одно дерево в поле
Всего одно дерево в поле.
Дубликаты не найдены
Авиация и Техника
6.1K постов 12.8K подписчиков
Правила сообщества
«Смотри, как близко сейчас пролечу!»
Просто дерево не прогрузилось
чЕЛОВЕК примеров полно))
Раскрывая тайны и тупизмы
Пустыня. Скучно. Водитель ПЬЯН.
— Во-о-о-о. Сейчас проеду как раз между теми двумя деревьями!
Так и пилот самолёта слишком буквально принял слова: «Заходя на посадку, ориентируйся вон на то дерево!»
*Капитану нужна стюардеса!
Пиздёж, на фотографии видно второе дерево как минимум.
А рядом с ним ещё одно виднеется.
за кадром так их дохуя
Значит деревья на дорожках, а на полях нет ни одного дерева?
Спускался с горы на сноуборде (почти не катался на нем, лыжи обычно) одна только женщина внизу стояла, причем с краю, так меня на нее как магнитом и в одну сторону рулю и уже в другую и все равно на нее, уже в конце упал на спину ногами к ней и стал кантом тормозить, она только палки успела выставить перед собой, и плашмя так зарядил что и палку сломал и она кувыркнулась как Хоркина в лучшие годы.
отдышаться перед перелётом на юг присел.
Да что вы знаете о первых способах дозаправки в воздухе )
Вот полная фотка кому интересно.
да у этого парня прям мое везение
Просто оно перед носом прогрузилось.
пацаны, просто пинг большой.
Дотянулся проклятый Николай II
Нубас в бутлфилд 1
Когда ты «победитель по жизни».
Ну так он же тормозил об дерево. Больше шансов на удачное приземление если по другому никак.
всего один самолёт в небе
А в небе всего один самолет. был.
Судя по фото это первая женщина лётчик
баба за рулем была 😀
Взрывной пассажир
На звание главного террориста-неудачника претендует Абдуллахи Абдисалам Борлех. 2 февраля 2016 года он поднялся на борт Эйрбаса A321 авиакомпании Daallo Airlines. Самолёт следовал из столицы его родного Сомали, города Могадишо, в соседнее государство Джибути. Террористу было 55 лет, он находился в инвалидном кресле и поэтому ни у кого не вызывал особых подозрений. Всего на борт поднялся 81 человек.
30 мая 2016 года суд Сомали приговорил бывшего сотрудника службы безопасности аэропорта к пожизненному заключению за планирование теракта и членство в террористической группировке. Ещё один соучастник сумел скрыться, его приговорили к пожизненному заочно. Восемь других работников аэропорта, которые были сотрудниками службы безопасности, полицейскими, носильщиками и иммиграционными офицерами, осудили за пособничество террористам и приговорили к тюремному заключению на срок от шести месяцев до четырех лет.
«Расследования авиакатастроф» в Telegram
д е р е в о
одиноко во поле стоящее
• главный строительный материал всех времен
• крупное древовидное растение
• многолетнее растение с твердым стволом
• на нем предпочитает спать леопард
• самое «твердохарактерное» растение
• что собой представляет лиственница, дуб, ель?
• фильм Элиа Казана «. растет в Бруклине»
• одна из топологий компьютерных сетей
• роман русского писателя А. А. Проханова «. в центре Кабула»
• структура организации каталогов на жестком диске
• сборник рассказов русского писателя В. М. Кожевникова «. жизни»
• материал, из которого изготовлена киянка
• из чего сделаны башмаки сабо?
• из чего сделаны пластинки ксилофона?
• «весной веселит, летом холодит, осенью питает, зимой согревает» (загадка)
• материал, из которого должен быть сделан подарок, преподнесенный к пятой годовщине свадьбы
• по ему нужно постучать, чтобы не сглазить
• что должен посадить мужчина?
• объект поклонения друидов
• то, под чем сидит Айболит
• и тамаринд, и казуарина
• на нем гнездится иволга
• на ниве — колос, а в лесу?
• комплект корней, ствола и кроны
• отдельная особь леса
• гнутый сосед шумного камыша (песен.)
• чтобы не сглазить по нему стучат
• под ним сидит Айболит
• дуб, береза, сосна, баобаб
• из чего сделана киянка?
