пол рид смит гитары

Автор: Tony Bacon
Перевод: журнал Guitars Magazine

Тогда, в середине семидесятых, мало кто мог представить, что долговязый кучерявый парнишка, починявший гитары в до невозможности маленькой мастерской в Аннаполисе, штат Мэриленд, однажды будет управлять третьей крупнейшей, после Fender и Gibson, гитарной компанией. Однако именно такова удивительная история Пола Рида Смита (Paul Reed Smith), этого «Страдивари электрогитары», как назвал его один из довольных клиентов.

Тем более невероятны подробности этого восхождения. Росший в музыкальной семье, Смит начал свою музыкальную и гитарную карьеры еще в школе. До того, как обратиться к гитаре, он играл на басу, а первый свой инструмент сделал к концу старших классов школы, присоединив гриф от японской копии «битловского» баса к цельному необычной формы корпусу.

Затем Смиту удалось получить работу по починке гитар в Washington Music Center, где он трудился до того как поступить в Колледж Св.Марии в Мэриленде изучать математику. Возможность заняться самостоятельным исследовательским проектом во второй половине его первого учебного года оказалась поворотным моментом. Смит полностью сам сделал свою первую гитару, цельнокорпусный инструмент с одним вырезом в стиле гибсоновского Les Paul Junior, чем заслужил похвалу и уважение своих преподавателей.

В то же лето 1975 года он превратил верхний этаж родительского дома в мастерскую, и с помощью своего брата приступил к изготовлению других гитар. Так все и началось, и возвращение Смита в колледж оказалось недолгим. К началу 1976 года он бросил учебу и переехал в свою первую мастерскую на West Street в Аннаполисе.

Первую гитару в этой мастерской, солид-боди в стиле Gibson Byrdland, Смит сделал для Теда Наджента (Ted Nugent). За ней вскоре последовал инструмент для британского рокера Питера Фрэмптона. Эта гитара, полностью из красного дерева, была интересным экземпляром, и хотя появилась на свет она в начале 1976 года, но заложила основу всего будущего Смита.

Наряду с изображением приземляющегося орла на голове грифа (оно еще вернется через несколько лет на гитары PRS) гитара Фрэмптона отличалась сочетанием 24-ладового грифа и двойными звукоснимателями-хамбакерами, которое станет основой смитовских инструментов вплоть до начала 90х гг.

Смит мечтал сделать инструмент Карлосу Сантане, одному из его главных гитарных идолов. Устанавливать отношения с исполнителями уровня Сантаны оказалось одним из скрытых талантов Смита. Этого он достигал, слоняясь за сценой в местных концертных залах и упрашивая техников показать их работодателям свои инструменты. Условия сделки были просты: если вы не влюбляетесь в инструмент, получаете деньги обратно. Это работало.

Кроме Наджента и Фрэмптона, Смит получил заказы от Эла ДиМеолы (12-струнка со встроенным фэйзером), и бас-гитаристов Фрэмптона и Брюса Спрингстина, не говоря уже о множестве местных музыкантов. Смиту также очень быстро стало понятно, что известные, с именем гитаристы «продают» гитары другим покупателям. ДиМеола, поиграв на инструменте PRS, сказал, что у него осталось впечатление, что Смит обладает способностью делать гитару вашей мечты. Постепенно о нем начинают говорить.

В 1980 году, продав свою первую вручную сделанную гитару с кленовым топом гитаристу Heart Говарду Лизи (Howard Leese), Смит приступил к изготовлению инструмента для Карлоса Сантаны. Это будет первый из четырех собственноручно изготовленных Смитом инструментов, которые Карлос Сантана станет использовать в грядущие годы.

Сотрудничество с Сантаной и сами по себе инструменты с кленовым верхом – все это оказалось очень важным поворотным пунктом, хотя, как часто бывает, это стало понятно позднее.

Узорчатый клен, который Смит использовал для этих первых гитар с кленовым топом, он позаимствовал из ящиков туалетного столика его друга. Этот сорт древесины позволил обобщить представления о «Лес Полах» конца 50х гг., которые оказали такое большое влияние на исполнителей и производителей. К тому времени, как у Карлоса Сантаны оказалась гитара Смита, он совершал свой первый камбэк. И спустя почти 20 лет, все еще играя на гитаре PRS, он снова возглавит хит-парады Billboard с диском “Supernatural”, другим своим камбэк-альбомом. В 1999 году Смит заявил, что без поддержки Сантаны ему не удалось бы добиться такого успеха, потому что гитарист сразу же добавил его инструментам авторитета.

Такие музыканты, как Сантана, Ховард Лизи и Эл ДиМеола не обращали внимания на господствовавшее тогда представление о том, какие инструменты должны использовать профессионалы. И именно их одобрение имело решающее значение для старта предприятия Смита. Он знал, что, сделав гитару, понравившуюся Сантане, он тем самым сделал заявку и на профессиональное гитарное производство.

А ведь гитара для Сантаны могла бы и не получиться. Когда он получил свой первый инструмент, гитарист отметил, что его особое качество было «промыслом Божьим», и что Смиту больше не удастся его повторить. Сантана потом сказал, что и вторая гитара, сделанная для него Смитом, тоже была «промыслом Божьим». Потом была и третья, и двугрифовый инструмент. Тогда Сантана сказал, что видимо, все-таки дело не в «Божьем промысле». Похоже, в конце концов он все же пришел к выводу, что Смит на самом деле может быть гитарным мастером.

Но в 1984 году Смит вел борьбу за существование. Он все еще лелеял мечту стать профессиональным гитаристом, но благодаря советам своих близких друзей и преданного помощника Джона Ингрэма понял, что успеха он добьется именно делая гитары, а не играя на них. Он принялся за разработку того, что мы сегодня знаем как модель PRS Custom, и после неудачных попыток убедить несколько крупных производителей купить у него лицензию, пришел к выводу, что ему нужно заняться этим самому.

Когда в 1985 году компания впервые представила свою продукцию на важнейшей отраслевой выставке NAMM, о Поле Риде Смите, кроме нескольких счастливцев-музыкантов и их фанов, никто не знал. То было время музыкальной хайтек моды. Тренды гитарной индустрии в основном воплощали агрессивные, футуристические, ультрасовременные конструкции инструментов. На этом фоне PRS Custom должна была выглядеть очень не кстати.

Это был инструмент, явно вдохновленный классическими гитарами 50х, Gibson и Fender. Часто именуемая скорее эволюционной, чем революционной, гитара PRS была ощутимо дороже инструментов этих ведущих марок, но постепенно начала завоевывать интерес исполнителей и прессы. Изумительных красок резные кленовые верха напоминали классический Gibson Les Paul конца 50х, а в силуэте гитары двухрогая форма ранних инструментов Смита сливалась с элементами стиля Fender Stratocaster, создавая уникальный смешанный дизайн, который был одновременно как бы и классическим, и в то же время достаточно оригинальным, чтобы его заметили.

