проблемное поле исследования это
Определение объекта исследования и его проблемного поля, выделение предмета исследования, формулировка цели и задач исследования
Объект исследования – это ограниченная конкретными рамками сущность, некое явление, совокупность однородных элементов, процесс/функционирование, являющиеся очевидными для исследователя. Так, например, объектом исследования в дипломной работе может стать:
инструменты рекламы и PR,
внешние и внутренние коммуникации организации,
организация работы служб рекламы и связей с общественностью,
рекламные и PR-кампании,
имидж базисного субъекта,
рекламный или PR-текст,
рынок рекламы и PR,
общественное мнение и т.п.
Объект исследования детализируется через его объект. Предмет – это то, что неизвестно об объекте, то, что изучается в процессе исследования. Как правило, предметом может стать отдельный аспект функционирования объекта, соотношение явлений в структуре объекта, от выявления которых может измениться или уточниться представление об объекте, его месте в системе других объектов. Также предметом исследования часто становятся поверхностно изученные теоретические и практические вопросы различных аспектов рекламы и связей с общественностью.
Предмет исследования выявляется студентом в процессе изучения научной литературы и анализа соответствующей практики. Важной предпосылкой для выявления предмета исследования становятся актуальность, важность и перспективность того или иного аспекта в изучении объекта.
Например, при разработке рекламной кампании или кампании по связям с общественностью объектом исследования является предприятие (фирма, организация, учреждение), товар (услуга, работа, идея, проект, социальные приоритеты), торговая марка (бренд).
Предметом соответственно являются планирование комплексной рекламной кампании или кампании по СО с использованием интегрированных маркетинговых коммуникаций, планирование и реализация рекламной кампании или кампании по СО, организация осуществления рекламной кампании или кампании по СО и пр.
Связь объекта и предмета легко запоминаются по формуле: «исследуем такой-то объект на предмет чего-то», помня при этом, что предмет относится к объекту как часть к целому.
Предмет исследования содержится в названии работы и располагается в цели сразу после сказуемого («выявить… что?», «определить… что?», «разработать… что?»).
Цель исследования близка по формулировке к теме дипломной работы. В формулировке цели содержится конкретный результат, который будет достигнут в процессе исследования. Имея в виду, что в теме уже изначально заложена проблема исследования, целью исследования становится решение этой проблемы. Поэтому в формулировку цели включаются следующие сказуемые: «определить», охарактеризовать», «выявить», «найти», «сформировать/создать» или слова, имеющие близкие значения.
Стоит помнить о том, что дипломная работа – это научно-исследовательская работа, то есть работа направленная на установление нового знания о мире. Поэтому целями не могут быть мыслительные операции («проанализировать», «исследовать», если они не подкрепляются дополняющим – «с целью»), а только сам результат мышления. Анализ является методом исследования, а следовательно, не может быть конечной целью.
Задачи – это своего рода шаги по направлению к цели. Они одновременно связаны с темой и структурой работы. Как правило, количество решаемых задач равно количеству параграфов работы, а формулировки задач созвучны наименованиям параграфов.
Задачи исследования можно разделить на три группы: теоретические, практические и направленные на осмысление полученных результатов. Теоретические задачи позволяют осмыслить обозреть или охарактеризовать объект в его проблемном поле. Практические задачи позволяют применить конкретные методы для исследования предмета исследования. Осмысление полученных результатов – это задачи по сбору, сопоставлению, систематизации данных, анализ полученных результатов в соотнесении с целью работы.
2.3. Написание введения и составление плана работы
Структура введения дипломной работы включает в себя следующие содержательные блоки:
— обоснование выбора темы, ее актуальность, методологические основы;
— объект, предмет, цель исследования и задачи исследования;
— источниковая база исследования;
— практическая значимость исследования.
Характеристика источниковой базы исследования представляет собой конкретизацию объекта за счет ограничения документальной основы – законов и подзаконных актов, связанных с объектом исследования, локальных нормативных актов организации, кодексов, корпусов текстов рекламы или медиатекстов за конкретный период на конкретных носителях и др.
Например, если объектом исследования является коммуникация органов власти и граждан с использованием Интрнет-ресурсов, источниковую базу исследования составят следующие источники:
1. Распоряжение Правительства РФ от 20.10.2010 N 1815-р «О государственной программе Российской Федерации «Информационное общество» (2011-2020 годы)». [Электронный ресурс]. URL: http://www.rg.ru/2010/11/16/infobschestvo-site-dok.html (дата обращения: 16.01.2014).
