О чем шепчет река
Тайны села Сабынино. О чём шепчут липы в бывшем имении князей Волконских под Белгородом
Историю поместья знатного русского рода, которое находилось в нынешнем Яковлевском округе, рассказывают «Белгородские известия»
Богатый и влиятельный
Именно таким был род князей Волконских. Родоначальником его является князь Михаил Всеволодович Черниговский (умер в 1246 году), праправнуки которого владели вотчинами на берегах реки Волкони, от чего и пошло название рода. Судьба нескольких представителей этой фамилии связана с нашим краем.
Так, князь Андрей Романович Волконский строил Белгород в конце XVI века, а затем был в нём вторым воеводой. Ещё один Волконский – князь Григорий Константинович – пребывал в «товарищах» (т. е. помощниках) воеводы Ромодановского, а князь Фёдор Иванович Волконский в начале XVII века сам воеводствовал в Белгороде.
Отметились в истории белгородских земель и другие представители этой фамилии, и, возможно, именно их потомки впоследствии стали владельцами Сабынино.
Большой вклад в исследование биографии представителей дворянского рода Волконских внесла главный хранитель фондов Государственного архива Белгородской области Елена Кривцова, написавшая исследовательскую работу по белгородскому имению князей Волконских, а также педагоги кривцовской школы, в числе которых учитель истории Ольга Торянская. В частности, благодаря кропотливому труду Елены Владимировны удалось приоткрыть завесу тайны над тем, как земля в Сабынино оказалась в собственности у князей Волконских.
Два каштана да липы-старожилы
Поменяв нескольких хозяев, в середине XVIII века она досталась помещику Михаилу Николаевичу Леонтьеву. Его супругой стала Надежда Ивановна Волконская (в девичестве Чоботова). Она была вдовой князя Ивана Николаевича Волконского, который рано умер, оставив её с двумя детьми – сыном Григорием и дочерью Анной. А во втором браке с Михаилом Леонтьевым у Надежды Ивановны родилась ещё одна дочь Варвара. Ей после смерти помещицы в конце XVIII века и перешло Сабынино. Но через десять лет – в 1806 году – умерла и Варвара Михайловна, причём бездетной. Обширные земли унаследовал её муж, генерал-майор Кретов, двоюродная сестра Анастасия Голубкова и дядя – Пётр Хитрово.
«Только в 1821 году по решению сената часть земель родной бездетной тётки Варвары Кретовой досталась племянникам – детям князя Григория Волконского: Борису, Петру, Николаю, Варваре и Надежде», – поясняет Елена Кривцова.
В 1827 году вдова князя Григория Волконского – Екатерина Платоновна – основала в Сабынино родовое поместье. Старожилы села, чьи предки были крепостными Волконских, рассказывали своим внукам и правнукам о красивом двухэтажном особняке, который стоял на холме. За ним, как и положено, располагались дворовые службы, псарня и фруктовый сад. А к дому вели каштановые и липовые аллеи.
Прапрадед местного жителя Сергея Чемеричина – Михаил Серебрянский – был главным садовником в имении Волконских. Премудрости этого непростого дела он постигал за границей, куда его послали учиться господа. Именно под руководством Михаила Илларионовича и был заложен сабынинский парк.
Об этом своей внучке Анне Немыкиной рассказала Анна Скисова, работавшая поваром в имении Волконских.
Здесь жил Бальмонт
Знаменито сабынинское имение Волконских и тем, что в начале прошлого века в нём гостил известный поэт-символист Константин Бальмонт. Эту страницу истории исследовал белгородский краевед Александр Витохин.
Поселился здесь Константин Дмитриевич, можно сказать, вынужденно: ему было запрещёно жить в столице и губернских городах после публичного выступления в марте 1901 года, во время которого поэт прочитал стихотворение «Маленький султан», где критиковал царя Николая I. Погостить в Сабынино поэта с семьёй пригласил тогдашний хозяин имения – князь Дмитрий Волконский. Позвал по‑родственному, так как был женат на сестре жены Константина Бальмонта – Марии Алексеевне. В итоге Бальмонты – сам поэт, его жена Екатерина Алексеевна и их новорождённая дочь Нина – поселились во флигеле усадьбы и прожили здесь до марта 1902 года.
