О чем твои стихи не знаю брат
Мои кумиры. Маршак, ч. 8
Здесь я решил сделать выборку-подборку, назвав ее просто: «Маршак – поэтам». Сначала тем, кто теряет былые поэтические силы (хотя и не признается в этом),- искать всё по первой строке:
Бывало, полк стихов маршировал,
Шеренги шли размеренно и строго,
Рифмованные звонкие слова
Литаврами звенели всю дорогу.
Теперь слова подчас идут вразброд.
Не слышен четкий шаг стихотворенья,
Так шествует – назад, а не вперед –
Разбитое в бою подразделенье.
Свободный строй стиха я признаю,
Но будьте и при нем предельно кратки
И двигайтесь в рассыпанном строю,
Но в самом строгом боевом порядке.
Эти слова так и хочется цитировать в рецензиях, когда в стихах много таких беспорядочных движений…
Далее процитирую несколько волшебный миниатюр, емких как японские хокку, чем многие тут увлекаются, но получается, что малые строки вмещают и малый смысл. А тут смыслов…!!
Дождись, поэт, душевного затишья,
Чтобы дыханье бури передать,
Чтобы легло одно четверостишье
В твою давно раскрытую тетрадь…
Мало-мальски знакомые с системой Станиславского могут поразиться сходством рекомендаций Поэта и Режиссера: не спешите, продумайте, прочувствуйте, что хотите выразить! Но далее:
Пусть будет небом верхняя строка,
А во второй клубятся облака,
На нижнюю сквозь третью дождик льётся,
И ловит капли детская рука.
Пускай стихи, прочитанные просто,
Вам скажут всё, о чем сказать должны.
А каблуки высокие нужны
Поэтам очень маленького роста.
Как ни цветиста наша речь,
Цветник словесный быстро вянет,
А правда, голая, как меч,
Вовек сверкать не перестанет.
Дыхание свободно в каждой гласной,
В согласных прерывается на миг,
И только тот гармонии достиг,
Кому чередованье их подвластно.
Звучат в согласных серебро и медь,
А гласные даны тебе для пенья.
И счастлив будь, коль можешь ты пропеть
Иль даже продышать стихотворенье.
А вот почти эпиграмма на «сладкие» стихи:
Без музыки не может жить Парнас,
Но музыка в твоём стихотворенье
Так вылезла наружу, напоказ,
Как сахар прошлогоднего варенья.
И как бы завет молодым авторам:
Расти, дружок, и крепни понемножку,
И помни, что живое существо
Перерасти должно хотя бы кошку,
Чтобы она не слопала его.
И оторвусь, с великим трудом, на последних строках:
В искусстве нет готового пути.
Будь небосвод и море только сини,-
Ты мог бы небо с морем в магазине,
Где краски продают, приобрести.
Прощаюсь пока, дорогие мои. Надеюсь, что здесь вы найдете многое для себя и унесете с собой. А предпочитающие краткие формы да обретут в этом ясные критерии того, что глубоко и мудро, и что можно, оказывается, выразить в четырех строках.
О чем твои стихи? Не знаю, брат.
Самуил Маршак. О стихах
«О чем твои стихи?» — Не знаю, брат.
Ты их прочти, коли придет охота.
Стихи живые сами говорят,
И не о чем-то говорят, а что-то.
Сменялись в детстве радугой дожди,
Сияньем солнца — сумрачные тени.
Но в зрелости не требуй и не жди
Таких простых и скорых утешений.
Немало книжек выпущено мной,
Но все они умчались, точно птицы.
И я остался автором одной
Последней, недописанной страницы.
Дождись, поэт, душевного затишья,
Чтобы дыханье бури передать,
Чтобы легло одно четверостишье
В твою давно раскрытую тетрадь.
Пусть будет небом верхняя строка,
А во второй клубятся облака,
На нижнюю сквозь третью дождик льется,
И ловит капли детская рука.
Так много ласточек летало
Почти с тех пор, как мир стоит,
Но их не помнят, их не стало,
А эта ласточка летит.
Мы принимаем всё, что получаем,
За медную монету, а потом —
Порою поздно — пробу различаем
На ободке чеканно-золотом.
За несколько шагов до водопада
Еще не знал катящийся поток,
С каких высот ему сорваться надо.
И ты готовься совершить прыжок.
Только ночью видишь ты вселенную.
Тишина и темнота нужна,
Чтоб на эту встречу сокровенную,
Не закрыв лица, пришла она.
Существовала некогда пословица,
Что дети не живут, а жить готовятся.
Но вряд ли в жизни пригодится тот,
Кто, жить готовясь, в детстве не живет.
Oн взрослых изводил вопросом «Почему?».
Его прозвали «маленький философ».
Но только он подрос, как начали ему
Преподносить ответы без вопросов.
И с этих пор он больше никому
Не досаждал вопросом «Почему?».
