О чем рассказ чехова анюта
О чем рассказ чехова анюта
Рецензия на рассказ Антона Чехова «Анюта»
Автор: Антон Павлович Чехов
Название: Анюта
Жанр: #fbooks_рассказ
Триггеры: замечено не было
Дискриминации: замечено не было
Аннотация:
В рассказе «Анюта» (1886) Чехов изображает кроткую и великодушную девицу-белошвейку. Она помогает бедным, но бойким студентам переживать трудные годы учёбы.
Отзыв на книгу:
Помню, не так давно пользовалась большой популярностью статья о жене Генри Форда:
«Она помогала ему работать по
ночам, по несколько часов держа
над его головой керосиновую лампу.
Синели руки, зубы стучали от холода,
она то и дело простужалась, но…
Она так верила в мужа. »
Основной посыл ясен: милые девушки, выходите замуж за лейтенанта, не жалея сил помогайте ему и будет вам великое счастье и рай земной.
После прочтения рассказа Чехова мне сразу вспомнилась эта пошлая статейка. Темы текстов схожи, вот только Антон Павлович изобразил не сказку, но реальность.
Анюта, главная героиня рассказа, – та самая кроткая и альтруистичная помощница. Всю себя – тело, время, деньги, помыслы – она вкладывает в мужской успех.
Она полностью опредмечена. О ее чувствах, целях, желаниях никто не думает. Ее воспринимают как функцию, за использование которой не стоит даже благодарить. Ее, как вещь, спокойно передают друзьям с той же целью – помочь, поработать на чужой триумф. Анюта является лишь средством для достижения цели. Как только цель достигнута, и скромные вложения девушки становятся не нужными, ее моментально выкидывают.
Чем выше, за счет Анюты, поднимаются ее возлюбленные, тем ниже опускается она. Получает ли Анюта хотя бы благодарность за свои усилия, за свою жертвенность? Нет. Как «порядочные люди», о ней просто забывают.
О ней забывают, как о неприятном напоминании о нищей молодости, о ней забывают, как о функции, в которой больше не нуждаются. О ней забывают. Находят новую «чистенькую» любовь, «порядочную жену», более соответствующую респектабельной жизни успешного человека.
Говорят, за каждым великим мужчиной стоит великая женщина. Сколько же таких «великих Анют», безвестных, покинутых, канувших в лету, стоит за мужскими успехами? И сколько преданных жен, жертвенных муз, неутомимых любовниц, альтруистичных подруг вложили всю себя в становление своего кумира, а в ответ не получили даже благодарности?
Очень сильный и актуальный рассказ. Рекомендую.
______________________________
#феминизм #feminism #book #книга
Чехов «Анюта». От текста к событию
Внутри каждого события находится жесткая ломаная линия драматической перипетии события. Это структура. Поверх нее дугой изгибается жизнь персонажей, наполненная деталями и подробностями микронаблюдений, – это ваше творчество. Жизнь внутри каждого события взрывается непредсказуемым конфликтом. Можно сказать – мы проходим через события, как ребенок проходит через таинственный лес. Вдали мерцает звезда конечной цели. Ребенок забрасывает в ее направлении камешек. И идет в загадочную темноту через событие к этому камешку. Потом еще раз бросает и еще…
Он движется по пути сквозного действия. Все события объединяет сквозное действие фильма, ему противостоит сквозное контрдействие. Они сталкиваются в конфликтах в каждом событии. Цепочка этих конфликтов и есть цепь событий.
Все ценности в драме вырастают через конфликты событий.
«Метод» Станиславского говорит, что драматический рассказ возникает только через показ события. Событие должно находиться внутри каждой сцены. Но оно не всегда ясно с первого взгляда. Иногда его надо угадать и выстроить или вытащить из глубины сцены наружу. Это важно, так как именно событие переводит слова драмы в действия характеров. Это и есть работа режиссера.
Мы инсценируем маленький рассказ Чехова «Анюта». Он прост, в нем три актера, и поэтому на нем можно понять, как работать с «событием».
