Немецкий историк xix века и дройзен известен тем что
ДРОЙЗЕН
ДРОЙЗЕН (Droysen) Иоганн Густав (6 июля 1808, Трептов/Рега – 19 июня 1884, Берлин) – немецкий историк и философ. Изучал философию в Берлине, где несколько семестров слушал Гегеля, посещал занятия А. Бёкха. Профессор университетов в Киле (с 1840), Йене (с 1851), Берлине (с 1859). После революции 1848 – член Франкфуртского парламента. Автор трудов по политической истории: «История прусской политики» (Geschichte der Preussischen Politik, Bd 1–14, 1856–85), «Жизнь фельдмаршала графа Йорка фон Вартебурга», Bd. 1–2, 1851–52, а также по античной истории (ввел термин «эллинизм» для обозначения распространения греческой культуры в Средиземноморье в 4–1 вв. до н.э.) и методологии исторического познания. Большое влияние на Дройзена оказали Гегель, В.Гумбольдт, которого он называл «Бэконом гуманитарных наук», а также «Энциклопедия и методология филологических наук» Бёкха. Концепция исторического познания изложена им в лекциях «Энциклопедия и методология истории», в тезисной форме (в «Очерке истории» («Grundriss der Historik», 1858, полностью издан в 1937, 3-е изд. 1958), которая включает в себя «методику» исторического исследования, «систематику» исследуемого и «топику» изложений.
Предметом истории является то, что в своем «здесь и теперь» остается непреходящим, т.е. духовный образ прошлого («Очерк историки», § 5). В истории человек познает себя самого; понимание есть «вникание», «проникновение внутрь» (Inne-werden) и возможно только по отношению к себе подобному. «Методика» разделяется на «эвристику», «критику» и «интерпретацию». Эвристика доставляет исследователю исторический материал – прежде всего т.н. «остатки» (Überreste): предметы обихода прошлых времен; обычаи, нравы, государственные и религиозные традиции; идеи, знания, философские системы, мифы, литературные памятники; документы (письма, счета, архивы любого рода); произведения изобразительного, монументального, прикладного искусства и пр. Задача критика – определить, в каком отношении находится сохранившийся материал к тем волевым актам, о которых он свидетельствует (§ 29), является ли он подлинным (§ 30), не изменился ли он за прошедшее время, не был ли искажен личностью того, кто о нем сообщает (оценка источника в целом), насколько он полон и т.д. «Прагматическая интерпретация» постигает упорядоченную критикой совокупность фактов и реконструирует ход событий в соответствии с лежащей в ее основе причинной связью. За ней следует «интерпретация условий» (напр., географических, временных, материальных), в которых происходило событие. «Психологическая интерпретация» отыскивает в исторических обстоятельствах волевые акты, его вызвавшие (§ 41). Понимание остается при этом «периферическим»: человек может понять поступок, слово, жест, но не «всего человека». «Интерпретация идей» истолковывает исторический материал в соответствии с его «этическим содержанием»; очерчивается «этический горизонт», современный событию, позволяющий понять, что двигало народами и личностями прошлого (в разных исторических эпохах могут преобладать различные «нравственные силы»). В центре систематики – «космос нравственного мира» (§ 45), в контексте которого анализируется «свершившееся». Наблюдая движение исторического мира и распознавая его направление, исследователь заключает о конечной цели, к которой стремится это движение (§ 46): ею является сам человек (§ 47), который должен стать тем, «кем он должен быть». Выявляя структуры истории (материал, форма и цель – § 49), Дройзен основывается на учении о причинах Аристотеля [АРИСТОТЕЛЬ] (см. также Форма и материя [ФОРМА И МАТЕРИЯ]). Материал исторического мира есть естественно данное и исторически ставшее (§ 50). Формы, в которых протекает история, Дройзен называет нравственными общностями (sittliche Gemeinsamkeiten) (§ 55). Он выделяет три типа общностей, каждая из которых обозначает определенный способ совместного бытия людей: 1) естественные (семья, племя, народ); 2) идеальные (язык, наука, искусство– §§ 62–66); 3) практические (экономика, общество, государство, сферы права и власти – §§ 67–71), – эти общности Дройзен называет также идеями, или моральными силами. Только в них человек может стать самим собой. У каждой эпохи есть своя основополагающая идея, определяющая облик человека (§ 82).
