О чем книга гойя
Лион Фейхтвангер «Гойя, или Тяжкий путь познания»
Гойя, или Тяжкий путь познания
Goya oder der arge Weg der Erkenntnis
Другие названия: Гойя
Язык написания: немецкий
Перевод на русский: — Н. Касаткина, И. Татаринова; стихи в переводе Л. Гинзбурга (Гойя, или Тяжкий путь познания) ; 1955 г. — 11 изд.
«Гойя» — жемчужина творческого наследия Фейхтвангера. Роман, до сих пор не имеющий равных среди произведений, посвященных жизни и творчеству Франсиско Гойи. Роман, в котором причудливо и изысканно переплетены история и вымысел, проза — и безупречная стилизация испанского романсеро. Роман, не только повествующий о неизвестных страницах судьбы Гойи, но и приоткрывающий современному читателю тайны его души.
«На этом заканчивается первый из двух романов о художнике Франсиско Гойе.»
Эта, последняя фраза романа Лиона Фейхтвангера «Гойя, или тяжкий путь познания», повергла меня в шок и лихорадочное листание интернета: «как, Фейхтвангер написал о Гойе еще один роман, о котором я ничего не знаю, которого у меня нет. ». Но (облегчение) – все обошлось. Фейхтвангер только задумал, но не написал второго романа об этом замечательном и самобытном художнике.
Это был последний, но далеко не единственный шок от этого романа.
Взять хотя бы историю моих взаимоотношений с этой книжкой.
Купил ее еще в прошлом веке, изданную в стране, которой уже нынче нет. Необычного формата, с прекрасными иллюстрациями, на мелованной бумаге… Подолгу рассматривал картинки. От одних – глаз оторвать не мог, стремился рассмотреть все детали (в основном – прекрасно прорисованные портреты); другие – откровенно меня пугали – нарисованные одним, сероватым, цветом, на желтовато-оранжевом фоне. Страшные сюжеты этих «однотоновых» картин – суд инквизиции; ослы, едущие на мальчиках; осел, читающий книгу; омерзительный Сатурн, пожирающий своих детей… Короче, книгу тогда, после покупки, я так и не прочел – не решился погрузиться в этот ящик Пандоры – боясь утонуть в его страшных глубинах.
И вот, выпало мне читать эту книгу в рамках ежегодного Флэшмоба… Искать бумажный вариант в недрах своей библиотеки я не стал – скачал электронный вариант. И (прихотливость памяти) – он оказался по размеру огромным – книжка, как мне помнится, была гораздо меньше.
Роман прекрасен! Сколько чувств он во мне вызвал! Даже ностальгию! Ностальгию по тем временам, когда у меня хватало сил и терпения читать такие толстенные тома. Да еще и получать удовольствие. 🙂
Фейхтвангер пишет так, как будто ежеминутно находился рядом с героями своей книги. Немец, он так замечательно описывает Испанию и испанский характер – что кажется, будто он пишет с натуры. Интересно, где автор писал своего «Гойю»?
Фейхтвангер пишет роман спустя полтораста лет после описываемых в романе событий, а, кажется, будто он сам был их свидетелем.
Очень много интереснейшей исторической информации я получил из этого романа – об истории Испании рубежа XVIII – XIX вв, об истории инквизиции, об истории искусства того времени.
Язык романа впечатляет своей красотой. А прием, когда в конце каждой главы – стихотворение «на тему», меня просто поразил! Это сколько же труда и терпения вложил автор в свое Творение!
Прочтя эту книгу, я уяснил для себя, что Гойя – величайший художник! Фейхтвангер – художник не менее величайший!
«Гойя, или Тяжкий путь познания» — страстный, эмоциональный роман не только о судьбе гения, но и о чувствах — любви, преданности, страсти, душевной боли. Даже сам процесс творчества Гойи описан настолько темпераментно, что, кажется, будто герой полыхает всеми красками и страстями.
Очень интересно показаны отживающая своё эпоха католической монархии и расцвет национального движения, спровоцированный конфликтом с Наполеоном. Автор дал полную картину испанской политической арены того времени, раскрыл для читателя множество интриг и заговоров.
Не знаю как сейчас, но раньше в учебниках по истории содержались в концовке списки художественной литературы по разным темам для ознакомления школьников с как бы историческими событиями в художественной форме. Ну вот книгу Воронковой про Александра Македонского, рекомендованную школьникам, читали почти все. «Гойя» Фейхтвангера — словно из школьного списка рекомендуемой литературы для оживления скучного антуража про жизнь художника. Чуть посложнее чем воронковская дилогия — ну так и новое время в школе изучается попозже античности. Книга абсолютно культуртрегерская, основанная на редко встречаемом в беллетристике историческом материале Испании рубежа веков, легко и гладко написана — прекрасный повод заинтересоваться и почитать что-то поосновательнее.
