Одолжите тенора спектакль о чем
«Одолжите тенора» в Свердловском театре музкомедии: по всем канонам мюзикла
Одноименная пьеса Кена Людвига поставлена в 25 странах мира, включая Россию. Но у нас она шла лишь в драматическом театре. Екатеринбургский зритель первым увидел ее превращение в русскоязычный мюзикл. Командовал метаморфозой выпускник лондонской Arts Educational Schools, режиссер Антон Музыкантский.
«Боже, благослови оперу!» — восклицает персонаж мюзикла, и зал театра музкомедии в очередной раз взрывается аплодисментами. Классическая комедия положений полна цитат из оперных хитов. Неискушенная публика следит за перипетиями сюжета, «насмотренный» зритель узнает фрагменты знаменитых женских арий из «Кармен», «Богемы», «Лючии ди Ламмермур», «Чио-Чио-Сан» или замечает стилизацию под знаменитую «42-ю улицу», ставшую музыкальной киноклассикой 30-х годов и одним из самых знаменитых бродвейских шоу.
«Одолжите тенора» — классическая комедия положений, сыгранная по всем правилам мюзикла, где есть и любовная линия, и история преодоления, и неизменный хеппи-энд. Провинциальный оперный театр на грани банкротства. Чтобы спасти положение, директор Кливленд Гранд-опера Генри Сандерс (заслуженный артист России Павел Дралов) приглашает на роль Отелло величайшего итальянского тенора Тито Мерелли (заслуженный артист России Николай Капленко). Билеты на премьеру проданы, ожидается визит президента, после спектакля планируется роскошный банкет. Долгожданный звездный тенор прибывает в город в сопровождении своей ревнивой жены (Татьяна Мокроусова) и располагается в люкс-номере отеля. Его с нетерпением ждет на репетицию местная прима с большими амбициями Диана Дивейн (заслуженная артистка России Светлана Кочанова). А дальше все идет не по плану, и главным героем истории неожиданно становится суфлер Макс Гербер (Евгений Елпашев), добивающийся руки дочери Сандерса Мэгги (Екатерина Мощенко).
Спектакль начинается с прямой отсылки к 1934 году: зритель погружается в атмосферу золотой эпохи бродвейских шоу со степ-номерами и головокружительным темпоритмом действия. Никаких пересечений с современностью и смешения жанров — действие выдержано по всем канонам мюзикла. Создатели «Одолжите тенора» подчеркивают, что постановка не является «переносом» западной версии и тем более копией спектакля Евгения Писарева в Московском драматическом театре имени Пушкина с Сергеем Лазаревым в главной роли. Это авторское прочтение пьесы, рассчитанное на труппу и сцену Свердловского театра музыкальной комедии. Специально для оркестра была создана новая аранжировка, разработана масштабная декорация на поворотном круге, совмещающая четыре локации (сцена оперного театра, лобби гранд-отеля, гостиничный коридор и люкс со множеством дверей, где и разворачиваются основные события).
Знаменитый американский продюсер и комедиограф Кен Людвиг начинал свой путь к славе в 1989 году — мюзикл «Одолжите тенора» стал его дебютом, где в качестве продюсера выступил Эндрю Ллойд Уэббер. Для молодого режиссера Антона Музыкантского, обучавшегося в возглавляемой Уэббером Arts Educational Schools, London, «Одолжите тенора» — первая большая работа в репертуарном театре. До Свердловской музкомедии Музыкантский был приглашенным режиссером в лаборатории Московского театра мюзикла. Одна из его последних постановок — концерт «Игра в мюзикл» на сцене московского концертного зала «Зарядье». Предложение поработать в Екатеринбурге ему сделали еще два года назад, но пандемия внесла свои коррективы, и работа над спектаклем сдвинулась на конец 2020 года.
— Антон, когда вы приняли приглашение от Свердловского театра музыкальной комедии, вы знали потенциал труппы и с кем будете работать?
— Да, мне ее рекомендовали как одну из самых сильных трупп среди музыкальных театров России. Здесь артисты не разделены на два лагеря — мюзикл и оперетту. В Москве и Санкт-Петербурге в театрах этого жанра существует грань — или то, или другое. Для меня абсолютный шок, как можно сегодня петь «Эвиту» Уэббера, завтра — «Веселую вдову» Легара, а затем «Декабристов» Загота и так далее. Я вырос в другой системе — на Западе принято работать проектами: учишь одну роль и работаешь в постановке от трех месяцев до полутора лет, в зависимости от ее успешности. Потом проект закрывается, можно забыть отработанный материал и переключиться на что-то другое. Уму непостижимо, как в репертуарном театре артисты держат в голове по 30 партий текущего репертуара, а днем еще и готовятся к очередной премьере! Но в результате такой стратегии артисты «на ты» с любым музыкальным материалом, быстрее вникают в партитуру, готовы к экспериментам и творческому поиску.
— Почему для своего режиссерского дебюта вы выбрали «Одолжите тенора»?
