Никому не говори что я так живу
Постоянное недовольство одного из супругов: в чем причины
Через кризисы проходит каждая семья. Вопрос только в том, каким образом супруги их них выходят: работают над отношениями и улучшают их или расстаются. Один из факторов, который говорит об уже затянувшемся семейном кризисе, — это постоянное недовольство, уныние, агрессивность одного из супругов по отношению к другому. Собственно, довольно большое количество клиентов, которые обращаются за консультацией к семейному психологу, это те, чья проблема именно так и звучит: «мой муж/жена постоянно мной недовольны». Или: «что бы я не делала/делал, все не так», «от мужа/жены слышу много критики, придирок и никогда — слов поддержки».
Не знаю, что происходит. В последнее время я никогда не вижу Марину (так зовут его жену) довольной, улыбчивой, какой она была раньше. От ее постоянных упреков не хочется идти домой. А когда задерживаюсь, еще больше обид и подозрений. Чувствую себя постоянно виноватым, но не могу понять в чем именно моя вина. Я хорошо зарабатываю, но сколько бы я не приносил денег, никогда не слышу благодарности.
У женщин в свою очередь другие претензии.
В каждой семье свои нюансы, но важно понимать: подобное поведение — это уже следствие. Причина, как правило, кроется глубже. Давайте рассмотрим, что это может быть.
● Скопление обиды и недовольства, нереализованные надежды, связанные с супругой/супругом.
Часто претензии, критика, недовольство мужа или жены — это следствие невысказанной, не проработанной обиды из-за чего-то. Или целой серии таких обид. Поводом может послужить и не вынесенный вовремя мусор, и забытая покупка чего-то, и вскользь брошенное слово, или даже просто отсутствие элементарных слов благодарности.
Когда супруги не проговаривают проблему, до конца все не проясняют и не договариваются, как они будут действовать в подобных ситуациях дальше, глубоко в душе остается недовольство, раздражение чувство непонимания. Если ситуация повторяется, эти эмоции накапливаются и «выходят» в виде претензий и критики. Усиливает ситуацию то, что практически всегда партнеры не умеют выходить из конфликтной ситуации экологично, то есть, без ссор, агрессии, обид, с чувством легкости и завершенности. В абсолютном большинстве случаев после конфликтов остается осадок, который и провоцирует дальнейшее ухудшение отношений.
● Действие родительских сценариев.
Хорошая новость в том, что мы можем изменить свои способы поведения в семье, когда осознаем их, увидим, как они действуют на партнера. И после этого уже можно искать другие методы выхода из конфликта, чем крик и упреки. Находясь внутри ситуации, очень сложно посмотреть на нее со стороны, поэтому в этом случае помощь психолога может быть очень ценной.
● Проблемы на работе/бизнесе, которые отображаются на отношениях в семье.
Подобная ситуация, к сожалению, тоже довольно распространенная — когда неурядицы на работе провоцируют стресс, плохое настроение, которое супруги несут домой и выливают на своего партнера. Проблема в большинстве случаев заключается в неумении отслеживать свои состояния и работать с ними. Здесь важно понимать: речь идет не о контроле эмоций, который предполагает их подавление. Подавленные чувства рано или поздно все-равно выйдут наружу. Речь о том, чтобы уметь распознавать эмоции в конкретный момент — злость, агрессию, обиду — понимать их причину и уметь их проживать и отпускать без вреда для себя и окружающих. Но в данном случае речь уже идет об определенных практиках, которые можно пройти на приеме у специалиста.
Почему никто не говорит: “Стоп!”
Конечно, это далеко не полный перечень возможных причин недовольства кого-то из супругов в семье. Но важно понимать, что есть и другая сторона медали — терпение, соглашение второй половинки с постоянным недовольством мужа/жены. И в этом случае причин также может быть множество.
Комбинации могут быть разными. Но важно понимать, что каждый в этом треугольнике получает свою выгоду от сложившейся ситуации. Жертва, обидевшись, потом может получать от раскаявшегося тирана внимание, заботу, извинения. Агрессор, выливая свою злость и недовольство, на время успокаивается. «Спасатель» получает ощущение собственного превосходства от того, что он снова примирил, «спас» семью, выполнил свой долг.
