О чем рассказы голявкина
Краткое содержание рассказов Голявкина
31 августа 1929 года в семье музыкальных педагогов в Баку родился будущий художник и писатель Виктор Владимирович Голявкин.
Не смотря на музыкальную образованность матери и отца, их сын Виктор с детства увлекался рисованием. В момент пребывания отца на фронте в Великой Отечественной войне, Виктор изобразил карикатуры, на которых высмеивал фашистов. Их публиковали в «Бакинской рабочей» газете и в «Боевом листке». Позже его отец пришёл с войны и возобновил работу в музыкальной школе.
Именно тогда, Виктор Владимирович решил уехать в Самарканд (на сегодняшний день – Душанбе) для поступления в художественное училище.
Чтобы продолжить образование юный художник поступает в Ленинград в Академию художников.
Виктор Владимирович Голявкин был талантлив не только в рисовании, но и в литературе. Его первые небольшие рассказы хоть и не вписывались в советский стиль «взрослых» читателей, но зато прекрасно оценилось подрастающим поколением.
Стартовыми площадками для подрастающего писателя стали журналы «Мурзилка» и «Костёр». А в 1959 годы вышел в свет первый сборник рассказов для детишек «Тетрадки под дождём».
В творчестве Виктора Сергеевича маленькие, дружелюбные рассказы, напоминающие художественно-театральную зарисовку. Писатель боялся сопротивления официальных литературных критиков, поэтому не брался за эпическую литературу.
В 1981 году журнал «Аврора» выпустил в тираж произведение Виктора Голявкина «Юбилейная речь», посвящённый юбилею Брежнева. Рассказ с невинным, смешным содержанием хвалебной речью для Брежнева был полностью снят с продажи. Всё руководство журнала было расформировано, а сам писатель очень длительный промежуток времени не имел возможности публиковаться.
Увы, но многие рассказы, которые были созданы в раннем возрасте писателя, были опубликованы лишь после перестройки, в уже преклонном возрасте создателя. В 2000 году в свет вышла первая книга Голявкина, направленная взрослым читателям «Знакомое лицо», которая получила кучу замечательных рецензий. В одной из них про автора даже написали, что он – «живой классик».
Виктор Владимирович Голявкин скончался в июле 2001 года, и был похоронен на Комаровском поселковом кладбище
Тема 9.Юмористические рассказы В.В. Голявкина
Юмористические рассказы Виктора Васильевича Голявкинаначали выходить в конце 50 –начале 60-х годов XX века в составе различных циклов и сборников (“Тетрадки под дождем”, “Наши с Вовкой разговоры”, “Удивительные дети”, “Разрешите пройти” и другие). Отличительная черта всех рассказов В. Голявкина – минимализм повествования и сжатость объема, поэтому их называют иногда юмористическими миниатюрами. Сам же писатель называл свои рассказы “сверхкороткими”, считая подобную характеристику не просто отличительной чертой, но и художественным достоинством своих произведений. Форма сверхкороткого рассказа, по словам В. Голявкина, “дисциплинирует писателя”, ведь в сжатом словесном пространстве возрастает смысловая нагрузка каждого слова, каждой фразы. Кроме того, заметную роль начинают играть звуковая и ритмическая организация речи, а также ее графическая запись. Все это толкает писателя к поиску новых форм повествования. Каждая миниатюра В. Голявкина – это блестящий эксперимент, богатый художественным открытиями.
Открытия совершаются на самом обыденном жизненном материале: это происшествия из будничной жизни ребенка, школьной или домашней. Рассказывается о них в форме анекдотической истории. Как и во всяком анекдоте, персонажи в миниатюрах В. Голявкина постоянно совершают неожиданные поступки, ломая тем самым общепринятые представления о норме. В подобной непредсказуемости мысли и действия, слова и поступка открывается неисчерпаемый источник комических ситуаций. Но отступление от нормы в литературном произведении предполагает знание о ее существовании, и такое сочетание комической свободы и серьезной нормативности – характерная особенность детского юмористического рассказа. Однако, в отличие от других писателей, В. Голявкин не торопится абсолютизировать общепринятые правила. Он всегда оставляет своим героям свободное пространство для ненормированного мышления и поведения. Такое поведение может восприниматься окружающими как нелепое и бессмысленное, тем более что речь идет о мире с устоявшейся системой правил – это школа, семья. Однако в том, как ведут себя дети в рассказах В. Голявкина, есть своя внутренняя логика. Читателю поведение героев кажется парадоксальным и вызывает смех. Юмор в таком случае выполняет роль “дополнительного зрения”, которое позволяет увидеть героя с неожиданной стороны и глубже понять его. Подобное понимание юмора отвечало представлениям В. Голявкина о назначении детской литературы. Это назначение состоит не в том, чтобы давать читателю прямолинейные ответы, а в том, чтобы выяснить жизненную истину, которая, по убеждению писателя, “вовсе не однозначна”.
