социальная психология развития что это

Социальная психология развития (37.03.01)

Код и наименование направления подготовки:

Социальная психология развития

бакалавр

4 года

очная

240 зачетных единиц (8968 часов)

Биология

Обществознание

Русский язык

Все направления подготовки бакалавриата МПГУ в 2021 году

Видео

Виды профессиональной деятельности/типы задач профессиональной деятельности

Практическая; научно-исследовательская; педагогическая;
организационно-управленческая.

Области и объекты профессиональной деятельности

Решение комплексных задач в сфере образования, здравоохранения, культуры, спорта, обороноспособности страны, юриспруденции, управления, социальной помощи населению, а также в общественных и хозяйственных организациях, административных органах, научно-исследовательских и консалтинговых организациях, предоставляющих психологические услуги физическим лицам и организациям.

Психические процессы, свойства и состояния человека; их проявления в различных областях человеческой деятельности, в межличностных и социальных взаимодействиях на уровне индивида, группы, сообщества, а также способы и формы их организации, изменения, воздействия.

Практика

При реализации ООП предусматриваются следующие виды практик: учебная – адаптационный семинар-тренинг и летняя практика, которая предполагает работу студентов вожатыми в детских оздоровительных лагерях; производственная: работа помощником психолога в различного типа образовательных учреждениях; преддипломная практика проводится для выполнения выпускной квалификационной работы и является обязательной.
Практика проводится на базе различного типа образовательных учреждений (лицеи, гимназии, детские сады, прогимназии, общеобразовательные школы, учреждения дополнительного образования), а также центров психологического сопровождения.
В рамках практики осуществляется сотрудничество с экспериментальными образовательными площадками, научными учреждениями в области педагогики и психологии, проблем образования.
[table /]

Государственная итоговая аттестация

Государственная итоговая аттестация выпускников является обязательной и осуществляется после освоения ООП в полном объеме.
Итоговая государственная аттестация выпускников ООП включает: междисциплинарный государственный экзамен и.защиту выпускной квалификационной работы.

Возможность продолжения обучения

Выпускник готов продолжать обучение по программам магистратуры

Источник

Социальная психология развития как самоценная отрасль психологической науки 1412

Толстых Н.Н.
доктор психологических наук, заведующая кафедрой «Социальная психология развития» факультета социальной психологии, ФГБОУ ВО «Московский государственный психолого-педагогический университет» (ФГБОУ ВО МГППУ), Москва, Россия
ORCID: https://orcid.org/0000-0002-3999-4503
e-mail: nnvt@list.ru

В течение пяти лет в составе факуль­тета социальной психологии Московско­го городского психолого­педагогического университета (МГППУ) существует ка­федра социальной психологии развития. Вместе с тем и сегодня остается во мно­гом открытым вопрос, на что именно должна быть ориентирована работа ее со­трудников, каковы границы (и существу­ют ли они) предметной области, которая обозначается словосочетанием «социаль­ная психология развития». Вопрос может быть поставлен и в более общей форме: правомерно ли, осмысленно ли, целесооб­разно ли, в принципе, выделять социаль­ную психологию развития как отдельную отрасль социально­-психологического или психологического знания? По мне­нию автора этой статьи, ответ должен быть положительным — да, правомерно, осмысленно и целесообразно, хотя это и не очевидно. На первый взгляд, очевидно как раз обратное — отсутствие видимых границ такой области, ведь вряд ли мы найдем какие­либо реальности, феноме­ны, аспекты психологии человека или че­ловеческих общностей, которые не имели бы отношения к социальной психологии развития. Вряд ли найдем просто потому, что человек — существо социальное и раз­вивающееся и вне этих атрибуций вряд ли может быть понято.

