бедер, обтянутых джинсами, вторая расслабленно свисает с края стойки, на которую она облокотилась.
Я поднимаю голову и смотрю на ее волосы, рассыпанные по спине темными блестящими волнистыми прядями, на ее виски, на высокие, слегка выступающие скулы, на яркие губы.
Запах играет решающую роль. Ты познакомился с очень красивой, чувственной, раскованной женщиной. Подходишь к ней, воздух, окружающий ее, приходит в движение, может, даже целуешь ее. И тут стоп! Она ошиблась духами. Не то чтобы они были неприятными или слишком резкими, нет, она просто ошиблась в их выборе. И словно в аккорде, в суммарном созвучии двух тел, что требует особой гармонии, прозвучала диссонансная нота.
А может случиться и наоборот. Как с той женщиной, которая шла мне навстречу. Ничего особенного, второй раз не посмотришь. Но когда она приблизилась, я почувствовал ее запах.
Я не из тех, кто разменивается на комплименты. И вот она уже в моей постели, с разведенными ногами и руками, лодыжки привязаны к задним ножкам кровати, а запястья – к спинке изголовья. Я собственноручно вырезал эту спинку из цельного куска дерева. По бокам спинки – фигурки двух обнаженных женщин в вызывающих позах представляют собой Воздержанность и Целомудрие. В моей личной интерпретации, разумеется. На талиях богинь я закрепил концы красного шелкового шарфа, стягивающего запястья распростертой подо мной женщины.
– Хватит, прошу тебя, – стонет она.
Я не реагирую, продолжая работать кисточкой, которую обмакиваю в смесь ароматных масел. В ней жасмин, пачули и шалфей, непревзойденное возбуждающее средство. Я начал с самых чувствительных точек шеи, спустился к грудям, обвел соски, потом еще ниже, к пупку. Принявшись за живот, я почувствовал, как аромат масел смешался с запахом ее кожи.
Женщина, которую ты желаешь, похожа на лист чистой бумаги: вселяет такой же страх и обещает наслаждение. Так же обнажается перед тобой и так же отдается.
Я откладываю кисть, беру с ночного столика бутылку рома, делаю большой глоток, после чего прижимаюсь губами к ее губам, ложусь на нее, заставляя почувствовать тепло напитка и моего тела. Женщина, которую ты желаешь, похожа на лист чистой бумаги: вселяет такой же страх и обещает наслаждение. Так же обнажается перед тобой и так же отдается. И не надо просить у нее никакого разрешения, достаточно просто прислушаться к ней.
Когда вы стремитесь завоевать женщину, не надо тотчас требовать от нее многого, иначе она начинает чувствовать угрозу своей свободе и страх попасть в унизительную зависимость. И сбегает.
Она подчиняется. Я замираю. Она пытается приоткрыть глаза.
– Не открывай! – хриплю я.
Она прикусывает нижнюю губу, нервно сглатывая. Она полностью в моей власти.
Резким толчком я вхожу в нее на всю глубину, она вздрагивает от жестокости напора и вскрикивает. Я повторяю движение еще и еще раз, с учащением его ритма возрастает наслаждение, она опять кричит.
– А сейчас мы начнем все сначала, – шепчу я.
Сильный толчок сотрясает мой стол. Я успеваю подхватить свою кружку пива раньше, чем она опрокинулась бы на открытый блокнот. Поднимаю глаза.
– Извини. – Пьяно улыбающийся, здоровенный, стриженный почти под ноль амбал стоит, пошатываясь, у моего стола. Если он свалится на меня, мне несдобровать: в нем килограммов сто двадцать. Я протягиваю ладонь, чтобы придать ему устойчивости. Но тут словно чья-то невидимая рука берет его за шкирку и сдвигает с места. Нетвердой походкой он топает в сторону барной стойки, оставляя за собой отдавленные ноги и перевернутые кружки.
– Эй, смотри куда прешь!
– А-а! Аккуратнее с пивом!
– Я не виноват, меня толкнул тот тип!