— Это очень качественная пьеса и стопроцентный хит. Она со вкусом «переведена на музыкальный язык», стала еще смешнее и эффектнее, трогательнее и человечнее. Особо хочу подчеркнуть, что вместе со звукорежиссером Сергеем Евсеевым нам удалось создать «звуковое бесшовное пространство» спектакля — мы перевесили микрофоны, чтобы звук стал более естественным. Зритель привык, что у артиста есть гарнитура вокруг головы и микрофон на щеке. Сейчас все по-другому — нет ощущения давящего эстрадного звука. Когда у артиста десятиминутная драматическая сцена, а затем вокальный номер, звуковая картинка не рвется — для зрителя незаметен аудиальный переход. С моей точки зрения, это шаг вперед для всего театра и большой плюс для успешности спектакля.
— В мюзикле один из главных героев Макс тоже дебютирует. Когда со сцены звучит «верь в себя», вы чувствуете, что у вас есть много общего?
— Я с раннего детства пою, играю на музыкальных инструментах — рояль, скрипка. Ребенком я выходил на сцену в спектаклях в Великобритании и Москве. Театр всегда был моей мечтой. Но все же во время постановки я больше ассоциировал себя с директором Сандерсом, у которого вот-вот все развалится, и нужно срочно искать какие-то решения, порой самые невероятные! Я уже не раз пробовал ставить мюзиклы, но с махиной государственного театра в полном объеме соприкоснулся впервые — расписания, замены, работа цехов, дистанционные репетиции из-за карантина… Сейчас я понимаю, что пять предыдущих лет работы в музыкальных проектах — это был несколько иной опыт.
— Есть мюзикл мечты, который вы хотели бы поставить?
— Еще нет. Не знаю, что это будет за сюжет, но точно могу сказать, что мы его напишем с нуля в тандеме с композитором и либреттистом. Мюзикл мечты должен быть придуман с участием режиссера и создаваться вместе с ним — от замысла до премьеры.
Все отзывы о спектакле Одолжите тенора!
Постановка Театр им. Пушкина
Рецензия «Афиши» на спектакль
Дело происходит в 1934 году. В Кливлендскую оперу приезжает известный итальянский тенор Тито Мерелли, от которого без ума все меломаны и женщины. Он должен петь партию Отелло, но за полчаса до выхода его находят в гостиничном номере бездыханным с пустой банкой от снотворного в руке. Вместо якобы мертвого Тито, намазавшись черным гримом и надев его костюм, на сцену выходит замухрышка Макс, ассистент директора оперы, для которого этот вечер становится звездным часом — хоть и под чужим именем. Тито тем временем просыпается, облачается в запасной костюм, и начинается путаница, прятки и беготня от красивых женщин.
Пока художественный руководитель Пушкинского театра Роман Козак занят репетициями «Самоубийцы» Эрдмана, свой спектакль выпускает Евгений Писарев — молодой актер, перепрофилировавшийся в режиссера и даже работавший весной ассистентом у Деклана Доннеллана. В спектакле Писарева сказка, рассказанная американским юристом Кеном Людвигом, превращается в американский мюзикл годов 50-х. Все происходит в мире простом и разноцветном, как леденцы, и каждый в нем точно знает свое место. Второстепенные персонажи едва-едва выступают за плоскость шаржа — как, например, мафиозного вида директор (Андрей Соколов) или неистовая итальянка-жена Тито (Вера Воронкова). Главным героям дано уже не две краски, а четыре — ровно столько, сколько требуется, чтобы развить сложносочиненные qui pro quo и нехитрую любовную интригу. Бывший солист поп-группы Smash!! Сергей Лазарев в роли Макса выглядит здесь не как приманка для поклонниц его вокальных и внешних данных, а как нормальный актер, вполне себе на уровне остальной команды. Собственно, главное в такого рода комедии — валять дурака как можно более профессионально. И тогда публика будет в восторге от всего — от хорового и сольного пения, от мужчин, которые бегают по сцене в трусах до колен и кудрявых париках, и, конечно же, от хеппи-энда. И чего тут долго распинаться: на «Теноре» публика довольна — достаточно было сказать об этом с самого начала.
Лучшие отзывы о спектакле «Одолжите тенора!»
Слабый спектакль. Ладно бы слабенький сюжет, так ещё и ни капли не смешной. Ну и главное, актёры зал «не держат» совсем и в прямом смысле (не все вернулись с антракта), так и в переносном. ужасно
Если у вас есть в запасе такой же голосистый, очаровательный и талантливый тенор как Сергей Лазарев, пожалуйста, одолжите его нам. Мы совсем не прочь такой голос еще разок послушать…
За такую удачу сказать спасибо можно, прежде всего, режиссеру-постановщику Евгению Писареву. Ему удалось как-то по-своему и, в общем, отлично передать динамику и тонкости комедии положений, написанную некогда не менее известным американским драматургом и комедиографом Кеном Людвигом.