2. Распоряжение Правительства РФ от 25.12.2013 N 2516-р «Об утверждении Концепции развития механизмов предоставления государственных и муниципальных услуг в электронном виде». URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_156812/ (дата обращения: 13.03.2014).
3. Концепция формирования в Российской федерации электронного правительства до 2010 года. URL http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_86005/ (дата обращения: 13.03.2014).
4. Информационное сообщение о «Единой системе идентификации и аутентификации». URL: http://www/ minsvyaz.ru/ru/directions/?direction=59 (дата обращения: 12.03.2014).
При описании теоретико-методологической базы исследования перечисляются сферы научного знания, ставшие основой для методов, используемых в работе, а также непосредственно методология. Важно помнить о том, что используемые методы должны решать конкретные задачи исследования. Так, например, если в задачи исследования входит характеристика медиаобраза базисного субъекта PR, то для ее решения лучше всего подходит метод контент-анализа текстов СМИ. А для решения задачи исследования подходят социологические методы: фокус-группы, анкетирования.
Практическая значимость исследования заключается в возможности использования результатов работы в практике маркетинговых коммуникаций, педагогической, научной работе, связанной с темой исследования.
Проблемное поле исследования это
Введение
Но даже если не учитывать этих проблем, сформулированных в ином контексте и лишь позже включенных в контекст обыденного сознания, «философская история» обыденного сознания в любом случае насчитывает больше пяти столетий. Естественно, что за это время многие проблемы тщательно и глубоко исследованы, и в философской литературе создан серьезный базис для глубокого понимания обыденного сознания. Однако следует указать также и на некоторые нерешенные проблемы.
Проблема дефиниции обыденного сознания
Попытка выделить некий инвариант, общее и не спорное в понимании обыденного сознания дает достаточно узкий «коридор», наиболее удачно описанный Е.В. Улыбиной: «Говоря об обыденном сознании, практически все исследователи отмечают его нерациональный характер, игнорирование законов логики, отказ от научной информации» [8]. В самом деле, еще Гегель подчеркивал нелогичность, «недиалектичность» обыденного сознания, рассматривая его как «обыденный способ представления, не доходящий до сознания разумного. » [3].
Обыденное знание как элемент структуры обыденного сознания
Структура сознания имеет несколько «лакун обыденности», позиции которых мы отметили в ходе рассмотрения сознания. Первой из таких позиций стало знание, формируемое и сформированное в процессе разделенного труда. Подчеркнем: мы рассматриваем здесь современный, уже разделенный процесс труда. И в нем отношения людей друг к другу (и осознание этих отношений) выступают как определяемые отношением к преобразованию природного предмета. Повторим: собственно сознание пока что выступает как вторая, внутренняя сторона знания, и мы рассматриваем первую сторону сознания вне фиксированной связи с ней.
Таким образом, налицо разделение знания на две неравных части: специальное, то, что связано с «обычными занятиями», «ловкостью и умением в специальной профессии» и остальное, не связанное с профессиональной или иной каждодневной деятельностью. Собственно, эта вторая часть есть не знание, а его отрицание, не-знание, за счет которого приобретены знания профессиональные либо повседневные. Экстраполяция профессионального или «бытового» повседневного знания на сферу, лежащую вне границ повседневного опыта, и есть, собственно, первое, наиболее поверхностное проявление обыденного знания.
Обыденное знание и наука
С одной стороны, наука все более становится (и в существенной степени уже стала) непосредственно общественной производительной силой. Растет число наукоемких производственных процессов и, соответственно, людей, использующих прикладные научные разработки в повседневной бытовой и производственной практике. Обыденность начинает «умнеть», а наука становится предметом обыденных суждений.
Снова противоречие: наука, по идее, есть всеобщее знание, знание о целом, но при этом разделение труда в среде ученых формирует большую прослойку людей, которые за пределами своей компетентности воинственно некомпетентны. Именно в этом смысле В.В. Миронов говорил о необходимости выходить из замкнутой профессиональной среды «на уровень «обыденного сознания», в котором пребывает абсолютное большинство людей, в том числе и самих философов» [5].
Итак, мы подошли к довольно важным выводам.
