слезами измеренный чаще чем верстами
К. Симонов. Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слёзы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали:- Господь вас спаси!-
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала:- Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.
«Мы вас подождем!»- говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!»- говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! —
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала:- Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.
«Мы вас подождем!» — говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!» — говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! —
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: — Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.
«Мы вас подождем!» — говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!» — говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
Константин Симонов — Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины: Стих
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Слезами измеренный чаще, чем верстами,
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но, горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала:- Родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.
«Мы вас подождем!»- говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!»- говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
Анализ стихотворения «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины» Симонова
К. Симонов в полной мере почувствовал на себе все тяготы и лишения военного времени. В качестве военного корреспондента он прошел всю войну и своими глазами видел масштабы страданий русского народа. Ему принадлежит множество произведений, посвященных войне. Многие считают писателя лучшим летописцем Великой Отечественной, сумевшем отразить всю суровую правду этих страшных лет. Тем ценнее представляется стихотворение «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины», написанное в первые месяцы войны, когда советские войска были вынуждены беспорядочно отступать перед непреодолимой силой фашистской армии.
Центральный символ стихотворения – бескрайние русские дороги, которые тянулись под ногами измученных войск. Симонова поражало, что остающиеся в оккупации советские жители, старики, женщины и дети, не чувствовали к тем, кто оставляет их на произвол врага, никакой злобы. Они стремились всячески поддержать солдат и вселить в них уверенность в неизбежной победе. В тех условиях это казалось невероятным. Возможно, и сам Симонов не раз испытывал сомнения в успешном завершении войны.
Ему придавала силу несгибаемая воля простых деревенских жителей, сохранивших в душе воинские заветы «великой Руси». Писатель с изумлением замечает, что в атеистической стране в дни смертельной угрозы вновь просыпается религиозная вера, остающаяся единственным источником спасения. Женщины провожают отступающих солдат с напутствием «Господь вас спаси!». Они жалеют не себя, а тех, кому еще не раз предстоит заглянуть в глаза смерти.
Проходя по бесконечным дорогам, Симонов понимает, что только в однообразных деревнях и селах сохранилось то главное, что позволит русскому народу преодолеть все трудности. Многовековые поколения предков на бесчисленных сельских погостах произносят молитву «за в бога не верящих внуков».
Центральным рефреном стихотворения является фраза «мы вас подождем», произнесенная старухой и многократно повторенная всей родной природой. Эта фраза болью отзывается в груди каждого солдата, оставившего за собой свой родной дом и близких ему людей. Она не позволит никому сложить руки, пока враг не будет разбит и изгнан из пределов Отчизны.
0gnev
0gnevЯрослав Огнев
«Красная звезда», «Известия», «Правда», «Комсомольская правда» 1941-1945
К.Симонов || «Красная звезда» №27, 3 февраля 1942 года
В каждом бою нащупывать слабые места противника и во всю силу бить по этим местам. Решительно и смело взламывать оборону врага на всю ее глубину, брать немцев в кольцо и истреблять!
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав от дождя их к увядшей груди.
Как слезы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: господь вас спаси!
И снова себя называли солдатками.
Как встарь повелось на Великой Руси.
Слезами измеренный больше чем верстами
Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:
Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась.
Ты знаешь, наверное, все-таки родина —
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,
Со вдовьей слезою и с песнею женскою
Впервые война на проселках свела.
Ну, что им сказать, чем утешить могли мы их?
Но горе поняв своим бабьим чутьем,
Ты помнишь, старуха сказала: родимые,
Покуда идите, мы вас подождем.
— Мы вас подождем! — говорили нам пажити,
— Мы вас подождем! — говорили леса.
Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,
Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища
По русской земле раскидав позади,
На наших глазах умирали товарищи,
По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют,
Но трижды считая, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За русскую землю, где я родился.
За то, что сражаться на ней мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
Стихотворение «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…» я посвятил своему старшему товарищу по многим фронтовым поездкам, главным образом в 1941 и 1942 годах, поэту Алексею Александровичу Суркову.
Эти стихи — воспоминание об одной из наших поездок на передовую на Западном фронте в июле 1941 года. Конечно, не все подробности этой поездки могли войти в стихи, но многое из того, что оказалось потом в стихах, было в самой жизни. Были эти старик и старуха, которых мы встретили в одной из деревень на Смоленщине, были эти сказанные нам горькие слова: «Покуда идите, мы вас подождем». Была и голосившая по убитому молодая соседка. Было и большое старое кладбище около маленькой деревеньки. Кладбище, напоминавшее нам о том, сколько поколений русских людей легло в эту землю, которую хотели отнять у нас фашисты.
Я написал это стихотворение не тогда, на Смоленщине, а несколькими месяцами позже, в ноябре 1941 года, и совсем в другой обстановке.
Вместе с другими моими товарищами, военными корреспондентами, я возвращался из командировки на Мурманский, самый северный участок фронта, и мы на обратном пути, уже после конца обычной навигации добираясь из Кандалакши в Архангельск, несколько дней не могли пробиться сквозь льды. В эти дни вынужденного бездействия, вспоминая все пережитое с начала войны, я написал несколько стихотворений и первым из них «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…». // К.Симонов. От Халхингола до Берлина. М.: ДОСААФ, 1973. стр. 50.
19 ноября 1942 года. Алексей Сурков вылетел в район Сталинградской битвы. На второй день прислал стихотворение, посвященное Симонову, а к нему записку: «С самолетом была задержка, а пока сочинил стишок «Сердце солдата». Это ведь тоже Сталинград».
Верно. Это и Сталинград, и вся война. Трогательные, задушевные стихи:
. Тем знойным летом, слыша танков топот,
Мы побратались возрастом в бою,
Помножив мой сорокалетний опыт
На твой порыв и молодость твою.
Когда пробьет урочный час расплаты,
На запад схлынет черная беда,
В высоком званьи старого солдата
Сольются наши жизни навсегда.
Испытанные пулей и снарядом,
Виски свои украсив серебром,
Мы на пиру победы сядем рядом,
Как в эту ночь сидели над костром.
Это был как бы ответ на «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины». // Ортенберг Д.И. Год 1942. Рассказ-хроника. — М.: Политиздат, 1988. стр. 415.
Снимок спец. фотокорр. «Красной звезды» М.Бернштейна.