В общем, предысторию, конечно, знать всегда полезно, однако даже неосведомленный в ее уникальности зритель может получить удовольствие от просмотра. Главное помнить, это – чистая комедия положений. Здесь просто положено расслабиться и смеяться.
Спасать положение и юбилейный спектакль театра, заменив итальянца, Макс вызывается со скрипом, пока даже не представляя, насколько легко он сможет одурачить и зрителей, и своих коллег. В этом, как говорится, соль сего юмора. Облачившись в костюм Отелло скромный «мальчик на побегушках» преображается, открывая в себе качества настоящего певца и артиста. Растет, буквально, в наших глазах.
Безусловно, без любовных многогранников эта история никак не могла обойтись. Герои запутывались в страстях, подобно той, с которой выражала свою ревность жена тенора чисто итальянским, громким и почему-то очень хриплым «Идиото!» и «Баста!». читать полностью на сайте kulturmultur.com
Отличная комедия положений.
Искренняя игра актеров, замечательный сценарий, яркие диалоги вперемешку с песнями, не заставляют скучать.
Результат:
Зритель смеется непереставая, в конце доходя чуть ли не до истерики, и уходит из зала с отличным настроением напевая итальянские мелодии.
Многие покупали билеты, реагируя естественно на имя Сергея Лазарева. Однако мне, как мюзикломану, больше хотелось увидеть в главной роли Алексея Франдетти. И желания стали реальностью, чем я несказанно рада.
Сюжет спектакля разворачивается вокруг приезда в Кливленд известного оперного певца Тито Мерелли. Билеты в Гранд Опера раскупленны, все ждут звезду. Но в свете неожиданных обстоятельств директор Гранд Опера вынужден использовать своего ассистента Макса, выдав его за Тито. Благо играть он должен Отелло. И тут начинаются путаницы, смешные ситуации. Но все заканчивается хорошо для всех.
Все герои попадают в ситуации, всё смешивается в один пьянящий коктейль, заставляя смеяться до слез.
Однако и здесь не обходится без ложки дегтя: по-моему мнению есть одна сцена, которую не нужно было вставлять в постановку. Это сцена «ускоренного секса». Кстати говоря, прочтя после посещения рецензии людей, я часто натыкалась именно на такую критику. Что пошлость этой сцены сильно понижает уровень спектакля.
Одолжите тенора!
«Одолжите тенора!» – спектакль Театра имени Пушкина по пьесе американского комедиографа Кена Людвига. Режиссёр – Евгений Писарев. Премьера прошла 29 сентября 2005 года. Спектакль является лауреатом престижных театральных премий – «Чайка» и «Хрустальная Турандот».
Краткое содержание
Действие разворачивается в Америке 30-х годов. Молодого певца Макса никто не воспринимает всерьёз: ни любимая девушка, ни её отец – продюсер. Все словно околдованы знаменитым тенором Тито Мерелли. И вот стараниями папы-продюсера Мерелли приезжает на гастроли вместе со своей женой Марией. Все билеты проданы. Но перед самым концертом звезда внезапно. Одним словом, петь не может. Продюсер умоляет Макса выдать себя за знаменитого тенора. Идёт «Отелло», никто не замечает подвоха. Всем кажется, что положение спасено. Но все только начинается.
Действующие лица
Пресса о спектакле
«Преуспевающий вашингтонский юрист Кен Людвиг написал пьесу «Одолжите тенора!» лет десять назад и нечаянно нарвался на большой успех – его ставят на Бродвее, и не только. В театре Пушкина тоже получилось. Во-первых, главную роль играет экс-солист группы «Smash!» Сергей Лазарев, который с артистической легкостью сыграл героя, непрерывно попадающего в нелепые ситуации. Во-вторых, мужская версия «Золушки» сразит любого, кто втайне мечтает о большом успехе. Ну и наконец – много ли в Москве хорошо сделанных спектаклей по хорошо сделанным пьесам?»
— Кристина Матвиенко, «Театральная Афиша»
«В постановке Пушкинского театра удачно пойман стремительный ритм сумасшедшего дня. Герои не ходят, а врываются, вбегают, впархивают. Обмен репликами в лучшие минуты похож на фехтование. Для произнесения речей и для вокальных номеров герои забираются на стулья (как в детстве для прочтения стишка перед гостями) и раскланиваются со зрительным залом».
— Ольга Егошина, «Новые известия»
«. Вокруг непритязательной завязки и вертится действие, уморительно смешное. Ещё одно условие качественного результата – чувство меры. Им режиссёр Евгений Писарев, как выяснилось, обладает сполна. Прелесть его спектакля в точном и тонком расчете, ничего лишнего постановщик себе не позволил, здесь даже реакция публики точно просчитана. Не говорю уж о том, как верно угадан исполнитель главной роли.
А самый главный секрет успеха заключается в том, что подобная лёгкость с неба почти ни на кого не падает, её можно добиться серьезным трудом, который многим теперь кажется чем-то совершенно необязательным. Оттого и радуешься «Тенору» так горячо и возбуждённо».