Я, откровенно забавляясь, слежу за передвижением гиганта. Интересно, сможет ли он затормозить у стойки или же рухнет прямо на нее? Лео часто спрашивает, как мне удается работать, сидя в «Пивоварне Ламбрате», посреди всего этого бардака? Но именно из-за всего этого бардака я сюда и хожу. Я присох к этому заведению, еще когда мы жили в паре шагов от него, на улице Дезидерио. По вечерам я спускался в пивную с блокнотом или текстами, которые нужно было прочесть, или принимался за работу над сценарием нового документального фильма, в то время как атмосфера вокруг меня накалялась. И сейчас, когда я живу в другой части Милана, мне иногда вспоминаются прежние времена, и я с удовольствием возвращаюсь сюда. И что странно, всякий раз находится свободный столик, словно он ждет именно меня.
По вечерам я спускался в пивную с блокнотом или текстами, которые нужно было прочесть, или принимался за работу над сценарием нового документального фильма, в то время как атмосфера вокруг меня накалялась
Стриженый гигант врезается-таки в стойку, разбросав посетителей, толпящихся перед ней в ожидании своих кружек пива. Две девушки, сидящие на табуретах, успевают отъехать, чтобы не быть сбитыми на пол.
А та, что справа, ничего, отмечаю я.
Опираясь одной ногой на пол, она пытается пододвинуть свой табурет поближе к табурету подружки и подальше от пьяного амбала. В разрезе длинной темной юбки видна приличная часть бедра, мышцы которого напрягаются, когда она толкает табурет. Ей это удается, и я вижу, как бедро расслабляется и вновь становится мягким. Я поднимаю голову и смотрю на ее волосы, рассыпанные по спине темными блестящими волнистыми прядями, на ее виски, на высокие, слегка выступающие скулы, на яркие губы. Все в ней свидетельствует о том, что она в ладу со своим телом. Уверенностью веет от ее янтарной кожи, от ярко-оранжевой блузки с тремя расстегнутыми на груди пуговичками, от черной юбки, от ног в позолоченных босоножках на высоких каблуках. Она кажется цыганкой, которая вот-вот пустится в пляс. Я смотрю, как она, обращаясь к подруге, энергично жестикулирует, должно быть, рассказывает ей какой-нибудь анекдот. Та внимательно слушает. Она сидит, выпрямив спину и немного подавшись вперед, на своем табурете, ноги сдвинуты, как у школьницы, одна кисть зажата между бедер, обтянутых джинсами, вторая расслабленно свисает с края стойки, на которую она облокотилась.
Я поднимаю голову и смотрю на ее волосы, рассыпанные по спине темными блестящими волнистыми прядями, на ее виски, на высокие, слегка выступающие скулы, на яркие губы.
О чем молчат мужчины когда ты рядом
Армандо Прието Перес
О чем молчат мужчины… когда ты рядом
Armando Prieto Pèrez
Tutte le volte che vuoi
© 2014 RCS Libri S.p.A., Milano © Umberto Nicoletti
Перевод с итальянского В. Николаева
Художественное оформление М. Красюковой
Запах играет решающую роль. Ты познакомился с очень красивой, чувственной, раскованной женщиной. Подходишь к ней, воздух, окружающий ее, приходит в движение, может, даже целуешь ее. И тут стоп! Она ошиблась духами. Не то чтобы они были неприятными или слишком резкими, нет, она просто ошиблась в их выборе. И словно в аккорде, в суммарном созвучии двух тел, что требует особой гармонии, прозвучала диссонансная нота.
А может случиться и наоборот. Как с той женщиной, которая шла мне навстречу. Ничего особенного, второй раз не посмотришь. Но когда она приблизилась, я почувствовал ее запах.
Я не из тех, кто разменивается на комплименты. И вот она уже в моей постели, с разведенными ногами и руками, лодыжки привязаны к задним ножкам кровати, а запястья – к спинке изголовья. Я собственноручно вырезал эту спинку из цельного куска дерева. По бокам спинки – фигурки двух обнаженных женщин в вызывающих позах представляют собой Воздержанность и Целомудрие. В моей личной интерпретации, разумеется. На талиях богинь я закрепил концы красного шелкового шарфа, стягивающего запястья распростертой подо мной женщины.
