порка в бане розгами
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Барышни и крестьянки
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
Барышни и крестьянки
В свою деревню в ту же пору
Помещик новый прискакал
И вот, в двадцать два года оказался Александр Павлович в глуши, в окружении тысячи душ крепостных, многочисленной дворни и старинной дедовской библиотеки. Впрочем, он чтения не любил.
Из соседей буквально никого не было достойного внимания. Обширное поместье на много верст окружали земли бедных дворян однодворцев, каждый из которых имел едва полтора десятка крепостных. Дружба с ними, несомненно, была бы мезальянсом. Потому наш помещик жил затворником и только изредка навещал дальнего соседа генерала Евграфа Арсеньева. Впрочем, генерал был весьма скучной персоной, способной говорить только о славе гусаров, к которым он когда-то принадлежал.
Ближнее окружение Александра Павловича составляли камердинер Прошка, бывший с барином в походе на турок, кучер Миняй и разбитной малый Пахом – на все руки мастер – которого барин называл доезжачим, хотя псарни не держал. Нужно помянуть и отставного солдата, подобранного по пути в имение. Будучи в прошлом военным, господин Иртеньев испытывал сочувствие ко всем «уволенным в чистую» из армии.
Оный солдат из суворовских чудо-богатырей был уволен бессрочно с предписанием «бороду брить и по миру Христовым именем не побираться». Многие отставные солдаты находили себе пропитание становясь будочниками в городских околодках или дворниками. Но наш служилый, будучи хром по ранению, к такой службе был негоден и потому с радостью принял предложение нашего помещика.
Найдя сельское хозяйство делом скучным, новый помещик перевел крестьян на оброк.
Как позднее сказал наш поэт:
Ярем он барщины старинной Оброком легким заменил И раб судьбу благословил.
По этой причине был любим крепостными, которые не противились интересу господина к прелестям многочисленных деревенских девок, весьма сочных телесами. Освободившись от дел хозяйственных наш герой вплотную занялся дворней. Кухарь с помощниками не вызывали нареканий, поскольку барин не был гурманом. Не возникло претензий к дворнику и лакею, а вот девичья его огорчила. Полтора десятка дворовых девок предавались безделью и всяким безобразиям. По этой прискорбной причине, новый барин решил всех девок пороть регулярным образом.
До того провинившихся секли во дворе, но возможная непогода или зимний холод весьма мешали регулярности. Будучи воспитанным на строгих порядках Императора Павла Петровича, молодой барин вознамерился исправить все, относящееся к порке дворовых людей. Прежде всего, было указано ключнице иметь постоянно в достаточном количестве моченых розг – соленых и не соленых. Старосте приказали поднять стены бани на пять венцов, без чего низкий потолок мешал замахнуться розгой. К бане прирубили новый, очень просторный предбанник и на том Александр Павлович счел подготовку завершенной.
В прирубе установили кресло для барина, а потом ключнице приказали сего же дня отвести всех девок на село в баню, поскольку барин не любит запаха мужичьего пота. На утро все пятнадцать девок были готовы к экзекуции. По новому регулярному правилу одна девка должна лежать под розгами, две очередные сидеть на лавочке возле барской бани, а остальным велено ожидать наказания в девичьей. Экзекутором был назначен отставной солдат.
Первой ключница отправила в баню Таньку, дочь многодетного кузнеца. Танька перекрестилась и вошла в предбанник, по середине которого стояла широкая почерневшая скамейка, а в углу две бадейки с розгами. Танька, дрожа от страха, поклонилась барину и замерла у порога.
– Ложись девица. Время идет, а вас много – торопил солдат.
Танька сразу «заиграла»: подала голос, стала дергать ногами и подкидывать круглый зад.
– Сколько прикажите? – спросил солдат у барина.
Александр Павлович уже оценил красоту девичьего тела и имел на него виды. Потому был милостив.
– Четверик несоленых, тремя прутьями.