Таким образом, обыденное знание проявляется как таковое за пределами своей повседневности, обыденности. Оно представляет собой единство специального знания и общего незнания, или повседневное, специальное знание как часть, отрицающую знание в целом.
Рецензенты:
Сорина Г. В., д.филос.н., профессор кафедры философии языка и коммуникаций философского факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, г. Москва.
Горбаченко Т. Г., д.филос.н., профессор, ведущий научный сотрудник философского факультета Киевского национального университета имени Тараса Шевченко, г. Киев.
Социальный порядок в контексте современности: проблемы существования и развития
Рассмотрены проблемы существования и развития современного социального порядка с помощью системного, феноменологического, архетипического, постнеклассического подходов, а также с позиции русского космизма. Предназначена для бакалавров, магистрантов, аспирантов гуманитарных специальностей, социологов, философов, а также всех интересующихся проблемами современного общества.
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Социальный порядок в контексте современности: проблемы существования и развития предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
1. Социальный порядок: проблемное поле и уровни анализа
Интерес к проблематике социального порядка неуклонно возрастает среди обществоведов. За последние годы появилась обширная научная литература (монографии, статьи, диссертации), освещающая различные аспекты социального порядка. В частности, можно назвать монографическое исследование Ю. А. Агафонова «Социальный порядок в России (институциональный и нормативно-правовой аспекты)» [1]. Результаты этих исследований позволяют говорить о категориальном статусе социального порядка, который закрепляется включением данного понятия в учебники, словари и энциклопедии по различным общественным дисциплинам. И всё же в литературе по общественным наукам «социальный порядок» не занял своей «законной» ниши в системе общественных наук, не обрел полноценного научного статуса.
Проблематика социального порядка не просто обширная, она неисчерпаема, многоаспектна. Очевидно, труднее ответить на вопрос, чем не является социальный порядок. Действительно, война, революция, экономический кризис, различные проявления социальных девиаций не могут рассматриваться в определённом смысле как проявления порядка. Известный физик И. Пригожин с позиций синергетики убедительно показал, что в природе и в обществе то, что представляется хаосом, в действительности может быть проявлением более сложных «нелинейных» порядков [6].
Проблема порядка является фундаментальной проблемой практически всех общественных наук. Для того чтобы классифицировать подходы к социальному порядку, необходимо обозначить границы исследовательского поля социального порядка. С этой целью целесообразно рассмотреть понятия, близкие по смыслу понятию «социальный порядок», давно занявшие свою нишу в системе категорий общественных наук.
Например, понятия «социальная организация» и «социальная система» настолько близки по смыслу понятию «социальный порядок», что многие социальные аналитики фактически их отождествляют. Трактовку социального порядка как «организации», «системы» можно найти во многих учебных пособиях и справочниках. В значительной мере такой подход к социальному порядку обусловлен тем, что его проблематику многие связывают с функционалистской традицией, получившей законченное концептуальное оформление в трудах Т. Парсонса [5]. Не без влияния известного американского социолога социальный порядок ассоциируется также с такими понятиями, как «интеграция», «стабилизация», «функциональное равновесие», «социальный институт», «социальная система координат» и т. д.
Однако такой взгляд предполагает дуализм социальной действительности: с одной стороны, организованный, упорядоченный, рационально организованный и управляемый мир, с другой — спонтанный, хаотичный, неорганизованный, неконтролируемый с помощью специальных институтов беспорядок. Здесь кроется фундаментальная ошибка, заключающаяся в противопоставлении социального порядка и хаоса.
Безусловно, при изучении социального порядка важно использовать методологию и эпистемологию системного (структурно-функционального) подхода, поскольку любой социальный порядок обладает структурными свойствами. В то же время общество и его социальный порядок сложнее любой социальной системы. Общество включает в себя системный компонент, «социетальное ядро» и помимо этого не входящие в социальную систему и неконтролируемые ею элементы, сферы. В любом обществе есть такие «сумеречные зоны», социальные субъекты, механизмы регуляции, которые могут оказывать латентное детерминирующее воздействие на систему, но все же не принадлежащие ей. К числу таких неконтролируемых элементов общества (но не системы) можно отнести различные субкультурные образования, секты, преступные кланы, спонтанные практики, неформальные институты (например, внеуставные отношения в армии в виде дедовщины).
Социальный порядок не есть статус-кво, не есть заданная структура, хотя структурность — его важнейший компонент. Структурные характеристики порядка не существуют вне людей, вне их представлений о том, чем он для них является. Структура не является чем-то внешним по отношению к индивидам, она — внутренний компонент их деятельности и сознания.
