Нью йорк что происходит сейчас
Нью-Йорк начал готовиться к затоплению Манхэттена
Фото: Gary Hershorn / Reuters
Крупнейший город США готовится к предстоящим природным бедствиям, которые могут его разрушить. В Нью-Йорке реализуют проект, который поможет обеспечить устойчивость мегаполиса к изменению климата. Это поможет городу избежать прошлых ошибок, которые привели к катаклизмам, и не допустить новых. Об этом сообщает Euronews.
Власти Нью-Йорка приняли план по обеспечению устойчивости к изменению климата стоимостью в 20 миллиардов долларов, чтобы попытаться предотвратить будущие штормы и затопления. Один из таких проектов должен обезопасить Манхэттен от последствий глобального потепления. При сильном подъеме уровня моря из-за колебаний климата остров может погрузиться под воду раньше, чем весь остальной Нью-Йорк. Программа по обеспечению устойчивости побережья Ист-Сайда, крупного района Манхэттена, направлена на защиту 110 тысяч его жителей. В нее власти вложили 1,45 миллиарда долларов.
В рамках одного из этапов проекта на юго-востоке Манхэттена начались работы по возведению четырехкилометровой стены из приподнятых парковых зон, защитных ограждений и подвижных шлюзов. Задача всех сооружений — создать непрерывную линию защиты от повышения уровня моря и растущей угрозы более сильных, чем когда-либо, прибрежных штормов, которые усугубляются изменениями климата.
«Этот проект защитит жителей Нью-Йорка от прибрежных штормов и повышения уровня моря на десятилетия вперед, а также будет способствовать инвестициям в развитие общественных пространств в восточной части Манхэттена», — рассказала директор управления мэрии по вопросам устойчивости к изменению климата Джейни Бавиши. Кроме того, в рамках проекта на Манхэттене рабочие обновят подземные системы канализации и пересадят тысячи деревьев вокруг строительной площадки.
Береговая линия Нью-Йорка составляет 836 километров, поэтому он крайне уязвим к любым значительным переменам окружающей среды. Эксперты по вопросам устойчивости городов к изменению климата опасаются, что к 2050 году уровень моря вокруг мегаполиса может подняться на 20-75 сантиметров, что грозит затоплением как острова Манхэттен, так и всего Нью-Йорка.
В последнее десятилетие крупнейший город Америки не раз сталкивался с природными катаклизмами, такими как ураган «Сэнди» 2012 года, а также штормами «Ида» и «Генри» летом 2021 года. Бедствия стоили мегаполису миллиардов долларов и более 50 человеческих жизней.
НОВОСТИ НЬЮ-ЙОРКА
НОВОСТИ НЬЮ-ЙОРКА запись закреплена
НОВОСТИ НЬЮ-ЙОРКА запись закреплена
It’s Christmas time in the city
East 61st Street between 2nd and 3rd Avenues, Manhattan, New York City
НОВОСТИ НЬЮ-ЙОРКА запись закреплена
США изменили правила получения убежища
Служба гражданства и иммиграции США (USCIS) отменяет правило, введенное в ноябре 2020 года, о проведении интервью со всеми заявителями, подающими форму I-730 («Прошение о предоставлении статуса беженца/убежища»). Ведомство вернется к своей прежней давней практике принятия решений в каждом конкретном случае о том, следует ли проводить интервью. Об этом говорится на сайте USCIS.
Показать полностью.
В ведомстве отмечают, что такая политика очень сильно повлияла на беженцев и лиц, желающих получить убежище. Кроме того, правило повлияло на эффективность судебных разбирательств. Ведь помимо проблемных дел надлежало проводить интервью и с людьми, у к которых было все в порядке с документами. Поэтому на выявление мошенников времени оставалось гораздо меньше.
«USCIS может проводить надежные проверки на мошенничество и безопасность, а также поддерживать строгую целостность программы без этой политики общих интервью. Кроме того, мы оставляем за собой право проводить собеседование с любым заявителем, если ведомство сочтет это необходимым», – говорится в заявлении USCIS.
Лицо, принятое в Соединенные Штаты в качестве беженца или получившее убежище, может подать петицию по форме I-730 от имени супруга или ребенка. Соответствующие критериям супруги или не состоящие в браке дети могут получить статус беженца в качестве бенефициаров формы I-730. Они не должны самостоятельно квалифицироваться как основные лица, получившие убежище или беженцы, но им следует соответствовать требованиям, предъявляемым к заявителю, и соответствовать всем другим применимым критериям приемлемости.
«Трудные времена проверяют тебя на прочность» Миллиарды из США вкладывают в Россию. Как это происходит в эпоху санкций?