Художественные взгляды писателя сказались на выборе способа повествования: В. Голявкин предпочитал строить свои произведения как диалог между двумя персонажами или монолог одного из героев. В таком повествовании заметная роль принадлежит “чужому” слову, которое оказывается спорным по отношению к авторскому. Так возникает характерное для В. Голявкина диалогически напряженное повествование, в котором сталкиваются разные жизненные позиции. При этом авторское слово, выступающее в произведении носителем объективной истины, ограничивается короткими описаниями и сжатыми характеристиками (отсюда особая краткость голявкинских рассказов). Зато “чужое” слово, субъективное по своей природе, звучит достаточно полно и по-своему убедительно. Но принцип повествовательного минимализма распространяется и на него: герои в рассказах В. Голявкина высказываются неполными предложениями и отрывистыми фразами, характерными для разговорного стиля.
В столкновении голосов и мнений не теряется позиция самого писателя. Она проявляется в афористичности характеристик и меткости оценок, а также в том, с какой интонацией передает В. Голявкин “чужое” слово: насмешливой, доверительной или ироничной.
Рассказ “Закутанный мальчик”начинается с портрета, остроумно характеризующего героя:
Этот мальчик был так закутан, что на него нельзя было смотреть без смеха. Поверх всего он был обмотан большим шерстяным платком. Из большого клубка одежды торчали лишь нос и два глаза.
Такой нелепый внешний вид задает тему разговора: “Как ты на коньках катаешься?” – “Никак”. С первых же слов диалог становится спором, в котором сталкиваются два отношения к жизни – активно-деятельное и равнодушно-пассивное. Их идейное различие подчеркивается различием ритмико-синтаксическим: на напряженно задаваемые вопросы следуют вялые ответы, в основном в форме отрицательных конструкций: “никак”, “не катаюсь”, “не надо”. Кульминация рассказа наступает в тот момент, когда “закутанный мальчик” попытался доказать свою правоту кулаками, но сделал шаг и упал. Итог спору подводит насмешливая реплика: “Поставьте его у стены, а то он так все время падать будет”. В этих словах – открытая насмешка над ленью и беспомощностью. Она слышна уже в самом названии рассказа – “Закутанный мальчик”. Форма страдательного причастия “закутанный” звучит комично по отношению к “мальчику”, который в соответствии с традиционными представлениями должен воплощать активное отношение к миру и жизненную энергию.
Герой-антагонист в рассказах В. Голявкина – всегда фигура комическая. Смешным “закутанного мальчика” делают его сходство с огородным чучелом – неподвижной фигурой в одежде человека, глупые ответы и неловкое падение. Нетрудно увидеть в такой сценке сходство с клоунадой. Это очень важно для понимания природы комического в рассказах В. Голявкина. Из мира клоунады – утрированное изображение внешности и манеры держаться, а также комические путаницы и бессмыслицы в разговоре персонажей.
Герои рассказов В. Голявкина часто не понимают друг друга. И такое непонимание ярко характеризует участников разговора. В рассказе “Болтуны”два одноклассника пытаются выяснить отношения:
– У тебя во рту зуба нет.
– Это еще что значит?
– Значит, что ты первердер.
Смысл этого бессмысленного, абсурдного диалога, в котором каждый пытается обидеть другого, заключается в очевидном саморазоблачении спорщиков. И на вопрос учителя “Хотел бы я знать, кто же вы все-таки такие?” легко дать ответ, тем более что он вынесен в название рассказа – “Болтуны”. Несмотря на столь нелестное определение, герои рассказа В. Голявкина по-своему остроумны и изобретательны: звучание придуманных ими слов и звукосочетаний точно попадает в цель – посмеяться над обидчиком.