Столь мягкое наказание было назначено, поскольку Александр Павлович хотел уже сегодня видеть эту девку в своей опочивальне. Несмотря на милостивое наказание, Танька сразу «заиграла»: подала голос, стала дергать ногами и подкидывать круглый зад навстречу розге. Правильней будет сказать, что в этот раз Танька под розгами не страдала, а играла. Будучи высеченной, она встала, поклонилась барину и, подобрав сарафан, голяком вышла из бани, показав в дверном проеме силуэт своего соблазнительного тела.
Вторая девка, торопливо крестясь, поклонилась барину, сдернула сарафан и, не ожидая приглашения, легла под розги. Поскольку ее тело еще не обрело всей прелести девичьих статей, ей было сурово назначено два четверика солеными.
Солдат половчей приноравливался, вскинул к потолку руку с мокрой связкой длинных розг, и с густым свистом опустил их вниз.
– У-у-у. – вскинулась девка, захлебываясь слезами и каменно стискивая просеченный сразу зад.
У-у-у. – вскинулась девка, захлебываясь слезами.
– Так ее, так – говорил барин – а теперь еще раз наискось, а теперь поверху задницы. Капельки крови
Порка в бане розгами
Я сидел в кресле и с огромным интересом наблюдал, как секут Ирэну Исааковну. До сих пор мне доводилось видеть порку розгами только в кино. Сейчас же передо мной лежала на животе солидная женщина, у которой был задран подол и спущены штаны, которую по настоящему хорошенько пороли. Спектакль был просто захватывающий. К тому же задница у Ирэны Исааковны была просто шикарная. Я нисколько не пожалел, что принял предложение Ирэны.Исааковны поприсутствовать на этом спектакле. Однако я думаю хитрая еврейка была уверена, что выиграет в карты и хорошенько высечет проигравшую подругу, как это в большинстве случаев и бывало. Она хотела, чтобы я посмотрел как она сечет попу Ларисе Михайловне. Однако, на этот раз ей самой пришлось спустить штаны. Не знаю пригласила бы она меня посмотреть, если бы знала, что ее высекут.
Экзекуция тем временем продолжалась. На ее широкой, мощной заднице совершенно не осталось белого места. Вся попа была лилово-синего цвета. Наконец Лариса Михайловна объявила:
– Еще шесть розог, Ирэна.
Вынув очередной прут, она взмахнула им в воздухе и лихо прошлась розгой несколько раз по иссеченному заду подруги и бросила прут на пол.
Потом Лариса Михайловна собрала использованные прутья, сложила их в один пучок с неиспользованными и переломив их пополам выбросила в мусорное ведро.
Ирэна Исааковна продолжала лежать на скамье, переводя дух. Ее голая лилово-синяя попа была сплошь покрыта вздувшимися полосами. Через 10 мину т она медленно поднялась со скамьи и морщась от боли осторожно натянула сначала трусы, а потом панталоны.
– Больно? – спросила ее Лариса Михайловна.
– Получила то, что заслужила, Ирэна, в следующий раз будешь грешить меньше.
– Но в карты постараюсь играть лучше.
По дороге к метро Ирэна Исааковна мне сказала:
– Ну, что, видал как меня сегодня пороли, вся попа огнем горит.
– Видал, зрелище было весьма впечатляющее, – ответил я.
Ирэна Исааковна напомнила мне свое предложение подумать над тем, чтобы принимать участие в их встречах, но уже не в качестве зрителя.
Должен сказать, что действительно не нахожу веских доводов против утверждения Ирэны Исааковны о пользе телесных наказаний. Принимать или нет ее предложение, я пока не решил.
В то же доброе старое время существовал обычай, что богатые и знатные лица содержали в складчину приюты для бедных сирот обоего пола, где им давали бесплатно образование.
Понятно, что при воспитании их розги играли главную роль.
Я пользуюсь уставом одного из таких в Глазго в 1455 г. По уставу, попечительницами являлись жены и совершеннолетние дочери лиц, на счет которых содержался приют.