• стройматериал для избы
• самый НАТУРАльный стройматериал
• баобаб как растение
• «. узнают по его плодам»
• шелестящий советник друида
• редкая песня Виктора Цоя
• единица гнущейся массы при шумевшем камыше
• Растение с твердым стволом и кроной
• То же, что древесина
• Многолетнее растение с твёрдым стволом и отходящими от него ветвями, образующими крону
• «. узнают по его плодам»
• «весной веселит, летом холодит, осенью питает, зимой согревает» (загадка)
• из чего сделана киянка
• из чего сделаны башмаки сабо
• из чего сделаны пластинки ксилофона
• кустарник или деревцо Vitex Agnus castus, из семейства железняковых, железянок; агнец непорочный. День Аврамия-овчара или Анастасии-овечницы, в народе, октября, праздник овчаров. Авраамиться, ханжить благочестием. Не Авраамься, не Исаакся, не Иаковься, не ханжи
• роман русского писателя А. А. Проханова «. в центре Кабула»
• самое «твердохарактерное» растение
• сборник рассказов русского писателя В. М. Кожевникова «. жизни»
• фильм Элиа Казана «. растет в Бруклине»
• что должен посадить мужчина
• что собой представляет лиственница, дуб, ель
Пандо: уникальный лес из одного дерева, у которого есть имя
Не всегда лес состоит из сотен деревьев, иногда достаточно одного. Именно такой лес есть в американском штате Юта: на первый взгляд в нем тысячи деревьев, но фактически у них всех один общий корень.
Лес получил название Пандо, также его называют Дрожащим гигантом. И гигантом совершенно не случайно, ведь лес занимает почти 44 гектара, и на всех этих гектарах у деревьев одна корневая система. Правда, сложно поверить, что эти деревья едины: их здесь примерно 47 тысяч, от самых больших до самых маленьких. Ученые лишь в 1970-х годах установили, что у всей этой рощи общий корень, раньше все это скопление деревьев считалось совершенно обычным и ничем не примечательным лесом.
Удивительно, что веками вырубались леса и осваивались земли, но роще удалось выжить
Корневая система Пандо настолько разрослась, что занимает больше сорока гектаров под землей. Визуально это незаметно, однако деревья с разных краев рощи растут на одном гигантском корневище.
Именно размеры этого корневища и делают лес уникальным, ведь потребовались тысячи лет, чтобы корни стали такими огромными. Правда, эксперты так и не пришли к выводу, каков же может быть возраст всей рощи.
Роща такая огромная, что посреди нее есть дорога
В целом вид этого тополя живет недолго, не более 130 лет. Однако на смену умершему дереву всегда приходят новые молодые деревца, поэтому возраст Пандо установить очень сложно. Некоторые специалисты оценивают возраст корневой системы в 80 тысяч лет, есть те, кто считает, что роще может быть миллион лет.
Но все же большинство ученых обращаются к истории развития нашей Земли и этой территории в частности: моделирование этих земель произошло примерно 14 тысяч лет назад, так что вполне вероятно, что Пандо растет с самого начала становления этой территории.
Пандо находится под охраной: рощу оберегают от животных, которые поедают листья, и планируют обнести забором
Кроме этого, в последние 10 тысяч лет крайне редко успешно появлялись клональные колонии этого вида тополя на новых территориях. Так что Пандо ― настоящий старожил нашей планеты. А еще и один из самых тяжелых: общий вес всей рощи оценивается в 6 тысяч тонн.
Дерево в поле
Виталий ФИОЛЛЕНТ
«Дерево в поле»
Там, где мир древний и девственный, каким, быть может, он и был в начале веков, почти на самом краю, куда тропы не приводят и реки руслами своими стороной обходят, — не придёшь, не приплывёшь, не найдёшь — царствовало под небесами свободное поле. Рассказывало оно свои истории густому подлеску, к краю невозделанной нивы подобравшемуся. Говорили лес и поле каждый день, каждый вечер и каждую ночь. Стройный ряд деревьев, наперебой к свету стремящихся, шептался с травами полевыми, солнце палящее видавшими. Травы сплетённые, к тени леса обращавшиеся, шептались с деревьями, прохладу тенистых чащ познавшими.
Поле всё знало. Древним оно было. Много трав взрастило, мириады цветов выносило и опавших лепестков приняло. Рассказывало оно, много повидавшее, истории свои лесу. Деревья слушали, восторгались рассказами древними. Внимали.
