О чем история государства российского карамзин
Анализ произведения История государства Российского Карамзина
Впервые Николай Михайлович задумался о написании данного произведения в 1790 году. Данный труд призван донести исторические факты в простом и литературном формате. Читатель должен понимать, что происходит, а не только читать сухие факты и изучать даты. Данное произведение пропитано патриотизмом, автор хочет донести историю до русского народа в простом свете. Чтобы людям было интересно читать, каждый народ должен знать свою историю. Многие люди называют данный труд воскресением памяти о былых временах.
Люди ни в коем случае не должны забывать то, что было много лет назад. Потому как история имеет свойство повторяться. Сначала, как трагедия, затем как фарс. Историю нужно изучать для того, чтобы знать закономерности, которые повторяются спустя определенный промежуток времени. На самом деле история открывает очень много тайн, которые больше нигде не обнаружишь. Нерадивое отношение к истории очень чревато. Помимо этого, стыдно, когда народ не знает собственной истории.
Карамзин потратил очень много сил и времени, чтобы создать этот ценный труд. В свое время Николай Михайлович даже попросил Александра Первого назначить его на должность историографа. Его прошение было одобрено. Произведение написано в литературном жанре, что помогает читателю без труда воспринимать всю информацию.
Карамзин придерживался монархической формы правления, это можно заметить на страницах произведения. Автор поддерживал дворянство. Николай Михайлович условно делит историю России на три части: древний, средний и послепетровский. Древний описывает события от начала истории, то есть со времен правления Рюрика. От появления независимого государства до правления Ивана Третьего. Следующий до Петра Первого. И третий после него.
Примечательно, что автор делает акцент не только на важнейших исторических событиях, но и на более мелких деталях. Читатель может увидеть изнутри жизнь простых людей и жизнь дворян. Познакомиться с политическим состоянием, войнами и всем происходящем в стране на тот или иной период. Читатель знакомился с культурой, узнавал, что было актуально в былые времена.
До девятнадцатого века эти факты в исторических источниках не выделялись. Безусловно, кропотливый труд Николая Михайловича внес очень большой вклад в освоение и изучение истории России.
Данное произведение помогает детально понять, что происходили в те времена, чем жили и о чем думали. Читатель понимает, чего люди боялись, что хотели изменить.
2 вариант
Это произведение рассказывает о русской истории с самых древних времен до Ивана Грозного и Смуты. Этот труд не претендует на то, чтобы быть первым в своем роде, однако она была очень востребована интеллигентной публикой.
Карамзин хотел дописать книгу до начала правления Романовых, но не успел. К счастью, он практически выполнил то, что хотел, так как довел книгу до Междоцарствия 1611-1612 годов.
Автор собрал в работе сведения из многих летописей, таких, как «Повесть временных лет» и Ипатьевская летопись. В работе Карамзин отдавал предпочтение поучительности и эффектности, а не истории. Все, что он считал ненужным, вынес в отдельный том.
В первом томе он описывает прародителей славян, конфликты с варягами, как греки относились к их племенам. Далее идет описание первых князей и их правления, в рамках теории норманнов. А в остальных книгах описаны события до 1612 года включительно. При выходе в свет книга произвела настолько большое впечатление, что даже Пушкин зачитывался «Историей», что уж говорить об интеллигенции. Хоть при создании книги использовались свидетельства иностранцев, которые не всегда давали достоверную информацию, а подчас и очень негативную.
Эта книга укрепила в народе понимание того, насколько важна история, память о великих подвигах князей, их самопожертвовании. При прочтении этого труда каждый задавал себе вопрос: если мои предки могли такое сделать, то почему не могу я? Подобные мысли усиливали в народе гордость за себя, за свою нацию.
Карамзин в своей работе прославлял самодержавие. Из-за этого многим критикам не понравилась книга. За это его ругали и свободомыслящие люди, то есть либералы. Карамзин был сторонником монархии и крепостного права, потому к либералам не принадлежал.
Также читают:
Картинка к сочинению Анализ произведения История государства Российского Карамзина
Популярные сегодня темы
В каждом веке есть свои гении, свои творцы. Но не каждый такой гений, тем более гений художественного творчества становится идеалом для современников и последователей
Этим вопросом задаются многие, но ответить на него сможет далеко не каждый. Сегодня мы поговорим о том, возможна ли дружба на просторах интернета.
