пол ривер бостонская резня
Американская революция. Часть III В интересах революции
Американская революция. Часть III В интересах революции
Содержание:
Перед тем, как приступить к описанию событий 1774–1775 годов, необходимо ответить на один вопрос, который вполне может задать любознательный читатель. А почему всё-таки метрополия не разрешила свободную торговлю американских колоний с испанцами в Южной Америке? Ведь получается, что колонии выкачивали серебро из испанских владений и переправляли его в Англию как плату за товары британской промышленности, выгодно же!
Всё дело в том, что сами англичане, то есть английские компании, хотели торговать (и торговали) с испанскими колониями, и в этом смысле американские колонисты были их прямыми конкурентами — расположены ближе, плечо подвоза короче, колониальные товары банально дешевле. Именно в этом и заключается глубинный смысл высоких пошлин на торговлю с испанцами и их владениями в Америке. Но для колонистов запрет на торговлю с испанцами был равносилен экономической удавке — ведь других источников серебра или золота у них не было!
А как же серебро метрополии? В конце прошлой части мы уже пояснили, что англичане, производя товарный обмен с колониями, предпочитали бартер и кредитные схемы, которым бы позавидовали нынешние компании микрозаймов. В результате колонисты просто попадали в кредитную кабалу, а серебра в таких схемах они даже и не видели. В точности, как в знаменитом анекдоте:
«Топора нет, рубля нет, ещё и должен остался».
Грубо говоря, к 1760-м годам у английского правительства был выбор — либо поддержать торговлю колоний, разрешив им свободный доступ на рынки Южной Америки, либо поддержать собственного производителя. Британцы выбрали второй вариант в строгом соответствии с господствовавшей тогда теорией меркантилизма, и тем самым сделали столкновение колоний и метрополии неизбежным.
Карикатура «Сдобный доктор: Америка глотает горький осадок», 1774 год. Имеется в виду чай | Trustees of the British Museum
И второе очень важное добавление. Нужно понять, что на первом этапе мятежа колонии требовали не отделения от Британии, а создания автономии. И главным врагом переселенцам виделся не король, а английский Парламент, а точнее — Палата Общин. Цитата из книги Соргина В. В. «Основатели США: исторические портреты»:
«В конце 1768 года один из самых просвещённых американцев своего времени, Бенджамин Раш, описывая впечатления от посещения Палаты Общин, определял её как «место, где впервые возник план порабощения Америки». «Здесь, — продолжал он, — Общины узурпировали верховную власть над колониями, отняв её, подобно грабителям, у короля…».
Согласно Джефферсону, колонистам виделась такая система управления: на самом верху пирамиды — король; чуть ниже — два абсолютно одинаковых Парламента, связь между которыми осуществляется королем. В случае войны король становится главой исполнительной и отчасти законодательной власти, правда, прежде он должен получить одобрение на войну в обоих парламентах.
Таким образом, ни о каком отделении колоний от метрополии изначально речи не шло вообще, американцы, по сути, требовали федерализации. Но вместо федерализации они получили войска на своей территории.
Бостонская резня
События, известные нам под именем «Бостонской резни», стали знаковой вехой на пути к мятежу. В 1774 году в связи со взрывоопасной обстановкой в колониях Парламент Англии принял Акт о Расквартировании, по сути, модификацию знаменитого Mutiny Act (то есть Акта о Мятеже). В Америку перебросили войска, которые должны были исполнять полицейские функции.
Что нам представляется, когда мы слышим об Акте о Расквартировании?
Пьяная солдатня входит в город, расселяется по домам честных обывателей, щупает и насилует напропалую местных женщин (дочерей, матерей и жён горожан), ворует, пьянствует, избивает людей и т. д. Короче, издевается над местными.
Когда же начинаешь вникать, что было на самом деле — то картинка резко меняется.
В городах Бостоне, Олбани и т.д. выделили деньги (не местные власти, Англия!) для строительства казарм за городом или на окраинах. Так, к примеру, в Олбани предполагалось расквартировать 1 000 солдат, и поэтому было профинансировано строительство казарм-бараков на 1 000 человек.
