О чем книга довлатова компромисс
«Компромисс»… и «Компромиссис». С чего начать чтение Сергея Довлатова
Сергей Довлатов относится к писателям, которые хорошо писали о чем угодно. Прекрасный рассказчик и стилист, он не выдумывал запутанных сюжетов — достаточно собственных жизненных обстоятельств, которые можно пересказать и слегка приукрасить. Произведения Довлатова зачастую разбиты на новеллы, объединенные одной темой: как он сторожил зеков на зоне, или пытался работать журналистом, или просто жил — так или иначе все сводится к жизнеописанию, в котором Довлатов очень хорош.
Вот несколько произведений, с которых стоит начать знакомство с Довлатовым.
«Соло на Ундервуде» / «Соло на IBM»
Не лучшее произведение для старта (скорее уж для финиша), но важное для объяснения Довлатова и его творчества. В какой-то степени «Соло» — основа. Проза Довлатова анекдотична в самом лучшем смысле: она словно соткана из смешных историй. Таковы же Хармс, Зощенко, Чехов — на последнего, как говорил Довлатов, писателю хочется быть похожим больше, чем на любого другого русского классика. Ради анекдотичности Довлатов часто жертвовал достоверностью; все его произведения псевдодокументальны, и их герои из числа реальных людей, бывало, обижались на писателя за это.
«Соло» — записные книжки с теми самыми анекдотами, многие из которых использованы в прозе Довлатова: смешные случаи, диалоги, опечатки в газетах. По большей части это настоящие истории из жизни писателя в СССР («Соло на ундервуде») и в эмиграции («Соло на IBM»). Тут мало что приукрашено, разве что из стилистических нужд. Прямую речь персонажей — будь то сам Довлатов, его родственники, писатели и художники — Довлатов редактировал только исходя из одного принципа, которому был верен во всей прозе: все слова в предложениях начинаются с разных букв.
Найман и Бродский шли по Ленинграду. Дело было ночью.
— Интересно, где здесь Южный Крест? — спросил вдруг Бродский.
Найман сказал:
— Иосиф! Откройте словарь Брокгауза и Ефрона. Найдите там букву А. И поищите там слово «Астрономия».
Бродский ответил:
— Вы тоже откройте словарь на букву А. И поищите там слово «Астроумие».
— У меня есть повесть «Компромисс». Хочу написать продолжение. Только заглавие все еще не придумал.
Бахчанян подсказал:
— «Компромиссис».
«Зона. Записки надзирателя»
В 60-е Довлатов окунулся в жизнь творческой интеллигенции Ленинграда, познакомился с Бродским и другими видными поэтами. А затем вылетел из университета и на три года уехал служить — причем не просто в армию, а охранять исправительную колонию в Коми. Эта служба сыграла свою роль в формировании Довлатова как писателя (Бродский замечал, что он вернулся из армии как «Толстой из Крыма»). Который, правда, в СССР так и не был издан. Подлинник «Зоны» он вывозил из СССР на микропленках через знакомых. В 80-е, приехав в Америку, он опубликует «Зону» одной из первых.
Роман представляет собой 14 новелл о жизни заключенных и надзирателей. Эпизоды чередуются с письмами самого Довлатова к издателю, где он рассказывает о своей текущей жизни — а он на тот момент уже эмигрировал в Америку и не без труда наслаждался свалившейся на него свободой. И у чрезвычайно разных периодов — 60-е в исправительной колонии в Коми и 80-е в США — находятся общие черты. Формально это лагерная проза, но не такая мрачная, как у Шаламова или Солженицына. Конечно, не потому, что написана не от лица заключенного: скорее дело в том, что Довлатов не пытается пугать привычным для лагерных текстов натурализмом, а найти и описать что-то человеческое и хорошее даже в таких тяжелых условиях.