Ряд авторов занимают достаточно оп­ределенную позицию по обсуждаемому вопросу, высказывая суждения в диапазоне от «в настоящее время теоретико-методологическая база социальной психологии развития находится в стадии форми­рования» [9, с. 49] до «подобная отрасль социально-­психологической направленности на сегодняшний день практически сложилась» [11, с. 112]. Показательно, вместе с тем, что обе цитируемые публи­кации осторожно начинаются со слов «К вопросу о…»: в первом случае делается попытка определения предметно-проблемного поля социальной психологии развития, во втором — обсуждаются ключевые понятия социальной психологии развития. И эту осторожность, сочетаю­щуюся с определенностью суждений, я бы интерпретировала как отражение интен­ции понятийно зафиксировать, сделать реальностью некую глубинную интуи­цию, по сути, предвосхищающую необхо­димость оформления такой самоценной отрасли психологической науки, как со­циальная психология развития.

Продуктивность этой идеи на совре­менном этапе развития психологической науки может быть объяснена тем, что представление, которое вырисовывает­ся, с одной стороны, в результате сочетания таких важных и хорошо разработан­ных понятий, как «социальная», «психо­логия», «развитие», а с другой — наложе­нием друг на друга не менее насыщен­ных содержанием словосочетаний «социальная психология» и «психология развития», оказывается в высшей степе­ни отвечающим основным требованиям постнеклассической (постмодернист­ской) методологической парадигмы.

В. А. Ильин предлагает для достиже­ния тех же целей использовать не парадиг­мальную в классическом «куновском» смысле модель, догматично задающую предметное поле, методы, стандарты и прочие составляющие научного исследо­вания, а разработанную А. А. Деркачем, И. Н. Семеновым и С. Ю. Степановым культурдигмальную модель [2]. Полагаю, что речь здесь идет скорее о терминологи­ческих предпочтениях, так как те характе­ристики культуродигмы, которые, вслед за А. А. Деркачем, приводит А. В. Ильин [9], принципиально совпадают с описания­ми — действительно на сегодняшний день достаточно неопределенными, можно да­же сказать, расплывчатыми — постнеклас­сической парадигмы. Постмодернизм в настоящее время, согласимся здесь с М. С. Гусельцевой, — это скорее «метафо­ра, указатель пути; это «неадаптивная ак­тивность» (В. А. Петровский) мысли, воз­никающая на переломах культуры»; он от­личается «принципиальной недоконцеп­туализированностью и избыточностью смыслов» [6, с. 46]. Но именно это, на наш взгляд, позволяет определить содержание и поиск границ такой области знания, как социальная психология развития, в осо­бенности если учесть, что основная уста­новка постмодернистской, постнекласси­ческой, сетевой парадигмы — это установ­ка на коммуникацию, на множественную взаимосвязанность феноменов, «связь всего во всем».

Рассмотрим эти возможности в ас­пекте их созвучия проблематике соци­альной психологии развития.

Начнем с принципа междисципли­нарности, характеризующего современ­ный этап и постнеклассическую пер­спективу развития не только психологи­ческой науки, но и науки в целом и от­четливо заявленного уже в самом назва­нии области социальной психологии развития. Ключевым, принципиальным для психологии моментом здесь высту­пает то, что сама проблема психического изначально является междисциплинар­ной, что феномен психики по своей объ­ективной природе предполагает междис­циплинарность его изучения [7]. Резкое возрастание интереса к междисципли­нарным исследованиям, фиксируемое в 90­е гг. XX в., А. Л. Журавлев связывает, в частности, с тем, что в этот период «об­щественные запросы на научно­-психо­логические разработки, вызванные объ­ективными потребностями, были по сво­ей сути всегда комплексными и факти­чески обращенными к целому ряду науч­ных дисциплин… Практикующие иссле­дователи убедились в том, что невоз­можно эффективно решать стоящие пе­ред ними задачи, не привлекая либо зна­ния, накопленные в других науках, либо представителей соответствующих науч­ных дисциплин для совместных иссле­дований» [7, с. 16].

