О чем молчала скопинская пленница 20 лет
На самом деле 16+
Молчание ягнят: заложница скопинского маньяка против своей мучительницы. На самом деле. Выпуск от 03.08.2017
Код для встраивания видео
Настройки
Плеер автоматически запустится (при технической возможности), если находится в поле видимости на странице
Размер плеера будет автоматически подстроен под размеры блока на странице. Соотношение сторон — 16×9
Плеер будет проигрывать видео в плейлисте после проигрывания выбранного видео
17 лет назад 54-летний слесарь Виктор Мохов из города Скопин Рязанской области похитил двух девочек – 14-летнюю Катю Мартынову и 17-летнюю Лену Самохину. Он предложил подвезти их до дома, и те согласились. Катя и Лена были сексуальными рабынями Мохова и не видели солнца долгих четыре года. Кроме Мохова в машине был еще один человек. Он представился Лешей и угостил девочек водкой, а после помог Мохову спустить их в заранее вырытый маньяком подземный бункер на глубине шести метров.
В ходе расследования следствие пришло к выводу, что «Леша» – это не кто иной, как Елена Бадукина. Женщина отсидела в тюрьме пять лет, а после освобождения сделала сенсационное заявление: она никогда не была сообщницей скопинского маньяка, ее оклеветали. В студии программы «На самом деле» Екатерина Мартынова встретится лицом к лицу с Еленой Бадукиной. Специалисты проверят на детекторе лжи заявление и Елены Бадукиной, и самого скопинского маньяка.
Пленница скопинского маньяка прервала молчание и рассказала о пережитом кошмаре
Москва, 7 апреля. Одна из пленниц Владимира Мохова, более известного как скопинский маньяк, Елена Самохина много лет хранила молчание, стараясь держаться подальше от шумихи в прессе. Спустя годы девушка решилась рассказать, что пережила в бункере, где ей пришлось жить 3 года и 7 месяцев.
В марте Мохов вышел на свободу на два месяца раньше срока. В колонии он провел 17 лет.
В отличие от Мартыновой, Елена долго не могла говорить о пережитом, стараясь забыть обо всем, как о страшном сне. Недавно девушка все же решилась на откровенное интервью, впервые после оглашения приговора маньяку.
«Это уже было там, в подвале. В общем, произошло изнасилование — в начале ее, потом меня. Дальше было страшнее, дальше все было гораздо страшнее. Дальше начался кошмар, который продолжался более трех с половиной лет, почти четыре года… Я спускалась туда, чтобы забрать Катю. На самом деле забрать ее. Она спала, она была в невменяемом состоянии. Вообще. Я не могла ее одеть. Пока я ее одевала, все двери закрылись, а их там было три, и все…» — разрыдалась девушка.
Сейчас Самохина работает преподавателем английского языка. Она замужем, но о детях предпочитает не думать. Мохов, с удовольствием общающийся с прессой после освобождения, в скандальном интервью Ксении Собчак не упустил возможность затронуть эту тему. Говоря о том, что Лена не может родить, он с улыбкой напомнил, что от него она трижды беременела.
«Надо, наверно, мне ей опять заняться», — заявил он.
Эта фраза скопинского маньяка стала причиной проверки, которую проводит Следственный комитет. Следователь предстоит удостовериться, что Мохов не собирается вновь повторить свое преступление.
Скопинский маньяк в следующем году выходит на свободу — что об этом думают его жертвы?
История скопинского маньяка потрясла всю Россию.
Напомним, в далёком 2000-м году, в сентябре он вместе с сообщницей, Леной Бадукиной, представившейся девушкам «племянником Лёшей», похитил 14-летнюю Екатерину Мартынову и 17-летнюю Елену Самохину, поздно вечером возвращавшихся домой с дискотеки в Рязани.
Катя и Лена тогда даже не поняли, что на самом деле «Леша» был девушкой: короткая стрижка, мужская комплекция и низкий голос не вызвали у них никаких сомнений.