За нарушение школьной дисциплины и особенную леность дети обоего пола подлежали наказанию розгами. Но наказание розгами производилось не иначе как одной из воспитательниц, собственноручно. В экстренных случаях, правда, директор или директриса приюта могли собственноручно наказать провинившегося ребенка, но курьезно, что это не избавляло его все-таки от наказания розгами одной из попечительниц приюта за ту же самую вину.
Воскресенье было излюбленным днем, в который дамы-патронессы являлись в свои приюты, производили разбор поведения покровительствуемых ими детей и затем на особом общем заседании назначали каждому из провинившихся число ударов розгами, которое мальчик или девочка должны были получить.
Так как среди виноватых и подлежащих наказанию розгами были мальчики и девочки в возрасте от десяти до тринадцати лет, то, по уставу, мальчиков могли наказывать только замужние дамы-патронессы или вдовы. Девицы же патронессы могли наказывать розгами только провинившихся девочек.
Миссис Бредон, подавшая петицию в парламент о запрещении телесных наказаний в приютах, в одном из которых она сама получила воспитание, а впоследствии вышла замуж за очень богатого и знатного человека, подробно описывает церемониал подобных экзекуций так: «Дамы и девицы-патронессы – приезжали обыкновенно около трех часов дня. Директор или директриса приюта встречали их, окруженные воспитателями и воспитательницами. Мы, воспитанницы и воспитанники, дрожим от страха, так как от нас ничего не скрывают; мы все видели, как в обе классные комнаты, одну, назначенную для наказания мальчиков, а другую – для наказания девочек, пронесли скамейки и целый ворох розог, уже связанных в пучки из длинных, толстых, распаренных в воде березовых прутьев, накануне срезанных с деревьев… Если бы члены парламента, пишет Бредон, – видели эти розги, то, конечно, не подумали бы, что они назначены для наказания за невинные проступки мальчиков и девочек не старше тринадцати лет. Такими розгами впору сечь солдат, а не детей!
Прошли при нас также четыре няньки и четыре сторожа, которые будут держать наказываемого или наказываемую.
Все провинившиеся за последнюю неделю стоят с грустными лицами, если не ревут, так как по опыту или по слухам знают, что их ожидает очень строгое наказание.
Патронессы немедленно по приезде собираются на заседание. На нем сперва директор, а потом директриса докладывают о проступках, и совет решает, какому наказанию подвергнуть виновного или виновную. Если назначено наказание розгами, то против фамилии проставляется число розог, которое совет нашел нужным дать. Так как у каждого воспитанника или воспитанницы есть штрафная книжка, в которую записывается вина и наложенное наказание, то совет, назначая число ударов, рассматривает еще и книжку. Если проступок повторится, то назначается большое число ударов, и виновного или виновную отдают для наказания даме или девице из патронесс, которые известны как наказывающие особенно сильно.
В приюте, где была Бредон, обычно давали девочкам не менее двадцати розог и не более двухсот; причем, если девочке следовало дать больше ста розог, то после ста ударов ей давали отдохнуть минут десять и затем добавляли остальное число ударов.
В каждую комнату ставили две скамейки, так что одновременно можно было наказывать двух человек. Мальчикам число ударов розгами назначалось не менее тридцати и не свыше четырехсот. Причем сразу им не давалось более двухсот, а делался антракт в десять минут, после которого всыпалась остальная порция.
Насколько были жестоки наказания, видно из того, что редкий раз обходилось без того, чтобы одного или двух из наказанных не снесли на простыне прямо из экзекуционной комнаты в приютский лазарет, хотя наказание производилось аристократическими женскими ручками.
Нередко за строптивость во время наказания розгами или какую-нибудь дерзость, сказанную от боли, патронесса давала максимум ударов уже без всякого совета или усиливала жестокость наказания, приказывая виновного или виновную держать во время сечения на весу или наказывая розгами, вымоченными в соли.