Понятие «социальный порядок» близко понятию «культура», это, действительно, взаимосвязанные категории. Социальная сущность культуры в том, что Т. Парсонс называл «поддержанием образца», т. е. санкционированных обществом ценностей, смыслов, императивов [5, с. 28, 29]. Культура — область должного, того, что должно быть, но далеко не всегда есть в реальной социальной практике. Социальный порядок есть должное, воплощенное в реальных социальных и жизненных практиках индивидов. Он включает в себя культуру в качестве важнейшего компонента, «культурное ядро» придает социальному порядку смысловую целостность, связность, направленность.
Социальный порядок, безусловно, не является обществом. Социальный порядок есть понятие, фиксирующее возможность общества воспроизводить себя, собственную идентичность в определенном историческом хронотопе (пространственно-временном континууме). Однако это определение нуждается в ряде уточнений и пояснений. Очевидно, общество не следует рассматривать в духе примитивного холизма и телеологизма, т. е. в качестве самодостаточного, реализующего имманентные цели социального организма. Любое даже самое примитивное общество не может не изменяться под влиянием внутренних и внешних факторов. Чем сложнее общество, тем более интенсивными и непредсказуемыми становятся изменения в нем.
Таким образом, когда мы говорим о том, что порядок есть возможность существования и воспроизводства общества, необходимо эксплицировать то общее, сущностное в его устройстве и механизмах воспроизводства, которое не меняется на протяжении длительного времени, оставаясь идентичным самому себе, содержится в структурах и способах бытия акторов, которые находятся на разных полюсах общественной жизни.
Сторонники холистических подходов в понимании общества не видят особых методологических трудностей в обосновании этого общего субстанционального начала. В данном случае не важно, выступает ли оно как совокупность производственных отношений или в качестве фундирующих культурных образцов и представлений, или «народного духа», пронизывающего и пропитывающего все сферы человеческого бытия. Важно, что есть сущее, субстанция, которая «удерживает», как «несущая конструкция», социальный мир от распада.
Методологическая стройность таких подходов потребовала определенные эпистемологические ограничения, прежде всего, отказ рассматривать в качестве суверенных субъектов порядка реальные, «живые» акторы, образующие «волюнтаристический» фактор общественной жизни. Любая холистическая трактовка порядка рассматривалась «…как основанная на допущении, что имеется «естественный порядок вне», существующий независимо от человеческих перцепций» [7, с. 430.]. Задачи исследования, таким образом, «…направлены на раскрытие закономерностей в действии этого социального порядка — представляя посредством этого научное решение того, как и почему возможно общество» [7, с.430].
Однако противники данных подходов утверждают, что «смысл порядка» — это не то, что делает возможным общество. Его делает способность людей активно и постоянно создавать и использовать правила, убеждающие друг друга в том, что существует реальный мир» [7, с. 431]. На таких позициях стоят феноменологически ориентированные исследователи А. Шюц, Д. Г. Мид, И. Гоффман, Г. Гарфинкель, П. Бергер, Т. Лукман и др.
Иными словами, есть два аспекта, две трактовки социального порядка: во-первых, порядок как то, что делает возможным существование общества как целого, как «социетальной» системы, и, во-вторых, порядок как сообщество суверенных людей, которые преследуют в жизни не «глобальные», а прежде всего свои собственные интересы.
Британский социолог Н. Элиас задаётся вопросом, возможен ли «порядок совместной жизни людей, который позволяет достичь, с одной стороны, согласия между личными потребностями и наклонностями, а с другой — всеми теми требованиями, которые ставит перед индивидами работа по поддержанию и функционированию социального целого» [9, с. 21].
Таким образом, возможно еще одно определение социального порядка, учитывающее аргументы социальных феноменологов, «социальный порядок есть непрерывное производство веры людей в то, что мир, в котором они живут, действительно подлинный, настоящий. И это производство осуществляется не безличными надындивидуальными структурами социума, а самими людьми в процессе их жизнедеятельности.
Социальный порядок не есть сущее, содержащееся в структурах жизни общества. Он есть продукт человеческой деятельности. Речь идет не об абстрактных индивидах, чьи действия и потребности детерминированы господствующими общественными отношениями и структурами, а о реальных людях, которые эти отношения и структуры конституируют в совместных интерактивных практиках. Социальный порядок можно определить как способность взаимодействующих между собой социальных акторов поддерживать социальную реальность теми наличными способами и в тех формах, которые вытекают из совместного с другими определений данной реальности.