Именно знакомый «частника» предложил Кате и Лене выпить по рюмке за знакомство, и осмелевшие подружки не отказались, о чем спустя пару часов горько пожалели.
Дело в том, что Леша, впоследствии оказавшийся 25-летней Еленой Бадукиной, подмешал в спиртное сильнодействующее снотворное, а водитель — тот самый маньяк Виктор Мохов — повез девочек вовсе не по названному ими адресу, а в свой дом на окраине городка Скопин, за 90 километров от Рязани.
Елена Бадукина по одной ей ведомым причинам, после того, как она избила и изнасиловала свою тезку-пленницу, не осталась у своего приятеля Виктора Мохова и больше не приезжала в его дом, хотя они время от времени общались по телефону.
Мужчина запер Катю и Лену в своем бункере, где девушкам предстояло провести следующие 43 месяца.
Забегая вперед, отметим, что во время дачи показаний Лена Самохина даже не поинтересовалась, как и где ее сыновья живут сейчас, а когда ей предложили забрать малышей из детских домов, девушка, побледнев, отрезала:
«Я не хочу их видеть и что-либо о них знать. Это не мои дети, и точка».
Дальнейшая судьба детей, подброшенных, словно котята или щенки, в коробке в подъезды жилых домов, осталась неизвестна.
Почти каждый вечер маньяк навещал своих пленниц. За малейшую, на его взгляд, провинность Мохов мог на 2-3 дня лишить обеих девочек еды и воды, распылить по крохотной подземной комнате слезоточивый газ или отключить электричество: в такие моменты Лена и Катя жались друг к другу не только от страха, но и от холода — ведь единственным источником тепла в сыром подвале была маленькая электроплитка.
Через несколько дней несчастные жертвы впервые попытались сбежать, но Виктор легко их остановил и, запирая люк бункера, процитировал Данте: «Оставь надежду, всяк сюда входящий».
Но осторожная и умная девушка, которую Мохов представил Алёне как свою племянницу, незаметно передала ей записку с просьбой обратитьсяв правоохранительные органы.
И не Алоёна, а ее подруга так и поступила, и оперативники вышли на след Мохова.
Насторожило их еще и то, что маньяк пошел в магазин покупать серную кислоту.
Преступник не только не раскаивается, но и ведёт себя уверенно и даже бесстрашно.
Виктору Мохову назначили 17 лет колонии строго режима, а его сообщнице Бадукиной Елене, лишь 5, 5 года.
Женщина давно отбыла свой срок и сейчас работает таксистом.
Примечателен тот факт, что Мохов каким-то удивительным случаем избежал стигматизации со стороны заключенных.
Когда он впервые оказался за решеткой, никто из сидевших там не знал о его «похождениях», поэтому изначально в касту «опущенных» он не попал.
А потом, когда все выяснилось, разразился скандал, и в конечном итоге Витю решили оставить в прежнем статусе – а то пришлось бы, в соответствии с тюремным кодексом, переводить в «петухи» всех тех, кто сидел с ним за одним столом.
В течение длительного времени преступник периодически писал жалобы в надежде, что его приговор пересмотрят, но все оставалось без изменений.
Виктор Мохов предположительно выйдет на свободу уже в следующем, 2021 году.
Журналистам он сообщил, что после отбытия положенного срока поедет домой и пообещал, освободившись, «отомстить» своим жертвам, опубликовав на них «компромат».
Этому не рады жертвы маньяка, которые в беседе с редакторами «Новых русских сенсаций» высказали опасения относительной этой ситуации.
Так, Екатерина Мартынова, которой на момент описываемых событий было всего 14 лет, сказала, что боится за жизнь, ведь Мохов уже несколько раз связывался с ней — писал письма и присылал сообщения в социальных сетях.
«Я не хочу никого контакта с ним. Я хочу, чтобы человек всегда сидел в тюрьме и не выходил. Не желаю ему смерти, физической боли. Просто маньяки должны сидеть в тюрьме — он может причинить вред кому-то», — сказала женщина в эфире НТВ.
Недавно к ней на страницу добавился некий человек, который знает Мохова.