«В общем, стоит порадоваться за мхатовскую школу, выпускающую столь разносторонних артистов. Александр Арсентьев (Тито Мерелли), один из ведущих молодых мастеров пушкинской труппы, на эстраде не появлялся, а ведь тоже поет – дай бог каждому. А какие оперные рулады выдаёт порой Ирина Бякова (Джулия)! А сколь темпераментен Илья Хрипунов, смело вводящий своего второстепенного персонажа, поименованного Посыльным в гостинице, в основной круг действующих лиц! Да, ничего не скажешь, к комической затее все её участники во главе с режиссёром подошли всерьёз».
Спектакль «Одолжите тенора!» Чем интересно наивное искусство?
Московский драматический театр имени Пушкина не первый сезон с успехом представляет зрителям комедию американца Кена Людвига «Одолжите тенора!» в постановке Евгения Писарева.
Американец Кен Людвиг написал пьесу про то, как в 1934 году в городе Кливленде знаменитый итальянский тенор Тито Мерелли не смог исполнить партию Отелло в одноименной опере и его вполне талантливо заменил ассистент директора местного театра. Пьесу с успехом заиграли в бродвейских театрах, перевели на разные языки. Она стала классикой комедии ситуаций, дополненная хорошим актерским вокалом. Она стала комедией наивного искусства для широкой публики.
В период массовой заболеваемости депрессиями и тревогами такое искусство необходимо. Что стало еще одним поводом напомнить о спектакле. Хотя его не забывали. Полный зал театра имени Пушкина в последний весенний день 2014 года — тому свидетельство.
Спектакль можно смело отнести к наивному искусству (наподобие целого направления в живописи), которое существует давно и периодически укрепляет свои эстетические позиции. Особенность этого культурного жанра — искренность чувства, естественность и в то же время несколько наигранная наивность. Герои иногда откровенно глуповаты, инфантильны, гротескно манерны. Эти приемы нередко использовались в театре, если перелистать его историю. Причем к этой детской непосредственности героев создатели спектакля пришли от традиций классического русского театра — вовсе не наивного, сложно рефлексирующего и глубокого, выдержавшего самое строгое «не верю!». Иначе бы искушенный московский зритель искренне не радовался примитивным остротам и ситуационным комедийным эпизодам.
Искренность и натуральность из моды никогда не выходили. На фоне конъюнктурной эфирной неискренности они стали, напротив, очень востребованы. Свидетельство тому — искренний детский смех недетской зрительской аудитории. Особый эстетизм простых по содержанию ремарок подкупает. Зрители симпатизируют героям и вместе с ними радуются беспечности тенора (Александр Арсентьев), настырности Мегги (Анна Бегунова), готовой сидеть в шкафу, скромности неуверенного в себе Макса (Евгений Плиткин). Который, с одной стороны, накормил снотворным итальянскую звезду, а когда выпала возможность спеть первую партию и, кстати, выручить театр, — ломается как ребенок.
Зритель с первых секунд включился в энергетику спектакля и заиграл с ним на одной наивно-искренней волне. Герои живут немного в другом мире, где правит простота, удивительно восторженный и растерянно-задумчивый взгляд на мир. Это очень хорошо, что где-то такой мир существует. Почему бы и нет? Этот мир — детство, и все мы когда-то из него вышли. Тем более что игра актеров очень выразительна. Поющий театральный актер по своей природе вызывает более сильные эмоции зрителей, чем не поющий. Да еще — поющий арии итальянских теноров. Это стопроцентное попадание в душевный центр зрительных симпатий.
На первый взгляд, в комедии много штампов. Гостиничный номер, девушка в шкафу, спящий в полуобморочном состоянии человек, замотанный в покрывало, как труп. Но московский зритель оказался бесконечно готов к штампам, лишь бы они оказались наивны по-доброму и примитивны по-умному. Фальшивой наигранности зритель не примет. Потому что он, московский зритель, театрами избалован. И ходит только в им избранные. В театре имени Пушкина его заметить можно регулярно.
Действующие лица и исполнители:
Тито Мерелли — Александр Арсентьев
Макс — Сергей Лазарев, Евгений Плиткин, Алексей Франдетти
Сондерс — Александр Матросов
Мария — Вера Воронкова, Наталья Корогодова, Александра Урсуляк
Мэгги — Анна Бегунова
Джулия — Ирина Бякова, Ирина Петрова
Диана — Екатерина Клочкова
Посыльный — Александр Анисимов, Николай Кисличенко, Игорь Хрипунов
Антон Музыкантский: «Мне интересно «заземлять» жанр мюзикла в России. Пока есть юношеский максимализм – буду пробовать. ». Фото: Галина Соловьёва
Свердловский театр музыкальной комедии замахнулся… нет, не «на Вильяма нашего Шекспира», но автора, в англоязычном мире не менее известного. Кен Людвиг, написавший в 1985-м «Одолжите тенора», историю о невероятном происшествии в провинциальном оперном театре, в рекордные сроки покорил британский Уэст-Энд и американский Бродвей. «Вашингтон Пост» объявила блистательный фарс «одной из классических комедий XX века», и этот титул подтверждён статистикой: пьеса переведена на 16 языков, поставлена в 25 странах. Но в жанре мюзикла Россия увидит «Одолжите тенора» впервые. Второе «Wow», близкое к русскому «Ух ты!» – в том, что спектакль на основной сцене прославленного театра ставит Антон Музыкантский, русский режиссёр с британскими корнями.
