путешествие вокруг моей комнаты

Ксавье де Местр. Путешествие вокруг моей комнаты

Повесть

Купить в журнале за апрель 2019 (doc, pdf):

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 14.04.2019 Оглавление

Глава I

Как хорошо открыть новый путь и оповестить учёный мир об открытии чего-то совершенно невиданного и неизвестного, как, например, об открытии неожиданно засверкавшей в пространстве кометы! Но особую радость доставляет открытие того, что у всех на глазах, что буквально копошится под рукой, но чего никто не замечает.

Вот и я не собираюсь держать своё открытие в душе. Нет, меня буквально распирает плюнуть им в людей. Вот она, мсье, моя книга, вот оно моё открытие: читайте и завидуйте. Я замыслил и совершил путешествие в течение 42 дней вокруг своей комнаты. Многочисленные и интересные притом наблюдения, которые я при этом сделал, и немалое удовольствие, которое я испытывал в дороге, понудили меня сделать их предметом публичного внимания. А уверенность быть полезным дала при этом мне решительного пинка.

Моё сердце чувствует невыразимое удовлетворение, когда я думаю о бесчисленном количестве несчастных, которым я предлагаю верный ресурс против скуки, средство для смягчения их несчастий. Удовольствие, которое можно найти, путешествуя по своей комнате, не подвержено беспокойной зависти других и не зависит от фортуны.

Не у каждого есть своя комната, поэтому те многие, кого судьба одарила подобным подарком, должны хватать его и пользоваться обеими руками, зубами, ногами и другими частями тела, которые могут быть приспособлены для хватательных телодвижений. Это главный, но не единственный побудительный резон для подобного путешествия.

Я уверен, что всякий рассудительный человек, каким бы темпераментом он ни обладал, воспользуется моим открытием. И каковы бы ни были его индивидуальные особенности: жопист он или разгильдяй, богат или беден, молод или стар (хотя на стариков, силою обстоятельств, прикованных большую часть времени проводить не выходя из дому, я рассчитываю особенно), порождён ли его темперамент знойным югом или сибирской зимой, он может путешествовать подобно мне. Наконец, в той громадной семье людей, которые кишат по поверхности земли, нет ни одного (из тех, конечно, кто обитают по комнатам), кто мог бы, прочитав эту книгу, отказать в одобрении тому новому способу путешествия, которое я собираюсь ввести в мир.

Внимание! Перед вами сокращённая версия текста. Чтобы прочитать в полном объёме этот и все остальные тексты, опубликованные в журнале «Новая Литература» в апреле 2019 года, предлагаем вам поддержать наш проект:

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за апрель 2019 года в полном объёме за 197 руб.:

Вы получите доступ к каждому произведению апреля 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.

Мы издаём большой литературный журнал из уникальных отредактированных текстов. Людям он нравится, и они говорят нам спасибо. Авторы борются за право издаваться у нас. С нами они совершенствуют мастерство и выпускают книги. Мы благодарим всех, кто помогает нам делать Большую Русскую Литературу.

Купите свежий номер журнала
«Новая Литература» (без рекламы):

Источник

Voyage autour de ma Chambre/Вокруг моей комнаты

В. Соколов. О повести К. К. Местра «Путешествие вокруг моей комнате» и ее авторе

Французский аристократ, итальянец по происхождению (родом из Савойи, провинции со смешанным французско-итальянским населением) прожил жизнь полную событий и приключений. Военные, человек неугомонного нрава, он в мирное время активно искал приключений на свою задницу. Был одним из пионеров воздухоплавания, летал на воздушном шаре и сломал себе ногу по приземлению, участвовал в дуэлях, был не чужд амурных похождений.

В России он браво служил, участвовал в войне 1812 года на стороне русских, потом воевал на Кавказе, попал в Чечне в окружение и, проявив воинскую доблесть, сумел вырваться из нее. Умер в Москве в 1852 году и похоронен там же.

При всем авантюрном складе был не чужд умственных интересов. Из повести можно видеть, что он был начитан в философии и литературе. Любил живопись и сам был художником-любителем. Интересовался наукой. В Москве, где он жил между военными компаниями имел успех в обществе как занятный собеседник, был мастером стихотворной импровизации, наряду с Мицкевичем став прообразом Чарского из «Египетских ночей».