Такой круговорот ролей может сменяться до бесконечности, пока кто-то не решиться выйти из треугольника.
Роль психолога в разрешении ситуации
Если конфликт зашел далеко, выбраться из кризиса самостоятельно уже довольно трудно. Груз взаимных обид и претензий друг к другу не позволяют воспринимать спокойно объяснения партнера, в них мужу или жене снова будет слышаться критика. Вместе с тем, если у обоих есть желание наладить отношения, стоит обратиться к психологу. Выступая «посредником», он поможет супругам понять друг друга.
Только специалист может увидеть родительские сценарии, страхи, отследить их действие в семье клиентов, и, соответственно, помочь устранить их негативное действие.
Кроме того, с помощью специалиста можно научиться новой модели общения — без претензий и обид, а позиции уважения и любви.
Важно отметить, что результат придет скорее, если работать с обоими партнерами. Но даже если ваша вторая половинка не хочет в данный момент идти к психологу, — не нужно принуждать. Можно работать и одному, главное — начать.
Наша группа ВКонтакте
Наша группа в Facebook
Fidem в Instagram
Санкт-Петербург,
наб. реки Фонтанки, 92Б
Карта проезда
«Все вокруг такие счастливые!» Что чувствует человек с депрессией
Признаки депрессии – в отзывах пациентов
Популярные тесты на депрессию чаще всего основываются на внешних или не очень глубоких симптомах депрессии — вот почему опознать у себя депрессию удается лишь спустя долгое время. Помочь прояснить картину могли бы отзывы о депрессии самих пациентов. Их впервые собрал и проанализировал социолог Дэвид А. Карп, сам страдающий депрессией, в книге «Поговорим о депрессии».
Никто не понимает, что такое депрессия
В повседневной жизни нам приходится тщательно «фильтровать» всё, что мы говорим, — в зависимости от собеседников. Чтобы минимизировать взаимное непонимание, мы «резервируем» определенные области разговора для определенной аудитории. Родители оживленно обсуждают между собой первые шаги или слова своих детей, но избегают подобных разговоров с одинокими друзьями, чтобы не показаться невоспитанными. Люди одной профессии могут бесконечно беседовать о делах в своем кругу, но их супруги и друзья в таком узкопрофессиональном разговоре могут почувствовать себя лишними. Иногда молодые люди скрывают от родителей важные события своей жизни, не надеясь на понимание.
Общение с людьми, не имеющими непосредственного жизненного опыта, который мы пытаемся передать, само по себе проблематично. Нетрудно догадаться, что люди, никогда не испытывавшие тяжелой депрессии, просто «не понимают» ее.
Это худшее чувство в мире. Оно в моем сердце. Я не знаю, можете ли вы почувствовать. ну да, почувствовать пустоту. Эту черную дыру. Поверьте, это страшнее всего. Я жила с этим несколько лет, с девятого по одиннадцатый класс, с этим чувством, с депрессией. Но она была исключительно моим личным делом. Я об этом помалкивала. Было что-то внутри, о чем я никому не говорила. Впрочем, рассказала одному из своих друзей, но он не понял. Нельзя говорить о депрессии с теми, кто ее не пережил. Они не понимают. Как вообще завести о ней речь? Все вокруг такие счастливые, и ты вдруг полезешь с разговорами об этой темной тайне, черной дыре?
Аспирантка, 24 года
Мать всегда говорила: «Почему ты не возьмешь себя в руки?» Несколько лет назад, когда я была больна, я позвонила ей и сказала: «Я думаю о самоубийстве, мне не хочется умирать, но я просто не могу больше это выносить». И еще я поговорила с братом, а он мне: «Отчего бы и не сделать одолжение — себе и остальным, сделай это наконец. Мне осточертело это выслушивать от тебя каждый год. Просто сделай».
Ну, я и послала его и сказала: «Это всё, что мне нужно было услышать». Вот такая у меня семья. Мать умоляла вернуться домой: «Пожалуйста, возвращайся. Я позабочусь о тебе». Я говорила: «Мама, ты понятия не имеешь, о чем я говорю». Она понятия не имела, что такое депрессия, пока не похоронила моего отца. Тогда впервые в жизни она вымолвила: «У меня депрессия». Понадобилось два года, чтобы это произнести. Я ответила: «Слава богу, наконец ты это сказала». И она ответила: «Теперь я знаю, что ты имеешь в виду».