— Когда-то давно, много лет уже прошло, — поведало как-то раз поле, — занёс ветер ко мне семя дерева. Видно, немало оно пролетело, уставшим было. Потому как едва успокоилось оно, трепетное, у корней трав приютившееся, немедля и задремало. Не стало я тревожить его, нечасто долетает такой путник до самого центра меня. Сокрыло я его землями своими — ни одна мышь полевая не узрит и птица не разыщет, — чтобы расспросить позже, где оно побывало и что видело. Проспало оно недолго. Сразу пить попросило. Пригнула я травы, чтобы росу те обронили. Напилось семя, сил набралось. Воспрянуло.
Поведало мне семя, что путь свой ветру доверило, едва от матери-дерева отлетело. Ему было интересно играть с ветром, в небосвод взмывая. Ветер-гулёна унёс его далеко, резвился, а когда устал, обронил посередь меня. Семя-ребёнок не ведало, для чего в мир пришло. Привязалось я к нему душой, как к дитю собственному. В зной травами укрывало, после ливней влагой поило. Шевелилось семя, и необычно это было. Росло оно. В первую же зиму, едва ветер метелью подул, заботливо укрыло, спрятало семя. И ждало пробуждения его до весны.
Небосвод звал семя. Тянулось ввысь оно ручкой-стеблем, первыми листьями свод объять пыталось. Как ребёнок тянется.
— Да, да, — соглашались деревья на краю поля, слушая рассказ, — так тянутся ввысь наши дети.
Вскоре вытянулось вверх стройное деревце. Гибкое, с ветрами играющее; сильное, бурями не преклоняемое; гордое, от засух не чахнущее; мощное, ветвями и кроной раскинувшееся; красивое, листьями как убранством увенчанное.
Мы часто разговаривали. Деревце о небе всё грезило. Помнило, как ветер кружил его, от дерева-матери отдаляя, мир являл и в самостоятельную жизнь уносил. С каждым днём становилось оно выше и выше, к куполу небес устремляясь. Свободным оно было. Каждый листик теплу солнца подставлен, каждый корешок прохладой дождя умыт. Беззаботно оно существовало. Да по небесам тосковало. Слышало я, как шептали те ей, чтобы выше тянулось. Я говорило, что земное оно, от земли рождено и землёй же пробуждено. Что полёт — тот только для птиц. Птицы лукавые садились на ветви окрепшие и рассказывали дереву, как красиво в вышине на поле глядеть. Иной раз тосковало дерево, их рассказам внимая. Успокаивало я его. Мол, всё есть у тебя для счастья. И водой ты поимо, и солнцем обогрето, и ветром жизнью напитано. Не каждому дереву в лесной чаще суровой, сырой, тёмной, такая судьба выпадет.
— Да, да, — наперебой соглашались деревья, вздыхая в подлеске.
Выросло деревце моё красавицей. Высокой, статной, с густым убранством кроны. Теперь уже оно матерью стать готовилось. Травы под собой в тень погружало, бабочкам ночной приют давало. Я говорило ему, что судьба у него особенная. Быть в поле оазисом жизни и тенью для многих. Столько просторов вокруг изведать и вобрать. Столько историй услышать. Ночью Луной умывалось, днём в Солнце плескалось. Но свободным оно рождено было! Слушало оно меня, соглашалось. да только тосковало по выси далёкой.
Сказало оно мне как-то раз, что чувствует себя очень сильным и красивым, готовым жизнь новую семенам будущим дать, что ведает, как корнями со мною сплочено, да только каждым листиком рвётся в небо. Одиноко оно в поле и несчастно. Я чувствовало его благодарность, но слышало и тоску его. От этого грустно становилось мне. Эх, любило я его. Не могло иначе. И сказало я ему, что дам ему воды столько, сколько оно захочет, что разверзну почвы свои для корней его настолько, насколько оно попросит. Но только счастье. оно. здесь, а не в небе. Дерево благодарно было за дары мои, и приняло их. И словам моим про счастье поверило, но не могло оно иначе. Хотело оно стать могучим и дотянуться до небес. Эх, дорогое моё, знаю я небеса, часто они шепчут мне. Да не достичь их. Там, где земля с небом сходится, — это край света. Не дотянуться.
Когда ветер в поле заигрывал, шелестело на свой лад дерево, ветвями как крыльями взмахивая, да держало я его по-матерински крепко, небу не отдавая. Печалилось дерево, что сковано. Утешало я его, воды подземные к корням приводя и опаивая. Шептало ему, что мир великий, необъятный вокруг. Что для стольких душ отрадой становится: вот паук сеть в ветвях натянет, птица гнездо совьёт и песни нам двоим по утрам щебечет, то ящерка какая у корней прикорнёт, после знойного дня очи смежая. Не смотрело вокруг себя деревце моё, сиротинушка. Кроной ввысь тянулось. Счастье своё не замечало. Гордое оно было, высокое. И одинокое.
