солженицын чем грозит америке плохое понимание россии
Пресса США вспомнила о том, как в своей речи Солженицын критиковал Америку
Объясняются эти парадоксы авторским мнением о том, что Солженицын был «сложным человеком с измученной душой». И потому он пытался объяснить, насколько неправильно эту душу понимали и в России, и в Америке.
По поводу последней колумнисту «American Thinker» и пригодились тезисы советского писателя-диссидента. На примере гарвардского события перечисляется длинный список критических оценок происходившего устами Солженицына. Оказалось, что Америка страдает недостатком гражданского мужества и решительности во внешней политике. При этом американское общество, по Солженицыну, растеряв духовность, перекормлено материалистическими идеями о приоритете американского образа жизни, который должен распространяться на весь мир.
Досталось тогда от Солженицына и в адрес американских СМИ, которые под прикрытием принципа «свободы слова» занимаются поставками дезинформации, не прикладывая усилий для более глубокого анализа событий. Информация нередко притягивается за уши, что порождает массовое невежество, самообман и предрассудки.
А еще Солженицын критиковал в своей речи отказ от христианского наследия в угоду философии «рационального гуманизма». По этой причине порочные идеологии овладели обществом, американцы оказались лишены нравственных основ и стали «нищими духом». Это видно и по отсутствию в США достойных государственных деятелей, и по упадку искусства. Америка, по Солженицыну, стала страной необузданных безумцев, которые устраивают «грабежи и поджоги», если не получают желаемого.
На этом месте автор статьи в «American Thinker» проводит аналогии с современностью, намекая на разгул в США идеологий левацкого толка с их агрессивным насаждением новых понятий о социальной, расовой и гендерной справедливости. Чтобы проиллюстрировать ситуацию, в которой сегодня оказалось американское общество, вспоминается пример финальной сцены культового фильма «Тельма и Луиза» с автомобилем, застывшим перед падением в пропасть.
Именно так, по мнению представителя американского консервативного издания, следовало бы воспринимать происходящее в США: Америка находится в мире, находящемся «дальше слов» – и этот мир уже не описать словами. И до того, как окончательно рухнуть на дно, американцам не мешало бы перечитать тезисы Солженицына, посвященные их стране. А что сказал бы Солженицын, оказавшись в Америке 2021 года.
В контексте выше обозначенного возникает ощущение, что автору «American Thinker» воспоминания про антиамериканскую критику Солженицына оказались нужны ради удобства. Не исключено, что таким образом американские консерваторы попытались аргументировать свою позицию в идеологической полемике с нынешними узурпаторами власти – при этом не рискуя наткнуться на свежий судебный иск от какого-нибудь отмороженного активиста или лоббиста интересов Демпартии в Конгрессе США. Ведь косвенно в «American Thinker» успели задеть тему «неправильных» законопроектов. Но если вдруг случись оказия – то все вопросы снова к русским.
В.А. КОЛЕНЕКО “Американские речи” А.И. Солженицына как исторический источник
Я не могу сказать русским, насколько глубоко судит Солженицын о России. Я могу только сказать, что он обнаружил удивительную проницательность относительно Америки, как это было продемонстрировано в его знаменитой Гарвардской речи.
Живя в дореволюционной России, никто из нас не учитывал, до какой степени организованное общественное мнение Запада настроено против России и против Православной Церкви. Пусть другие народы будут счастливы и несчастливы по-своему и пусть не мешают нам строить Россию по-русски, жизненно и исторически верно, без доктринерства и без слепого подражания Западу!
Так уж сложилось, что буквально сразу же после своей насильственной высылки из СССР А.И. Солженицын оказался под пристальным вниманием средств массовой информации Запада, причем интерес этот далеко выходил за рамки чисто литературного творчества писателя. В его многочисленных выступлениях, статьях, опубликованных в периодических изданиях западных стран, заявлениях, письмах и интервью постепенно складывалось его воззрение на западную действительность, но не как политика, что безуспешно пытались навязать ему органы печати, а как писателя, вдумчивого и восприимчивого к тому, что происходит на его родине и как преподносится это западной публике.
Идейный предшественник А.И. Солженицына, яркий представитель первой волны эмиграции, выдающийся русский философ И.А. Ильин в целом ряде своих блестящих публицистических статей, таких, как “Мировая политика русских государей”, “Искажение русской истории”, “О расчленителях России”, “О русском национальном самосознании”, “Что сулит миру расчленение России?”, “Отповедь расчленителям”, “Надежды на иностранцев”, “Ненавистники России”, «О “мирном рядомжительстве”», “Долой политическое доктринерство”, показал поистине перманентный преемственный характер такой постыдной антирусской тенденции в общественной мысли Запада. Поэтому интересно привести некоторые наиболее характерные высказывания Ильина, не просто отражающие мнения лучших представителей “первой волны” русской эмиграции, но и полностью подтверждающие справедливость более поздних аналогичных суждений самого Солженицына:
“Европа не знает России, не понимает ее народа, ее истории, ее общественно-политического строя и ее веры”.
“Европе не нужна правда о России, ей нужна удобная для нее неправда”.
«Нам надо понять это отношение, это нежелание правды, эту боязнь действительности. Все видимое преклонение европейца перед “точным знанием”, перед “энциклопедической образованностью”, перед “достоверной информацией”, словом, вся этика истины смолкает, как только дело коснется России. Европейцам “нужна” дурная Россия: варварская, чтобы “цивилизовать ее по-своему; угрожающая своими размерами, чтобы ее можно было расчленить; завоевательная, чтобы организовать коалицию против нее; реакционная, чтобы оправдать в ней революцию и требовать для нее республики; религиозно-разлага- ющаяся, чтобы вломиться в нее с пропагандой реформации или католицизма; хозяйственно-несостоятельная, чтобы претендовать на ее “неиспользованные” пространства, на ее сырье или, по крайней мере, на выгодные торговые договоры и концессии».
“Им нужна слабая Россия. с убывающим народонаселением. Россия безвольная. Россия расчлененная. Но единая Россия им не нужна”.
“. унизить и очернить русскую культуру, изобразить русский народ, как рабский народ, достойный своего рабства. подготовить расчленение русского государства и завоевание русской территории. исказить, унизить и покорить его христиански-православное исповедание”.
Именно в этой речи Солженицына были систематизированы некоторые негативные черты современного Запада. Каковы же они?
Особенно явственно это ощущается в случае со средствами массовой информации:
На эту специфическую тенденцию обратил внимание и Токвиль, рассуждения которого по этому поводу весьма интересны, поскольку показывают длительный перманентный характер этого явления, своего рода историческую традицию, в корне меняющую досужие рассуждения о западном, в частности американском, либерализме:
“Я не знаю ни одной страны, где в целом свобода духа и свобода слова были бы так ограничены, как в Америке. В Америке границы мыслительной деятельности, определенные большинством, чрезвычайно широки. В их пределах писатель свободен в своем творчестве, но горе ему, если он осмеливается их преступить. Конечно, ему не грозит аутодафе, но он сталкивается с отвращением во всех его видах и с каждодневными преследованиями, политическая карьера для него закрыта. Ему отказывают во всем, даже в славе. До того как он предал гласности свои убеждения, он думал, что у него есть сторонники. Теперь же. ему кажется, что сторонников у него нет, потому что те, кто его осуждает, говорят громко, а те, кто разделяет его мысли, но не обладает его мужеством, молчат и отдаляются от него. Наконец. он уступает, сдается и замыкается в молчании, как если бы его мучили угрызения совести за то, что он сказал правду”.