«В самом дешевом номерке меблированных комнат «Лиссабон» из угла в угол ходил студент-медик 3-го курса, Степан Клочков, и усердно зубрил свою медицину. От неустанной, напряженной зубрячки у него пересохло во рту и выступил на лбу пот.
У окна, подернутого у краев ледяными узорами, сидела на табурете его жилица, Анюта, маленькая, худенькая брюнетка лет 25-ти, очень бледная, с кроткими серыми глазами. Согнувши спину, она вышивала красными нитками по воротнику мужской сорочки. Работа была спешная… Коридорные часы сипло пробили два пополудни, а в номерке еще не было убрано. Скомканное одеяло, разбросанные подушки, книги, платье, большой грязный таз, наполненный мыльными помоями, в которых плавали окурки, сор на полу – все, казалось, было свалено в одну кучу, нарочно перемешано, скомкано…
– Правое легкое состоит из трех долей… – зубрил Клочков. – Границы! Верхняя доля на передней стенке груди достигает до 4–5 ребер, на боковой поверхности до 4-го ребра… назади до spina scapulae… (до кости лопатки (лат.)).
Клочков, силясь представить себе только что прочитанное, поднял глаза к потолку. Не получив ясного представления, он стал прощупывать у себя сквозь жилетку верхние ребра.
– Эти ребра похожи на рояльные клавиши, – сказал он. – Чтобы не спутаться в счете, к ним непременно нужно привыкнуть. Придется поштудировать на скелете и на живом человеке… А ну-ка, Анюта, дайка я ориентируюсь!
Анюта оставила вышиванье, сняла кофточку и выпрямилась. Клочков сел против нее, нахмурился и стал считать ее ребра.
– Гм… Первое ребро не прощупывается… Оно за ключицей… Вот это будет второе ребро… Так-с… Это вот третье… Это вот четвертое… Гм… Так-с… Что ты жмешься?
– У вас пальцы холодные!
– Ну, ну… не умрешь, не вертись… Стало быть, это третье ребро, а это четвертое… Тощая ты такая на вид, а ребра едва прощупываются. Это второе… это третье… Нет, этак спутаешься и не представишь себе ясно… Придется нарисовать. Где мой уголек?
Клочков взял уголек и начертил им на груди у Анюты несколько параллельных линии, соответствующих ребрам.
– Превосходно. Все, как на ладони… Ну-с, а теперь и постучать можно. Встань-ка!
Анюта встала и подняла подбородок. Клочков занялся выстукиванием и так погрузился в это занятие, что не заметил, как губы, нос и пальцы у Анюты посинели от холода. Анюта дрожала и боялась, что медик, заметив ее дрожь, перестанет чертить углем и стучать, и потом, пожалуй, дурно сдаст экзамен.
– Теперь все ясно, – сказал Клочков, перестав стучать. – Ты сиди так и не стирай угля, а я пока подзубрю еще немножко.
И медик опять стал ходить и зубрить. Анюта, точно татуированная, с черными полосами на груди, съежившись от холода, сидела и думала. Она говорила вообще очень мало, всегда молчала и все думала, думала…»
Прекрасный текст, выразительные характеры, яркие детали. Но пока текст рассказа не превращен в драматическое действие, актеры могут только иллюстрировать текст автора, читая его с выражением, сопровождая жестами и движениями, описанными автором. Характеры из этого не вырастают. Не возникает и наше сопереживание. Мы уже знаем. что сопереживание возникает тогда, когда персонажи движутся от счастья к несчастью по драматической перипетии. Это верный путь для развития эмоционального контакта.
В драме рассказ возникает только как последовательность событий.
В каждой сцене надо найти одно событие, которое рассказывает об одном конфликте. За одним событием следует другое, и пока мы не вскрыли все события, актерам нечего играть.
Мы начинаем работу драматизации с того, что в каждой сцене находим драматическую перипетию, которая станет основой для события.
Анюта. Кратко.
Краткое содержание рассказа. 1886.