По мнению А. Л. Журавлева, прин­цип междисциплинарности реализуется в психологии, как минимум, на трех уровнях: внутрипсихологическом, внеш­непсихологическом и внепсихологичес­ком. Первый связан с исследованием проблем, возникающих на границах раз­личных психологических направлений и отраслей. Второй — с исследованиями, пограничными с другими науками (медициной, историей, лингвистикой, соци­ологией и т. д.). О третьем уровне речь идет в таких случаях, когда отдельные отрасли психологии оказываются пол­ностью включенными в другие науки, становясь их структурными составляю­щими и специальностями (называются инженерная психология как техничес­кая специальность, клиническая психо­логия как медицинская, социальная пси­хология как социологическая, психофи­зиология как медицинская и биологиче­ская специальность).

Говорить о междисциплинарности ис­следований в области социальной психо­логии развития можно, имея в виду все три перечисленных уровня, однако на се­годняшний день наиболее отчетливо про­слеживается реализация принципа меж­дисциплинарности на первом из них. Сам А. Л. Журавлев в качестве примера приводит именно социальную психоло­гию как богатую «пограничными зона­ми» исследований. «Можно уже сегодня выделить, — пишет он, — более десятка сложившихся подотраслей: социо-психо­лингвистика, социально-­политическая, социально-­экономическая, социально­-экологическая психология, социальная психология труда и управления, социаль­ная психология личности, социально-­пе­дагогическая психология, социальная психология искусства, социальная психо­логия спорта и т. д.» [7, с. 18]. В приведен­ном перечне нет социальной психологии развития. Можно думать, не только пото­му, что эта область исследований еще только формируется. Главное, что соци­альная психология развития в принципе не может быть подотраслью социальной психологии, не укладываясь ни в пред­метные, ни в методические рамки социальной психологии.

Специфика междисциплинарности исследований в данной области, с нашей точки зрения, состоит не просто в том, что она оказывается «пограничной зо­ной» между двумя «ваковскими» специальностями («социальная психология» и «психология развития, акмеоло­гия»), а в том, что в данном случае соци­альная психология граничит, если так можно выразиться, с самим общепсихологическим принципом развития, точнее, заставляет взглянуть на социаль­но-­психологические явления, феномены в аспекте развития, акцентируя принцип развития, с одной стороны, и социально-­психологическую природу развития че­ловека, группы, общности, — с другой. То и другое вносит новые, постмодер­нистские краски даже в устоявшие­ся междисциплинарные области иссле­дований, в некотором смысле повышая постнеклассический градус этих иссле­дований.

Отметим здесь и растущую потреб­ность решения сугубо практических, ор­ганизационных проблем, связанных с тем, к какой «ваковской» специальности относить исследования, которые проводились и проводятся, например, на кафе­дре социальной психологии развития МГППУ. Идеи большинства из них рож­даются именно на границе таких специ­альностей, как «социальная психология» и «психология развития, акмеоло­гия», и в каждом отдельном случае вста­ет вопрос, по какой из них защищать диссертационное исследование. В ре­зультате в половине случаев с достаточ­ной мерой условности выбирается одна из них, в половине — другая.

По мнению Т. Д. Марцинков­ской, междисциплинарность научных исследований является лишь одним из проявлений междисциплинарности современной культуры в целом: «Междисциплинарная культура, в которой связываются воедино многие аспекты действительности, разорванные в от­дельных областях знания, идеально под­ходит для многомерного и сложно организованного мира, которым является новое понимание человека в системе многомерных взаимоотношений, кото­рые он создает в процессе жизни» [13, с. 39]. Т. Д. Марцинковская делает акцент на тех изменениях в психологии людей, к которым приводит глобализа­ция, подчеркивая, в частности, транс­формацию их субъективных представ­лений о мире и в том числе о таких важных конструктах, как пространство и время. Современный человек, понимая быстротечность и ограниченность жиз­ни, легкость перемещения в пространст­ве, иначе видит и ценность жизни, что, в свою очередь, создает необходимость принятия факта существования других людей и иных культур. Как отмечает Г. М. Андреева, в аспекте глобализации «становится очевидным, что конструи­рование социального мира требует рас­ширения спектра субъектов познава­тельного процесса. Так или иначе эта мысль оказывается тесно связанной с идеей социальных изменений» [1, с. 68].