Это смешение Gibson и Fender, тех двух главных столпов, на которых держится конструкция электрогитары, было решающим для концепции PRS.

В дополнение к переключателю датчиков была еще мастер-громкость, а вместо обычного управления тембром – «мягкий свитч», который снимал верхние частоты гитары (к 1991 году этот переключатель на всех моделях был заменен привычной ручкой тембра). В начале 80х наблюдался также всплеск популярности Floyd Rose, ставшего одной из самых распространенных конструкций, устанавливавшихся на современных электрогитарах. Но будучи сам действующим музыкантом, Смит не мог принять тот факт, что для смены струн в такой системе нужен был набор ключей.

Поэтому с помощью гитариста-инженера Джона Манна (John Mann) Смит разработал собственную систему вибрато, осовременившую классическое вибрато Fender и использовавшую колки с замковым механизмом. Система позволяла сочетать стильные «широко гуляющие» подтяжки строя с практически идеальной его стабильностью.

Для модели Custom использовались классические «музыкальные» породы дерева, включая качественный узорчатый клен для характерно обрабатываемых верхних дек, красное дерево для корпуса и вклеиваемого грифа, и бразильский палисандр для накладки грифа. Применялись и кое-какие нововведения. Вместо того, чтобы ставить в качестве окантовки корпуса обычную пластиковую кромку, края кленового верха оставляли «натуральными», неокрашенными, и это создавало контраст цветному лаку его остальной поверхности. Кроме всего этого, двух-октавный 24-ладовый гриф отделывался таким образом, чтобы возникало «ощущение любимой старой майки», то есть уже разыгранной гитары.

Это была конструкция, которая воплощала весь накопленный Смитом к тому времени опыт, конструкция, сделанная гитаристом для других гитаристов. Хотя со временем в ней были сделаны многочисленные изменения, модель PRS Custom все же осталась одной из тех немногих электрогитар, что были разработаны не в 50е годы, но тем не менее могут претендовать на то, чтобы называться «классический дизайн».

Вместе с Custom тогда же была запущена и модель Standard. Поначалу называвшаяся просто PRS, она отличалась корпусом, целиком сделанным из красного дерева, и как таковая была эдакой «рабочей PRS», хотя и обладала такими же спецификациями. Модель Metal, то есть Standard с графикой на корпусе, отдавала дань уважения текущей моде, но была быстро оставлена в пользу более классических инструментов.

Другие последовавшие модели лишь немного отличались от спецификаций этой основной пары. The Special, впервые появившаяся в 1987 году, была рассчитана в угоду современным рокерским тенденциям, а вошедшая в линейку PRS в 1988 году модель Studio отличалась распайкой с хамбакером и двумя синглами и выпускалась с кленовым топом, но также и без него.

Те первые годы были исполнены производственных проблем. Смит накопил богатый опыт создания единичных инструментов и починки гитар, но серийное производство гитар того же качества, что и его дофабричные, изготавливавшиеся вручную, это была задача иного уровня. Но Пол Рид Смит и сам по себе стал знаковой фигурой. Его исполнительский опыт позволял ему легко устанавливать отношения с ведущими гитаристами, он часто выступал приглашенным артистом с именитыми командами, и мастер-классы очень быстро стали успешной, хотя и занимавшей время частью его работы. Много лет PRS успешно внушали людям мысль, что Пол Рид Смит сам делает все свои инструменты.

Запущенная для поддержки этих первоклассных дорогих инструментов серия простых, но запоминающихся рекламных продуктов стала другим символом брэнда. Эти сопутствующие достижения в рекламном бизнесе не остались незамеченными: создатель рекламы Денис Восс и фотограф Майкл Уард в 1985 году стали лауреатами Award of Merit for Graphic Excellence.

Кажется, что Смит окружал себя наставниками и учителями везде. В ранние годы PRS ценные советы по многочисленным техническим и инжиниринговым вопросам давал Смиту Эрик Питчард. Он помог разработать не только локовые колки PRS, но и оборудование, которое на протяжении многих лет использовалось в производстве гитар PRS. Многие друзья Смита отмечали его сверхъестественную способность впитывать информацию, словно губка.

В 1987 году Смит придумал тему, ставшую с тех пор важной частью PRS Guitars: гитару «предельного качества» ограниченного количества экземпляров. Один из друзей Смита как-то сказал ему, что он берет недостаточные деньги за свою работу. В результате появилась Signature, имевшая в основе Custom, но из абсолютно высшего качества дерева корпуса и топа.

К 1988 году дилеры, не говоря уже о представителях новых экспортных рынков вроде Британии, обращались к PRS с просьбой сделать менее дорогой инструмент. В результате появилась первая гитара PRS с грифом на винтах, Classic Electric (из-за возражений Peavey по поводу «их» названия Classic ее вскоре переименовали в аббревиатуру СЕ).

По сути, СЕ со своим ольховым корпусом и кленовыми грифом и накладкой привнесла в линейку PRS, в которой до этого были инструменты исключительно с вклеенными грифами, фендеровский стиль. Рынок ответил недоумением, и в компании поняли, что исполнителям нужна более доступная PRS Custom, а не по-другому звучащий инструмент. Быстро последовало возвращение черной головы грифа и опции кленового топа, и конечно же, большинство других опций PRS, вроде «птичьих» вставок накладки.

Однако СЕ не смогла удовлетворить спрос на менее дорогие PRS, особенно в Великобритании и Европе. Это давление рынка вынудило компанию заняться производством модели ЕG c грифом на болтах, первой гитары PRS c плоским верхом, и первой с 22х-ладовым грифом. Но вскоре в компании пришли к выводу, что на каждой выпущенной гитары ЕG теряют деньги. Позднее Смит говорил, что он остался недоволен звуком первых ЕG.

В 1991 году появилась новая версия модели, снова флэт-топ, но в этот раз более привычных для PRS округлых очертаний. Эта новая линейка ЕG в определенном смысле была неким отступлением. Корпуса этих гитар делались Балтиморской компанией Excel (в 90е гг. она будет делать для PRS почти все «железо») на компьютеризованных фрезерных станках. Но к 1995 году линейка ЕG была прекращена, и ко времени написания настоящей статьи эти гитары представляли собой последнюю попытку PRS наладить выпуск дешевого инструмента. По слухам, есть планы производства гитар PRS за пределами США, а также новой попытки выпуска недорогого инструмента в самих Соединенных Штатах.

Качество древесины имело первостепенное значение с самого начала истории PRS, со времен «ученичества» Смита, когда он делал единичные экземпляры инструментов. Смит рано пришел к выводу, что чем лучше качество исходных материалов, в смысле их веса и состояния, тем лучше будет звук гитары.