– Хватит, прошу тебя, – стонет она.
Я не реагирую, продолжая работать кисточкой, которую обмакиваю в смесь ароматных масел. В ней жасмин, пачули и шалфей, непревзойденное возбуждающее средство. Я начал с самых чувствительных точек шеи, спустился к грудям, обвел соски, потом еще ниже, к пупку. Принявшись за живот, я почувствовал, как аромат масел смешался с запахом ее кожи.
Женщина, которую ты желаешь, похожа на лист чистой бумаги: вселяет такой же страх и обещает наслаждение. Так же обнажается перед тобой и так же отдается.
Я откладываю кисть, беру с ночного столика бутылку рома, делаю большой глоток, после чего прижимаюсь губами к ее губам, ложусь на нее, заставляя почувствовать тепло напитка и моего тела. Женщина, которую ты желаешь, похожа на лист чистой бумаги: вселяет такой же страх и обещает наслаждение. Так же обнажается перед тобой и так же отдается. И не надо просить у нее никакого разрешения, достаточно просто прислушаться к ней.
Когда вы стремитесь завоевать женщину, не надо тотчас требовать от нее многого, иначе она начинает чувствовать угрозу своей свободе и страх попасть в унизительную зависимость. И сбегает.
Она подчиняется. Я замираю. Она пытается приоткрыть глаза.
– Не открывай! – хриплю я.
Она прикусывает нижнюю губу, нервно сглатывая. Она полностью в моей власти.
Резким толчком я вхожу в нее на всю глубину, она вздрагивает от жестокости напора и вскрикивает. Я повторяю движение еще и еще раз, с учащением его ритма возрастает наслаждение, она опять кричит.
– А сейчас мы начнем все сначала, – шепчу я.
Сильный толчок сотрясает мой стол. Я успеваю подхватить свою кружку пива раньше, чем она опрокинулась бы на открытый блокнот. Поднимаю глаза.
– Извини. – Пьяно улыбающийся, здоровенный, стриженный почти под ноль амбал стоит, пошатываясь, у моего стола. Если он свалится на меня, мне несдобровать: в нем килограммов сто двадцать. Я протягиваю ладонь, чтобы придать ему устойчивости. Но тут словно чья-то невидимая рука берет его за шкирку и сдвигает с места. Нетвердой походкой он топает в сторону барной стойки, оставляя за собой отдавленные ноги и перевернутые кружки.
– Эй, смотри куда прешь!
– А-а! Аккуратнее с пивом!
– Я не виноват, меня толкнул тот тип!
Я, откровенно забавляясь, слежу за передвижением гиганта. Интересно, сможет ли он затормозить у стойки или же рухнет прямо на нее? Лео часто спрашивает, как мне удается работать, сидя в «Пивоварне Ламбрате», посреди всего этого бардака? Но именно из-за всего этого бардака я сюда и хожу. Я присох к этому заведению, еще когда мы жили в паре шагов от него, на улице Дезидерио. По вечерам я спускался в пивную с блокнотом или текстами, которые нужно было прочесть, или принимался за работу над сценарием нового документального фильма, в то время как атмосфера вокруг меня накалялась. И сейчас, когда я живу в другой части Милана, мне иногда вспоминаются прежние времена, и я с удовольствием возвращаюсь сюда. И что странно, всякий раз находится свободный столик, словно он ждет именно меня.
По вечерам я спускался в пивную с блокнотом или текстами, которые нужно было прочесть, или принимался за работу над сценарием нового документального фильма, в то время как атмосфера вокруг меня накалялась
Стриженый гигант врезается-таки в стойку, разбросав посетителей, толпящихся перед ней в ожидании своих кружек пива. Две девушки, сидящие на табуретах, успевают отъехать, чтобы не быть сбитыми на пол.
А та, что справа, ничего, отмечаю я.