Оторванный от столичной суеты поэт не скучал: он много читал, активно переписывался с друзьями и работал над своим новым сборником «Будем как Солнце». Наверняка Бальмонт подолгу гулял по липовым аллеям усадьбы. И как знать, быть может, сладкий запах цветущих сабынинских лип подарил символисту не одну точную и яркую рифму?
Тем не менее в конце 1901 года ссылка в провинцию стала тяготить вольнолюбивого поэта. Его друзья в Москве похлопотали о разрешении на выезд Константина Дмитриевича за границу, и в середине марта он с семьёй покинул гостеприимное сабынинское поместье Волконских и отправился сначала в Москву, а оттуда почти сразу же во Францию и дальше путешествовать по Европе.
А в поместье Волконских жизнь покатилась дальше по давно заведённому распорядку, который разрушила революция. После неё в покинутом господском доме обосновалась школа, а затем в годы войны усадьбу заняли немецкие оккупанты. Тогда же особняк и сгорел: сожгли его местные партизаны, выкуривая оттуда врага.
Три надгробия…
Недалеко от стёртого с лица земли княжеского поместья лежат три надгробные плиты, на которых высечены имена Бориса Григорьевича, Петра Григорьевича и Софьи Николаевны Волконской (урождённой Бахметьевой).
Князь Борис Григорьевич Волконский (1794–1861) в юности плавал на гвардейском фрегате «Россия». В отставку вышел в 1823 году в чине капитан-лейтенанта и поселился в сабынинском имении, где и прожил до самой смерти.
Его брат Пётр Григорьевич Волконский (1803–1857) – сделал более успешную военную карьеру. Он тоже начинал гардемарином, за три года дослужился до командира галиота «Церера», но затем перешёл на службу в лейб-гвардейский Семёновский полк. Пётр Григорьевич проявил себя в Русско-турецкой войне 1828–1829 годов, впоследствии командовал лейб-гвардии Гренадёрским полком и в 1836 году получил звание генерал-майора. Военной службе Пётр Григорьевич отдал более 30 лет жизни и стал кавалером множества высших государственных наград. В Сабынино он вернулся в самом конце жизни.
О Софье Николаевне Волконской (урождённой Бахметьевой) (1811–1886) известно совсем немного. Только то, что была она женой среднего брата Петра и Бориса Волконских – Николая, и на склоне жизни – в 1877 году – пожертвовала деньги – 3 450 рублей на «вечное время» и 180 рублей на строительство каменной колокольни в селе Ржавец (Корочанский район), где у них с мужем было своё имение. А похоронили Софью Николаевну в Сабынино скорее всего потому, что в этом селе располагалась семейная усыпальница.
До самой революции представители княжеского рода Волконских жили в сабынинском имении и находили вечный покой в фамильной усыпальнице. Местные старожилы утверждают: надгробных плит здесь было гораздо больше, однако документальных подтверждений этого факта нет.
Сама усыпальница располагалась в ограде красивой Покровской церкви, находившейся недалеко от господского дома. Но в 30-х годах прошлого века церковь разрушили и могилы остались без присмотра. Фамильная усыпальница Волконских была разорена, большинство гранитных плит, опять же, по словам старожилов, вывезли в Германию немцы, а в 1970-х годах могилы Волконских сравняли с землёй.
Сейчас три оставшиеся плиты лежат у подножия поклонного креста, установленного на месте разрушенной церкви, хотя старожилы указывают, что истинное место захоронения князей находится чуть дальше.
…и таинственная девочка
В истории с захоронением Волконских есть ещё одна интересная история. В 1960-х годах, когда в Сабынино проходили работы по мелиорации земель, одна из женщин-землеустроителей расспрашивала свою квартирную хозяйку о живших здесь князьях. А по вечерам местные жители видели её у надгробных плит горько плачущей. По всей видимости, женщина была как‑то связана с этой дворянской семьёй.
Старожилы припомнили, что в поместье до революционных событий жила девочка 8–9 лет, а после 1917 года они пропала, как и старшие представители семьи Волконских. Кем эта девочка приходилась князьям и не она ли спустя полвека вернулась в Сабынино как землеустроитель – история умалчивает.