Представители социальной феноменологии (А. Шюц, Г. Гарфинкель, А. Сикурель и др.) не отрицают устойчивость, упорядоченность, структурность социального мира. Однако эти его качества присутствуют в схемах человеческого опыта, в типических конструктах, типизациях. Наиболее уязвимым местом в понимании природы социального порядка является неопределенный статус самого общества и его структуры. Признавая производность общества от повседневных интерсубъективных практик, социальные феноменологи вынуждены решать очень сложную проблему: что, собственно говоря, есть общество как таковое. Существует оно как реальность, обладающая собственной реальной структурой, или под словом «общество» следует понимать всего лишь наименование множества реальных социальных практик, действий, интеракций, осуществляемых в определенном месте и в определенное время. В таком случае социальный порядок как тотальный принцип регулируемости фактически заменяет понятие общества. Действительно, нет социального действия и взаимодействия — нет и самого общества.
Но наряду с миром непосредственных интеракций и сопереживаний в пределах досягаемости человека есть миры, далекие от него, недоступные его переживанию и наблюдению. Более того, есть миры прошлого, которые существовали до непосредственного жизненного опыта людей. Эти миры задают общие условия и правила человеческих действий, независимо от того, хочет ли человек им следовать, понимает ли их смысл или нет. Кроме того, в любом обществе есть разные группировки (коллективности), которые по-разному определяют социальную реальность (реальность крестьянских общинников, монахов, бюргеров, дворян).
Социальные феноменологи не отказываются признавать наличие объективных структур общества, хотя предпочитают вместо традиционного понятия «структура» использовать более размытые понятия «размерность», «когерентность». Однако, как признает сам А. Шюц, «анализ структур идеальных типизаций, формирующих субстраты социальных коллективностей, является важной задачей, которую социологии еще предстоит решать» [8. с. 150].
Подобный анализ осуществили П. Бергер и Т. Лукман. Его суть в том, чтобы «примирить» объективистский и феноменологический подходы к социальному порядку. С этой целью ими используется понятие «институционализация». Американские социологи задаются вопросом, каким образом возникает социальный порядок.
Учитель американских социологов А. Шюц ответил на этот вопрос в духе феноменологического дискурса: «социальный порядок — это человеческий продукт или, точнее, непрерывное человеческое производство. Он создается человеком в процессе постоянной экстернализации… Социальный порядок не является частью»природы вещей»и не возникает по»законам природы». Он существует лишь как продукт человеческой деятельности» [8, с. 88]. В то же время всякая деятельность, которая часто повторяется, может стать образцом для последующих действий. Институционализация — есть процесс, направленный на закрепление, фиксацию апробированных на практике привычных действий в виде поведенческих шаблонов, схем поведения. Постепенно эти шаблоны и схемы «выкристаллизовываются» и начинают восприниматься как существующие независимо от индивидов институты. Эти институты «теперь воспринимаются как обладающие своей собственной реальностью; реальностью, с которой индивид сталкивается как с внешним и принудительным фактом» [8, с. 98].
Таким образом, институты, будучи производными от социальных индивидов, в конечном счете отчуждаются от индивидов, превращаются в независимую от них самодостаточную объективную данность, имеющую свою историю и существующую независимо от того, нравится она кому-либо или нет.
Итак, социальный порядок есть непрерывный процесс создания и воспроизводства индивидами условий их бытия, который можно представить как процесс институционализации. И в то же время это процесс воспроизводства представлений людей о собственном бытии и о себе самих как действующих акторах («социальных деятелях»).
На наш взгляд, А. Шюц, П. Бергер и Т. Лукман очень тонко уловили онтологическую природу социального порядка. Ее можно понять только через диалектику человека и человеческого воспроизводства, с одной стороны, и социального производства — с другой. Причем это диалектика внутренняя: артикуляция и экзистенциальная оппозиция человеческого и социального осуществляется внутри самого человека.
Итак, социальный порядок исключительно сложное явление. В то же время любой социальный порядок обладает качествами, которые отличают его от других социальных категорий.
1. Фактор «давления». Можно говорить о явлениях, событиях порядка в том случае, если они воздействуют на реальность, сознание многих людей, побуждая их действовать определенным образом в интересах общества как целостного социального образования.