Микропересказ: Девушка проживая с молодым человеком, понимает, что он её бросит, как только закончит обучение. Тем не менее она старается по мере своих сил и возможностей помогать студенту.
В бедном холодном номере гостиницы «Лиссабон», совместно с двадцатипятилетней девушкой Анютой проживает Степан Клочков — студент-медик третьего курса.
Анюта живёт в подобных условиях уже шестой или седьмой год. Девушка зарабатывает небольшие деньги вышивкой, обеспечивая своего сожителя чаем, табаком и сахаром. Она уверенна в том, что Клочков выйдет в люди, когда закончит обучение, а также знает, что он уедет и забудет её. Это не первый подобный случай за последние годы её жизни.
Степан усиленно занимается подготовкой к экзамену, но прочитанная информация о рёбрах не запоминается. Клочков отвлекает Анюту от вышивания и, начертив угольком неё на груди полоски, использует девушку в процессе подготовки, как анатомическую модель.
В комнату заходит сосед художник Фетисов — он просит одолжить Анюту, как натурщицу, для написания картины. Девушка не хочет отправляться к художнику, так как сильно переживает за то, как сдаст экзамен Клочков. Однако студент отправляет её к художнику.
Человек для искусства просит, а не для пустяков каких-нибудь. Отчего не помочь, если можешь?
В отсутствии Анюты Степан ложится на диван и пытается продолжить зубрёжку, но незаметно для себя засыпает. Просыпается студент через час. Оглядывая царящий в комнате беспорядок, Клочков вспоминает о словах Фетисова:
Развитой человек обязательно должен быть эстетиком.
Весь его быт начинает казаться ему отвратительным, даже Анюта представляется теперь для него неряшливой, некрасивой и жалкой. Студент принимает решение расстаться с ней как можно скорее, о чём объявляет вернувшейся уставшей девушке. Глядя на то, как она собирается, Клочкову становится жалко Анюту, и он разрешает ей остаться ещё на неделю.
Анюта (Чехов)
В бедном холодном номере гостиницы «Лиссабон», совместно с двадцатипятилетней девушкой Анютой проживает Степан Клочков — студент-медик третьего курса.
Анюта живёт в подобных условиях уже шестой или седьмой год. Девушка зарабатывает небольшие деньги вышивкой, обеспечивая своего сожителя чаем, табаком и сахаром. Она уверенна в том, что Клочков выйдет в люди, когда закончит обучение, а также знает, что он уедет и забудет её. Это не первый подобный случай за последние годы её жизни.
Степан усиленно занимается подготовкой к экзамену, но прочитанная информация о рёбрах не запоминается. Клочков отвлекает Анюту от вышивания и, начертив угольком неё на груди полоски, использует девушку в процессе подготовки, как анатомическую модель.
В комнату заходит сосед художник Фетисов — он просит одолжить Анюту, как натурщицу, для написания картины. Девушка не хочет отправляться к художнику, так как сильно переживает за то, как сдаст экзамен Клочков. Однако студент отправляет её к художнику.
Человек для искусства просит, а не для пустяков каких-нибудь. Отчего не помочь, если можешь?
В отсутствии Анюты Степан ложится на диван и пытается продолжить зубрёжку, но незаметно для себя засыпает. Просыпается студент через час. Оглядывая царящий в комнате беспорядок, Клочков вспоминает о словах Фетисова:
Развитой человек обязательно должен быть эстетиком.
Весь его быт начинает казаться ему отвратительным, даже Анюта представляется теперь для него неряшливой, некрасивой и жалкой.
Студент принимает решение расстаться с ней как можно скорее, о чём объявляет вернувшейся уставшей девушке. Глядя на то, как она собирается, Клочкову становится жалко Анюту, и он разрешает ей остаться ещё на неделю.
Анюта А. Чехов
Рассказ. Автор А.П. Чехов.
Произведение написано в 1886 году.