Женщина, техник-лаборант, 49 лет
Моя лучшая подруга — она понимает. Она не судит меня. Ее отношение ко мне — как прежде. Она сказала: «Я не собираюсь менять свое отношение к тебе»; именно этого я и хочу. Ну а остальные мои друзья. К этому трудно привыкнуть. Я хочу сказать, это нелегко принять. За последние три года я лежала в пяти больницах, у меня были серьезные проблемы. И я перестала настаивать на том, чтобы они поняли. Я признала: они не понимают.
Безработная, 23 года
Тот, кто через это прошел, знает, о чем ты говоришь. Не нужно ничего объяснять. Действительно, ты не можешь понять, если сам никогда не чувствовал себя неспособным просто вытащить задницу из постели, пойти и принять душ. Я имею в виду, что принять душ — это великое свершение. Вы ведь не думаете: «Что мне нужно сделать чтобы принять душ? Как это сделать?» Нормальный человек просто идет и делает. Даже не задумывается, а просто делает. Но для человека в депрессии это великое свершение. Последнее время мой брат примирился со мной, очень помогал, но не понимал. Просто не мог понять.
Безработный, 58 лет
Невозможность поделиться с семьей и друзьями своими переживаниями, к сожалению, усиливает одиночество того, кто страдает депрессией; но их неспособность понять вполне объяснима. С другой стороны, когда неспособными понять глубину человеческой проблемы оказываются профессиональные слушатели — психотерапевты, —это чаще всего вызывает гнев.
Говорить о депрессии опасно
Несмотря на широкое с недавних пор освещение в обществе темы депрессии, ее жертвы знают, что их состояние по-прежнему шаблонно определяется как психическое заболевание. Поэтому неудивительно, что депрессивные люди, как правило, усваивают тактику «умолчания», подобно другим людям, чье стигматизированное состояние не бросается в глаза.
Естественно, ты никому не мог ничего рассказать, ведь это позор. Депрессия — психическое расстройство, тсс! Помалкивай. Никому ни слова. Никто и не говорил из-за этого клейма: депрессия — психическое заболевание.
Продавец, 30 лет
Я до сих пор боюсь людей. Мне кажется, что если я им не расскажу о своей депрессии, то не смогу с ними по-настоящему сблизиться, а если расскажу, то отдалюсь еще больше. Я совсем запуталась, из-за этого не могу даже приятелей завести, потому что меня так и тянет разговориться, чтобы все об этом узнали, но не могу, потому что это просто слишком позорно.
Домработница, 23 года
Я просто носила это в себе. Мне никогда не приходило в голову кому-нибудь об этом рассказать. Да, я никому не говорила, о чем думала. У меня был такой пунктик, что это неприемлемо. (Смеется.) Я думаю, существует что-то вроде табу на разговоры о плохом или о дурном настроении.
У меня было ощущение: если я расскажу кому-нибудь о том, как себя чувствую и что вообще со мной, они обернут это против меня. Или скажут, я псих, что-то в этом роде. Я должна была соблюдать такую видимость, чтобы ко мне относились с уважением. Они бы не стали уважать, если бы узнали.
Безработная, 35 лет
Человек с депрессией ненавидит себя
Конечно, страдающие депрессией хотели бы более глубокого понимания своей «болезни» со стороны общества, но в разгар депрессивного эпизода каждый из них питает к самому себе гораздо большую ненависть, нежели та, что могли бы испытывать к нему другие. Как это происходит?
Этот процесс начинается с целого ряда эмоциональных проблем. Главная из них в том, что человек обладает чрезвычайно ранимым «я», личностью, которая чувствует себя социально уязвимой. В какой-то момент эта личность начинает считать себя недостойной того, чтобы явить себя публично. Такие чувства приводят, как мы видели, к социальному отчуждению. Отчуждение, в свою очередь, затрудняет, а иногда и делает невозможным выполнение социальных обязательств. Неспособность выполнять социальные обязательства углубляет презрение и ненависть человека к самому себе, тем самым усиливая и расширяя его эмоциональную потребность в самоизоляции.