В отличие от многих других, Смит уже тогда считал, что звук электрогитары зависит не только от датчиков и электроники. Он понимал, что электрогитара является акустической структурой, и датчики и схемотехника не смогут усиливать звук там, где его нет. Этот вывод подтолкнул его к поискам самых совершенных сортов древесины и компетентных поставщиков, таких как Майкл Рейд (Michael Reid), с которым Смит познакомился в 1980 г. Рейд стал важной частью производственной цепочки PRS.

Кленовые топы с изощренным узором были особенно важны для PRS Guitars. Компания установила собственную систему сортировки: сорт Classic, использовавшийся на гитарах CE с кленовым верхом, оценивался примерно в 7 баллов по десятибалльной шкале PRS. Для гитар с вклеенным грифом использовалась древесина сорта Regular, сегодня более известная как Custom, получающая от 7 до 9 баллов.

«Топ-10» у PRS идет на такие гитары, как Custom, и естественно, имеет 10 баллов по этой шкале. Для серии Signature и последующих моделей ограниченного количества выпуска использовалось то, что Смит называет «нечто захватывающее».

Волнистый клен – очень волокнистая «фигурная» древесина. Вместе с резонирующими, наморенными, различных цветов лаками, которые применяют в PRS, она помогает создать гитару, многим представляющуюся не просто музыкальным инструментом, но и произведением искусства. И наоборот, такая пышная внешность у других вызывает пренебрежительные замечания, вроде «слишком красива» или просто «мебель». Хотя узорчатый клен стал практически синонимом гитар типа Gibson Les Paul еще с конца 50х, PRS, начав в середине 80х выпускать свои гитары, снова разогнали спрос на это дерево.

Когда находят древесину с «узорами», прежде чем она станет частью гитары PRS, ее еще нужно правильно обработать. Представьте прямоугольную колоду клена. «Волны» узоров проходят вдоль ее сторон. Разрезая заготовку надвое, как если бы вы резали пополам булочку для сэндвича, вы прорезаете «волну» и раскрываете заготовку, словно книгу. И «читаете» узоры, как будто строки на странице.

Типаж «волны», ширина и расстояние между крайними точками ее «пиков» и «впадин» определяют вид узора. Слегка искривленная «волна» даст мягкий завиток, дельтовидная будет более впечатляющей, а квадратная – самой сильной. Поскольку относительная плотность между «пиками» и «впадинами» завитков разнится, некоторые техники шлифования и цветообработки помогают подчеркнуть узор.

В 1991 году PRS заявили серию Artist I, которая внешне выглядела продолжением Signature. На самом же деле Artist I обозначала коренное изменение дизайна гитар PRS. Многим ведущим профессионалам, которых привлекали эти гитары, нравился их внешний вид и ощущение формы инструментов, но они находили, что в плане звука оставались возможности совершенствования.

Artist I, Artist II, Artist III, Artist IV, Artist Limited

Было ясно, что PRS представляют собой естественное дальнейшее развитие винтажных инструментов Gibson Les Paul, но их звуку не хватало присущих этим классическим гитарам «низов». Поэтому наряду с наилучшими сортами древесины в серии Artist I были представлены и более жесткая конструкция грифа, а также множество различных технологий, направленных главным образом на улучшение «акустического» тембра гитар PRS. Но хотя «Артисты» и приблизили Смита и значительное число его высоких клиентов к тому звуку, который они искали, он все-таки оставался еще не до конца достигнутым. Однако следующий этап звукового совершенствования PRS чуть было не остался незамеченным гитарной публикой.

Когда в 1992 году была запущена серия Dragon I в количестве всего 50 экземпляров, рынок потряс компьютерный дизайн инкрустаций накладки грифа этой модели. Но эта фишка, обеспечившая компании медиа-внимание, одновременно заслонила тот факт, что у гитары был укороченный 22х-ладовый гриф с утолщенным профилем, новый бридж типа Stoptail без вибрато и новые датчики.

Dragon I, Dragon II, Dragon III

Хотя большинство гитар Dragon I отправились в коллекции по всему миру, те немногие, кому посчастливилось заиметь этот инструмент и поиграть на нем, поняли разницу в звуке. Это имело последствия: в следующем году появилась модель PRS Custom 22 на основе Dragon, но без инкрустации. В сущности, если у моделей Custom, Standard и CE и останутся 24-ладовые опции, большинство гитар PRS будут в русле концепции более короткого и «толстого» грифа. Смит утверждает, что мощный гриф означает мощный звук, и немногие гитаристы возьмутся оспаривать это утверждение. Как следствие, другие главные модели PRS того времени – линейки Standard и СЕ – начиная с 1994 года также предлагались в 22х-грифовом формате.

Эти постепенные изменения в спецификации типичны для PRS. За парой исключений, компанией всегда использовались звукосниматели, разработанные и сделанные самой PRS. Первоначально на гитарах Custom, Standard и Signature ставились звукосниматели, которые в PRS назывались хамбакеры Standard Treble и Standard Bass.

Выглядели они как любые другие хамбакеры без крышки, но в них применялись «клапанные» магнитные сердечники во внутренней катушке, а также магнит-фидер с тыльной стороны. При наличии фирменного пи-ар-эсовского пятипозиционного переключателя это позволяло добиваться более точного синглового звука, когда катушки «разделялись».

Нацеливаясь на более агрессивный рок-рынок, PRS разработали такие датчики, как Chainsaw и HFS (“Hot, Fat and Screams” – «Горячий, Жирный и Кричащий»), поначалу использовавшиеся на моделях Special. Хамбакеры Vintage Treble и Vintage Bass первоначально появились на Classic Electric, а пара бриджевый HFS-нековый Vintage Bass прижилась и до сих пор ставиться на 24х-грифовые CE Maple Top, Standard и Custom. Первая гитара Dragon несла на себе датчики Dragon Treble и Dragon Bass (они также появлялись и на Custom 22), но начиная с McCarty Model и ее нового датчика McCarty 22х-грифовые PRS отличались звукоснимателями с крышками, которые преследовали целью получить более «классический» звук.

В 1988 году PRS выпустили «набор модернизации электроники» (Electronics Upgrade Kit), рассчитанный на улучшение «жирности» и читаемости «середины» своих гитар. Его можно было бы назвать «все что мы узнали, с тех пор как начали этот бизнес», поскольку в нем нашли свое отражение все те изменения, которые с течением времени были внесены в мелкие комплектующие – вроде более легких бутонов колков, винтов-барашков, никелированных болтов для седел и настройки, фальш-ручки тембра для первых гитар, экипированных переключателями, более емкие монтажные провода и т.д. Тем временем Dragon I оправдал риск. В 1993 году последовал Dragon II (а также и 22х-ладовый Artist II), а в 1994 – Dragon III (за компанию с Artist Ltd). Оба новых «Дракона» были ограниченного тиража, всего по 100 экземпляров, и у каждого на накладке был еще более пышный инкрустированный хищник, чем у предыдущего.