В самом дешевом номерке меблированных комнат «Лиссабон» из угла в угол ходил студент-медик 3-го курса, Степан Клочков, и усердно зубрил свою медицину. От неустанной, напряженной зубрячки у него пересохло во рту и выступил на лбу пот.
У окна, подернутого у краев ледяными узорами, сидела на табурете его жилица, Анюта, маленькая, худенькая брюнетка лет 25-ти, очень бледная, с кроткими серыми глазами. Согнувши спину, она вышивала красными нитками по воротнику мужской сорочки. Работа была спешная. Коридорные часы сипло пробили два пополудни, а в номерке еще не было убрано. Скомканное одеяло, разбросанные подушки, книги, платье, большой грязный таз, наполненный мыльными помоями, в которых плавали окурки, сор на полу — всё, казалось, было свалено в одну кучу, нарочно перемешано, скомкано.
Клочков, силясь представить себе только что прочитанное, поднял глаза к потолку. Не получив ясного представления, он стал прощупывать у себя сквозь жилетку верхние ребра.
— Эти ребра похожи на рояльные клавиши, — сказал он. — Чтобы не спутаться в счете, к ним непременно нужно привыкнуть. Придется поштудировать на скелете и на живом человеке. А ну-ка, Анюта, дай-ка я ориентируюсь!
Анюта оставила вышиванье, сняла кофточку и выпрямилась. Клочков сел против нее, нахмурился и стал считать ее ребра.
— Гм. Первое ребро не прощупывается. Оно за ключицей. Вот это будет второе ребро. Так-с. Это вот третье. Это вот четвертое. Гм. Так-с. Что ты жмешься?
— У вас пальцы холодные!
— Ну, ну. не умрешь, не вертись. Стало быть, это третье ребро, а это четвертое. Тощая ты такая на вид, а ребра едва прощупываются. Это второе. это третье. Нет, этак спутаешься и не представишь себе ясно. Придется нарисовать. Где мой уголек?
Клочков взял уголек и начертил им на груди у Анюты несколько параллельных линий, соответствующих ребрам.
— Превосходно. Всё, как на ладони. Ну-с, а теперь и постучать можно. Встань-ка!
Анюта встала и подняла подбородок. Клочков занялся выстукиванием и так погрузился в это занятие, что не заметил, как губы, нос и пальцы у Анюты посинели от холода. Анюта дрожала и боялась, что медик, заметив ее дрожь, перестанет чертить углем и стучать, и потом, пожалуй, дурно сдаст экзамен.
— Теперь всё ясно, — сказал Клочков, перестав стучать. — Ты сиди так и не стирай угля, а я пока подзубрю еще немножко.
И медик опять стал ходить и зубрить. Анюта, точно татуированная, с черными полосами на груди, съежившись от холода, сидела и думала. Она говорила вообще очень мало, всегда молчала и всё думала, думала.
За все шесть-семь лет ее шатания по меблированным комнатам, таких, как Клочков, знала она человек пять. Теперь все они уже покончали курсы, вышли в люди и, конечно, как порядочные люди, давно уже забыли ее. Один из них живет в Париже, два докторами, четвертый художник, а пятый даже, говорят, уже профессор. Клочков — шестой. Скоро и этот кончит курс, выйдет в люди. Несомненно, будущее прекрасно, и из Клочкова, вероятно, выйдет большой человек, но настоящее совсем плохо: у Клочкова нет табаку, нет чаю, и сахару осталось четыре кусочка. Нужно как можно скорее оканчивать вышиванье, нести к заказчице и потом купить на полученный четвертак и чаю и табаку.
— Можно войти? — послышалось за дверью.
Анюта быстро накинула себе на плечи шерстяной платок. Вошел художник Фетисов.
— А я к вам с просьбой, — начал он, обращаясь к Клочкову и зверски глядя из-под нависших на лоб волос. — Сделайте одолжение, одолжите мне вашу прекрасную девицу часика на два! Пишу, видите ли, картину, а без натурщицы никак нельзя!
— Ах, с удовольствием! — согласился Клочков. — Ступай, Анюта.