Я подвергалась очень часто наказаниям. Почему-то меня постоянно секла одна уже немолодая леди Салюсбери. Раз, возмущенная тем, что меня за грубость с нянькой решено было наказать восьмьюдесятью розгами, я ни за что не хотела просить прощение у присутствовавшей при моем наказании няньки и поцеловать у нее руку, как требовала наказывавшая меня розгами барышня. Мое упорство привело ее в бешенство, и она прибавила мне пятьдесят розог. Но когда я и после этого все-таки не хотела исполнить приказания леди, та назначила мне еще пятьдесят розог, причем велела державшим нянькам повернуть животом вверх и стала сечь меня розгами в таком положении. Тут я света не взвидела и с первых же ударов закричала, что согласна все исполнить. Но леди все-таки дала мне двадцать розог в таком положении, а остальные тридцать – приказав повернуть меня опять животом вниз.
Дискуссионный клуб! Как правильно воспитывать детей, что бы не травмировать психику ребёнка и взрослых! Что же делать, если ваш ребёнок отказывается вас слушаться, плохо учится в школе, грубит вам и не выполняет домашние обязанности? Ответы здесь.
Меню навигации
Пользовательские ссылки
Информация о пользователе
Мой первый разсказ
Сообщений 1 страница 1 из 1
Поделиться104-03-2013 02:27:14
На следующее утро девки пропали. Не появились и на обед и на сено. Искали мы, разспрашивали, никто не видел. Сено, конечно, завезли. Правда, до самого вечера работали, рук нехватало. Как всегда после сена баньку затопили, все пропарилис и начали опять девок обсуждать. Мне, конечно, опять посоветовали высеч Вику как следует.
И тут девки явились. Где они были, вопросов небыло, от них пахло лисофермой. Опять! Но вроде сейчас сторож жаловатса не будет. На башне были, в бинокль смотрели, потом их заперли. Кто его знает, что правда а что нет. Перекусить дали и отправили в баню. В ее одежде я некапаюсь, по этому попросил ей халатик от Миши детей запасов.
За одно про бинокль вспомнил. От куда? Дед посмотрел в своем шкафу, небыло. Значит залезли.
Через какое то время решил дойти до баньки, посмотреть что там творитса. Тихонько подхожу, там слышитса разговор девочек. Вика, оказывается, их выдумманом разсказом про мобильник сегодня в ферму затащила.
Тогда пошол разговор про порки. Мне в горле аш пересохло слушая. Вика старалась пазспрашивать всё про порку, а девочки на нее обижались. Советовали мне спросить чтобы я ее высёк. Наконец Алёна предложила Вике лечь и попробовать от её. Несколько свистов позги, выкрики Вики и потом ругань. Думал, может заити и помочь, но удержался. Терпение! Мне было такое чувство, что в этот раз рыбка у меня на крючке. На попке должны были остатса следы. Как она ето обяснит? Так бы я незаметил, но сейчас то знаю куда смотреть. Если ребёнок сам розги просит, то не грех их дать. Я был уверен что в худшем случае весь дом встанет на сторону б решений о порке Вики.
Ну, Вика, держись!
После баньки девочки зашли в кухню нормально покушать. Халатик на теле Вики выглядел супер! Розовий, пояс почти на груди, низ чуть ниже попки. На ногах хиже попки виднелись пару полосок. Я наблюдал попку и ждал когда она немношко откроется. Когда Вика коленками стала на табуретку и нагнулась над столом, ясно были выдны полоски на попке. За столом, пока дети кушали, пазговор продолжался. Про бинокль в том числе. Оказывается, Вика взяла. Вроде бинокль цел, но за то, что брали, Мишкин дети получили бы серёзно. Ведь там покапатса надобыло, чтобы его найти. Благо, дед в своей комнате, неслышит. Ужин заканчивался и приближался момент истини. Тут Артём спросил, не могу ли я помоч ему, подержать девочек. Мхе внутри все перевернулось. Неужели! Мишин детям до Вики попки далеко, но всё же. «Да, конечно. Могу помочь. Надо подумать, может Вику тоже. »
«Можно за компанию. Тоже заслужила.»
Мы в двоём с Викой зашли в комнату.
«Эи, Вика, что это у тебя за полосы на ноге?»
