стая легких времирей что это
Как читать Хлебникова
Объясняем, как найти ключ к, казалось бы, непонятным текстам, на пяти примерах
Велимир Хлебников кажется поэтом-безумцем, чьи произведения трудны для понимания, поскольку в них отсутствуют привычные логические связи между словами и предложениями. На самом деле все наоборот: Хлебников — автор чрезвычайно рациональный, недаром он учился на физико-математическом факультете Казанского университета, а потом на естественном отделении Петербургского университета. Отказавшись от предвзятости, можно отыскать ключ к пониманию текста — в самом тексте.
«Там, где жили свиристели…» (1908)
Там, где жили свиристели,
Где качались тихо ели,
Пролетели, улетели
Стая легких времирей.
Где шумели тихо ели,
Где поюны крик пропели,
Пролетели, улетели
Стая легких времирей.
В беспорядке диком теней,
Где, как морок старых дней,
Закружились, зазвенели
Стая легких времирей.
Стая легких времирей!
Ты поюнна и вабна,
Душу ты пьянишь, как струны,
В сердце входишь, как волна!
Ну же, звонкие поюны,
Славу легких времирей!
Уже при первом чтении особое внимание обращают на себя неологизмы: «времири», «поюны» и «поюнна». Может показаться, что из их числа странное слово «вабна», но это не так: «вабна» — областной эпитет, синоним слов «обольстительна», «привлекательна». Важно, что Хлебников ставит малоупотребительное «вабна» встык с неологизмом «поюнна». Зачем он это делает, зачем вообще использует неологизмы?
Хлебников мечтал о создании универсального, объединяющего все человечество языка, который он сам называл «звездным» и основой которого должен был стать русский язык со всеми его богатствами. Попыткой формирования такого языка и стала хлебниковская поэзия. В строке «Ты поюнна и вабна» он соединил уже существующее, но забытое слово с новым и при этом сконструированным в соответствии с законами русского словообразования. Что такое «поюнна»? Это такая, которая поет, — певчая. Кто такие «поюны»? Это певчие птицы. Кто противопоставлен им в стихотворении? Другие птицы — такие, которые прилетают и улетают, обозначая своим прибытием и отбытием смену времени года, — «времири». Так Хлебников, несомненно, назвал снегирей, образовав свое слово от соединения первой половинки слова «время» и второй половинки слова «снегири». В стихотворении «Там, где жили свиристели…» можно найти не только образцы лексики нового языка, но и его синтаксис. Почему в двух финальных строках отсутствует глагол-сказуемое? Потому что сказуемое стянуто в неологизм «поюны»: ну же, звонкие певчие птицы, пропойте славу воплощению меняющегося времени — снегирям.
«Бобэоби пелись губы…» (1908–1909)
Бобэоби пелись губы,
Вээоми пелись взоры,
Пиээо пелись брови,
Лиэээй — пелся облик,
Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.
Так на холсте соответствий
Вне протяжения жило Лицо.
Это стихотворение — попытка перевода с языка одного искусства (живопись) на язык другого (музыка) посредством третьего (поэзия). Автор как бы стоит перед портретом («холстом») и пытается «петь» реалии, из которых складывается портрет. Вот губы — они поются «бобэоби». Вот глаза — они поются «вээоми». Вот брови — они поются «пиээо». Вот ожерелье на шее — оно поется «гзи-гзи-гзэо». Вот целостный портрет женщины, он поется «лиэээй».
Куда важнее обратить внимание на глаза с портрета: «живущие» вне временнóго «протяжения», они превращаются у Хлебникова в протяженные во времени «взоры». Это, может быть, самое главное в стихотворении: автор переводит реалии с языка пространственного искусства живописи на язык протяженной во времени музыки с помощью синтетического искусства поэзии, которой подвластны и пространство, и время.
«Слоны бились бивнями так…» (1910–1911)
Слоны бились бивнями так,
Что казались белым камнем
Под рукой художника.
Олени заплетались рогами так,
Что казалось, их соединял старинный брак
С взаимными увлечениями и взаимной неверностью.
Реки вливались в море так,
Что казалось: рука одного душит шею другого.