Все это создает прекрасные условия для внедрения в общественные настроения сильных массовых предубеждений, вот почему, отмечает Солженицын, “и многие живущие на Западе недовольны своим обществом, презирают его или упрекают, что оно уже не соответствует уровню, к которому созрело человечество”.
Многие другие факторы, свидетельствующие о расслаблении человеческих характеров на Западе, дали возможность Солженицыну с полным основанием сделать ряд весьма категоричных выводов и умозаключений о характере современного Запада:
Так в годы холодной войны сложилась недоброжелательность к слову “русский”. Даже коммунизм западные ученые объяснили “извечным русским рабством”. Особенно поражала Солженицына бесцеремонная трактовка Западом всей досоветской русской истории. Эта тема особенно полно раскрыта им в статье “Чем грозит Америке плохое понимание России”, опубликованной весной 1980 г. в журнале “Форин Афферс”. При изучении любой национальной истории, справедливо считает Солженицын, необходимо уважать ее своеобразие, но в нашем случае все наоборот:
Такими же методами действуют и политические структуры США. Наглядным примером этого он считает “чудовищную” резолюцию конгресса США от 17 июля 1959 г. о порабощенных нациях, в которой “всемирный коммунизм назван русским, России приписано порабощение континентального Китая и Тибета и русским отказано числиться в составе угнетенных наций, к которым причислены несуществующие Идель-Урал и Казакия”. В этом официальном документе США говорится буквально следующее:
«. начиная с 1918-го года, империалистическая и агрессивная политика русского коммунизма привела к созданию обширной империи, которая представляет собою жесточайшую угрозу безопасности Соединенных Штатов. империалистическая политика коммунистической России привела, путем прямой и косвенной агрессии, к порабощению и лишению национальной независимости Польши, Венгрии, Украины, Чехословакии, Латвии, Литвы, Эстонии, Белоруссии, Румынии, Восточной Германии, Болгарии, Континентального Китая, Армении, Азербайджана, Грузии, Северной Кореи, Албании, Идель-Урал а, Тибета, Казакии, Туркестана, Северного Вьетнама. эти захваченные нации, видя в Соединенных Штатах цитадель человеческой свободы, ищут их водительства и содействия в деле их освобождения и возвращения им независимости. для безопасности Соединенных Штатов жизненно необходимо, чтобы стремления к свободе и независимости, проявляемые народами этих покоренных наций, были неукоснительно поддерживаемы. Постановлено Сенатом и Палатой Представителей Соединенных Штатов, собравшихся в Конгрессе, что Президент Соединенных Штатов уполномочивается и его всенародно просят обнародовать прокламацию, объявляющую третью неделю июля 1959 года “Неделей Порабощенных Наций”. и просят обнародовать подобную же прокламацию ежегодно. »
Вопиющие примеры систематического вмешательства во внутренние дела нашей страны, причем уже тогда, когда она перестала быть коммунистической, приводит Солженицын в одной из своих самых последних работ «’’Русский вопрос” к концу XX века» (1994):
В тех же самых целях американская журналистика допускает “беззастенчивое смешение православия с антисемитизмом”, упорно замалчивая факты недавнего прошлого, крайне невыгодные для Запада:
“По признанию советской репатриационной комиссии генерала Голикова, сразу после войны советским властям удалось получить из Европы более 5 миллионов человек. Как мы теперь узнаем из документов английских и американских, свыше полутора миллионов было выдано насильно, остальные обманом’’.
Но еще поразительней, что эта тотальная массовая насильственная выдача Сталину на расправу не только военнопленных, но и вполне мирных людей, не желавших возвращаться под коммунистический гнет, “производилась со стороны Запада фашистско-коммунистическими методами”:
Да просто потому, что во второй мировой войне Запад защищал не свободу для всех, а лишь “свободу для себя”. А что же Россия? По мнению Солженицына, исчерпывающий ответ на этот сакраментальный вопрос дал в 1950-х годах один видный чиновник американской администрации: “Нам не нужна никакая Россия, ни прошлая, ни будущая!”
Показав коренное отличие демократии, как количественной категории, от свободы, как категории качественной, Солженицын в краткой речи на церемонии вручения ему премии “Фонда свободы” в Стенфорде 1 июня 1976 г. отметил, что современная цивилизованная свобода, понимаемая исключительно в юридических рамках, весьма далека от своего исторического идеала, и продемонстрировал это следующими примерами:
Как бы юридически безупречны ни были все эти “свободы”, считает Солженицын, с нравственной точки зрения все они порочны, ибо подлинной человеческой свободой является не внешняя свобода, определяемая кем-то другим, а дарованная Богом внутренняя свобода, т.е. возможность самому определять свои поступки и нести за них духовную ответственность.
Очень большое внимание, и не случайно, уделял писатель проблеме американского радиовещания на СССР, поскольку долгие годы для многих людей в нашей стране передачи официальных государственных радиостанций “Голос Америки” и “Свобода” могли бы быть единственной возможностью получения правдивой информации и о событиях внутри СССР и о самом Западе. Но насколько правдивой была информация, идущая с Запада? В целом ряде интервью средствам массовой информации, устных выступлений и статей Солженицын, как это присуще ему, дает ясный, исчерпывающий и документально аргументированный ответ на этот вопрос. Особенно показательны его “Телеинтервью с конгрессменом Лебутийе” (1981), записанное телекомпанией NBC в Вермонте, и “Соображения об американском радиовещании на русском языке” (1981), посланные в качестве приложения к письму президенту Рейгану. По мнению писателя, передачи этих радиостанций “порочны в самой своей основе”, поскольку, помимо политических новостей и образовательных программ, содержат “либо ничтожный хлам, дурно представляющий США в глазах русских слушателей. либо поучения, пренебрегающие национальными традициями русского народа и его православной религией”. Все это происходит потому, считает Солженицын, что теоретики и стратеги американского радиовещания «находятся в плену распространенных на Западе мифов, враждебных России, источник которых идет еще от Карла Маркса и питался революционными эмигрантами из России в начале XX в.: о неисправимой якобы “реакционности” всего русского народа, его традиционных взглядов, его государственного устройства и даже его религии».
не критиковать декабристов, например, склонности Пестеля к тоталитаризму (ибо декабристы боролись против царя, и тем самым вне критики);
не высказывать сочувствия противникам коммунистов в гражданской войне 1918-1920.
не критиковать вздорного политического клоуна Керенского, ввергшего Россию в предтоталитарный хаос (ибо Керенский числился “председателем демократического правительства”);
“поправку редактора, что Украина (вместе с Россией) получила христианство из Византии, а не из Рима, считать оскорблением Папы Римского”.
без объяснений запрещена в сентябре 1981 года передача о русском премьер-министре Столыпине, подготовленная к 70-летию со дня его убийства (1911).
напротив, администрация находит время для чтения из книг Ильи Эренбурга, известного коммунистического лицемерного беспринципного журналиста.
запрещен скрипт автора Парамонова с критикой поэта Евтушенко, угодного коммунистическим властям.