Он предложил бизнес-идею, а затем и личное общение с 70-летним Виктором, но жертва тут же заблокировала его.
«Противно стало, что у меня в телефоне Мохов», — отметила она.
Как оказалось, у маньяка за решёткой действительно был доступ к Интернету и он не терял времени зря.
Недавно преступник также вступил в переписку с датским писателем, который заинтересовался жуткой историей.
«Я никогда никому не жалуюсь, и бояться мне нечего», — заявляет заключённый.
А затем хладнокровно рассказывает страшные подробности рокового дня, предлагая найти спонсора для интервью и поделиться гонораром с писателем:
«Я человек честный и порядочный, с вами поделюсь по совести. Прокатились по Рязани, увидели двух девок, предложили подвезти в попутном направлении. Девушки вели себя развязно, курили. Складывалось впечатление, что они лёгкого поведения.
С собой было немного самогона, предложили выпить, они согласились. Катя самогон не стала пить.
Заехали в магазин, купили бутылку марочного вина. Распили, показалось мало, а денег больше не было.По согласию поехали ко мне — продолжить выпивку.
Похищать девушек не планировал, хотел весело провести время и переспать с молодой девушкой».
Адский бункер Мохов в переписке ласково называет «подвальчиком».
«Абсолютная темнота меня напрягает»: как живёт бывшая пленница маньяка, просидевшая в бункере почти четыре года
Почти 20 лет назад, 30 сентября 2000 года, две подруги — Катя Мартынова и Лена Самохина — возвращались домой после дискотеки. Виктор Мохов вместе со своей сообщницей Еленой Бадукиной предложил их подвезти, а по пути — выпить. В спиртное было подмешано снотворное. Когда девочки отключились, преступники увезли их в город Скопин. На дачном участке Мохова был гараж, под которым он заранее построил бункер специально для того, чтобы прятать в нём своих пленниц.
Именно там, на глубине шести метров, маньяк держал девочек три года и семь месяцев, лишь изредка позволяя им выходить на свежий воздух. Пожилая мама Мохова, жившая с ним в одном доме, утверждала, что ничего не подозревала, когда видела девочек, гулявших по участку: она считала их знакомыми сына.
Спаслись пленницы по счастливой случайности. Мохов решил познакомить Катю с девушкой, снимавшей у него комнату, представив её как свою племянницу. Подруги написали записку, где рассказали о себе и попросили девушку отнести её в милицию. Кате удалось подбросить записку квартирантке. Вскоре их нашли и освободили.
Виктора Мохова приговорили к 17 годам лишения свободы. Ему осталось сидеть меньше года. Сообщница Мохова Елена Бадукина, помогавшая похитить девочек, получила 5,5 года лишения свободы и уже давно отбыла наказание. С журналистами она не общается.
Как сложилась жизнь бывших пленниц, какие страхи остались после жизни под землёй и зачем Мохов писал ей из тюрьмы, Екатерина Мартынова рассказала RT.
«17 лет — недостаточный срок»
— Что вы чувствуете в связи со скорым освобождением Мохова?
— Я была на объявлении приговора, тогда мне казалось, что 17 лет — это целая жизнь. Сейчас я понимаю, что этого срока недостаточно. Осталось меньше года до его освобождения. Знаю, что желать человеку смерти — это грех, но мне очень не хочется, чтобы он выходил на свободу.
Сильно сомневаюсь, что Мохов за это время раскаялся или даже просто считает себя виноватым. На суде он сильно удивился, что ему так много дали, мол, он же никого не убивал. Рассчитывал отсидеть лет пять и всё.
Он вышел со мной на связь за это время один раз, в 2017 году. Написал письмо после того, как прочитал мою книгу, где я рассказываю о пережитом. Никаких проблесков совести, попыток попросить прощения: наехал на меня, мол, всё, что я написала, — неправда, а когда он выйдет, то всем расскажет, как на самом деле всё было. То письмо я порвала и выбросила.
— Невозможно представить, что вы пережили за время заточения. Как вам удалось вернуться к нормальной жизни?