«Компромисс»
12 новелл о работе Довлатова в газете «Советская Эстония» в 70-е годы. Довлатов силен не в сложных сюжетах, но в крутой сегментированной подаче. Здесь каждая новелла выстроена по одному принципу. Сначала — сухая и ничем не примечательная заметка из советской газеты, написанная собственно героем «Компромисса». Потом — основная часть: история ее написания. Например, 50-летие таллинского ипподрома: в газете — пафосный рассказ о советских жокеях и зоотехниках, чествование ветеранов конного спорта. В свою очередь, из основной части новеллы мы узнаем, что ипподром — единственное место в городе, где торгуют в розлив дешевым портвейном. На месте автор знакомится с жокеем, который в итоге сдает ему подставных лошадей и какое-то время приносит нормальные барыши. В таком полуплутовском духе раскрывается дюжина журналистских заданий героя — вроде скучных и безобидных, но процесс их выполнения описывается в самых уморительных деталях. Как и многие тексты Довлатова, «Компромисс» — фиксирование всей абсурдности жизни и творческой работы при советской власти.
«Заповедник»
За пару лет до эмиграции Довлатов успел поработать экскурсоводом в Пушкинском заповеднике в Михайловском, и это также становится материалом для его прозы. Порядком измученный неустроенностью по жизни и алкоголем, по традиции он сам выступает прототипом главного героя повести «Заповедник». Кое-что Довлатов почерпнул и из опыта работы в заповеднике его друга Бродского.
«Заповедник» больше других произведений Довлатова похож на фикшен и вообще представляет собой что-то необычайно цельное для автора, склонного разбивать любое повествование на эпизоды. Герой вынужденно привязан к месту и времени, но ведет он себя все еще по-довлатовски. Он хоть и грустит, но необычайно остроумен, и приехал не только заработать, но и попутно разобраться в себе и в том, что именно пушкинского осталось в этих местах. Из всех текстов Довлатова этот больше всего напрашивается на экранизацию (она существует и я не рекомендую), но лучше — на меланхоличный квест.
— Вы любите Пушкина? — неожиданно спросила она.
Что-то во мне дрогнуло, но я ответил:
— Люблю… «Медного всадника», прозу…
— А стихи?
— Поздние стихи очень люблю.
— А ранние?
— Ранние тоже люблю, — сдался я.
— Тут все живет и дышит Пушкиным, — сказала Галя, — буквально каждая веточка, каждая травинка. Так и ждешь, что он выйдет сейчас из-за поворота… Цилиндр, крылатка, знакомый профиль…
Между тем из-за поворота вышел Леня Гурьянов, бывший университетский стукач.
— Борька, хрен моржовый, — дико заорал он, — ты ли это?!
Я отозвался с неожиданным радушием. Еще один подонок застал меня врасплох. Вечно не успеваю сосредоточиться…
Подробнее об особенностях «Заповедника» и истории его создания можно прочесть здесь.
Компромисс
Главный герой, журналист, оставшись без работы, перелистывает свои газетные вырезки, собранные за «десять лет вранья и притворства». Это — 70-е гг., когда он жил в Таллине. За каждым газетным текстом-компромиссом следуют воспоминания автора — реальные разговоры, чувства, события.
Перечислив в заметке те страны, из которых прибыли специалисты на научную конференцию, автор выслушивает от редактора обвинения в политической близорукости. Оказывается, в начале списка должны идти страны победившего социализма, потом — все остальные. Автору заплатили за информацию два рубля. Он думал — три заплатят.
Тон заметки «Соперники ветра» о Таллинском ипподроме — праздничный и возвышенный. На самом деле автор без труда договорился с героем заметки, жокеем Ивановым, «расписать» программу скачек, и они вдвоём выигрывали деньги, ставя на заранее известного лидера. Жалко, что с ипподромом покончено: «соперник ветра» выпал пьяный из такси и уже несколько лет работает барменом.