Анонсированный в 1999 году самый знаменитый «Дракон» был выпущен на волю с трехмерной инкрустацией, в этот раз поверх сложных выпуклостей корпуса. Вышедший тиражом всего в 50 экземпляров Dragon 2000 для кого-то может казаться лишь еще одной коллекционной гитарой, но он демонстрировал стремление PRS своими ультра-хай-энд-моделями расширить границы гитаростроения.

Но когда дело дошло до следующей этапной гитары PRS, идеи снова шли от исполнителя, на этот раз в особенности от техасского гитареро Дэвида Гриссома. Оставив позади роскошь «Драконов» и «Артистов», McCarty Model 1994 года основывалась на внешне не особенно измененной концепции, являя собой гитару, которая тем не менее по звуку и ощущениям была ближе классическим Gibson Les Paul конца 50х.

В PRS говорили, что «модель Маккарти», McCarty Model, в главном представляла собой «Дракон», но с более толстым корпусом, тонкой головой, более легким колковым механизмом и другими звукоснимателями. На самом деле разница была еще большей. Модель стала поворотным моментом для PRS Guitars.

Компания выросла и McCarty Model очень быстро стала «PRS для музыкантов». Конечно, если сравнивать ее один в один с Custom середины 80х, разница в звуке и ощущениях будет очевидной. У «Маккарти» более короткий, утолщенный гриф, есть отличия, хотя и небольшие, и в толщине корпуса: «Маккарти» кажется чуть менее изящной. В целом же, у «Маккарти» какой-то неуловимый гибсоновский винтажный оттенок. У нее более широкий звук, чем характерный для Custom агрессивный резкий саунд, но в то же время он полностью пи-ар-эсовский, с четкой «серединой» и «колбасным» вкусом.

Еще одна «мыльная» гитара, Custom Soapbar 22, появилась в 1998 году. У нее, что нетипично для PRS, был кленовый гриф set-neck и три датчика-«мыльницы», управлявшиеся пятипозиционным рычажным переключателем, это давало своеобразный «горячий» стратовский тембр. По случаю своего десятилетнего юбилея PRS Guitars в 1995 году представили модель 10th Anniversary, у которой были «ракушечные» гравированные инкрустации накладки на орнитологические темы и орел на пере грифа.

После очень-очень многих запросов в том же 1995 году PRS начали делать реплику дофабричной гитары Сантаны, с прежним старым двурогим контуром, мензурой в 24,5 дюйма (622 мм) и плоским 11,5- дюймовым (292 мм) радиусом грифа. По иронии судьбы, хотя это была гитара дизайна прошлого, она одна из первых в PRS производилась на фрезерных станках с числовым программным управлением. Они постепенно заменяли те новаторские инструменты и оборудование, с помощью которых выпускались инструменты PRS в предыдущее десятилетие.

Сантане всегда нравились его дофабричные гитары PRS, хотя, как рассказывает Смит, гитарист «очень старался» привыкнуть и к новому, современному дизайну. Позднее компания сделала Сантане несколько реплик его к тому времени уже хорошенько поигранных оригинальных инструментов. PRS хотели запустить производственную модель гитары Сантаны, используя его имя. Заключили сделку, и значительная часть сантановских роялти пошла на благотворительность. Сантана остается единственным исполнителем, имеющим подписную модель PRS.

Santana I, Santana II, Santana III, Santana MD

Рост PRS Guitars соответствующим образом отражался в расширении рабочих площадей. По сравнению с маленькими комнатками Смита в Аннаполисе, первая фабрика на Virginia Avenue трудившейся на ней в начале 1985 года горстке сотрудников должна была казаться огромной. Поначалу там было всего восемь человек. В распоряжении PRS находилась треть здания, компания поначалу делила его с мастерской по починке мебели, металлообработкой и небольшой яхт-верфью, но через три-четыре года заняла все помещения. Со временем добавился и отдельный цех деревообработки, в нескольких шагах от основной фабрики.

Конечно, по сравнению с тем, с чего PRS Guitars начиналась, разница была большая. Первые десять лет до переезда на Virginia Avenue в 1985 году на производство одной гитары у Смита и его коллег уходило в среднем больше месяца. К 1988 году команда из 45 человек делала примерно 15 гитар каждый день, а к 1995 году на Virginia Avenue работало около 80 человек, создававших в день 25-30 гитар. Последняя гитара PRS вышла с фабрики на Virginia Avenue в конце декабря 1995 года. По собственным оценкам компании, за первые десять лет было произведено около 23 тысяч гитар с вклеенным грифом и около 14 тысяч с винтовым креплением грифа. PRS переехали на новую производственную базу в Стивенсвилле, на Кент Айлэнд, прямо через мост Чесапики от Аннаполиса, и в начале января 1996 года производство было возобновлено. Теперь, когда в распоряжении компании было 25 тыс. кв футов площади – почти вдвое больше, чем на Virginia Avenue и в прилегающих зданиях, на PRS к концу 1998 года работало 110 человек и компания поставила себе целью делать до 700 гитар каждый месяц.

Инвестировав в станки с ЧПУ в 1995 году, компания установила на новой фабрике еще больше такого оборудования для достижения более высокого уровня состояния своих инструментов, уже заслуживших себе репутацию отличным качеством. Стремление к дальнейшему повышению эффективности производства привело к появлению вскоре после переезда роботизированных полировочных станков. Но при всем этом гитары PRS воспринимаются как мастеровые, рукотворные, а не стерильные единообразные «палки». Даже при наличии высокотехнологичного оборудования, в полировку, окраску и лакировку гитары PRS вкладывается больше ручной работы, чем в большинство других серийных инструментов.

Первыми новыми моделями, выпущенными в 1996 году, стали Rosewood Ltd и Swamp Ash Special. Первая воплощала поиск Смитом самого лучшего дерева под гриф, который у нее был сделан из восточноиндийского красного дерева с накладкой из бразильского палисандра, у второй инкрустация изображала тщательно отделанное «древо жизни».

Хотя для большинства гитар PRS с вклеенным грифом используется махогани, Пол Рид Смит, без сомнения, выбрал бы для них красное дерево, если бы не его цена. У личной «гитары номер один» самого Смита, янтарного Dragon I, у первой из PRS-инструментов был гриф из красного дерева, и опция грифа из индийского красного дерева затем была предложена в комплектации «Маккарти». В 1999 году было выпущено небольшое количество экземпляров McCarty Model c грифами из дорогого бразильского палисандра.

