Никто не знает о чем думает
Неприкосновенный запас (Рассказы и повести) (35 стр.)
Никто не знает, о чем думает человек, когда глядит в глаза смерти, на какие мысли он тратит последние скупые мгновения, которые отпустила ему жизнь. И никто не может поручиться, что Володькин папа в горящем самолете думал о своем сыне. Но есть движение человеческого сердца, которое сильнее мыслей и горячее чувств. В этих движениях любовь и разум, привязанность и ласка вдруг превращаются в силу, перед которой беспомощны страх, сомнения, себялюбие. Ему все же удалось отвернуть горящую машину от жилых домов. Это произошло у самой земли. Кажется, он отвернул машину не отказавшими рулями, а своей грудью, руками, последними толчками сердца.
Катапультироваться он не успел: не хватило времени.
. Человеческая память не похожа на старую бабку, которая кидает в свое лукошко все, что ей попадется под руку. Она разборчивый мудрец, который, прежде чем захватить с собой что-нибудь из твоей жизни, долго разглядывает, взвешивает на ладони, думает: брать или не брать?
Поэтому Володька Пресняков, живущий в проезде Соломенной Сторожки, мало знает о Володьке из далекого военного городка. Будто они не одно и то же лицо, а разные люди.
Только один раз смастерил папа маленькому Володьке кораблик, а большой Володька уверен, что он ему сделал целую флотилию кораблей. Только один раз заснул Володька, не выпуская из рук большой отцовской руки, а память утверждает, что он чуть ли не каждый день засыпал с рукой отца. Только один раз зашел летчик за своим сынишкой в детский сад, а память нашептывает, что это случалось часто.
Может быть, человеческая память немного привирает? А может быть, она отбирает самое главное и увеличивает его так, чтобы было видно всю жизнь.
Когда он погиб, Володька был еще маленьким. Даже не сразу узнал о его гибели. Какой-то самолет разбился. Какой-то летчик погиб. Военный городок был в трауре. Здесь в каждом доме жили летчики, и с каждым из них могло такое случиться. Но в детском садике жизнь шла своим обычным чередом, как будто ничего и не произошло.
Возвращаясь домой, Володька стучался в папину дверь. Но никто не откликался. Володька этому не удивлялся. Папы часто не бывало дома: служба такая.
Наконец долгое отсутствие папы начало тревожить мальчика. И однажды он спросил маму:
Обычно мама не отвечала на этот вопрос. Она или отворачивалась, или уходила в кухню.
Но на этот раз мама не отвернулась и не ушла. Она взяла Володьку за плечи, притянула его к себе и внимательно посмотрела ему в глаза. Потом она крепко прижала к себе сына и сказала:
— Твой папа погиб при исполнении служебных обязанностей.
Володька не понял, что значит «погиб» и при чем здесь «обязанности». Он спросил:
— А когда папа придет?
Но тут мама сказала:
Слово «герой» успокоило мальчика. Это слово не вязалось со слезами. И Володька не заплакал.
Вероятно, тогда он так и не понял маму.
Папа больше не появлялся. В его комнату въехали другие жильцы.
А потом мама и Володька уехали из военного городка в Москву, к бабушке.
Никто ни хрена не знает, что он делает или Три типа знания
Наткнулся недавно за любопытную статью под названием «No One Knows What the F*** They’re Doing (or The 3 Types of Knowledge)». Если точнее, то эту статью разослала нам наша менеджер проекта. Представляю вашему вниманию свой перевод этой статьи.
(Я попытался передать экспрессивный заголовок максимально близко — но всё равно не получилось, буду рад предложениям, как можно более точно его передать).
Чувствовать себя обманщиком
Случалось ли вам получать приз или награду за какие-либо достижения несмотря на то, что вы понятия не имеете о том, что вы делаете? Чувствуете ли вы себя обманщиком, не понимающим, какое такое вуду-колдунство вы разбудили, чтобы заставить людей думать, что вы знаете, что вы делаете, хотя в реальности всё с точностью до наоборот?