В газете «Советская Эстония» опубликована телеграмма эстонской доярки Брежневу с радостным сообщением о высоких надоях молока, о приёме её в партию и ответная телеграмма Брежнева. Герой вспоминает, как для написания рапорта доярки его послали вместе с фотокором Жбанковым в один из райкомов партии. Журналистов принимал первый секретарь, к ним были приставлены две молодые девушки, готовые исполнять любые их желания, спиртное лилось рекой. Конечно, журналисты полностью «воспользовались ситуацией». Они лишь мельком встретились с дояркой — и телеграмма была написана в коротком перерыве «культурной программы». Прощаясь в райкоме, Жбанков попросил «для лечения» хотя бы пива. Секретарь испугался — «в райкоме могут увидеть». «Ну и работёнку ты себе выбрал», — посочувствовал ему Жбанков.
«Самая трудная дистанция» — статья на моральную тему о спортсменке, комсомолке, потом коммунистке, молодом учёном Тийне Кару. Героиня статьи обращается к автору с просьбой помочь ей «раскрепоститься» в половом отношении. Выступить в роли учителя. Автор отказывается. Тийна просит: «Есть же у тебя друзья-подонки?» «Преобладают», — соглашается журналист. Перебрав несколько кандидатур, он останавливается на Осе Чернове. После нескольких неудачных попыток Тийна наконец становится счастливой ученицей. В знак благодарности она вручает автору бутылку виски, с которой он и отправляется писать статью на моральную тему.
«Таллин прощается с Хубертом Ильвесом». Читая некролог о директоре телестудии, Герое Социалистического Труда, автор некролога вспоминает лицемерие всех, кто присутствовал на похоронах такого же лицемерного карьериста. Печальный юмор этих воспоминаний состоит в том, что из-за путаницы, произошедшей в морге, на привилегированном кладбище хоронили «обычного» покойника. Но торжественную церемонию довели до конца, рассчитывая ночью поменять гробы.
«На этом трагическом слове я прощаюсь с журналистикой. Хватит!» — заключает автор.
Понравился ли пересказ?
Ваши оценки помогают понять, какие пересказы написаны хорошо, а какие надо улучшить. Пожалуйста, оцените пересказ:
Что скажете о пересказе?
Что было непонятно? Нашли ошибку в тексте? Есть идеи, как лучше пересказать эту книгу? Пожалуйста, пишите. Сделаем пересказы более понятными, грамотными и интересными.
Краткое содержание Довлатов Компромисс
Основным персонажем является бывший репортер, который лишился должности. Он смотрит на свои вырезки из газет, которым 10 лет. Все эти годы, как он считал были годами притворства, читая эти врезки, можно сказать, что это были компромиссы, но за каждой вырезкой были реальные жизни людей. На дворе 70-ые. В это время главный персонаж работал в столице Эстонии
Журналист по порядку оглашает страны, которые участвовали в конференции связанной с наукой. Во время того, как он закончил, его обвиняют, в том, что он политически близорук. Оказалось, что сначала надо было перечислять страны, в которых победил социализм. За свою работу он заработал всего 2 рубля, хотя сам он надеялся на три.
Фон газетной заметки под названием «Соперники ветра», рассказывает о ипподроме, который находится в Таллине. Автор был в сговоре с основным героем о информации, и теперь они оба поставили деньги на лидера данной скачки.
Специально для одной газеты, которую называют «Вечерний Таллин», журналист печатает интересные детски стихотворения, суть их в том, что зверек отвечает на русское «привет» на эстонском.
Главный герой приезжает в род дом, где ему поручено задание создать репортаж про четырехтысячного ребенка Таллина. Когда он там оказался, то увидел, что этот ребенок был рожден от соития эстонки и эфиопца, этого ребенка главный редактор отклонил. Последующий новорожденный был евреем. Вот наконец-то журналист нашел ребенка, у которого мать была из Эстонии, а отец из России. Главному герою наконец удается написать заметку. Позже отцу ребенка привезли деньги и попросили назвать малыша Лембитом, после это отец поехал вместе с журналистом отмечать рождение. Вдруг герой просыпается и понимает, что оказался у своей подруги, но не помнит, как это произошло.