Несмотря на то, что Rosewood Ltd выпустили ограниченным тиражом всего в 100 экземпляров, эта модель значительно отличалась от Swamp Ash Special, задуманной, как Classic Electric и Studio, для придания линейке PRS звучания а ля Fender. У двадцатидвухладовой Swamp Ash Special, как подразумевает ее название (swamp ash – болотный ясень), корпус был сделан из легкой древесины, bolt-on гриф и накладка из ясеня, на гитаре устанавливались пары хамбакеров McCarty, причем в центре – хамбакер синглового размера.

В 1996 году, кроме того, PRS запустили еще две новых роскошных модели Artist – III и IV. Они планировались на замену прежних Artist II и Artist Limited.

Мастерскую custom shop, делавшую гитары, которые в компании называли Private Stock, PRS открыла в 1996 году. Целью было воссоздание условий работы старой мастерской Смита: инструмент Private Stock от PRS – это практически любые пожелания клиента, но по особой цене. Если для одних гитар здесь берут за основу уже выпускающиеся модели, то другие надо делать полностью или частично «с нуля». По оценкам PRS, соотношение ручной и машинной работы в инструменте Private Stock составляет примерно 50/50 на начальных стадиях, но например двугрифовая гитара будет сделана полностью вручную. Для многих клиентов отправной точкой для заказа в Private Stock служит «Маккарти» с орнитологической инкрустацией, накладкой из бразильского палисандра и «пятнистым» топом.

Первая гитара Private Stock была завершена в апреле 1996 года. К весне 1999 года было сделано уже 87 экземпляров, каждый с отдельным номером Private Stock и стандартным серийным номером. Примерно половину составляли кастомизированные «Маккарти», но были также и арк-топы, двугрифовые инструменты, двенадцатиструнки, и другие. При этом высказывающиеся клиентами предложения и идеи легко могут стать прототипом будущих серийных моделей PRS. Например, на торговой ярмарке 1998 года был представлен новый дизайн баса, и последовавшая на него позитивная реакция повлекла за собой появление в 2000 г. в линейке PRS бас-гитары.

В другой раз, в 1997 году, на ярмарке была показана полуакустическая арк-топ гитара Private Stock, и на следующий год PRS запустила новую линейку полых «Маккарти», что для компании стало крупным новым шагом.

Гитары серии Archtop смотрелись как любые другие PRS, за исключением пары резонаторных эф и значительно более глубокого корпуса. Производство таких гитар коммерчески было бы невыгодно, если бы не наличие у PRS станков с ЧПУ. С их помощью вырезают пустоты в основном блоке махогани, оставляя тонкие стенки, карман под гриф и вкладыш под бридж. Резанной делают не только верхнюю часть, но и заднюю, кроме того, аналогичным образом топ и нижнюю часть обрабатывают изнутри, как у скрипки. Модель PRS Hollowbody, запущенная примерно в то же время, в своей основе имела ту же конструкцию, что и Archtop, только корпус был менее глубоким: примерно три дюйма в центральной части, против четырех у «Арктопов». Для большинства серийных полуакустических или целиком полокорпусных гитар другие производители для верха, боковых и нижних поверхностей корпуса используют ламинированный клен. Применение PRS натурального дерева соответствовало спецификациям, характерным скорее для мастеровых, делающихся вручную (и значительно более дорогих) инструментов.

Серия Archtop отличалась новым вариантом Stop-Tail струнодержателя с регулируемыми седлами под более толстые струны, какие используют джазмены, на которых и были рассчитаны эти гитары. Специально для этих инструментов были разработаны и новые звукосниматели с более классическим тембром. Базовые модели выпускались с еловой верхней декой и нижней и боковыми поверхностями из красного дерева. К ним на Archtop II и Hollowbody II добавились верх и боковины из фигурного клена, а Archtop Artist стала настоящим hi-end инструментом – PRS ее называли «произведением искусства, являющимся, кроме того, и музыкальным инструментом».

В 1999 году появились «леворукие» пи-ар-эсовских моделей McCarty и Custom 22 (с бриджами типа Spot-Tail или вибрато). Это были, как правило, инструменты, тщательно выделывавшиеся специально для левшей – от размещения логотипа на голове грифа до насечек на ручках потенциометров.

Через 25 лет после того, как Смит сделал свою собственную электрогитару, тот самый лесполоподобный флэт-топ с одним вырезом, PRS запустили модель Singlecut, из всего, что выпускала компания, наиболее близкую по внешнему виду и звуку классическим винтажным Les Paul. На рекламных плакатах новой модели 2000 г., не входившей в линейку McCarty, был изображен Тед Маккарти и дан следующий текст: «В 1952 году Тед Маккарти познакомил мир с цельнокорпусной гитарой с одним вырезом и резным верхом. Работая над нашими инструментами, мы многому научились у Теда». Это заявление наглядно демонстрировало направление движения PRS.

Годами гитарные компании либо откровенно копировали стандарты Les Paul, либо использовали его как источник вдохновения. Однако Singlecut многими будет рассматриваться как инструмент, наиболее близко воспроизводящий легендарный звук гибсоновских Лес Полов конца 50х гг., причем без единого нарушения зарегистрированных фирменных особенностей дизайна их конструкции. За исключением формы корпуса с одним вырезом, гитара повторяла спецификации пи-ар-эсовской «Маккарти» с небольшими дополнениями. Среди них – немного более толстый корпус и новые закрытые датчики, названные попросту PRS 7. Как считает Смит, они наиболее точно воспроизводят звук изначальных гибсоновских PAF, но выполнены в соответствии с современными стандартами качества. После выхода на рынок в начале 2000 года новая модель продавалась очень хорошо, но будет ли Singlecut и в дальнейшем пользоваться такой же устойчивой популярностью, как Custom и McCarty Model, покажет будущее.

Пол Рид Смит и не думает отрицать того огромного значения, которое для его компании имеет Карлос Сантана. Но долговязый кучерявый парнишка из Мерилэнда, разменявший сегодня пятый десяток, должен быть чрезвычайно горд видеть Сантану, спустя двадцать лет после того как он в первый раз взял в руки PRS, по-прежнему играющим свою невероятную музыку перед ведущими фигурами мировой музыкальной индустрии, на гитаре, задуманной и сделанной в до невозможности маленькой мастерской в Аннаполисе. В конце концов, это, видимо, все-таки был промысел Божий.

Интервью с Paul Reed Smith
Журнал Guitar Player 2005
Перевод: Илья Шлыков

Давай начнем сначала. Ты – молодой парень, который считает, что он сделал прекрасную гитару. Ты набрался храбрости показать свою самодельную гитару настоящим богам рока, и она им понравилась настолько, что они решили купить ее. Наверное, это классное чувство.

Это было очень круто. У меня просто мурашки бежали по коже. Я смотрел, как Дерек Ст. Холмс играет на моей второй гитаре, из всех, что я вообще когда-либо сделал, на одной сцене с Тедом Ньюджентом. Это было невероятно.