Человек ходил на четырех,
Но его понятливые внуки
Отказались от передних ног,
Постепенно превратив их в руки.
Ни один из нас бы не взлетел,
Покидая землю, в поднебесье,
Если б отказаться не хотел
От запасов лишних равновесья.
Власть безграничная природы
Нам потому не тяжела,
Что чувство видимой свободы
Она живущему дала.
Старайтесь сохранить тепло стыда.
Всё, что вы в мире любите и чтите,
Нуждается всегда в его защите
Или исчезнуть может без следа.
Как обнажаются судов тяжелых днища,
Так жизнь мы видели раздетой догола.
Обеды, ужины мы называли пищей,
А комната для нас жилплощадью была.
Но пусть мы провели свой век в борьбе суровой,
В такую пору жить нам довелось,
Когда-развеялись условностей покровы
И всё, что видели, мы видели насквозь.
Человек — хоть будь он трижды гением —
Остается мыслящим растением.
С ним в родстве деревья и трава.
Не стыдитесь этого родства.
Вам даны до вашего рождения
Сила, стойкость, жизненность растения.
Зверь в укротителе не должен чуять мясо.
Могучий лев испытывает страх
Перед неведомым, когда живою массой
У дрессировщика лежит он на плечах.
Всё умирает на земле и в море,
Но человек суровей осужден:
Он должен знать о смертном приговоре,
Подписанном, когда он был рожден.
Но, сознавая жизни быстротечность,
Он так живет — наперекор всему, —
Как будто жить рассчитывает вечность
И этот мир принадлежит ему.
Нужна нам отвага
Для первого шага.
А кто упадет, но рискнет на второй,
Тот дважды герой.
Расти, дружок, и крепни понемножку,
И помни, что живое существо
Перерасти должно хотя бы кошку,
Чтобы она не слопала его.
Как вежлив ты в покое и в тепле.
Но будешь ли таким во время давки
На поврежденном бурей корабле
Или в толпе у керосинной лавки?
Как зритель, не видевший первого акта,
В догадках теряются дети.
И всё же они ухитряются как-то
Понять, что творится на свете.
К искусству нет готового пути.
Будь небосвод и море только сини —
Ты мог бы небо с морем в магазине,
Где краски продают, приобрести.
Без музыки не может жить Парнас.
Но музыка в твоем стихотворенье
Так вылезла наружу, напоказ,
Как сахар прошлогоднего варенья.
Красиво пишет первый ученик,
А ты предпочитаешь черновик.
Но лучше, если строгая строка
Хранит веселый жар черновика.
О МОДЕ
Ты старомоден. Вот расплата
За то, что в моде был когда-то.
Нужна ли рифма, например?
Ведь нет же рифмы у Гомера.
А для чего стихам размер?
Пожалуй, можно без размера.
Стихам не нужно запятых.
Им ни к чему тире и точки.
Не упразднить ли самый стих?
Но как считать мы будем строчки?
Старик Шекспир не сразу стал Шекспиром,
Не сразу он из ряда вышел вон.
Века прошли, пока он целым миром
Был в звание Шекспира возведен.
О том, что жизнь — борьба людей и рока,
От мудрецов древнейших слышал мир.
Но с часовою стрелкою Востока
Минутную соединил Шекспир.
Дыхание свободно в каждой гласной,
В согласных — прерывается на миг.
И только тот гармонии достиг,
Кому чередованье их подвластно.
Звучат в согласных серебро и медь,
А гласные даны тебе для пенья.
И счастлив будь, коль можешь ты пропеть
Иль даже продышать стихотворенье.
Пускай бегут и после нас,
Сменяясь, век за веком, —
Мир умирает каждый раз
С умершим человеком.
Не погрузится мир без нас
В былое, как в потемки.
В нем будет вечное сейчас,
Пока живут потомки.
У ближних фонарей такой бездумный взгляд,
А дальние нам больше говорят
Своим сияньем, пристальным и грустным,
Чем люди словом, письменным и устным.
Фото: Памятник Маршаку в Воронеже. В этом доме жил поэт
Живые стихи Маршака
Из стихотворения «Багаж»
Дама сдавала в багаж:
Диван,
Чемодан,
Саквояж,
Картину,
Корзину,
Картонку
И маленькую собачонку.
Выдали даме на станции
Четыре зелёных квитанции
О том, что получен багаж:
Диван,
Чемодан,
Саквояж,
Картина,
Корзина,
Картонка
И маленькая собачонка.
Вещи везут на перрон.
Кидают в открытый вагон.
Готово. Уложен багаж:
Диван,
Чемодан,
Саквояж,
Картина,
Корзина,
Картонка
И маленькая собачонка.
Но только раздался звонок,
Удрал из вагона щенок.
Хватились на станции Дно:
Потеряно место одно.
В испуге считают багаж:
Диван,
Чемодан,
Саквояж,
Картина,
Корзина,
Картонка.
— Товарищи!