В одной из не малочисленных газет, доярка написала послание, которое полагалось Брежневу, содержание ее было о том, что она постоянно перевыполняет норму и просит взять ее в коммунистическую партию. Тут главный герой вспоминает, что его самого и фотографа послали в комитет района. Разговаривал с журналистами сам секретарь, их обслуживали две очень красивые работницы, которые в любое время были готовы выполнить их желания. Ко всей картине было еще и много спиртного. Естественно они использовали данную ситуацию и поэтому саму доярку видели только краем глаза.
Последующая статья была написана про одну спортсменку, название «Самая трудная дистанция», которая в последствие смогла добиться места в ком партии. Эта бывшая спортсменка просила главного героя о том, что бы он сделал ее раскрепощенней и помог ей стать сексуальнее. Однако журналист отказался от этого весьма заманчивого предложения, тогда она начинает спрашивать его о друзьях, которые точно смогли бы помочь ей, и такие находятся. За доброкачественную помощь, она решает вручить ему бутылку виски, вместе с которой он начинает писать статья темой, которой является мораль.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Сейчас читают
В рассказе Михаила Шолохова «Обида», который вошел в сборник «Донские рассказы» (1926), говорится о пятидесятилетнем Степане, крестьянине из хутора Дубровинский. На хуторе голод – неурожай пришел с юга и нечем засеять землю
Повествование ведется от лица мужчины, живущего с женой и детьми в доме на два хозяина. Соседями супругов являются Нюшка (Анна Павловна) и ее отец – восьмидесятилетний дядя Павел.
На шхуне Пилигрим, которая направляется в Сан-Франциско, много людей, командир Гуль, несколько матросов, корабельный повар Негоро
Урал. На платформе толпится народ ягодников с ведрами, корзинами и всякой утварью. Подъезжает поезд, который едет до Теплой горы и останавливается всего на минуту.
С. Довлатов, Компромисс, рецензия
Анекдот как итог русской литературы
Ознакомилась я тут довольно давно уже, недели три назад, подробнее с этим чудом русской литературы. И хоть со временем беда, но все ж таки хотелось запечатлеть кой-какие мысли, «возникшие при чтении», тем более что я обещала.
Итак.
«Компромисс». Сборник рассказов на тему «как в Империи зла все было гадостно и мерзко». Забавная композиция (газетная статья 70-х гг. С. Довлатова, затем подробная расшифровка «как все было на самом деле». Выходит, что было все совсем иначе, чем написано. На естественно возникающий вопрос: зачем писать было? – ответа нет. ) Рассказчик, весь сборник метающийся от пьянки до графомании и обратно, потуги на философичность, а в итоге – в лучшем случае бытописательство. Впрочем, стиль неплох. Но и не прекрасен. Если б не злобные пассажи на тему «кровопийц коммуняков», так и вовсе это можно было бы читать без напряжения.
«Наши». Семейная хроника в анекдотах. Думается, любой человек, обладающий приличествующим набором родственников, мог бы написать нечто подобное. Много гадостей про почивших ныне писателей.
Несколько, мягко говоря, задела такая фраза: «…а Цветаева при всей ее гениальности была клинической идиоткой». Возможно, Цветаева потому и гениальна, что худшее, что она написала в жизни о другом авторе – это полуиспуганное-полувосхищенное о Гиппиус, опубликовавшей, на мой взгляд, довольно мерзкий пасквиль на Андрея Белого, «эта книга – ланцет и стилет, и эта женщина – чертовка!».
Вот ведь странно, но гениальности не присуща пошлость. И такое вот публичное обс…рание ныне покойных предшественников – тоже.
И вновь – о политике: «Мы знали, что в газетах пишут неправду, что на западе люди живут веселее и лучше». Вопросом, почему веселее и лучше, Довлатов, естественно, не задается. Конечно, ведь во всем виноваты «клятые коммунисты», кто же еще. Об особенностях восточноевропейского климата, в десятки раз низшей, чем в Европе, биопродуктивности почвы Андрей Паршев еще ничего не писал, самому додуматься до чего-либо подобного Довлатову не хватает интеллекта, да и зачем напрягать голову, когда по радио «Свобода» давно уже предложили такое доступное и понятное объяснение.