Опираясь одной ногой на пол, она пытается пододвинуть свой табурет поближе к табурету подружки и подальше от пьяного амбала. В разрезе длинной темной юбки видна приличная часть бедра, мышцы которого напрягаются, когда она толкает табурет. Ей это удается, и я вижу, как бедро расслабляется и вновь становится мягким. Я поднимаю голову и смотрю на ее волосы, рассыпанные по спине темными блестящими волнистыми прядями, на ее виски, на высокие, слегка выступающие скулы, на яркие губы. Все в ней свидетельствует о том, что она в ладу со своим телом. Уверенностью веет от ее янтарной кожи, от ярко-оранжевой блузки с тремя расстегнутыми на груди пуговичками, от черной юбки, от ног в позолоченных босоножках на высоких каблуках. Она кажется цыганкой, которая вот-вот пустится в пляс. Я смотрю, как она, обращаясь к подруге, энергично жестикулирует, должно быть, рассказывает ей какой-нибудь анекдот. Та внимательно слушает. Она сидит, выпрямив спину и немного подавшись вперед, на своем табурете, ноги сдвинуты, как у школьницы, одна кисть зажата между бедер, обтянутых джинсами, вторая расслабленно свисает с края стойки, на которую она облокотилась.
Я поднимаю голову и смотрю на ее волосы, рассыпанные по спине темными блестящими волнистыми прядями, на ее виски, на высокие, слегка выступающие скулы, на яркие губы.
Бьющая ключом жизнь, с одной стороны, и вялое существование – с другой, думаю я, представляя их себе аллегорическими фигурами: изобильное Лето и скучная Осень.
Я заинтригован. Наблюдаю за ними, и, когда анекдот заканчивается, Осень изумляет меня: она громко и с удовольствием смеется. Изящным движением она откидывает назад головку в коротких каштановых кудрях, и ее профиль, от лба до расплывшихся в улыбке губ, до маленького подбородка, до открывшейся шеи, являет моему взгляду совершенную в своей прелести линию. Одно мгновение – и передо мной Весна.
Мы оба желаем хорошо провести вечер, тогда зачем тратить энергию на выстраивание стратегии, на комплименты, на ненужную суету? Лучше двигаться прямо к цели.
О чем молчат мужчины… когда ты рядом
Те, кто искали эту книгу – читают
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
Отзывы 5
книга разочаровала!Главного героя автор наделил множеством талантов что делает его нереальным. Читать было сложно из-за перевода, так же некоторые абзацы повторялись. Пустая трата времени и денег.
книга разочаровала!Главного героя автор наделил множеством талантов что делает его нереальным. Читать было сложно из-за перевода, так же некоторые абзацы повторялись. Пустая трата времени и денег.
Прочитав описание книги можно смело сказать, что вы уже прочитали роман:( абсолютно обычный, написан каким-то подростковым языком (возможно заслуга переводчика), по мне, так впустую потраченное время и деньги. Все предсказуемо уже с первых строк!
Прочитав описание книги можно смело сказать, что вы уже прочитали роман:( абсолютно обычный, написан каким-то подростковым языком (возможно заслуга переводчика), по мне, так впустую потраченное время и деньги. Все предсказуемо уже с первых строк!
Я бы не ставила в заголовок множественное число.
Всё-таки герой не совсем обычный мужчина: несколько творческих профессий, помимо увлечения соблазнением, образование и жизнь без родных вдали от родины, – оказали своё влияние. История, конечно, классическая, как опытный соблазнитель «пропал» из-за серой мышки, но читается легко, с удовольствием. Очень неплохая книга!
Всё-таки герой не совсем обычный мужчина: несколько творческих профессий, помимо увлечения соблазнением, образование и жизнь без родных вдали от родины, – оказали своё влияние. История, конечно, классическая, как опытный соблазнитель «пропал» из-за серой мышки, но читается легко, с удовольствием. Очень неплохая книга!