Татьяна одна из второстепенных героинь рассказа Тургенева «Му Му». Автором она представлена 28 летней прачкой, которая не покладая рук трудится у одной из московских барынь
Композитор Эдвард Григ отдыхал осенью в окрестностях Норвегии. Ему очень нравились прогулки по осеннему лесу. Однажды он встретил там девочку, собирающую в корзину еловые шишки.
Что такое красота? Согласно трактовке термина в словаре Ожегова это нечто, доставляющее удовольствие лицезреть, на что эстетически приятно смотреть. Из этого следует, что красота – чувство глубоко личное, индивидуальное
Карамзин – автор многотомной «История государства Российского»
Многотомный труд «История государства Российского» Карамзина имеет огромное значение для страны. Это было первое историческое произведение, рассказывающее о России: ее возникновении, развитии, о правителях и событиях. Первое издание было раскуплено за несколько недель, им зачитывались и восхищались. Впоследствии материал «Истории» использовался писателями, например, Пушкиным.
Биография автора
Николай Михайлович Карамзин родился 12 декабря 1766 года в селе Симбирской губернии, ныне это почти заброшенное село Карамзинка. Его отцом был отставной капитан и среднепоместный дворянин.
Первое образование молодой Николай получил в частном симбирском пансионе. В 12 лет его отправили в Москву, в пансион Шадена. В 1783 году в возрасте 17 лет из-за просьб отца Николай Карамзин поступил на службу в Преображенскую гвардию, но после смерти родителя вскоре вышел в отставку. Некоторое время он жил в Симбирске, затем вернулся в Москву. К этому периоду относятся знакомства Карамзина с литераторами Новиковым, Петровым и Кутузовым, участие в издании первого детского журнала в России.
Следующие 2 года Карамзин отправился в Европу: застал Французскую революцию, познакомился с Кантом. По возвращении писатель выпустил знаменитые «Письма русского путешественника», сделавшие 24-летнего Карамзина известным литератором.
Большую часть жизнь Карамзин провел в Москве, «Историю государства России» он писал в усадьбе Остафьево. За свою жизнь писатель был женат дважды:
Скончался 3 июня 1826 года в Санкт-Петербурге. По одной из версий, причиной стала сильная простуда, которую он получил в декабре 1825 года, присутствуя на Сенатской площади во время восстания декабристов. Супруга Екатерина пережила мужа на 25 лет, после его смерти она помогала в работе над 12 томом «Истории».
Литературная деятельность
После возвращения в Россию Николай Михайлович вплотную занялся литературной деятельностью. Он писал стихи и прозу, занимался переводами и исследованиями истории.
Литературные труды Карамзина имеют ряд особенностей:
Вся литературная деятельность Карамзина была прекращена в 1804 году после того, как император Александр I назначил его придворным историографом. Также писатель отказывался от предлагавшихся ему государственных постов, в том числе от должности губернатора Твери.
На историческом поприще
В 1811 году была написана «Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях». В ней высказывались мысли консервативных слоев общества, недовольных проводимыми либеральными реформами. Главной задачей работы было доказать, что государству не требуется никаких изменений.
Но самой важной и большой работой писателя и историка Карамзина стала «История государства Российского» — 12-томное (последний том не был закончен) издание. Работа над ним началась еще в 1804 году и продолжилась до смерти автора.
Главной задачей написания этого труда была просветительская деятельность: до этого об истории России не было написано практически ничего. Высшее общество намного лучше знало историю европейских стран, чем родного государства.
Первое издание первых 8 томов было профинансировано самим императором Александром I, они печатались в нескольких типографиях в течение 2 лет. Книги вышли в продажу одновременно в феврале 1818 года и были очень быстро проданы, их читали везде и все. В 1821 году вышел 9 том, через 3 года — 10 и 11 тома. Закончить 12 том автор не успел: его подготовили по черновикам друг Карамзина Сербинович вместе с литератором Блудовым.
В процессе работы над «Историей России» Карамзин резко поменял политические убеждения. Он настолько проникся патриотизмом, что пришел к выводу о необходимости в России абсолютной монархии.