В. Голявкин внимателен не только к слову и звуку, но и к его графическому воплощению. Графическая запись слова тоже служит способом комической характеристики героя, например, детское написание слов с орфографическими ошибками, которое вызывает у старших справедливые упреки. В рассказе “Карусель в голове”сын просит папу купить целую кучу игрушек. О своем страстном желании мальчик говорит совершенно искренне:
Мне так хочется иметь эти вещи! И они постоянно вертятся у меня в голове наподобие карусели, и от этого голова так кружится, что трудно удержаться на ногах.
Но карусель в голове – не только от желания играть, но и от нежелания учиться: все слова, которые мальчик самостоятельно написал по просьбе отца, оказались с ошибками. Комический список, написанный крупными буквами, автор приводит полностью, и такая запись-картинка похожа на карусель, которая вертится в голове у школьника.
Ошибочное воспроизведение существующих слов или придумывание новых смешных слов – это повод для комической игры с общепринятой нормой. Согласно этой норме от ученика всегда требуются серьезность и прилежание. Но оказывается, что выдумывать новые слова – это тоже дело, хотя приводит оно к неожиданным последствиям. В рассказе “Яандреев”ученик решил придумать себе новую фамилию – Яандреев, – считая, что все его школьные неудачи – из-за фамилии (“с моей фамилией пропадешь”), которая начинается с буквы “А”. Таким хитрым способом он надеется избежать ответов у доски. Учительница подхватывает игру: “Иди, Яандреев, урок отвечать”. В словах учительницы, обращенных к нерадивому ученику, звучит откровенная насмешка, но читатель может услышать и другое. Новое имя “Яандреев”, вынесенное в название рассказа, становится “криком души”: ребенок говорит о своем “Я” в надежде быть услышанным взрослым. Так комическая игра со словом в короткой анекдотической истории помогает задуматься о вполне серьезных вещах.
Автор побуждает задуматься и тогда, когда на смену слову в его миниатюрах приходит молчание. Причиной такого неожиданного молчания бывает взаимное непонимание, нередко возникающее между учителем и его учениками. В рассказах В. Голявкина “Тетрадки под дождем”и “В шкафу”школьники отказываются объяснить взрослым свое нелепое, с точки зрения старших, поведение. Такое молчание оказывается “говорящим” – оно подводит итог комической ситуации, в которой ученик оказался по собственной вине, но в то же время напоминает о пропасти непонимания, разделяющей детей и взрослых.
В некоторых миниатюрах В. Голявкина герой рассказывает о себе сам. Часто такой монолог приводит к комическому саморазоблачению. В рассказе “Секрет”мальчик убежденно говорит:
У нас от девчонок секреты. Мы ни за что на свете не доверяем им свои секреты. Они по всему свету могут разболтать любую тайну.
После многословного обличения “болтливых девчонок” следует парадоксальная развязка: болтун рассказал знакомой девочке весь мальчишеский секрет.
Неожиданные развязки служат опровержением сказанного: так жадина, который утверждал, что он никому не даст свой мяч, оказался в итоге без мяча (“Так всегда бывает”),а школьник, довольный тем, что прогулял урок, не смог найти себе никакого занятия (“Никакой горчицы я не ел”).
Верно оценить ситуацию в рассказах В. Голявкина помогают также их названия – афористичные и меткие. Рассказ “В любом деле надо уметь работать”написан от лица горе-боксера, который не сразу понял, что в спорте, как и в любом деле, надо уметь работать.
Так происходит разоблачение хвастуна, лентяя или жадины. При этом автор не торопится прямолинейно опровергать самодовольные утверждения своих героев. Он прибегает к приему комического повтора отдельных фраз и высказываний, и тогда они начинают звучать совсем по-другому, обнаруживая свою ошибочность. В рассказе “УМиши новые лыжи”мальчик хвастается своими новыми лыжами, на которых он не катается, предпочитая носить на плече. При этом Миша многократно утверждает:
Лыжи – хорошая вещь. На них можно с гор кататься. Можно бегать наперегонки. И прочее.