Проведенное нами исследование ста­новления индивидуального хронотопа в онтогенезе [19] показало, сколь стреми­тельны эти трансформации образа мира, сколь важен учет фактора времени (исторического, культурного, индивидуаль­ного), социокультурного контекста и его изменений для изучения данного психо­логического феномена. Эти выводы под­тверждаются и работами других авторов. Так, широко развернувшиеся в России в 90­е и последующие годы социологичес­кие исследования убедительно демонст­рируют принципиальные, подчас поляр­ные различия в видении и оценке про­шлого, настоящего и будущего — для себя лично и для всей страны — у людей разных поколений, разного уровня образования, с разным доходом, живущих в больших городах и в маленьких населен­ных пунктах (столицы — отдельно) и т. д. (см., например: [4; 5]). В те же годы начинает осознаваться методологичес­кое значение самого фактора времени для социологических и психологических исследований. Рассматривая различные «методологические амплуа», в которых сегодня выступает время в конкретных исследованиях, Г. И. Сагаенко, в частно­сти, отмечает, что социальное время при­сутствует в исследованиях своим тем­пом, динамикой общественной жизни, определяя, в числе прочего, даже сроки социального исследования. «Стабильное общество, — пишет она, — позволяет на разовые исследования отводить по 5—10 и даже более лет… Галопирующая нынче ситуация в России стремительно лишает значимости каждое отдельное разовое исследование. Например, данные об от­ношении к политическим партиям, по­лученные в 1995 г., мало что значат для читателя в 1999 г., когда наконец удается опубликовать статью. Нынешняя ситуа­ция в России — в целом непростая для изучения и тем самым требующая значи­тельного времени на осмысление эмпи­рического материала, однако та же самая изменчивость общественной ситуации требует и все более коротких сроков на реализацию исследования» [15, с. 133].

Аналогичные тенденции характерны не только для России, но и для других стран. «Именно радикализм социальных трансформаций в мире на рубеже столе­тий заставил обратиться к проблеме со­циальных изменений и в социальной психологии в полном объеме» [1, с. 69].

Возвращаясь к задаче определения предметной области социальной психо­логии развития, отметим, учитывая вы­шесказанное, что она должна задаваться в свете представлений о развивающемся человеке в междисциплинарном, глоба­лизирующемся и быстро изменяющем­ся, трансформирующемся мире. В каче­стве предельно широко понимаемого предмета социальной психологии разви­тия может выступать метасистема «лич­ность — группа — широкий социум» [9, с. 53], которая должна рассматриваться в процессе непрерывного и взаимосвязан­ного развития всех ее составляющих. Понятно, что в конкретных исследова­ниях акцент может быть сделан на каж­дой из этих составляющих. Иными сло­вами, в качестве объекта исследования может выступать, с одной стороны, отдельный человек, предметно рассматри­ваемый как личность, индивидуальность или субъект (заметим, что именно по­следняя предметная проекция в рамках постмодернистской парадигмы оказыва­ется все более востребованной). С дру­гой стороны, таким объектом может быть любая общность людей: от малой группы, в том числе диады, включая раз­ного рода большие группы, в том числе такие, например, как поколение, и до широкого социума, культуры.

В таком случае возникает закономер­ный вопрос: что в предметном видении этих объектов с позиции социальной психологии развития специфично и от­лично от их традиционного рассмотре­ния в рамках сложившихся отраслей психологии? Думается, что для ответа на этот вопрос одного указания на необхо­димость учета социального контекста и принципа развития явно недостаточно, тем более что это уже давно учитывается практически во всех сколько­-нибудь се­рьезных подходах и исследованиях.