Бурная жизнь Ксавье де Местра (не путать с его братом Жозефом де Местром, католическим деятелем и также известным писателем и также жившим в России), послужила ему материалом для литературных рассказов и очерков. Но прославился он не ими, а своей повестью, где рассказывает о путешествии. вокруг своей комнаты.

Повесть относится к жанру т. н. сентиментального путешествия. Это особое путешествие. Человек, который попытается извлечь из него какую-нибудь полезную информацию, останется с абсолютным носом. Автор сентиментального путешествия ставит целью не столько описать увиденное им, сколько дать отчет о тех мыслях и, главное, чувствах, которые это увиденное вызвало.

Изобрел жанр сентиментального путешествия Лоренс Стерн в своем знаменитом «Путешествии по Франции и Италии» (увлекшись своими чувствами до Италии Стерн так и не добрался). Образованный народ, похоже, только и ожидал чего то подобного, потому что «роман» Стерна дал старт целому отряду подобных путешествий. Особенно усердствовали в этом направлении дамы, которые заполняли целые тома описанием своих ахов, охов, глупых сентенций и нравоучений, пока за окнами кареты или иллюминатором фешенебельного лайнера на парусах проплывали Париж, Вена, Москва.. Пекин, Сингапур. Березовка, Альтдорф.

Довольно быстро авторы открыли, что, чтобы писать о себе любимом или любимой, вовсе не обязательно ездить черти куда. И появились путешествия «из Лондона в Дурхэм», «Парижа в Фонтенбло», «Москвы в Захарово», а потом и «вокруг Садового кольца», «из квартиры на 4-м этаже в квартиру на 2-ом». Рекорд поставил Ксаверий Ксаверьевич Местр (как он именуется на надгробном памятнике в Москве) со своим «Путешествие вокруг моей комнаты».

Как и в любом другом жанре достоинства сентиментального путешествия определяются индивидуальностью автора. Если она есть, то и мысли и чувства, которые вызывает внешний мир интересны и глубоки и волнуют читателя. А на нет и суда нет: идет тягомотное нагнетание никому неинтересных подробностей. Ксавье де Местр, конечно, не мыслитель мощного интеллекта, но человек очень живой, наблюдательный, умный. Поэтому те мысли и воспоминания, которые рождаются в его воображении, пока он переходит от постели к камину, от камина к столу, усаживается в вертящемся кресле, довольно интересны и забавны.

При этом он человек добрый, может быть даже сентиментальный в самом обычном смысле слова («сентиментальный путешественник» не обязательно человек чувствительный, главное, что он на все смотрит через призму своих чувств, весьма брутальных может даже быть). Он сочувствует слуге, любит собаку, у него сжимается сердце от сострадания людям, у которых нет возможности путешествовать по своей комнате, потому что нет даже своего дома, швейцарской пастушке, чей дом разрушен войной: как участник перехода через Альпы он все это мог видеть собственными глазами. Он вспоминает друга, офицера, с которым у него и «места в палатке хватало вполне, с ним и время текло для обоих», но который, как и друг Высоцкого погиб. Правда, на наш взгляд, автор несколько преувеличил свою чувства, на наш взгляд, надо бы писать пожестче, что автор перевода и постарался сделать, несколько убрав сиропа, которым уж чересчур обильно полита повесть.

Но более интересным мне кажется то, что писатель присматривается к самым обычным вещам вокруг нас, которыми мы пользуемся, видим и трогаем по сто раз на дню, но на которые мы, вовлеченные в круговерть борьбы за кусок хлеба насущного, не обращаем внимания.

Повесть Местра написанное то ли всерьез, то ли как пародия, а вернее как пародия, которая по мере развертывания повествования переходит в лирику, а порою даже драму, уже вызвала в свою очередь волну пародийных путешествий. Так что к 1800 г жанр выдохся: ближе путешествовать уже было некуда (разве что среди клопов и тараканов).