Где собачонка?
На стихах Маршака выросло не одно поколение советских, да и российских детей. В свое время поэт получал письма со всех концов страны пачками. Дети спрашивали, как поживает Рассеянный с улицы Бассейной, интересовались, сколько лет его создателю:
«Милый дедушка! Сколько тебе лет? Есть уже сто? Ведь еще моя бабушка читала твои стихи, когда была маленькой, и моя мама, и папа тоже…».
. и рассказывали о своих увлечениях и успехах, чаще всего получая на письма ответы. Иногда не по-детски прямолинейные:
Я очень рад, что ты увлекаешься математикой, физикой, русской литературой и другими предметами да еще изучаешь английский язык.
Все это очень хорошо, но скажу тебе по секрету, что стихи ты пока пишешь плохо. Правда, тебе не так уж много лет. Но, читая Пушкина, Льва Толстого, Чехова, Горького, ты могла бы уже настолько развить свой вкус, чтоб отличать хорошие стихи от плохих».
Пожелания друзьям
Пусть каждый день и каждый час
Вам новое добудет.
Пусть добрым будет ум у вас,
А сердце умным будет.
Вам от души желаю я,
Друзья, всего хорошего.
А все хорошее, друзья,
Дается нам недешево!
Всё то, чего коснется человек,
Приобретает нечто человечье.
Вот этот дом, нам прослуживший век,
Почти умеет пользоваться речью.
Мосты и переулки говорят,
Беседуют между собой балконы,
И, у платформы выстроившись в ряд,
Так много сердцу говорят вагоны.
Сегодня старый маленький вокзал,
Откуда путь идет к финляндским скалам,
Мне в сотый раз подробно рассказал
О том, кто речь держал перед вокзалом.
По-прежнему живет петровский век
В углу между Фонтанкой и Невою.
Всё то, чего коснется человек,
Озарено его душой живою.
Вот набережной полукруг
И городок многоэтажный,
Глядящий весело на юг,
И гул морской, и ветер влажный.
Когда сюда я приезжал
В конце своих каникул летних
И в белой Ялте замечал
Одних четырнадцатилетних.
Здесь на верандах легких дач
Сидел народ больной и тихий.
А по дорогам мчались вскачь
Проводники и щеголихи.
Я видел Ялту в том году,
Когда ее покинул Чехов.
Осиротевший дом в саду
Я увидал, сюда приехав.
И кажется, что, не дыша,
Прошло здесь пять десятилетий,
Не сдвинув и карандаша
В его рабочем кабинете.
И тихий ялтинский курорт
Забушевал, как вся Россия.
И Ялтой оказался порт,
Суда морские, мастерские.
Есть у Маршака и огромное количество сатирических стихотворений и эпиграмм, например такое, тоже, в своем роде, о Чехове:
О братьях-писателях
Писательский вес по машинам
Они измеряли в беседе:
Гений — на «ЗИМе» длинном,
Просто талант — на «Победе».
А кто не успел достичь
В искусстве особых успехов,
Покупает машину «Москвич»
Или ходит пешком. Как Чехов.
О моде
Ты старомоден. Вот расплата
За то, что в моде был когда-то.
Борису Ефимовичу Галанову
Милый критик, дружбы ради,
Вы примите новый том
В пышном, праздничном наряде,
В переплете золотом.
Этим прочным, толстым томом
Вы могли бы в поздний час
Размозжить башку знакомым,
Засидевшимся у Вас.
Верьте, том тяжеловесный
Их убьет наверняка,
Но убитым будет лестно
Пасть от лиры Маршака!
Из «Сказки о глупом мышонке»
Пела ночью мышка в норке:
— Спи, мышонок, замолчи!
Дам тебе я хлебной корки
И огарочек свечи.
Отвечает ей мышонок:
— Голосок твой слишком тонок.
Лучше, мама, не пищи,
Ты мне няньку поищи!
Побежала мышка-мать,
Стала утку в няньки звать:
— Приходи к нам, тетя утка,
Hашу детку покачать.
Стала петь мышонку утка:
— Га-га-га, усни, малютка!
После дождика в саду
Червяка тебе найду.
Глупый маленький мышонок
Отвечает ей спросонок:
— Hет, твой голос нехорош.
Слишком громко ты поешь!
Побежала мышка-мать,
Стала жабу в няньки звать:
— Приходи к нам, тетя жаба,
Hашу детку покачать.
Стала жаба важно квакать:
— Ква-ква-ква, не надо плакать!
Спи, мышонок, до утра,
Дам тебе я комара.
Мальчики и девочки
Из чего только сделаны мальчики?
Из чего только сделаны мальчики?
Из колючек, ракушек,
И зеленых лягушек,
Вот из этого сделаны мальчики.
Из чего только сделаны девочки?
Из чего только сделаны девочки?
Из конфет, и пирожных,
И сластей всевозможных,
Вот из этого сделаны девочки.