Отвечая на поставленный вопрос, во­-первых, выделим необходимость иссле­довать человека (в разных его ипоста­сях), равно как и разного рода человече­ские общности, как явления конкретно-исторические. Использование такого подхода для понимания возрастов жиз­ни человека, исторического развития его деятельности характерно, например, для традиции культурно­исторической пси­хологии. Специфика этого подхода в со­временных условиях состоит, с нашей точки зрения, в том, что, с одной сторо­ны, стремительно сокращаются те вре­менные отрезки, сравнение которых мо­к анализу мотивации как связи человека с миром. Подобная коррекция оптики рассмотрения психологических и соци­ально­психологических феноменов должна быть важным требованием к исследованиям, проводимым в рамках со­циальной психологии развития.

В­третьих, думается, что в зоне особо­го внимания должны оказываться новые феномены или новые грани уже извест­ных феноменов, которые рождает стре­мительно развивающийся социум. Ярким примером могут быть новые подходы к изучению проблемы личности, наиболее интересные из которых возникли в по­следние годы, в новой социальной ситуа­ции, сложившейся в обществе на рубеже XX—XXI столетий, как раз на границе персонологии и социальной психологии. Г. М. Андреева [1] выделяет несколько разных «сечений» проблемы «личность в измененном мире», указывая в качестве самого общего — неопределенность ситу­ации, в которой личности приходится жить и действовать, неопределенность, обусловленную новизной, сложностью и

жет свидетельствовать о происходящих исторических изменениях, а, с другой стороны, столь же масштабно расширя­ются границы для возможных сравнений изменений, затрагивающих разные куль­туры. Иными словами, можно сказать, что принципиально меняются парамет­ры хронотопа конкретно­исторических исследований, а это делает чрезвычайно востребованными и при этом реализуе­мыми в конкретном эмпирическом пла­не кросс­исторические и кросс­культур­ные исследования.

Во­-вторых, в рамках постнеклассиче­ской парадигмы изменяется понимание многих традиционных для психологии предметов исследования. Приведем в ка­честве примера подход Ж. Нюттена [14]

противоречивостью жизни современного человека. Эта неопределенность задается «объективным «ходом» социальных из­менений: и их темпом, и их разнонаправ­ленностью, и процессами глобализации во всех ее проявлениях (экономики, по­литических решений, культуры), возник­новением в качестве результата социаль­ной нестабильности» [1, с. 79]. Неопреде­ленность общественной организации по­рождает совершенно новые проблемы формирования социальной идентичности личности, острота которых заставляет прибегать для их описания к таким тер­минам, как «социальная травма» [21], «культурный шок» [16] и т. п. Только с их помощью можно описать состояние от­верженности, дискомфорта при осозна­нии различий между культурами, тяже­лые ощущения, связанные с утратой ста­туса, потерей друзей, путаницу в ценност­ных ориентациях, что в итоге и порожда­ет сложности формирования социальной и индивидуальной идентичности в совре­менном мире.

Еще одна тенденция современной персонологии — постепенное размыва­ние границ между «западной» моделью независимого Я и «восточной» моделью взаимозависимого Я. Ключи к понимаю данной тенденции носят отчетливо со­циально­-психологический характер, так как затрагивают процессы, связанные с бытием и развитием человека в группе (ингруппе). Как знать, возможно, мы на­блюдаем здесь тот уход феномена лично­сти с исторической арены, который ги­потетически прогнозировал в начале 1990­х А. В. Толстых [17], что представ­лялось тогда абсолютной фантастикой. В любом случае, исследование всех этих проблем продуктивно вести именно в контексте социальной психологии раз­вития, рассматривая их как принципи­ально междисциплинарные.

Особый вопрос, возникающий при решении задачи выделения той или иной отрасли знания в качестве самосто­ятельной, — вопрос о методе. Постне­классический подход и здесь имеет свои отличительные особенности. Как пишет, например, Дж. Джерджен, «пригодной может оказаться любая методология — до тех пор, пока она позволяет аналити­ку углубляться во все более сложные об­стоятельства» [3, с. 71]. И с этим, скорее всего, стоит согласиться.