Я чувствую себя так погано, думаю, наполовину из-за того, что мне стыдно: я не сделала то, что должна была, чтобы выбраться из этой тоски. Моя борьба наполовину состояла в этом, и депрессия наполовину была из-за этого. Типа, я должна была брать уроки танцев, потому что знаю, что уроки танцев помогли бы мне из этого вылезти. Но я не могу встать с постели, и поэтому я ничтожество. И это тотальная ненависть к себе.
Безработная, 22 года
Я сейчас пытаюсь вспомнить, как было. Это была постоянная самокритика. Глубокая ненависть к себе. Депрессия — это во многом про бессилие. Но кое на что в моей жизни сил хватало с избытком: на ненависть к себе. На это сил было немеряно, и каких сил! Я не умел сходиться с людьми.
Я ел себя поедом, переосмысливая свою жизнь в самом негативном контексте. Был нескончаемый запас сил для самокритики. Я просыпался ради этого. и по десяти часов кряду каждый день винил себя.
Терапевт, 45 лет
Как страшно осознавать, что тебя не любит мать (последам удаленного поста)
Однажды девочка понимает, что мама, любимая мама тебя не любит, обесценивает. Бьет. Наказывает. Ссоры, упреки, крики, придирки.
Материнская любовь дает ребенку заряд на всю жизнь, это как батарейка, от которой человек будет питаться в продвижении по жизни. Даже если у женщины в будущем что-то не будет складываться в семейной жизни или в продвижении по карьере, она не будет страдать, потому что у нее есть материнская любовь и ответная благодарность за нее.
Материнская же ненависть человечка убивает с самого детства.
Нет ничего сильнее материнской любви. Нет ничего сильнее матринской ненависти. Упреки, крики и ругань, манипулирование, доминирование. Но самое главное злость и ненависть в глазах. Особенно, когда мать лупит и распаляется во время битья. И такие молнии из глаз брызжут, такая испепеляющая ненависть.
Никогда не понять женщинам, которым повезло вырасти в любви, почему дочь не хочет ухаживать за престарелой матерью. Никогда не понять.
Бывает, что начинает жаловаться руководителям работающей дочери.
Разрушает отношения дочери с детьми, обесценивая ее перед внуками. Бывает, что уводит у дочери мужа. Клеветой, раздутыми нелицеприятными историями, насмешками и обесцениванием, выставляя ее в нехорошем свете.
Мама, родная и любимая, к которой нельзя из-за окриков и отдергиваний подойти и прижаться.
Почему так происходит?
Девочка не может нормально развиваться без эмоциональных витаминов материнской любви. И эти витамины уже никогда не восполнить в возрасте.
На фоне недостатка витаминов любви у девочки развивается состояние, сравнимое со взрослой депрессией. Для такого ребеночка, у которого нормой наказания и крик, несправедливые придики и затюкивание «все не так, руки не оттуда, ноги-крюки, морда-страхолюдина» и прочее.
Из одних недолюбленных девочек вырастают пессимистки, другие постоянно чем-то болеют, и доктора не могут поставить диагноз.
Что же делать таким недолюбленным девочкам, которых ненавидела мать.
Для начала осознать простую вещь. Каждый взрослый человек живет свою жизнь. И всю свою жизнь учится ее жить. Каждый взрослый человек несет ответственность за свою жизнь, и за жизнь, какую он будет жить в старости.
Каждый взрослый человек отвечает за качетство жизни, которую он живет и в которой будет стареть.
Отвечает.
Мне хотелось бы узнать, у девочек-профессиональных психологов. Работаете ли вы с такими недолюбленными девочками, жизнь и здоровье которых разрушили отношения с матерью. Подводите ли их к мысли, что несмотря на все обстоятельства, дочь обязана ухаживать за такой матерью.