Недавно я разговаривал со своей девушкой (она учится на медсестру) и она поделилась со мной своим смущением по поводу некоторой награды, которую вручил ей её профессор. Он сказал ей, что она – лучшая студентка, которая у него была за последние годы. «Как такое может быть?» — спросила она меня. Судите сами: иногда у неё были трудности с учёбой, она часто беспокоится, что получит плохую оценку на экзаменах, часто стрессует из-за того, что не до конца понимает или не может запомнить какие-то вещи. В то же время она видит, что остальные подходят к экзаменам легко и уверенно, никогда не задают вопросов и по ним всегда видно, что они моментально всё схватывают. Как при этом может быть, что она – «лучший студент за последние годы»?
Видно было, что она была встревожена не на шутку, но на её счастье, рядом оказался я. Один из многих подобных случаев произошёл со мной всего лишь около года назад. Я участвовал в конкурсе предпринимателей «Great Lakes Entrepreneur’s Quest», который представляет собой соревнование бизнес-планов для новый бизнес-идей и перспективных компаний. В тот год я не победил. В конкурсе участвовало около 500 участников от более, чем 100 компаний. Во время церемонии награждения они вдруг объявили, что вводят новую «Награду за Дух Предпринимательства», которую отныне будет получать тот, кто лучше других продемонстрировал иные качества хорошего предпринимателя, нежели простое написание хорошего бизнес-плана. И победителем в этой номинации признали меня. Я был ошарашен, смущён и изумлён одновременно. Если бы они произнесли моё имя полусекундой раньше, то человек впереди меня получил бы мощный заряд Кока-Колы в волосы.
Как я мог получить эту награду, находясь среди множества классных предпринимателей и множества восхитительных компаний и бизнес-идей? Ведь среди них были компании, уже приносящие миллионы долларов ежегодно (по условию, к конкурсу допускались компании, приносящие менее 3-х миллионов долларов в год)! Я же, в свою очередь, даже не зарабатывал достаточно для того, чтобы уйти со своей работы. Мне пришлось соврать, что иду на приём к врачу для того, чтобы прийти на церемонию награждения. Ведь эти люди лучше меня должны понимать, что они делают!
Ответом на этот вопрос служит заголовок: никто на самом деле ни хрена не знает, что он делает. Ни я, ни люди, управляющие банком, ни кто-либо другой.
3 типа знания
Чтобы лучше понимать, что никто на самом деле понятия не имеет, что он делает, нам нужно понять 3 основополагающих типа информации.
Есть «хрень, которую вы знаете», «хрень, про которую вы знаете, что вы её не знаете» и «хрень, про которую вы не знаете, что вы её не знаете» (тут я попытался максимально близко по смыслу воспроизвести термин «shit», использованный автором — прим. переводчика). 
Замечание: пропорции не соблюдены, на самом деле красная часть просто невообразимо велика.
Представьте, что вы затерялись в лесу.
В качестве примера «хрени, которую вы знаете», можно привести ваше знание о том, что можно спокойно съесть яблоко, если вы вдруг проходите мимо яблони.
В качестве примера «хрени, про которую вы знаете, что вы её не знаете», можно привести вот эти ягоды, про которые вы не знаете, съедобные ли они. В результате вы либо выберете безопасный путь и пройдёте мимо, либо решите съесть одну, посмотреть на то, станет ли вам плохо, и если не станет – съесть больше.
В качестве примера «хрени, про которую вы не знаете, что вы её не знаете» представьте, что вы выросли в абсолютно безопасном окружении, и вам никогда не говорили, что растения могут быть ядовитыми. Потерявшись в лесу вы скорее всего начнёте просто есть всё подряд как только проголодаетесь, без каких-либо раздумий. И скорее всего вы довольно скоро или свалитесь больным, или вообще умрёте от дизентерии или отравления.
Итак, из примеров выше становится ясно, что наиболее опасной категорией является «хрень, про которую вы не знаете, что вы её не знаете» (за исключением экстремальных ситуаций, когда только первая категория «хрень, которую вы знаете» может спасти вас). Всё это применимо к любой профессии.