Всё чаще распевало оно грустные песни, и по всему моему миру — полю — они разносились. Полюбили мы его. Все травы прислушивались, им невдомёк было, каково так высоко глядеться в синь, да не достигать. Все пчёлы замолкали, им не понять было, отчего тоскует дерево, ведь небо так близко, стоит просто полететь.
Однажды дерево сказало мне, что не чувствует, что живёт. Будто его настоящая жизнь — где-то высоко в небе, откуда ночами смотрит Луна, а днём греет Солнце. Я просило его не забывать о воде и земле, что жизнь ему дарят. Чтобы тянулось вверх оно, да корнями глубоко в землю проникало. Затосковало оно пуще прежнего. Воды мной поднесённые пить перестало. Сохло оно. Испугалось я. Тебе ли, такому сильному и свободному дереву, горевать, успокаивало я его. Оно отвечало, что каждый его листик помнит обо мне, связан со мной, но, ветром приласканный, стремится стать свободным. Я возражало, что оно свободнее любой души в этом поле. Но иная свобода манила его. Ты сохнешь, а могло бы давать жизнь, говорило я ему. Оно отвечало, что, не дотянувшись до неба, не познает настоящую жизнь.
Я помню одно засушливое лето. Дождей давно не выпадало, и подземные воды истощили свои вены. Я говорило дереву: «Борись!». Оно, утомлённое засухой, кажется, начало понимать счастье своего земного существования. «Ты взрослеешь и умнеешь», — говорило я ему. Оно, казалось, соглашалось. Но что-то было надломлено. В душе дерева. Оно устало от собственного одиночества в поле. Оно, казалось, распрощалось с иллюзией дотянуться до неба. Оно осознало, что жизнь ему дают не только небо и ветер, но и воды, которые раньше щедро поили его. Оно говорило, что хотело бы заснуть. Я отвечало, что скоро придёт осень, снимет его листья-наряды, и только весна пробудит к свежему дню. Оно не радовалось новому дню. Оно отзывалось, но тихо и безвольно. О том, что в новом дне будут те же небеса и Луны. Мне кажется, в тот момент мой ребёнок вырос. И был напуган своим взрослением. Птицы реже и реже долетали до середины меня, прячась в тени далёких лесов, только цикады трещали в знойной траве. Дерево говорило, что дожди забыли о нас, что нас покинули все те, кому мы давали приют в знойный полдень. Всё вокруг изменилось, говорило дерево. И только небо всё такое же синее и глубокое — не исчерпать, но и не испить.
Вечерело. Ветер нарастал порывами, срывая с дерева отдельные высохшие листья, и оно безвольно отдавало их ему, отпуская в полёт.
Когда совсем стемнело, и мы принялись глядеть на Луну, на горизонте появились тяжёлые тучи. Они вскоре заволокли все вокруг и нависли над нами. «Вот видишь, — говорило я, — сейчас пройдёт долгожданный дождь». Дерево не отвечало. Я помню его молчание. Оно задумалось. Мне привиделось, что вспоминает оно свой первый полёт, свой первый лист, свою первую осень и первую зиму. «Ведь это прекрасно?» — словно угадывая его думы, спросило я. Оно низко поклонилось мне под порывом сильного ветра и, кажется, заплакало. Оно впервые согласилось. Мы молчали и смотрели, как приближается гроза.
Воздух был так свеж после засухи. Я помню его как сейчас. Он нёс нечто новое. Врывался бесповоротно и резко. Травы притихли. Пел только ветер. О тех далях, откуда путь держал. Я почувствовало, как вскипели обмелевшие подземные реки, призывая небеса излить дождь и радуясь буре. Такое долгое ожидание.
На горизонте замаячили всполохи далёких молний. Ветер задул пуще прежнего.
Бурю принесли небеса и из своих ладоней излили на нас. Вода нещадно гнула травы и стегала иссохшую землю. Молнии освещали нас, тучи застлали Луну на небосводе. Гремели грозы, завывал ветер. Не слышала я, стихией оглушённое, своего дерева.