Однако местные революционные деятели объявили саботаж строительства, в том числе и угрожая застройщикам, и в результате, когда войска прибыли в 1775 году, — выяснилось, что никаких казарм построено не было. Ну, вот сейчас начнётся, скажет неискушённый читатель. Теперь-то солдатам деваться некуда, хочешь — не хочешь, придётся расселяться по частным домам — ну а там всё по известной схеме: грабежи насилия, убийства…
«Зимний пейзаж в Бруклине» | Френсис Гай, 1818-1820 гг. | Wikimedia Commons
И вот после расквартирования солдат в Бостоне начались волнения. И тут нам опять не обойтись без поисков ответа на один из извечных русских вопросов — «кто виноват?».
Дело в том, что в Бостоне на момент 1740-х годов вели борьбу за власть четыре клана — это Хатчинсоны, Ширли, Отисы и Адамсы. Борьба между ними была нешуточной, и это была борьба не только за избирателей, но и за влияние, поэтому использовались как законные методы, так и абсолютно незаконные. Это, в том числе, и сколачивание собственных банд, запугивания, избиения, убийства и прочие приёмы из арсенала организованной преступности.
К 1747 году партия Адамсов была фактически разгромлена, Адамс-старший обанкротился и попал в долговую тюрьму. Дело унаследовал его сын — Сэмюэл Адамс. Но вот беда — Сэмюэл оказался плохим бизнесменом, после смерти отца на него легли обязанности по содержанию семьи, а унаследованную солодовню он просто разорил своими непродуманными решениями. Куда идти свежеиспечённому банкроту? Конечно же, в политику! В 1756 году Сэмюэл стал сборщиком налогов в Бостоне, а к 1765 был уже весь в долгах как в шелках, должен государству и частным лицам 8 000 фунтов стерлингов. Как же так получилось? Дело в том, что Адамс-младший рассматривал свою должность как предвыборную рекламу. Он очень часто вообще не собирал налоги с тех, кто давал ему взятки. Впрочем, прочитавшие предыдущую часть поймут, что тогда в колониях это было в порядке вещей. И при этом Адамс говорил — вот видите, какой я либерал, стану губернатором — вообще всем налоги отменю.
Полученные взятки он пустил на формирование подконтрольных лично ему банд, а потом и собственной партии, целью которой было привести Сэмюэла на губернаторский пост. Правда, до 1764 года партия Адамса воспринималась всеми как недоразумение, реальной власти и влияния она не имела. «Выстрелила» она после ввода Гербового сбора — Адамс со своими бандами возглавил протесты и кидал в тавернах антибританские лозунги, что, конечно, способствовало росту его популярности.
В 1768 году на Адамса завели уголовное дело за то, как он собирал (а точнее — не собирал) налоги. Банды Сэмюэла организовали беспорядки в Бостоне, а сам Адамс нашёл 1463 фунта, которые и внёс в бюджет колонии, остаток же долга налоговая служба списала, дабы прекратились беспорядки. Надо сказать, что банды Адамса, впоследствии ставшие организацией «Сыны Свободы», финансировались за счёт контрабанды… английских товаров. Как мы с вами помним, после введения Гербового сбора Бостон вместе с другими городами объявил бойкот на покупку британских товаров. Так вот, Адамс продавал их из-под полы, втридорога, с наценкой в 200–400 процентов, ибо потребность в них у простых жителей никуда не делась.
Но всё же партия Адамса пока ещё оставалась партией маргиналов. Что требовалось, чтобы изменить ситуацию? Первое — громкие PR-акции. Второе — массовость. До 1764 года борьба между партиями не выходила за пределы вышеперечисленных кланов. И Адамс сделал ход конём. Он начал привлекать в свою партию бедноту, нищих, разорившихся фермеров и так далее. То есть отказался опираться в дальнейшем на купечество и другие зажиточные круги и пришёл к твёрдому убеждению, что
«силой, которая по божественному провидению должна в конце концов спасти нас… может быть только простой народ Америки».
Давайте говорить прямо — Адамс решил ради своих политических амбиций опереться на деклассированный элемент, на тех, кому нечего терять. На тех, кому можно обещать золотые горы, ведь люди, находящиеся на грани, всегда охотно верят в чудо.