Рецензия на книгу «Гойя, или Тяжкий путь познания»
Лучшая цена:
250
Когда Мастер пишет о Мастере, получается шедевр
Я не люблю исторические романы. Не люблю потому, что слишком часто в них допущений больше, чем фактов, а авторского видения больше, чем исторической правды. Многие писатели используют события той или иной эпохи лишь как фон для своего замысла, а известных личностей используют для привлечения внимания к своему творению.
Но взявшись за чтение исторического романа в исполнении Лиона Фейхтвангера, я поняла, что просто мало читала хороших произведений этого жанра. «Гойя» показал мне, насколько глубоким, содержательным и побуждающим к познанию может быть исторический роман. Да и назвать эту книгу историческим романом или биографией язык не поворачивается, тесны ей рамки этого жанра. Роман написан на «всеобщем языке» искусства, он описывает определенную эпоху и события жизни известного художника, но это не мешает ему звучать современно, даже злободневно, и сегодня, в 21 веке.
Но в любом случае, образ получился очень ярким, насыщенным, мощным и невероятно убедительным. И у меня не было никаких сомнений, что передо мной на страницах книги именно он, Гойя, знаменитый художник, Мастер. Именно таким он был при жизни, именно то, что описывает Фейхтвангер, хотел сказать своим творчеством, именно такой смысл вкладывал в свои картины. И не важно, что один Мастер при описании жизни другого слегка отклонился от фактов, немного изменил, например, порядок написания картин. В целом роман очень реалистичен и правдив, более того, это настоящий литературный шедевр.
Одна из центральных тем романа – страсть художника к герцогине Альба. Хотя страсть – это не совсем точное слово, но подобрать более подходящее я не смогла, ведь и любовью их отношения не назовешь. Слишком сложные, многогранные и противоречивые чувства
были между этими двумя людьми, в них было так много боли, гордости, ненависти, непонимания и неприятия.
Другая важная тема романа – судьба родной страны Гойи. Я бы даже назвала Испанию вторым главным героем романа. Фейхтвангер достаточно много внимания уделяет политике, ситуации в Европе, истории инквизиции и ее борьбе с прогрессивными идеями. Но также он пишет и об исконно испанских традициях, об особенностях национального характера, о грандах и махо, о стойкости и мужестве людей, о прогрессивных идеях самых светлых умов того времени. И это не просто исторический фон для развития основной сюжетной линии романа, а важная составляющая романа.
Неспешное размеренное повествование побуждает к такому же неспешному вдумчивому чтению. Много раз я откладывала книгу, чтобы осмыслить прочитанное, посмотреть картины Гойи, Веласкеса, Давида и других художников, упоминаемых в романе, подробнее познакомиться с историей Испании и всей Европы конца 18 века. Очень многогранная, насыщенная эмоциями и фактами книга, произвела на меня сильное впечатление и подарила удовольствие серьезного чтения!
serovad
serovadЖИВОЙ ЖУРНАЛ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОГО ЖУРНАЛИСТА
«Гойя» Лиона Фейхтвангера
Добро пожаловать в Испанию!
Добро пожаловать в конец 18 века!
Добро пожаловать во многочисленные дворцы Его и Её величеств Карлоса IV и Марии-Луизы, их многочисленных грандов, министров и прочих сволочей приближённых, в кабаки, постоялые дворы, в дома простого народа, в церкви и часовни, в тёмные комнаты и судилища святой Инквизиции, столовые, рабочие кабинеты и, главное, спальни, спальни, спальни.
Добро пожаловать в эпицентр европейской внешнеполитической жизни, которая диктуется Францией. А точнее сначала совершенно отбившейся от рук Французской Республикой, казнившей Помазанника Божьего Людовика XVI с его августейшей супругой. А потом эта внешнеполитическая жизнь диктуется единолично первым консулом Франции Наполеоном Бонапартом.
Добро пожаловать в мастерскую величайшего художника Испании, Европы и всего мира Франсиско Гойи.