Эти слова автор повторяет несколько раз, после чего становится ясно, что перед нами просто лентяй и болтун. Иногда утверждения героя писатель выносит в название рассказа, и это тоже служит средством комического разоблачения. В рассказе “После зимы будет лето”мальчик не хочет учиться плавать. Свое нежелание он объясняет тем, что “после зимы будет лето”, а значит, не надо торопиться. Так проходит целый год, и читателю становится ясно, что плавать герой так и не научится.
Но не всегда “чужое” слово в рассказах В. Голявкина служит предметом спора или опровержения. Есть истории, в которых своим монологом герой вызывает к себе доверие и симпатию. Но и здесь писатель предпочитает создавать ситуации парадоксальные. Рассказ “Вязальщик”начинается со слов:
Конечно, вы удивитесь. Потому что я мальчик. Но не в этом дело. Дело в том, что я вязать умею.
Насмешек герою, занимающемуся таким “немужским” делом, не избежать. Отношение к вязальщику изменилось только тогда, когда он пришел в класс в новом связанном свитере:
Никто уж не дразнит, конечно. Чего уж тут дразнить. Вязальщиком быть совсем неплохо. Это всем стало ясно.
Справедливо гордится результатом своего труда герой рассказа “Тыква в сундуке”.И хотя тыква выросла маленькая, больше похожая на орех, мальчик с достоинством говорит о ней: “Моя тыква сундучная. Я ее в сундуке растил!”
Такие герои, увлеченные своим делом, симпатичны автору. Творческая активность делает их сродни писателю и художнику, хотя окружающим они часто кажутся смешными чудаками. Но совсем не смешно становится тогда, когда приземленные представления губят творческий порыв в душе ребенка. Этой теме посвящен рассказ-миниатюра “Четыре цвета”.
Первоклассник Алик нарисовал:
Зеленую лошадку, синюю утку
Папа, увидев рисунок, сказал:
– Разве бывают сиреневые верблюды, зеленые лошадки, синие утки и красные зайцы?
– Не бывают, – сказал печально сын. – Но у меня было только четыре краски. Вот что я сделаю!
И он тут же нарисовал:
И сиреневую сирень.
Рассказ завершается выразительным многоточием. После тавтологического сочетания слов “сиреневая сирень” дальнейшие пояснения уже излишни.
Так в сжатом объеме короткого рассказа В. Голявкин блестяще использует выразительные возможности слова и звука, синтаксиса и графики.
Вопросы и задания
1. Какими лексическими и синтаксическими особенностями отличается речь героев в рассказах В.В. Голявкина “Не-а” и “Ну и что же”?
2. В чем своеобразие диалога в рассказе “Тетрадки под дождем”? Как связан такой абсурдный диалог с ситуацией, произошедшей на уроке?
3. Какова роль “чужого” слова в рассказе “После зимы будет лето”?
4. В чем своеобразие монолога в рассказах В. Голявкина? Покажите это на примере рассказа “Никакой горчицы я не ел” и “В любом деле нужно уметь работать”. Обратите внимание на роль названий.
5. Какую роль выполняет графическое написание в рассказах В. Голявкина? Приведите примеры.
6. Обратившись к главе 1 (1.1), проанализируйте один из рассказов В. Голявкина и определите его проблематику, конфликт и художественную идею.
Поперечные профили набережных и береговой полосы: На городских территориях берегоукрепление проектируют с учетом технических и экономических требований, но особое значение придают эстетическим.
Организация стока поверхностных вод: Наибольшее количество влаги на земном шаре испаряется с поверхности морей и океанов (88‰).
Рассказы о школьной жизни Виктора Голявкина
Виктор Голявкин «Всему своё время»
— Да нет, я так, в садик.
Иду рядом с ним и думаю: «Вот сейчас спросит меня про задачу: какой ответ получился. А я что скажу? Ведь я ещё не успел решить».
— У меня всегда нос красный, такой уж у меня нос.
— А что мне с ним делать?
— Продать его и купить новый.
Я жду, когда же он про задачу спросит.
Так и не спросил про задачу.
На другой день вызывает меня:
— А ну, покажи задачу.
Не забыл, оказывается.
Виктор Голявкин «Тетрадки под дождём»
На перемене Марик мне говорит:
— Давай убежим с урока. Смотри, как на улице хорошо!
— А вдруг тётя Даша задержит с портфелями?
— Нужно портфели в окно побросать.