Адамс отрицал малоэффективные обращения с петициями в парламент, переговоры с депутатами и решительно оправдывал использование силы в борьбе с гнётом Англии. Призывы Сэма, как запросто называли его массачусетские «Сыны Свободы», находили отклик среди бостонцев: именно в их городе 5 марта 1770 года впервые произошло кровавое столкновение между патриотами и расквартированными в городе солдатами.
Эта стычка 5 марта 1770 года и вошла в историю под названием «Бостонская резня». Что же произошло? Вечером к стоящему на посту около здания таможни часовому Хью Уайту подошел 13-летний ученик мастера по изготовлению париков (wigmaker) Эдвард Гаррик, который попросил позвать лейтенант-колонеля Джона Голдфинча, заявив, что тот не оплатил работу хозяина Эдварда. Однако Голдфинч оплатил работу предыдущим вечером, поэтому просто проигнорировал требования подростка. Гаррик меж тем не унимался, и даже начал тыкать пальцем в грудь Голдфинча — настоящее оскорбление для британского офицера! Уайт довольно грубо сказал Гаррику, чтобы тот проявлял больше почтительности к представителю власти. Но подросток не унимался, продолжая оскорблять Голдфинча, и Уайт, которого Гаррик к тому же толкнул, ударил его прикладом по голове. Тот закричал и свалился на снег.
В дело вмешался друг Гаррика, Бартоломью Бродерс, который начал созывать к месту конфликта прохожих. Провокация постового и офицера продолжилась — видно было, что Уайт на взводе, а подошедший к нему Генри Нокс громко сказал:
«если ты выстрелишь, то просто умрёшь».
— и первым выстрелил в толпу. После небольшой паузы солдаты открыли огонь. Трое колонистов умерли мгновенно — это были конопатчик Сэмюэл Грей и моряки Джеймс Колдуэлл и Крисп Аттакс. Ещё двое скончались через несколько дней. Толпа быстро отошла от здания таможни, но продолжала расти на улицах. Теперь она группировалась у дома губернатора Хатчинсона, требуя возмездия. Губернатор, пытаясь хоть как-то успокоить колонистов, сказал, что будет проведено беспристрастное расследование и произведено справедливое возмездие.
Бостонская резня
Ну а теперь о самом интересном. Эдвард Гаррик, с которого всё и началось, был учеником у Джона Пьемонта (француз, судя по всему прибывший из Канады), который по одной из версий состоял в партии Адамса и являлся одним из «Сынов Свободы». Кстати, Пьемонт тоже отметился в бостонских событиях, напав на рядового Тиммонса годом раньше (14 июня 1769 года).
Уже на следующий день, 6 марта, Адамс созывает экстренное городское собрание (оно собиралось по первому же зову вождя) и проводит серию резолюций, требующих немедленного вывода «красных сюртуков» из Бостона и суда над виновными в убийстве. Во главе группы «Сынов Свободы» сразу после одобрения резолюций он устремляется к дому губернатора Хатчинсона и осаждает его до тех пор, пока губернатор не соглашается вывести из города английские части.
Пропагандистский взгляд на Бостонскую бойню. Картина, распространявшаяся Полом Ревиром | Генри Пэлэм, Пол Ревир, 1770 год | Wikimedia Commons
Пол Ревир, правая рука Адамса, срочно распространил по всем газетам рисунок Генри Пэлэма, который скорее был вольной трактовкой событий, нежели попыткой изобразить правду. Иллюстрация эта вызвала гнев не только жителей Бостона, а вообще всех колонистов, и стала настоящей пропагандистской листовкой. Капитан Престон и 8 солдат были арестованы, 27 ноября 1770 года состоялся суд, на котором адвокатом британцев выступил… брат Сэмюэла Адамса, Джон Адамс. Согласно судебному заключению 6 солдат были оправданы, а двое обвинены в непредумышленном убийстве.
Ну а войска были срочно выведены из города на окраины. Официально был объявлен полный бойкот английским товарам, правда он… не исполнялся. Из дневников Джона Адамса, запись за 1771 год:
«Зашёл вечером к Ч. и проболтал с ним около часа. Он страшно озлоблен на бостонцев. «Ненавижу их всей душой, — говорил он. — Великие патриоты! Были за бойкот, пока у них оставались запасы старых тряпок для выгодной продажи, а когда всё продали по сумасшедшим ценам, сразу стали против. Больше не слыхать о развитии собственных производств — чужие товары снова текут к нам потоком. Что же касается чая, его сейчас можно купить именно у тех, кто громче всех проклинал его».