Фото: Eric Thayer / Reuters
США — главный антагонист России и страна, с которой невозможно не считаться. Это признают и в Кремле, вспоминая о крупнейших тратах Белого дома на оборону, но большинство уважает Америку за самую сильную экономику и влияние, которое она оказывает на весь мир. Часть средств доходит и до России. И хотя торговые связи Москвы и Вашингтона сильно уступают отношениям обоих с Европой и Китаем, вот уже 30 лет повседневную жизнь сложно представить без американских компаний и их продукции. Их интересы защищает Алексис Родзянко — уроженец Нью-Йорка и выходец из аристократического русского рода (прадед Алексиса Михаил Родзянко был последним председателем дореволюционной Госдумы). С 2013 года он возглавляет Американскую торговую палату в России, отвечающую за связи между бизнесом двух стран. Перед уходом со своего поста по истечении двух сроков Родзянко рассказал «Ленте.ру», каково работать и зарабатывать вопреки всему.
«Лента.ру»: Каковы, по-вашему, основные интересы американского бизнеса в России?
Алексис Родзянко: Это очень обширный вопрос, потому что американский бизнес здесь занят почти во всех сферах экономики. Очень заметное место в продуктах широкого потребления, очень активное участие в энергетике, инфраструктуре, в сельском хозяйстве. Очень много интересов, и надо сказать, что, несмотря на все геополитические трения между политиками двух стран, политика российского правительства по отношению к бизнесу всегда оставалась лояльной.
Мне доводилось слышать, что американским компаниям для выхода на российский рынок нужно наладить особые отношения с местными властями: выступить на громком мероприятии с правильной речью, заручиться поддержкой нужных чиновников, а то и президента, и убедить их в собственной важности для российской экономики. В противном случае, если пытаться вести дела на общих основаниях, ничего не выйдет. Так ли это на самом деле?
Я могу сказать, что российское правительство никак не мешает [американским] компаниям здесь обосноваться и работать. И я не знаю примеров, когда оно ставило бы какие-то препятствия на пути бизнеса из США. Другое дело, что такие препятствия существуют с противоположной стороны. На Россию наложены санкции, в дело вмешиваются геополитика и пропагандистский фон. Поэтому компании, работающие в Америке и планирующие глобальное расширение, хорошо подумают прежде чем приходить в Россию. Компании, которые уже работают здесь, продолжают работать, и никто особо не собирается уходить. Но новым компаниям, которые еще не пришли сюда, мешает именно психологический фактор, общий неблагоприятный фон. При этом возможная реакция американского правительства никого не волнует — его разрешение не требуется.
Глава Американской торговой палаты в России (AmCham) Алексис Родзянко
Фото: Алексей Куденко / РИА Новости
То есть политическая напряженность, особенно усилившаяся в последнее время, влияет не фатально?
Конечно, она влияет, и это не лучшее влияние, которое могло бы быть. И оно есть и с той, и с другой стороны. Однако успехи наших компаний и бизнеса здесь — они просто налицо. Они говорят о том, что работать можно и притом работать успешно.
За последние несколько лет наметилась тенденция ухода из России крупных иностранных банков, в том числе американских. Среди них Morgan Stanley и Citibank, объявивший весной о постепенном сворачивании розничного подразделения [по обслуживанию физических лиц]. С чем связана такая тенденция? Банкам из США трудно вести бизнес в России?
Начнем с того, что среди американских банков в России Citi — единственный, кто занимался розницей. И именно из этого направления он и уходит, причем не только из России, но и из 12 других стран. Лично мне представители банка объясняли свое решение так: каждая страна выставляет определенные условия и требования для работы, правила игры. Чтобы им соответствовать, нужно много инвестировать — в бизнес, не имеющий достаточного масштаба на локальном рынке. Это попросту невыгодно. Так что дело тут не в России, а в логике ведения розничного бизнеса. Сразу в нескольких странах доля банка на рынке в эту логику не укладывалась. Она не оправдывала конкретные инвестиции в конкретное направление.
А корпоративный и инвестиционный бизнес они [Citibank] продолжают вести. И не только они, но и практически все крупные американские инвестбанки. Конечно, их бизнес пострадал от санкций, от невозможности участвовать в размещении государственных ценных бумаг. Когда я был банкиром и работал в JPMorgan, нашим главным клиентом в России было министерство финансов [банк выступал андеррайтером, помогая выпускать на биржу госдолг]. Теперь американские инвестбанки не могут работать с ним из-за санкций, но осталось много других видов деятельности, где работать выгодно. Поэтому они остаются.
Рассматривают ли американские инвесторы российский фондовый рынок в качестве направления для вложений?
Да, российский рынок очень интересен из-за повышенной доходности, которая становится возможной из-за высокого геополитического риска. В инструменты с такой доходностью очень хочется вкладываться, и американские инвесторы этим занимаются.
Фото: Владимир Гердо / ТАСС
Не отпугивают ли их уголовные процессы, подобные тому, что шел над [основателем инвестфонда Baring Vostok] Майклом Калви [осужденным на 5,5 года условно за мошенничество]?
Они, конечно, создают дополнительный риск. Если вы работаете с частным капиталом, инвестируете в стартапы, нужно понимать, что вы сталкиваетесь не только с бизнес-рисками. Вы несете еще и личные риски попасть под разборку с участием правоохранительных органов.
Но соотношение риска и доходности, ключевой параметр в классической теории инвестирования, по-прежнему остается приемлемым для американских игроков?