пропали наши тетрадки
Пропали наши тетрадки
Вдруг вызывают меня к доске.
— Не надо мне помогать.
— Ты не заболел ли случайно?
— А с домашним заданием как?
— Хорошо с домашним заданием.
Учитель подходит ко мне.
— А ну, покажи тетрадку.
— Что с тобой происходит?
— Придётся тебе поставить двойку.
Он открывает журнал и ставит мне двойку, а я думаю о своей тетрадке, которая мокнет сейчас под дождём.
Поставил учитель мне двойку и спокойно так говорит:
— Какой-то сегодня ты странный.
Виктор Голявкин «Яандреев»
— Я теперь не Андреев. Я теперь Яандреев.
— Мы давно знаем, что ты Андреев.
— Ничего не понятно. Какой же ты Яандреев, когда ты просто Андреев? Таких фамилий вообще не бывает.
Подхожу к Александре Петровне:
— У меня, знаете, дело такое: я теперь Яандреевым стал. Нельзя ли в журнале изменить, чтобы я на «Я» начинался?
— Это совсем не фокусы. Просто мне это очень важно. Я тогда сразу отличником буду.
— Ах, вот оно что! Тогда можно. Иди, Яандреев, урок отвечать.
Виктор Голявкин «Я пуговицу себе сам пришил!»
Виктор Голявкин «Как я под партой сидел»
— Извините, Пётр Петрович.
— В чём дело? Ты к доске хочешь?
— Нет, извините меня, я под партой сидел.
— Ну и как, там удобно сидеть, под партой? Ты сегодня сидел очень тихо. Вот так бы всегда на уроках.
Виктор Голявкин «Передвижение комода»
Маше семь лет. Она ходит в школу в первый класс и учится на «отлично». Её ставят в пример как лучшую ученицу. А однажды вот что случилось. Она не выучила урока и вообще ничего не могла ответить. Весь класс пришёл в удивление, и все мальчики и девочки подумали: «Вот это да!» Учитель строго взглянул на неё.
— Объясни мне, что это значит?
Маша заплакала и объяснила всё по порядку.
— У нас большое несчастье. Мама передвигала комод. А братик сидел на полу. Он крутил волчок. Волчок закатился под комод. Братик полез за волчком. И мама ему прищемила живот. Братика увезли в больницу. Все плакали очень сильно, и я не могла учить урок.
Мальчики и девочки подумали: «Вот это да!» А учитель сказал:
Прошло несколько дней. Учитель встретил Машину маму. Он ей говорит:
— У вас такое несчастье. Вы придавили сына комодом. Мы все вам сочувствуем.
Виктор Голявкин «Болтуны»
Сеня и его сосед по парте не заметили, как вошёл учитель. Сеня нарисовал на ладони себя и показал соседу.
— А какие же у меня уши?
— А у тебя во рту зуба нет.
— Это ещё что значит?
— Значит, что ты первердер.
Виктор Голявкин «Как мы на самолёте летали»
Приезжаем на аэродром. Нас шефы-лётчики пригласили.
Кто-то как закричит:
— С непривычки это бывает.
— Я на катере ездил. А это почти что одно и то же. Мы с отцом с катера рыбу ловили.
Вдруг выходит к нам лётчик. Улыбается, спрашивает:
Валерка как заорёт:
— Не беспокойся. Там ведь ещё лётчик есть.
Валерка перестал плакать.
Катя услышала и говорит:
— Мы на него совсем не смотрим. Мы в окно смотрим.
А лётчик не отстаёт:
— Они даже смотреть на тебя не хотят; эх ты, трусишка!
Мишка Колосов говорит:
— Чудак Валерка. Сначала пел, а потом стал бояться.
Лёнька Скориков говорит:
— Это он, наверное, от страха пел.
Тут самолёт на снижение пошёл.
Вышли мы из самолёта.
Наверное, он в кино пошёл.
Виктор Голявкин «Лукьян»
Катю вызвали отвечать урок, а Маша в окно засмотрелась. Катя подсказку ждёт, а Маша видит собаку Лукьяна и говорит тихо, вслух:
Катя думала, ей подсказали, и повторяет:
Учитель сердито смотрит на Катю.
Катя сердито смотрит на Машу.
А Маша спокойно смотрит в окно.