Если я инженер, строящий мост, то я знаю, что выбирая материалы я должен принять во внимание климат местности, в которой строится мост. Это то, что я знаю. Я могу не знать точно, как именно влияет климат на предельные нагрузки материалов, но я всегда могу это уточнить. Это то, что я знаю, что я не знаю. Однако, если бы я был ветеринаром и кто-то попросил бы меня построить мост, я мог бы даже понятия не иметь о том, что разные материалы подвержены влиянию различных факторов окружающей среды. Это может оказаться как раз тем, о чём я не знаю, что я это не знаю. И вполне возможно, что из-за этого кто-то погибнет.
В случае моей девушки, скажем, она медсестра, которая должна назначить пациенту лекарство. Если она знает, что прописанный препарат конфликтует с другим препаратом, который принимает пациент, то она знает, что этот препарат прописывать нельзя. Если она помнит, что препарат имеет 20 побочных эффектов и часто реагирует на другие лекарства, она знает, что перед тем, как его прописывать, нужно уточнить у того, кто знает точно (например, у доктора). Единственный опасный сценарий – это когда она знать не знает, что могут быть какие-то несовместимости и побочные эффекты и прописывает без всякой задней мысли. То есть снова приходим к тому, что единственная опасная категория – это «хрень, про которую мы не знаем, что мы её не знаем».
Мудрость и Искусство Быть Неопасным
По этому принципу «мудрость» может быть определена как «способность не быть опасным». Итак, в чём же тогда смысл образования и опыта? Ваши профессора и учителя (и классическая структура экзаменов) убеждаю вас в том, что вы должны впихнуть как можно больше информации в категорию «хрень, которую вы знаете».
Рискну предположить, что это неверно. Цель не в том, чтобы впихнуть как можно больше информации в первую категорию, а в том, чтобы исключить как можно больше информации из третьей категории.
Перейдёт это в первую категорию или во вторую – не так важно. Главное, что оно более не находится в третьей категории. То есть цель – быть неопасным.
Все точно так же ни хрена не знают, как и вы. А то и ещё меньше.
Вот где и происходит расстыковка. Именно поэтому ты, моя дорогая девушка, а также я сам порой чувствуем себя обманщиками, получая награды и признание. Мы чувствуем, что мы понятия не имеем о том, что мы делаем, но видим остальных, уверенных в себе и способных что-то делать. Ведь это именно они заслуживают наград и признания!
Заметим, что второй тип людей опасен дважды. С одной стороны, у них обнаруживается намного более внушительная третья категория. Их можно сравнить со классическим стереотипом подростка, который думает, что знает всё и не понимает, сколько всего ещё нужно узнать. Однако, в отличие от подростков, у них прослеживается желание убедить окружающих, что они знают, что они делают, что заставляет окружающих полагаться на них. В случае, когда такие люди становятся ответственными в некоторой области, ситуация выглядит так, что они знают, как со всем этим управляться. Ну и, разумеется, так как такие люди думают, что знают, что они делают, они скорее всего не будут ничего уточнять и проверять (в отличие от людей, которые знают, что они не знают). Как вы понимаете, они намного более опасны, чем подростки в своих убеждениях.
Почему вы чувствуете себя обманщиком
Реальная причина, почему вы чувствуете себя обманщиком, заключается в том, что вы успешно перенесли множество информации из третьей категории во вторую, и вы знаете о многих вещах, которых вы не знаете. Положительная сторона этого в том, что вы становитесь менее опасными. Отрицательная сторона в то, что часто это заставляет вас чувствовать себя тупым и беспомощным.
Расслабьтесь, будьте реалистами, у вас получится!
Я надеюсь что это поможет вам, если вы вдруг почувствуете себя в замешательстве, почувствовав противоречие между вашими способностями и тем, что другие люди говорят о ваших способностях. Если вы оказываетесь в ситуации, когда вы не знаете, что делать – не бойтесь просить помощи. Не стыдитесь того, что вы чего-то не понимаете, даже если вам кажется, что это какие-то очевидные вещи. Если вы этого не понимаете – значит они не такие очевидные, простые и понятные.
А если вы никогда не чувствуете, что вы чего-то не понимаете, и вы всегда всё знаете лучше других – скажите об этом мне заранее, чтобы я знал, насколько вы опасны. 