Смотрите, я как раз около недели назад общался с Майклом [Калви], и он сказал интересную вещь. Когда в отношении него завели уголовное дело, активы Baring Vostok оценивались в четыре миллиарда долларов. Сегодня они стоят 10 миллиардов. И это без притока нового капитала, который был затруднен именно уголовным делом. За время процесса, сказал Майкл, дела пошли в гору. Думаю, рынок реагировал не на его ситуацию. Как говорят в России, не благодаря, а вопреки.
Как вы можете оценить свою работу во главе Американской торговой палаты в России за восемь лет, прошедшие с вашего назначения?
Я очень благодарен совету директоров Американской торговой палаты, который предложил меня на должность президента и поддерживал эти восемь лет. Они стали для меня знаковыми, дав возможность поработать в общественной сфере, ведь до этого я всю жизнь занимался бизнесом. К тому же я всю жизнь будто бы шел к такой работе: в детстве ходил в русскую школу по субботам, работал переводчиком, работал банкиром в Нью-Йорке и в России. Все это помогло мне руководить палатой. Можно сказать, что это лучшее завершение моей карьеры.
Что считаете главными своими достижениями за восемь лет?
Восемь лет обороны. Выдержать их — уже немалое достижение. Американские компании по-прежнему присутствуют здесь, продолжают успешно работать. Палата в порядке, вокруг меня команда, которой я могу гордиться.
«Макдоналдс» — одна из первых и наиболее известных американских компаний в России
Фото: Игорь Иванко / Коммерсантъ
То самое «не благодаря, а вопреки»?
Знаете, может быть, даже благодаря. Трудные времена проверяют тебя на прочность гораздо лучше легких.
Мы с вами беседуем на конференции палаты, посвященной Евразийскому экономическому союзу (ЕАЭС). Что привлекает американский бизнес в нем? Какие преимущества у него есть по сравнению с отдельно взятой Россией?
Это прежде всего расширение рынка. Возможность работать на более крупном, объединенном рынке — это всегда интересно и выгодно. Как мы видим, для компаний эта тема тоже очень важна, ведь все постоянно меняется в лучшую сторону и становится еще интереснее. К тому же работать на пространстве Евразийского союза становится легче. Очень много новаций в области таможенных процедур, цифровизации. Все это именно благодаря работе Евразийской комиссии [аналог общего правительства для стран ЕАЭС]. Хочу отметить, что мы были первой международной организацией, начавшей сотрудничать с ЕАЭС. Американский бизнес тут опередил всех.
«Ночью начинается ад»: житель Нью-Йорка рассказал о новом американском хаосе
Люди измучены карантином, протестами и безработицей
Америка продолжает полыхать. Днем в городах идут акции протестов против произвола полиции, а ночью на улицы выходят мародеры, которые грабят магазины и жгут полицейские автомобили. По свидетельству очевидцев, введенный властями комендантский час, фактически не действует. Полиция не может справиться с толпой грабителей.
О том, что сейчас происходит в Нью-Йорке, рассказал нам финансист Серж Моррелл, который живет на Манхэттене и хорошо говорит на русском.
– В городе с понедельника, после ночного разгрома Сохо (исторический квартал, один из самых дорогих районов Нью-Йорка), был введен комендантский час, первый за 75 лет, с окончания Второй Мировой Войны, – рассказывает Серж. – Мой 86-летний сосед хорошо помнит демонстрации и погромы 60-х и говорит, что тогда ничего подобного не было. Мир изменился, все невидимое, благодаря камерам и социальным медиа, стало видимым и виртуальным. «Искры разлетаются, и везде разгорается пожар».
– Протесты начались после жесткого задержания белыми полицейскими афроамериканца Джорджа Флойда и его смерти после удушающего приема. Но истинные причины протеста ведь куда глубже?
Основная масса протестующих сегодня в Нью-Йорке – это мирная молодёжь. Воодушевленные примером Мартина Лютера Кинга, который добился равноправия в 60-х, они хотят чего-то добиться сегодня сами. Не сидя дома и, не строча в Твиттере, а шагая в сторону Вашингтона. Протесты проходят везде – в том числе и в Хэмптонс, где белые семьи с детьми выходят с плакатами на дороги.
Перемены нужны, это касается законодательства о полиции, обучения полицейских, их профподготовки. Надо прислушиваться к мнению ученых и психологов о том, как «потушить» взрывоопасную ситуацию, не дать ей выйти из-под контроля. Ведь стоит полицейском показать силу, как адреналин взлетает и у противоположной стороны. А дальше идет цепная реакция.
И вот, днем весь город мирно протестует, требуя справедливости, а ночью начинается ад. В мирное время мы обычно используем приложение Citizen, которое оповещает нас о всех криминальных происшествиях в городе в режиме реального времени. Обычно это пара-тройка горящих точек. Сейчас вся карта города заполнена такими точками.