Виктор Голявкин «И мы помогали»
Когда снег с крыши сбрасывали, мы всем двором помогали дворнику. На крышу нас, конечно, не пустили.
Тогда мы собрались во дворе, встали цепочкой, взявшись за руки, и никого не пускали в ту зону, куда снег падал.
Когда люди в эту зону шли, не подозревая об опасности, мы хором кричали:
— Сюда нельзя! В обход!
И все люди шли в обход.
На Ваську небольшой кусок снега сел. Кружился, кружился в воздухе и прямо Ваське на голову опустился. Васька только тряхнул головой, и этот снег на его голове растаял. Он потом всё повторял, что своей головой защитил других. Нескромно, я считаю, такие вещи заявлять. Тоже мне! Как будто это был какой-нибудь громадный кусок льда.
Нас вовсю дворник гнал, а мы не уходили. Так до конца помогали.
А дворник говорит, что мы мешали.
Не может этого быть!
Виктор Голявкин «Язык»
Ребята работали. А Петя сел на ступеньку. И так сидел. Очень нужно работать!
Показал кошке шиш, посвистел кошке в ухо, подул на неё, скорчил несколько рож, спел три песни, язык показал.
Она его цап лапой по языку!
Он сразу петь перестал.
Заорал, кошку выпустил и помчался к ребятам.
Лучше поздно, чем никогда!
Виктор Голявкин «Привычка»
На другой день я как только лёг, так сейчас же тихонечко и запел. Я даже сам не заметил, как стал так громко петь, что прибежал наш вожатый Витя.
— Это что ещё за певец такой?
— Я иначе уснуть не могу, вот поэтому и напеваю.
— А если все запоют, тогда что будет?
— Тогда сплошное пенье будет, а не сон.
— А может быть, тогда все уснут?
— Ты не выдумывай чепуху, а закрой глаза и спи.
— Не могу я без песни спать, у меня без этого глаза не закроются.
— Нет, не закроются, я себя знаю.
— У всех ребят закрываются, а почему у тебя не закроются?
— Потому что я так привык.
— А ты попробуй не вслух пой, а про себя. Тогда ещё скорее уснёшь и товарищей не разбудишь.
Стал я петь про себя, пел разные песни и незаметно уснул.
На другой день мы на море пошли. Купались, в разные игры играли. Потом на винограднике работали. И я перед сном забыл песню спеть. Как- то сразу уснул. Совершенно внезапно. Совсем неожиданно.
Виктор Голявкин «Как я писал стихи»
Женька-редактор пришёл в восторг.
— Замечательно, что ты стал поэтом! Пиши и не зазнавайся.
Я написал стихотворение о солнце:
Стал я писать о дожде. Правда, долго не получалось, но наконец получилось:
Сел я писать о средней погоде. Тоже сразу не выходило, а потом вышло:
Женька-редактор мне говорит:
— Смотри, вон солнце опять показалось.
Тогда я сразу понял, в чём дело, и на другой день принёс такое стихотворение:
Виктор Голявкин «Как я помогал маме мыть пол»
— Посмотрим, как не получится!
Но когда спешишь, всё плохо выходит. Воды на полу не убавилось, и в ведре пусто. Наверно, насос испортился.
Придётся теперь с насосом повозиться.
Тут мама в комнату входит.
— Не беспокойся, мама, всё будет в порядке. Надо только насос починить.
Мама взяла тряпку, смочила в воде, потом выжала тряпку в ведро, потом снова смочила, опять в ведро выжала. И так несколько раз подряд. И воды на полу не стало.
Всё оказалось так просто. А мама мне говорит:
— Ничего. Ты мне всё же помог.
Виктор Голявкин «Новая рубашка»
Хотя на дворе мороз и снег, я расстегнул пальто на все пуговицы и заложил за спину руки.
Пусть все видят мою рубашку, которую мне сегодня купили!
Я ходил по двору взад-вперёд, поглядывая на окна.
Шёл с работы мой старший брат.
Он взял меня за руку, привёл домой и надел мне рубашку поверх пальто.
Виктор Голявкин «Все куда-нибудь идут»
После лета все во дворе собрались.
— Я иду в первый класс.
— Я во второй класс иду.
— Я в третий класс иду.
Но тут Бобу позвала мама. И он перестал плакать.