Это стихотворение может быть записано в виде своеобразной таблицы, центр которой образуют трижды повторяющиеся в тексте слова — «так, что казались» или «так, что казалось»:
кто такие времири (стая легких времирей из Велимира Хлебникова)
Велимир Хлебников по праву считается родоначальником футуризма в русской поэзии. Именно ему принадлежат идеи эксперимента с формой и словами, благодаря чему в стихи привносится особая смысловая нагрузка, основанная на образном и ассоциативном мышлении. Однако до того, как стать футуристом, Велимир Хлебников пробовал свои силы в символизме. И именно к этому периоду относится стихотворение «Там, где жили свиристели», написанное в 1908 году. Анализируя это произведение, можно проследить, что уже тогда поэт пытался найти альтернативные способы передачи смысла произведений через звуки. Поэтому после прочтения этого стихотворения создается ощущение шелеста листвы на деревьях, свиста ветра и легкого шороха птичьих крыльев. «Где качались тихо ели, пролетели, улетели стая легких времирей», — пишет автор. Создается впечатление, что это стихотворение ни о чем, потому что не содержит в себе информации, которая бы заставляла задуматься, побуждала к действию или же вызывала некие эмоции. Тем не менее, автору удается передать настроение, с помощью слов нарисовать удивительно красивый и умиротворенный пейзаж, который дарит ощущение спокойствия и гармонии.
«В беспорядке диком теней, где, как морок старых дней, закружились, зазвенели стая легких времирей», — в эти строчки поэт вкладывает не только собственные ощущения, но и надежду на то, что в этом суетном мире, где вечно царит хаос, все же найдется место для человека, который хочет покоя и уединения. Таким местом обещает стать лес, «где жили свиристели», и, вслушиваясь в каждый шорох, поэт проникается красотой окружающего мира. Именно в нем он пытается найти опору и поддержку, рассчитывая на то, что сумбурная жизнь замедлит свой бег и даст ему насладиться редкими мгновениями настоящего счастья.
Автор даже немного завидует времирям, которые могут позволить себе постоянно видеть закаты и рассветы, слушать шорох опадающих листьев и шум ветра. Однако, по иронии судьбы, они не могут оценить всего этого великолепия. Но автор уже счастлив тем, что его ощущения созвучны зарождающимся в душе чувствам к таинственной незнакомке. Обращаясь к ней, поэт отмечает: «Душу ты пьянишь, как струны, в сердце входишь, как волна!». Однако он чувствует, что все это сиюминутно и недолговечно, тогда как мир природы вечен и многогранен. Поэтому поэт не устает им восхищаться, искренне веря в том, что когда-нибудь сможет стать его неотъемлемой частью.
Там, где жили свиристели
Там, где жили свиристели,
Где качались тихо ели,
Пролетели, улетели
Стая легких времирей.
Где шумели тихо ели,
Где поюны крик пропели,
Пролетели, улетели
Стая легких времирей.
В беспорядке диком теней,
Где, как морок старых дней,
Закружились, зазвенели
Стая легких времирей.
Стая легких времирей!
Ты поюнна и вабна,
Душу ты пьянишь, как струны,
В сердце входишь, как волна!
Ну же, звонкие поюны,
Славу легких времирей!
Статьи раздела литература
Мы используем на портале файлы cookie, чтобы помнить о ваших посещениях. Если файлы cookie удалены, предложение о подписке всплывает повторно. Откройте настройки браузера и убедитесь, что в пункте «Удаление файлов cookie» нет отметки «Удалять при каждом выходе из браузера».
Подпишитесь на нашу рассылку и каждую неделю получайте обзор самых интересных материалов, специальные проекты портала, культурную афишу на выходные, ответы на вопросы о культуре и искусстве и многое другое. Пуш-уведомления оперативно оповестят о новых публикациях на портале, чтобы вы могли прочитать их первыми.
Если вы планируете провести прямую трансляцию экскурсии, лекции или мастер-класса, заполните заявку по нашим рекомендациям. Мы включим ваше мероприятие в афишу раздела «Культурный стриминг», оповестим подписчиков и аудиторию в социальных сетях. Для того чтобы организовать качественную трансляцию, ознакомьтесь с нашими методическими рекомендациями. Подробнее о проекте «Культурный стриминг» можно прочитать в специальном разделе.
Электронная почта проекта: stream@team.culture.ru
Вы можете добавить учреждение на портал с помощью системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши места и мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После проверки модератором информация об учреждении появится на портале «Культура.РФ».