Политическая обстановка в стране, правда, не способствовала полету фантазии. По воспоминаниям Маршака, на детскую редакцию вскоре «ополчились соединенные силы наиболее непримиримых рапповцев и догматиков от педологии», так что Горькому пришлось написать две статьи с «гневной отповедью всем гонителям фантазии и юмора в детской книге».
«Помню, как после одного из совещаний о детской литературе Горький спросил меня своим мягким, приглушенным баском:
— Ну, что, позволили, наконец, разговаривать чернильнице со свечкой?
И добавил, покашливая, совершенно серьезно:
— Сошлитесь на меня. Я сам слышал, как они разговаривали. Ей-богу!».
Когда началась война, Маршак активно работал в жанре сатиры, сотрудничая с «Правдой», военными изданиями, «Кукрыниксами» (в том числе и потому, что отказаться означало поставить свою фигуру под сомнение), писал острые антифашистские эпиграммы, а еще много помогал созданным в Литве интернатам и детскому саду для еврейских детей-сирот.
Из стихотворения «Почта военная»
С ним я встретился по-братски,
И узнал я с первых слов,
Что земляк мой ленинградский,
В общем, весел и здоров.
Уцелел со всем семейством.
Горе нынче позади.
И медаль с Адмиралтейством
На его блестит груди.
Хуаньсиша (Мао Цзэдун)
Был сумрак ночной над моею страной.
В нём дьяволов рой забавлялся игрой.
Был нем и разрознен народ мой родной.
Но вот петухи возвестили рассвет,
И вот уже свет озарил нас дневной,
И житель прибрежный, степной и лесной
Явились на праздник семьёю одной.
Где ж лучший источник для песен, поэт!
Роберт Бернс. О черепе тупицы
Господь во всем, конечно, прав.
Но кажется непостижимым,
Зачем он создал прочный шкаф
С таким убогим содержимым!
Из «Сонетов Шекспира»
Когда в раздоре с миром и судьбой,
Припомнив годы, полные невзгод,
Тревожу я бесплодною мольбой
Глухой и равнодушный небосвод
Тогда, внезапно вспомнив о тебе,
Я малодушье жалкое кляну,
И жаворонком, вопреки судьбе,
Моя душа несется в вышину.
С твоей любовью, с памятью о ней
Всех королей на свете я сильней.
Материал подготовлен на основе информации открытых источников
Аудиоматериалы предоставлены ФГУП «Фирма «Мелодия»
Когда в сей мир приходим мы однажды
О чём твои стихи? – Не знаю, брат. Ты их прочти, когда придет охота. Стихи живые сами говорят. И не о чём-то говорят, а что-то.
Литературная обработка китайской народной песни II в. до н. э.
Роса на диком луке
Так быстро высыхает,
Когда он воротится?!
Роса, лишь глянет день, под солнцем высыхает,
Но завтра поутру появится опять.
Вот так и человек: живет – и умирает.
Куда уходит он?
Вернется ли?
Как знать…
(роса в древней китайской поэзии – символ быстротечности жизни)
Гул затих. Я вышел на подмостки.
Каприс – музыкальное произведение, свободное по построению, изобилующее сменой настроений, неожиданными эффектами, в котором автор не подчиняется установившимся правилам.
Анданте – музыкальное произведение или часть большого инструментального произведения, исполняемое в умеренном темпе, соответствующем спокойному шагу.
Аллегро – музыкальное произведение или часть его, исполняемые быстро, весело, живо.
Жизнь прошла… Какая-никакая –
Разная, как озорной каприс:
То в анданте по земле шагаю,
То в аллегро ноги понеслись.
Музыка в меня вливала силы –
Та, что ныне отзвучит дотла,
Венским вальсом голову кружила,
Бодрой полькой сердце веселила,
Маршем на борьбу и труд звала.
Ни святым я не был, ни злодеем,
Счастье знал, беду и груз забот.
Прожил жизнь, как вышло, как умею.
Кто умней – пусть лучше проживет.
Дай-то бог, добром меня помянут,
За ошибки и грехи простят
И обиды вспоминать не станут,
А за что-то поблагодарят.
Может быть, в краю родном и милом
Я какой-то и оставил след,
И не все уйдет со мной в могилу –
Что-то сохранится на земле.
Мог бы я оставить и поболе
Доброй памяти и нужных людям дел,
Но не все на свете в нашей воле.
Чем богаты… Сделал, что успел.
Может, то, что называют смертью,
Только в жизнь иную переход,
И на том неведомом концерте
Моя скрипка снова запоет?
И сегодня, Землю покидая,
Прежде, чем уйти под сень кулис,
Всем, кто остается, завещаю
Этот мой итоговый каприс.
Вышел к рампе. В зале гул растаял.
Сотни ждущих глаз в меня впились.
Прядь со лба седую убираю.
Взмах смычка – и звуки полились…
От жажды умираю над ручьем.