По утрам я обычно бегаю в Сохо, рядом с которым живу. Сегодня там – пепелище. Мне вспоминается революция, которую я пережил в 10 лет в Бишкеке, в Кыргызстане, это было очень страшно. Тогда на стенах магазинов многие писали: «Мы с народом», сегодня в Нью-Йорке владельцы магазинов, чтобы избежать вандализма, тоже пишут: «BLM» (Black Lives Matter – Жизни Чёрных Важны). Это лозунг интернационального движения активистов, которые выступают против насилия в отношении чернокожего населения. Но эти надписи на стенах и витринах не помогают владельцам бизнеса.
– Говорят, что самым ходовым товаром в Нью-Йорке сейчас является фанера, которую закупают чуть ли не в промышленных объемах.
– Почти все стеклянные витрины магазинов, а где-то и все первые этажи зданий уже в понедельник были заколочены досками и фанерой, вокруг были возведены дополнительные укрепления. Многие магазины наняли частных охранников, но с наступлением темноты и комендантского часа, когда идет толпа с ломами, все это становится бесполезным.
Мародеры действуют по накатанной схеме. Молодые люди в масках, очках, с капюшонами на головах, с большой скоростью передвигаются по городу на ситибайках и электроскутерах. Следом за ними появляются машины, номера которых закрыты картонкой, немало тех, кто приехал из соседних штатов. В эти машины загружают награбленное, после чего все перемещаются на новое место. Они не имеют никакого отношения к протестующим. Просто прикрываются ими в целях наживы.
Людям, которые опустошают магазины, нечего терять. Раньше в ситуациях дистресса они не появлялись в богатых районах, грабили в тех местах, где жили. Но сейчас все поменялось: ненависть к богатым достигла предела, и это происходит не только в Нью-Йорке. За спинами некоторых из них стоят организаторы, у которых свои цели.
– Состоятельные люди не боятся за свои дома и свою жизнь?
– Говорят, что после магазинов мародеры могут взяться и за дома. Мы уже были оповещены о подробном порядке действий в случае нападения: лифты будут отключены, входы и выходы перекрыты. Сейчас до исторических рекордов взлетели акции на SWBI и AAXN (нелетальные виды оружия). Также распроданы все экранирующие чехлы, предназначенные для блокировки сигналов на мобильные телефоны. Оно и понятно, они предотвращают цифровую слежку. Сейчас многим не надо, чтобы их присутствие отследили в тех районах, где идут погромы.
Между тем, в городе по-прежнему висят объявления, грозящие о штрафах в 500 долларов в случае нарушения социальной дистанции. Сейчас они выглядят как артефакты из археологического музея. Тысячи людей в раскаленных толпах не носят маски, и, конечно, через 5-12 дней вирус даст о себе знать. И даже, если у многих молодых людей он пройдет бессимптомно, то могут заразиться их родители, дедушки и бабушки, с которыми они делят кров. Начнется новая волна эпидемии, которую ожидали только к осени.
– Вы говорите, что многие грабители приезжают на машинах из соседних штатов. А нельзя было перекрыть мосты?
– Вчера толпа на Манхэттэнском мосту была остановлена перед входом на Манхэттэн. После того как люди повернулись и пошли обратно в Бруклин, они узнали, что туда они тоже теперь не могут попасть. Такие ситуации крайне опасны. Если бы ей воспользовались провокаторы, то количество жертв в такой давке на крошечном пространстве могло быть огромным.
Сегодня сложилась ситуация, в которой никто не выигрывает: полиция бездействует, потому что у нее нет на это точно приказа. Владельцы бизнесов тоже чаще теперь «отпускают вожжи», потому что у большинства есть страховки. Плюс – это еще и возможность выйти из ставших обузой договоров об аренде. Мародеры, конечно, «выпустят пар», но, рано или поздно, их найдут, потому что камеры есть везде, а маски и очки им мало помогут.
Нью-Йорка больше нет: откровения жителя о деградации американского города-символа
Причина смерти — COVID-19. Люди покидают Нью-Йорк сотнями тысяч, и мало кто из них приедет обратно, потому что возвращаться некуда. Рестораны и развлекательные заведения закрыты. Бизнес, насколько это возможно, перешел на «удаленку» и очень тем доволен, потому что накладные расходы резко сократились. Нет смысла лететь через всю страну на двухчасовую встречу, когда это можно сделать по Zoom. Ничего подобного никогда не было. Нью-Йорк мертв и уже не восстанет.
«Но Нью-Йорк всегда поднимается». Нет. Не в этот раз. «Но Нью-Йорк — это центр финансовой вселенной. Возможности будут снова бурлить здесь». Не в этот раз. «Нью-Йорк переживал и худшее». Нет, не переживал Фото: pixabay.com
ОТ ПЕРЕВОДЧИКА АЛЕКСАНДРА РОДЖЕРСА
Не знаю, что там рассказывают о «российской пропаганде», особенно на телевидении. Как по мне, то там куча народу зря протирает штаны. Потому что если бы я был ответственным за пропаганду, то нижеследующее письмо уже транслировали бы изо всех утюгов.
По крайней мере, написано оно было в частном бложике владельца комедийного клуба и бывшего менеджера хедж-фонда Джеймса Альтучера ещё 13 августа.
И за прошедшую неделю его перепечатали практически все крупнейшие СМИ США. Но в России о нём никто (до меня) так и не услышал.