«Историка» замыкается «топикой» («историческим изображением») – ею, по мнению Дройзена, ограничивалась вся предшествующая ему историография (§ 89). В топике событие распознается как значимое для современности, история обнаруживает себя здесь как «образующая» человека сила, – в этом, по Дройзену, состоит смысл понятия «образования» (Bildung).
Сочинения:
1. Geschichte Alexanders des Grossen. Hamb., 1833;
2. Geschichte des Hellinismus, Bd 1–3. Hamb., 1843.
Литература:
1. Hünermann P. Der Durchbruch des geschichtlichen Denkens im 19 Jahrhundert. Basel, 1967.
Дройзен, Иоганн Густав
Иоганн Густав Бернхард Дройзен (нем. Johann Gustav Bernhard Droysen ; 6 июля 1808, Тшебятув (нем. Treptow an der Rega ), Померания — 19 июня 1884, Берлин) — немецкий историк, профессор Берлинского, Кильского, Йенского университетов.
Содержание
Юность
Обучение
Лишь с помощью пожертвований со стороны друзей отца Иоганн Густав смог посещать гимназию Св. Марии в Штеттине, а позднее начать занятия в Берлине. Уже гимназистом он был вынужден опробовать свои силы в качестве школьного наставника с тем, чтобы за счет дополнительных уроков пополнить тощий кошелек семьи. Дройзен был домашним учителем великого немецкого композитора Якоба Людвига Феликса Мендельсона Бартольди. Тесные связи, установившиеся между молодыми людьми, доказываются их перепиской; кроме того, Мендельсон переложил на музыку некоторые стихи Дройзена. Впрочем, Дройзен и сам обладал натурой в высшей степени музыкальной; яркое подтверждение этому доставляют его язык, его стиль и художественные зарисовки.
Научная работа
В это время Дройзен перевёл Эсхила (1831) и Аристофана (1836—1838), написал «Историю Александра Великого» (1833 г.), а также «Историю эллинизма» (1836—1843). Дройзен с удивительной для молодого ученого (ему нет еще 30 лет) смелостью ввел в научный оборот термин «эллинизм», охарактеризовав так историческую эпоху в истории стран Восточного Средиземноморья от походов Александра Македонского (334–323 до н. э.) до завоевания этих стран Римом, завершившегося в 30 г. до н. э. подчинением Египта, на на которую он распространил концепцию Августа Бёка и Карла Отфрида Мюллера, относившуюся сначала лишь к Греции времен полиса и колонизации. В этом смысле его заслуженно можно поставить в один ряд с «изобретателем» «Средних веков» Христофором Келлером (Целлариусом) и создателями концепции «Ренессанс» Жюлем Мишле и Якобом Буркхардтом. Дройзен назвал эллинизм новым временем античности, обозначив этим понятием эллинистическую, т. е. не чисто эллинскую, а смешанную с восточными элементами культуру, формирование которой было обусловлено распространением политического господства эллинов (греков и македонян) на восточные страны.
Дройзен сравнивал действия Александра Македонского с событиями германской истории XIX века, а также проводил аналогии между объединением Греции Филиппом II и объединением Германии. Считая объединение Германии долгом Пруссии, Дройзен рассматривал свое исследование как важное подспорье в решении актуальных политических задач и писал историю Пруссии как предысторию грядущей Единой Германии, отдав этой задаче более 30 лет жизни (первая книга этого 14-томного труда вышла в 1855 г, последняя – в 1886 г., уже после смерти автора).
В противовес проникающим из Англии позитивизму и принципу естественнонаучной закономерности, предпринял попытку дать теоретическую формулировку принципов «немецкой исторической школы». «Очерк историки» Дройзена (1868) восходит к учению Гумбольдта об идеях и прогрессе, и в духе Шлейермахера и «исторической школы» видит особенность исторического метода в том, что он есть искусство «понимания» (Verstehen). Прогресс или развитие в целом состоит у него, как и у Гегеля, в следовании народов друг за другом и в нарастании исторического содержания: старая картина эстафеты.