И вдруг на мгновение стихли все звуки, недвижимой вселенной замер воздух. Оцепенение. Я отчётливо ощутило сердце бури. Было оно безучастным и слепым. И мне проревело: «Отдай!». Дерево изумлённо в сердце то взглянуло, но не испугалось. Не успело я уберечь дерево своё. Молния холодным светом как ножом полоснула по воздуху, словно вслепую. И перерезала чёрным жалом дерево напополам, древесину испепеляя. Охнуло дерево, ко мне обратилось и прошептало: «Спасибо, мать! И прости. Слабо я, иссохшее!». И, надвое расщёпленное, ко мне на грудь рухнуло. Вцепилось я в дерево и кричало: «Не отдам!». Но буря, слепая и ярая, уже прочь неслась, травы, песок за собой увлекая. Не издало дерево больше ни звука. Плакало оно из сердцевины своей теми водами, что я его поило. Беззвучно. Корни его ослабли и остыли. Стиснула я их что было мочи, те оплели они меня благодарно и замерли навсегда.
Когда солнце осветило мир, травы причёсывались падающими каплями. В каждой из них небо синее как шар отражалось. И лежало на мне бездыханное дерево, кроной, как головкой детской, в подушку уткнувшись. Гладило я его и вздыхало.
Там, где росло моё деревце и куда метило своим жалом-молнией неистовое сердце отвоевавшей над нами бури, почвы разверзлись и слёзы родника небу явили, чтобы смотрелась синь небесная то ли с укоризной, а то ли с любовью в самое себя. Прохладный родник беззвучными, чистыми водами переливался.
Давно это было. А может, и вчера. Счёта времени нет уже. Храню я бережно побеги дерева того. Красивый невысокий куст. Всё там же, посередине моего мира. У родника.
Так в сердце моём пророс оазис. Счастлив куст землю ощущать. И воду, небосвод отразившую, из родника пить. Я забочусь о нём. Зимой побеги метелью укрываю, а небо тонкой корочкой воду студит. Летом солнце греет. И счастливы мы тем, что просто есть. Под этими небесами. В этих травах. У этой воды. На этой земле.
С чем ассоциируется одинокое дерево в поле?
у меня ассоциация с поговоркой..и один в поле- воин..почему-то именно с перевернутой..а еще я думаю о тени. что дает его крона, кому она служит прибежищем в жаркие дни, кстати картинку я увидела летнюю, поле зеленым и на его фоне..это одиноко стоящее дерево, неба на картинке не было..с такого ракурса..словно сверху
с одиноким деревом в поле. хотя придумать можно чё угодно. но это напоминает идиотский тест с кляксами. когда психиатр сует маньяку шизофренику бумажку с кляксой и спрашивает что вы здесь видите а тот давай ему всяко рассказывать. да нифига в той кляксе ничё не видно как и в дереве. дерево в поле такая же клякса на листочке в клеточку и не ьолее
Есть в Польше в небольшом местечке Грыфино необычный лес, его называют «пьяный», еще «кривым», «танцующим». Часть сосен в этом лесу (около 400), как по команде, искривлены под одним градусом, а затем образуют одинаковые красивые ровные дуги. Такому феномену не нашли объяснения за восемьдесят лет. Предполагают, что это рук человека, что специально ветвь молодого деревца изгибали по одному шаблоны, чтобы после изогнутую древесину использовать для кораблей, саней и т.д.
Плотность бумаги составляет 40-240г/м2. Стандартная офисная бумага формата А4 обычно 80г/м2. Получается что лист бумаги формата А4 будет весить 5 грамм.
Значит из 1кг. дерева можно получить до 48-75 листов формата А4.
Поэтому для изготовления одного листа требуется 0,013-0,021кг. дерева
Известно, что сокодвижение в деревьях начинается при первых весенних потеплениях, а продолжается до распускания почек. Точно установить начало выделения березового или кленового сока невозможно, здесь важен регион произрастания и погодные условия.
В средней полосе сок обычно можно собирать с середины марта. В это время активно тает снег, а почки на деревьях начинают набухать. Можно сходить в лес и шилом сделать укол на дереве, появление сока говорит о том, что сок можно собирать.
Распускание листьев на деревьях свидетельствует о том, что сезон сбора сока березы или клена завершается. Обычно при появлении первых листиков, сбор сока прекращается, а бывает это во второй половине апреля.
Любые трещины дерева лечатся. Есть мастера, так заделают, что и не видно вовсе. Так что Буратину вполне можно вылечить. А вот на счет пожара, это серьезнее. Там горит все, даже организм живой, состоящий на 80% из воды.
Если речь о другом конце, то и там по-моему все в порядке. Его починить еще проще. Остругал палочку и поменял старую на новую.
Ниже мультик о новых приключениях Буратино. Но он там не сгорел.