Как и о том факте, что за последние несколько месяцев из Нью-Йорка уехало свыше 420 тысяч человек (часть на время пандемии, а часть и навсегда, и процент последних продолжает расти).
«МЁРТВ ОКОНЧАТЕЛЬНО»
Я люблю Нью-Йорк. Когда я впервые приехал в этот город, это была мечта, которая сбылась. Каждый уголок был переполнен творчеством. Так много персоналий, так много историй.
Каждая субкультура, которую я любил, была в Нью-Йорке. Я мог сутками играть в шахматы. Я мог ходить в комедийные клубы. Я мог начать любой вид бизнеса. Я мог общаться с людьми. У меня была семья, друзья, возможности. Что бы ни происходило со мной, Нью-Йорк был страховочной сетью, которая подхватывала меня и пружинила обратно вверх.
Но теперь он мёртв. Окончательно. «Но Нью-Йорк всегда поднимается». Нет. Не в этот раз. «Но Нью-Йорк — это центр финансовой вселенной. Возможности будут снова бурлить здесь». Не в этот раз. «Нью-Йорк переживал и худшее». Нет, не переживал.
Группа в Facebook с названием «В неизвестность» (Into The Unknown), созданная для людей, которые планируют переезжать и хотят это обсудить с другими, за пару недель набрала больше десяти тысяч участников.
Каждый день я вижу больше и больше постов «Я жил в Нью-Йорке всю жизнь, но пришла пора попрощаться». Я скриншотю их для своих заметок.
Три самые важные причины жить в Нью-Йорке: деловые возможности, культура и еда. Коммерческая недвижимость и учебные заведения также считаются.
И, конечно, друзья. Но даже если одна десятая из сказанного ниже оправдается, то больше не будет возможностей заводить друзей.
БИЗНЕС
Средний Манхэттен, центр деловой активности Нью-Йорке, пустует. Даже если люди уже могут вернуться на работу, знаменитые офисные здания типа небоскрёба «Time Life» по-прежнему на 90% пусты. Бизнес осознал, что им не нужны их сотрудники в офисе.
По факту, он осознал, что без необходимости сидеть в офисе люди даже более продуктивны (Да! Я много лет доказываю это всем подряд — прим. Роджерса). Здание Time Life может вмещать 8.000 работников. Сейчас в нём около 500 сотрудников.
Я сказал об этом своему другу: «Мидтаун можно называть «Город-призрак».
Он ответил: «Ты о чём? Я сейчас в своём офисе».
«И что ты делаешь там?» — спросил я.
«Собираю вещи, — ответил он и засмеялся. — Я закрываю офис».
Другой мой друг работает в крупном инвестиционном банке управляющим директором. До пандемии он каждый день ходил в офис, иногда с 6 утра до 10 вечера. Теперь он живёт в Фениксе, Аризона. «С июня, — заявил он мне. — До этого я никогда не был в Фениксе». И теперь все переговоры он проводит через Zoom.
Я также разговаривал с книжным редактором, который не был в городе с марта. «Мы прекрасно работаем. И я не уверен, что нам стоит возвращаться в офис».
Ещё один мой приятель, Дерек Халперн, был уверен, что останется в городе. На днях он написал пост в Facebook, что готов передумать. Он написал:
«На прошлой неделе я видел бездомного, который потерял рассудок и начал атаковать случайных пешеходов. Плевался в них, кидал различные предметы и размахивал кулаками. Я видел несколько одиноких родителей с ребёнком, просящих деньги на еду. И если им давали еду, они бросали эту еду обратно в подающих. Я видел человека, который кричал расистские слоганы, имитируя нападение на людей и останавливавшегося лишь в последний момент. И хуже. Я живу в Нью-Йорке больше десяти лет. Безусловно становится гораздо хуже, и этому не видно конца. Мой любимый парк Мэдисон. Месяц назад 19-летняя девушка была застрелена через дорогу.
И теперь я думаю о переезде. И я не единственный, кто так думает. Аренда в моём доме уже упала на 30% — но люди продолжают уезжать. Пока я ещё не прощаюсь. Но уже думаю об этом».
Я выбрал этот пост, но мог бы показать множество подобных.
Некоторые говорят: «Нью-Йорк проходил и через худшее» или «Нью-Йорк всегда возвращается».
Во-первых, когда это было хуже?
Даже в семидесятых и восьмидесятых, когда город был банкротом, и даже когда его называли преступной столицей США, он всё равно был центром делового мира (читайте: это было место, куда молодые люди ехали за возможностями и достатком). Он был культурно на вершине своей игры — дом для артистов, театров, медиа, рекламы, печати. И, возможно, это была столица США по еде.
Нью-Йорк никогда не переживал локдаун длиной в пять месяцев. Ни во время эпидемий, войн, финансовых кризисов — никогда. Когда была эпидемия полиомиелита, когда маленькие дети (включая мою мать) были парализованы или умирали (у матери парализовало ногу), Нью-Йорк не проходил через такое.