— Чего я там не видела! — тихо проговорила Анюта.
— Ну, полно! Человек для искусства просит, а не для пустяков каких-нибудь. Отчего не помочь, если можешь?
Анюта стала одеваться.
— А что вы пишете? — спросил Клочков.
— Психею. Хороший сюжет, да всё как-то не выходит; приходится всё с разных натурщиц писать. Вчера писал одну с синими ногами. Почему, спрашиваю, у тебя синие ноги? Это, говорит, чулки линяют. А вы всё зубрите! Счастливый человек, терпение есть.
— Медицина такая штука, что никак нельзя без зубрячки.
— Гм. Извините, Клочков, но вы ужасно по-свински живете! Чёрт знает как живете!
— То есть как? Иначе нельзя жить. От батьки я получаю только двенадцать в месяц, а на эти деньги мудрено жить порядочно.
— Так-то так. — сказал художник и брезгливо поморщился, — но можно все-таки лучше жить. Развитой человек обязательно должен быть эстетиком. Не правда ли? А у вас тут чёрт знает что! Постель не прибрана, помои, сор. вчерашняя каша на тарелке. тьфу!
— Это правда, — сказал медик и сконфузился, — но Анюте некогда было сегодня убрать. Всё время занята.
Когда художник и Анюта вышли, Клочков лег на диван и стал зубрить лежа, потом нечаянно уснул и, проснувшись через час, подпер голову кулаками и мрачно задумался. Ему вспомнились слова художника о том, что развитой человек обязательно должен быть эстетиком, и его обстановка в самом деле казалась ему теперь противной, отталкивающей. Он точно бы провидел умственным оком то свое будущее, когда он будет принимать своих больных в кабинете, пить чай в просторной столовой, в обществе жены, порядочной женщины, — и теперь этот таз с помоями, в котором плавали окурки, имел вид до невероятия гадкий. Анюта тоже представлялась некрасивой, неряшливой, жалкой. И он решил расстаться с ней, немедля, во что бы то ни стало.
Когда она, вернувшись от художника, снимала шубу, он поднялся и сказал ей серьезно:
— Вот что, моя милая. Садись и выслушай. Нам нужно расстаться! Одним словом, жить с тобою я больше не желаю.
Анюта вернулась от художника такая утомленная, изнеможенная. Лицо у нее от долгого стояния на натуре осунулось, похудело, и подбородок стал острей. В ответ на слова медика она ничего не сказала, и только губы у нее задрожали.
— Согласись, что рано или поздно нам всё равно пришлось бы расстаться, — сказал медик. — Ты хорошая, добрая, и ты не глупая, ты поймешь.
Анюта опять надела шубу, молча завернула свое вышиванье в бумагу, собрала нитки, иголки; сверток с четырьмя кусочками сахару нашла на окне и положила на столе возле книг.
— Это ваше. сахар. — тихо сказала она и отвернулась, чтобы скрыть слезы.
— Ну, что же ты плачешь? — спросил Клочков.
Он прошелся по комнате в смущении и сказал:
— Странная ты, право. Сама ведь знаешь, что нам необходимо расстаться. Не век же нам быть вместе.
Она уже забрала все свои узелки и уже повернулась к нему, чтобы проститься, и ему стало жаль ее.
«Разве пусть еще одну неделю поживет здесь? — подумал он. — В самом деле, пусть еще поживет, а через неделю я велю ей уйти».
И, досадуя на свою бесхарактерность, он крикнул ей сурово:
— Ну, что же стоишь? Уходить, так уходить, а не хочешь, так снимай шубу и оставайся! Оставайся!
Анюта сняла шубу, молча, потихоньку, потом высморкалась, тоже потихоньку, вздохнула и бесшумно направилась к своей постоянной позиции — к табурету у окна.
Студент потянул к себе учебник и опять заходил из угла в угол.
— Правое легкое состоит из трех долей. — зубрил он. — Верхняя доля на передней стенке груди достигает до 4—5 ребер.