Впрочем, как идеолог Довлатов способен вызывать только презрительную жалость. Это человек с абсолютно промытыми мозгами, жертва пропаганды. В общем-то, он не виноват в том, что подпал под власть навязываемых стереотипов, но симпатии его детское простодушие вызывать тоже не может.
Во всех своих произведениях он постоянно пытается оправдаться за эмиграцию. Правильно пытается. Для советских интеллигентов эмиграция всегда была равнозначна предательству, и они имели весьма веские основания для такого мнения.
«Чемодан». Еще один сборник новелл, объединенной довольно своеобразной рамкой – вот вывез г-н Довлатов из СССР лишь один чемодан и о каждой из находящихся в чемодане вещей рассказывает какую-нибудь историю. Фантазия у человека богатая. Политических отступлений здесь меньше, и, слава богу, благодаря этому книга вполне пригодна для чтения.
Каждая новелла – это в своем роде анекдот, расписанный страниц на десять. Читаются такие вещицы легко и не без интереса, впрочем, каких-либо «высоких идей» и прочих небезопасных для читателя итогов «духовных поисков», коими славилась издревле русская литература, вы здесь не найдете. Ими, мягко говоря, и не пахнет.
Да, шла, шла великая русская литература, через цензуру, через тернии, борения и муки неисчислимые, и к чему же пришла? К анекдоту! Ничего не скажешь, достойный конец. Еще бы надгробный памятник с какой-нибудь прочувствованной эпитафией, и можно уже с веселым гиканьем разбивать о гранит шампанское и занюхивать гвоздичками.
Очевидно, лучшее его произведение все-таки «Заповедник». Здесь Довлатов почти подошел к пониманию «диалектики жизни», того, что не все так просто и однозначно, и не всегда стоит верить пропаганде. Почти. Хорошие диалоги, схвачен живой разговорный язык (к мату же в литературе лично я отношусь резко негативно, но как раз в этом автора упрекать не буду, так как в последние десятилетия он, мат, успел стать едва ли не нормой).
Целью этой довольно злой рецензии отнюдь не было доказать, что Довлатов писатель плохой, бесталанный или «купленный» (ибо встречается и такое мнение). Вовсе нет, я просто хотела сказать, что, мягко говоря, не стоит считать данного автора одной из вершин, пусть даже и небольшой, русской литературы XX в.
Ибо анекдот – замечательный жанр устного народного творчества, но возможности Литературы он отнюдь не исчерпывает.
Компромисс
Перейти к аудиокниге
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
С 1972 по 1975 год Сергей Довлатов, один из самых читаемых авторов, работал в издании «Советская Эстония». Помимо журналистского опыта, писатель нашел новые сюжеты для сборника новелл, яркие типажи и традиционные житейские истории, одновременно ироничные и печальные.
Двенадцать компромиссов из реальной практики, которые заставят задуматься и взглянуть на жизнь под другим углом.
Книга невероятных метаморфоз – редакционный фотограф готовит рапорт от имени простой доярки; вместо подготовки репортажа о конном празднике журналист увлекается ставками, а обычный театральный портной становится изменником и предателем.
В небольшие новеллы автор мастерски уместил сатиру, юмор, философию и позитивный взгляд, который поможет пережить все трудности. Классическое произведение для тех, кто ценит простой и лаконичный слог, ироничную манеру повествования и необычный сюжет.
Сергей Довлатов – один из наиболее популярных и читаемых русских писателей конца XX – начала XXI века. Его повести, рассказы и записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. «Заповедник», «Зона», «Иностранка», «Наши», «Чемодан» – эти и другие удивительно смешные и пронзительно печальные довлатовские вещи давно стали классикой. «Отморозил пальцы ног и уши головы», «выпил накануне – ощущение, как будто проглотил заячью шапку с ушами», «алкоголизм излечим – пьянство – нет» – шутки Довлатова запоминаешь сразу и на всю жизнь, а книги перечитываешь десятки раз. Они никогда не надоедают.
Содержит нецензурную брань
Больше интересных фактов о жизни и творчестве Сергея Довлатова читайте в ЛитРес: Журнале