запрещена передача о Пушкине как религиозном типе (основанная на трактовке известного философа С. Франка. »
Разумеется, все эти критические замечания относились исключительно к политикам, журналистам Америки, т.е. людям, непосредственно влияющим на общественное мнение страны и формирующим ее внешнюю и внутреннюю политику. Так, в своем выступлении перед представителями АФТ-КПП в июле 1975 г. Солженицын справедливо отметил: “Вашингтон и Нью-Йорк далеко-далеко не выражают вашей страны. ”, то же самое можно сказать о Москве и Невгороде (так предпочтительно было бы назвать Петербург, по мнению Солженицына) в отношении России. Именно поэтому писатель и начал свое знакомство с Америкой не с Вашингтона или Нью-Йорка, а сначала проехал три штата на дальнем западе и четыре штата на востоке. На встрече с представителями ведущих средств массовой информации США в Нью-Йорке он с полным основанием заявил: “. я очень рад, что совершил эту поездку, она дала мне осязаемое представление о Соединенных Штатах. на основании того, что я видел в провинциальной Америке, я чрезвычайно воодушевился, я увидел силу вашего народа, щедрость, великодушие, большую уверенность в своих возможностях, и эти возможности, может быть, даже еще больше, чем ваши люди думают”. Сравнивая Америку с Западной Европой, Солженицын признал: “Все-таки Америка за последние годы защищала свободу гораздо больше, чем Европа, и приносила больше жертв. Так что состояние Америки и Европы разное, сходство между ними неполное”.
А.И. Солженицын призывает американцев уничтожить СССР
Известная речь А.И. Солженицына, произнесенная на русском языке в США в 1975 году и тогда же изданная в Париже: Солженицын А.И. Американские речи. Paris: YMCA-Press, 1975. За недоступностью книги ниже помещен обратный перевод с английского языка.
Большинство присутствующих здесь сегодня составляют рабочие, созидательные рабочие. И сам я, много лет своей жизни проработав резчиком камня, литейщиком, чернорабочим, во имя всех тех, кто разделяли этот принудительный труд со мной, как те два заключенных ГУЛАГа, которых вы только что видели, и от имени тех, кто принудительно трудятся в нашей стране, могу начать свое сегодняшнее выступление приветствием — братья, братья по труду!
И чтобы не забыть также многих почетных гостей, присутствующих здесь сегодня вечером, позвольте мне добавить — леди и джентльмены!
«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Кто из нас не слышал этот лозунг, который звучал в мире 125 лет? Сегодня вы можете найти его в любой советской брошюре, а также в любом номере «Правды». Но никогда лидеры коммунистической революции в Советском Союзе не исполняли эти слова искренне и в их полном смысле. Когда много лжи накапливается за десятилетия, мы забываем о радикальной и главной лжи, которая находится не в листьях дерева, а в его корнях.
Теперь это почти невозможно помнить или проверить в это. Например, недавно я опубликовал переиздание брошюры от 1918 года. Это был точный отчет о встрече представителей всех заводов Петрограда, города, который известен в нашей стране как «колыбель революции».
Повторяю, это было в марте 1918 года — только через четыре месяца после Октябрьской революции,— и представители всех Петроградских заводов ругали коммунистов, которые обманули их во всех своих обещаниях. Более того, они не только отказались от Петрограда в холод и голод, бежали из Петрограда в Москву, но и отдали приказ расстрелять из пулеметов толпы рабочих во дворах заводов, которые требовали выборов независимых заводских комитетов.
Позвольте мне напомнить вам, это было в марте 1918 года. Вряд ли кто-нибудь сейчас помнит подавление Петроградской забастовки в 1921 году или расстрел работников в Колпино в том же году.
В руководстве Центрального комитета Коммунистической партии в начале революции все были эмигрантами-интеллигентами, которые вернулись уже после разразившегося в России восстания, чтобы довести до конца коммунистическую революцию. Один из них был настоящий рабочий, высококвалифицированный токарь до последнего дня своей жизни. Это был Александр Шляпников. Кто знает это имя сегодня? Именно поэтому он выражал истинные интересы рабочих в коммунистическом руководстве. В годы, предшествовавшие революции, именно Шляпников управлял всей Коммунистической партией в России — не Ленин, который был эмигрантом. В 1921 году он возглавил рабочую оппозицию, которая обвиняла коммунистическое руководство в предательстве рабочих интересов, в подавлении и угнетении пролетариата и в превращении в бюрократию.
Шляпников пропал из вида. Он был арестован несколько позже, и так как он твердо стоял на своем, он был расстрелян в тюрьме, а его имя, возможно, не известно большинству людей, присутствующих здесь сегодня. Но я напомню вам, до революции главой Коммунистической партии России был Шляпников — не Ленин.
С того времени рабочий класс никогда не был в состоянии встать на защиту своих прав, и, в отличие от всех западных стран, наш рабочий класс получает только то, что они дают ему. Он получает только подачки. Он не может защитить своих простых, повседневных интересов, и даже борьба за зарплату или за улучшение жилищных условий рассматривается как контрреволюционная. Благодаря закрытости советской системы, вы, вероятно, никогда не слышали о текстильной забастовке в 1930 году в Иванове или о рабочих беспорядках 1961 года в Муроме и Александрове, а также о более значительном рабочем восстании в Новочеркасске в 1962 году — и это во времена Хрущева, после оттепели.
Эта история в ближайшее время будет в деталях опубликована в вашей стране, в третьем томе «Архипелаг ГУЛАГ». Это история о том, как рабочие пошли мирной демонстрацией в партийный городской комитет — с портретами Ленина, с просьбой об изменении экономических условий. Они открыли по ним огонь из автоматов и разогнали толпу танками. Ни одна семья не посмела даже собрать своих раненых и убитых — все они были вывезены тайно, по приказу властей.
Именно присутствующим здесь не нужно объяснять, что в нашей стране, начиная с революции, никогда не было такого понятия, как свободный профсоюз.
Лидеры британских профсоюзов вольны играть в недостойные игры в ходе посещений так называемых профсоюзов России и ответных визитов. Но Американская федерация труда и Конгресс промышленных предприятий никогда не поддавались этим иллюзиям.
Движение американских рабочих никогда не позволяло себе ослепнуть и перепутать рабство со свободой. И сегодня я от имени всех наших угнетенных людей благодарю вас за это!
Пока либеральные мыслители и мудрецы Запада, который забыл смысл слова свобода, ругались, что в Советском Союзе вообще не было никаких концлагерей, Американская федерация труда в 1947 году опубликовала карту наших концлагерей, и от имени всех заключенных тех времен я хочу поблагодарить движение американских рабочих за это.
Но так же, как мы чувствуем себя вашими союзниками здесь, там существует и другой союз, на первый взгляд странный, удивительный, но если вы подумаете об этом, то, на самом деле, его нетрудно осмыслить и понять. Это союз между нашими коммунистическими лидерами и вашими капиталистами.
Это союз не новый. Хорошо известный Арманд Хаммер, который процветает сегодня, заложил основу для него, когда предпринял первую исследовательскую поездку в Россию, еще при Ленине, в самые первые годы революции. Он добился чрезвычайного успеха в своей разведывательной миссии, и с тех пор, за все эти 50 лет, мы наблюдаем непрерывную и устойчивую поддержку предпринимателями Запада советских коммунистических лидеров.
Их неуклюжая и неловкая экономика, которая никогда не могла преодолеть собственные трудности самостоятельно, постоянно получает материальную и технологическую помощь. Крупнейшие строительные проекты в первую пятилетку были осуществлены исключительно при помощи американской технологии и материалов. Даже Сталин признал, что две трети необходимого было получено от Запада. И если сегодня Советский Союз, бедная по современным меркам страна, имеет мощные военные и полицейские силы, которые используются для подавления нашего движения к свободе в Советском Союзе, и у нас есть западный капитал, то можно благодарить за это тоже.