Читается легко, красивый слог и хоть и не оригинальный, но хорошо прописанный сюжет. Не избитый взгляд на достаточно тривиальные события и переживания героев. Интересно описаны мысли и чувства ГГ, его взгляды на жизнь, женщин, отношения, иногда даже в каком-то философском контексте. О покупке не пожалела)
О чем молчат мужчины… когда ты рядом
Луис – прирожденный соблазнитель, для него не существует запретов и правил. Ни одна девушка не может устоять перед ним, и все они немедленно оказываются в его мастерской в Навильи. Он уверен, что знает о сексе даже больше, чем нужно, – пока не встречает ее, хозяйку магазина виниловых пластинок.
Поддавшись страсти, которой не знал никогда прежде, он увлечется игрой, преследуя свою жертву, и не заметит, что мало-помалу роли меняются и настоящая любовь уже настигает его. Но готов ли Луис принять ее?
Запах играет решающую роль. Ты познакомился с очень красивой, чувственной, раскованной женщиной. Подходишь к ней, воздух, окружающий ее, приходит в движение, может, даже целуешь ее. И тут стоп! Она ошиблась духами. Не то чтобы они были неприятными или слишком резкими, нет, она просто ошиблась в их выборе. И словно в аккорде, в суммарном созвучии двух тел, что требует особой гармонии, прозвучала диссонансная нота.
А может случиться и наоборот. Как с той женщиной, которая шла мне навстречу. Ничего особенного, второй раз не посмотришь. Но когда она приблизилась, я почувствовал ее запах.
О чем молчат мужчины… когда ты рядом скачать fb2, epub, pdf, txt бесплатно
Скандальное имя маркиза де Сада, автора «безнравственных», «отвратительных» и «ужасных» произведений, долгие столетия было фактически под запретом.
Сегодня мы представляем на суд читателя повести и новеллы из двух сборников, а также отрывок из романа «Жюстина, или Несчастная судьба добродетели», написанные автором в стенах Бастилии. Всепоглощающая, разрушительная страсть, сметающая все на своем пути, сжигающая в своем пламени и самих любовников, картины порока, повсеместно одерживающего победу, несчастья добродетели, которая часто становится игрушкой в руках распущенных злодеев, полные искрометного юмора фривольные сценки современных автору нравов, царивших в обществе, — весь этот пестрый калейдоскоп предстанет перед взором истинных любителей французской литературы XVIII века.
Скандальное имя маркиза де Сада, автора «безнравственных», «отвратительных» и «ужасных» произведений, долгие столетия было фактически под запретом.
Сегодня мы представляем на суд читателя повести и новеллы из двух сборников, а также отрывок из романа «Жюстина, или Несчастная судьба добродетели», написанные автором в стенах Бастилии. Всепоглощающая, разрушительная страсть, сметающая все на своем пути, сжигающая в своем пламени и самих любовников, картины порока, повсеместно одерживающего победу, несчастья добродетели, которая часто становится игрушкой в руках распущенных злодеев, полные искрометного юмора фривольные сценки современных автору нравов, царивших в обществе, — весь этот пестрый калейдоскоп предстанет перед взором истинных любителей французской литературы XVIII века.
Скандальное имя маркиза де Сада, автора «безнравственных», «отвратительных» и «ужасных» произведений, долгие столетия было фактически под запретом.
Сегодня мы представляем на суд читателя повести и новеллы из двух сборников, а также отрывок из романа «Жюстина, или Несчастная судьба добродетели», написанные автором в стенах Бастилии. Всепоглощающая, разрушительная страсть, сметающая все на своем пути, сжигающая в своем пламени и самих любовников, картины порока, повсеместно одерживающего победу, несчастья добродетели, которая часто становится игрушкой в руках распущенных злодеев, полные искрометного юмора фривольные сценки современных автору нравов, царивших в обществе, — весь этот пестрый калейдоскоп предстанет перед взором истинных любителей французской литературы XVIII века.