Что ты сказал этим парням тогда?

Я всегда сперва показывал гитару кому-нибудь из обслуживающего персонала, а они передавали ее музыкантам. Когда я встретил Питера Фрэмптона, я спросил: «Могу ли я поиграть на твоих гитарах?» Он согласился. Я думаю, он понял, что я хочу увидеть что ему нравится и почему это ему нравится. Мне всегда нравилось делать это. Я играл на гитарах Карлоса. Я играл на страте Джеффа Бека. Я играл на страте Нильса Логфрена, и он был великолепным. На нем стояли датчики Bill Lawrence и преамп «stratoblaster». Я играл на одной из гитар Ван Халена – подключил ее и воскликнул: «Вот это да!» Я не думаю что все это было случайностями. Я нахожу это очень приятным.

Ты джемовал с Сантаной когда ты в первый раз встретился с ним…

Он заставил меня поиграть с ним, и я был очень взволнован. Он немного поиграл на гитаре, которую я сделал для Фрэмптона и потом сказал: «Ты же играешь? Давай поиграем». По его мнению, нельзя делать гитары, если ты не умеешь на них играть. Так что он заставил меня поиграть с ним, и это вышло далеко не так гладко. Это было ужасно. Но он отнесся к этому достаточно спокойно. Он сказал мне что он знает, что я волнуюсь и добавил, что я могу не беспокоиться. Потом он подвел меня к краю сцены и мы смотрели, как Return to Forever играют «Romantic Warrior». Я никогда это не забуду.

Не тогда ли ты решил, что можешь зарабатывать на жизнь производством гитар?

Важно понять, что происходило в гитарном мире, когда мы только начинали. Компании, которых мы все знаем и любим, поставляли гитары с рисками от напильника на ладах. Когда-нибудь видел такое? Ты сидишь всю ночь напролет, водя струнами по ладам, пытаясь отшлифовать их. Это плохо. Компания CBS продала Fender – у них был переходный период. Не надо упускать из виду и Les Paul. Таково было положение вещей: профиль грифа был неправильным, лады имели риски от напильника, кленовые накладки поголовно заливались полиэстером так, что не было видно ладов, грифы у многих Les Paul имели неправильный изгиб. Это были трудные времена. Я решил, что искусство гитаростроения утеряно навсегда.

Пустоту заполнили Kramer и Jackson. Раскрашенные, ядовито-розовые гитары – это был последний писк моды. Компания Hamer преуспевала. По сути, я видел возможность, которая была бы упущена восемью или девятью месяцами спустя. Fender вернулся обратно, а Kramer собрался вежливо откланяться, Gibson также переживал возрождение.

И тогда ты решил поучаствовать в этой игре?

Тогда мы выпустили модель PRS, которая сегодня называется Standard, а также модель Custom. Я отправился в путь с двумя гитарами и собрал множество заказов. Сперва я думал, что Standard будет продаваться очень хорошо, потому что он целиком сделан из махагони. Но людей больше интересовал волнистый клен на Custom. Вспомни, волнистый клен тогда не применялся в гитарах, его можно было увидеть только на скрипках. Я показал свои гитар Ритчи Эшу из «Sam Ash». Он собрал своих продавцов, и все они говорили: «Дайте нам гитары из волнистого клена, и мы продадим их». Ритчи заказал 250 гитар в конце 1984 года. Это был большой заказ.

Как много гитар ты делал в то время?

Почувствовал ли ты, что дела приходят в норму, когда ты отправил первые инструменты в магазины?

И близко нет. Семена дали всходы, и у нас были заказы, но пока эти гитары не были проданы и магазины не заказали очередную партию – это было очень тяжелое время.

И когда же ты вздохнул с облегчением?

Но ведь людей сразу привлекли ваши гитары?

Сперва ты продавал свои разработки другим компаниям, например, Ovation, Yamaha и Kramer. Как ты думаешь, разговаривали бы мы с тобой сейчас, если бы какая-нибудь из них после твоего предложения приняла бы тебя в штат?

Я так не думаю. Не могу сказать наверняка, разумеется. Правильнее было бы ответить, что я не знаю, но я предполагаю, что этого бы не произошло.

Так что, тебе приходилось держать на плаву собственную компанию. Это очень сложно…

Да, это так, но я кое-что тебе скажу. То, что поддерживает мой бизнес – это любовь к гитаре. Спроси любого, кто работает на фабрике, и тебе ответят то же самое. Нас всех заботит то, что происходит. Я разговаривал с Форрестом Уайтом, он был менеджером по производству на Fender в их самые славные годы. Он сказал мне, что они поговаривали тогда: «Если ты не купил бы это для себя, не продавай это». По моему опыту, невозможно сделать хорошую гитар без любви к ней.

Ты начинал как гитарист. Было ли для тебя тяжело отказаться от карьеры музыканта?

Ну, я только что закончил запись диска, так что я не сдался окончательно. Но когда мы только получали первые заказы, все мне говорили, что я больше не смогу выступать. Они говорили: «Ты собираешься работать по 16 часов в день, семь дней в неделю. Ты не сможешь подключить к работе всех своих людей, а потом уехать на выступление.» Я был очень расстроен, но я согласился с этим. Через некоторое время оказалось, что это хорошо, если глава гитарной компании сам играет на гитаре. Так что я собрал группу, чтобы играть на выставках и в торговых залах. Я думаю, что это привносит позитивный заряд для всей отрасли, если данный человек любит играть на гитаре. Мне намного интереснее поиграть на гитаре, только что прошедшей окончательную сборку, чем следить за десятыми долями процентов прибыли.

Знаком того, что ты был на пороге чего-то великого, является то, что в первые годы существования твоей компании фанаты винтажных гитар – как продавцы, так и покупатели – с воодушевлением приняли PRS, хотя они и были абсолютно новыми. Это практически беспрецедентный случай.

Гитары PRS всегда характеризовались крайне внимательным походом к мелким деталям. Вы не пренебрегаете мелочами.

Скажи о какой-нибудь конкретной детали, и я смогу поговорить об этом пять минут.

Расположение верхнего порожка.

По отношению к первому ладу или к краям накладки?

Сначала по отношению к первому ладу.

ОК – если рассчитать лады по корню 12й степени от 2-х, то мы получим коэффициент 1,0594631 – я вводил это число в калькулятор столько раз что помню его наизусть. Если рассчитывать лады таким образом, то первый лад будет строить выше. Я запатентовал много лет назад решение этой проблемы: порожек должен выступать сильнее на басовых струнах. Это называется компенсированным порожком. Мы ставим таким порожки с самого первого дня, просто не афишируем это. Стив Блачер и я собирались продать кому-нибудь идею, но оказалось, что овчинка не стоит выделки. Когда начались все эти разговоры о системе настройки, Стив позвонил мне и сказал: «Погляди, мы делали это 20 лет назад!»