Чай с лимоном… и молоком
– Антон, о вашем родном Кэнилворте пишут: «Тут не надо мучиться проблемами, кого-то ненавидеть, кому-то завидовать, безудержно понтоваться – тут стоит просто жить!». Три вещи из детства, что определили режиссёра по фамилии Музыкантский?
– С самого детства был связан с музыкой: рояль, скрипка, пение. Театральных людей в семье нет. Дедушка – политик, папа – физик. Но родители очень любили театр… Думаю, меня больше определило не детство, а стык культур, когда я приехал в Россию в 11 лет, впервые оказался в Москве. Из городка в 15 тысяч жителей я попал в мегаполис. Это был шок. Мне кажется, во мне до сих пор словно две половины. Родители – русские, мы читали дома русские книги, мама и папа следили за тем, чтоб мы знали язык. Но России-то я не знал! Из анекдотических вещей того периода – подписывание тетрадей (в российских школах это целый ритуал, дома было всё проще, к тому же в английском нет падежей). Долго не мог понять, чего от меня хотят. Потом я назвал учительницу на «ты» (опять же дома было одно обращение «you») – меня и маму вызвали к завучу. Был скандал. Впервые я столкнулся и с тем, что списывание домашнего задания – нормальное явление. А мне в голову не приходило – врать учителю… В общем, было достаточно ментальных несовпадений. Но самая показательная – история с чаем. В Великобритании традиционно пьют его с молоком. Впервые оказавшись в русской школьной столовой, увидел: все пьют с лимоном. Решил, что надо угодить и своим корням, и новой родине. Налив чаю, положил в него лимон и… налил молока (смеётся). С тех пор, мне кажется, я пытаюсь межнациональные противоречия превратить в некий альянс. На стыке парадоксов всегда что-то сложное и интересное, даже – объединяющее.
– В России считается: режиссёр – профессия возрастная. Лучше, если человек с опытом. А вы уже лет пять занимаетесь постановкой мюзиклов…
– Главный режиссёр Свердловской музкомедии Кирилл Стрежнев, по окончании ЛГИТМиКа, дебютировал здесь постановкой «Поздней серенады», будучи почти моим ровесником! (улыбается)… В своих режиссёрских опытах стараюсь идти от моего ракурса, находить то, что рифмуется со мной. Видели названия моих постановок? Это молодёжные истории. Мне важно, чтобы я имел право на материал. Могу не знать что-то эмпирически, но должен понимать на эмоциональном, генетическом уровне, мог «подключиться» к истории, герою, предложенным обстоятельствам. Например, уже в России ставил мюзикл «Ближе к норме» («Next to normal» получил Пулитцеровскую премию, когда в 2011-м ставился на Бродвее), но я посмотрел на историю через героя-подростка. Путь в материал был через моего ровесника. Тогда это интересно и зрителю. И вроде он пока откликается, готов принять этот взгляд: юношеский, парадоксальный, запутанный. Недорусский-недобританский)).
Разумеется, есть материал, до которого нужно расти. Некоторые истории принципиально не беру. Но пока меня находят те, что мне интересны.
Успешный фарс успешного… юриста
– «Одолжите тенора» – выбор ваш или театра?
– Два года назад Михаил Вячеславович Сафронов пригласил меня на конкурс Курочкина. Я провел мастер-классы по драматическому разбору арий, работе над музыкальным материалом, фразировкой, вторым планом. После этого мне предложили поставить здесь спектакль, желательно комедию – и я сразу сказал об «Одолжите тенора». Феноменальная, великая пьеса Кена Людвига, прекрасный фарс. А поскольку действие происходит в музыкальном театре, рано или поздно пьеса обречена была превратиться в мюзикл. И адаптация до мюзикла была сделана настолько тонко и качественно, что история только выиграла. У неё появился объём: добавились локации, герои, пьеса стала населённее. Эмоционально и по месседжу она стала человечнее. Пьеса и на бумаге – абсолютный хит, но для меня как режиссёра важно с помощью спектакля усилить «послание миру».