Ну а в 1772 году Сэмюэл Адамс на волне популярности был избран в ассамблею Массачусетса. Он достиг своей цели и пришёл во власть. Если отбросить все экивоки — Адамс просто использовал беспорядки и убитых для продвижения своей карьеры и собственного благополучия.
В 1773 году «Сыны Свободы» организовали «Бостонское чаепитие», о котором мы говорили в предыдущей части. Когда весть об этом деянии достигла Англии, британские чиновники решили навести порядок в колониях железной рукой. Британское правительство приказало закрыть бостонский порт до тех пор, пока Ост-Индская компания не получит компенсации за уничтоженный чай. Также было принято несколько законодательных актов, которые ставили Массачусетс под прямой контроль Лондона, должность колониального губернатора была упразднена, вместо него из Англии прислали военного губернатора, генерала Томаса Гейджа.
И здесь часть горячих голов резко сдала назад. Члены ассамблеи во главе с Хатчинсоном направили в Лондон письменное послание с предложением компенсировать убытки ОИК и просьбой, чтобы «всё стало как раньше». Однако их примирительные предложения столкнулись с требованиями радикалов Адамса, которые шли на прямую конфронтацию с правительством и требовали полного бойкота английских товаров. Свои желания они подкрепляли и действиями — имущество тех купцов, которые всё-таки шли на соглашательство с метрополией, «Сыны Свободы» ломали и жгли, а самих их избивали, а очень часто и убивали. Это была чисто террористическая тактика.
Первый Континентальный Конгресс
Ну а пока колонии решили собрать первый Континентальный Конгресс как прямой ответ английскому Парламенту. Дабы выступить как единая сила и огласить свои требования и просьбы королю. Повторим, Континентальный Конгресс собирался не для того, чтобы отделиться от Англии (такую цель ставил перед собой в лучшем случае десяток совсем уж радикальных лидеров), а для того, чтобы выработать новые правила игры во взаимодействии с метрополией. 5 сентября 1774 года в Филадельфию съехались депутаты от различных колоний (за исключением Джорджии, которая не поддержала мятеж), а 20 октября был принят устав Конгресса. Правда, 26 октября 1775 года первый Континентальный Конгресс… самораспустился, успев издать всего несколько актов. Главнейшим среди них был законопроект, согласно которому американцы грозили полным бойкотом британских товаров в том случае, если английский Парламент не отменит свои постановления относительно колоний до 1 декабря 1774 года. Также Конгресс проголосовал за то, что в следующем году депутаты снова соберутся, если их требования не будут удовлетворены.
В свою очередь генерал Гейдж, понимая, что из конфронтации ничего хорошего не выйдет, обратился к британскому правительству с предложением приостановить действие последних законодательных актов в колониях, поскольку это помогло бы свести политическое бурление в Америке к нулю. В конце своего меморандума Гейдж писал — если Парламент не согласится на его предложение, ему потребуются значительные воинские контингенты, чтобы подавить восстание, которое в этом случае неизбежно произойдёт.
Ответ правительства был одновременно и глуп, и несвоевременен. Гейджа чуть позже (весной 1775 года) просто сняли со своего поста. Парламент выбрал путь конфронтации. Новый билль запрещал любые торговые отношения метрополии со всей Новой Англией. Часть колоний Лондон объявил восставшими и предлагал
«поступить с мятежниками по обычаю войны»,
зато лояльные короне колонии полностью освободить ото всех налогов и пошлин.
В этой ситуации оставалась только одна надежда — на короля, ибо с конца октября 1774 года шло противостояние двух парламентов — британского и континентального. Наступила ситуация неустойчивого равновесия, которая могла опрокинуться либо в одну, либо в другую сторону.