(Достает гитару PRS 513)

Обрати внимание, что порожек не параллелен первому ладу. Гитара идеально строит в первой позиции. Это та же самая идея, что отстраивать интонацию на бридже, только в данном случае это верхний порожек.

Как насчет расположения порожка относительно краев накладки?

Посмотри: шестая струна ближе к краю накладки, чем первая. Мы так делаем, потому что когда ты делаешь вибрато на шестой струне, ты подтягиваешь струну вниз. Но на первой струна может соскочить с накладки, поэтому нельзя делать ее очень близко к краю. Мы делаем все эти мелочи, чтобы гитаристу было немного комфортнее играть. Для меня, именно в этом и состоит искусство гитаростроения. Одна из причин, по которой мы делаем это уже 20 лет, это то, что художественная форма очень важна для нас.

Кто еще относится к этому серьезно?

Много кто. Том Андерсон делает отличные гитары. Рэнди Кёрли из S.D. Curlee – один из людей, кто проложил дорогу для моей компании. Джол Данциг из Hamer – еще один человек, кого я очень уважаю. Но такой подход можно встретить не только в гитаростроении. Любой хороший звукорежиссер уделит вам десять минут, чтобы поговорить насчет озвучки малого барабана или хай-хэта. Это художественная форма, и в мире существуют миллионы мелочей, которые к ней относятся.

Давай поговорим о других частях твоих гитар. Как насчет потенциометров?

Ты когда-нибудь замечал, как великолепны потенциометры на старых Gibson и Fender? Ты поворачиваешь его и звук становится чище. Большинство новых потенциометров ужасны. Они просто отключают звук. Я объясню тебе, в чем проблема (подходит к чертежной доске). Линейная характеристика подходит для ручки тембра, но не для громкости. Нужна совершенно особая характеристика, если ты хочешь, чтобы звук становился более чистым при уменьшении громкости. Я не скажу тебе в подробностях о наших потенциометрах, просто нам потребовалось два года, чтобы их разработать. Затем мы сменили производителя и еще два года пытались создать их заново. Теперь у нас есть свои собственный потенциометры, и мы – единственная компания, которая их производит. Производители потенциометров решили что мы сошли с ума, но если тебе нужно чтобы звук гитары становился чистым при использовании перегруженного усилителя, это то, что тебе нужно. На самом деле, у потенциометров на старых Fender и Gibson была именно такая характеристика.

Многие компании не вклеивают лады. На мой взгляд, это безумие. Если ты потеешь, не вклеенные лады начинают сдвигаться. Они становятся неровными. По моему опыту, лады должны быть вклеены. Так делалось на старых Gibson. Также мы используем новый тип ладовой проволоки. Ты не замечал, насколько легче играть на старых гитарах с плоским профилем ладов? Пальцы не задевают о них, когда ты играешь глиссандо. Это потому, что лады стачиваются и становятся плоскими. Лады на 513 имеют плоский профиль.

Бридж на модели McCarty – как осуществляется интонация, если он не настраиваемый?

Интонация не абсолютно точная, но она чертовски близка к ней (подходит к доске с чертежом бриджа). Я настроил так много гитар за свою жизнь, и всегда в результат выходило что-то вроде того: диагональная линия для трех нижних струн и другая линия для трех верхних. Бриджи на Gibson Melody Maker выглядит иначе, потому что он был рассчитан на третью струну с оплеткой. Если бы они создавали его под струну без оплетки, он был бы в точности таким же, как наш. Так что, да, он не настраивается, но преимущество того, что в нем нет движущихся частей перевешивает его недостаток.

Ты предпочитаешь 22-ладовые грифы или 24-ладовые?

Если ты уменьшаешь длину грифа, прочность возрастает в кубе (идет к доске с чертежами). Если гриф становится толще, прочность возрастает в квадрате. Так что, перейдя от 24 ладов к 22, я приобрел прочность, не так ли? Подумай об этом так: если гриф три фута длиной и толщиной с накладку, каким будет звук? Тонким и слабым, верно? На таком преувеличенном примере это совершенно очевидно, но это правило работает также и в более тонкой пропорции. При этом, Custom 24 – это наша самая продаваемая модель. Всем она нравится, и это действительно прекрасная гитара. Меня всегда удивляло, как хорошо они звучат, когда я подключал их.

Не все твои разработки хорошо продавались. Как ты считаешь, в случае с усилителем PRS, в чем заключалась твоя ошибка?

Вот, что мне было известно тогда: американские производители ламп собирались свертывать производство. Моя идея заключалась в том, чтобы создать хорошо звучащий усилитель, не нуждающийся в лампах. Поэтому мы изобрели это устройство под названием «генератор гармоник». Мы знали, что лампы дают гармоники, даже несмотря на то, что через них проходит синусоидальная волна. На выходе мы имеем не только сигнал на частоте 1кГц, но и 2 кГц, и 3, и 4 и так далее. На транзисторном усилителе этих гармоник не получить. Мы измерили и исследовали процессы, происходящие в лампах и сделали «генератор гармоник», который добавлял гармоники не только на перегруженном канале, но и на чистом тоже. Фактически, чистый канал вышел у нас лучше, чем перегруженный. Но вот чего я не знал, так это того, что Берлинская стена скоро рухнет, и дефицит заполнят зарубежные компании, производящие лампы. Перебои с поставками ламп ушли в прошлое. А рынок нам диктовал, что, если в нашем усилителе нет ламп, то никто его не станет даже слушать.

Музыканты, которые его пробовали, посчитали, что он звучит хорошо, но все же хуже, чем их любимые ламповые усилители.

А мы на самом деле подготовили хорошую почву для выпуска чего-то вроде отличного POD – цифрового процессора для записи в линию в одной рэковой ячейке. Но тогда цифровые технологии не были столь совершенны, поэтому мы не стали делать этого.

У тебя сохранился хоть один из этих усилителей?

Нет. Было тяжело с ними расставаться. Интуитивно я понимал, что они хороши, но на деле выходило, что они были плохими. Артистический успех не всегда означает финансовый успех и наоборот. Мне приходится рассматривать этот усилитель как неудачу, но я многому научился на этом примере.

Расскажи нам о судебном процессе, связанном с Gibson и моделью Singlecut.

Я сожалею, что гитарная индустрия должна была пройти через это. Я уверен, что мы не сделали ничего плохого. Не было ни единого случая, чтобы кто-либо покупал гитару PRS, считая, что он покупает что-то другое. Между этим двумя гитарами так много различий: форма головы грифа, логотип, срез на нижнем «роге», бридж, инкрустация птичками – их просто невозможно спутать.