И так легко история легла на труппу. В Москве и Санкт-Петербурге в театрах этого жанра сегодня чёткое деление между артистами, поющими мюзикл, и артистами оперетты. В Свердловской музкомедии такого нет. Благодаря репертуарной политике, режиссёрской стратегии здесь, образно говоря, все питаются всем. Артисты оперетты, поработав в мюзикле, привносят в дальнейшем в своё существование на сцене мюзикловые, более реалистичные конвенции. Это важно. В «Одолжите тенора» есть пародийный взгляд на жизнь провинциальной оперы, но параллельно показан и реальный мир обычных людей. Для одних в спектакле пение – профессия, для других – способ общения. Одно решено театрально-приподнятым языком, другое – мюзикловым. Спектакль объединяет два этих мира. И какое счастье, что «Одолжите тенора» ставится в этом театре. Актёры могут существовать и в открыто-вокальной манере, и в более реалистичной.
Кстати, тут большая оркестровая яма. На Западе давно таких нет. В мюзиклах Уэст-Энда не больше 18 музыкантов. Это же деньги! Поэтому труппы используют мультиинструменталистов, играющих на разных инструментах, «ужимаются» до звуков на синтезаторе… А здесь мы адаптировали оркестровку на этот состав оркестра. И Верди звучит так, как он звучит в оперном театре. Как не звучало ни в Лондоне, ни в Германии, ни на Бродвее. Совсем другие возможности!
– В «Одолжите тенора», по общему признанию, изначально заложен коммерческий успех. Правда ли, что пьесу написал юрист по профессии?
– Да! Кен Людвиг преподавал в Гарварде, был успешным юристом. И это видно. Его пьесы выстроены так, что к ним не придерёшься. В «Одолжите тенора» первый акт проходит с 10 утра до шести вечера. Когда мы с артистами выстроили хронотоп действия – оказалось: он идеален, в пространстве и времени всё состыковано. Во втором акте проходит банкет, мы его не видим, видим перипетии, происходящие в люксе отеля. Но из реплик можно восстановить то, что происходит внизу. Восстановить полную картину.
Пьеса очень крепко сшита. У драматурга почти кинематографическое, дотошное внимание к деталям. При внешней фарсовости, абсурде пьеса качественна и реалистична. Открывается занавес, и ты не просто быстро входишь в ситуацию – ты веришь. Оперный театр. Он на грани банкротства. Должен приехать тенор и спасти театр. Но – тенора нет… В оригинальной пьесе экспозиция выстраивается меньше чем за три минуты. Ты сразу подключаешься к миру, где в любой момент всё может пойти не так. Всё полярно и остро. В этом гений Кена Людвига. Именно поэтому его пьесы «выстреливают». У Людвига есть много академических эссе, в которых он философски объясняет жанр: фарс даёт человеку понять, что он не может всё контролировать. Да и не надо. Возможно, мир лучше знает, что тебе необходимо, потому и выстраивает препятствия. Ты настроил много планов, но даже представить не мог, что кто-то опоздает или вовсе не приедет, выпьет таблетку и заснёт в самый неподходящий момент. Прими эти обстоятельства. Парадокс, но через перипетии, которые никто не мог предугадать, герои приходят к счастью. Обретают себя, внутреннее спокойствие.
– «Оригинальная авторская версия» – что имеется в виду?
– В жанре мюзикла есть тенденция переносить спектакли – по лицензии. Брать готовое и переносить на новую сцену. «Одолжите тенора» прошёл ту же документальную процедуру, что и любой известный мюзикл, «переезжающий» в Россию, но это не перенос спектакля. Мы не отходим от либретто. Но что касается режиссуры, декораций, работы художника по костюмам и балетмейстера – это абсолютно оригинальные решения. Наша версия, мне кажется, даже приблизит спектакль к свердловскому зрителю, хотя бы потому, что музыка стилистически близка к классическим мюзиклам «Хэлло, Долли», «Моя прекрасная леди» – а это легендарные постановки Свердловской музкомедии! При переносе американского мюзикла на российскую сцену иногда звучит: «О, это стилизовано под «42-ю улицу» (классический бродвейский мюзикл – Прим. ред.), русский зритель не поймёт». Так вот здесь зрители, возможно, вспомнят даже: «О, это как в спектакле, в котором пела Галина Петрова…» Всё рифмуется.
В мюзикле нельзя работать «крупным помолом»
– Когда «Одолжите тенора» ставили в Московском театре имени Пушкина, делалась ставка на Галкина, Баскова, приглашённых звёзд…
– В таком материале не может быть звезды! Принципиально важен ансамбль. Когда встал вопрос, какая актёрская пара будет финальной на поклонах, я понял: герои будут кланяться вшестером. Настолько крепок ансамбль. Кен Людвиг пишет пьесы так, что нет искусственного сжатия до одной пары. Директор театра и прима – одна история. Три героини, бывшие жёны директора, три Анны – другая история, некая оперная гильдия. Вроде бы персонажи второго плана, но они так ярко решены внутри либретто, что и это – целый мир. Не история отдельного человека, не история пары, а история мира, который учится замечать таланты рядом. Не ждать спасения извне (великий тенор из Италии приедет и спасёт театр), а – заглянуть в суфлёрскую будку и увидеть: там сидит тенор мирового класса, его только чуть-чуть поддержать – и талант «выстрелит». Это история о том, как весь город пришёл к пониманию: надо вкладываться в своих.