«В зеркале я вижу урода». Четыре истории о жизни с дисморфофобией
«Схема “сознание — отдельно, тело — отдельно” прочно засела в моей голове»
Наталья, 42 года
В детстве я часто слышала: «Такая милая девочка — и так не повезло с волосами! Вся женская красота в волосах, а у тебя — три пера невнятного цвета!» Из-за того, что я часто и подолгу болела, меня называли синенькой, худенькой, жалкой. Я обижалась и плакала. Во времена моего советского детства эти переживания обесценивались, иногда меня даже наказывали за излишнюю эмоциональность: я была очень плаксивой и ранимой. Поделиться переживаниями было не с кем. Родителям было не до того: «Чего еще тебе надо? Сыта, обута, одета! У людей вон рук-ног нет — и ничего, живут! Не гневи Бога!» Видимо, в то время у меня развились дисморфофобия, тревожное расстройство и ОКР.
В подростковом возрасте мое недовольство собой и неприятие своего тела только усилились. Начались эксперименты с внешностью, зачастую уродующие меня и вызывающие еще большее недовольство. В какой-то момент произошел перелом: сознание — отдельно, тело — отдельно. Я представляла себя тоненьким андрогином с бесполым лицом, но из зеркала на меня смотрела девушка с ярко выраженной феминной внешностью. С тех пор я не люблю зеркала и не смотрю в них без необходимости. От мужского внимания мне становилось только хуже. Я ненавидела свое тело и прятала его в странную одежду. Выглядела как городская сумасшедшая.
Меня очень злили комплименты относительно моей внешности. Я думала: все эти люди издеваются? Тем более я — прежде всего личность, а тело — лишь оболочка. В интимной жизни тоже проблемы: мне сложно раздеться, показаться, я всегда думаю, как выгляжу, как лучше повернуться, чтобы спрятать побольше тела. При свете — ни-ни, потому что кажется, что на меня смотрят и думают: какая же уродина.
Психиатр сказал: «Сидит тут молодая, холеная, ногой качает. Займись чем-нибудь полезным и не придумывай себе проблемы»
Дисморфофобия всегда тихонечко отравляла мою жизнь. Это ежедневный дискомфорт, как зуд и застарелая боль, к которой привыкаешь с годами. Схема «сознание — отдельно, тело — отдельно» прочно засела в моей голове. Это помогает мне жить с дисморфофобией. Тем не менее свое тело я стараюсь беречь, мне ведь еще жить в нем. Украшаю его татуировками, которые служат своеобразным щитом, защитой от окружающего мира. Сейчас ими покрыто около 40% моей кожи.
Лет в 20 я обратилась к психиатру по направлению от невролога. Он сказал что-то в духе: «Сидит тут молодая, холеная, ногой качает. Займись чем-нибудь полезным и не придумывай себе проблемы».
То, что со мной что-то не так, я поняла только в эпоху интернета. Случайно наткнулась на информацию о дисморфофобии и поняла: да у меня и правда проблемы, а не с жиру бешусь! Начала общаться с такими же людьми, много читать. Год назад я обратилась к психоаналитику — с другой проблемой, но в процессе мы начали работать и над моей дисморфофобией. Расстройство никуда не делось, но я учусь с ним жить. В периоды просветления даже могу сказать себе, что я прекрасна, могу смотреться в зеркало, красиво одеться и выйти так куда-то, не боясь чужих взглядов. В период обострения ОКР, тревожного и пограничного расстройств обостряется и дисморфофобия: я ненавижу себя, свое тело, которое кажется мне отвратительным, гадким и каким-то грязным.
Недавно я сказала, наконец, маме, что из-за обесценивания моих ментальных проблем в детстве сейчас, как минимум раз в год, мне приходится лечиться у психиатра, принимать антидепрессанты и транквилизаторы. Она извинилась и пообещала больше так не делать.
«Мама считает, что надо впахивать на двух работах и времени на переживания не останется»
Мария, 29 лет
С раннего детства я была скромной и неуверенной в себе. Разумеется, дети чувствовали это и частенько обижали меня, смеялись над моим внешним видом (хотя, признаться честно, я ничем не выделялась).
Дисморфофобия накрыла меня уже после пубертатного периода, когда я осознала, что слишком много деталей моей внешности не соответствует принятым стандартам. Доходило до того, что я избегала зеркал и, чтобы не показать слегка неровный прикус, закрывала рот руками или подавляла улыбку. Самое страшное, что я ощущала себя посторонней в этом мире. Словно я из-за своей внешности никогда не смогу найти свое место в жизни, никогда не буду счастлива, никогда не почувствую расслабленность и спокойствие, никогда не буду жить, как другие люди.