Первая любовь юной волшебницы Амаль была неразделенной: не каждый смертный сможет совладать с ее темпераментом. Однако ее, внучку царя джиннов, почему-то влечет к людям, точнее к одному человеку… Молодой кузнец Синдбад пробудил в ней чувства и желания, которым она не в силах сопротивляться. Но влюбленных предупреждали: стоит совершить над ними свадебный обряд – и они обречены…
Три сына царя Омара, властителя великой державы Ал-Лат, отправились в страну, лежащую за высокими горами, чтобы продолжить там свое образование. Но младшие братья даже не догадываются, что отнюдь не жажда знаний позвала в дорогу царевича Мансура, а желание устранить соперников в борьбе за отцовский трон. Однако коварным планам не суждено осуществиться, ибо судьба распорядится по-своему…
В книге «Шерше ля фам» читатель встретится с ранее полюбившимися героинями из сборника «Се ля ви»: Алей, Линой и Аллочкой. Вместе с ними переживет новые сексуальные приключения, побывает в Саудовской Аравии, Нью-Йорке. И, конечно же, поймет, что жизнь, полная страстей, любви, удовольствий и философских размышлений, продолжается и после сорока лет, и даже после пятидесяти…
Какой же мой шеф очаровательный мужчина! И плевать, что у него целый ряд заскоков и серьезная зацикленность на чистоте. Зато сексуален как черт! Погрузившись в мечты о нем, я пропустила начало его просьбы. Оказалось, что великолепный босс уговаривает меня очаровать его самого злостного конкурента, чтобы собрать для него нужную информацию. Обида моя была безгранична – не на то я надеялась! Но разозлилась, взяла себя в руки и пошла очаровывать. Хотя бы для того, чтобы отомстить за хроническое равнодушие.
Содержит нецензурную брань.
Фридрих Ницше – выдающийся немецкий мыслитель, поэт, создатель собственного учения, провозглашающего новое отношение к существующим нормам морали и культуры. Его труды уже почти полтора столетия не перестают будоражить умы людей. Но понимание любой философии сложно без понимания судьбы самого философа. В этом издании вы найдете тот «расширенный минимум», который позволит вам иметь достаточное представление об учении великого мыслителя, его жизни и творчестве.
First Things First by Derek Benfield
Перевод с английского Валентина Хитрово-Шмырова
Сара — обаятельная молодая женщина-романтик.
Пит — приятный мужчина средних лет, не мыслящий жизни вне брака.
Марго — строгая мать, ей за шестьдесят.
Джессика — привлекательная замужняя женщина себе на уме.
Письмо пришло в понедельник с утренней почтой.
Джеймс Пенн появился на службе ровно в девять. Насвистывая, он вошел в кабинет. Это был молодой энергичный руководитель тридцати пяти лет, поджарый, загорелый, с коротко остриженными волосами.
Настроение у Пенна было, как всегда, отличное. К его приходу секретарша раздвинула шторы. Если день выдавался по — настоящему погожий, ему удавалось разглядеть даже фешенебельный пригород, где он и Бев выстроили себе дом два года назад, сразу же после того, как его назначили главой Отдела контрактов.
Занавес поднимается. Доносится шум океана. Сцена слабо освещается. На ней — смутные очертания бара в одном из городков Западного побережья, где-то между Лос-Анджелесом и Сан-Диего. Фасад бара обращен к океану. Почти все посетители — старые знакомые, для них это место своего рода клуб. Большинство из них проводит тут целые вечера. Желательно, чтобы стены бара, все три, казались как бы окутанными наплывающим с океана туманом. Голубая неоновая вывеска гласит: «У Монка». Бар расположен по диагонали сцены на всю ее ширину; к потолку подвешено покрытое лаком чучело парусника — широко раскрытое клювообразное рыло и выпученные глаза придают рыбине изумленный вид. В баре три стола, застеленные скатертями в красную клетку. Справа стоит музыкальный автомат. Рядом двери в мужской и женский туалеты. Слева — лестница, ведущая в жилое помещение. Мы видим только несколько нижних ее ступенек. Помещение бара освещено слабым, но ровным светом. По ходу пьесы, когда кто-то из персонажей отделяется от общей группы, чтобы произнести реплику или монолог, фигура его освещается отдельным прожектором.