Содержание и значение
Исторические сведения и факты для книги Карамзин собирал из древних летописей и письменных источников, многие из которых впервые использовались в науке, например, Ипатьевская летопись. Чтобы не перегружать текст деталями, некоторые подробности автор вынес в отдельный том примечаний, который имел огромное значение для исследователей. Например, восстановление Троицкой летописи, пострадавшей при пожаре, происходило по примечаниям Карамзина.
В первом томе рассказывается о славянах и их соседях, обитавших на территории современной Российской империи, об их отношениях с варягами и греками, высказывается норманнская теория. Далее текст переключается на первых князей и ведет свое повествование до междуцарствия 1611−1612 годов.
В предисловии Карамзин указывал, что хотел своим трудом показать — история России намного увлекательнее и интереснее, чем мировая. Но также на протяжении всех томов Николай Михайлович утверждает мысль о необходимости для России сильного самодержавия, о том, что падение нравов приведет к гибели всей страны. Это стало поводом для критики либерально настроенных читателей: они сетовали, что автор пренебрег простыми людьми ради прославления дел царей и императоров.
При написании Николай Михайлович выступал больше не в роли историка, а как литератор. Язык написания прост, но благороден, не перегружен «сухими» фактами. Повествование о каком-либо событии часто завершается эмоциональным отступлением. Простота написания была еще одной причиной популярности работы.
Автор многотомной «Истории России» Карамзин Николай Михайлович был первым и единственным государственным историографом при императоре, а также он стал первым автором, решившим популяризировать малоизвестную тогда науку. В советское время труд был признан реакционным и не издавался, но выпущенные в годы «перестройки» сокращенные варианты вызвали огромный интерес читателей.
О чем история государства российского карамзин
Есть легенда, что Карамзин изобрел букву «Ё». На самом деле нет. Изобрели ее в Петербургской академии наук в 1783 году. Он ее только популяризовал. Да и то не факт, что именно он. Первые печатные употребления «Ё», начиная с 1795 года, появлялись в изданиях Московской университетской типографии, в том числе в карамзинском поэтическом альманахе «Аониды» (1796). Возможно, энтузиастом «Ё» был не Карамзин, а типографы Христиан Ридигер и Христофор Клаудий. И печатали ее только там, где это облегчало чтение стихов: например, для прояснения рифм «весною — зарёю» и «сокóл — орёл». В предисловии Карамзина к «Аонидам» слово «издается» напечатано с «Е».
Это не просто курьез. За этим стояла языковая программа. «Ё» в XVIII веке — признак разговорной речи. Даже в первой четверти XIX века произношение «звёзды» вместо «звезды» или «идёт» вместо «идет» считалось просторечием. И в тех же «Аонидах» есть, например, рифма «грызет — нет». Литературный язык был ориентирован на церковнославянский, в котором «Ё» нет. Допущение «Ё» в стихи означало допущение в них «низкой» речи. Ломоносов со своей кодификацией «трех штилей» в гробу перевернулся.
Но даже если Карамзин и не изобрел букву «Ё», то он, можно сказать, изобрел тот русский литературный язык, в котором она была на своем месте. Причем «изобрел» в старинном смысле: «из-обрел» — нашел и извлек на поверхность то, что было в нем скрыто. Отказ от строгого деления на «штили», свободное употребление в одном тексте и церковнославянизмов, и разговорных слов и оборотов, и иностранных заимствований, и кáлек — все это, конечно, не с Карамзина началось, но его авторитетом утвердилось.
Литературный язык переориентировался с церковнославянского на разговорный. Разумеется, не на площадной, а на светский, салонный. Вопреки «Войне и миру», на рубеже XVIII-XIX веков в свете, особенно московском (а Карамзин жил в Москве), по-русски говорили все-таки больше, чем по-французски. Но читали в основном по-французски, и французский сильно влиял на лексику и даже на построение фраз. Из этого материала Карамзин и создал современный русский язык. Принцип, по которому составлено слово «отфрендить», — это принцип карамзинский: берем заимствование, в разговорной речи адаптируем его (подбираем подходящую исконную приставку и глагольное спряжение, устаканиваем произношение) — и в таком виде пускаем в письменную речь.
Карамзин — первый великий русский прозаик. Стихи он тоже писал, но любим мы его не за это. Для XVIII века «презренная проза» — это не фигура речи. Великое творили в стихах: оды, поэмы, трагедии в пяти актах. Проза же годилась, во-первых, для преходящего: писем, публицистики; во-вторых, для науки; в-третьих, для низкопробных повестушек вроде «Ваньки Каина»; в крайнем случае, для нарочитого снижения — в комедии, например.