«Где? Это? Чепуха, в ферме где то достала.»
«Покажи, покажи! И выше тоже? «
«Наверно. Какая разница.»
«Нука, подними халат! Подними, я сказал!»
«Ну?»
«Похоже что ты розги получила. В ферме?»
«Может быть, не знаю.»
«Ладно, мне пора идти Артему помагать. За одно и с девками поговорим. Пошли.»
В кухне ещо только бабуля заканчивала работы.
«Ну девки, у нас тут ещё на одной попке полосы появились. Кто знает от кудова?» Покажи ка, Вика, свою прелесьть!»
«А, это в бане она получила. Говорила что тоже хочет розги попробовать. Вам спросить стыдитса. Попрасила нас, мы и немношко дали попробовать.»
«Неправда! Вы сказали что я должна от вас получить!»
«Во первих, ты, Вика, вообще разсказывала что это от ферме получила. Хотя сразу видно что они совсем свежие. Кому верить болше? При том, какая разница. Ты свою попку под розги добровольно ставила, значит необыжаися но должна получить. Хотела розги попробовать, попробуешь. От меня взрослого, а не от девочек! Так что, Вика, когда с Алёнй и Леной закончим, сможеш попробовать. Ясно?» (Я специально старался так, чтоби неотпугать. Не «настоящей порки» а «попробовать».)
«А ты не сильно будеш?»
«Тогда посмотрим. Пока садись рядом с девочками.»
«Не сильно? Обещай что несильно!»
«Садись!»
«Скажи что не сильно!»
«Сядеш или нет?» (я стараюсь ето всё сказать немножко весело, вроде как со смехом. Чтоб преждевременно неиспугалась.)
«Не будешь больно пороть?»
«Если я сказал сесть там, значит ты должна там сесть. Если несядешь, точно будет больно.» (Весело. Она непонимает, шучу я, или нет. Я сам тоже непонимаю.Неважно)
Села!
(Ну, дорогая, ты уже сидишь в очереди!)
На середину кухни ставитса скамейка. Артём берёт из тазика розги, протирает их полотенцем и проверяет на звук.
«Ну Алёна, ты первая.»
Алёна встает, подходит к скамейке и ставит колени на полочку.
По скольку халатик мешает мне Алёну удерживать, Артём велит его снять. Алёна сейчас на скамеике голая. Я сижу на табуретке рядом со скамейкой и держу её за плечи и руки. Клааас! Артём вставляет досочку сзади колен через дырки в стенках. Сеичас Алёна больше неможет встать или увернуть попку.
Порка начинается. Артем лупит её попку спокойно и довольно сильно.
«Ау! Не буду! Ау! Вика нас обманула! Ау! Я нехотела. «
Хотя я сейчас рядом, все равно могу сказать что порка явно уступает вчерашней. Тогда крики были сердечнее и длилась она гораздо дольше.
Когда порка заканчивается, попка видно явно покрасневшая и хорошо исполосованная.
«Ну Вика, видела что такое настоящая порка? Хочешь такую?»
«Эта ещё нечебо, вот вчера девки как следует получили.» Артём говорит.
Вика неответила. Чувствовалось что она тоже немножко шокирована.
«Ну, какая порка тебе больше подходит?»
Пауза, пока Вика плачет а я ставлю на место розги.
«Меня не за что, мне не запрещено гулять. Я могла уйти и до вечера.»
«Ты думаешь, лучше по заслугам считать, а не поровну? Ну, тогда приступаем. Кто девочек с этой мобилкой в ферму заманила? Не ты? А бинокль? Это как называется, если в деда шакфу капается и без спросу вещи берут? Какая порка за это причитается? Незнаешь? Девки, подскажите!»
Девочки преглянулись.
«Ну, незнаю. С нас бы шкуру содрали.»
«Ну и о гуляний до вечера. О каком наказаний мы вчера договорились? Что ты должна была сегодня делать?»
«Сено топтать.»
«Значит за вчерашнее ты наказание тоже неполучила? Неслышу!»
«Нет.»