В разделе «Афиша» новые события автоматически выгружаются из системы «Единое информационное пространство в сфере культуры»: all.culture.ru. Присоединяйтесь к ней и добавляйте ваши мероприятия в соответствии с рекомендациями по оформлению. После подтверждения модераторами анонс события появится в разделе «Афиша» на портале «Культура.РФ».
Если вы нашли ошибку в публикации, выделите ее и воспользуйтесь комбинацией клавиш Ctrl+Enter. Также сообщить о неточности можно с помощью формы обратной связи в нижней части каждой страницы. Мы разберемся в ситуации, все исправим и ответим вам письмом.
Загадочный русский поэт Велимир Хлебников
Загадочный русский поэт Велимир Хлебников
Среди русских поэтов есть совершенно загадочные персоны. Один из них — Велимир Хлебников. Сколько ни пытался «открыть» для себя этого поэта, при том, что поэзию я очень люблю, у меня не получалось.
И вот два года назад моя добрая прихожанка София Старкина дарит мне выпущенную в известной серии «ЖЗЛ» книгу об этом замечательном и таинственном русском поэте. Сама София и написала эту книгу, она, оказывается, — один из ведущих (я бы сказал лучший, но, думаю, сама София Вячеславовна с этим бы не согласилась) специалистов по Хлебникову. Ее кандидатская и докторская диссертации посвящены этому поэту. А теперь вот и популярная и очень интересная книга.
Книга Софии Вячеславовны Старкиной о Велимире Хлебникове
Я попросил Софию Вячеславовну рассказать о Велимире Хлебникове и всем нам, читателям блога. Прочитайте не спеша, ощутите на губах пряный вкус строк Хлебникова, попытайтесь увидеть логику и красоту в рожденных поэтом словах и оборотах речи.
Все фотографии подобраны тоже Софией Старкиной.
Автор этого очерка София Старкина
Начало ХХ века дало русской культуре целую плеяду замечательных поэтов, таких, как Анна Ахматова, Борис Пастернак, Марина Цветаева, Николай Гумилев, Осип Мандельштам и др. Особое место среди них занимает Велимир Хлебников (Велимир — южнославянское имя, которое Виктор Владимирович Хлебников взял в качестве псевдонима). Он прожил неполных 37 лет (даты его жизни 1885 ― 1922), он очень мало печатался, он не занимал никаких должностей, не имел наград и званий, однако его влияние на развитие русской литературы в ХХ веке трудно переоценить. Споры о нем не утихают до сих пор.
Уже в ранних произведениях Хлебникова проявилась его грандиозная работа со словом. В его стихах плывут «облакини», летают «времири» и шуршат «времыши»-камыши. Но не только это удивляло и удивляет читателя в произведениях Хлебникова. Он использует необычные рифмы, в том числе каламбурные, которые ранее считались уместными только в юмористической поэзии. В одном, даже небольшом, стихотворении Хлебников может использовать разные стихотворные размеры. Он называл это «пляской размеров» и делал вполне осознанно. Многие его стихотворения написаны верлибром, или свободным стихом. Он использует и такие экзотические приемы, как палиндром, т.е. строки или тексты, которые читаются одинаково слева направо и справа налево. Хлебников называл палиндром «перевертень». Так написана его поэма «Разин» (1920) ― уникальный случай в литературе.
Поэт создает новый жанр «сверхповести». «Сверхповесть, или заповесть, складывается из самостоятельных отрывков, каждый со своим особым богом, особой верой и особым уставом», ― пишет он в предисловии к сверхповести «Зангези» (1922). Хлебников вводит в поэзию, в литературу такой материал, который, казалось бы, для этого совсем не предназначен. В «Зангези» есть фрагменты, написанные целиком на «заумном языке», есть математические уравнения и формулы, таблицы. Все это расширяет пределы литературы (одна из статей Хлебникова так и называется: «О расширении пределов русской словесности»).
Одно из самых загадочных его произведений называется «Доски судьбы». Это произведение находится на пересечении поэзии, языкознания, истории, математики и философии. Причем все составляющие органично сосуществуют в едином тексте. Поэт говорит о том, что в нашем мире все подчиняется определенным числовым закономерностям, надо только найти их, и жизнь человечества изменится, причем, по глубокому убеждению Хлебникова, изменится в лучшую сторону.