— Мне очень помогли мама и сестра. Они всегда были со мной, поддерживали. У психолога я побывала один раз, ещё несовершеннолетней. После сеанса вышла из кабинета и сказала, что больше туда не вернусь. Для меня это был посторонний человек, который расспрашивал, что со мной случилось, а мне и так к этому постоянно приходилось возвращаться, пока шло следствие. В общем, я решила, что ещё одна женщина, которая требует от меня откровений, — это перебор, и отказалась. Мне было комфортно в семейной обстановке, дома.
Сидя в подвале, я не видела людей, и, конечно, мне было трудно потом просто общаться — и с женщинами, и с мужчинами. Я всё время в бункере себе напоминала, что Мохов — не человек, а чудовище, он ненормальный, таких единицы. И каждый день вспоминала своего отца. Мысль о том, что большинство мужчин добрые, хорошие, понимающие, как папа, помогала держаться.
Сейчас из отголосков пережитого остались только неприятные ощущения, когда закрываешь плотные шторы ночью, выключаешь свет и не видно, как светят фонари. Я всё время оставляю просвет, раздвигаю шторы. Абсолютная темнота меня напрягает. Такая же темнота была в бункере.
«Лене было тяжелее»
— Вы общаетесь с Леной?
— Не общаемся, хотя мне бы хотелось знать, как у неё дела. У нас есть общая знакомая, которая сейчас уехала в Австралию, она рассказывала последние новости. Насколько я знаю, Лена была замужем, потом развелась, сейчас живёт с парнем, вроде у них всё хорошо, дело идёт к свадьбе, но планирует ли детей — я не знаю. По словам знакомой, Лена счастлива, выглядит прекрасно, преподаёт английский.
— А что с теми детьми, которых она родила от Мохова?
— Двух мальчиков усыновили, они сейчас должны быть совсем большими, один родился в 2001 году, второй — в 2002-м. Лена их ни разу не видела. Третий ребёнок, девочка, насколько я слышала, родился уже после нашего освобождения — пришлось вызывать искусственные роды, и малышка родилась мёртвой.
Думаю, что Лене было намного тяжелее, чем мне. Она не понимала, что делать, такая психологическая травма осталась на всю жизнь. Представьте — родить троих детей от такого ужасного человека. Но это же всё равно твои дети, они ни в чём не виноваты. Так что я понимаю, почему Лена закрылась и отказывается общаться с журналистами.
«Награда за страдания»
— Расскажите о своей жизни сейчас.
— У меня двое детей: сыну семь лет, дочке пять. Я домохозяйка, на работу не выходила со времени первого декрета. Прошлым летом вышла замуж третий раз. Три месяца назад переехали из Рязани в пригород, купили квартиру. Есть дача в деревне.
Сейчас все на самоизоляции сидим, дети играют, мы собираем пазлы, мультики смотрим, готовим. В общем, ведём обычную жизнь.
— Как вы встретились с мужем?
— С Денисом нас познакомила моя сестра в октябре 2018 года. Мои отношения со вторым мужем уже завершались, и Денис стал в них точкой. Уже через неделю мы начали с ним жить вместе, я перевезла детей. Всё было будто в сказке, и эта сказка продолжается до сих пор.
Мы не ругаемся, нет конфликтов, даже мелких разногласий. Он любит меня, прекрасно относится к моим детям. Раньше я даже не могла поверить, что такое счастье возможно, а сейчас думаю, что, может, это какая-то награда за все мои страдания.
— Учите детей безопасному поведению в городе, объясняете, что нельзя разговаривать с незнакомцами?
— Конечно! Я запрещаю им говорить с незнакомыми людьми, объясняю: «Если к тебе кто-то подойдёт, иди домой, не оглядываясь». Дети всё понимают, особенно сын, он у меня такой серьёзный по характеру.
Я боюсь за их безопасность не столько из-за того, что именно произошло со мной, а потому что мы в принципе живём в ужасное время. Дети не знают о моей истории. Наверное, рано или поздно это произойдёт, но мне бы, пожалуй, этого не хотелось.