2. Повторяемость (рекурсивность). Указанные события и явления регулярно повторяются.
3. Ролевая природа социального порядка. Последний предполагает наличие социальных ожиданий, а также устанавливает легитимные способы их осуществления.
4. Символическая природа порядка. Порядок устанавливает собственные символическую, знаковую среду, очерчивает собственные смысловые рамки.
5. Порядок проявляется во взаимосвязи, деятельности людей, является их прямым продуктом.
6. Саморепрезентативная природа социального порядка. Порядок существует как представления о нем людей, которые в нем находятся. Это мир естественных самоочевидных установок, жизненных аксиом.
Последний признак порядка указывает на его связь с повседневным «жизненным миром», с миром «простых людей».
Ключевая проблема в исследовании социального порядка — определение его границ. Дело в том, что социальный порядок не обязательно «привязан» к определенному обществу. Он может выходить за пределы пространства и времени конкретного социума. Вопрос о границах социального порядка исключительно сложен. Во-первых, в идентификации границ может возникнуть путаница. В самом деле, о каких границах идет речь. Есть границы пространственные. Есть границы временные.
Как отделить один порядок от другого. Например, можно ли говорить о социальном порядке, который охватывает ряд стран в определенный период (эпоху). Например, «западный мир». Но западный мир предельно общее понятие. Оно выносит за скобки специфические черты, присущие отдельным странам и регионам. Следует отличать социальный порядок как общий принцип цивилизационного общежития, охватывающий группу стран, от социального порядка, имманентного данному конкретному обществу.
Строго говоря, невозможно отделить социальный порядок от конкретного общества. Напомним, что общество не является лишь социальной системой, регулируемой и контролируемой специальными институтами, нормами, структурами власти. К обществу относятся неконтролируемые или слабоконтролируемые структуры повседневного мира. Следует различать ряд близких понятий.
1. Социальный порядок. Универсальная характеристика упорядоченности процессов социального воспроизводства и регуляции. Социальный порядок всегда связан с конкретным обществом, но при этом он не обязательно будет с ним совпадать. Границы общества могут быть шире границ социального порядка. В истории одной страны можно наблюдать «жизнь» различных социальных порядков, последовательно сменяющих друг друга или сосуществующих друг с другом. В то же время в границах одного порядка могут существовать различные общества (страны, государства).
2. Социетальный порядок. Речь идет о порядке общества как целостной социальной системы. В этом смысле социетальный порядок близок понятию социальная организация. Социетальный порядок конституирует, воспроизводит себя на основе заданных алгоритмов, ценностных (культурных) нормативных и институциональных механизмов. Но социетальный порядок эже понятия социального порядка. Социетальный порядок не выходит за рамки «системы»: культурного институционального ядра, его влияние не распространяется на внесистемные структуры и процессы, которые не контролируются или слабо контролируются «системой».
3. Порядок общества. Данное понятие означает, что социальный порядок всегда привязан к конкретному обществу как целостному социальному организму. Вне границ общества (пространственных, исторических), строго говоря, бессмысленно говорить о его порядке. Напомним: социальный порядок есть возможность существования общества. Но какого общества, идет ли речь о данном конкретном обществе, стране, государстве (Россия, Германия, Франция, Китай и т. д.) или об обществе как некой абстрактной конструкции, некой обобщенной модели: рабовладельческое, феодальное, капиталистическое и т. д.
Безусловно, любое общество как конкретный исторический организм имеет свой порядок, но жизнь общества и жизнь социального порядка могут не совпадать. В одном социуме на различных этапах его эволюции могут появляться и исчезать различные порядки. И такие случаи нередки. Например, социальный порядок в Советском Союзе явно отличен от социального порядка в Петровской России и, тем более, в Московском Царстве. При этом речь идет об одной стране. Более того, в одном социуме могут сосуществовать различные порядки.
Что касается моделей, то их использование позволяет «схватывать» тенденции в эволюции человечества. Под «обществом» подразумевается не столько отдельное историческое образование (страна, национальное государство), сколько определенный этап человеческой истории (например, общественно-экономическая формация).