Старшее поколение не воспринимает психологические проблемы. Например, моей маме кажется, что все проблемы из-за лени: надо впахивать на двух работах, тогда времени на переживания не останется! Зато мне очень помог мой парень. Он не устает повторять, что я очень привлекательна внешне и интересна внутренне. То же самое говорят и мои друзья. Постепенно до меня дошло, что они видят милую девушку, то есть мой образ целиком, а я вижу только детали, которые мне не нравятся: большой нос, неровные зубы, крупные черты лица и многое другое. Я будто бы смотрюсь в кривое зеркало, которое мне лжет.
Вспомните женщин, которых в разное время называли самыми красивыми в мире, к примеру, Брижит Бардо или Анджелину Джоли. У них, как и у нас, были взлеты и падения
Тогда я решила показать дисморфофобии, что я сильнее: перестала пользоваться косметикой перед выходом на улицу, начала улыбаться (сначала через силу, а потом втянулась). Я убеждала себя в том, что не обязана соответствовать стандартам красоты, которые неизвестно кто выдумал. И, если по правде, у всех людей есть особенности, просто я зациклилась на своих и не замечала, что окружающим тоже далеко до подиумных стандартов. Я просто приняла свои недостатки: «Ну да, я такая и останусь именно такой. Окружающим придется с этим смириться». Правда, на работе мне часто бывает нелегко: я стараюсь не привлекать внимания, поэтому окружающие думают, что я слабая или виктимная, частенько шепчутся за спиной — или мне это только кажется.
Чем старше я становлюсь, тем легче мне жить. Я начинаю понимать, что красота не гарантирует счастье. Вспомните женщин, которых в разное время называли самыми красивыми в мире, к примеру, Брижит Бардо или Анджелину Джоли. У них, как и у нас, были взлеты и падения, они перенесли немало горя и обид, от них уходили мужчины. Они живут так же, как и обычные люди.
Я призываю всех, кто столкнулся с психологическими проблемами, обращать на них внимание, работать с ними и искать помощь. К сожалению, по своему опыту могу сказать, что помощь психологов не всегда бывает эффективна. Но человек может помочь себе: читать книги по теме, смотреть документалки или шоу, обсуждать проблемы с близкими, размышлять.
«Бороться с дисморфофобией мне помогает феминизм и бодипозитив»
Полина, 23 года
Моя дисморфофобия началась не как у большинства людей — в подростковом возрасте, после рождения ребенка или перенесенной травли. Она всегда была частью меня. Я всегда считала, что из-за своей внешности я недостойна жить, любить, общаться, быть частью общества. Я стыдилась каждого аспекта своей внешности. Со стороны окружающих я не видела понимания и поддержки, мне казалось, что я в зазеркалье и никто меня никогда не поймет — они же нормальные! Пока мои одноклассницы ходили на свидания, общались, познавали мир, я сидела дома за книгами. Как можно быть такой же, как все, когда у тебя такое тело? Я всегда одета с ног до головы, умело прячу свои «недостатки», не хожу на пляж, а если мне приходится раздеваться перед кем-то, просто диссоциируюсь со своим телом, как будто смотрю на все со стороны. Вот я, мое сознание, я люблю себя больше всего на свете, а вот мое тело — мешок мусора, от которого нужно избавиться. Поэтому я сосредоточилась на своем разуме, а не на оболочке.
После окончания школы я попала во взрослую жизнь и должна была приспособиться. Поначалу чувствовала себя не в своей тарелке: боялась открытых пространств, не могла есть и говорить на людях, с трудом сидела на парах, а когда приходила домой, меня накрывал ужас. Очень скоро панические атаки стали ежедневной рутиной. Я не выдержала: бросила учебу, работу и заперлась в четырех стенах в ожидании смерти. Мне больше ничего не хотелось, вся жизнь была разрушена. Потом были долгие походы к врачам, горы таблеток, психические заболевания привели меня к расстройству пищевого поведения.