ДРОЙЗЕН ИОГАНН ГУСТАВ
Член Королевской прусской Академии наук (с 1867 года). Родился в семье священника. После смерти отца (1819 год) мать с трудом обеспечивала семью, зарабатывая на жизнь шитьем. Помощь друзей отца и репетиторство позволили Дройзену завершить образование в гимназии святой Марии в Штеттине (ныне Щецин). В это время он увлекся чтением греческих классиков и перевел на немецкий «Антигону» Софокла.
С 1826 года Дройзен учился в Берлинском университете, где в основном на него оказали влияние Г. В. Ф. Гегель и А. Бёк. Впоследствии Дройзен стремился ввести диалектический метод Гегеля в свои исторические исследования. После смерти матери (1827 год) Дройзен давал частные уроки. С одним из учеников, композитором Ф. Мендельсоном-Бартольди, у Дройзена сложились дружеские отношения и он переложил на музыку некоторые стихи Дройзена. В 1829 году была опубликована 1-я научная статья Дройзена по папирологии (Über die griechischen Beischriften der Berliner Papyros // Rheinisches Museum. Bonn, 1829. Bd. 3. S. 491-541; Idem // Kleine Schriften. 1893. Bd. 1. S. 1-39).
Европейскую известность Дройзен приобрел после публикации «Истории Александра Великого» (Geschichte Alexanders des Grossen. Hamburg, 1833). Вскоре были изданы «История диадохов» и «История эпигонов» под общим названием «История эллинизма» (Geschichte der Hellenismus. Hamburg, 1836. Bd. 1; 1843. Bd. 2). В 1877-1878 годах в Гамбурге все 3 тома были опубликованы под единым названием «История эллинизма».
Эпоха эллинизма интересовала Дройзена и как важный период, создавший предпосылки для возникновения христианства, что было, по мнению Дройзена, поворотным пунктом человеческой истории. Еще в докторской диссертации Дройзен высказал мнение, что греческая религия ближе стояла к христианству, чем иудейская. Дройзена интересовала культура, возникшая после Александра, в рамках которой происходил процесс взаимного смешения и проникновения религиозных форм (теокрасия) греческого и восточного миров. Главной характерной чертой культуры эллинизма, по мнению Дройзена, и было это взаимное влияние различных древних традиций, что в итоге привело к возникновению христианства.
Давно отмечено, что возникновение термина «эллинизм» было связано с неправильным пониманием филологами XIX века слова «эллинисты», употребленного в Новом Завете (Деян 6. 1). «Эллинистами» считали людей, говоривших на некоем новом языке, созданном на основе греческого и еврейского языков. Для Дройзена основным значимым моментом стал принцип смешения греческого элемента с элементами любого восточного народа, причем это смешение касалось не только языковой сферы, но и любых аспектов культуры. «Дройзен распространил явление смешения греческих и восточных начал с языковой сферы на всю культуру и это более широко понятое состояние сделал уже знаком целой эпохи, превратив его в понятие некоего хронологического единства. Эллинизм мог теперь обозначать то временное пространство, в котором происходило явление означенного смешения; иными словами, это понятие стало теперь обозначением временных рамок как постклассической греческой истории, так и восточной истории после разрушения Персидской державы» (Дройзен. 1997. Т. 1. С. XI).
Особый интерес Дройзена к этой эпохе был связан также с его политическими взглядами на процессы, происходившие в XIX веке в Германии. Дройзен считал прогрессивным явлением объединение многочисленных и слабых полисов Греции под властью македонских монархов с целью осуществления завоевания восточных территорий. Он писал, что историк должен понять «дух времени» и, исходя из его сути, оценивать события и действия исторических личностей. Греческие политики, боровшиеся за свободу своих полисов, вроде Демосфена, оценивались Дройзеном как противники прогресса, «развития и неудержимого движения вперед». В то же время деятельность Филиппа и Александра рассматривалась Дройзеном однозначно положительно. Любимым героем Дройзена, безусловно, был Александр Македонский, чей образ он явно идеализировал. Субъективизм и риторичность, свойственные работе Дройзена, за что позднее его упрекали историки, тем не менее помогли ему создать запоминающиеся образы политических деятелей той эпохи: Пердикки, Полисперхонта, Птолемея Лага, Лисимаха, Антигона I, Деметрия I Полиоркета, Селевка I Никатора и мн. др.