Повесть Местра имела счастливую судьбу и вошла в мировую литературу как образец жанра. О нем отзывались тепло Стендаль, Бальзак, Флобер. Об авторе хорошо писали Ламартин, чья эпитафия на Местра помещена в Париже в Пантеоне славы, Гюго. Но самым мощным отзвуком стала прустовская «В поисках утраченного времени», шесть томов которой являются настоящей сентиментальной эпопеей. В России имя Местра также было хорошо известно (Пушкин, Тургенев, Лев Толстой), но после 1917 как то выпало из культурного обихода, так что современный, даже начитанный читатель даже и не слышал о таком авторе. Хотя его дела живут и процветают. Сентиментальных путешествий, где автор описывает себя любимого, где бы он ни был, и чтобы ни делал пруд пруди. Хотя бы Битов, о котором можно многое узнать из его путешествий по Армении, Средней Азии, в Уфу. Пушкинскому дому, но не о странах, городах и домах, где он побывал.

Источник

Ксавье де Местр. Путешествие вокруг моей комнаты

Повесть

Купить в журнале за апрель 2019 (doc, pdf):

Опубликовано редактором: Игорь Якушко, 14.04.2019 Оглавление

Глава II

Я мог бы начать эклогу своему вояжированию с того, что оно мне ничего не стоило; этот пункт заслуживает внимания. Идею могли бы прежде всего принять люди среднего достатка. Есть и другой класс людей, для которых моя идея должна выглядеть особенно заманчивой, и как раз потому, что она не стоит ничего. Кто эти люди? Вам назвать их? А вы что, сами никак дотямить не можете, и вы ещё спрашиваете? Да это же богатые люди.

Кроме того, какой ресурс эта манера путешествовать представляет для больных! Им нечего бояться атмосферных и сезонных неурядиц. Как и трусам. Они будут защищены от воров; они не встретят ни пропастей, ни рытвин, и сами будут вне подозрений, какое приключение ни случилось бы по дороге.

Сотни персон, которые до меня вообще не рисковали путешествовать, а другие не могли, или просто не смели, решатся на него по моему примеру. Даже самое наиапатичнейшее существо ничем не рискует, пускаясь со мной в путь, ибо может совершить приятное путешествие, которое ему не будет стоить ни денег, ни трудов. Итак, мужества и в путь!

Следуйте за мной и вы, которых любовные неурядицы ли, неудачи в дружбе ли удерживают в своей квартире, следуйте прочь от ничтожества и вероломства людей.

Сколько несчастных, больных и скучающих в мире должно за мной последовать!

А сколько лентяев может подняться одним махом! А вас, которые вертят в своих головах мрачные проекты перемены жизни? А вас, которые ищут уголка, где можно спрятаться оскорблённому чувству? Вы, которые не мыслят себе досуга вне общества, откажитесь от него ради спокойной и наполненной жизни. Вы, любезные анахореты, как и вы, завсегдатаи вечеринок и дискотек, и вы также присоединяйтесь к нашему путешествию.

Откажитесь от чёрных мыслей, неразрывных с бесконечным вращением в обезумевшей толпе: вы теряете ничем не восполнимые моменты быстротекущей жизни ради сомнительных удовольствий. Осмельтесь присоединиться к моему путешествию; мы промаршируем смеясь лёгким аллюрам по дорогам, которыми следовали путешественники, видевшие Рим, Париж и Пукхет – никакое препятствие нас не остановит; и весело поддаваясь игре нашего воображения, мы последуем за ним повсюду, куда ему вздумается нас забросить.

Купить доступ ко всем публикациям журнала «Новая Литература» за апрель 2019 года в полном объёме за 197 руб.:

Вы получите доступ к каждому произведению апреля 2019 г. в отдельном файле в пяти вариантах: doc, fb2, pdf, rtf, txt.

Мы издаём большой литературный журнал из уникальных отредактированных текстов. Людям он нравится, и они говорят нам спасибо. Авторы борются за право издаваться у нас. С нами они совершенствуют мастерство и выпускают книги. Мы благодарим всех, кто помогает нам делать Большую Русскую Литературу.