Это уже не разговор о том, что нужно или не нужно делать. Эта часть закончилась. Теперь нам пора жить с этим.
В начале марта многие (не я) уехали из Нью-Йорка, надеясь, что это даст им защиту от вируса. В том числе и потому, что им больше не нужно было ходить на работу в рестораны, которые закрылись. Люди думали: «Я уеду на месяц или два, а потом вернусь».
Затем в июне, во время мятежей, погромов и мародёрства, вторая волна жителей Нью-Йорка (в этот раз и я) уехала. У меня есть дети. Ничего не имею против протестов, но я сильно нервничал, когда смотрел видео, как уже после объявления комендантского часа пытались забраться в мой дом.
Многие уехали на время, но многие уехали и навсегда. Мои друзья уехали в Нэшвилл, Майями, Остин, Денвер, Солт-Лейк-Сити и так далее.
ДАННЫЕ ПО НЕДВИЖИМОСТИ ПОКАЗЫВАЮТ КОЛИЧЕСТВО ЖИТЕЛЕЙ, БЕГУЩИХ В ДРУГИЕ ГОРОДА
Теперь уезжает третья волна жителей. Но они уже, возможно, опоздали. Цены упали на 30-50% — и на аренду, и на продажу недвижимости. Зато аренда выросла в других городах — тех, куда бегут нью-йоркцы.
Я временно, а может и постоянно в Южной Флориде. И мы искали подходящую недвижимость. Выбрали три дома, которые нам понравились, вызвали риэлтора.
Дом номер раз. Сегодня утром арендовали за цену на 50% выше, чем написано.
Дом номер два. Также уже арендован — и тоже жителем Нью-Йорка («Они приехали из НЙ три часа назад, увидели место, заключили договор и сразу уехали за вещами»).
Дом номер три. «Доступен».
«Берём!». Не глядя. Увидели мы его уже только после того, как въехали с вещами.
«Это же временно, правда?» — утешал я жену. Но… Я не знаю.
Мне начинает нравиться жара. Когда солнце за тучами. И когда я в помещении с кондиционером.
Итого: бизнес всё больше работает на удалёнке и не собирается возвращаться в офисы. И это спираль смерти — чем дольше офисы пустуют, тем дольше они и будут пустовать.
В 2005 году менеджер хедж-фонда посетил мой офис и сказал: «На Манхэттене ты практически идёшь сквозь возможности по улице».
Теперь улицы пусты.
КУЛЬТУРА
Я являюсь совладельцем комедийного клуба «Standup NY», на углу Западной 78-й и Бродвея. Я очень этим горжусь и благодарен своим партнёрам, Дэни Золдану и Гейбу Валдману, и нашему менеджеру Джону Боремайо. Это прекрасный клуб. Он действует с 1986 года, а до этого там был театр.
Я люблю этот клуб. Мне не хватает его.
У нас было шоу в мае. Шоу на улице. Все на социальной дистанции. Но нас закрыла полиция. Думаю, что мы слишком распространяли юмор в слишком серьёзное время.
Теперь мы не знаем, когда нас откроют. Никто не знает. И чем дольше мы закрыты, тем меньше шансов, что мы откроемся снова.
Бродвей закрыт как минимум до осени. Линкольн-центр закрыт. Все музеи закрыты.
На Бродвее закрыты все шоу, даже хиты типа «Гамильтона», до 2021 года.
Забудьте о десятках тысяч рабочих мест, потерянных в этих культурных центрах. Забудьте о миллионах долларов от туристов, потерянных от закрытия этих центров.
Тысячи исполнителей, продюсеров, артистов — и вся экосистема искусства, театра, продакшена — всё окружение этих культурных центров. Люди, которые всю жизнь трудились в поте лица ради права хоть раз выступить на Бродвее, — все эти жизни и карьеры «поставлены на ожидание».
Я понимаю, это пандемия.
Но вопрос таков: что будет дальше? — Неизвестность (никто не знает ответа). И это плохо для Нью-Йорка.
Сейчас Бродвей закрыт «как минимум до начала 2021 года», и дальше, скорее всего, будет серия переносов даты открытия.
А будет ли это открытие? Мы не знаем. А если залы будут наполнены лишь на 25%? Бродвейские шоу не выживут при таких раскладах! И могут ли исполнители, авторы, продюсеры, инвесторы, арендодатели и все прочие ждать год?
То же самое касается и музеев, Линкольн-центра и тысяч других культурных причин, по которым миллионы людей ежегодно посещали Нью-Йорк.
Будки с хот-догами снаружи Линкольн-центра? Их больше нет.
Мой любимый ресторан закрыт. Ладно, пойдём во второй любимый ресторан. Закрыт. В третий — закрыт.
Я думал, что программа поддержки зарплат, Paycheck Protection Program (PPP), должна помочь? Нет. Что насчёт чрезвычайной помощи (emergency relief)? Нет. Стимулирующие чеки? Нет. Безработица? Нет и нет.
Ладно, что насчёт моего четвёртого любимого ресторана, или хотя бы того места, откуда мы всегда заказывали доставку? Нет и нет.