«А что девочки получили? Алёна, Лена?»
«Нас очень больно высекли.»
«Слышала? Алло?»
«Да.»
«Значит полагается тебе в двойне. Как сегодня и как вчера получили. Плюс ещё за бинокль.»
Вика лежит на логтях и плачет. Похоже, ей уже все равно.
Осталось само окончание.
«Мне слишком мягкое сердце, вернётса Артём обратно, он и закончит.» Вика аж подскочила на логтях.
«Нет! Пожалуиста, только не Артёма!» Всё равно что, только не Артёма! Прошууу!»
«Чем он тебе неугодил?»
«Я видела как он сёк и мне страшно стало.»
«А девочкам страшно небыло? Они там отдыхали, что ли?»
«Нечево, девочки вытерпели, вытерпиш и ты.»
Вика уже вся дрожала от испугу и большими глазами смотрела на наружную дверь. Девочки переглядивались и улибались. Видно было что их такое окончание полносьтью удовлетворяет. И не удивительно. Вика умудрилась им достаточно неприятносьтей наделать и предстоящую порку действительно заработала.
Когда зашёл Артём, Вика положила руки вперёд и спрятала лицо между ними.
«Ну, чего ждемсь? Меня, что ли?»
Никто неответил, но он сам уже это понял. Подошёл, посмотрел на попку Вики:
«О, вижу тут розги уже немножко побывали. Чё так?
«Хамила.» ответили девочки.
«На скамейке!? Серёзно? Ну, Вика, ты молодец, храбросьти тебе хватает.»
Я неговорил что Вике надо за вчерашнее тоже, девки тоже молчали.
Порка была может чуть больше чем у обеих сестричек. Я держал Вику, прижавши голову к своей груди, как бы жалея её. Она её перенесла промерно так же как сестрички, может немножко тяжелее.
После порки всё поменялось. Вика осталась такой же веселой как перед тем, но гораздо сообразительнее. Меня слушала с полуслова.
Правда, на скамейку легла ещё пару раз, пока мама приехала. Просто сейчас никто уже не задумался о том, можно ли её пороть. Если клали на скамейку сестричек, клали и её. Правда, тем самим её свобода тоже автоматически была ограничена, но ето был не я, а домашние правила. Я был зачислен в исполнительную команду и не только ассистентом. Вике пришлось получать маленько и по мелочам. Просто она уже даже не пробовала доказывать что за это недолжно причитатса. Когда мама потом узнала, она сперва хотела ругатса, но потом, когда все обьяснили что другого уже не осталось, успокоилась. Следующий тяжелый шаг был, когда всем девочкам опять причиталось. Одно дело смиритса пост фактум, другое дать добро на исполнение. Хорошо, что разговор на эту тему получился вовремя, пока девочек небыло дома. Бабка и Миши жена обьяснили, что женщинам в этом процессе нечего делать и что ребёнок не должен играть между мнениями подителей о его воспитаний. Если розги причитается, они должны быть получены. Когда потом Вика решила что от скамейки в преть спасена, жена ей так и сказала, а потом вышла из кухни вмесьте с Миши женой.
Мой новий отчим Валдис оказался мужиком супер! Из наружи спокоиний, но готов в любой момент совершить что нибудь неожиданное или пошутить. Бсегда у него был или какои интересный разсказ или ответ на мой вопрос. Полная противопожносьть моей маме, всегда строгои и серезной.
Воспитанна я всегда была строго, но без телесных наказаний, по етому этот случай был для меня полной неожиданнастью.
Поехали к дедушке и бабушке. Опять встретилась со своими двоюродными сёстрами Алёной и Леной и там началось веселие. Мама через пару дней уехала и я осталась под присмотром отчима. Хаха! Он меня не ограничивал ни в чем, почти никогда ничего не запрещал и мне иногда даже обыдно стало. Отчим мог быть вольным и смелым по отношению к взрослым, но к детям он становился полной тряпкой. Хочется как то почувствовать за собой его тьвёрдую руку. Сёстрам было гораздо строже, домашние работы, свободное время столько то, попробуй что нибуть потерять, сломать, или взять без спросу, тогда всё заканчивалось на скамейке в кухне. Там стоит в углу такая, с хитросьтями. Ложишся на нее, потом там палочку куда то засовывает и неможешь ни встать, ни попу повернуть. И тазик с розгами рядом.