Купите свежий номер журнала
«Новая Литература» (без рекламы):

Источник

Путешествие вокруг моей комнаты

Книга шестьсот тридцать четвертая

Путешествие по комнате длиной в сорок два дня (ровно шесть недель, возможно, это был домашний арест). Да, он описывает обстановку комнаты, но не стоит думать, что мысль его этой комнаты не покидает; но останемся пока в комнате:

Что за чудесная мебель: кресло; это особенно необходимая полезность для всякого человека, склонного к размышлениям. Долгими зимними вечерами, приятно и всегда безопасно растянуться в нем вдали от шума многолюдных сборищ.
Огонек, книги, перо; какие вам еще требуются ресурсы против скуки! И какое удовольствие забыть эти книги и эти перья, чтобы пошевелить огонь в камине, пустившись по волну каких-нибудь приятных воспоминаний о просто прохожей или размышлений о новейших открытиях немецкого профессора Канта в области метафизики, или порифмовать немного для забавы друзей!
Часы при этом медленно скользят вместе с вами и упадают в вечность, а вы и не чувствует их печального хода.

Наш автор не так прост и профессор Кант тут не просто к слову пришелся. У автора есть своя антропология, теория о составе человека, весьма любопытное философическое рассуждение:

Я заметил разными наблюдениями, что человек составлен из души и животного.
Эти два существа абсолютно различны, но настолько вставлены одно в другое, или одно надставлено над другим, что нужно определенное усилие над животным, чтобы быть в состоянии сделать различие.

Поистине это и есть та, другая субстанция, которая нас дразнит столь странным манером. Хорошо замечено, что вообще-то человек двойственен; но это, говорят, потому что он состоит из души и тела; и обычно обвиняют это тело я не знаю в каких вещах, но совсем не по делу, поскольку оно точно так же неспособно чувствовать, как и думать.
Это как раз о животном идет речь, об этом чувствующем существе столь отличном от души, обладающем индивидуальностью, которое имеет свое отдельное существование, свою волю, и которое не стоит выше других животных только потому, что лучше воспитано и лишено более совершенных органов.

И все же важнее, куда уносится мысль автора, какие размышления она порождает.

Часто видят детей, как они бренчат на клавесине на манер великих грандов; но никогда не видели хорошего художника 12 лет. Живопись, кроме вкуса и чувства, требует думающей головы, без которой музыканты вполне могут обойтись.

Да, но что вы скажете, спросят меня, если сравнить исполнение музыки, действительно, не требующее особого интеллекта, с ее сочинением? Признаюсь вопрос снова ставит меня в тупик. Если бы те, кто вздумал рассуждать были бы последовательны, то все рассуждения заканчивались бы подобной озадаченностью.
Начиная исследование какого-нибудь вопроса, обычно принимают догматический тон, ибо в душе вопрос уже решен, как это и было, по правде говоря, в моем случае в отношении живописи, хотя я несколько лицемерно и демонстрировал непредвзятость; но дискуссия пробуждает возражение.. и все кончается сомнением.

К сожалению, ее изящество сильно подпорчено «вольным переводом» В. Соколова. Вот один из примеров его вольностей:

Какая перемена с тех пор произошла в моих идеях и чувствах! А какая разница в моих друзьях! Как они до потери пульса волновались тогда проектами, которые им по барабану сейчас.

Источник

Путешествие вокруг моей комнаты

Места: Хаммерсмит, Лондон, Барбадос

Теперь же парк предстал передо мной в ином обличии: чужая, даже враждебная земля, насквозь пропитанная водой и бесконечно поливаемая нескончаемым дождем. Любые грустные мысли, любое унылое настроение, любая осторожная догадка насчет того, что счастье или, например, понимание между людьми в принципе невозможны, — все это мгновенно находило эмоциональное подтверждение и поддержку в окружавших меня и, по-моему, тоже насквозь промокших красных кирпичных стенах и в низко нависшем надо мной небе, слегка подсвеченном снизу оранжевыми лампами уличных фонарей.