Когда в сей мир приходим мы однажды,
Где небосвод такой лазурно-синий,
Познанья мы испытываем жажду,
Как путник, изнывающий в пустыне.
Но сколько влагу знаний мы ни пьем,
Мы утоленья все не достигаем
И все к ручью познанья припадаем,
От жажды умирая над ручьем.
* * *
Пусть придет к тебе с бегущей волной бесконечный покой,
Пусть придет к тебе с дуновением ветра бесконечный покой,
Да будет тебе на мирной земле бесконечный покой,
Да будет тебе в сиянии звезд бесконечный покой,
Да будет тебе в тихой ночи бесконечный покой,
Луна и звезды прольют на тебя свой целительный свет.
Так пусть придет к тебе бесконечный покой.
Традиционное гаэльское благословение
(Гаэлы – кельтская народность, традиционно
жили в горной Шотландии и на Гебридских
Средь сует и забот
Поллноводной рекой
Пусть к тебе притечет
Бесконечный покой.
Средь утрат и тревог,
Что бывают порой,
Принесет ветерок
Бесконечный покой.
Ночь тебе ниспошлет
Бесконечный покой,
С неба месяц прольет
Свет живительный свой.
Утром солнце взойдет –
День чудесный какой!
Пусть и он принесет
Бесконечный покой.
Даже тонкий стебелек отбрасывает тень.
Римская пословица
Не верь, не верь, что все пройдет,
Исчезнет в темных кущах.
Миг не растает без следа,
И не растает день.
Все наше прошлое живет
И днесь, и в днях грядущих,
И самый тонкий стебелек
Отбрасывает тень.
Хрупкая певичка на эстраде.
Девочка, откуда ты взялась!
Как смогла, скажи мне, бога ради,
Надо мною взять такую власть?
Узенькие джинсики потерты
И по моде оголен живот,
А поешь – из гроба встанет мертвый,
Хворый, исцелившись, подпоет.
Где ты получила эту силу
Средь кривляний шоу-шутовства?
Видно, в тебя Родина вложила
Русской песни звуки и слова.
В твоем пенье дух степных раздолий,
Новгород и Суздаль, и Москва,
Ширь души и горечь женской доли –
Все, чем Русь всегда была жива.
Ах, какой душистый, пряно-горький
Твой навек родимый голосок!
Крепкий, как крестьянская махорка –
Так и продирает до кишок.
Запах Солнца? Что за вздор!
Нет, не вздор.
Ах, как пахнет ржаной каравай,
Когда только что вынут из печи!
Пахнут воском церковные свечи
И цветущей черемухой май.
Медом пахнут степные цветы,
Лето жаркое – скошенным лугом
И прохладой ручьев по яругам,
Что как слезы ребенка чисты.
Осень пахнет лесными грибами,
Спелым яблоком, прелым листом.
Пахнет детством родительский дом,
И арбузом – февральская замять.
Мир, куда ни посмотришь кругом,
Полон запахов неповторимых.
Пахнут нежностью руки любимых,
А их губы – парным молоком.
Заглянуть бы однажды в те двери
(Вот бы кто-то открыл бы нам их)
В мир загадочных клеток живых,
Одноклеточных микробактерий,
Где живут они не напоказ
В тех неведомых кущах незримых,
Полных запахов неповторимых,
Но увы – недоступных для нас.
И познать бы хтелось мне очень
Запах мира без дна и границ –
Всех субатомных микрочастиц:
Электронов, протонов и прочих
Недоступных чудес и причуд.
И, конечно же, пахнет, я верю,
Мир таинственных тонких материй,
Где, наверное, духи живут.
Сердце ноет пред бездною – ух!
Полной грудью вдыхаю нетленный
Аромат беспредельной Вселенной
И галактик космический дух!
Отшумело обильное лето.
Журавли снова к югу летят.
Возвращаться плохая примета –
Так в народе у нас говорят.
Но живу я в надежде-мечтанье
Снова клекот услышать вдали
И увидеть весеннею ранью:
Возвращаются к нам журавли!
Я не верю под клик журавлиный,
Что былого уже не вернуть,
И с раскаяньем блудного сына
Вспоминаю свой пройденный путь.
Жизнь цвела, как обильное лето,
Но поблекла та пышная цветь.
Пусть осталась та песнь недопетой,
Но ведь есть еще время допеть.
Снисхождения ждать уж не вправе,
Слишком много я в прошлом грешил,
Но ведь можно хоть что-то исправить,
Подобрать, что тогда обронил.
Нет, не верю я глупой примете.
Все отчетливей чувствую я:
Величайшее благо на свете –
Возвращаться на круги своя.
И с надеждою блудного сына
Чистый лист я кладу пред собой.
Седина в бороде – не причина.
Бес в ребро – и опять вечный бой!
Снова в небе крылатая стая,
И на сердце восторг и кураж.
Ничего, я еще наверстаю.