Несмотря на то, что Хлебников прожил всего 37 лет, все события ХХ века, изменившие историю России, прошли через его жизнь. Это русско-японская война, революция 1905 года, Первая мировая война, Февральская и Октябрьская революции 1917 года, гражданская война. Хотя многие называли Хлебникова человеком не от мира сего, юродивым, а то и просто сумасшедшим, сейчас, по прошествии почти ста лет, можно с уверенностью сказать, что во многих случаях он был гораздо более прозорливым, чем многие его современники. Интересно, что он всякий раз оказывался в самой гуще событий, как мы бы сейчас сказали, в «горячих точках», и это не было случайностью.
В 1905 году он ― студент Казанского университета. За участие в студенческой демонстрации был арестован и месяц просидел в тюрьме. В годы Первой мировой Хлебников был призван в армию рядовым (это называлось «ратник второго разряда»). К Октябрьским событиям он оказывается в Петрограде, затем наблюдает развитие революции в Москве. Во время Гражданской войны Хлебников колесит по всей России и Украине, скрывается от мобилизации в Добровольческую армию Деникина, принимает участие в помощи голодающим Поволжья. Затем он наблюдает становление советской власти в Азербайджане, участвует в Гилянском походе Красной армии в Персию. В 1922 году он возвращается в Москву, где царит НЭП, и, наконец, отправляется в глухую деревню Новгородской области, где в отсутствие хорошей медицинской помощи через месяц умирает.
Все эти события так или иначе отразились в его творчестве. При этом многие его высказывания удивительно прозорливы. Так, еще в 1912 году дважды в печати он заявил, что в 1917 году следует ждать падения государства. О себе он говорил: «Люди моей задачи умирают в 37 лет», имея в виду судьбу Рафаэля, Байрона, Пушкина, Моцарта. В 1920 году поэму-утопию «Ладомир» Хлебников начал следующими словами: «И замки мирового торга, / Где бедности сияют цепи, / С лицом злорадства и восторга / Ты обратишь однажды в пепел». В 2001 году, когда в Нью-Йорке террористами были разрушены башни Всемирного торгового центра, эти слова Хлебникова вспоминались особенно часто.
В произведении «Лебедия будущего» (1918) он довольно точно описывает Интернет и Живой журнал под именем «тенекниг», где появляются «новинки Земного Шара, дела Соединенных Станов Азии, этого великого союза трудовых общин, стихи, внезапное вдохновение своих членов, научные новинки, извещения родных своих родственников, приказы советов. Некоторые, вдохновленные надписями тенекниг, удалялись на время, записывали свое вдохновение, и через полчаса, брошенное световым стеклом, оно, теневыми глаголами, показывалось на стене».
Друзья называли В. Хлебникова «Королем времени», сам же он предпочитал должность «Председателя Земного Шара». По его замыслу, общество Председателей Земного Шара должно управлять всеми делами на нашей планете. И хотя в действительности до этого еще очень далеко, к произведениям Хлебникова все чаще обращаются и историки, и математики, и философы, да и все любители поэзии.
Осип Мандельштам сказал о Хлебникове: « Каждая его строчка ― начало новой поэмы. Через каждые десять стихов афористическое изречение, ищущее камня или медной доски, на которой оно могло бы успокоиться. Хлебников написал даже не стихи, не поэмы, а огромный всероссийский требник-образник, из которого столетия и столетия будут черпать все, кому не лень».
В этой подборке мы постарались представить наиболее совершенные стихотворения Хлебникова, причем такие, где в минимальной степени проявились эксперименты со словом. Надеемся, что заинтересованные читатели продолжат свое знакомство с творчеством великого русского поэта, прочитают и полюбят в том числе и новаторские его произведения.
Стихотворения снабжены небольшими комментариями.
Там, где жили свиристели,
Где качались тихо ели,
Пролетели, улетели
Стая легких времирей.
Где шумели тихо ели,
Где поюны крик пропели,
Пролетели, улетели
Стая легких времирей.
В беспорядке диком теней,
Где, как морок старых дней,
Закружились, зазвенели
Стая легких времирей.
Стая легких времирей!
Ты поюнна и вабна,
Душу ты пьянишь, как струны,
В сердце входишь, как волна!
Ну же, звонкие поюны,
Славу легких времирей!
Вабный — манящий, привлекательный (устар.). В сочетании с неологизмом поюнна создается особое поэтическое напряжение. Времирь — слово, придуманное Хлебниковым, оно получено сложением слов время и снегирь. Как выглядит эта птица, каждый может домыслить сам.