Вышеперечисленные погодные условия, равно как и череда неприятных событий, произошедших в моей жизни в то время (явившихся нагляднейшим подтверждением правоты знаменитой максимы Шамфора, согласно которой человеку следует каждое утро проглатывать по живой жабе, с тем чтобы быть уверенным в том, что на протяжении предстоящего дня ему не придется столкнуться с чем бы то ни было более омерзительным), словно сговорившись, заставили меня потерять бдительность и поддаться очарованию нежданной гостьи — объявившейся в один прекрасный день в моем почтовом ящике ярко иллюстрированной рекламной брошюрки под названием «Зимнее солнце». На обложке этого шедевра рекламной индустрии красовалась шеренга пальм, выстроившихся вдоль кромки пляжа с белоснежным песком, отороченного с противоположной стороны каймой бирюзового моря. Фоном для этого милейшего пейзажа служили покрытые густой зеленью холмы, где, как я немедленно догадался, утомленный тропической жарой путник мог найти убежище в тени источающих благоуханные ароматы и увешанных экзотическими плодами деревьев на берегу какого-нибудь очаровательного ручейка, срывающегося с каменного уступа живописнейшим водопадом. Эта фотография, равно как и те, что следовали за нею на страницах брошюры, напомнила мне виды Таити, которые Уильям Ходжес привез с собой из путешествия, совершенного вместе с капитаном Куком. На тех картинах были изображены тропические лагуны, на берегах которых, нежась в лучах мягкого заходящего солнца, весело и беззаботно резвились местные девушки. Выставленные в Королевской академии в Лондоне суровой зимой 1776 года, картины вызвали у столичной публики стоны зависти и спровоцировали у многих зрителей неудержимое желание побывать в этом земном раю. Пожалуй, та давняя выставка Ходжеса и стала образцом для демонстрации жаждущей тепла, солнца и комфорта публике бесчисленных тропических идиллий, включая и ту, что была запечатлена на глянцевых страницах «Зимнего солнца».

Уильям Ходжес. Вновь на Таити, 1776 г.

Составителям брошюры каким-то дьявольским образом удалось угадать, насколько легко подпадут их читатели и потенциальные жертвы под очарование этих фотографий. Ощущение было такое, словно эти магические пейзажи способны лишить человека разума и парализовать его свободную волю и способность критически осмысливать увиденное. Как мало оказалось для этого нужно: всего-навсего несколько сделанных с излишне длительной выдержкой снимков, запечатлевших пальмы, голубое небо и золотистый песок. Люди, вполне способные в обычной жизни скептически оценивать чужие предложения и вести себя благоразумно и осторожно, оказывались беззащитными перед очарованием тропических пейзажей: вселявшийся в них оптимизм, казалось, граничил с первобытной доверчивостью и простодушием. Желание немедленно перенестись в земной рай, появлявшееся у людей при просматривании этого рекламного буклета, являлось, с одной стороны, трогательным, а с другой — вопиющим примером того, как серьезные решения, важные планы (а то и судьбы) выстраиваются людьми под воздействием простейших, абсолютно безыскусных образов того, что принято называть счастьем. Я наглядно убедился в том, как человек может отправиться в долгое, разорительно дорогое для него путешествие после минутного созерцания картинки с пальмой, изящно изогнувшейся под напором тропического бриза.

В общем, я решил немедленно поехать на Барбадос.

Нашу жизнь объединяет присущее человеку стремление к обретению счастья. Пожалуй, наиболее наглядно реализацию этого стремления демонстрируют как раз совершаемые нами путешествия — во всем их многообразии, во всей парадоксальности и эмоциональной насыщенности. Именно они выражают — пусть и не слишком очевидно — наше понимание того, какой именно, по нашим представлениям, должна быть жизнь, та самая жизнь, которая не укладывается в рамки повседневной работы и борьбы за выживание. При этом поездки и путешествия нечасто оказываются материалом для рассмотрения тех или иных вопросов философского характера. Впрочем, мы и вообще редко задумываемся над тем, что не относится к сугубо практическим проблемам и требует по-настоящему глубокого осмысления. На нас постоянно обрушивается поток советов и рассуждений о том, куда нам следует съездить; гораздо реже мы задумываемся и говорим о том, почему или как нам нужно ехать в то или иное место, — и это несмотря на то, что искусство путешествовать самым естественным образом ставит перед нами целый ряд далеко не простых и не тривиальных вопросов, изучение которых может, пусть и в достаточно скромной степени, приблизить нас к пониманию того, что великие греческие философы подразумевали под изящным и вместе с тем торжественным термином «эвдаймония» — высшее состояние ума, уподобление человеческой жизни божественному существованию.

Источник