Я живой. Я не вышел в тираж!
Неужели мало горя?!
Снова, смертью угрожая,
«Над седой равниной моря
Ветер тучи собирает».
То не туча грозовая
И не атомный фугас.
То, по ветру развеваясь.
Флаг полнеба закрывает,
Полосатый, как матрас.
Идол с поднятой рукою
Миру факелом грозит.
Никому не даст покоя,
Никого не пощадит.
«Всем народам Я хозяин!
Я – пахан и господин!»
… Ширь от края и до края,
Высь космических глубин.
Тают тучи грозовые
И светлеет небосклон,
Потому, что есть Россия –
Значит, будет мир спасен.
Жалко флаг сникает грозный,
Кровью стираный не раз,
Многогрязный, многозвездный,
Полосатый, как матрас.
И в тоске вздыхает тяжко
С глузду съехавший совсем
Этот мерзкий старикашка
По прозванью Дядя Сэм.
В России 51% браков кончается разводом
Вот и все. Разрешился вопрос «быть – не быть».
Уж не слышать упреков твоих мне и не с кем скандалить.
Почему не смогли мы с тобою любовь сохранить?
Почему все потом получилось не так, как вначале?
Как легко мы когда-то друг в друге даровое счастье нашли!
Сам собою возник сад любви – без труда, без усилий.
Ах, какие чудесные розы в том славном Эдеме цвели!
Ах, какие волшебные песни нам райские птицы дарили!
Так вот жить бы и жить – чтоб не ведать ни боли, ни зла,
Чтобы лето всегда, чтоб хорошая только погода.
Только скоро весна стала осенью, скоро любовь отцвела,
Пустоцветом завяла, не дав драгоценного плода.
Возвращения счастья мы ждали, как ждут из печи пирога,
Ведь вначале же было на счастие очень похоже.
Несомненно, обоим была нам любовь дорога,
Только вот незадача: спесивая «гордость» была нам дороже.
Ради «гордости» этой, избитой тропою кружа,
Мы жестоко страдали – и все ж продолжали кружиться.
И в тяжелом плену эгоизма хирела и чахла душа,
Будто в клетке с чугунными прутьями счастья жар-птица.
Мудрых книжек завалы, стихов знаменитых тома
Не дадут нам ответа, поскольку и сами не знают.
Вся премудрость людская нам вряд ли добавит ума,
Чтоб не сбиться с тропинки, что все под ногой пропадает.
Ох, ты ноша семейная, как все же ты не легка!
Ведь сошлись по любви и, казалось, что это навеки.
Так и жили годами под крышей единою два чужака,
Так и счастье пытались построить – нелепые два неумеки.
Впрочем, только ли мы? Образцовой семьи не найти за версту.
Где такая, что жизнь прожила до могилы счастливой?
Где тот сад благодатный, где розы, не вянув, цветут,
Где не глушат их дрязги, как чертополох и крапива?
Разойдемся чужими. Решился вопрос «быть – не быть».
Уж не слышать упреков твоих мне и не с кем скандалить.
Почему не смогли мы с тобою любовь сохранить?
Почему все потом получилось не так, как вначале?
В клочья все паруса и канаты,
И семейный корабль на мели.
Да, мы оба с тобой виноваты,
Что любовь сохранить не смогли.
Почему не живется на свете
Без взаимных обид и хулы?
Были мы неразумны, как дети,
И, как дети, жестоки и злы.
Мы служили то черту, то богу,
На не нужное тратили пыл.
Каждый был палачом понемногу,
Каждый жертвой несчастною был.
Жизнь так много весной обещает:
Будет счастье – надейся и жди.
Почему же всегда так бывает,
Что по осени – грязь и дожди?
Было счастье – ушло без возврата,
Не зови, не вернется назад.
Да, мы оба с тобой виноваты –
И никто из нас не виноват…
Жизнь все же строгая школа:
Гладит по шерстке – и бьет…
Свадебный пир был веселый,
Только не весел развод.
И удивляться не стоит.
Разве такое впервой?
Жизнь развела нас с тобою,
Словно мосты над Невой.
Вместе мечтали до гроба
Жить, да не вышло у нас.
Знать бы, где грохнемся оба –
Воз бы соломы припас.
Вот бы начать все сначала –
Жизнь бы малиной была…
Если бы молодость знала,
Если бы старость могла!
Что мы с тобою умели?
Пели не в такт и не в лад,
Выстрел любой – мимо цели
И все слова невпопад.
Если бы молодость знала…
Эх, да ну что повторять!
Не повернешь на начало,
Время не катится вспять.
Радостей было не много –
Все впопыхах, кое-как.
Так и шагали не в ногу,
Словно слепые в овраг.
В нашем разбитом корыте
Прошлое не отстирать.
Господи, что вы хотите! –
Время не движется вспять.
Годы – крылатые стаи,
Их не догнать, не вернуть.