Молодой Карамзин написал «Письма русского путешественника» — но то была еще стилизация: жанр оправдывал писание прозой. Потом — «Бедную Лизу». Это была уже, безо всяких скидок, Литература (Карамзин в знак почтения к явлению писал его название с прописной буквы: «Литература», «Древность», «Вера», «Самодержавие»). Так вот, «Бедная Лиза» — Литература, и при этом проза. Мало того, проза непритязательная, как бы безыскусная.
Чтобы вполне оценить, какая это была революция, надо проникнуться тем, что до «Бедной Лизы» прозаическим бестселлером был, например, «Милорд Георг» Матвея Комарова (1782), который начинается так:
«Среди самого прекраснейшего дня в один час темная туча покрыла чистое небо; облаки, как горы, ходят и волнуются, подобно черному морю, от жестокого ветра; гром, молния, град, дождь и сильная буря, соединясь вместе, во ужас всех живущих на земли приводило. Все бегали, искали своего спасения; старые воздевали руки на небо, просили богов об отпущении грехов; младые вопиют и укрываются под кровы; жены и девицы со плачем и воплем входят в храмины и затворяются; земледельцы в полях не обретали своего спасения».
Еще огромной популярностью пользовалась «Повесть о Бове королевиче» — лубочная переделка средневекового итало-французского рыцарского романа, действие которой разворачивается «в некоем царстве, в великом государстве, в славном городе Антоне», а персонажи носят имена вроде Кирбит Верзаулович и Милитриса Кирбитьевна.
«Бедная Лиза» же начинается с описания окрестностей Симонова монастыря под Москвой. Мало того, что оно незамысловато — оно еще и топографически точно. Всякий желающий мог туда съездить и убедиться: вот вид на город, вот монастырские башни, вот луга, вот река, вот рощи, а вон в отдалении Коломенское и синеющие Воробьевы горы. И, разумеется, пруд, в котором Лиза утопилась. Ныне, увы, уже не получится: луга застроены заводами и жильем, виды заслонены многоэтажками, пруд засыпан; монастырские башни стоят из последних сил. В «Бедной Лизе» — никакой условной экзотики. Карамзин не воспаряет над действительностью, а надежно к ней прикрепляется. Поэтому — проза вместо поэзии.
3
Карамзин полжизни готовился к «Истории государства Российского», а потом полжизни ее писал. Александр I назначил его историографом в 1803 году. Тут надо сразу внести ясность: не Александр нанял Карамзина написать официальную историю России, а Карамзин выхлопотал себе эту должность благодаря своему приятелю, попечителю Московского университета Михаилу Муравьеву. Должность давала, во-первых, приличный доход, а во-вторых, доступ во все архивы и библиотеки с возможностью забирать документы на дом. Карамзину не нужно было тратить время на зарабатывание денег и на разъезды — и он смог всецело сосредоточиться на «Истории».
У него был план. Еще в «Письмах русского путешественника» он как бы между делом сетует: «У нас до сего времени нет хорошей российской истории». Тут же поясняет, что значит «хорошая»: «писанная с философским умом, с критикою, с благородным красноречием». То есть основанная на скрупулезном анализе источников («критика»), содержащая стройную объяснительную концепцию («философский ум») и хорошо написанная («благородное красноречие»). Указывает образцы: Тацит («Анналы», начало II века), Дэвид Юм («История Англии», 1754–1762), Уильям Робертсон («История государствования императора Карла V», 1762) и, разумеется, Эдвард Гиббон («История упадка и разрушения Римской империи», 1776–1788).
В молодости наставником Карамзина был Николай Новиков, издатель, среди прочего, «Древней российской вивлиофики» — одного из первых журналов, в которых систематически публиковались исторические документы. Еще до назначения историографом Карамзин немало времени проводил в московском доме отставного обер-прокурора Святейшего Синода графа Алексея Мусина-Пушкина и изучал его огромную коллекцию древнерусских летописей. Там были, в частности, Троицкая летопись и оригинал «Слова о полку Игореве» — Карамзин был одним из немногих его «самовидцев». Приятельствовал с Николаем Бантыш-Каменским и Алексеем Малиновским, руководителями Московского архива Иностранной коллегии — старейшего и крупнейшего из русских архивов.