Вместе с тем наиболее адекватной стратегией исследования в области соци­альной психологии развития должна, по­видимому, стать действенная стратегия как в определенном смысле противоположная констатирующей. В качестве ос­новоположников действенной стратегии психологического исследования обычно называют К. Левина и Л. С. Выготского. «Первый, — пишет об этом Д. А. Леонть­ев, — еще в 1920­е годы в берлинском цикле экспериментальных исследований аффектов и действия разработал новый тип эксперимента, а в 1940-­е годы в кон­тексте решения прикладных социально­-психологических проблем сформулиро­вал методологию действенного типа ис­следования, в котором неразрывно со­единены исследовательская сторона и осуществляемое психологом полезное изменение… Выготский в русле своего подхода к развитию как процессу, имею­щему не столько естественную природу, сколько направляемому обучением, то есть представляющему собой целена­правленно организованную деятель­ность, или взаимодействие, вышел на психотехническую парадигму исследова­ния. Исследование, согласно этой пара­дигме, возможно только в процессе изме­нения того психологического процесса, который является объектом изучения» [12, с. 91]. В настоящее время существу­ют и другие варианты действенной стратегии, в основе своей направленные на изучение объекта, рассматриваемого в процессе его непрерывного изменения. Залогом возможности и одновременно критерием адекватности познания тако­го объекта выступает в логике действен­ной стратегии возможность изменить его предсказуемым образом.

Эффективность действенной страте­гии, отмечаемая практически всеми со­временными психологами, не исключает, с нашей точки зрения, разумного исполь­зования и констатирующих стратегий. Важно просто осознавать возможности и границы применения той и другой.

Учитывая характер предмета иссле­дования, с одной стороны, и применяе­мую исследовательскую стратегию — с другой, можно уточнить граничащие с социальной психологией области, междисциплинарные исследования в кото­рых могут быть отнесены к социальной психологии развития. Научные исследо­вания или соответствующие научно­-практические разработки, нацеленные на развитие человека и/или группы с по­мощью действенных стратегий, предпо­лагающих активное и целенаправленное включение взаимодействующего с от­дельным человеком или группой психо­лога (консультанта, психотерапевта, ко­уча, бизнес-­тренера, педагога­психолога и т. п.), составляют области, граничащие с практической психологией образова­ния, психотерапией, психологией управ­ления, коррекционной педагогикой и т. п. Изучение процессов развития че­ловека и/или группы (общности) с по­мощью преимущественно констатирую­щих стратегий, в которых психолог рас­сматривает эти процессы в определен­ном смысле «со стороны», ориентирова­но на предметные области, которые на­ходятся на границах с возрастной психо­логией (в настоящее время можно счи­тать практически оформившейся об­ласть возрастной социальной психоло­гии), с педагогической психологией (оформилась и область педагогической социальной психологии), персонологией (выделилась в качестве самостоятельной социальная психология личности) и т. п.

Таким образом, можно указать четы­ре сферы, в совокупности задающие предметное поле социальной психоло­гии развития: 1) социально­-психологи­ческие аспекты развития человека (лич­ности, индивидуальности или субъекта) как процесса, проходящего без активно­го участия психолога; 2) социально-­пси­хологические аспекты развития челове­ка (личности, индивидуальности или субъекта) как процесса, в котором пси­холог (психотехник) принимает актив­ное участие; 3) развитие разного рода общностей (группа, семья, команда, ор­ганизация и т. п.) в «естественных» условиях, вне непосредственного вмешатель­ства психолога; 4) развитие разного рода общностей (группа, семья, команда, ор­ганизация и т. п.) с активным посредни­чеством психолога в разных его профес­сиональных ролях. Понятно, что такое интегративное представление о предмет­ном поле исследований, специфичном для социальной психологии развития, является весьма схематичным и услов­ным, однако оно позволяет удобно клас­сифицировать имеющиеся на сегодняш­ний день направления исследований в данной области.