«Я стала попутчиком»
— Как вам пришла идея написать книгу?
— Когда я сидела в бункере, то писала стихи. Я до сих пор храню эти тетради, потихонечку перепечатываю в компьютер. Плюс я очень люблю читать. В 19 или 20 лет у меня было тяжёлое время: все воспоминания были живы, и я остро реагировала на всё, что связано с моей историей. И мне было важно рассказать, как всё было на самом деле. Не так, как показывали по телевизору, писали в статьях и в интернете. Некоторые нас с Леной обвиняли, что мы там оставались добровольно, вставали на сторону Мохова.
В общем, было несколько попыток написать книгу, в итоге всё получилось. Издательства мне отказывали в публикации, поэтому я просто выложила книгу на онлайн-платформу. Она до сих пор там продаётся, правда, получаю я от этого копейки.
Сейчас я написала уже вторую книгу. Два года назад я дала интервью, где упомянула о первой книге, что она вышла, но особой популярности не получила. Это прочитал журналист Рустем Сафронов, он живёт в Америке. Рустем нашёл меня во «ВКонтакте» и через друзей в ноябре 2018 года познакомил с датским писателем Карстоном Графом.
Моя вторая книга готова, она на английском языке, пока без названия. Ждём окончания пандемии, все издательские процессы застопорились, хотя у нас есть несколько предложений о печати хоть завтра. Но Карстон считает, что это недостаточно популярные издательства и недостаточный аванс для такого материала. Он хочет, чтобы эта книга получила мировую известность.
— Какую обратную связь вы получали от читателей вашей первой книги?
— Мне писали много девушек, женщин в социальных сетях. Кого-то изнасиловали, у кого-то в семье не всё ладится. Спрашивали совета, как это пережить. Я не психолог, не считаю себя вправе какие-то рекомендации раздавать, просто поддержала их словом.
Говорят, когда человек едет в поезде с незнакомцем, ему можно рассказать что-то откровенное и станет легче на душе, потому что ты знаешь, что попутчик тебя больше никогда не увидит. Мне казалось, что в какой-то степени я и выступала для этих девушек в роли попутчика.
— Что бы вы посоветовали человеку, который переживает тяжёлую ситуацию?
— Нужно постараться быть сильным, несмотря ни на что. Потому что первый, кто может помочь в чём-то, — это только ты сам. И конечно, нужно любить своих близких и заботиться о них. Потому что в сложный момент они позаботятся о тебе и отдадут всю свою любовь.
Кадр: фильм «3096 дней»
Из колонии в Саратовской области после 17 лет за решеткой освободился 70-летний Виктор Мохов, известный как Скопинский маньяк. В 2000 году в городе Скопин (Рязанская область) 50-летний мужчина вызвался подвезти до дома 14-летнюю Катю Мартынову и 17-летнюю Лену Самохину. Следующие 1296 дней девушки провели в вырытом им бункере в качестве сексуальных рабынь. Удивительно, но после поимки Мохова и освобождения его пленниц нашлись те, кто обвинил в произошедшем самих жертв маньяка. В ответ на это Екатерина Мартынова написала книгу, в которой рассказала о страшных годах, проведенных под землей в плену у педофила. Впервые историю преступлений Виктора Мохова и фрагменты из книги «Исповедь узницы подземелья» «Лента.ру» публиковала в мае 2020 года. Сегодня этот материал публикуется повторно.
В капкан к маньяку
Эта история началась 30 сентября 2000 года: тогда в Рязани отмечался праздник Вера, Надежда, Любовь с торжественным вечером, музыкой и салютом. В тот день в квартире Кати Мартыновой раздался телефонный звонок: Лена Самохина хотела позвать на праздник свою подругу, старшую сестру Кати. Но той дома не оказалось, и Катя с радостью вызвалась заменить сестру — для нее это была первая в жизни внешкольная вечеринка. Понимая, что мама будет против, девочка сказала, что просто идет гулять.