Он то и дело писал что-нибудь историческое. «Наталья, боярская дочь» (1792) помещена в антураж допетровской Москвы — но, если бы это был какой-нибудь «славный город Антон», честно говоря, почти ничего бы не изменилось. А вот «Марфа-посадница» (1803) — это уже явно этюд к «Истории»: сюжет рудиментарный, основное содержание — историософские экскурсы, есть даже ссылки на источники. Карамзин вкладывал в уста героев — исторических личностей вроде новгородской посадницы Марфы Борецкой — пространные выспренние речи, в которых они объясняли свои поступки.
Так Тит Ливий писал историю Рима. Прибегали к этому приему и русские летописцы. В «Истории» Карамзин старался вот так «в лоб» не досочинять. Но в значительной степени она построена на подобной психологизации, часто оформленной несобственно-прямой речью.
И вот это-то и есть самое интересное в ней. Зачем еще ее теперь читать? В начале XIX века Карамзин был первоклассным ученым. Но два столетия спустя в научном отношении он, конечно, безнадежно устарел. Он очень мало знал о текстологии, почти ничего — об археологии, вовсе не знал берестяных грамот. Реконструируя причинно-следственные связи исторических событий и мотивации исторических деятелей, он мог полагаться, по большому счету, только на художническую интуицию.
Почему, например, в середине XI века Ярослав Мудрый, с таким трудом утвердив благотворное единовластие, на смертном одре опять делит государство между своими сыновьями — и заново запускает княжеские междоусобицы? Мы, вооруженные достижениями исторической науки последних двух веков, понимаем: Русская земля была не суверенным государством в современном смысле, а родовым владением, и каждый князь имел право на его долю. Для Ярослава было немыслимо лишить кого-то из сыновей этого права. Во времена Карамзина эта теория еще не была разработана — в основном это сделал Сергей Соловьев в своей докторской диссертации 1847 года. Историограф находил ситуативное психологическое объяснение: Ярослав был любящим отцом, «думал, что дети могут быть рассудительнее отцев, и к несчастию ошибся».
Почему на рубеже XI-XII веков Владимир Мономах, явно будучи достойнейшим из князей, уступил киевский престол слабому и вероломному Святополку Изяславичу? Нам — опять же, благодаря Соловьеву — понятно: Святополк был старше и по возрасту, и по родовому счету (его отец был старшим братом отца Мономаха), поэтому имел все права на Киев. Карамзин же, не умея разбираться в родовых счетах, опять психологизирует: Мономах был «чувствительный, миролюбивый Князь», боялся обидеть кузена и спровоцировать усобицу.
Деятели русской истории превращаются у Карамзина в персонажей сентименталистской литературы. Исторические события — в столкновения страстей и характеров. «История государства Российского» — это, по сути, роман-эпопея.
Карамзин, кажется, делал это вполне сознательно. Свои громадные исследовательские заслуги: источниковедческие штудии, научные полемики и т. п. — он спрятал в примечания, составляющие около половины объема «Истории». Тем самым дал широкой публике право не вязнуть в них, а просто наслаждаться семейной сагой о князьях Рюрикова дома.
Первые восемь томов «Истории» Карамзин опубликовал в 1818 году. Комплект был довольно дорогой, но первый тираж в 3500 экземпляров (по тем временам большой) разлетелся за месяц. «Историю» читали все, ее обсуждали в свете. Карамзин добился своего: теперь просвещенный русский человек уже не мог не интересоваться отечественной историей.
Вообще-то у Карамзина уже был готов девятый том, посвященный в основном опричнине. Но Карамзин, памятуя о своем статусе официального историографа, счел политически нецелесообразным выпускать его в первой партии. В России, только что пережившей десятилетие войн с наполеоновской Францией, тема неограниченного самодержавия и его злоупотреблений была, с позволения сказать, токсичной. Даже при том, что Карамзин заявлял себя безусловным сторонником самодержавия (был ли он таковым на самом деле — отдельный, очень сложный вопрос). Надежнее было сначала выпустить безопасные первые восемь томов, чтобы иметь некоторый кредит доверия и у публики, и у государя для рискованных девятого и последующих.