Успех работе Дройзена обеспечили также блестящий литературный стиль, внутренняя энергетика текста. Причем за внешней легкостью и занимательностью изложения стояла скрупулезная работа Дройзена с очень большим по объему материалом античной историографической традиции, сохранившим информацию весьма неравномерно. Греческая эпиграфика находилась тогда в стадии становления, папирология как историческая дисциплина возникла только в конце XIX века. В силу этих причин в «Истории эллинизма» Дройзен рассматривал прежде всего события внешнеполитической истории. Вопросы социально-экономических отношений, особенностей эллинистической культуры получили освещение в работах позднейших историков, которые использовали новые, неизвестные Дройзену источники. Дройзен довел исследование лишь до 221 года до Р. Х.
Он интересовался теоретическими вопросами исторического познания. Еще в Киле Дройзен начал читать курс лекций «Энциклопедия и методология истории», который включал разделы по методике (эвристика, критика, интерпретация), систематике (определение области применения исторического метода), топике (анализ форм исторического изложения). Тезисное изложение этого курса, которое Дройзен назвал «Очерк историки» (Grundriss der Historik), несколько раз переиздавалось (Jena, 1858; Lpz., 1875, 1881). В 1937 году на основании сохранившихся личных конспектов Дройзена лекции были изданы полностью.
Дройзен отмечал, что предметом исторической науки является не «прошлое», а человеческие действия, совершенные в прошлом (волевые акты). Об этих действиях мы можем судить на основании «остатков» (того, что сохранилось до наших дней от прошедших времен), источников (того, что перешло в представления людей и дошло до нас как воспоминание), памятников (того, что объединяет обе предшествующие формы). Критическое изучение материала, по мнению Дройзена, позволяет историку познавать не подлинный исторический факт, а получить относительно точное и конкретное мнение о нем. Поэтому для историков актуальной задачей является не установление законов истории, а изучение законов исторического познания и знания.
Дройзен выступал против сторонников позитивизма, простого накопления суммы знаний. Он полагал, что «сокровенная сила» исторической науки исполнена «этического свойства». Практическое значение исторических исследований в том, что только они дают государству, народу, армии и прочее представление о них самих. Изучение истории есть основа политического воспитания и образования.
Сочинения:
Geschichte des Hellenismus. B.; Hamburg, 1836-1843. 2 Bde. Gotha, 1877-18782. 3 Bde (рус. пер.: История эллинизма: В 3 т. М., 1890-1893. Р.-н/Д., 1995. СПб., 1997-1999. М., 2003);
Das Leben des Feldmarschalls Grafen Yorck von Wartenburg. B. e. a., 1851-1852. 3 Bde;
Geschichte der Preussischen Politik. Lpz., 1855-1886. 14 Bde;
Grundriss der Historik. Lpz., 1868;
Kleine Schriften zur Alten Geschichte / Hrsg. E. Hübner. Lpz., 1893-1894. 2 Bde;
Briefwechsel / Hrsg. R. Hübner. Stuttg. u. a., 1929. 2 Bde;
Historik: Vorlesungen über Enzyklopädie und Methodologie der Geschichte / Hrsg. R. Hübner. Münch., 1937. Darmstadt, 19716 (рус. пер.: Историка. СПб., 2004).
Иллюстрация:
И. Г. Дройзен. Фотография. Середина XIX века. Архив ПЭ,
Эллинизм и другие фантазии Иоганна Дройзена.
Эллинизм и другие фантазии Иоганна Дройзена.
Иоганн Густав Бернхард Дройзен (нем. Johann Gustav Bernhard Droysen; 6 июля 1808 года, Тшебятув (нем. Treptow an der Rega), Померания, — 19 июня 1884 года, Берлин) — немецкий историк, профессор Берлинского, Кильского, Йенского университетов. Первым обратился к систематическому исследованию эллинизма, введя этот термин[7].