Как позже установит следствие, в то же время Виктор Мохов вместе со своей сообщницей Еленой Бадукиной кружил по Рязани на машине. В какой-то момент они увидели Катю и Лену, идущих от остановки, и Мохов притормозил. А Бадукина подошла к девушкам и предложила довезти их до дома. Для этого она притворилась мужчиной.
Подруге Мохова это было не впервой — по воспоминаниям знакомых, Бадукина сама по себе была похожа на мужчину, а ловко имитировать мужские привычки научилась, отсидев 3,5 года за кражу. Сообщники напоили Катю и Лену, подсыпав им снотворное в алкоголь, а потом увезли за город. Следующие три года и семь месяцев жертвы провели в бункере, который Мохов заранее оборудовал на участке под своим гаражом.
Криков из подвала никто не слышал — шесть метров глубины, бетонные перекрытия и железные люки делали свое дело — Мохов продумал все. Будущую тюрьму для девушек он копал три года: вывез несколько тонн земли, провел в бункер электричество и создал там примитивную систему вентиляции. Соседям Мохов говорил, что обустраивает обычный погреб.
До Кати и Лены насильник успел протестировать бункер еще на одной девушке, которой через пару недель удалось сбежать, — маньяк просто забыл запереть двери, ведущие в подземелье. О случившемся его первая жертва решилась рассказать лишь спустя много лет, поэтому в 2000 году Мохов был вне поля зрения милиции. Но после того побега он стал намного осторожнее.
Между тем соседи маньяка даже не могли предположить, кто на самом деле живет рядом с ними. У него была прекрасная репутация: он окончил техникум, отслужил в армии, был ударником труда, лучшим слесарем на заводе и никогда не имел проблем с законом. И Катя с Леной, скорее всего, сгинули бы в подвале «ударника», но помогло чудо: в мае 2004 года девушек освободили, а об их истории говорила вся страна.
С разрешения Екатерины «Лента.ру» публикует фрагменты ее книги «Исповедь узницы подземелья». Авторская орфография и пунктуация сохранены.
«Если не разденешься — я отпущу собак»
Настоящее взрослое веселье, с музыкой, танцами и даже выступлением артистов на наспех построенной под открытым небом сцене, благо погода была благоприятной для проведения массового мероприятия — день был теплый, солнечный, настоящее бабье лето. Я была счастлива присутствовать на этом празднике жизни.
Посмотрев фейерверк, заканчивающий праздник, я и Лена отправились в сторону остановки. Мои наручные часы показывали начало десятого, давно пора было ехать домой.
Наша остановка, уже показавшаяся впереди, была пустой. Когда до нее оставалось метров десять, перед нами остановилась машина белого цвета.
Опознание Елены Бадукиной, сообщницы Мохова
На переднем сиденье, рядом с водителем, сидел молодой мужчина. Он был невысокий, коротко стриженый, с низким грубым голосом…
— Девчонки, вы далеко идете? — спросил он. — Давайте мы вас подвезем.
Я молчала. «Пусть Лена что-то решит, — подумала я. — Она же старше».
После недолгих уговоров Лена согласилась и сказала мне: «Сейчас быстро до дома доедем, и автобус ждать не придется, время уже совсем позднее, наверное, твои родители места себе не находят».
Мы сели в машину и объяснили, где живем. Парень представился Алексеем [это была Елена Бадукина, которая представилась Лешей. За пособничество Мохову она получила 5,5 лет колонии — прим. «Ленты.ру»], а водителя назвал Виктором.
— Девчонки, давайте в магазин заедем, по шоколадке вам купим, — вдруг предложил Леша.
Отказаться было неудобно.
На водителя мы не обращали внимания, да и он молчал, просто вез нас, будто таксист. В машине я так и не разглядела его внешность, помню только, что была красная рубашка в черную клетку…
— Ну, что, красавицы, давайте за праздник выпьем?! — улыбнулся он и, быстро разлив алкоголь, протянул нам наполненные до половины пластиковые стаканчики.