Эти рискованные тома, пожалуй, лучшее произведение Карамзина. Тут — самые сильные из написанных им сцен: опричный погром Новгорода 1570 года, воззвание Кузьмы Минина к соотечественникам в 1611-м. Тут — самый яркий из созданных им образов, Борис Годунов. Отсюда он перекочевал в пушкинскую трагедию, а оттуда уже — в оперу Мусоргского и далее в мировой культурный канон.
В России первой четверти XIX века эталон крупной прозы — исторические романы Вальтера Скотта (Николай I ставил их в образец Пушкину). Если что из написанного по-русски и выдерживало сравнение с этим эталоном или даже превосходило его — то это тома Карамзина с девятого по двенадцатый (последний остался незаконченным). До «Повестей Белкина» и «Вечеров на хуторе близ Диканьки» оставалось лет пять, до «Капитанской дочки» — десять, до «Героя нашего времени» и «Мертвых душ» — пятнадцать.
5
Психологизация и беллетризация истории — это по нынешним временам вроде как дурной тон. Пригоже какому-нибудь Морису Дрюону, но не серьезному ученому. История — это институты, национальные государства, классовая борьба, технический прогресс и т. п. Вещи настолько грандиозные, что отдельные люди теряются.
Впрочем, так ли? Микроистория — один из важнейших жанров современной исторической науки, а там что ни работа — то роман или как минимум новелла. «Сыр и черви» Карло Гинзбурга (1976) — это и исследование западноевропейского общества и культуры XVI века, и захватывающий триллер с элементами детектива. «Возвращение Мартена Герра» Натали Земон-Дэвис (1983) — настоящий тру-крайм; недаром ведь она писала книгу параллельно со сценарием одноименного игрового фильма. История Ваньки Каина, бывшая в XVIII веке материалом для «народных» повестей, в XXI веке легла в основу кандидатской диссертации историка Евгения Акельева и последующей книги «Повседневная жизнь воровского мира Москвы во времена Ваньки Каина», не потеряв ни капли занимательности.
Ученые, конечно, продолжают исследовать «большие процессы» и выстраивать «большие нарративы»: складывание военно-налогового государства с X до XX века, становление мирового капитализма с XVI века до наших дней, как география предопределила историю, как институты сделали одни страны богатыми, а другие — бедными, да хоть вся история человечества от его возникновения как вида до скорого исчезновения в технологической сингулярности. Примечательно, что чем дальше, тем больше этим занимаются социологи, экономисты, даже биологи — но не историки (автор опуса по последней ссылке числится историком, но это какое-то недоразумение).
Для историка отправная точка — это всегда источник, а источник — это всегда конкретный текст, при помощи которого конкретный человек (автор, компилятор, редактор…) в конкретных обстоятельствах решал конкретные задачи. Всякое историческое событие, как ни понимай этот крайне проблематичный термин, — это всегда в конечном итоге конкретное действие конкретного человека в конкретных обстоятельствах. Вот и поди разбери, зачем Иван Грозный писал свои «широковещательные и многошумящие» послания к князю Курбскому — он ведь явно решал какую-то конкретную задачу, вот только какую? Может, просто выговориться? А про опричнину как «средство борьбы с феодальной оппозицией» или «завершение оформления абсолютистского государства» — этого нет в источниках и, видимо, не было в голове ни у Грозного, ни у Курбского. Эти «большие нарративы» придумали постфактум историки, почему-то решившие, что они лучше Грозного понимают, зачем он делал то, что делал.
Или вот тот же Карамзин. Зачем ему понадобилась «Ё» в «Аонидах»? Писали же как-то стихи и без «Ё». Не сел же он однажды за стол с мыслью: а не реформировать ли мне русский литературный язык? Проложу дорогу новой великой литературе. Наверняка ведь еще до конца этого уже почти завершившегося века родится какой-нибудь чернявый мальчуган, который на этом языке напишет стихи и прозу, чтоб их потом столетиями читали и перечитывали. Ну ведь нет же, задачи он решал какие-то гораздо более близкие и нам отсюда совсем не очевидные.
Я это все к тому, что, когда Карамзин силится угадать характеры и побуждения исторических деятелей, а фактически конструирует их такими, какими они нужны для его «Истории», — он, конечно, не столько исследует, сколько творит. И именно поэтому его «Историю» можно и нужно читать даже два столетия спустя, как бы она ни устарела в научном отношении. Мало какие научные труды могут похвастать такой долговечностью.