Еще на один аспект проблемы хотелось бы обратить внимание: является ли общество целостным образованием, обладающим качеством субъекта, или оно есть некая спонтанная жизнь людей, проживающих на определенной территории, многообразие жизненных практик, событий, интеракций. Общество не может существовать, не потребляя окружающий мир, поэтому оно оказывается системой субъектного типа, и это понятие следует считать родовым по отношению к понятию «общество».
Трактовка феномена общества (и его социального порядка) зависит от уровня социального анализа. Можно выделить три таких уровня.
1. Общетеоретический уровень. На данном уровне общество рассматривается как предельно абстрактная категория, как понятие, выражающее сущностные, базовые принципы устройства, организации и динамики человеческого общества как такового, безотносительно его пространственной и временной (исторической) локализации.
Социальный аналитик абстрагируется не только от уникального контекста жизни каждого конкретного социума, но и от исторического контекста вообще. Чтобы выявить внутреннюю необходимость существования и эволюции общества как такового, можно, лишь освободив ее от конкретно-исторической формы, представить процесс в «чистом» логическом виде. Теоретический дискурс предполагает рассмотрение общества как феномена, принципиально отличного от всех иных форм организации жизни, сосредоточивая внимание на оппозиции «общество — природа».
Общетеоретический уровень анализа общества, его природы, механизмов и принципов существования и развития (т. е. его социального порядка) можно также назвать философским. Поисками фундаментальных принципов и оснований существования и динамики общества занимались практически все философские школы, направления с древнейших времен. Они формировали определенное видение ключевых тем и проблем общества и на их основе — методологические установки для частных общественных наук.
Если в целом ключевая проблема социального порядка формулируется в виде вопроса, как возможно общество, то на общетеоретическом уровне данная формулировка имеет следующую редакцию, как возможно идеальное, совершенное общество и, соответственно, идеальное социальное устройство и порядок.
Философы, мыслители во все времена стремились сформулировать принципы идеального устройства общества, т. е. такого общества, которое является эталонным на все времена. Принципы идеального устройства трансцендентальны, т. е. находятся за пределами повседневных социальных практик, человеческого опыта. Это социальный порядок «не от мира сего». Тем не менее, этот идеальный порядок обладает субстанциональными качествами. Идеальный социальный порядок существует как система символьных императивов в виде мифов, утопий, религиозных или светских картин социальной реальности. Он может быть предзаданным порядком, изначально существующим в виде идеальной матрицы и являющимся формообразующим и смыслообразующим началом подлинной социальной и человеческой жизни (эйдосы Платона, Дао, дхармы).
Следует различать обыденные утопии, в которых отражались и выражались народные представления о справедливом порядке, от философских, научных, политических и религиозных учений о должном порядке, которые имеют концептуальную и идеологическую базу, понятийный аппарат. Очень часто теоретические доктрины и учения о социальном порядке детерминированы как «профанными» представлениями о порядке, бытующими в данном конкретном обществе, так и обстоятельствами политическими и идеологическими: потребностью обоснования легитимности и священности существующего строя, власти («Москва — третий Рим»), либо, наоборот, его дискредитации ради утверждения «подлинного» справедливого порядка (коммунизма).
Отсюда — многочисленные социальные утопии с претензией на раскрытие «истинного порядка» (Платон, Мор, Кампанелла). В современных социальных и политических науках присутствуют элементы социальных утопий, создатели которых также исходят из того, что существует некий набор универсальных и инвариантных признаков и принципов социального устроения, которые апробированы в многовековой истории человечества. Речь идет о ценностях, идеалах, культурных паттернах, принципах устроения мира и бытия, которые объявляются «общечеловеческими» и которые утвердились в странах западного мира: ценности индивидуализма, толерантность, примат права над моралью, демократические свободы, либерализм, частная собственность и т. д.
2. Теоретико-компаративистский уровень. Объектом изучения на данном уровне также выступают не конкретные общества, а исторические типы обществ, ступени развития мировой цивилизации. Социальные аналитики сосредоточивают свое внимание на проблемах классификации и сравнения обществ на основе выделения наиболее существенных интегральных признаков и критериев: способ производства, уровень развития техники и технологии, система ценностей и т. д.
Существует два подхода к исторической типизации социумов. Первый — линейный, эволюционный. Он основывается на том, что у всего человечества единая и преемственная история, что все народы и страны проходят в своем развитии схожие стадии от простейших форм и способов социального бытия к более совершенным. Данный подход получил широкое распространение в общественных науках, в трудах многих мыслителей и ученых: формационный подход К. Маркса, дуальные теории Ф. Тённиса, Э. Дюркгейма, социально-исторические триады Л. Моргана, О. Конта, П. Сорокина, Д. Белла, Р. Арона, О. Тоффлера, А. Турена и др.