Позвольте мне напомнить вам о недавнем инциденте, который некоторые из вас, возможно, видели в газетах, хотя другие, возможно, пропустили его. Некоторые из ваших бизнесменов, по собственной инициативе, устроили выставку криминологических технологий в Москве. Это были самые последние и сложные технологии, которые здесь, в вашей стране, используется для задержания преступников, для подслушивания их, для наблюдения за ними, для фотографирования их, к слежки за ними, для опознания их. Это было доставлено на выставку в Москву с той целью, чтобы советские агенты КГБ могли изучать это, как будто не понимая, за какими преступниками охотится КГБ.
Советское правительство было крайне заинтересовано в этих технологиях и решило купить их. А ваши бизнесмены вполне были готовы их продать. Только когда некоторые трезвые голоса здесь подняли шум против этого, сделка была заблокирована. Только по этой причине она не состоялась. Но вы должны понимать, насколько умен КГБ. Эти технологии не должны были оставаться две-три недели в советском здании под советской охраной. Две или три ночи было достаточно для КГБ, чтобы изучить и скопировать их. И если сегодня за людьми охотятся при помощи лучших и самых передовых технологий, то я могу поблагодарить ваших западных капиталистов и за это.
Это нечто, почти непостижимое для человеческого разума,— горячее стремление к получению прибыли, сверх всякой меры, всякого самообладания, всякой совести, только для получения денег.
Я должен сказать, что Ленин предсказал весь этот процесс. Ленин, который провел большую часть своей жизни на Западе, а не в России, который знал Запад гораздо лучше, чем Россию, всегда писал и говорил, что западные капиталисты будут делать все, чтобы укрепить экономику СССР. Они будут соревноваться друг с другом, чтобы продать нам товары дешевле и быстрее, так что Советы договорятся если не с тем, то с другим. Он сказал, они принесут все сами, не думая о своем будущем. И в трудный миг на партийном собрании в Москве он сказал: «Товарищи, не паникуйте, когда дела идут очень тяжело для нас. Мы дадим буржуазии веревку, и буржуазия повесится сама».
Потом Карл Радек, о котором вы, возможно, слышали, который был очень находчив на остроумие, сказал: «Владимир Ильич, но откуда мы собираемся получить достаточно веревок для повешения всей буржуазии?»
Ленин легко ответил: «Они будут поставлять их нам».
В течение десятилетий — 1920-х, 1930-х, 1940-х, 1950-х годов — вся советская пресса писала: западный капитализм, твой конец близок.
Но капиталисты как будто не слышали, не понимали, не могли поверить этому.
Никита Хрущев приехал сюда и сказал: «Мы вас похороним!»— Они не поверили этому или восприняли это как шутку.
Сейчас, конечно, они поумнели в нашей стране. Теперь они больше не говорят: «мы похороним тебя». Теперь они говорят: «разрядка».
Ничто не изменилось в коммунистической идеологии. Цели ее остаются теми же, какими были, но вместо слов бесхитростного Хрущева, который не умел держать язык за зубами, теперь они говорят: «разрядка».
Чтобы уяснить это, я возьму на себя смелость сделать короткий исторический обзор истории отношений, которые в разные периоды были названы «торговля», «стабилизация ситуации», «признание реалий», а теперь «разрядка». Этим отношениям по меньшей мере 40 лет.
Позвольте мне напомнить вам, с какого рода строем они начались.
• Строй был установлен вооруженным восстанием.
• Он разогнал Учредительное собрание.
• Он капитулировал перед Германией — общий враг.
• Он ввел исполнение наказаний без суда.
• Он подавил забастовки рабочих.
• Он ограбил крестьян до столь невероятной степени, что крестьяне восстали, а когда это произошло, он подавил их самым кровавым образом.
• Он разрушил Церковь.
• Он привел 20 провинций нашей страны в состояние голода.
Это было в 1921 году, известный голод Поволжья. Очень типичный коммунистический прием — захватить власть, не думая о том, что производительные силы рухнут, что поля не будут засеяны, заводы остановятся, что страна погрузится в нищету и голод, но когда нищета и голод наступают, они просят гуманный мир помочь им.
Мы видим это в Северном Вьетнаме сегодня; возможно, Португалия также приближается к этому. И то же самое произошло в России в 1921 году. Когда трехлетняя гражданская война, начатая коммунистами, а «гражданская война» был лозунг коммунистов, гражданская война была целью Ленина, читайте Ленина, это была его цель и его лозунг,— когда они разрушили Россию этой гражданской войны, то они попросили Америку, «Америка, накорми наших голодных». И действительно, щедрая и великодушная Америка стала кормить наших голодных.
Так называемая Американская администрация помощи была создана под руководством вашего будущего президента Гувера, и действительно многие миллионы русских жизней были спасены этой вашей организацией.
Но разве получили вы за это благодарность? В СССР не только пытаются стереть все эти события из народной памяти — почти невозможно сегодня в советской прессе найти ссылки на Американскую администрацию помощи,— но даже осуждают помощь как умную шпионскую затею, умный план американского империализма создать шпионскую сеть в России. Повторяю, это был строй, который ввел концлагеря, впервые в истории мира.
Именно этот строй стал первым — задолго до Гитлера — использовать ложную регистрацию, то есть: «Такие-то и такие люди должны прийти для регистрации». Люди подчинялись, а затем их увозили на уничтожение.
У нас не было газовых камер в те дни. Мы использовали баржи. Сотню или тысячу человек помещали в баржу, а потом топили ее.
Именно этот строй обманул рабочих во всех своих указах — декрете о земле, декрете о мире, указе о заводах, указе о свободе прессы.
Именно этот строй уничтожил все другие партии, и позвольте мне прояснить, что он не только расформировывал партию, но и уничтожал ее членов. Все члены других партий были уничтожены. Именно этот строй осуществил геноцид крестьянства, 15 миллионов крестьян были отправлены на уничтожение.
Именно этот строй ввел крепостное право, так называемую «паспортную систему».
Именно этот строй в мирное время искусственно создал голод, погубивший 6 миллионов человек на Украине в 1932 и 1933 годах. Они умерли на самом краю Европы. А Европа даже не заметила этого. Мир даже не заметил этого — 6 миллионов человек!
Я мог бы продолжать перечисление подобного бесконечно, но я должен остановиться, потому что я подошел к 1933 году, когда со всем, что я перечислил за нами, ваш президент Рузвельт и ваш Конгресс признали наш строй достойным дипломатического признания, дружбы и помощи.
Позвольте мне напомнить вам, что великий Вашингтон не согласится признать французский Конвент из-за его дикости. Позвольте мне напомнить вам, что в 1933 году раздавались голоса в вашей стране, возражающие против признания Советского Союза. Тем не менее, признание состоялось, и это стало началом дружбы и, в конечном счете, военного союза.
Позвольте напомнить вам, что в 1904 году американская пресса была в восторге от японских побед и каждый желал поражения России, потому что это была консервативная страна. Я хочу напомнить вам, что в 1914 году упреки были направлены на Францию и Англию за вступление в союз с такой консервативной страной, как Россия.