То, что сегодня я знаю –
Знать бы тогда хоть чуть-чуть.
Скольких нелепых ошибок
Мы бы могли избежать!
Как с тобой жить мы могли бы! –
Да не воротишься вспять.
Было бы все по-другому,
Гладко б текла наша жизнь,
Не было б ссор по-пустому,
Нудных разборок и лжи.
Жизнь бы сложилась иная…
Только обидно до слез:
Как жить не надо – я знаю,
Ну а как надо – вопрос.
Снова вслепую плутаю,
Знаю одно лишь сто крат,
Что ни хрена я не знаю,
Как многомудрый Сократ.
Как на белом свете ли,
В ту ли, блин, весну
Две тропинки встретились
И слились в одну.
Радостью полнехоньки,
Мы впряглись с тобой
В тот возочек, охоньки,
Что зовут семьей
(Супруги – означает «двое в одной упряжке»).
Да впряглись прилежно мы,
Только, как ни глянь,
Как с конем неезженым
Трепетная лань.
И скрипела жалостно
На ухабах ось.
Многое мечталось нам –
Мало что сбылось.
А уж как мечталось-то, как мечталось!
Как бывало плохо-то! –
Меркнул белый свет,
Когда дроги с грохотом
Падали в кювет.
И ни в ком, любимая,
Вроде нет вины,
Просто есть незримая
Сторона Луны,
А у палки всегда два конца, и другая сторона у медали.
Мудрую пословицу
Помнить бы тогда:
Без труда не ловится
Рыбка из пруда,
И не купишь, милая,
Счастье за гроши,
Счастье без усилия,
Без труда души.
А мы все хотим счастье на халяву..
Брак – не гонка лыжная,
Не игра в футбол,
Где стремятся ближнему
Припечатать гол.
Вот и получается –
Счастье ни при чем,
Когда всяк старается
Завладеть мячом,
А потом лупить по чужим воротам.
Что стараться-тужиться? –
Сядь да отдохни,
Ведь врата супружества
На двоих одни,
Оттого мучительный
В той игре финал:
Нет в ней победителей –
Каждый проиграл.
И сиди потом, как старуха перед разбитым корытом.
Что разбито зеркало,
Порвана струна
И свеча померкла –
Чья, скажи, вина?
Не воротишь, Ниночка,
Ту ли, блин, весну.
Разошлись тропиночки –
Не сведешь в одну.
Эх, жизнь!
НОСИТ НАС НА ПАРНАС ЛОШАДЬ С КРЫЛЬЯМИ ПЕГАС
— Хватит, Ипполит, не дурачься.
— Ну, почему? Пусть он подурачится.
Фильм «Ирония судьбы, или с легким паром»
Буйный ветер ночной был настолько силен,
Что листву обрывал, унося ее вдаль,
И очистил от звезд весь ночной небосклон,
Так, что звезды летели, звеня, как хрусталь.
Все звенели и мне не давали уснуть,
И под звон этот грусть подступала невольно,
И гонял буйный ветер по небу луну,
И катилась луна, словно мячик футбольный.
Я смотрел на ночной звездопад-лунопад
И все думал, что время – как ветер ночной,
И что годы мои словно звезды летят,
И уносится молодость круглой луной…
Метались под ветром сквозным, как летучие мыши,
Осенние мокрые листья.
И чудилось мне,
Что желтый березовый лист поднимался все выше,
И банным листом прилепился, как к заднице голой, к луне.
А бронзовый памятник Пушкину высился темной громадой,
Под ветром качаясь, скрипел, будто в шторм корабельная мачта.
О, как ты печальна, дождливая осень – пора листопада!
Закончилось лето – а много ли радости было и много ль удач-то?
Зима белым снегом, как пьяница матом, весь город покроет,
Придавит тоскою, что хоть с колокольни, хоть в омут.
Кругом невезуха – ни денег, ни баб, ни покою…
Луне я кулак показал и пошел в туалет «по-большому».
Ах, какая осень лисья!
Ю. Визбор
Когда осень наступает лисья
С хмурыми дождями и тоскою,
Опадают звезды, словно листья,
И хрустят чуть слышно под ногою.
Как по небу, я бродил по скверу,
Собирая в шапку дар осенний
Вечером задумчивым и серым
Средь вечерних шорохов и теней.
И принес домой я эту шапку,
Полную небесных самоцветов,
Чтобы сердцу не было так зябко,
Чтоб напоминали мне про лето.
Если ты меня, Катенька, разлюбишь, то какое мне в жизни разнообразие останется?
Из немого фильма «Закройщик из Торжка
Он:
Я тебя отыщу, пусть пурга
Путь к тебе заметает упрямо.
Ты по-прежнему мне дорога,
Как японцу гора Фудзияма.
И пусть звезды пророчат беду,
Голод, мор и кровавые брани.
Я тебя на дне моря найду,
Как потопленный лайнер «Титаник».