Для меня лично история очень важная, поскольку в мои 16 лет, когда я пробовал себя в режиссуре, и меня поддержали, многому научили. И в Лондоне, и в Москве. Педагоги по вокалу, педагоги по режиссуре. Да, человек сам должен учиться, набирать опыта, но – в него должны верить. Особенно в исполнительском искусстве. Обычно же как? «Да это наш, свой. Мы его знаем. Он ничего не сможет». А вы дайте человеку шанс! Чудо, которое происходит с Максом, именно в том, что великий тенор из Италии вдруг говорит ему, простому парню: пой – я знаю, что ты сможешь!
В спектакле есть роли так называемые «эпизодические». Не люблю это слово. Оно для меня ругательное. Есть роль. Есть человеческая история. Важно «сделать» её. Изначально хотели задействовать солистов на этих ролях. Но вдруг в хоре и балете я увидел людей с удивительной органикой – хорошо двигаются, актёрски гибкие, мастерски обживающие любой предмет. Работать с такими – счастье. И я предложил роли им. И это тоже показательный случай: ведь, как и в спектакле, это история о том, что нужно верить в людей и вкладываться в них. Такие случаи очень важны для меня – нельзя говорить со сцены о том, чего сам не делаешь в жизни.
– Вы учились театральному делу в Великобритании, в «Arts Educational Schools, London» под руководством Эндрю Ллойда Уэббера, и в рамках международной программы Школы-студии МХАТ. Разные школы и ментальности. Как они сошлись в жанре мюзикла? Общее и различия?
– В этом театре не раз с разными людьми случалось говорить о судьбе мюзикла в России. С течением лет отношение менялось на глазах – от неверия и сомнений «Нам никогда не освоить этот западный жанр» до обнадёживающего «Посмотрите, уже появился и русский мюзикл»…
– Мюзикл – это детальная чёткость, точность в мелочах. Тут нельзя «крупным помолом». Мне повезло учиться у замечательного режиссёра и педагога Адольфа Яковлевича Шапиро, когда Школа-студия МХАТ работала в Бостоне. Он говорил: «Русский театр родился из хаоса, западный – из заорганизованной среды», спорил: «Нет, мюзикл – это не наше, вы артистов «застроите», они забудут актёрскую школу, не будут жить на сцене честно. Театр превратится в кино: каждый вечер – одно и то же, зритель не будет «подключаться». А я в ответ: «Есть компромисс». В Свердловской музкомедии нахожу подтверждение своим словам: здесь, в музыкальном жанре, есть актёры с уникальным драматическим аппаратом. Держат мюзикловую форму, но живые в ней, очень органичны. Труппа – одна из самых готовых в России к мюзиклу. Сам театр многие годы в поиске: что такое российский мюзикл? И часто это именно авторский поиск. Не когда тебе привезли готовый мюзикл – бери, повторяй, а когда он пишется с нуля для этого театра, этих актёров – так было со спектаклями «Белая гвардия», «Мёртвые души», «Храни меня, любимая». В этих условиях вся постановочная группа понимает, зачем авторы делают некоторые вещи – содержательные, технические. Все на «ты» с конвенциями жанра, с правилами, как работает драматургическая конструкция, которую ведёт вперёд музыка. В отличие от солистов даже столичных театров актёры здесь ловят такие нюансы с полуслова. То же самое готов сказать о работе цехов. Когда говоришь «Мне здесь нужен естественный, близкий звук» (или «эстрадный», или «концертный») – мгновенно понимают, что имеется в виду. Понимают эту палитру. И работать с театром, готовым сделать в жанре большой шаг вперёд, для меня – привилегия. Учусь у людей, которые давно поняли, как в условиях репертуарного театра, когда спектакль идёт не восемь раз в неделю, а всего два раза в месяц, сделать прочную конструкцию. Огромным мастер-классом было походить на спектакли Кирилла Савельевича Стрежнева: его режиссёрские приёмы держат спектакль в любом случае – выходит ли второй состав исполнителей, кто-то заболел или из-за карантина спектакль не игрался полгода (в Великобритании, чтобы мюзикл снова вышел на сцену, необходимо минимум три недели – восстановить техническую, световую, музыкальную партитуру).
Так работали здесь и приглашённые режиссёры – Дмитрий Белов, Алексей Франдетти. Я продолжаю. Да, я привык к театру проектному (люди набираются под проект, ты их начальник, а они «гости»). А здесь встретился с удивительным, сложносочинённым организмом, который идёт своей дорогой. Давно и уверенно. Подчас – впереди столиц. Например, на Западе, в Европе оперные театры уже переходят к мюзикловым партитурам, делают попытки найти синтез между академическим музыкальным театром и мюзикловым. В России оперные дома для мюзикла закрыты. Ни в Большом, ни в театре Станиславского – ни одного названия. И так мало осталось мест, где для мюзикла театр – дом. Не место проекта, а где люди этим занимаются ежедневно, из поколения в поколение. Всё это я нашёл здесь. Задача – понять, что уже пройдено, и сделать уважительный для театра следующий шаг. И чтобы театр вместе с тобой сделал шаг вперёд.