Масштаб и направленность моего сегодняшнего выступления не позволяют мне сказать больше о дореволюционной России. Скажу только, что информация о дореволюционной России была получена Западом от лиц, которые были или недостаточно компетентными, или недостаточно добросовестными. Я просто приведу для сравнения ряд цифр, которые вы можете прочитать сами в первом томе «Архипелаг ГУЛАГ», который был опубликован в Соединенных Штатах, и, возможно, многие из вас могли читать его. Эти цифры:
По подсчетам специалистов, на основе самой точной целевой статистики, в дореволюционной России, в течение 80 лет до революции, за годы революционного движения, когда не было покушений на жизнь царя, убийства царя, революции,— в течение этих лет казнили около 17 человек в год. Известная испанская инквизиция в течение десятилетий, когда она была на пике преследований, уничтожала около 10 человек в месяц. В «Архипелаге» я цитирую книгу, которую ЧК опубликовала в 1920 году, с гордостью представляя доклады о своей революционной работе в 1918 и 1919 годах и извиняясь, что данные не совсем полны: в 1918 и 1919 годах ЧК казнено без суда и следствия более чем тысяча человек в месяц! Это было написано самой ЧК, прежде чем она поняла, как это будет выглядеть в истории.
В самый разгар сталинского террора, в 1937-38 годах, если мы разделим число казненных лиц на количество месяцев, получим более 40 000 человек расстрелянных в месяц! Вот цифры: 17 в год, 10 в месяц, более чем 1 000 в месяц, более чем 40 000 в месяц! Таким образом, именно то, что затруднило для демократического Запада создание союза с дореволюционной Россией, к 1941 году выросло до такой степени и все же не помешало всей объединенной демократии мира — Англии, Франции, Соединенным Штатам, Канаде, Австралии и малым странам — вступить в военный союз с Советским Союзом. Как это объяснить? Как мы можем это понять? Здесь мы можем предложить несколько объяснений. Во-первых, допустим, что вся объединенная демократия мира была слишком слаба, чтобы бороться против одной только гитлеровской Германии. Если это так, то это страшный знак. Это страшное предзнаменование для сегодняшнего дня. Если все эти страны вместе не смогли победить маленькую гитлеровскую Германию, то что они собираются делать сегодня, когда более половины земного шара наводнено тоталитаризмом? Я не хочу принимать это объяснение.
Второе объяснение состоит, возможно, в том, что был просто приступ паники — страха — среди государственных деятелей в решительный день. Они просто не имели достаточной уверенности в себе, они просто не имели силы духа, и в этом смутном состоянии решили вступить в союз с советским тоталитаризмом. Это тоже не лестно для Запада.
Наконец, третье объяснение состоит в том, что это был преднамеренный прием. Демократия не хотела защитить себя. Для защиты она хотела бы использовать другую тоталитарную систему, советскую тоталитарную систему.
Я не говорю сейчас о моральной оценке этого — я собираюсь поговорить об этом позже. Но с точки зрения простого расчета, как близорук, как глубок самообман!
У нас есть русская поговорка: «Не зовите волка помочь вам против собак». Если собаки нападают на вас и рвут вас, боритесь с собаками, но не зовите на помощь волка. Потому что когда придут волки, они будут уничтожать собак, но они также разорвут на части и вас.
Всемирная демократия смогла бы победить один тоталитарный режим за другим, немецкий, затем советский. Вместо этого она укрепила советский тоталитаризм, помогла осуществить третий тоталитаризм, в Китае, и все это в конечном итоге сказалось на нынешней ситуации в мире.
Рузвельт в Тегеране, подняв один из своих последних тостов, сказал следующее: «Я не сомневаюсь, что трое из нас» — это значит, Рузвельт, Черчилль и Сталин — «вели наши народы в соответствии с их желаниями, в соответствии с их целями». Как же объяснить это? Пусть историки об этом беспокоятся. В то время мы слушали и удивлялись. Мы думали, что «когда мы придем в Европу, то встретимся с американцами и расскажем им». Я был в числе войск, которые шли к Эльбе. Немного еще, и я пришел бы на Эльбу и пожал бы руки ваших американских солдат. Но перед этим случилось так, что я был посажен в тюрьму, и моя встреча не состоялась.
Но теперь, после всего этого с большим опозданием, та же рука выбросила меня из страны, и вот я здесь вместо встречи на Эльбе. После задержки на 30 лет мая Эльба здесь сегодня. Я нахожусь здесь, чтобы сказать вам как друг Соединенных Штатов, что мы хотели говорить с вами тогда как друзья, но нашим солдатам было запрещено говорить с вами на Эльбе.
Существует еще одна русская поговорка: «Человек “Да” — твой враг, а твой друг будет спорить с тобой» [Недруг поддакивает, а друг спорит]. Именно потому, что я друг Соединенных Штатов, именно потому, что моя речь продиктована дружбой, я пришел сказать вам: «Друзья мои, я не собираюсь говорить вам сладкие слова. Ситуация в мире не просто опасна, она не просто угрожающая, она катастрофическая».
Произошло то, чего не понять обычным человеческим разумом. Мы, бессильный, средний советский народ, совсем не могли понять год за годом, десятилетие за десятилетием, что происходило. Откуда нам было получить объяснение? Англия, Франция, США одержали победу во Второй мировой войне. Победоносные государства всегда диктуют мир, они добиваются твердых условий, они создают род ситуации, который соответствует их философии, их представлению о свободе, их представлению о национальных интересах.
Вместо этого, начиная с Ялты, ваши государственные деятели Запада по какой-то необъяснимой причине подписали капитуляцию один за другим. Никогда ни Запад, ни ваш президент Рузвельт не наложил каких-либо условий на Советский Союз для получения помощи. Он оказал неограниченную помощь, а затем пошел на неограниченное уступки. Уже в Ялте без какой-либо необходимости оккупация Монголии, Молдавии, Эстонии, Латвии, Литвы молчаливо признается. Сразу после этого почти ничего не было сделано для защиты Восточной Европы, и еще семь или восемь стран сдались.
Сталин потребовал, чтобы советские граждане, которые не хотят возвращаться на родину, были переданы ему, и западные страны передали более 1,5 миллиона человек. Как это было сделано? Они взяли их силой. Английские солдаты убивали русских, которые не хотели стать узниками Сталина, и изгнали их с помощью силы к Сталину на уничтожение. Это недавно обнаружилось — только несколько лет назад — полтора миллиона человеческих существ. Как могли западные демократии сделать это?
И после этого еще 30 лет постоянные отступления, сдача одной страны за другой, до такой степени, что есть советские приверженцы даже в Африке, почти вся Азия захвачена ими, Португалия катится в пропасть.
В течение этих 30 лет больше было сдано тоталитаризму, чем любая побежденная страна когда-либо сдавала после любой войны в истории. Войны не было, но вроде и была.
Долгое время у нас на Востоке не могли понять этого. Мы не могли понять дряблости перемирия, заключенного во Вьетнаме. Любой средний советский гражданин полагал, что это хитрый прием, который позволил Северному Вьетнаму захватить Южный Вьетнам, коли он так решил. И вдруг это было вознаграждено Нобелевской премией мира — трагический и иронический приз.
Очень опасное состояние ума может возникнуть в результате этого тридцатилетнего отступления: уступай в кратчайшие сроки, сдавайся как можно быстрее, тишина и покой любой ценой.
Именно об этом многие западные газеты писали: «Давайте поторопим конец кровопролития во Вьетнаме и добьемся национального единства там». Но у Берлинской стены никто не говорил о национальном единстве. В одной из ваших ведущих газет после окончания Вьетнама был широкий заголовок: «Блаженная тишина». Я не пожелал бы такой «блаженной тишины» моему злейшему врагу. Я не пожелал бы такого национального единства моему злейшему врагу.