Сначала мы отказывались, но, не желая выглядеть трусихой, я все-таки глотнула спиртное. Вкус был настолько отвратительным, что я поперхнулась и из-за начавшегося кашля опрокинула недопитые остатки себе на юбку.
Я начинала плохо реагировать на происходящее вокруг — скорее всего, уже действовало снотворное, которое наши похитители подмешали в воду. Картинки вокруг были размытыми, действительность как будто расплывалась, сознание становилось спутанным…
— Девчонки нам нужно отойти на минутку, — сказал Леша. И они с Виктором вышли на улицу.
— Лен, куда мы приехали? — удивилась я, сквозь темноту, вглядываясь в заборы частных домов и виднеющиеся за ними деревенские дворики.
— Не знаю, — пожала она плечами.— Я, кажется, уснула.
Вскоре дверь автомобиля, расположенная с моей стороны, открылась, и Леша попросил меня выйти. Я удивилась, но послушалась. Лена осталась внутри.
Впереди чернела какая-то постройка. Алексей взял меня за руку и повел к ней. Это оказался гараж.
Пришел Виктор. Он был достаточно высокого роста, среднего телосложения, с большими и какими-то грязноватыми руками.
— Ты еще не разделась? — удивился он.
— Зачем? — я сделала вид, что не понимаю его.
— Я не хочу! — слезы сами полились из глаз. — Отвезите нас домой! Где Лена?!
Но ответа не последовало. Он молча вышел из гаража. А через минуту туда зашел Леша. Мужчина приблизился ко мне и слегка ударил по щеке.
— Если сейчас ты не разденешься и не сделаешь, что тебе говорит Виктор, я отпущу собак, и они вас загрызут.
Я заплакала еще сильней. Перспектива отдаться этому противному Виктору была не лучше, чем быть съеденной собаками.
— Ну, что думаешь? — Леша сжал мое лицо рукой.
Первая неделя пребывания в плену была чудовищной. Мы кричали до хрипоты, стучали по стенам, но никто не слышал нас… Я надеялась, что милиция нас найдет по каким-то зацепкам, но ниточек, ведущих к нам, не оказалось. Как потом я узнала, не было ни одного свидетеля, хоть как-то пролившего бы свет на наше исчезновение.
«Я вас кормлю, пою, имею — разве вам плохо живется?»
Он пришел на следующий день и приказал мне выйти к нему в предбанник. Я отказалась.
Одна мысль о том, что снова придется лежать под этим вонючим стариком, доводила до мурашек, да еще и кровь из-за разрыва девственной плевы не останавливалась. Внутри все болело. Лена предложила «выйти» вместо меня, но насильник не соглашался.
Я вжалась в стену, но твердо решила — не пойду. Поняв, что я не собираюсь вылезать к нему, мучитель ушел.
Вскоре погас свет. Практически потеряв разум, я стала кричать и звать на помощь. Нащупав в темноте табуретку, отвернула ножку и начала долбить ей по стене. Но силы быстро закончились, сев на пол, я замолчала. Очень болела голова. С отключением электричества в подвале становилось холодно и сыро. Было ощущение, что я нахожусь в склепе, погребенная заживо.
Бытовые условия в комнате, где жили девочки
В комнатушке, на стенах по всему периметру на уровне глаз — расклеены порнографические фотографии девушек. Мне стало еще противнее и страшнее, но бить и мучить он меня не стал, просто удовлетворил свою потребность и отправил обратно в бункер.
Ведро, куда мы ходили в туалет, практически наполнилось. В подвале отвратительно пахло, почти физически ощущалось висящее в запертом пространстве зловоние. Но самое главное — заканчивалась вода. Яйца и макароны мы уже не могли варить, и тогда Лена придумала пожарить яичницу в чайнике, так как другой посуды у нас не было.
Планы побега и навязчивая идея освобождения не покидали нас. Например, мы планировали накалить растительное масло в сковороде, и, когда придет наш мучитель, брызнуть ему в лицо кипящую жидкость, а потом — огреть его этой посудиной по голове. Мы даже несколько раз ставили сковородку на электрическую плитку, услышав его шаги наверху, но осуществить до конца задуманное так и не решались.