В конце мая я ходил на длинные пешие прогулки и видел, как много мест заколочено. Ладно, я думал, это чтобы протестующие и мародёры не испортили, рестораны защищают себя. Всё будет OK. Подойдя ближе, я видел вывески. Для продажи. Для аренды. Для чего угодно.
До пандемии средний ресторан имел налички примерно на 16 дней. У некоторых (типа McDonald’s) чуть больше, у некоторых меньше.
«Yelp» (веб-сайт для поиска на местном рынке услуг, например ресторанов или парикмахерских, с возможностью добавлять и просматривать рейтинги и обзоры этих услуг — прим. Роджерса) считает, что около 60% ресторанов в США закрылись.
Я считаю, что в Нью-Йорке закрылось существенно больше, но кто знает.
Кто-то сказал мне: «Люди захотят войти в этот бизнес сейчас, открыв собственные рестораны! Потому что меньше конкуренции».
Я думаю, они не понимают, как ресторан работает.
Ресторанам нужны другие рестораны поблизости. Поэтому целая улица на Манхэттене (Западная 46-я улица между Восьмой и Девятой) называется «Restaurant Row». Там только рестораны. Именно поэтому другая улица называется «Маленькая Индия», а третья «Корея-таун».
Рестораны работают в кластерах (как фуд-корты). И когда люди говорят: «Пойдём поедим», — то зачастую они не знают, куда именно хотят, и идут туда, где много ресторанов. А если они не уверены, что найдут нужный, то чаще остаются дома. Рестораны размножаются ресторанами.
Плюс — что случилось с теми работниками, которые работали во всех этих ресторанах? Они уехали. Они покинули Нью-Йорк. Куда они уехали? Я знаю кучу народу, который переехал в Мейн, Вермонт, Теннеси, Индиану и так далее — обратно к родителям, или к друзьям, или просто туда, где жизнь дешевле. Они уехали, и многие уехали навсегда.
И тут чувак просыпается и говорит: «Я хочу устроить пиццерию в месте, где недавно закрылись 100.000 пиццерий». Нет уж, люди будут ждать и смотреть. Они хотят быть уверены, что вирус исчез, или что есть вакцина, или что появилась новая прибыльная бизнес-модель.
КОММЕРЧЕСКАЯ НЕДВИЖИМОСТЬ
Если владельцы домов и земли потеряют свои основные источники дохода — магазины на нижнем этаже, офисы на средних этажах и квартиры на верхних — они уйдут из бизнеса.
И что случится, когда они уйдут из бизнеса?
Ничего, если честно. И это плохая новость.
Люди, которые могли бы арендовать или купить, будут думать: «Хмм, все говорят, что Нью-Йорк переживает кризис, так что если даже цены на 50% ниже, чем год назад, стоит ещё подождать. Лучше перестраховаться, чем жалеть (Better safe than sorry)».
И когда все ждут… цены идут вниз. Люди видят падение цен и думают «Хорошо, что я подождал. Не стоит ли подождать ещё?». И они ждут, и цены падают ещё.
Это называется дефляционная спираль.
Люди ждут. Цены падают. Никто на самом деле не выигрывает (тут он лукавит — прим. Роджерса). Потому что владельцы разоряются. Меньше денег идёт в городской бюджет. Никто не въезжает, так что нет движения на рынках. И люди, которые уже в данной местности, которые могут себе позволить ждать, вынуждены ждать всё дольше — возвращения ресторанов, служб и так далее — чем они планировали.
Итак, когда цены упадут достаточно низко, будут ли все покупать?
Ответ: возможно. Возможно и нет. Кто-то может себе позволить ждать, но не может продать. И они ждут. Другие разоряются, и начинаются распродажи и судебные тяжбы, создающие другие проблемы для недвижимости в этом районе. И крупные заёмщики, и арендаторы могут нуждаться в выкупах определённого рода или столкнуться с массовым банкротством.
Кто знает, что будет?
КОЛЛЕДЖИ
В Нью-Йорке около 600.000 студентов колледжей.
Им нужно дистанционное обучение? Им нужны кампусы? Оказывается, и то, и другое. Одни колледжи ждут семестр, чтобы решить, другие пополам, третьи на выбор.
Но мы знаем, что в этом есть неуверенность, и есть гибрид. Я не знаю, смогут ли какие-то колледжи полностью вернуться к прежней форме работы.
Кто-то может сказать: «Всё нормально, через семестр или два всё наладится».
Не так быстро. Скажем, 100.000 из 600.000 не вернутся в школу и решат не арендовать апартаменты в Нью-Йорке. И большое количество апартаментов будет пустовать.
Куча землевладельцев не сможет оплачивать свои счета. Многие приобрели эти студенческие апартаменты как способ обеспечить себе проживание. И теперь ситуация бьёт по землевладельцам, по службам поддержки, по банкам, по профессуре и так далее.
Другими словами, мы не знаем. Но прежде чем станет лучше, точно будет гораздо хуже.
OK, OK, но Нью-Йорк всегда возвращается…
Да, это так. Я жил в трёх кварталах от нулевой точки во время 9/11. Даунтаун, где я жил, был разрушен. Но я вернулся через два года. Такая тяжесть и трагедия, но вскоре этот район стал наиболее привлекательным местом в Нью-Йорке.