Интернет там только в библиотеке, телевизор пару программ показывает, хоть сатик бы поставили. Но как то скучно небыло.
Пару раз видела как девок отвели на кухню и потом от тудово доносился плач,визг. Мне как раз в тот момент захотелось пойти воду попить, или што ещё, но неразрешали.
Потом только девки со слезами на глазах возвращались. Хотелось же самой узнать как это происьходит. И узнала.
Началось всё с фильма по телику. Там пацан зверишек из клеток освобождал. Тут через лес от нас звероферма была. Решили мы тоже поехать и посмотреть, может кого надо освободить. Поехали туда, спрятали велики в лесу и крадясь подались в ферму. Какой то пацан нас заметил и вроде наблюдал за нами, но потом пропал. Лена сказала что он дурак и не надо обращать на него внимания. А зря.
По середине зверофермы стоял большой, заброшенный сарай, а в середине того кирпичная сторожевая башня. Мы сперва залезли в сарай, а в сарае на эту башню. Видно что здесь уже давно никто не бывает. Мы с Алёной залезли на верх. Где то четвертый этаж высоты, но ферма на горке была, по этому довольно далеко видно было. Решили что завтра надо дедовский бинокль прихватить. Потом пошли зверушек смотреть. Интересные, но какие то запуганные, совсемь не хотели в руки даватся. Всё бы кончилось хорошо, но Лена, дура, вспомнила что нам надо хоть одного выпустить на свободу. Она открыла дверцу и ждала пока зверёк вылезит. А он упрятался в углу клетки. Звали, дразнили, а он сидит. Пробовали следующего, то же самое. Так мы открили ещо несколько. Тут сразу неизвестно откуда пявился рядом мужик, сторож, и схватил Ленку за руку. За его спиной прятался тот самий парнишка, которий за нами перед тем наблюдал. Оказывается, он все время за нами наблюдал и сторожа позвал. Мы тут же побежали в лес, скхватили велики и удрали. Что дальше? Домой нельзя, спросит где Лена. Идти Лену спасать? Крадясь пошли обратно на крайнки леса и около Ленки велосипеда ждали, что будет. Или Ленку куда то поведут, или отпусьтят. Через час Ленка пришла, перепуганная, вся дрожала. Мы, конечно, начали разспрашивать, что и как. А нечего небило, гаварит. Отвез сторож её к себе в будку и разспрашивал, кто, от куда и так далее. И ещё мораль читал долго.
Ленка успокоилась и поехали домой. День прошёл нормально. Перед вечером ещё поехали на речку и вернулись домой на ужин.
Заходим в кухню, а там сразу как в лоб. Ну, разсказываете, как в ферме хулиганили, как зверей выпускали. Оказывается, сторож был тут, и всё разсказал. Сколько мы поняли, если бы полицию вызвали, то родителям пришлось бы много денег платить за убежавших зверишек.
Тут же было принято решение что девок надо так отодрать, чтоб сидеть нельзя было. Тогда вопрос пошёл обо мне. Я в тот момент была готова хоть через землю провалится, но стояла и слушала. Все пришли к единому мнению что меня следовало бы высеч также, но только что моя мама про это скажет. Все ждали что отчим скажет а он молчал. Я помнила что пару раз моя мама вроде ему указала что мужик должен по строже с детьми справляся, но не проясняла что имела в виду. Она просто никогда меня не порола, но и неговорила об этом. Не за, не против. Меня интересовало только одно, лишь бы непороли.
Потом все постепенно перешли в комнаты, только сёстры, дядя Мыша и Артём остались в кухне. Мы с отчимом тоже пошли в комнату на серёзный разговор. Какой серёзный разговор может быть мне с моим отчимом? Немножко мораль. Как всегда, он всё начинает с лекцыями. Что такое порка, зачем она и какая должна быть.