Никто не знает о чем думает
ВСАДНИК, СКАЧУЩИЙ НАД ГОРОДОМ
Поздней осенью город похож на корабль, выходящий в открытое море. Сырой туман обволакивает дома. Мостовая мокрая, как палуба, по которой только что прокатился соленый морской вал. Провода поют, как снасти. И Киру кажется, что город даже слегка покачивает.
Киру поднимает голову. Он видит, как обрывки серых облаков быстро проносятся над самыми крышами. А может быть, они-то как раз и неподвижны, а это город торопливо плывет в открытое море.
Киру смотрит на шпили — чем не мачты! — на антенны, на трубы и на флюгера.
В городе много флюгеров. В былые времена город моряков часто обращал взор к железным помощникам — флюгерам: они первыми приносили весть о попутном ветре. Теперь на флюгера никто не обращает внимания. Но их не предупредили, что они больше не нужны людям, и флюгера продолжают нести свою трудную службу. Там, высоко над городом, между небом и землей, скрипя ржавыми петлями, они тяжело поворачиваются на своих штырях. Как живые существа, они разговаривают с ветром и дождем, а первые снежинки, прежде чем опуститься на землю, тихо шуршат рядом с ними.
Случается, что у одного из городских флюгеров так крепко заклинит ржавые петли, что он уже не может пошевельнуться. Флюгер погибает, как боец, на посту. Люди же не замечают смерти старого флюгера. Стоит на крыше — и ладно.
Киру и его друзья идут по городу и рассматривают флюгера. И кто-то кричит:
— Смотрите, рыба из моря на крышу прыгнула!
Все задирают головы. Все смотрят на рыбу.
— Подумаешь, рыба! А ты видел флюгер-русалку?
— А я знаю трех петухов.
— Петухи приносят счастье!
— Ничего подобного! Они берегут дом от пожара.
Киру идет молча. Он не принимает участия в этом беспорядочном споре. С некоторых пор он стал молчаливым. Особенно если рядом Айна.
Ему кажется, что Айна появилась совсем недавно. Приехала издалека и пришла в класс, как новенькая. На самом деле Айна ниоткуда не приезжала, а учится в одном классе с Киру уже пять лет. С третьего класса. Может быть, «старую» Айну подменили?
В «новой» Айне его интересует все. Он знает, что Айна худенькая, стройная, как тростинка. И что волосы у нее не золотые и не желтые — соломенные. И хотя глаза у девочки так глубоко посажены, что сразу не определишь их цвет, Киру знает: они зеленые. Осенью Айна носит серое пальто с черными черточками. А шапка на ней красная.
Сейчас Айна идет со всеми неподалеку от Киру и внимательно следит за спором о флюгерах. И ее вздернутый носик сам, как флюгер, поворачивается от одного спорщика к другому. Она ждет, когда ребята все выговорят, и только тогда вступает в разговор.
— А я знаю дом, на котором флюгер не петух, не рыба, не стрела, — говорит Айна, посматривая, какое впечатление произведет ее рассказ на ребят. — Это какое-то странное существо. Он очень высоко, поэтому не разберешь.
И вся компания сворачивает за Айной в переулок.
Киру тоже сворачивает в переулок. Он вообще ходит за Айной как тень. А она, как на тень, не обращает на него внимания. Потому что Киру никто не подменил и он для Айны все тот же, что был пять лет назад.
Обычно, когда Айна возвращается домой, Киру идет за ней. Его от Айны отделяют каких-нибудь десять шагов. Но эти десять шагов стоят десяти километров. Десять километров Киру прошел бы запросто, а этот десяток шагов никак не может преодолеть. Он идет по улице, никого не замечая. Он видит только серое пальто с черными черточками и красную шапочку.
Айна знает, что Киру идет за ней. Ее это злит. Что за глупый парень! Если бы он шел рядом, можно было с ним поболтать. А так получается, что он выслеживает ее. Айна неожиданно останавливается и резко поворачивается. Тогда Киру, застигнутый врасплох, тоже останавливается и опускает глаза. Он смотрит себе под ноги. А когда снова поднимает глаза, Айна уже далеко. Иногда она совсем убегает. И Киру остается один.