В это время Дройзен перевёл Эсхила (1831) и Аристофана (1836—1838), написал «Историю Александра Великого» (1833 г.), а также «Историю эллинизма» (1836—1843). Дройзен с удивительной для молодого ученого (ему нет ещё 30 лет) смелостью ввел в научный оборот термин «эллинизм», охарактеризовав так историческую эпоху в истории стран Восточного Средиземноморья от походов Александра Македонского (334—323 до н. э.) до завоевания этих стран Римом, завершившегося в 30 г. до н. э. подчинением Египта, на которую он распространил концепцию Августа Бёка и Карла Отфрида Мюллера, относившуюся сначала лишь к Греции времен полиса и колонизации. В этом смысле его заслуженно можно поставить в один ряд с «изобретателем» «Средних веков» Христофором Келлером (Целлариусом) и создателями концепции «Ренессанс» Жюлем Мишле и Якобом Буркхардтом.
Эллинистическая эпоха охватывает три столетия. Однако, как отмечают, в вопросе периодизации нет единого мнения. Так, с подачи некоторых, отчёт её начала можно вести с 334 г., то есть с года начала похода Александра Македонского.
Предлагается вычленение трёх периодов:
Йоган Дройзен
История эллинизма Изд Феникс Ростов-на-Дону 1995. 3 т.
Itaque, создатель эллинизма и истории Эллады!
Но по характеру его творчества я бы его сравнил лучше с «Приключениями Гуливера» Дж.Свифта!
А.К. Амброз Стремена и сёдла раннего средневековья как хронологический показатель (IV-VIII вв.). //
С. 81-98. В античном мире стремян не было (А. Бивар). Византийцы впервые увидели их у авар на рубеже VI и VII вв., судя по трактату, приписанному императору Маврикию (годы правления 582-602). Соответственно их не знали и давно связанные с античным миром народы: скифы, сарматы, парфяне, персы. Скифская сбруя без стремян хорошо сохранилась в алтайских курганах (Пазырык и др.). Восточный доспех человека и лошади на миниатюрах XV в. очень близок к образцам первых веков нашей эры и VII в. Так отсутствие стремян и совершенных кавалерийских сёдел сдерживало развитие конницы древнего мира.
— Обращаю внимание, что французское написание и произношение не требует никакого мягкого знака в конце его фамилии, как даёт его имя русское издание Ф.Григоровиуса, во–первых,
а во-вторых сочетание –ie- во французском языке иногда читается как просто «е». Значит и предводитель кельтов и франков имеют одинаковое имя родовое, ну и кельты совпадают с франками по месту жительства.
А вот уважаемый Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона Бренн — имя, или, вернее, титул. нескольких галльских вождей, сохранившийся и поныне в кельт. слове brei, т. е. король. Наиболее известен Б., вождь сенонов, галльского племени в Верхней Италии, вторгшийся в римские владения с огромным войском в 388…
Поливия Всеобщая История.
Надёргал цитат из и накрапал несколько лирических комментариев и по поводу:
Буду давать по проблемам, без порядка по тексту.
Порадовал Полибий, который критически рассматривает битву Александра с Дарием; и у него выявляется непонимание некоторых фактов у Каллисфена тех же, что я отмечал у Дройзена: количество и построение войска и тактика ведения боя, рельеф местности.
В заключение Каллисфен утверждает, что находившаяся на правом крыле конница при наступлении на врага ударила на конницу Александра, что эта последняя мужественно встретила нападающих и дала им жестокий отпор. Но Калллисфен забыл уже, как он только что говорил, что противники разделены были рекою.
Комм. единодушно не понимаем как конница ударила через реку с крутыми берегами и Калисфен и Дройзен это забывают в пылу писательского угара. Да, и фаланга македонская как строй сохранила при переходе реки и подъёме на крутой берег реки?