Я не случайно в перечислении самому Гойе отвёл последнее место, хотя книга, судя по названию, должна быть посвящена целиком и полностью ему. Конечно, в самом повествовании художник не аутсайдер. И всё-таки, как и любой исторический роман, книга «Гойя, или тяжкий путь познания» посвящён не только и не столько главному персонажу, сколько его эпохе, его ближайшему окружению, внешним и внутренним событиям, иногда не имевшим никакого отношения к этому самому персонажу. Не удивительно даже, что иногда встречаются главы, а то и их последовательность, в которых Гойя вообще не появляется. Что делать – жанр есть жанр.
Сколько раз мне приходилось слышать, что язык Лиона Фейхтвангера очень тяжёл! Но моё первое знакомство с этим немецким писателем прошло на «ура». Спасибо за это в том числе и переводчикам Касаткиной, Татариновой и Гинзбург, ибо я испытал настоящее удовольствие от чтения «Гойи», поскольку в этой книге нет никакой словесной напыщенности, коей часто грешат исторические романы, но есть глубокая смысловая насыщенность. И главное, все эти дополнительные сведения совершенно не мешают главной сюжетной линии, а скорее дополняют её. Даже мало кому что говорящий Бадахосский мир здесь к месту, потому что даже он оказывает пусть небольшое, но влияние на творчество Гойи. А иные события – и на его жизнь. Особый респект покойному Фейхтвангеру за стихи, завершающие каждую его главу. Не знаю, как называется приём, используемый в кинематографе, когда отдельные сцены, заканчиваясь, приобретают вид рисованных комиксов, адресующих к следующему сюжету, но вот у меня эти стихотворения вызывали именно такие ассоциации.
Однако давайте всё-таки будем реалистами – в словосочетании «исторический роман» ключевым словом остаётся «роман», и как бы писатель ни стремился к исторической правде, он обязан некоторые факты преувеличивать, некоторые – преуменьшать, какие-то корректировать своей фантазией или сюжетной необходимостью, от чего-то отказываться, а что-то, наоборот, придумывать. Иначе книга не получится интересной, ибо в ней не будет художественного замысла, а жизнь сама по себе даже великих людей на самом деле в большинстве своём проходит бледнее, чем это выглядит даже в официальных биографиях, и уж всяко не художественна. Так что интереса ради заглянем в официальную биографию Франсиско Гойи. Ну, что там интересного? Например, фигурирует жена Гойи, Хосефа, на которой он, если верить Фейхтвангеру, женился «по любви». Оказывается, что на самом деле женитьба эта была, что называется, по залёту, да и то Гойю практически принудили. А став великим человеком своего времени Франсиско практически забыл о жене, хотя у Фейхтвангера эта парочка выглядит если уж и не совсем счастливой, то, во всяком случае, постоянной. И чего вздумалось Фейхтвангеру опускать очевидные факты, если он и сам представляет своего героя как Казанову, гнушавшегося пожалуй что только проститутками?
Или же роль Каэтаны Альба, великой и могучей грандессы, демона любви и страсти Франсиско, подарившей ему счастье и причинившей горе. Если верить хотя бы «Википедии»,
…историю о взаимной страсти Гойи и герцогини Альбы прямо не подтверждает ни один из дошедших до нас документов. В портретах Каэтаны Альбы можно найти намёки на существование связи. Позднее же в «Капричос» Гойя весьма едкими рисунками изобразил герцогиню.
Впрочем, сам Фейхтвангер очень аргументированно объясняет эту едкость рисунков Гойи, который под конец скорее ненавидел, чем любил Каэтану.
Читая книгу, нельзя не дивиться политической и общественной атмосфере конца 18 века. Когда ещё во всём мире царит строгость нравов, роман «Гойя…» передаёт атмосферу свободы и безрассудства, граничащего с распутством. Да, конечно ещё раньше этого был французский Версаль, был петровский всепьянейший собор… И всё-таки время, когда мужик не считает зазорным официально иметь двух-трёх любовниц при полном попустительстве его жены даже в наш век видится экзотическим. Хотя… Испания это сама по себе экзотическая страна, пусть даже и европейская. Но эта свобода, эта распущенность царит во время инквизиции, которая хоть и теряет свои позиции, но ещё крепка, цепка, велика и ужасна, и за любую мало-мальскую ересь человек исчезает в её застенках навсегда, а то и подвергается публичным наказаниям, вплоть до смертной казни. Кстати, подробные описания казней у Фейхтвангера тоже найдутся, поэтому местами книжечка не для слабонервных. Предупреждаю сразу. Но жизнь даже в таких условиях восхваляется, да ещё как? Стихами!