Я провел 11 лет на Архипелаге, и половину своей жизни я изучал этот вопрос. Глядя на эту страшную трагедию во Вьетнаме на расстоянии, я могу вам сказать, миллион человек будет просто уничтожен, а от четырех до пяти миллионов (в соответствии с размером Вьетнама) окажутся в концентрационных лагерях, и будет перестройка Вьетнама. А что происходит в Камбодже, вы уже знаете. Это геноцид. Это полное и окончательное уничтожение, но в новой форме. Еще раз их технология не возвысилась до строительства газовых камер.
Так, в течение нескольких часов вся столица, виновная столица, опустела: стариков, женщин, детей выгоняют без вещей, без пищи: «Иди и умри!» Очень опасно для мировоззрения каждого, когда приходит ощущение: «Вперед, сдавайся».
Мы уже слышим голоса в вашей стране и на Западе: «Откажитесь от Кореи, и мы будем жить спокойно. Откажитесь от Португалии, конечно, откажитесь от Японии, откажитесь от Израиля, откажитесь от Тайваня, Филиппин, Малайзии, Таиланда, откажитесь еще от десяти африканских стран. Просто дайте нам жить в тишине и покое. Просто позвольте нам управлять нашими большими автомобилями на наших великолепных дорогах, просто позвольте нам играть в теннис и гольф в тишине и покое, просто позвольте нам смешивать коктейли в тишине и покое, как мы привыкли делать, просто позвольте нам видеть красивую зубастую улыбку с бокалом в руке на каждой рекламной полосе наших журналов».
Но посмотрите, как все получилось: теперь на Западе все это превратилось в обвинение против Соединенных Штатов. Теперь на Западе мы слышим очень много голосов, повторяющих: «Это твоя вина, Америка». И вот, я должен решительно защищать Соединенные Штаты от этих обвинений.
Я должен сказать, что из всех стран Запада Соединенные Штаты являются наименее виновными во всем этом и сделали наиболее для того, чтобы предотвратить это. Соединенные Штаты помогли Европе выиграть Первую и Вторую мировые войны. Они дважды подняли Европу из послевоенной разрухи, дважды, на 10, 20, 30 лет они встали щитом, заслоняющим Европу, в то время как европейские страны считали медяки, чтобы не платить за свои армии (еще лучше не иметь их совсем), чтобы не платить за вооружение, думая о том, как покинуть НАТО, зная, что в любом случае Америка все равно будет защищать их. Эти страны начали все это вопреки тысячам лет их цивилизации и культуры, даром что находятся они близко и должны были знать лучше.
Я приехал на ваш континент — в течение двух месяцев я путешествовал по его широко открытым просторам, и я согласен: здесь вы не чувствуете близости всего этого, непосредственности всего этого. И здесь можно прогадать. Здесь вы должны сделать духовное усилие, чтобы понять остроту ситуации в мире. Соединенные Штаты Америки уже давно показали себя как самая великодушная, самая щедрая страна в мире. Везде, где происходит наводнение, землетрясение, пожар, стихийное бедствие, болезнь, кто является первым на помощь? Соединенные Штаты. Кто помогает больше всех и бескорыстно? Соединенные Штаты.
И что же слышим мы в ответ? Упреки, проклятия, «янки, идите домой». Американские культурные центры сжигаются, а представители третьего мира бросаются голосовать против Соединенных Штатов.
Но это не снимает груз с плеч Америки. Ход истории — нравится вам это или нет — сделал вас лидерами мира. Ваша страна не может больше думать провинциально. Ваши политические лидеры не могут больше думать только о своих собственных штатах, их партиях, мелких механизмах, которые могут привести или не привести к продвижению по службе. Вы должны думать обо всем мире, и когда возникнет новый политический кризис в мире (я думаю, мы только что пришли к концу очень острого кризиса и следующий придет в любой момент) основные решения выпадут в любом случае на плечи Соединенных Штатов Америки.
И уже здесь я слышал некоторые объяснения ситуации. Позвольте мне процитировать некоторые из них: «Невозможно защищать тех, кто не имеют воли защищать себя». Я согласен с этим, но это было сказано о Южном Вьетнаме. В половине сегодняшней Европы и в трех четвертях сегодняшнего мира воли защищаться даже меньше, чем в Южном Вьетнаме.
Нам говорят: «Мы не можем защитить тех, кто не в состоянии защитить себя собственными человеческими ресурсами». Но от подавляющей силы тоталитаризма, когда все эти силы брошены против страны, ни одна страна не может защитить себя за счет собственных ресурсов. Например, Япония не имеет постоянной армии.
Нам говорят: «Мы не должны защищать тех, у кого нет полной демократии». Это самый замечательный аргумент из всех. Это лейтмотив, который я слышу в ваших газетах и в речах некоторых ваших политических лидеров. Кто в мире на передней линии обороны против тоталитаризма хоть когда-нибудь в состоянии был поддерживать полную демократию? Вы, соединенные демократии мира, были не в состоянии поддерживать ее. Америка, Англия, Франция, Канада, Австралия вместе не поддерживали ее. При первой же угрозе гитлеризма вы протянули руки к Сталину. Вы называете это поддержкой демократии?
И все больше того же самого (было много этих речей кряду): «Если Советский Союз собирается использовать разрядку для своих целей, то мы…» Но что будет потом? Советский Союз использовал разрядку в своих собственных интересах, использует ее в настоящее время и будет продолжать использовать ее в своих интересах! Например, Китай и Советский Союз, вместе активно участвуя в разрядке, тайно захватили три страны Индокитая. Правда, может быть, в качестве утешения Китай отправит к вам команду игры в пинг-понг. И стоило только Советскому Союзу однажды послать к вам пилотов, которые однажды пересекли Северный полюс, как через несколько дней вы полетели вместе в космос.
Взгляд в будущее. Именно так смотрели они в будущее в 1933 и 1941 годах, но это был близорукий взгляд в будущее. Именно так смотрели они в будущее два года назад, когда было организовано бессмысленное, непонятное, не гарантированное перемирие во Вьетнаме, и это было близорукое зрение. Они столь спешили заключить это перемирие, что забыли освободить ваших собственных американцев из плена. Они столь спешили подписать этот документ, что около 1 300 американцев — «ну, они исчезли, мы можем обойтись без них». Как это сделано? Как это может быть? Часть из них, действительно, может быть пропавшими без вести, но лидеры Северного Вьетнама сами признались, что некоторые из них еще содержатся в тюрьме. И отдают ли они вам обратно ваших соотечественников?
Нет, они не отдают их обратно, и они постоянно выдвигают новые условия. Сначала они сказали: «Уберите их от власти». Теперь они говорят: «Пусть Соединенные Штаты восстанавливают Вьетнам, в противном случае нам очень трудно будет найти этих людей».
Если правительство Северного Вьетнама с трудом объясняет вам, что случилось с вашими братьями, с вашими американскими военнопленными, которые еще не вернулись, то я, исходя из моего опыта в Архипелаге, могу объяснить это достаточно ясно. Существует закон в Архипелаге, что те, с которыми обошлись наиболее жестко и которые выстояли наиболее храбро, самые честные, самые смелые, самые несгибаемые, никогда больше не выходят в мир. Их никогда больше не показывают миру, потому что они расскажут такие сказки, что человеческий разум не сможет воспринять. Некоторые ваши вернувшиеся военнопленные рассказали вам, что они подвергались пыткам. Это означает, что тех, кто остались, пытали еще больше, но они не поддались ни на дюйм.