И покуда мне в землю не лечь,
Словно сжатый до осени колос,
Буду холить тебя и беречь,
Как последний на лысине волос.
Ты мне послана мудрой судьбой.
Я б всю ночь напролет, аж до утра,
На коленях стоял пред тобой,
Очарованный, как Брахмапутра.
Жизнь без огорчений не бывает,
Из дерьма не делают котлет,
Не летают по небу трамваи,
Мертвые не ходят в туалет,
Лошади карманов не имеют,
Не танцует польку воробей,
И вовек не буду я твоею –
Хоть об стенку голову разбей!
…злые бесхвостые обезьяны, именуемые людьми…
Лев Троцкий
Не правда ли, звучит довольно странно,
Мол, будто человек возник от обезьяны?
Был Дарвин, старый хрыч, совсем не прав,
Сие промолвив, истину поправ.
Пора внести поправку в небылицу:
Произошли пока что единицы,
А мы, по правде, как там ни юли,
Не далеко от обезьян ушли.
Но я живу уверенностью в том,
Что мы когда-нибудь произойдем
От обезьян.
Хоть и не скоро…
Зимою морозы трещали
И так бушевали метели,
Что все мужики отощали,
А женщины все облысели.
Весною, в капельном апреле
Такие деньки наступили,
Что все старики одурели,
Старухи с ума посходили.
А в августе, в самом начале,
Такие дела приключились,
Что юноши дружно блевали,
А девушки все обмочились.
Когда же листы пожелтели,
В осенних ветрах закружились,
Все девочки вдруг «залетели»,
А мальчики все обкурились.
Мораль мы получим такую
Из этих историй правдивых:
Вы воду не пейте сырую,
Парней не любите красивых.
Не постоянная у них любовь.
БАЛЛАДА О РОБИНЗОНЕ КРУЗО
Но мы-то знаем,
Что этот остров необитаем!
Песенка Красной Шапочки
Робинзон был все же истинный поэт,
И умен к тому же, что ни говори:
Он на острове построил туалет,
Да с замком, чтоб запираться изнутри.
И когда он туалет свой посещал,
Прихватив с собой бумажку всякий раз,
Запираться никогда не забывал
От бесстыжих любопытных глаз.
Исходил я все дороги,
Лег усталый на траве.
Ах вы ноги мои, ноги,
Почему вас только две?
Думал, где б достать вина я,
Не придумал ни хрена.
Голова ль моя дурная,
Почему ты лишь одна?
А жена мне в лоб с порога –
Вот такие труляля.
Ах, зачем ее так много?
Я б убавил до нуля!
Ли;мерик — форма короткого стихотворения, появившегося в Великобритании, основанного на обыгрывании бессмыслицы. Традиционно лимерик имеет пять строк, построенных по схеме AABBA, причём в каноническом виде конец последней строки повторяет конец первой. Сюжетно лимерик строится примерно так: в первой строке говорится, кто и откуда, во второй — что сделал, а далее — что из этого вышло.
Один кавалер из Бергамо
Был очень галантен при дамах:
Он прежде чем пукнуть
И прежде чем хрюкнуть
Просил разрешенья у дамы.
В китайской столице Пекине
Все девушки ходят в бикини.
В столице Анголы
Все девушки голы
И знать не хотят про бикини.
Один старичок из Казани
Не мылся из принципа в бане,
Зато по субботам
Он мылся компотом,
Чудак был – одно наказанье!
Один гражданин из Дербышек
На службу ходил без штанишек.
А в восемь часов
Домой без трусов
Спешил гражданин из Дербышек.
(Примечание: касторовое масло вызывает понос)
Один мужичок по Парижу
Катался в июле на лыжах,
А снежной зимой
Гулял, боже мой,
В одних только плавках, бесстыжий.
Один старикашка в Гонконге
Воздвиг божий храм из картонки,
И в каждом углу
На грязном полу
Поставил кресты и иконки.
Один сумасброд из Ростова
Женой себе выбрал корову
И с нею, подлец,
Пошел под венец.
Даю вам честное слово!
* * *
Один книголюб из-под Пскова
Любил очень книги Толстого,
И эти творенья
Он кушал с вареньем,
А также с селедкой и пловом.
НАДПИСЬ К КАРТИНЕ ВЕЛАСКЕСА «МЕНИНЫ»
(Менинами в Испании называли фрейлин принцессы)
Зачем несчастные менины
Свои надели кринолины?
Зачем, скажите, в самом деле,
Его на девочку надели?
Чтоб моду глупую блюдя,
Измучить бедное дитя?
Такой наденешь туалет –
И уж не сходишь в туалет.
Весь день страдай, в себе копи,
Умри на месте – но терпи.
Кошмар!
(Историческая справка: даже в начале XX женщины из богатых семей, не имея возможности вовремя оправлять естественные надобности, страдали от расстройства мочеполовой системы, недержания мочи и газов)