Так шпионила повсюду
Инквизиция. Над каждым,
Словно страшный рок зловещий,
Тяготела. Нужно было
Лицемерить. Даже с другом
Было страшно поделиться
Вольной мыслью или шуткой.
Даже шепотом боялись
Слово вымолвить… Но только
Эта вечная угроза
Придавала серой жизни
Прелесть остроты. Испанцы
Инквизиции лишиться
Вовсе не хотели, ибо
Им она давала бога.
Правда, бог тот был всеобщим,
Но особенно — испанским.
И они с упрямой верой,
Тупо, истово, покорно
За нее держались так же,
Как за своего монарха.
Вообще, автор придерживается исторического метода. В отдельных главах нет ни одного персонажа романа, зато есть история в голом виде через восприятие Фейхтвангера. История инквизиции. История двора. История того или иного события. История отдельного пятилетия. История французской революции, которая оказывает решающее влияние на испанскую внешнюю и внутреннюю политику. Истории дворцовых козней, предательств и благоденствий, возвышений и падений. Такова политика:
Нельзя заниматься политикой и быть справедливым. Добродетель и справедливость не равнозначны. Добродетель требует иногда от нас несправедливости.
«Я рассчитываю, что заключение мира позволит нам вести более широкую жизнь»,
— говорит королева Мария-Луиза, и это значит только одно: война разоряет государство, и богатым не хочется затягивать пояса, поэтому-то они готовы заключить мир, а вовсе не потому, что солдат жалко.
Однако я увлёкся, и всё не заговорю о главном. Точнее о главном герое.
Нам предстают несколько лет жизни Франсиско Гойи, уже стареющего художника, уже первого живописца при дворе. Да, Гойя болен, он глохнет (а в конце станет глухим как тетерев), но он находится на вершине мастерства, он любит женщин, и они отвечают ему взаимностью. Правда, настоящая и единственная его любовь – это Каэтана Альба, которую он ненавидит и боится не меньше, чем демонов – этот суеверный католик. В понимании Фейхтвангера, художник – человек надменный, тщеславный, ревностно бережёт свой престиж и доброе имя. Ему важно, чтобы мир сполна признавал его заслуги и восхищался его гением, и даже суровые испытания мало влияют на это тщеславие. А испытаний достаточно – по большому счёту, Гойя похоронил при жизни почти всех, кто был ему дорог, включая любимую дочь, и полностью оглох. Случившееся он воспринимает как наказание за грехи, но… Тщеславие непобедимо, как и великое искусство.
Отчасти он выставляется как марионетка, что не удивительно – каждого, кто вхож хоть в королевский дворец, хоть в президентскую резиденцию, все внешние силы стараются использовать в своих интересах, причём, как правило, нежелание этого лица играть на руку одним против других значения не имеет – грамотно поставленный спектакль полностью превращает актёров в кукол. А тут у нас в качестве режиссёров выступают опытные царедворцы. Впрочем, сия чаша хоть и не миновала Гойю, но глотнул он из неё немного. Повезло, однако. Обычно дворцовые интриги даром не проходят никому. Особенно тем, кто старался быть в них поменьше замешанным.
Гойю мы видим разным – здоровым и больным, при вдохновеньи и при его отсутствии, счастливым и глубоко несчастным, в здравом уме и в безумии. Но во всех этих образах он не меняется кардинально, остаётся прежним человеком, неистовым, и значит непобеждённым. Вот почему чем ближе конец, тем сильнее подводится мысль, что Гойя уже при жизни стал великим человеком, и признавал это не только королевский двор, но и народ. И этому не помешали ни Каэтана, ни Мануэль.
Таков тяжкий путь познания Гойи – познания своего гения, силы своего искусства.
…когда хочешь бороться за идею, надо прежде всего остаться в живых
Испания — страна благочестивая, и часы в суде перевели на десять минут назад; десять лишних минут было даровано преступнику, может быть, для помилования, а главное — для раскаяния.
Человеку нужно два года, чтобы научиться говорить, и шестьдесят лет, чтобы научиться держать язык за зубами
Нельзя заниматься политикой и быть справедливым. Добродетель и справедливость не равнозначны. Добродетель требует иногда от нас несправедливости.
Инквизиция. Над каждым,
Словно страшный рок зловещий,
Тяготела. Нужно было
Лицемерить. Даже с другом
Было страшно поделиться
Вольной мыслью или шуткой.
Даже шепотом боялись
Слово вымолвить… Но только
Эта вечная угроза
Придавала серой жизни
Прелесть остроты. Испанцы
Инквизиции лишиться
Вовсе не хотели, ибо
Им она давала бога.