Это ваши лучшие люди. Это ваши первые герои, которые в одиночном бою выдержали испытание. И сегодня, к сожалению, они не могут укрепиться мужеством от наших аплодисментов. Они не могут воспламениться им из своих одиночных камер, где они могут либо умереть, либо сидеть 30 лет, как Рауль Валленберг, шведский дипломат, который был захвачен в 1945 году в Советском Союзе. Он был заключен в тюрьму на 30 лет, и они не отдадут его.
У вас есть истерический общественный деятель, который сказал: «Я поеду в Северный Вьетнам, я стану на колени и попрошу их освободить наших военнопленных». Это не политический акт — это мазохизм.
Чтобы понять правильно, к чему разрядка привела за все эти 40 лет — дружба, стабилизация ситуации, торговля и так далее, я бы рассказал вам кое-что, чего вы никогда не видели и не слышали,¬— о том, как это выглядело со стороны. Позвольте мне рассказать вам, как это выглядело.
Простое знакомство с американцем, и не дай бог, если вы сидели с ним в кафе или ресторане, означало десятилетний срок по подозрению в шпионаже.
В первом томе «Архипелага» я говорю о событии, которое было рассказано мне не неким арестованным лицом, а всеми членами Верховного Суда СССР в те короткие дни, когда я был в центре внимания при Хрущеве. Один советский гражданин был в Соединенных Штатах и по возвращении заявил, что в Соединенных Штатах замечательные автомобильные дороги. КГБ арестовал его и потребовал срока 10 лет. Но судья сказал: «Я не возражаю, но нет достаточного количества доказательств. Не могли бы вы найти что-то еще против него?» Так судья был сослан на Сахалин, потому что он осмелился спорить, а они дали 10 лет другому человеку. Можете ли вы себе представить, что за ложь он сказал? И что за это за похвала американского империализма — в Америке есть хорошие дороги? Десять лет.
В 1945-46 через наших тюремные камеры прошло много людей, но это были не те, которые сотрудничали с Гитлером, хотя некоторые из них были тоже. Там не было в чем-то виновных, но только лица, которые только что были на Западе и были освобождены из немецких лагерей для военнопленных американцами. Это считалось преступлением — освобожден американцами. Это означает, что он видел хорошую жизнь. Если он вернется, он будет говорить об этом. Самое страшное не то, что он сделал, а то, что он будет говорить. И все эти лица получили десятилетний срок. Во время последнего визита Никсона в Москву ваши американские корреспонденты перенесли свои приемы на улицы Москвы. Я иду по русской улице с микрофоном и спрашиваю рядового советского гражданина: «Скажите, пожалуйста, что вы думаете о встрече между Никсоном и Брежневым?» И, что удивительно, всякий встречный человек отвечал: «Великолепно, я очень рад, я абсолютно счастлив».
Что это значит? Если я иду по улице в Москве и некие американцы подходят ко мне с микрофоном и спрашивает меня что-то, то я знаю, что с другой стороны от него находится член государственной безопасности, также с микрофоном, который записывает все, что я говорю. Вы думаете, я собираюсь сказать что-нибудь, за что меня немедленно посадят в тюрьму? Конечно, я говорю: «Это замечательно, я вне себя от радости».
Но чего стоят такие корреспонденты, если они просто переносят западные методы туда, не обдумывая вещи до конца?
Вы помогли нам в течение многих лет ленд-лизом, но теперь мы сделали все, чтобы забыть об этом, чтобы стереть это из нашей памяти, не вспоминать, если это вообще возможно. И теперь, прежде чем прийти в этот зал, я задержал мой визит в Вашингтон отчасти для того, чтобы сначала бросить взгляд на американскую провинцию, проехав по различным штатам и просто поговорив с людьми. Мне сказали, и я узнал об этом впервые, что в каждом штате в годы войны были общества советско-американской дружбы, которые собирали помощь для советских людей — теплая одежда, консервы, подарки, и отправляли ее в Советский Союз. Но мы не только никогда не видели этого, не только не получали этого (это было распределено где-то в привилегированных кругах),— никто и никогда даже не говорил нам, что это делается. Я узнал об этом впервые только здесь, в этом месяце, в Соединенных Штатах.
Это строй, где в течение сорока лет были не подлинные выборы, а просто комедия, фарс. Таким образом, это строй, который не имеет законодательных органов. Это строй без независимой прессы, строй без независимой судебной системы, где люди не имеют влияния ни на внешнюю, ни на внутреннюю политику, где подавлена любая мысль, отличная от государственной.
Третье простое условие: какая же это разрядка, когда они используют бесчеловечную пропаганду, которая с гордостью называется в Советском Союзе «идеологическая война». Давайте откажемся от этого. Если мы собираемся дружить, давайте дружить, если мы собираемся ввести разрядку, то давайте разрядку, и конец идеологической войне.
Советский Союз и коммунистические страны умеют вести переговоры. Они знают, как это делать. Долгое время они не шли ни на какие уступки, а затем они уступили немного. Потом все говорят торжественно: «Смотри, они уступили, пришло время подписать». Европейские переговорщики из тридцати пяти стран в течение двух лет мучительно вели переговоры, и их нервы были напряжены до предела, и наконец, они сдались. Несколько женщин из коммунистических стран теперь могут вступить в брак с иностранцами. И нескольким газетчикам теперь будет предоставлена возможность ездить чуть больше, чем раньше. Они дают одну тысячную того, что естественный закон должен предусматривать. Разрешаются дела, которые люди должны быть в состоянии совершить еще до таких переговоров. И уже возникает радость. И здесь, на Западе мы слышим много голосов, повторяющих: «Смотри, они уступают, пришло время подписать».
Вы должны понять природу коммунизма. Сама идеология коммунизма, все ленинское учение, заключается в том, что кто-то считается дураком, который не принимает того, что лежит перед ним. Если вы можете взять это, возьмите. Если вы можете атаковать, атакуйте. Но если есть стена, то возвращайтесь. И коммунистические лидеры уважают только твердость, и презирают, и смеются над лицами, которые постоянно поддаются им. Ваши люди теперь говорят, и это последняя цитата из заявлений ваших лидеров, которую я собираюсь привести вам: «Сила без попытки примирения приведет к мировому конфликту». Но я бы сказал, что сила при постоянном подчинении вообще не является силой.
Но на основании нашего опыта я могу вам сказать, что только твердость даст возможность противостоять нападениям коммунистического тоталитаризма. Мы видим много исторических примеров, и позвольте мне привести вам некоторые из них. Посмотрите на маленькую Финляндию в 1939 году, которая собственными силами выдержала атаку. Вы в 1948 году защитили Берлин только вашей твердостью духа, и не было мирового конфликта. В Корее в 1950 году вы выступали против коммунистов только вашей твердостью, и не было мирового конфликта. В 1962 году вы вынудили удалить ракеты с Кубы. Опять же, это была только твердость, и не было мирового конфликта. И позже Конрад Аденауэр провел твердые переговоры с Хрущевым и таким образом начал подлинную разрядку с Хрущевым. Хрущев пошел на уступки, и если бы он не был удален, в ту зиму он собирался ехать в Германию и продолжить подлинную разрядку.