И в 2008-09, когда было так много страданий во время Великой Рецессии, и опять куча трудностей, но дела вернулись в норму.
Но в этот раз всё иначе. Никогда не стоит так говорить, но в этот раз это правда.
Если вы верите, что в этот раз будет как обычно, — я надеюсь, что вы правы.
Я не получу прибыли от того, что говорю всё это. Я люблю Нью-Йорк. Я родился здесь. Я люблю всё связанное с Нью-Йорком. Я хочу мой 2019 год назад.
Но в этот раз всё иначе.
Одна причина: пропускная способность.
В 2008 году средняя скорость интернета была 3 мегабита в секунду. Этого явно недостаточно для конференции в Zoom с приемлемым качеством видео.
Теперь это более 20 мегабит в секунду (у меня сейчас около 94 мбит/сек, и это далеко не самый быстрый интернет в Москве, они там в США отсталые — прим. Роджерса). Этого более чем достаточно для высококачественного видео.
Есть «до» и «после». До: нет дистанционной работы. После: все могут работать дистанционно (на самом деле далеко не все, но ладно — прим. Роджерса).
Разница: интернет стал быстрее. И это действительно конец. Люди покидают Нью-Йорк и полностью уходят в виртуальные миры. Здание Time-Life больше не нужно и больше не заполнится. Уолл-Стрит теперь может быть в любом месте и везде одновременно, а не в одном здании на Манхэттене.
Можно начинать новую эру. AB: After Bandwidth. Официально. А всю историю Нью-Йорка (и мира) до сих пор — BB: Before Bandwidth.
Удалённое обучение, удалённые встречи, удалённые офисы, удалённые представления, удалённое всё.
Вот что изменилось.
Теперь у всех появились новые выборы. Вы можете жить в музыкальной столице в Нэшвилле, вы можете жить в «следующей Кремниевой Долине» в Остине. Вы можете жить в своём родном городе посредине чего угодно. И вы можете быть так же продуктивны, зарабатывать столько же денег, иметь лучшее качество жизни за более низкую цену.
И что заставит вас возвратиться в Нью-Йорк?
Там не будет деловых возможностей ещё годы.
Бизнес перемещается. Люди перемещаются. Для бизнеса дешевле функционировать дистанционно — и скорость интернета только растёт (а 5g у американцев нет, и ещё долго не будет — простите, не сдержался — прим. Роджерса).
И люди будут спрашивать: «Подожди, я плачу более 16% налогов городу и штату, а есть места в других штатах и городах, где эти налоги близки к нулю? И мне не нужно будет иметь дела со всеми головными болями Нью-Йорка (а в НЙ много головных болей)?
Бюджет Нью-Йорка имеет дефицит в 9 миллиардов долларов (уже существенно больше — прим. Роджерса). На миллиард больше, чем мэр надеялся. Как город будет выплачивать свои долги? Основной способ — это помощь со стороны штата. Но дефицит бюджета штата только что взлетел до небес. Другой способ — налоги. Но по самым скромным подсчётам Нью-Йорк потерял за эти месяцы 900.000 рабочих мест. А это означает, что меньше прибыли с меньших оборотов. Или — поднятие налогов.
Значительная часть городских доходов идёт с налогов, которые серьёзно давят на людей, вынуждая переезжать в другие места
Другой способ пополнить бюджет — это сбор с туннелей и мостов. Но по ним ездит всё меньше людей. Как насчёт городских колледжей? Всё меньше людей в них учатся. Как насчёт налогов с собственности? Там всё больше дефолтов.
Так зачем возвращаться в Нью-Йорк?
Мне нравится моя жизнь в Нью-Йорке. У меня повсюду друзья. Люди, которых я знаю десятилетиями. Я могу перейти через улицу и зайти в свой клуб. Послушать там комиков или выступить самому. Я могу поехать на Uber и встретиться с кем угодно, или пойти играть в настольный теннис, или пойти в кино, или пойти записать подкаст — и люди, путешествующие через НЙ, могут прийти на мой подкаст.
Я могу пойти ночью в свой любимый ресторан и посмотреть своё любимое представление. Я могу пойти в парк и поиграть в шахматы. Я могу воспользоваться всеми преимуществами, которые этот чудесный город может предложить.
Нет, больше не могу.
ПОСЛЕСЛОВИЕ ОТ ПЕРЕВОДЧИКА АЛЕКСАНДРА РОДЖЕРСА
То, что куча всего закрылась — это суровая реальность США (о которой мы уже много писали). То, что открываются новые возможности — это «чем сердце успокоится», самоутешение автора.
Я перевёл шесть страниц текста, и мне теперь хочется пойти погулять, а заодно зайти на фуд-корт и поесть там какой-то восточной кухни. В отличие от Нью-Йорка, в Москве ничего не разорилось и всё снова работает.
И да, я могу это сделать.
Спасибо таким ненавистным для разных идиотов Собянину, Мишустину и Путину.