Зато в 2010 году в Сабынино приезжала одна из потомков дворянского рода Волконских, живущая в США, – княгиня Виктория Волконская. Гостила она здесь три дня, общалась со священнослужителем Кривцовского храма Святителя Николая Чудотворца отцом Владиславом (Лободой), которому рассказала о послереволюционной судьбе сабынинской ветви князей Волконских и привезла фотографии разрушенной церкви, усадьбы князей и липовых аллей парка.
На память гостья увезла в Вашингтон горсть родной земли с могил предков. А что нашептали ей, не знающей русского языка, старые сабынинские липы – неизвестно. Шелест их листьев и сейчас долетает до надгробных плит, под которыми лежали те, кто видел эти липы молодыми, гулял под их сенью и пил чай с липовым цветом. Прислушиваешься к этому печальному шёпоту – и время словно останавливается, а сердце замирает от грусти за разорённое дворянское гнездо.
Полуостров Самана: пещера, птицы, бакарди, мост в никуда, водопад и на лошадках по «не Гаити»
Цикл материалов «Доминиканская Республика.»
Это был день для выносливых, лошадки — не для каждого. Но, начну по-порядку. День был посвящен прогулке по Атлантике и джунглям полуострова Самана (его одноименной провинции).
Нам не удалось погулять по столице провинции, городу Санта Барбара де Самана (это не та Санта Барбара, в которой «мы всех знаем»), зато мы насладились заповедником Лос-Айтисес и Национальным Парком Сальто-эль-Лимон. Кстати, полуостров достаточно большой и на его территории расположено целых шесть национальных парков — есть где разгуляться туристам!
Природный памятник Сальто-Эль-Лимон был объявлен в 1996 году Национальным парком. Он расположен в одном из самых живописных районов страны — Сьерра-де-Саманд. Его площадь занимает 16,5 кв.км. По его территории протекает река Лимон, в субтропическом лесу, в котором встречаются эндемические растения полуострова Самана. Его влажный лес также является средой обитания множества видов животных, среди которых птицы являются наиболее представительной группой.
В придорожном кафе нас угостили легким завтраком, скорее — кофейная пауза, где желающие заказали себе устрицы, которыми полакомились на обратной дороге. Я не стала эксперементировать, устрицы предпочитаю с другой стороны Атлантики, на французском побережье.
Первым пунктом нашей программы стали заросли мангрового леса. Когда нам сказали, что поедем в мангровые заросли, мы слегка скривились — мы уже были в таких, буквально два дня назад. Но, выяснилось, что мангровые кустарники и мангровый лес — это, как говорят в Одессе, «две большие разницы»!
То, что мы все, хоть и приехали в Доминикану из разных стран, родом из Советского Союза, можно было понять не только по русскоязычному гиду, но и по тому, что несмотря на прилепленный на борту плакатик, в маске не было ни одного человека! (а в Доминикане масочный режим по всей стране, в т. ч. на улице). Видимо, мы все поняли, что полицейских в лодке точно нет, а ковид на воздухе не страшен!
Лучше всего кататься по мангровым зарослям во время отлива — тогда видны черные корни деревьев, которыми можно иллюстрировать фантастический фильм, настолько они причудливые. Длина этих корней — щупальцев достигает 10 метров, они словно живые! Или, не словно, а живые, ведь деревья дышат этими корнями, потому что почва, на которой они растут, обходится почти без кислорода.
Деревья эти удивительны еще и тем, что они медоносы! Я мед не люблю, но те, кто пробовал мангровый мед утверждают, что он имеет особенный привкус. Какой особенный — я не добилась. Ну и заросли этих деревьев отлично защищают икру и малышей, поэтому рыбы приплывают сюда на нерест.
Но, видимо, не только рыбы облюбовали эти заросли, птицам они тоже нравятся, вот эта цапля вначале любовалась собой в отражении воды, а потом с удовольствием нам позировала. Нам вообще в этот день повезло на птиц, мы позже еще с ними пообщаемся.
Могу сказать, что прогулка по мангровым зарослям, безусловно, впечатляет.