Это нелегко. В наших условиях я обучался через трудности моей собственной жизни. И если бы вы сами, кто-нибудь из вас, были в той же сложной ситуации, вы бы узнали то же самое. Возьмем Владимира Буковского, чье имя теперь почти забыто. Теперь я не хочу упоминать многие имена, потому что сколько бы я ни упомянул, найдется еще больше. И когда мы решаем вопрос с двумя или тремя именами, это как если бы мы забыли и предали других. Мы должны помнить цифры. Есть десятки тысяч политических заключенных в нашей стране и, по расчетам английских специалистов, 7 000 человек в настоящее время под принудительным психиатрическим лечением. Давайте возьмем Владимира Буковского в качестве примера. Было предложено ему: «Хорошо, мы освободим вас. Уезжайте на запад и заткнитесь». И этот молодой человек, молодежь сегодня на грани жизни и смерти, сказал: «Нет, я не пойду по этому пути. Я уже писал о лицах, которых вы заключили в сумасшедшие дома. Вы освобождаете их, а потом я уеду на Запад». Именно это я имею в виду под твердостью духа противостоять граниту и танкам.
Наконец, чтобы подвести итог всему, что я сказал вам, я хочу сказать, что наш разговор шел на уровне деловых вычислений. Почему такая-то страна действует таким-то образом? На что они рассчитывают? Мы должны подняться выше этого, на моральный уровень, и сказать: «В 1933 и в 1941 годах ваши лидеры и весь западный мир беспринципным образом заключили сделку с тоталитаризмом». Нам придется платить за это, когда-нибудь эта сделка обернется преследованием нас. В течение тридцати лет мы платили за это, и мы все еще платим за это. И нам придется платить за это худшим образом.
Нельзя думать только на низком уровне политических расчетов. Надо подумать и о том, что благородно и что почетно,— не только о том, что выгодно. Изобретательные западные правоведы уже ввели термин «правовой реализм». Но правовым реализмом они хотят отодвинуть любую моральную оценку дел. Они говорят: «Признавайте реалии. Если такие-то законы были созданы в таких-то странах путем насилия, эти законы по-прежнему должны признаваться и уважаться».
В настоящее время широко признано среди юристов, что закон выше морали: закон есть нечто, что разработано и развивается, в то время как мораль есть нечто незавершенное и аморфное. Это не так. Правда совсем в обратном! Нравственность выше, чем закон! Впрочем, закон есть наша человеческая попытка воплотить в правилах часть той моральной сферы, которая выше нас. Мы пытаемся понять эту нравственность, спустить ее на землю и представить ее в виде законов. Иногда мы более успешны, иногда меньше. Иногда у вас действительно есть карикатура на нравственность, но нравственность всегда выше, чем закон. Эта точка зрения ни в коем случае не должна быть забыта. Мы должны принять ее сердцем и душой.
Это почти шутка сейчас в западном мире, в двадцатом веке использовать такие слова, как «добро» и «зло». Они стали почти старомодными понятиями, но это очень реальные и подлинные понятия. Это понятия из сферы, которая выше нас. И вместо участия в главных, мелких, близоруких политических расчетах и играх мы должны признать, что концентрация Мирового Зла и огромная сила ненависти существуют там, и они растекаются оттуда по всему миру. И мы должны выступить против этого и не спешить дать ему, дать ему, дать ему все, что оно хочет поглотить.
Сегодня есть два основных процесса, происходящих в мире. Одним из них является тот, который я только что вам описал, который развивался более чем тридцать лет. Это процесс близоруких уступок, процесс отказа, отказа и отказа и надежды, что, возможно, в какой-то момент волк съест достаточно.
Второй процесс — это тот, который я считаю ключом ко всему и который, я сейчас скажу, принесет всем нам наше будущее. Под чугунной оболочкой коммунизма — в течение двадцати лет в Советском Союзе и более короткое время в других коммунистических странах — происходит освобождение человеческого духа. Растут новые поколения, которые тверды в борьбе со злом, которые не готовы пойти на беспринципные компромиссы, которые предпочитают потерять все — зарплату, условия существования и самую жизнь, но не готовы принести в жертву совесть, не готовы заключать сделки со злом.
Этот процесс зашел уже так далеко, что в Советском Союзе сегодня марксизм упал столь низко, что стал анекдотом, просто объектом презрения. Ни один серьезный человек в нашей стране сегодня, даже студент университета и учащийся средней школы, не может говорить о марксизме без улыбки, без смеха.
Но весь этот процесс нашего освобождения, которое, очевидно, повлечет за собой социальные преобразования, происходит медленнее, чем первый — процесс уступок. Там, когда мы увидели эти уступки, мы испугались. Почему так быстро? Почему так стремительно? Почему сдаются несколько стран в год?
Я начал с того, что вы союзники нашего освободительного движения в коммунистических странах. И я призываю вас: давайте думать вместе и попытаемся увидеть, как мы можем регулировать отношения между этими двумя процессами. Всякий раз, когда вы помогаете лицам, преследуемым в Советском Союзе, вы не только проявляете великодушие и благородство, вы защищаете не только их, но и себя. Вы защищаете свое собственное будущее.
Так давайте попытаемся и посмотрим, как далеко мы можем зайти, чтобы остановить этот бессмысленный и аморальный процесс бесконечных уступок агрессору, эти умные юридические аргументы, почему мы должны отказываться от одной страны за другой. Почему мы должны передавать коммунистическому тоталитаризму все больше и больше технологий, сложных, тонких, отработанных технологий, которые необходимы ему для вооружения и для подавления своих собственных граждан? Если мы сможем хотя бы замедлить этот процесс уступок, если не остановить его все вместе, и сделать возможным развитие процесса освобождения в коммунистических странах, то в конечном счете два эти процесса обеспечат нам наше будущее.
На нашей перенаселенной планете больше нет внутренних дел. Коммунистические лидеры говорят: «Не вмешивайтесь в наши внутренние дела. Позвольте нам душить наших граждан в тишине и покое». Но я говорю вам: вмешивайтесь больше и больше, вмешивайтесь столько, сколько вы можете. Мы просим вас прийти и вмешаться. Понимая свою задачу таким образом, я, возможно, вмешался сегодня в ваши внутренние дела или, по крайней мере, коснулся их, и я прошу прощения за это. Я много путешествовал по Соединенным Штатам, и это прибавилось к моим прошлым представлениям о них, которые я почерпнул из прослушивания радио, из разговоров с опытными людьми.
Во мне, среди моих друзей и среди людей, которые там думают, как я, среди всех рядовых советских граждан, Америка вызывает своего рода смесь чувств восхищения и сострадания, восхищения по поводу собственных ваших огромных сил, которые вы, возможно, даже не осознаёте сами. Вы страна будущего, молодая страна, страна все еще неиспользованных возможностей, страна огромных географических расстояний, страна огромной широты духа, страна щедрости, страна великодушия. Но эти качества — сила, щедрость и великодушие — обычно делают человека и даже всю страну доверчивыми, а это уже несколько раз оказало вам медвежью услугу.
Я хотел бы призвать Америку стать более осторожной в доверии и предостеречь тех мудрых людей, которые пытаются создать еще более тонкую степень справедливости и даже тонкие оттенки правового равенства — некоторые из-за их искаженного мировоззрения, другие из-за близорукости, а третьи из собственных интересов, из-за ложной направленности борьбы за мир и социальную справедливость, чтобы увести вас вниз по ложной дороге. Потому что они пытаются ослабить вас, они пытаются разоружить свою сильную и великолепную страну перед лицом этой страшной угрозы — те, кто никогда не понимали в истории мира.
Не только в истории вашей страны, но и в истории мира. И я призываю вас: обычные рабочие Америки, как присутствующие здесь представители вашего профсоюзного движения, не позволяйте себе стать слабыми. Не позволяйте повернуть себя в неправильном направлении. Давайте попробуем замедлить процесс уступок и помочь процессу освобождения!