Я не знаю, Земля кружится или нет,
Это зависит, уложится ли в строчку слово.
Я не знаю, были ли моей бабушкой и дедом
Обезьяны, так как я не знаю, хочется ли мне сладкого или кислого.
Но я знаю, что я хочу кипеть и хочу, чтобы Солнце
И жилу моей руки соединила общая дрожь.
Но я хочу, чтобы луч звезды целовал луч моего глаза,
Как олень оленя (о их прекрасные глаза!).
Но я хочу, чтобы, когда я трепещу, общий трепет приобщился вселенной.
И я хочу верить, что есть что-то, что остается,
Когда косу любимой девушки заменить, например, временем.
Я хочу вынести за скобки общего множителя, соединяющего меня,
Солнце, небо, жемчужную пыль.
У колодца расколоться
Так хотела бы вода,
Чтоб в болотце с позолотцей
Отразились повода.
Мчась, как узкая змея,
Так хотела бы струя,
Так хотела бы водица
Убегать и расходиться,
Чтоб, ценой работы добыты,
Зеленее стали чёботы,
Черноглазые, ея.
Шепот, ропот, неги стон,
Краска темная стыда.
Окна, избы с трех сторон,
Воют сытые стада.
В коромысле есть цветочек,
А на речке синей челн.
«На, возьми другой платочек,
Кошелек мой туго полн». —
«Кто он, кто он, что он хочет?
Руки дики и грубы!
Надо мною ли хохочет
Близко тятькиной избы?
Или? Или я отвечу
Чернооку молодцу,
О, сомнений быстрых вече,
Что пожалуюсь отцу?
Ах, юдоль моя гореть!»
Но зачем устами ищем
Пыль, гонимую кладбищем,
Знойным пламенем стереть?
И в этот миг к пределам горшим
Летел я, сумрачный, как коршун.
Воззреньем старческим глядя на вид земных шумих,
Тогда в тот миг увидел их.
Слоны бились бивнями так,
Что казались белым камнем
Под рукой художника.
Олени заплетались рогами так,
Что, казалось, их соединял старинный брак
С взаимными увлечениями и взаимной неверностью.
Реки вливались в море так,
Что казалось: рука одного душит шею другого.
Когда над полем зеленеет
Стеклянный вечер, след зари,
И небо, бледное вдали,
Вблизи задумчиво синеет,
Когда широкая зола
Угасшего кострища
Над входом в звездное кладбище
Огня ворота возвела,
Тогда на белую свечу,
Мчась по текучему лучу,
Летит без воли мотылек.
Он грудью пламени коснется,
В волне огнистой окунется,
Гляди, гляди, и мертвый лег.
Ночь, полная созвездий.
Какой судьбы, каких известий
Ты широко сияешь, книга?
Свободы или ига?
Какой прочесть мне должно жребий
На полночью широком небе?
Сегодня снова я пойду
Туда, на жизнь, на торг, на рынок,
И войско песен поведу
С прибоем рынка в поединок!
Годы, люди и народы
Убегают навсегда,
Как текучая вода.
В гибком зеркале природы
Звезды — невод, рыбы — мы,
Боги — призраки у тьмы.
Стихотворение перекликается с последним произведением Г.Р. Державина «Река времен в своем стремленьи уносит все дела людей…». Читатели без труда смогут найти здесь и христианские символы.
Свобода приходит нагая,
Бросая на сердце цветы,
И мы, с нею в ногу шагая,
Беседуем с небом на «ты».
Мы, воины, строго ударим
Рукой по суровым щитам:
Да будет народ государем,
Всегда, навсегда, здесь и там!
Пусть девы споют у оконца,
Меж песен о древнем походе,
О верноподданном Солнца —
Самодержавном народе.
Это стихотворение является откликом на Февральскую революцию 1917 г. В первых строках можно увидеть отсылку к картине Э. Делакруа «Свобода, ведущая народ» («Свобода на баррикадах»). В строке Мы, воины, строго ударим… — отсылка к стихотворению А. Блока «О, весна без конца и без краю…».
Весны пословицы и скороговорки
По книгам зимним проползли.
Глазами синими увидел зоркий
Записки стыдесной земли.
Сквозь полет золотистого мячика
Прямо в сеть тополевых тенет
В эти дни золотая мать-мачеха
Золотой черепашкой ползет.