Первый Континентальный Конгресс 1774 года | USCapitol
Скачка Пола Ревира
Обстрелы не прекращались, а Перси и Смиту всё труднее было сдерживать своих солдат, которые, видя, как гибнут их товарищи, пылали жаждой мести. Так, проходя поселок Менотомия, англичане были обстреляны из нескольких домов и в ответ атаковали скрывающихся там повстанцев в штыки. Не пощадили никого. Не только самих радикалов, но даже тех, кого просто подозревали в соучастии.
У Чарльзтауна Перси ждала ещё одна засада, однако там ополченцы были опрокинуты атакой посланных на выручку солдатам морских пехотинцев Питкерна. Таким образом, примерно 1 700 британских солдат, сражаясь на всём пути из Конкорда до Бостона с разрозненными отрядами повстанцев, потеряли убитыми 73 человека и ранеными 174 человека. Потери американцев составили 49 убитых и 39 раненых (из примерно 35 000 человек). Утром 20 апреля Бостон был заблокирован ополчением Новой Англии, насчитывавшим по разным данным от 10 до 15 тысяч человек. Командовал ополчением избранный генералом Артемас Уорд (Ward).
Сражение при Лексингтоне | Уильям Уоллен, 1910 | National Army Museum
Ах да, самое интересное. Сразу после Конкорда и Лексингтона Массачусетский провинциальный конгресс обратился к королю с петицией, назвав себя
готовыми защищать корону «жизнями и имуществом». Конгресс просил Георга III защитить
«британских колонистов от министров короля и от английского Парламента».
Пол ривер бостонская резня
4 июля 1776 года — это дата которая стоит того, чтобы о ней вспоминали заранее, да и вообще старались не забывать. Это не только национальный праздник американцев (пожалуй, их главный праздник), но и выдающееся событие в истории всего человечества. Война за независимость североамериканских колоний от своей метрополии — Великобритании — стала символом борьбы народов за свободу и право строить жизнь по своему выбору. Не зря сами американцы предпочитают называть ее Американской революцией (тогда как традиционно консервативные англичане именуют свою революцию XVII века «гражданскими войнами»).
К сожалению, у нас, как и почти всюду за пределами США, практически неизвестны имена героев, которых знают и помнят все американцы, любят и уважают с детства, с первых уроков истории в школе. Попробуем и мы познакомиться хотя бы с некоторыми из героев американского народа. Ведь на истинную доблесть и патриотизм ни у кого нет монополии. Это ценности общие, они не тускнеют ни со временем, ни с расстоянием.
Только вот красочный портрет героя вряд ли можно создать в журнальной статье, для этого и толстых книг бывает маловато. Ограничимся небольшими набросками, штрихами к портретам, эскизами.
Можно сказать, что Поль Ревир послужил тем камертоном, который задал «ведущую ноту» освободительной войны, подчеркнул ее общенародный характер. Высокопарность такого определения может быть в данном случае оправдана тем, что подвигу Поля посвятил одно из самых известных в Америке романтических стихотворений великий поэт Лонгфелло.
Если же говорить коротко, то Ревир сыграл большую роль в первой победе восставших колонистов над правительственными войсками. То были сражения при Лексингтоне и Конкорде в колонии Массачусетского залива, произошли они 19 апреля 1775 года. Ревир лишил британцев серьезного преимущества — внезапности удара. Вместо этого фактор внезапности обернулся против них, ибо Поль успел предупредить местных ополченцев о приближении карательных войск, высланных правительством короля Георга ІІІ на подавление бунтующих колоний. И ополченцы устроили карателям встречу, которой те никак не ожидали.
Поль родился 1 января 1735 года в Бостоне, в семье почтенного ювелира (точнее, серебряных дел мастера) Аполлона Ривуара. Родители отца, французские кальвинисты (гугеноты, единоверцы английских кальвинистов — пуритан), предпочли перебраться за океан, поскольку на родине не прекращались религиозные гонения, хотя войны за веру, казалось бы, давно остались позади. Когда сын эмигрантов подрос, да еще и выучился престижному ремеслу, он англизировал фамилию и стал зваться Ревиром (Revere вместо Rivoire). И женился не на первой встречной, а на девушке из старинного и весьма уважаемого бостонского семейства Хитчборн, ведущего свой род чуть ли не от тех пилигримов, что основали здесь первую пуританскую колонию еще в 1620 году. Тестю принадлежала небольшая судостроительная верфь.