Правда, бог тот был всеобщим,
Но особенно — испанским.
И они с упрямой верой,
Тупо, истово, покорно
За нее держались так же,
Как за своего монарха.
Электронная книга Гойя, или Тяжкий путь познания | Goya | Goya oder der Arge Weg der Erkenntnis
Если не работает, попробуйте выключить AdBlock
Ожидание ответа от сервера
Информация о книге
Испания времен Великой французской революции. В то время, когда во Франции монархия была уже свергнута, господство Бурбонов в Испании лишь усилилось. Инквизиция преследует любого, кто осмелиться преступить католические догмы.
В такое непростое время мракобесия и реакции жил работал Франсиско Гойя – великий испанский художник. Глупая бытовая ссора привела к суду инквизиции. Великие «Капричос» были предоставлены суду в качестве доказательства вины художника.
Иллюстрации
Произведение Гойя, или Тяжкий путь познания полностью
Видеоанонс
Взято c youtube.com. Пожаловаться, не открывается
Герой
Роман основан на реальной истории известных телепатов, братьев Хаунссенов. История триумфального подъема и печального финала амбициозного шарлатана и манипулятора, который подготовил себе смертный приговор по пути к вершинам власти.
Вслед за «Сильными мира сего», роман «Крушение столпов» является точной и беспощадной зарисовкой правящего класса Франции между двумя мировыми войнами.
Если первый том трилогии «Конец людей» разоблачал старое лицо власти в финансовом мире, в мире литературы, медицины и журналистика, то теперь взор писателя обращается в область политики, театра и провинциальной аристократии, подвергшихся особой деформации под воздействием изменений в области общественных отношений.
Многие из этих лидеров были друзьями Цезаря; некоторые – были его родственниками; многие из них шли на поводу своих амбиций; но были и те, кто искренне верил, что Рим страдает под пятой правителя, и жаждали его освобождения.
Последние, вызывали восхищение Цезаря. Он понимал, что существенно ограничил свободу граждан Рима, но он так же понимал, что народ, в массе своей, уклоняется от ответственности за совершаемые деяния. Они хотят, чтобы ими управляли, чтобы принимали важные решения за них, но, при этом, возмущались ограничениями свобод.
Роман основан на реальной истории известных телепатов, братьев Хаунссенов. История триумфального подъема и печального финала амбициозного шарлатана и манипулятора, который подготовил себе смертный приговор по пути к вершинам власти.
Лион Фейхтвангер роман Гойя (Литература XX века)
Не все то, что в наш век великих перемен создано мыслью художника, входит как нечто необходимое и значительное в умственную жизнь человечества. Время перелистывает книги, проверяя взыскательно и строго их истинную ценность, и сохраняет в памяти людской лишь те из них, которые служат прогрессу, обладают большой выразительной силой и отмечены стремлением осознать смысл и содержание общественной борьбы нашей эпохи.
Этими признаками подлинного искусства наделены лучшие произведения Лиона Фейхтвангера. Согретые чистой любовью к человеку, окрашенные мудрой иронией, полные открытой ненависти к варварству буржуазной цивилизации, они превозмогли власть времени и, обогатив литературу критического реализма, стали неотъемлемым достоянием современной культуры.
В романах, пьесах и стихах Лиона Фейхтвангера нет прямого и непосредственного изображения социальных язв капитализма, ужасов капиталистической эксплуатации народных масс, какое можно найти у Драйзера и Шона О’Кейси, Нексе и Барбюса.
Но это не значит, что Фейхтвангер обходил в своем творчестве главные общественные конфликты нашего века. По существу, с момента наступления духовной зрелости и до самой смерти его волновал и занимал один-единственный вопрос — о путях, перспективах и движущих силах социальных изменений, свидетелем которых он был. В разные периоды жизни он отвечал на него по-разному, но всегда раздумья над судьбами человечества составляли пафос его духовных и творческих исканий и понуждали пристально вглядываться в меняющуюся картину мира, где он сквозь пелену повседневности различал признаки умирания собственнической цивилизации, С постоянным вниманием следил он за строительством социализма в Советском Союзе, искренне стремясь осознать и усвоить его опыт.
Он завоевал известность главным образом как автор исторических романов, но в действительности лишь одна современность властно и неотвратимо приковывала к себе его внимание. «Я никогда не собирался изображать историю ради нее самой», — говорил он, определяя особенности своей творческой манеры, и это было правдой. Не бесстрастием мертвого покоя, не отрешенностью от общественных интересов своего времени привлекало Фейхтвангера прошлое: в истории он видел и изображал живые столкновения идей, борьбу сил регресса и прогресса, последствия которой оказывали глубочайшее влияние на социальные конфликты современного общества.