Стихотворение замечательно тем, что этот мирный пейзаж Хлебников создает в 1919 г. в голодном Харькове, раздираемом гражданской войной.
Точит деревья и тихо течет
В синих рябинах вода.
Ветер бросает нечет и чет,
Тихо стоят невода.
В воздухе мглистом испарина,
Где-то не знают кручины,
Темный и смуглый выросли парень,
Рядом дивчина.
И только шум ночной осоки,
И только дрожь речного злака,
И кто-то бледный и высокий
Стоит, с дубровой одинаков.
Как по берегу Ирана,
По его зеленым струям,
По его глубоким сваям,
Сладкой около воды
Вышло двое чудаков
На охоту судаков.
Они целят рыбе в лоб,
Стой, голубушка, стоп!
Они ходят, приговаривают.
Верю, память не соврет.
Уху жарят и пожаривают.
«Эх, не жизнь, а жестянка!»
Ходит в небе самолет
Братвой облака удалого.
Что же скатерть-самобранка,
Самолетова жена?
Иль случайно запоздала,
Иль в острог погружена?
Верю сказке наперед:
Прежде сказка — станет былью,
Но когда дойдет черед,
Мое мясо станет пылью.
И когда знамена оптом
Пронесет толпа, ликуя,
Я проснуся, в землю втоптан,
Пыльным черепом тоскуя.
Или все мои права
Брошу будущему в печку?
Эй, черней, лугов трава!
Каменей навеки, речка!
Это автобиографическое стихотворение создано в 1921 г. В нем отражены впечатления поэта от путешествия в Персию, где его все принимали за дервиша, гуль-муллу («священник цветов» — так переводил это слово Хлебников).
Тайной вечери глаз знает много Нева,
Здесь спасителей кровь причастилась вчера
С телом севера, камнем булыжника.
В ней воспета любовь отпылавших страниц.
Это пеплом любви так черны вечера
И рабочих, и бледного книжника.
Льется красным струя,
Лишь зажжется трояк
На усталых мостах.
Трубы ветра грубы,
А решетка садов стоит стражей судьбы.
Тайной вечери глаз знает много Нева
У чугунных коней, у широких камней
Дворца Строганова.
А это стихотворение — прогулка по Петербургу. Мы узнаем трояки (светильники) на Троицком мосту, решетку Летнего сада, чугунных коней на Аничковом мосту через Фонтанку, дворец Строганова на Мойке.
Эй, молодчики-купчики,
Ветерок в голове!
В пугачевском тулупчике
Я иду по Москве!
Не затем высока
Воля правды у нас,
В соболях-рысаках
Чтоб катались, глумясь.
Не затем у врага
Кровь лилась по дешевке,
Чтоб несли жемчуга
Руки каждой торговки.
Не зубами скрипеть
Ночью долгою,
Буду плыть, буду петь
Доном-Волгою!
Я пошлю вперед
Вечеровые уструги.
Кто со мною — в полет?
А со мной — мои други!
В стихотворении отразились впечатления Хлебникова от Москвы времен НЭПа. Туда поэт приехал после тяжелых, голодных лет, проведенных в скитаниях.
Еще раз, еще раз!
Я для вас звезда!
Горе моряку, взявшему
Неверный угол своей ладьи и звезды:
Он разобьется о камни и подводные мели.
Горе и вам,
Взявшим
Неверный угол сердца ко мне:
Вы разобьетесь о камни!
И камни будут надсмехаться
Над вами, как вы надсмехались
Надо мной!
Одно из последних стихотворений, написанных Хлебниковым в 1922 году, незадолго до смерти.
В. Хлебников. Фото из студенческого дела. 1908 год.
Памятник В. Хлебникову работы калмыцкого скульптора Степана Ботиева. Установлен на месте рождения поэта в селе Малые Дербеты (Калмыкия).
И еще: Для тех, кому материал этот оказался полезен и кому удалось для себя если не открыть имя поэта Велимира Хлебникова, то хотя бы приоткрыть:
А) Мы будем благодарны тем, кто напишет комментарий о прочитанном и понятом. Комментарии адресуйте не мне, а автору сегодняшнего очерка Софии Вячеславовне Старкиной. Автору всегда интересно иметь обратную связь с читателями.
Б) Напишите свое мнение. Не хотите ли, чтобы мы попросили Софию Вячеславовну иногда готовить нам статьи о малоизвестных темах русской поэтической словесности?