Виктор Голявкин «Неохота всё время пешком ходить»
Неохота всё время пешком ходить. Прицепился сзади к грузовику и еду. Вот и школа за поворотом. Только вдруг грузовик быстрей пошёл. Будто нарочно, чтоб я не слез. Школу уже проехали. У меня уже руки держаться устали. И ноги совсем затекли. А вдруг он так целый час будет мчаться?
Хотелось всё же в школу успеть, несмотря на такой неожиданный поворот дела.
На улице все на меня смотрели. Даже пальцем показывали. Потому что я весь белый был. Один мальчишка сказал:
— Вот здорово! Это я понимаю!
А одна девочка маленькая спросила:
— Ты настоящий мальчик?
Потом собака чуть не укусила меня.
Не помню уж, сколько я шёл пешком. Только к школе когда подходил, все из школы уже выходили.
Виктор Голявкин «Был не крайний случай»
В классе все пересказ писали, а я, как назло, в этот день заболел. Через пять дней только явился в школу.
Анна Петровна сказала мне:
— Вот возьми домой книжку, прочти её и напиши своими словами. Только не больше двух раз прочти.
— А если я не запомню?
— Пиши, как запомнишь.
— А третий раз ни за что нельзя?
Правило я забыл. Пришлось наугад писать. Анна Петровна прочла рассказ.
— Что же ты слово «окно» через «а» написал?
— Был не крайний случай. И я не мог в третий раз заглянуть в книжку. А то бы я правильно написал.
Виктор Голявкин «Моя работа»
Старший брат мастерил приёмник, а младший ходил вокруг и мешал.
Младший нашёл кусок фанеры и приступил к работе.
Младший вышел во двор и привёл ребят.
— Это я сделал. Моя работа!
— Весь приёмник сделал?
— Не весь, конечно, но главную часть. Без неё приёмник бы не работал.
Виктор Голявкин «Никакой я горчицы не ел»
Сумку я спрятал под лестницу. А сам за угол завернул, на проспект вышел.
Весна. Солнышко. Птички поют. Неохота как-то в школу. Любому ведь надоест. Вот и мне надоело.
Я постоял, постоял, говорю:
— Что, поломалась машина?
На этот раз он услышал.
— Раз не умеешь, не надо. Я уж как-нибудь сам.
Что мне оставалось делать? Вздохнул и дальше пошёл.
Вон двое стоят. Разговаривают. Подхожу ближе. Прислушиваюсь. Один говорит:
— Гляди-ка, парень как рот раскрыл.
И ко мне обращается:
— Тебе нечего делать?
— Вот хорошо! Видишь, вон дом кривой?
— Пойди подтолкни его с того боку, чтоб он ровный был.
— А так. Тебе ведь нечего делать. Ты и подтолкни его.
Я что-то ответить хотел, но не мог придумать. По дороге придумал, вернулся к ним.
Они как будто не слышат.
— Не смешно совсем. Что вы смеётесь?
Тогда один говорит:
— Мы совсем не смеёмся. Где ты видишь, что мы смеёмся?
Они и правда уже не смеялись. Это раньше они смеялись. Значит, я опоздал немножко.
О! Метла у стены стоит. И никого рядом нету.
Дворник вдруг из ворот выходит.
— Да зачем мне метла? Мне метлы не нужно.
— А не нужно, так не подходи к метле. Метла для работы, а не для того, чтобы к ней подходили.
Какой-то злой дворник попался! Метлы даже жалко.
Эх, чем бы заняться? Домой идти ещё рано. Уроки ещё не кончились. Ходить по улицам скучно. Ребят никого не видно.
На леса строительные залезть?! Как раз рядом дом ремонтируют. Погляжу сверху на город. Вдруг слышу голос:
Головой верчу во все стороны. Откуда кричат? Что такое?
— Слезай! Эй! Слезай, слезай!
Я чуть с лестницы не скатился.
Сел на трамвай, до кольца доехал. Всё равно идти некуда. Лучше буду кататься. Устал ходить.
Второй круг на трамвае сделал. На то же самое место приехал. Ещё круг проехать, что ли? Не время пока домой идти. Рановато. В окно вагона смотрю. Все спешат куда-то, торопятся. Куда это все спешат? Непонятно.