Как писатель, он складывался в тот период европейской истории, когда шли на ущерб традиции буржуазного либерализма, дух которого был ему близок, когда в буржуазном сознании происходила поляризация идей, вызванная обострением противоречий капитализма и переходом буржуазии к новым формам защиты своего классового господства. Реакционные буржуазные политики, философы и писатели, активно борясь с прогрессивными общественными идеями, пытались доказать невозможность изменения условий человеческого существования и самого человеческого сознания в лучшую сторону. Высказывая мнение, будто основная масса людей, занятых муравьиным трудом по добыванию хлеба насущного и производству материальных благ, органически не способна к духовному совершенствованию и навеки обречена быть удобрением, питательной почвой, на которой расцветает культура немногих избранников, буржуазные идеологи не только обессмысливали идею прогресса, но и пытались обосновать вечность господства буржуазии, оправдывая любые формы и способы его сохранения.
Преодолевая индивидуалистические иллюзии молодости, Фейхтвангер и в романах о прошлом и в романах о своем времени выступал как художник, посвятивший свой талант защите завоеваний человеческой культуры, против посягательств на нее реакционных общественных сил. В годы усиления антифашистского движения, когда вся мировая общественность поднялась на борьбу за свободу народов против фашизма, Лион Фейхтвангер находился на линии огня, вызывая бешеную злобу гитлеровцев. В эти годы он создал лучшие свои книги, в которых фашизм, его идеология подвергались беспощадному и гневному разоблачению. Трепетное чувство современности, острая политическая мысль, социальная важность затронутых писателем вопросов, страстность обличения обеспечили его романам почетное место в антифашистской литературе. Они сохраняют свое действенное значение и посейчас, когда международная реакция снова начинает поддерживать неофашистские силы.
Романы, написанные Фейхтвангером в послевоенные годы, свидетельствовали, что он как художник не остановился в своем духовном развитии. Под конец жизни он пришел к пониманию того, что творцами истории являются народные массы. Эта мысль, ставшая для него итоговой, проходит через все его поздние произведения, углубляя их реализм и сообщая им ясность взгляда на жизнь и оптимистич-ность, несвойственную его раннему творчеству.
Если в ранний период духовного развития для Фейхтвангера идея общественного прогресса представлялась по меньшей мере сомнительной, то истинным героем его поздних произведений стал «. тот незримый кормчий истории, который был открыт в восемнадцатом столетии, в девятнадцатом тщательно изучен, описан и превознесен, с тем чтобы в двадцатом быть тяжко оклеветанным и отвергнутым: прогресс».
Сложную духовную эволюцию проделал Фейхтвангер за пятьдесят с лишним лет своей творческой деятельности, и сама жизнь, сама современная история, которую столь внимательно изучал он, стараясь разгадать пути ее движения, была его лучшим учителем и наставником. Его ранние литературные опыты, относящиеся еще к 1903 году, когда вышла в свет первая его книжечка, и произведения, написанные перед империалистической войной, — филологические исследования, театральные рецензии, первый и весьма несовершенный роман, пьесы и новеллы — не принесли ему славы и не определили его творческого лица. В них отчетливо сказалось влияние социальной среды, в которой жил и формировался молодой Фейхтвангер, той атмосферы эстетизма, которая окутывала тогда европейское искусство.
Фейхтвангер происходил из буржуазной еврейской семьи. Сын богатого фабриканта, он получил солидное образование в университете своего родного города Мюнхена, а затем Берлина, где изучал германскую филологию и философию, а также санскрит. Рано пробудилась у него любовь к античности, а под влиянием патриархальных семейных традиций — интерес к иудейской истории, сохранившийся до конца жизни и определивший тематику и проблематику ряда его произведений.
Его соблазнил и заворожил обманчивый блеск эстетского искусства, излучающего призрачный, мерцающий свет, подобный фосфорическому свету болотных огней, всегда вспыхивающих там, где процессы распада и разложения вещества идут наиболее энергично. Изысканная, болезненная утонченность формы — и бедность жизненного содержания; восторженное и назойливое восславление красоты — и пренебрежение нравственными ценностями жизни; преклонение перед сильной, возвышающейся над толпой личностью — и холодное, равнодушное отношение к рядовым людям; любование декоративностью и роковыми страстями ушедших в прошлое эпох — главным образом Ренессанса — и пренебрежение реальными, каждодневными социальными нуждами и конфликтами своего времени — эти черты эстетского, декадентского искусства начала века в значительной мере свойственны были и ранним произведениям Фейхтвангера. Впоследствии он не без иронии отзывался о раннем своем творчестве, рассматривая его лишь как не очень плодотворный этап собственного духовного развития. Гораздо более важную роль в его дальнейшей творческой эволюции сыграла литературно-критическая деятельность, которой Фейхтвангер отдавался со страстью.