Сейчас кругом ребята, и Киру чувствует себя уверенней. Его робость перед Айной не так заметна. Правда, ему все время кажется, что Айна относится ко всем лучше, чем к нему, хотя только он один готов сделать для Айны что угодно.
— Далеко еще? — спрашивает кто-то из ребят Айну.
— А ты уже устал? — откликается девочка. — Свернем за угол, а там рядом.
Киру никогда бы не спросил Айну: «Далеко или нет?» Он может идти за ней хоть на край света. И он немного завидует друзьям, которые могут тянуть Айну за руку, спорить с ней и задавать ей вопросы.
Когда ребята подошли к дому с загадочным флюгером, повалил снег. Не белый морозный снег, а серый, вперемежку с дождем. Ребята подняли воротники. Айна поглубже натянула красную шапочку: только нос выглядывает. Киру поежился, но воротник поднимать не стал. Он решил, что с опущенным воротником у него более мужественный вид. Но о каком мужественном виде могла идти речь, если Киру худой и узкоплечий. Подбородок у него заострен, а нос маленький и ровный. Брови и ресницы такие белесые, будто их подпалили и мальчик остался совсем безбровым. Руки у Киру белые, без мозолей. А на носу у него очки.
— Вот таинственный флюгер, — сказала Айна, — смотрите.
Вся компания задрала головы. Ребята увидели высокую черепичную крышу. Черепица похожа на красные перышки, а вся крыша — на большое алое крыло. На самом краю конька возвышался штырь. На нем был флюгер. Даже с земли видно, что этот флюгер не чета своим собратьям. В его формах было что-то стремительное и непонятное. Что хотел изобразить древний флюгерных дел мастер?
— Да это петух! — воскликнул кто-то из друзей Киру.
Одного слова было достаточно, чтобы вспыхнул спор.
— Петух? Ты, наверное, никогда петухов не видал. Хорош петух, без хвоста!
— Откуда ты взял, что без хвоста? Надо быть слепым, чтобы не видеть хвост.
— Киру, ты в очках, ты должен видеть лучше всех. Скажи, есть хвост или нету?
Краска ударила в лицо Киру. Ему показалось, что, напоминая об очках, товарищ хотел уронить его в глазах Айны. Он покосился на Айну, ожидая прочесть в ее глазах насмешку. Но Айна даже не повернулась в его сторону. Она рассматривала флюгер.
Тогда Киру успокоился и стал тоже рассматривать железное существо, которое взмыло над городом и завело дружбу с ветром. Киру прищурил глаза. Он напрягал их. Есть у флюгера хвост или нет? Ребята ждали ответа. Но что мог им сказать Киру? Мокрые снежинки падали на очки, и стекла становились мутными. Сквозь них ничего не возможно было разглядеть на земле, не то что в небе.
— Ничего не вижу, — признался Киру.
— Эх ты, «не вижу»! — передразнила его Айна и уничтожающим взглядом смерила мальчика.
Киру стало стыдно, что он не видит хвоста. В эту минуту он ненавидел самого себя. Ни на что он не годен. И правильно делает Айна, что презирает его. Он был жесток к себе.
Не говоря ни слова, Киру повернулся и побрел куда глаза глядят.
Долго ходил он по городу, одинокий и потерянный. Холодный влажный ветер пронизывал его, а снежинки норовили непременно попасть за шиворот. Киру поднял воротник. Теперь ему уже было все равно.
Наконец он снова попал на улицу, по которой шел за Айной. Он остановился перед домом с таинственным флюгером. Ребят уже не было. Неизвестно, чем кончился их спор. Так или иначе, они давно разошлись по домам. Киру потоптался на месте. Он задрал голову и мучительно стал вглядываться в мутную высь. Он протирал стекла очков, закрывал глаза и снова открывал их. Вот если бы завтра, придя в школу, он смог бы рассказать Айне о странном флюгере! Какой-то горячий огонек вспыхнул в мальчике. Он разгорался все сильней, наполняя сердце решимостью. Невозможное стало казаться вполне осуществимым. Еще полностью не отдавая себе отчета, что он собирается делать, Киру медленно направился к подъезду дома с таинственным флюгером.