Он мог нам сказать, например: «Я вас кормлю, пою, имею, разве вам плохо живется на моем обеспечении?»
Скорее всего, этими словами он убеждал себя, что не совершает преступление, а заботится о нас, он не хотел чувствовать себя преступником, но абсолютно точно являлся им.
«Скоро будешь роды принимать»
Очень часто я думала о том, как мне хочется посидеть за школьной партой в окружении своих одноклассников, послушать тихий, умиротворяющий голос учительницы географии, рассказывающей о строении Земли и ее климате; или выйти к доске, что я ужасно не любила делать.
К концу марта моя подруга по несчастью поняла, что беременна. Мохов отреагировал на удивление спокойно. Но на все слезные просьбы отпустить нас, он противно ухмылялся и продолжал твердить уже опостылевшее «на днях»…
Но, конечно же, не отпускал. Все месяцы беременности Лена чувствовала себя очень плохо: сначала ее мучил токсикоз, потом — добавились боли внизу живота, головокружения, слабость.
Как-то раз в самом начале ее положения. Мохов пришел к нам пьяным и потребовал в предбанник мою подругу.
— Я не могу, меня тошнит, — сопротивлялась Лена.
Я предложила выйти к нему вместо Лены, но он отказался, а потом, достав из кармана джинсовой куртки газовый баллончик, брызнул в помещение и, быстро закрыв засовы, убежал.
Прошло наше первое лето в заточении. Мохов стал изредка выводить нас к лазу, чтобы мы могли подышать свежим воздухом. На свой пятнадцатый день рождения я попросила его принести мне альбом для рисования и акварель. Мне захотелось иметь свое солнце, небо и землю, пусть ненастоящие, но такие же доступные, как и прежде.
Беременность Лены подходила к концу. Теперь в каждый приход Мохова мы с еще большей силой просили, умоляли отпустить нас домой, объясняя, что Лене необходима помощь врачей. Но все было напрасно. В один из дней наш мучитель принес мне медицинское пособие по акушерству и гинекологии и сказал:
— Учись, пока время есть, тут все подробно описано, скоро будешь роды принимать. — И, задвинув все засовы, ушел.
В учебнике описывалось, что для благополучных родов нужно не только присутствие врача и акушерки, но и огромное количество приспособлений, аппаратов и лекарств. У нас же не было ничего.
Это случилось в ночь на шестое ноября. Сначала у Лены заболел живот, а вскоре отошли воды. Начались схватки. Я видела, как страдает моя подруга, плакала вместе с ней, и мое сердце разрывалось от того, что я не могу ей помочь. Наступил момент рождения. Я старалась не смотреть, и только когда Лена попросила отрезать пуповину, повернувшись, увидела новорожденного.
Это был мальчик. Преодолевая страх и брезгливость, я, следуя указанием учебника, обработав ножницы перекисью, отрезала пуповину, перевязала ее ниткой и, кое-как протерев маленькое тельце от смазки и крови, запеленала малыша в оторванный кусок простыни.
«Я искала себе оправдания и не находила их»
Сны мне снились нечасто, но один я запомнила: бегу я навстречу своей маме, достигаю ее, тяну к ней руки и попадаю в ее объятия, ощущение маминого тепла было настолько отчетливым, что когда я проснулась, на секунды мне показалось, что то, что окружает меня сейчас — жуткий вымысел, а то, что я видела во сне, — реальность.
Позже, когда я вернусь домой, мама расскажет мне, что примерно в это же время, она гостила у своих родителей в деревне, куда я так любила ездить, и в одну из ночей ей послышался мой голос, раздававшийся из глубины сада. Она выбежала на улицу и долго искала меня, исследуя каждый сантиметр участка.
Много раз я прокручивала в голове события того дня, когда я подняла трубку телефона и договорилась пойти даже не со своей подругой, а с подругой сестры на городской праздник. В тот день я совершила слишком много ошибок.