Лион Фейхтвангер неясно представлял себе причины, вызвавшие всеобщую войну, но он решительно не принял ни ее целей, ни той националистической идеологии, которая ее оправдывала. В числе немногих европейских интеллигентов он занял антивоенную позицию и поднял свой голос против империалистической бойни. Антивоенные взгляды писателя нашли выражение и в «Десни павших» — стихотворении, окрашенном настроениями социального протеста, которое ему, обойдя цензурные препятствия, удалось опубликовать, и в пьесе «Мир», вариации на темы комедий великого греческого сатирика Аристофана — ироничной, грубовато-злой, высмеивавшей военщину и безоговорочно осуждавшей войну и ее организаторов.
В годы войны Фейхтвангер много писал. В основном это были оригинальные пьесы и переделки произведений классической драматургии — «Персов» Эсхила, «Васантасены» великого древнеиндийского поэта Шудраки, драмы Калидасы «Царь и танцовщица». Интерес к древнеиндийской философий и искусству возник у Фейхтвангера не случайно. Наряду с мотивами социальной критики в его творчество начинают проникать пессимистические и фаталистические настроения, самоуглубленность и созерцательность, вызванные сознанием собственного бессилия перед жестокостью жизни. Эти мотивы и настроения нашли свое выражение в пьесе «Уоррен Гастингс», впоследствии переработанной Фейхтвангером и в драме «Еврей Зюсс» — первоначальном наброске замысла, нашедшего окончательное воплощение в одноименном романе.
В России вспыхнула революция, и над залитым кровью миром пронеслась весть о свободе. Октябрьская революция навсегда прорвала цепь капитализма и, положив начало новой эре в истории человечества, указала ему реальный путь в будущее. Началась революция и в Германии, где она возникла в обстановке, вызванной военным поражением германского империализма.
В годы революции история недвусмысленно поставила перед всеми мыслящими людьми вопрос о путях и способах разрешения конфликта между собственническим миром и рождающимся миром социальной справедливости.
Фейхтвангеру — свидетелю злодеяний военщины, предательской политики социал-демократических лидеров, трусливой свирепости озлобленного мещанства — стали ненавистны все виды общественной реакции, но его испугали размах и решительность движения народа. Либерально-демократические иллюзии и убеждения взяли верх в его сознании, и он начал искать пути и способы преобразования и улучшения общественной жизни — вне прямого революционного действия. Он не утратил веру в жизнеспособность буржуазной демократии, хотя его критическое отношение к собственническому миру и усилилось.
Пережитое и увиденное в годы войны, в дни революции и контрреволюции в Германии навсегда выжгло из творчества Фейхтвангера эстетизм. В его наиболее значительных произведениях тех лет — в пьесе «Военнопленные» и особенно в драматическом романе «Тысяча девятьсот восемнадцатый год» — уже начинает господствовать социальная проблематика, ощущается приближение Фейхтвангера к реализму.
Все сложные процессы, шедшие в его сознании и творчестве в послевоенные и послереволюционные годы, определили идейное содержание романов «Безобразная герцогиня» и «Еврей Зюсс», принесших Фейхтвангеру широкую мировую известность.
Критицизм фейхтвангеровского творчества укреплялся, но вскоре сам писатель ощутил, что содержавшаяся в его романах критика капиталистического общества явно недостаточна. В Европе назревали важные и грозные события, затрагивавшие самые основы существования буржуазной демократии. Финансовая олигархия, рурские магнаты, остэльбекие юнкеры — правящие круги Германии, при попустительстве социал-демократических лидеров готовили установление в стране фашизма. Его опасность становилась реальностью, и, наблюдая нарастание политического кризиса внутри Германии, Фейхтвангер стал отдавать себе отчет в том, что буржуазный мир болен гораздо серьезнее, чем это представлялось ему ранее.