Академический бэкграунд помогает влюбляться в парадоксы
– У нас зрители допущены на спектакли на 50 процентов, а что с театрами в Великобритании? Как давно были там?
– Последний раз – летом. В Великобритании всё закрыто. Лондон в четвёртой степени пандемических ограничений, нельзя отходить дальше чем 100 метров от дома. Думаю, пока не будет массовой вакцинации, театры не откроются. Кстати, в России, даже когда был карантин, артисты знали, что они вернутся в свой дом. Там иная картина. Проекты, контракты расторгнуты. Кастингов нет. Работы нет. Гарантии будущего тоже. Профсоюз поддержал как смог – от дальнейшего отказывается. Так что там людям театра гораздо сложнее.
– Антон, из последнего, что узнала о вас: вы – студент Нового Колледжа Гуманитарных Наук, основанного британским философом Энтони Клиффордом Грейлингом. Чему может учиться востребованный, успешный режиссёр?
– Учусь британской литературе. Люблю учиться. Сейчас вся учёба дистанционно. Но думаю, к лету мы выйдем в формат face to face. Мне кажется: в рамках режиссуры выгодно черпать из внетеатрального мира. Если присутствовать только в будничном театральном процессе (репетиции и т. д.), у тебя постепенно культурологические окошки закрываются. Иначе говоря – отрываешься от реальной жизни. Когда репетируешь – ты полностью поглощён этим. Сегодня у меня рабочий день по 17 часов. Ни на что другое не остаётся времени. Но однажды надо сказать себе: стоп! Ты садишься в библиотеку, читать – черпать извне. Из других сфер. Это полезно для твоей театральной деятельности, это важно для творчества. Только реальная жизнь позволяет понять: противоречия, несочетаемое – это не брак. Это и есть жизненная правда! Вот мы говорили о несопоставимых как будто вещах – российская актёрская школа и западная мюзикловая. Как раз, если попробовать их совместить, можно узнать многое про себя, профессию. Академический бэкграунд помогает влюбляться в парадоксы, стыки, в несочетаемое. Мне интересно пробовать, заземлять жанр мюзикла в этой стране, в России. Задача сложная, до сих пор есть люди, которые по-советски считают: нет, «мюзикл» – это буржуазное слово. И пока во мне есть юношеский максимализм, хочется доказать обратное. В этом смысле в Свердловской музкомедии вокруг меня – союзники.
«Отелло» или «Паяцы»?
– По сюжету пьесы, интрига с тенором возникает в опере «Отелло», которую ставит провинциальный театр. Известно, что в некоторых западных постановках заменяли оперу. На том основании, что главный персонаж – негр…
– Да, в 2009 году в рамках меняющихся конвенций в мире искусства, в рамках новой политкорректности был изменён сюжет «Одолжите тенора»: вместо «Отелло» ставили «Паяцы». Великий итальянский тенор приезжал спасать театр, петь «Паяцы» и был загримирован в белый. Как клоун… У меня есть позиция по поводу подобных ревизий, когда вырезают людей из фотографий, фильмов, переформулируют главы книг (с электронными носителями это стало вообще легко). Пьеса Кена Людвига – продукт своего времени. Сам Людвиг известен как писатель для американского среднего класса, и это тоже феномен своего времени. Внедряться, переписывать под «новую этику» опасно: часто ревизии делаются некачественно. Словно пластырем закрывают «рану».
С нашим мюзиклом нет этого конфликта – до сих пор на весь НЕанглоговорящий мир лицензируется версия с «Отелло». Потому что в редакции, которая предлагается на Запад – с оперой «Паяцы», очевидны нестыковки. Композиторская ткань никак не изменена: по-прежнему цитируется музыка Верди, по-прежнему в ремарках выписаны декорации «Порт. Венецианский лев», но – почему-то все говорят про белого клоуна. Ревизии, дабы угодить некоему новому политическому дискурсу, сделаны настолько грубо, несуразно, что, по-моему, только привлекают внимание.Мне кажется, стоит воспринимать «Одолжите тенора» как феномен времени, как фарс 1980-х.
Не стоит угождать сиюминутным трендам. В спектакле Свердловской музкомедии мы ещё подчеркнули эпоху 1930-х визуально: в декорациях, в костюмах. Спектакль высмеивает «black face», а не пропагандирует. К тому же, согласитесь, для русского зрителя сюжет про Отелло и Дездемону гораздо более узнаваемый… Тем более, что ни у одного чернокожего артиста мы работу не отобрали.
Опубликовано в №15 от 28.01.2021 под заголовком «Чай с лимоном… и молоком».