Социальный порядок в контексте данного подхода рассматривается, с одной стороны, как тип социального устройства, характерный для данной конкретной эпохи, стадии исторического развития человечества. С другой стороны, как определенная ступень в эволюции социального воспроизводства (порядка), соответствующая уровню развития культуры, производительных сил и производственных отношений в данную историческую эпоху.
Данный подход позволяет идентифицировать социальные порядки, «подводя» их под определенный исторический тип, сравнивая и сопоставляя с социальными порядками других типов.
Конечно, данный подход не лишен недостатков. Он огрубляет, утрирует различия между типами социальных порядков. В действительности границы между историческими типами условны и относительны. Никогда в реальной жизни не бывает «чистых», рафинированных «традиционных» или «индустриальных» порядков, рабовладельческого или феодального устройства.
Вольно или невольно философы, историки, социологи онтологизируют, а иногда фетишизируют идеальные познавательные конструкты: «феодализм», «капитализм», «традиционное общество», «индустриальное общество» и т. п.
Другой подход принято считать «цивилизационным». Базисным элементом цивилизации является тип культуры (идеалов, ценностей и норм), определяющий специфику человеческого общежития в рамках данной цивилизации как целостного органического образования.
Данный подход был разработан в трудах Н. Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби. История человечества — это совокупность историй отдельных замкнутых на себе цивилизаций (культурных организмов). Каждому заранее отмерен собственный жизненный срок. Так же, как и человек, социальный организм проходит в своем развитии стадии возникновения, роста, надлома, разложения и гибели. Иными словами, существует только внутренняя история социума, народа. Следовательно, в рамках данного подхода можно говорить о социальном порядке исключительно как о внутреннем порядке данного культурно-исторического типа, данной цивилизации.
Сравнивать допустимо не столько культурно-исторические типы, сколько отдельные стадии, фазы становления и развития социального порядка (или порядков) внутри определенного культурно-исторического типа.
Данный подход также не лишен серьезных недостатков. Во-первых, абсолютизация самобытности культурно-исторических типов противоречит историческим фактам и просто здравому смыслу. За исключением самых примитивных доисторических племен, все исторические социумы, включая традиционные общества, не могли и не могут быть абсолютно закрытыми социальными системами. Они просто не могли бы существовать, не взаимодействуя с другими социумами, обмениваясь жизненными ресурсами, артефактами, ценностями и т.д.
Во-вторых, данный подход фактически провозглашает социальный фатализм, безальтернативность эволюции культурно-исторических типов, развивающихся на основе заданных алгоритмов.
В-третьих, нельзя не обратить внимания на очевидный холизм и телеологизм: культурно-исторический тип наделяется качествами субъекта, реализующего заданную цель. Не случайно Н. Данилевский называл культурно-исторические типы «деятелями».
Большое значение при построении типологических понятий имеет сравнительно-исторический метод, посредством которого устанавливается повторяемость культурных явлений, присущих различным историческим эпохам и социальным системам.
3. Эмпирический уровень. Объектом изучения на данном уровне выступают не абстрактные объекты, а истории и порядки конкретных стран и народов. Конечно, и на данном уровне также необходимы обобщения, классификации. Методологическим инструментом выступают либо теории среднего уровня, либо отчасти используется методологический аппарат эмпирической (прикладной) социологии.
1. Агафонов Ю. А. Социальный порядок в России (институциональный и нормативно-правовой аспекты). Ростов н/Д., 2000. 338 с.
2. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Медиум, 1995. 323 с.
3. Бурдье П. Социология политики. М.: Социологос, 1993. 336 с. 4. Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. 805 с.
5. Парсонс Т. Система современных обществ. М.: Аспект-пресс, 1997. 270 с.
6. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: новый диалог человека с природой. М.: Прогресс, 1986. 432 с.
7. Тернер Дж. Структура социологической теории. М.: Прогресс, 1985. 472 с.
8. Шюц А. Смысловая структура повседневного мира: очерки по феноменологической социологии / пер. с англ. А. Шюц. М.: Институт фонда «Общественное мнение», 2003. 336 с.
9. Элиас Н. Общество индивидов. М.: Праксис, 2001. 336 с.