Оказывается, порка должна быть такая, чтобы следующий раз не хотелось, а значит только немножко по попе дать совсем не правильно, надо драт; как следует. И если ребенок сделал то, за что он знал что полагается порка, то он должен её получить. К некоторым детям применяет порку, к некоторым нет. Это зависит и от радителей, и от самых детей. Как правильнее, никто незнает. Но одно понятно, ребенок порки должен боятся, или недумать о ней. Алёну и Лену секут, значит они должны получить розги. И в этот раз должно быть очень больно.
Как хорошо что меня небудет сечь. Остался только вопрос, какое наказание должна получить я. Завтра дядя Мыша небудет дома а сосед после обеда будет везти нам сено домой. Значит я должна буду помогать топать сено в сарае. Конечно, Алёна и Лена это будет делать вне всякого наказания, но об этом я промолчала.
И тут на кухне началось.
-Ау! Аи! Я нехотела! Ау! Не буду болше! Ау! Вика придумала! Ау! Не надо больше! Ау! Ну пожалуиста! Ау! Не буду! Ау! Простиййй! Ау! Хватит! Ау! Не буду больше!
Видно, девкам там не сладко шло. Вроде жалко, но в то же самое время интересно. Посмотреть бы немножко.
Закончили, одели халатики и пошли домой. На кухне покушали и мы с отчимом пошли в комнату. Там отчим увидел следы от Алёнки розги. Блин! Надо же! Ну ничево, что то ответила. Оказывается он будет Артёму помогать. Класно! Пошли обратно на кухню. Похоже я кое что от всего этого увижу.
Придрался старий дурак! Отчим на кухне начал разспрашивать сестёр о порке в бане. Если я хотела попробовать розги, то должна была спрашивать его, а не Алёну и Лену. Дебил! Хотя, мысль интересная. Не похоже что отчим способен сильно высечь.
Надо подразнить отчима. Пускай на всякий случай пообещает непороть сильно. Начинаю ныть цчтобы пообещал, а он со смехом мне ещё пригрозил.
Странно. Велел мне сидеть рядом со сёстрами. Почему это так важно? Алёна и Лена получит от Артёма как следует. А что потом будет?
Алёна ужа на скамейке. Голая осталась? Точно, нам же под халатиками нечего нет, всё в бане оставили. Неа, я несоглашусь.
При том Артём сейчас выглядел страшным. От мысли только, что он со своими большими руками ко мне прикасается, становитса страшно. Отчима бы я небоялась но его? Страшнее наверное только дядя Миша был бы. Хотя нет, Артём страшнее.
И тогда Артём начал сечь Алёну.Всё, что я перед тем думала о порке, оказалось ерунда. Алёна инстинктивно старалась хоть как нибудь выкрутитса, но это небыло возможно. Она неконтролировала себя, она была в шоке. Когда порка кончилась, она вся дрожала.
Отчим что то глупо пошутил насчёт того, что мне полагается.
Потом пришла очередь Ленки. Все было аналогично как с Алёной, только халатик ей надобило снять уже перед подходом к скамейке.
Ленка села рядом сом мной. Это значит что сейчас я буду знакомитса с розгой.
Что это значит, я пока незнаю. Отчим даст мне немножко по попе розгой. И всё? Надеюсь что да.
Я тут же выдвигаю требование чтобы Артём не присутствовал. Артём соглашается и идет покурить.
Тем самим моя свобода кончилась. Пришлось вместе с девчатамы вкалывать, и вместе по попе получать. Но там уже не так больно было, через часик проходило.
Самое обыдное что мама меня не защищала. Когда она приехала, я думала всё, муки кончились. Мы полдня погуляли. Я то думала что для меня правила кончились, потому уговорыла девчат на делЬнее озеро поехать. Вечером мама сказала что я тоже должна получить розги и отдала меня мужикам на изтьязание.
Самоэ страшное что после этого меня начали пороть и за другие поступки дома.