19. Таковы же известия Каллисфена и об Александре. Так, по его словам выходит, что Александр совершил переход в Азию с сорока тысячами пехоты и с четырьмя тысячами пятьюстами конницы, а в то время, когда он собирался вторгнуться в Киликию, к нему прибыло из Македонии подкрепление в пять тысяч пехоты и восемьсот конницы. Если от этого числа отнять три тысячи пехоты и триста конницы, — скорее слишком большая цифра для отсутствующих по разным делам воинов, — то и тогда останется еще сорок две тысячи пехоты и пять тысяч конницы. …Александр узнал о прибытии Дария в Киликию уже в то время, когда находился от него на расстоянии ста стадий *** и когда теснина была уже пройдена. Поэтому Александр повернул назад и снова пошел через теснину, впереди поставил фалангу, за нею конницу и позади всего вьючных животных. Лишь только войска вышли на открытую равнину, Александр будто бы отдал всем приказ строиться в фалангу, причем в самом начале она имела глубину в тридцать два человека, потом в шестнадцать, и наконец, вблизи неприятеля в восемь. Это известие еще более несообразно, чем предыдущее. Если стадия при обычных в походе промежутках между воинами в шесть футов вмещает на себе тысячу шестьсот воинов, построенных по шестнадцати человек в глубину, то, очевидно, десять стадий могут вместить шестнадцать тысяч воинов, а двадцать стадий — вдвое большее число. Потому легко понять, что Александру в то время, когда войско его строилось по шестнадцати человек в глубину, нужна была площадь в двадцать стадий, следовательно, для всей конницы и для десяти тысяч пехоты не оставалось бы места вовсе.
Комм. здесь Поливий даёт даже больше расстояние между воинами в фаланге (6 футов – ок. 1,80 м), я исходил из предположения, что воины в фаланге выставляют пику и стоят плотнее, а он всё-таки подразумевает и место необходимое для воина в ближнем рукопашном бою, для размаха руки с мечом, хотя бы и коротким.
20. Далее Каллисфен говорит, что Александр на расстоянии стадий сорока * от неприятеля вел свое войско фронтом. Бoльшую нелепость трудно и придумать. Где найти, особенно в Киликии, такую местность, чтобы по ней могла фронтом двигаться фаланга, вооруженная сарисами, простирающаяся на двадцать стадий в ширину и на сорок стадий в глубину? Едва ли можно исчислить все препятствия, какие должны встретиться подобному расположению и движению войска. Достаточно одной подробности из рассказа самого Каллисфена, чтобы убедиться в справедливости наших слов. Так, он говорит, что несущиеся с гор потоки делают такие промоины на равнине, что сложился даже рассказ, будто большинство персов, убегая от неприятеля, погибло в таких рытвинах. Все это правда, скажут мне; но Александр желал встретить врага во всеоружии. Однако что может быть менее готово к бою, как не фаланга с разорванным и расстроенным фронтом?
Комм. кажется у Поливия стадий другой нежели общепринято ныне 180-200 метров, иначе 40 стадий в ссылке даётся как 1 миля, а у меня получается 40 х 200 = 8000 м. это что за миля такая?
И даже 40 стадий для марша в развёрнутом боевом порядке удивляет Поливия. В другом месте 100 стадий переводят как 2,5 мили?
Таким образом, у Поливия также история с географией и арифметикой не стыкуется, потому что романическим (как и голливудским) героям география и арифметика «по Пинару».
P.S. Что касается собственно реки Пинар, то историки спорили долго а что это за река и где это?
сначала думали, что это
The Deli Çay River (English: Crazy River), in southern Anatolia near today’s Turkey—Syria border,
А потом решили, что это
The Payas River, in southern Anatolia near today’s Turkey—Syria border
Но фотографий в нете не нашёл, жаль…»не удалось заслушать начальника транспортного цеха!»
Начало кораблестроения у римлян. Эта история настолько нереальна, фантастична, что её можно квалифицировать только как легенду, литературное творчество.
26. Всего войска в римском флоте было около ста сорока тысяч, причем на каждом корабле помещалось по триста гребцов и по сто двадцати солдат. С другой стороны, и карфагеняне снаряжали свое войско с величайшим старанием, но вооружение их всецело рассчитано было только на морскую войну. Число войска их, судя по кораблям, превышало сто пятьдесят тысяч человек.
Комм. То есть обычно Рим набирал 4 легиона, на всё про всё чуть больше 17 000 воинов, а тут сразу 140 000 матросов и морских пехотинцев! Просто невероятно!