ЛитЛайф
Жанры
Авторы
Книги
Серии
Форум
Яковлев Юрий Яковлевич
Книга «Письмо с вулканического острова»
Оглавление
СЫН ЛЕТЧИКА
Читать
Помогите нам сделать Литлайф лучше
— Пресняков, за тобой пришел отец.
Володька покраснел от удовольствия и пулей вылетел в прихожую. Там на диване сидел папа. Он был в шинели, а фуражка с золотой «капустой» лежала у него на коленях. Вид у него был строгий и торжественный. Казалось, папа боится пошевелиться, чтобы не сделать что-нибудь не так. Володька подбежал к нему и стал тянуть его за руку, а папа упирался. Он чувствовал себя неловко среди маленьких столиков, стульчиков и вешалок с коротенькими пальто.
А потом они шли вдвоем по военному городку, и Володька крепко держался за папину руку. Он старался делать большие шаги, чтобы не отставать от него. И все время посматривал по сторонам. Ему хотелось, чтобы его друзья и знакомые видели: он идет с папой. Пусть хоть один человек осмелится после этого сказать: «Врешь, у тебя нет отца!»
Сергея Ивановича многие знали и при встрече с ним кивали ему и отдавали честь. Володьке это тоже нравилось.
Один знакомый летчик, поздоровавшись с Сергеем Ивановичем, спросил:
Сергей Иванович помолчал, а потом, посмотрев сверху вниз на Володьку, сказал:
Он произнес это слово с вызовом. Будто знакомый хотел задеть его этим вопросом, а он давал ему отпор.
Но Володька не обратил внимания на то, как ответил папа. Они зашагали дальше. И Володька был счастлив.
Детский садик стоит на самом краю военного городка. За низким разноцветным заборчиком начинается степь. Зимой заборчик заносит снегом и его вообще не видно. Летом степные травы поднимаются вровень с островерхими колышками.
А в степи аэродром. Бессонный, тревожный, живущий своей заманчивой, но опасной жизнью.
Оттуда в небо поднимаются серебристые машины с крыльями, отведенными назад, как руки перед прыжком. Кажется, на земле им нечем дышать, и они с радостным ревом рвутся в синюю глубину неба, где можно вздохнуть полной грудью. А когда смелые руки летчика поднимут машину очень высоко, в небе остается след: белый, морозный, видный всей земле.
Самолеты улетают и возвращаются. Аэродром провожает и встречает. И так каждый день.
Когда это произошло, в детском садике был «тихий час». И дети спали. И Володька тоже преспокойно спал, потому что гул моторов не мешает спать сыну летчика.
Володька спал, а он был в небе.
Он поднялся на такую высоту, где небо уже не голубое, а темное и, говорят, звезды видны даже днем. Это небо не принадлежит земле, и в нем нечем дышать жителю земли. Он дышит кислородом, захваченным с собой в полет. Да и машине здесь нелегко, ей тоже не хватает воздуха: крылья теряют опору.
Когда он начинал выполнять фигуры пилотажа, его тело становилось тяжелым. Трудно поднять руку. Веки наливались свинцом. Казалось, самолет подчинил себе пилота и решил вообще не возвращаться на землю.
Но голос земли командовал:
И небо ответило земле:
Черта с два, самолет командует пилотом! Неторопливым движением летчик отдал от себя ручку управления, убавил обороты двигателей, и машина, как обузданная, повернула от звезд к земле.
Капля пота потекла по его лбу. И он никак не мог стереть ее ладонью, потому что лицо было под прозрачной маской гермошлема. И он подумал, что, как только приземлится, обязательно сотрет эту зудящую каплю. Стрелки приборов слегка дрожали, желая подчеркнуть, что они не спят. Земля приближалась.
И вот тут-то вспыхнула тревожная красная лампочка — сигнал пожара.
Он сразу забыл о капле пота. Он стал проверять, не врет ли «паникер» (так летчики в шутку называют сигнал пожара, зачастую поднимающий ложную тревогу). Но на этот раз «паникер» не ошибся. Летчик выключил горящий двигатель и доложил земле:
«Горит правый двигатель».
«Попробуйте сбить пламя», — приказала земля.