Писатель — и это свидетельствовало о его проницательности — осознал, что начинается новый этап в истории Европы, и в своем крупнейшем романе «Успех» запечатлел первую стадию превращения буржуазно-демократического государства, каким была веймарская Германия, в государство тоталитарное. Им был уловлен момент, когда немецкая буржуазия стала переходить к открытым формам террористической диктатуры. Бесспорна и велика заслуга Фейхтвангера, который одним из первых писателей на Западе понял опасность фашизма и выступил против него во всеоружии крупного таланта, со всем блеском холодной, разящей сатиры, создав произведение, исследующее социальные истоки фашистского движения.
«Успех» составил первую часть трилогии, куда впоследствии вошли романы «Семья Опперман» и «Изгнание» — произведения, объединенные антифашистской темой, но разные по своим художественным качествам.
Героем другой трилогии стал Иосиф Флавий — писатель и историк, человек, проживший непростую жизнь в непростое время. Трилогию эту, которую нужно рассматривать как один большой роман, составили написанные в тридцатые годы «Иудейская война» и «Сыновья» и опубликованный в дни второй мировой войны роман «Настанет день. »
Из всех послевоенных произведений Фейхтвангера самым цельным, ясным и реалистическим явился роман о Гойе — великом испанском художнике конца XVIII и начала XIX века, чья личность и творчество издавна волновали воображение писателя. Книга о Гойе имела многознаменательный подзаголовок — «Тяжкий путь познания», раскрывающий ее философское содержание.
Не только описанию истории борьбы великого художника за правду и социальную значимость искусства был посвящен роман: в нем рассказывалось о трудном восхождении человека к познанию жизни и ее смысла. Что же познает Франсиско Гойя — человек, вышедший из недр народа, знавший и бремя славы и полынную горечь невзгод? Поистине железной жизни противоборствовал его творческий дух; суды инквизиции, кровожадное изуверство церкви, трусливая тупость феодальных правителей — косные, мертвящие все живое силы старого мира пытаются сломить его, подчинить себе его волю. С упорством и коварством защищали правящие классы Испании свои привилегии, которым угрожали идеи свободы, исходившие от республиканской Франции.
Служа общественному прогрессу, Фейхтвангер, проведший последние годы жизни в Америке, решительно выступал против усиления международной реакции, против пропаганды «холодной войны», против содержащейся в трудах буржуазных социологов и философов апологии войны как средства разрешения международных конфликтов. В годы разгула маккартизма, в годы гонения прогрессивных деятелей культуры и общественных деятелей Фейхтвангер написал пьесу «Помрачение умов, или Дьявол в Бостоне», пригвоздив к позорному столбу организаторов пресловутой «охоты на ведьм» — провокационных процессов над невинными людьми, несчастными жертвами комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. Фанатично-преступный пастор Коттон Маттерн, по вине которого погибло множество ни в чем не повинных людей, был прямым предшественником маккартистов, расправлявшихся, не гнушаясь средствами, со всеми инакомыслящими.
И в последних своих романах, «Испанская баллада» и «Иеффай и его дочь», Фейхтвангер развивал идеи прогресса и гуманизма.
Престарелый писатель — один из крупнейших деятелей немецкой литературы—горячо и искренне приветствовал создание Германской Демократической Республики и видел в ней оплот мира, а в ее успехах — залог свободного национального возрождения немецкого народа и немецкой культуры. Его выдающиеся заслуги как художника и защитника идей мира и прогресса были отмечены Государственной премией ГДР в области искусства и литературы, присужденной ему в 1953 году. До последних дней жизни Лион Фейхтвангер оставался верным другом Советского Союза, связывая с его движением вперед свои надежды на будущее, на конечное торжество разума и справедливости.
Духовная эволюция Лиона Фейхтвангера характерна для современного критического реализма, крупнейшие представители которого — Томас Манн и Ромен Роллан, Генрих Манн и Бернард Шоу, Роже Мартен дю Гар и Герберт Уэллс, каждый по-своему приходили к пониманию того, что новая социальная действительность сменяет умирающий собственнический мир. Наиболее значительные сочинения Фейхтвангера, в которых отчетливо проступила истина нашего века, века становления новых общественных отношений, по праву могут быть отнесены к завоеваниям современного демократического искусства. Его творческое наследие долго будет приковывать к себе внимание читателей, помогая полнее познать сложную духовную жизнь современного мира и яснее понять, как трудно большие художники критического реализма открывали для себя правду истории.
Аннотация: Роман немецкого писателя Л. Фейхтвангера (1884—1958) повествует о жизни и творчестве великого испанского художника Франсиско Гойи (1746—1828), утверждая необходимость активного вмешательства творческой личности в широкую общественную жизнь.