Вдруг кондукторша говорит:
— Плати, мальчик, снова.
— У меня больше денег нету. Только три копейки было.
— Тогда сходи, мальчик. Иди пешком.
— Ой, мне далеко пешком идти!
— А ты попусту не катайся. В школу, наверное, не пошёл?
— Я всё знаю. По тебе видно.
— Видно, что в школу ты не пошёл. Вот что видно. Из школы ребята весёлые едут. А ты как будто горчицей объелся.
— Никакой я горчицы не ел.
— Всё равно сходи. Прогульщиков я не вожу бесплатно. — А потом говорит:
— Ну уж ладно, катайся. В другой раз не разрешу. Так и знай.
Но я всё равно сошёл. Неудобно как-то.
Место совсем не знакомое. Никогда я в этом районе не был. С одной стороны дома стоят. С другой стороны нет домов; пять экскаваторов землю роют. Как слоны по земле шагают. Зачерпывают ковшиками землю и в сторону сыплют. Вот это техника! Хорошо сидеть в будке. Куда лучше, чем в школу ходить. Сидишь себе, а он сам ходит, да ещё землю копает.
Один экскаватор остановился. Экскаваторщик слез на землю и говорит мне:
— В ковш хочешь попасть?
— Зачем мне в ковш? Я в кабину хочу.
И тут вспомнил я про горчицу, что кондукторша мне сказала, и стал улыбаться. Чтоб экскаваторщик думал, что я весёлый. И совсем мне не скучно. Чтоб он не догадался, что я не был в школе.
Он посмотрел на меня удивлённо:
— Вид у тебя, брат, какой-то дурацкий.
Я ещё больше стал улыбаться. Рот чуть не до ушей растянул.
— Что ты мне рожи строишь?
— На экскаваторе покатайте меня.
— Это тебе не троллейбус. Это машина рабочая. На ней люди работают. Ясно?
— Эге, брат! Учиться надо!
Я думал, что он про школу. И опять улыбаться стал.
А он рукой на меня махнул и залез в кабину. Не захотел со мной разговаривать больше.
Весна. Солнышко. Воробьи в лужах купаются.
Но почему мне так скучно?
Виктор Голявкин «Путешественник»
Я твёрдо решил в Антарктиду поехать. Чтоб закалить свой характер. Все говорят, бесхарактерный я: мама, учительница, даже Вовка. В Антарктиде всегда зима. И совсем нет лета. Туда только самые смелые едут. Так Вовкин папа сказал. Вовкин папа там был два раза. Он с Вовкой по радио говорил. Спрашивал, как живёт Вовка, как учится. Я тоже по радио выступлю. Чтобы мама не волновалась.
Наша кошка прогуливалась по столу. Я её тоже сунул в сумку. Еле-еле всё поместилось.
Вот я уже на перроне. Свистит паровоз. Как много народу едет! Можно сесть на какой угодно поезд. В конце концов, можно всегда пересесть.
Я влез в вагон, сел, где посвободней.
Старушка проснулась, спросила:
Поезд тронулся. Я подошёл к окну. Вот наш дом, наши белые занавески, наше бельё висит на дворе. Уж не видно нашего дома. Мне стало сначала немножко страшно. Но это только сначала. А когда поезд пошёл совсем быстро, мне как-то даже весело стало! Ведь еду я закалять характер!
Мне надоело смотреть в окно. Я снова сел.
— А что же бабушка спит?
Он со мной разговаривал, как со взрослым, и за это очень понравился мне.
— Пока нет; ты в Антарктиду хочешь?
— Все хотят в Антарктиду.
— Видите ли. я решил закаляться.
Военного кто-то позвал сыграть в шашки. И он ушёл в другое купе. Проснулась старушка.
Я пошёл посмотреть, как играют в шашки.
— С кем этот мальчик?
Проводник повёл меня прямо к старушке.
— Этот мальчик с вами?
— И поехал воспитывать свой характер?
Потом почему-то все стали смеяться. Даже бабушка стала смеяться. У неё из глаз даже слёзы пошли. Я не знал, что все надо мной смеются, и потихоньку тоже смеялся.
Неужели, думаю, Антарктида? Так скоро?
Мы сошли с поезда на перрон. Меня посадили на встречный поезд и повезли домой.