Поль (думается, отец звал его именно так, на французский лад) был третьим ребенком в семье, но из одиннадцати его братьев и сестер до подросткового возраста дожили только шесть — детская смертность тогда была очень высокой, даже в королевских семьях. Так Поль стал старшим сыном, полноправным наследником профессии отца, обучаться которой начал с тринадцати лет. Надо сразу сказать, что ремесло серебряных дел мастера (а Поль сделался еще и умелым гравером и не жаловался на нехватку заказов) позволило ему с ранней юности общаться с представителями самых разных слоев населения Бостона и подтолкнуло к тем молодым бунтарям, которые мечтали о равных правах своей родной провинции в надменной Британии. И не только мечтали, но уже начинали готовиться к конкретным действиям ради этой цели.
Английские колонии в Северной Америке стали возникать с начала XVII века и к описываемому времени приносили немалый доход короне и крупным компаниям, среди которых выделялась Ост-Индская компания, тесно связанная с правительством и получившая от него большие привилегии. Сами же колонисты оставались для Британии пасынками — они не имели полных гражданских прав в государстве, которое гордилось Великой хартией вольностей и иными основополагающими документами демократического общества.
Колонии, получившие название Новой Англии, и ряд соседних с ними создавались изгоями английского общества — так называемыми диссидентами, которые не принадлежали к господствующей англиканской церкви и потому всячески ограничивались в правах. Среди них были кальвинисты разных направлений (шотландские пресвитериане, английские пуритане, разделившиеся на два главных течения), а также квакеры, баптисты и представители иных протестантских церквей. Но гонениям на родной земле подвергались и те англичане, которые не пожелали отказаться от старинной приверженности римско-католической церкви.
Католиками были и ирландцы, у себя на родине подвергавшиеся откровенному угнетению и не раз поднимавшие восстания против господства англичан. Вот и уезжали отчаявшиеся люди за океан вынужденно, спасаясь от голодной смерти или от репрессий властей. К ним со временем стали присоединяться религиозные и политические эмигранты из многих стран Европы, особенно из Франции и многочисленных германских королевств и княжеств.
Южные колонии, как правило, создавались по королевским указам ради производства тех колониальных товаров, которые пользовались спросом на европейском рынке: табака, сахара, хлопка и т.п. Элита Юга сохраняла более тесные связи с Англией, исповедовала чаще всего англиканство, но и в этих колониях имелись не только плантаторы и их рабы из Африки — туда тоже устремлялись в поисках лучшей доли бедняки из Англии, Шотландии, Уэльса, и вот они-то не испытывали теплых чувств к властям в Лондоне.
А власти будто нарочно делали все, чтобы еще больше обострить имевшуюся напряженность. Жители колоний не имели права голоса на выборах в парламент, губернаторы и прочие высшие должностные лица колоний тоже назначались из Лондона, британские войска регулярно прибывали и убывали, не имея никаких корней в колониях и не испытывая симпатий к колонистам — и те платили им той же монетой. Колонистам строго-настрого запрещалось селиться западнее определенной линии, проведенной на карте лондонскими министрами: на территориях, слишком удаленных от побережья, подданных труднее было бы контролировать. Даже деньги в Америке были «второсортными»: там ходили бумажные банкноты, тогда как у себя дома англичане предпочитали золотые и серебряные монеты. В конце XVII века колонии были переименованы в «провинции», но по существу ничего не изменилось.
Почти не имея прав, колонисты в полной мере несли бремя обязанностей. В первую очередь на них давил налоговый пресс. Причем налоги были не только прямыми: в это понятие следует включить и чрезмерно завышенные цены на целый ряд товаров, поступавших из Англии.
Например, Ост-Индская компания имела монопольное право на поставку в колонии чая и продавала его по немыслимым ценам. Ко второй половине XVIII века в североамериканских колониях уже было достаточно состоятельных купцов, которые сами охотно взялись бы за закупку в Китае чая и его доставку в Америку (причем они и цены снизили бы намного, и сами не остались бы при этом внакладе), но лондонские власти строго-настрого запрещали такое предпринимательство. Монополия Ост-Индской компании охранялась всей силой британских законов. Источником сверхприбылей служил далеко не только чай, тогда как товары, произведенные в Северной Америке, шли на английский рынок по заниженным ценам. На их перепродаже наживались уже потом торговцы самой Англии.