Я считаю, что просто скопировать чью-нибудь форму – это неинтересно. Я считаю, что это плохо – заимствовать чью-нибудь форму головы грифа. Но посмотри – ведь ты был на NAMM? На каждом из сотен стендов выставлены гитары с одним вырезом. Почему же мне нельзя? Это как если бы кому-то не позволяли делать микроавтобусы.

Общественное мнение среди гитаристов, в основном, на твоей стороне.

В мире много людей, которые отстаивают то, во что верят. Они показали себя очень храбрыми. Свидетелями с моей стороны в суде выступало так много замечательных людей.

Ты представляешь свою жизнь без модели Singlecut?

Ты собираешься изменить ее дизайн?

Нет. Как я уже сказал, я считаю, что мы не сделали ничего плохого.

Как создавалась модель Hollowbody?

Ее разработал Джо Нэггс. Я придумал лишь общую форму и обводы, а Джо был тем, кто жил этой моделью, и я считаю, что он проделал огромную работу. Она похожа на скрипку, присоединенную к гитаре – акустический звук очень хорош, но немного недостает «низов», что очень хорошо для полуакустического инструмента. На ней не возникает воющего фидбэка, как, например, на ES-330.

Как она у тебя появилась?

Я заказал одну для себя, но не знаю, будет ли она иметь успех. Эта модель довольно дорогая и сложная в изготовлении, и я не знаю, как к ней отнесутся. На ней стоит самая лучшая пьезосистема из всех, что я слышал. Наша пьезосистема намного дороже, чем любая другая, но я считаю, что она и звучит намного лучше. Каждая струна имеет отдельную настройку эквалайзера – это похоже на то, как будто там встроенный 20-полосный эквалайзер от Neve, и все звучит просто великолепно. Мне кажется, что час этой гитары еще придет. Все, что нам нужно сейчас – это перестать их выпускать.

Ты много говорил о внимании к деталям и о мелочах. Но это все не обязательно для гитары, имеющей свой характер. Как тебе удается придавать своим гитарам характер?

Хорошо, я тебе расскажу. Ошибись лишь в одной из этих вещей, и звук гитары станет мертвым, бесхарактерным: профиль грифа, толщина грифа, стык грифа с корпусом, форма головы грифа и ее толщина, материал верхнего порожка, грунтовка, краска, лак, толщина покрытия, твердость покрытия, характеристика потенциометров, форма ладовой проволоки, закатка ладов, настройка. Есть еще множество аспектов, но ты и так понял, о чем я. Я не смотрю на это так, будто мы придаем гитаре характер. Мы всего лишь избавляем ее от всех проблем.

Но и другие производители делают то же самое, и у них получаются гитары, которые прекрасно выглядят и прекрасно звучат, но все же не имеют своей «изюминки». У них нет характера.

Они, должно быть, что-то делают неправильно. Возможно, ошибаются с покрытием либо с его твердостью, либо со стыком грифа. Достаточно всего одной ошибки, чтобы инструмент потерял свой характер. Мы никогда специально не обсуждали проблему «характера» наших гитар. Все дело в деталях и их правильной обработке. Ты можешь пройтись с этим списком по старому Martin, и я гарантирую, что все, что я тебе назвал, сделано правильно.

Люди спрашивают меня об этом все время. Пытаемся ли мы продать их докторам или подростками, профессионалам или «металлистам»? Я отвечу – для всех. Это инструмент для каждого, для того, чтобы зарабатывать им на жизнь.

Вот тебе хорошая проверка: в 16.00 твою гитару украли. В 19.00 начинается саундчек, а в 22.00 – концерт. У тебя в кармане кредитная карточка. Ты заходишь в музыкальный магазин, где нет своего гитарного мастера. Какую гитару ты возьмешь для концерта? В мозгу жуткая мешанина. Какая из этих гитар хорошо отстроена? Какая звучит так, как тебе надо? Какую из них ты можешь снять со стены и взять с собой на сцену? И вот, что я тебе скажу: мне все равно, каким будет ответ. Меня больше заботит постановка вопроса. Это очень важно. Мы выбиваемся из сил, чтобы быть в уверенности, что этот парень примет одно из самых удачных решений за свою карьеру, купив одну из наших гитар. Но я никогда не посвящал себя только продажам. Я всегда был очень благодарен тем, кто покупает наши гитары.

Но тебя же должно волновать, покупают ли люди твои гитары?

Если ты пойдешь в магазин и поиграешь на нескольких гитарах, одна из них обязательно подойдет тебе. Это похоже на покупку собаки. Ты идешь и выбираешь: либо это твоя собака, либо не твоя. Так что я не ищу путей продать людям свои гитары, я всего лишь обращаю их внимание с тем, чтобы они могли сами сделать свой выбор. Будем надеяться, что мы сделали все, что смогли, и это говорит само за себя.

Ты рассуждаешь об этом гипотетическом покупателе, у которого часто крадут гитары…

Это тот самый парень, за чьи интересы я борюсь. Я забочусь о нем. И я верю, что можем помочь ему в такой ситуации. Я видел, как Карлос приходил к нам, брал несколько гитар и уносил их с собой на концерт, настраивал их и выступал с ними перед двадцатитысячной аудиторией. Это довольно рискованно. Для нас же лучше, чтобы с нашими гитарами было все в порядке.

Как ты считаешь, что гитарным компаниям следовало бы делать, чтобы остаться на плаву?

Прекратить привозить на выставки одни и те же модели. Придумывать что-то новое каждый год. Также, быть готовыми учиться у своих покупателей. Знать свои недостатки и уметь решать эти недостатки в реальной жизни. Задавать миллионы вопросов. Я всегда задаю вопросы, всегда спрашиваю. Я хочу знать. Я хочу только улучшать.

Как ты узнаешь, когда можно прекратить улучшать? Когда гитара достаточно хороша для тебя?

Естественные детекторы лжи у людей очень чувствительны. Им свойственно очень тонко чувствовать фальшь. Мы сидим в комнате и обговариваем какие-то детали. И во всем это есть что-то, чего восемь человек не замечают, но один все-таки чувствует, что что-то не так. Все сосредотачиваются на этом, и доводят все до блеска, и вот тогда все понимают, что дело сделано. Наш арт-директор Марк Квигли подобрал прекрасное сравнение для этого: это похоже на мелодию, которая прекрасно звучит, и всем она нравится, только одна нота слегка фальшивит. Когда ты в итоге исправляешь эту ноту, мелодия закончена. The Beatles умели это делать как никто другой. Но послушай ранние версии их песен, и он звучат намного хуже. Они просто снова и снова работали над вещью, пока она не начинала звучать правильно. Именно это мы и пытаемся делать. Мы не просто пытаемся подключить детектор лжи, мы стараемся заставить работать детекторы правды в себе. Вот тогда гитара по-настоящему завершена.

Источник

• ← что можно приготовить с нутом кроме плова
• что можно подмешать в алкоголь чтобы человек бросил пить →