Теперь самолет стремительно снижался. Казалось, он падал. Он тушил свой пожар. Он хотел оторвать от себя пламя, которое, как липкий красный лоскут, трепалось у правого сопла. Но ни встречный поток воздуха, ни автоматический огнетушитель не могли справиться с пламенем — так крепко вцепилось оно в машину. Огню было мало мотора, и он перебрался на фюзеляж.
Горящий самолет терял высоту.
И вдруг летчик почувствовал, что ручка управления утратила свою упругость. Она беспомощно болтается, и самолет не выполняет ее приказы.
Он понял, что произошло самое страшное: перегорели рулевые тяги. Рули вышли из повиновения. А самолет падал на военный городок.
Когда он доложил обстановку земле, с командного пункта пришел приказ:
«Сапрунов! Покидай машину. Катапультируйся».
«Какого черта! Сапрунов. »
Голос командира гремел в наушниках. Но летчик молчал. Ему некогда было разговаривать. Самолет падал на маленькие ровные квадратики жилых домов. Эти квадратики с неумолимой силой приближались к нему, становились все крупнее, все отчетливей. Они, как магнит, притягивали к себе машину с уснувшими рулями.
«Сапрунов! — ревела земля. — Сапрунов. »
Он молчал. Он не откликался. И земля решила, что он погиб. Но Сапрунов боролся.
А Володька в это время спал.
Никто не знает, о чем думает человек, когда глядит в глаза смерти, на какие мысли он тратит последние скупые мгновения, которые отпустила ему жизнь. И никто не может поручиться, что Володькин папа в горящем самолете думал о своем сыне. Но есть движение человеческого сердца, которое сильнее мыслей и горячее чувств. В этих движениях любовь и разум, привязанность и ласка вдруг превращаются в силу, перед которой бессильны страх, сомнения, себялюбие.
Ему все же удалось отвернуть горящую машину от жилых домов. Это произошло уже у самой земли. Кажется, он отвернул машину не отказавшими рулями, а своей грудью, руками, последними толчками сердца.
Катапультироваться он не успел: не хватило времени.
…Человеческая память не похожа на старую бабку, которая кидает в свое лукошко все, что ей попадется под руку. Она разборчивый мудрец, который, прежде чем захватить с собой что-нибудь из твоей жизни, долго разглядывает, взвешивает на ладони, думает: брать или не брать?
Поэтому Володька Пресняков, живущий в проезде Соломенной Сторожки, мало знает о Володьке из далекого военного городка. Будто они не одно и то же лицо, а разные люди.
Только один раз смастерил папа маленькому Володьке кораблик, а большой Володька уверен, что он ему сделал целую флотилию кораблей. Только один раз заснул Володька, не выпуская из рук большой отцовской руки, а память утверждает, что он чуть ли не каждый день засыпал с рукой отца. Только один раз зашел летчик за своим сынишкой в детский сад, а память нашептывает, что это случалось часто.
Может быть, человеческая память немного привирает? А может быть, она отбирает самое главное и увеличивает его так, чтобы было видно всю жизнь.
Когда он погиб, Володька был еще маленьким. Он даже не сразу узнал о его гибели. Какой-то самолет разбился. Какой-то летчик погиб. Военный городок был в трауре. Здесь в каждом доме жили летчики, и с каждым из них могло такое случиться… Но в детском садике жизнь шла своим обычным чередом, как будто ничего и не произошло.
Возвращаясь домой, Володька стучался в папину дверь. Но никто не откликался. Володька этому не удивлялся. Папы часто не бывало дома: служба такая.
Наконец долгое отсутствие папы начало тревожить мальчика. И однажды он спросил маму:
Обычно мама не отвечала на этот вопрос. Она или отворачивалась, или уходила в кухню. Но на этот раз мама не отвернулась и не ушла. Она взяла Володьку за плечи, притянула его к себе и внимательно посмотрела ему в глаза. Потом она крепко прижала к себе сына и сказала:
— Твой папа погиб при исполнении служебных обязанностей.
Володька не понял, что значит «погиб» и при чем здесь «обязанности». Он спросил:
— А когда папа придет?
— Никогда, — сказала мама и еще крепче прижала сына к себе.