Масла в огонь широко распространенного недовольства подлили, как ни покажется странным, военные победы Англии в Северной Америке. В ходе Семилетней войны (1756—1763) англичане одержали верх над Францией и завладели ее колониями в Канаде (Квебеком и прилегающими островами). Но в ходе самой войны пришлось привлечь на помощь регулярным войскам местное ополчение из числа колонистов (боевой опыт в его рядах получил и будущий главком армии повстанцев Джордж Вашингтон, дослужившийся тогда до чина майора). А участие в успешных боевых действиях укрепило веру колонистов в свои силы и заставило их острее почувствовать свое фактически подневольное положение в стране, которая давно уже была их настоящей родиной. Вот и стали многие молодые (да и не только молодые) люди подумывать о том, как добиться элементарных, в общем-то, прав на собственной земле.
Юный Поль Ревир взял за правило посещать Западную церковь — храм официальной англиканской веры в Бостоне. И влекли его туда не тонкости богословия. Священником этой церкви был тогда Джонатан Мейхью, видный борец за равноправие колонистов, один из идеологов Американской революции, не доживший до самой революционной бури. Ревир-отец резко выговаривал сыну за отступление от канонов веры, в которую тот был крещен, они часто ссорились, и в конце концов сын был вынужден вернуться в лоно кальвинизма. Однако связей с единомышленниками не порвал.
Пока суд да дело, он вступил в ополчение, едва началась Семилетняя война (в Америке ее принято именовать с учетом местных реалий: война против французов и индейцев). Вряд ли ему так хотелось проливать кровь за английского короля, но жалованье лейтенанта артиллерии давало пусть и небольшой, но стабильный заработок. В боях его часть активно не участвовала, и вскоре Поль вышел в отставку. В двадцать два, став самостоятельным хозяином мастерской, он женился и за следующие 16 лет произвел на свет восьмерых детей (из которых двое умерли в младенчестве), а после смерти супруги женился вторично и стал отцом еще восьми сыновей и дочерей (из этих выжили только пятеро).
Дела Ревира шли вполне благополучно, хотя после победоносного окончания Семилетней войны экономика колоний, в том числе и Массачусетса, вступила в полосу длительного спада, а в 1765 году пришли настоящие трудности — пришли, как всегда, из далекой столицы.
Ревир, как и другие предприниматели, испытывал серьезные трудности. У одного хирурга он обучился искусству зубного врача и благодаря этому сумел удержаться на плаву. Одним из его пациентов стал известный в Бостоне врач Джозеф Уоррен, с которым Поля связала с того времени крепкая дружба, основанная на общности политических взглядов. Вступил Ревир и в организацию американских патриотов, которая вскоре станет известна под названием «Сыны свободы», хотя активного участия в уличных митингах и демонстрациях протеста поначалу не принимал. Тогда же он возвращается в Западную церковь, где пастор Мейхью в очередной проповеди провозгласил один из главных лозунгов будущей революции: «Нет — налогам без представительства».
Имелось в виду, что налоги в колониях вводит английский парламент, в котором колонисты никак не представлены. А налоги должны вводиться с согласия тех, кому предстоит их платить, иначе это просто незаконные поборы, и платить их совершенно не обязательно. Да и местная власть (в том числе губернаторы) должна нести ответственность не перед заморским королем, а перед тем народом, которым она управляет. Эти взгляды получили широкую поддержку по всей тогдашней Америке.
Таким образом, речь поначалу не шла о независимости. Жители Северной Америки требовали от правительства элементарных прав: они соглашались повиноваться лондонским властям, если в парламенте будет слышен голос их полномочных представителей и, если им дадут право самим участвовать в управлении своими «провинциями». На эти требования — согласимся, вполне справедливые — правительство ответило репрессиями.