Представленное понимание предмет­ного поля социальной психологии разви­тия видится нами как принципиально от­личное от заявляемых в ряде публика­ций определений, по сути, сводящих предмет социальной психологии разви­тия к традиционно понимаемому предме­ту возрастной психологии. В качестве примера приведем определение, предла­гаемое Я. Л. Коломинским и С. Н. Же­ребцовым. «В чем предмет социальной психологии развития?» — задают себе вопрос эти авторы и дают следующий от­вет: «Социальная психология развития изучает возрастные закономерности раз­вития, деятельности и отношений лично­сти в процессе непосредственного и опо­средованного общения, закономерности развития личности, помещенной в ту или иную социальную среду, и на протяже­нии всего жизненного пути» [10, с. 4].

Цитируемые авторы выделяют выте­кающие из этого определения основные проблемы социальной психологии раз­вития: 1) проблема культуры; 2) пробле­ма общения; 3) проблема развития общностей, контактных (малых) и некон­тактных (больших) групп и коллективов, в рамках которых реализуются и разви­ваются межличностные отношения; 4) проблема возрастных закономерностей влияния межличностных взаимодей­ствий (общения и взаимоотношений) на развитие личности; 5) проблема возраст­ных закономерностей взаимодействия личности с широкой социокультурной средой; 6) проблема индивидуальных проявлений общевозрастных закономер­ностей, которые обнаруживаются при изучении линии развития конкретной личности. По мнению Я. Л. Коломинско­го и С. Н. Жеребцова, эти «основные про­блемы социальной психологии развития охватывают весь предмет общей соци­альной психологии в ее специфическом возрастном ракурсе, а также предмет психологии развития, взятый в социо­культурном аспекте» [10, с. 5—6]. Они также подчеркивают органическую связь социальной психологии развития с педа­гогической социальной психологией: «Единство социальной психологии раз­вития и педагогической социальной пси­хологии обусловлено в первую очередь тем, что социально­психологические яв­ления развиваются и формируются под влиянием определенных педагогических воздействий» [10, с. 6].

С нашей точки зрения, заявленная Я. Л. Коломинским и С. Н. Жеребцовым позиция сужает предметное поле соци­альной психологии развития, не просто сводя его к такой уже оформившейся области, как возрастная социальная психо­логия, которая составляет часть социаль­ной психологии развития в нашем пони­мании последней, но и фокусируя внима­ние лишь на одном из аспектов возраст­ной социальной психологии — возраст­ном развитии личности (не станем акцен­тировать внимание на том, что сегодня сама личность все чаще рассматривается лишь как одна из ипостасей, предметных проекций, человека наряду с индивидом, субъектом и индивидуальностью, чему, кстати, в той же книге авторы уделяют некоторое внимание, давая определение личности). Не останавливаясь в данном случае специально на вопросе, что еще, помимо психологии развития личности, может и должно входить в сферу интере­сов возрастной социальной психологии, отметим все же в качестве примера такую мало исследованную, но потенциально богатую содержанием сферу как социаль­ная психология развития отдельных пси­хических процессов и функций — внима­ния, памяти, эмоций и т. п.

В традиции отечественной психологии, как, впрочем, и во многих зарубежных теориях, возрастное развитие личности всегда понималось как происходящее в общении, в системе общественных и межличностных отношений и т. д. Чего стоит хотя бы введенное Л. С. Выготским и развитое в дальнейшем Л. И. Божович и рядом других психологов такое ключевое для понимания развития личности понятие, как «социальная ситуация развития». Поэтому внесение социально-психологической проблематики в проблематику исследований развития личности на разных этапах жизни является, с нашей точки зрения, недостаточным основанием для переименования этой области исследования в «социальную психологию развития».

Высказанные в данной статье соображения автор рассматривает как дискуссионные, приглашая к дискуссии всех заинтересованных коллег.

Источник