На этот полуостров на северо — востоке острова Эспаньола всегда претендовали не только гаитяне, но и европейцы. Океан создал здесь очень удобную бухту — лакомый кусочек. И не только регулярные армии воевали за него, отметились в его бухте, прячась при необходимости в многочисленных местных пещерах и пираты.
Вот и мы подобрались к одной из них. Я вообще люблю пещеры (как, впрочем, и водопады, горы и вулканы), а когда в них еще и озера с бирюзовой водой — это вообще чудо.
Но, главные хозяева этих пещер были не мы, не военные и не пираты, а индейцы племени Таино. На камнях и стенах пещеры сохранились надписи — петроглифы — этого племени. К сожалению, современные «Кисы и Оси были тут», а может, спустя столетия и на эти «Здесь был Вася» будут с интересом смотреть наши потомки.
Очень жаль, что не было времени погулять и полазать вокруг пещеры, думаю, там тоже интересно.
Мы вернулись на наш кораблик и отправились осматривать «летающие острова», небольшие, заросшие густой растительностью, причудливых форм островки, возвышающиеся из воды.
Их здесь множество, кораблик подходил к ним почти вплотную, так и хотелось выйти и попытаться полазать по ним. Сочетание ярк-голубого неба, сочной зелени и бирюзовой воды вызовет зависть у любого художника, колориста или дизайнера!
Я уже написала, что нам повезло на птиц. На одном из многочисленных скальных островов, где было настоящее гнездовье хищников, мы смогли ими полюбоваться в полной мере. Правда, рулевой нашего кораблика специально посигналил, спугнув этих красавцев. С одной стороны — жалко их было, мы же не единственные, кто туда подходит, с другой стороны — они такие красавцы — глаз не оторвать, и очень интересно было понаблюдать за ними. Всего в заповеднике Лос Айтисес насчитывается 110 видов птиц, часть из них — эндемики, живущие только в этом месте. Помимо множества грифов, нам посчастливилось увидеть одного фрегата, но заснять его не удалось.
Третья встреча с пернатыми состоялась буквально через несколько минут, они словно позировали, рассевшись на сваи для планируемого некогда железнодорожного моста. Сваи вбили, но потом случилась «маньяна» (что в переводе означает «завтра», а на деле — «никогда»), и теперь они служат подиумами для птиц. Среди чаек затесался пеликан, который, как султан в гареме, чувствовал себя главным и поглядывал на нас с нескрываемой гордостью.
Буквально через несколько минут появилась возможность полюбоваться еще одним недостроем. Мост Лос Пуэнтес, называемый в народе, мост в никуда. История просто восхитительна и редко можно услышать что-то равное по степени глупости и растранжиривания денег. Во время правления президента Балагера, был выстроен мост, соединяющий материк и два крошечных островка — Кайо-Вихия и Кайо-Линарес. Вся проблема в том, что на островках нет ничего. Изначально кто-то (вроде бы президент) захотели построить на островке ресторан. А к ресторану-то надо как-то добраться. Проблем нет — строим мост (мостище). А потом, упс, ресторан расхотелось. А мост уже построен. Бывает. Зато, какой он фотогеничный.
Наконец наша лодка причалила к берегу, и на смешном туристическом грузовичке мы отправляемся в путь через городок Санта Барбара — столицу полуострова Самана.
Что удивляло по всей стране, и в Санта Барбаре в том числе — количество голубых киосков с лотереей. Они натыканы буквально в каждой деревне. Такое ощущение, что мечта каждого доминиканца — выиграть пару — тройку миллионов в лотерею. Так и хотелось спросить: «Работать нормально не пробовали?». А могу с уверенностью сказать: не самые трудолюбивые люди. Южная расслабленность дает себя знать, и знаменитая доминиканская «маньяна», звучит здесь повсеместно.
И вот, пляж на острове Кайо Левантадо (помните рекламу бакарди?). Почти в этом месте в Атлантику впадает горная река. Воды реки холодные, а океанские теплые, смешиваясь у берега, они превращаются в прекрасную освежающую воду.
В этот день у нас было еще одно путешествие, пожалуй, самое запоминающееся в этой экскурсии, к водопаду Эль Лимон. Но, это была не просто поездка на автобусе или машине, а настоящая прогулка в джунглях на лошадках! На ферме, куда жители окрестных деревень приводят своих лошадок, нам выдали сапоги (одноразовые носки мы купили там же). Затем проводники разобрали туристов (именно так, а не наоборот) и мы отправляемся к водопаду.