5 марта 1770 года перед резиденцией губернатора провинции Массачусетского залива прошла очередная бурная демонстрация протеста против несправедливых налогов и отсутствия выборности губернаторов и других высших местных чиновников. Против демонстрантов были брошены войска (а в колониях англичане предпочитали использовать наемников из немецких княжеств, особенно из Гессена, к роду курфюрстов — владетельных князей — которого принадлежал король Георг). В результате стычки трое демонстрантов были убиты сразу, двое из одиннадцати раненных скончались уже в больнице. Жертвы «бостонской бойни» (под таким названием это событие вошло в историю) были похоронены жителями города в братской могиле: рабочий мастерской, изготовлявшей канаты, юнга, матрос-африканец, бежавший из рабства на Юге, ремесленник, подмастерье столяра. Эти события Ревир запечатлел на своих гравюрах — к тому времени он уже активно включился в деятельность патриотических организаций.
Бостонская бойня не вызвала моментальных ответных действий колонистов — им еще требовалось время для организации серьезного отпора произволу правительства, — но дала толчок росту самосознания американцев и их сплочению ради защиты общих интересов. Законные требования автономии отвергались властями, и поэтому революция становилась неизбежной.
По пути он въезжал во все города и поселки, предупреждая патриотов о приближении королевских войск. Его возглас стал крылатым выражением, известным ныне всем в Америке с детских лет: «Британцы идут!» (“The British are coming!”)
То был призыв к бдительности, к готовности оказать сопротивление насилию и угнетению со стороны лондонских властей. (В годы «холодной войны» кто-то из ловких пропагандистов переделает фразу применительно к идеологическим требованиям момента: «Русские идут!» ).
Правда, сам Ревир, вспоминая об этом событии, приводил несколько другую формулировку: «Королевские войска на подходе!» — это и понятно, потому что в то время колонисты еще самих себя считали британцами. Еще не выдвигался лозунг независимости, речь шла лишь о правах жителей Северной Америки в рамках единой Британии.
Ревира сопровождали два других связных бостонского комитета, а предупрежденные ими патриоты тут же рассылали своих гонцов по всей округе. К утру по дорогам графства мчались уже не менее сорока связных, и на рассвете все взрослое население было готово дать отпор регулярным правительственным войскам. Американцы надеялись на переговоры, на цивилизованное рассмотрение своих требований, но на силу они решили ответить силой.
В час ночи гонцы прибыли в Лексингтон. Вскоре после этого, как рассказывал позднее сам Ревир, его с товарищами задержал английский военный патруль. На такой случай предусмотрительный Поль запасся запиской, якобы от родственников в Лексингтоне, с просьбой о срочной помощи по семейному делу. Всех троих отпустили, но коней конфисковали, и до Конкорда Ревир добирался уже пешком. Он успел, и в результате королевских солдат встретили засады и меткий огонь местных ополченцев.
В 1860 году великий Генри Лонгфелло, предчувствуя надвигающуюся гражданскую войну, написал стихотворение «Скачка Поля Ревира». Он обращался к молодежи и в романтизированном образе героя прославлял лучшие черты американской нации: несгибаемую волю к свободе и независимости, стремление к единству ради достижения общей цели, непобедимость народа, который отстаивает законные права на родной земле.
Запомните, дети, — слышал весь мир,
Как в полночь глухую скакал Поль Ревир…
То было в семьдесят пятом году,
В восемнадцатый день апреля, — в живых
Уж нет свидетелей лет былых.
……………………………………………….
Еще деревушка спокойно спит.
Но в лунном свете промчалась тень,
Да искру метнул дорожный кремень
У скачущей лошади из-под копыт,
И под подковой звенит тропа.
Сейчас народа решится судьба.
Та искра, что высек подковою конь,
Повсюду зажгла восстанья огонь.
……………………………………………….
Остальное по книгам известно вам:
Как пришлось британцам бежать по полям,
Как фермеры гнали наемных солдат,
Сражая их пулями из засад
И били без промаха в красный мундир…
В 1871 году, когда это стихотворение стало уже широко известным и вошло в школьные хрестоматии, на карте Массачусетса появился город Ревир. Так назвал себя северный район города Челси, отпочковавшийся от основной его части. Сегодня в Ревире проживает около 55 000 американцев — в три раза больше, чем в Конкорде. А Поль Ревир, не слишком известный при жизни за пределами своего круга, стал одним из самых знаменитых и любимых героев Американской революции.