Мне интересно читать истории сильных людей, которые приняли себя, изучать истоки наших комплексов, влияние СМИ и корпораций на наше восприятие себя
Впоследствии таблетки помогли мне снять симптомы: я смогла выходить на улицу, работать, общаться, но я так и не вылечилась. Одно время самоубийство было моей идеей фикс. Возможно, в конечном итоге, это так и закончится. Я не знаю.
Я хотела бы полностью перекроить свою внешность. Я до сих пор ни с кем не встречалась, потому что не представляю, как кто-то может полюбить человека с таким телом. Но однажды утром я проснулась с мыслью: полюби себя, не сравнивай с другими, прими себя такой, какая ты есть, раз ненависть к себе не помогает. Со временем я пришла к феминизму и бодипозитиву. Мне интересно читать истории сильных людей, которые приняли себя, изучать истоки наших комплексов, влияние СМИ и корпораций на наше восприятие себя.
Сейчас я не сравниваю себя с другими, не думаю о себе плохо. У меня только одна жизнь, одно тело и один шанс, а я столько всего еще не успела сделать! Мне больше не нужны весы, сантиметр и признание моей красоты окружающими.
«Я унижала красивых, потому что завидовала их внешности»
Ксения, 18 лет
Еще в детстве моя сестра открыла мне глаза на то, что я урод: она говорила, что я — ошибка природы. Сколько себя помню, она вечно мне этим тыкала. В 10 лет я возненавидела свою страшную рожу вплоть до того, что начала прятать ее за шарфом, кепкой и очками. Меня тошнило от моего огромного длинного носа, кривого рта, тонких губ, от моей лупоглазости и бледной кожи. Зрелище жуткое, на самом деле. Я била зеркала, потому что не хотела видеть в них свое омерзительное отражение.
Однажды я пришла в школу с пакетом на башке, но учителя почему-то восприняли это как попытку сорвать урок. В классе я гнобила всех, кого считала смазливыми, настраивала против них своих друзей-отморозков. Даже как-то довела одну до попытки суицида, и меня поставили на учет по делам несовершеннолетних. Она считала себя доморощенной принцессой, а я ее в школьном туалете публично макнула головой в унитаз и нажала слив. После этого ее прозвали сортирной королевой и всей школой стебали. Она попыталась покончить с собой. Спасли. В школе меня не трогали, боялись, потому что я кулаками машу наравне с парнями, могу и покалечить!
В какой-то момент родители повели меня к психологу. Она сказала, что у меня дисморфофобия, и выписала таблетки. Я не пила их, потому что занимаюсь спортом, с 7 лет занимаюсь смешанными единоборствами. Таблетки дают тяжелые побочки, если их пить, со спортом можно будет попрощаться. Люди от этого дерьма в овощи превращаются. Да и не верю я этим психологам: они только деньги выкачивают. И вообще, мне надо морду править, а не колеса жрать.
Я без проблем нахожу общий язык с людьми, но прихожу домой и впадаю в истерику. 90% окружения не в курсе моей проблемы
Сейчас коплю на пластику в Москве. Наши хирурги меня оперировать отказались, сказав, что не видят проблем. Для них все, что не откровенное уродство, считается нормальным. А я-то хочу быть красивой, как девушки из Instagram.
Проблем с противоположным полом у меня нет: пацаны видят во мне личность. Я хотя бы не пустышка, в отличии от смазливых шкур. Никто не смотрит на мое уродство. Я без проблем нахожу общий язык с людьми, но прихожу домой и впадаю в истерику. 90% окружения не в курсе моей проблемы.
Я по-прежнему стараюсь по возможности спрятать лицо. Все думают, что это такой стиль, что я люблю яркие шарфы и смешные очки. Фигура у меня отличная, только вот рожей не вышла. Я почти не фотографируюсь. Есть пара фото — и то подруга уговорила, а вот селфи нет ни одного. Ненавижу магазины и примерочные, потому что там везде зеркала! У нас дома зеркало только в спальне у родителей. Больше нигде нет: они знают, что я разобью. Я требую у родителей, чтобы они признали, что я страшная, но они не признают. До скандалов доходит! Поэтому стараюсь на эту тему с ними не говорить.