Комм. команда римского военного корабля 420 человек! Многие современные корабли просто игрушки по сравнению с такими кораблями древних римлян!
Комм. Пятипалубные корабли вытащили на берег!? Ну-ну!
Комм. зато всё кончилось плохо и «пучина моря поглотила ея», то есть всё без остатков и следа!
53. Зато флоты римлян, стоявшие у берегов, лишенных гаваней, пострадали настолько, что от них остались ни к чему негодные обломки. Разрушение обоих флотов было полное, превосходящее всякое вероятие.
С
ледующий момент из Поливия Истории. интересный с моей точки зрения, поскольку для Истории Поливия представляется лучше обсуждение некоторых проблем общих, нежели подробный анализ текста! В одном месте Поливий сравнивает преимущества тактики боя римлян и македонцев, а именно манипулы и фаланги. несколько общих мыслей в предверии:
1. От Поливия к сожалению до нас не дошло подробное описание завоевания Римом всего известного мира, он просто сообщает, что Рим завоевал весь мир (известный) за 53 года!
Что само по себе вызывает удивление: а что собственно делали потом Помпей, Юлий Цезарь, Октавиан Август и многие другие римляне!?
но естественно, Поливий не мог же знать, что было после него! и судить его за это нельзя!
2. К сожалению у него осталось описание только одной незначительной битвы римлян кажется с македонцами, по поводу остальных побед переводчик Мищенко отсылает к Титу Ливию.
Не понятно: как и почему македонцы, завоевавшие менее чем за 100 лет до того опять же весь мир, вдруг проиграли не только битву, но и войну, тем более на своей земле какому-то городу?
Я уже выражал удивление по поводу древних и римских в частности войн с точки зрения логистики-снабжения и транспорта: как им удалось при небольших очень сильно ограниченных ресурсах человеческих и экономических вести войны часто одновременно в 5-6 местах, удалённых от метрополии на тысячу и более километров?
Аннибал воюет в Италии, побеждает, римляне теряют десятки тысяч воинов и умудряются вести в то же время ещё войны в других местах: в Иберии, на Балканах, на юге Италии в Сицилии, а затем в Северной Африке?
Вспомним вторую мировую войну немцев в Югославии: им так и не удалось за 5 лет окончательно и полностью победить югославских партизан! а это ведь совсем другая армия с точки зрения развития транспорта и связи!
А римляне привели под свою власть эллинов, македонцев, спартанцев, да еще, кажется, иллирийцев и далмат. В изложении Поливии это были в основном дипломатические методы и победы: римляне стали освобождать эллинов от гегемонии македонской (римляне ведь очень любили свободу и справедливость!), и эллины вдруг «восхитились и прониклись встречной любовью в Риму» и пошли под его покровительство. Когда эллины поняли, что в результате освобождения от македонской гегемонии они попали под власть римлян, они немного поартачились. и смирились.
Эта история напоминает явно другие подобные, а именно «победное шествие» христианства и советской власти, написано просто под кальку и главное ничем кроме как чудом историки-теологи их не объясняют.
P.S. тем, кто до сюда дочитал в качестве бонуса на десерт небольшое лирическое отступление про чудеса Эллинизма:
Неволин К.А. Полное собрание сочинений. Т.1-6.
Энциклопедия законоведения.
История Российских гражданских законов.
в томе 1-ом, Неволин излагает историю права западных народов.
Про греков примечательным показалось следующее:
3. т.1. стр. 173-174. граждане по Платону делятся на 12 колен (филы), и носят имена богов Олимпа.
Вот откуда 12 колен Библии и откуда евреи скопировали свои 12 колен!
5. О Спарте Неволин тоже приводит удивительные сведения, которых ранее не встречал: деление спартанского народа: поначалу в Спарте было 8000 собственно спартанцев (цифра по памяти, порядок правильный, точное надо смотреть), 30000-40000 гоплитов (пехотинцы) и остальные илоты (кажется без счёта). Со временем (точно как в романе ни точного времени, срока, ни причины, основания происходящего) из 8000 осталось только 700. То бишь, спартанцы не размножались! такая система «общественно-государственная» может существовать только как монашеский христианский орден, например франков в Мореи в 13-15 веках!