Можно обойтись без лошадок, но тогда подъем займет более 2 часов, которыми мы не располагаем, да и интересно проехаться на этой очаровашке. Моего звали Пачеко, а его хозяйку — Изабель, которая за время в пути рассказала мне жалостиво, что она одна воспитывает троих детей, а Пачеко делает один маршрут в день — им тяжело (это так, дорога местами достаточно сложная, скользкая, но лошадки справляются. Понятно, зачем нам выдали высокие сапоги — скользко и грязно, почему нельзя проложить более менее нормальную тропинку — непонятно, видимо, «маньяна»).
По пути к основному водопаду, Пачеко подошел к небольшому, текущему по противоположному склону над рекой. Выйти там негде, просто посмотрела через кусты, между ушек Пачеко.
Попутно Изабель знакомит меня с наукой, с которой мы шли параллельными курсами и никогда не пересекались — с ботаникой. Я и здесь запомнила только что-то известное. Вот так растет ананас.
А вот так — кофе. Разглядывая флору, мы движемся к водопаду примерно минут 50.
А потом Пачеко остается на «стоянке» лошадок, а мы продолжаем движение уже пешком. По пути все как положено в туристическом месте, сувенирный магазин.
А мы минут 20 топаем вверх (фото сделано на обратном пути, когда идем вниз). Если честно, то все это достаточно непросто для людей, физически не очень подготовленных. Но мы все молодцы — справились!
Водопад Эль Лимон, расположенный в горной цепи Самана, был объявлен природным достоянием в 1996 году. Высота водопада Эль Лимон — 55 метров, он занимает «почетное третье место» по высоте в Доминикане. Название свое он получил из-за цвета воды, напоминающей цвет лимона (не знаю, кто был этот дальтоник, вода в водопаде бирюзовая). Те, кто не любит холодную воду (а это я), остались на берегу, остальные плавали под струями. А местные мальчишки поднимались на гору и прыгали в водопад.
Если верить местным легендам, то купание в этом водопаде приносит нереальное богатство. Мой муж купался, вот, жду теперь — когда подвалит, уже мешок для денег приготовила.
Вернувшись на ранчо, где нас, гордых собой (около 1,5 часов на лошадке и минут 40 вверх и вниз к водопаду — это не кот начихал, для многих — почти экстрим), накормили обедом, я получила маленькую толику негатива. Перед прогулкой нам объяснили, что проводники не получают от ранчо деньги за работу, только еду, и неплохо оставить им чаевые в размере 5–10 долларов. Я к таким вещам отношусь трепетно, сказывается работа в сфере, где это принято, оставила 10 евро — чуть больше озвученного максимума. Моя проводник, Изабель, жутко разозлилась, решив, что надо больше, надулась, и даже не попрощалась (при том, что гиды предупредили, что больше не надо, это достаточная сумма, и я исходила из «чуть больше максимума»). Ну, неприятно, но пережить можно.
На обратном пути случилось неожиданное для всех, и ожидаемое для меня — дождь! Ожидаемо, потому что еще не было поездки, в которой я бы участвовала, что бы не было дождя (три дня назад он пролился в пустыне, вызвав изумление местных жителей и туристов, но не мое). Мы в это время были на кораблике, направляяськ своему автобусу, и нам посчастливилось — радуга на фоне мрачного неба стала нам завершающим подарком.
Перед тем, как загрузиться в автобус, доставивший нас в отель, туристы, заказавшие утром устрицы, почуствовали себя гурманами. Правда, без белого вина. Доставили заказ с фермы, где их выращивают, вот в таком транспорте:
Если вы окажетесь в этих краях с января по март, то вам может посчастливиться, и вы полюбуетесь атлантическими горбатыми китами, которые выбрали этот райский уголок для выведения потомства.
День был длинный, насыщенный и очень разнообразный, и точно доставивший мне удовольствие! Мне вообще жизнь доставляет удовольствия, а путешествия — особенно, чего и вам желаю!
Спасибо за внимание!
Цикл материалов «Доминиканская Республика.»