Ни на что не намекаю блоггер
«Слишком гениален для этого мира» Как безработный от скуки скачал TikTok и стал одним из самых популярных блогеров мира
Весной 2020 года итальянец сенегальского происхождения Хабане «Хаби» Лейм (Khabane «Khaby» Lame) потерял работу на фабрике из-за пандемии. От скуки молодой человек начал снимать короткие ролики, в которых высмеивал популярные бесполезные лайфхаки. За несколько месяцев он стал одним из самых популярных блогеров в TikTok: сегодня на его страницу подписаны 107 миллионов человек. Популярность Лейма во многом феноменальна: у него нет команды продюсеров и маркетологов, он никогда не покупал рекламу и не накручивал подписчиков. Как безработному уроженцу Сенегала в одиночку удалось стать одной из главных интернет-знаменитостей — в материале «Ленты.ру».
«Не слишком старается всем понравиться»
Страница Хаби сегодня — вторая по популярности во всем TikTok. Первое место занимает аккаунт 17-летней американской танцовщицы Чарли Д’Амелио (Charli D’Amelio), за которым следят 122 миллиона человек. Девушка стала первой интернет-знаменитостью, которая смогла перешагнуть в TikTok рубеж в 100 миллионов подписчиков.
Однако у Лейма есть все шансы обогнать Д’Амелио по количеству поклонников и установить новый рекорд. Согласно данным сайта Social Blade, отслеживающего статистику соцсетей, за последний месяц на страницу 21-летнего итальянца в TikTok подписались более 12 миллионов пользователей. Его конкурентка из США заметно отстает: аудитория ее аккаунта за то же время выросла только на 2 миллиона человек.
Популярность уроженца Сенегала оказалась почти что феноменальной: у молодого человека, который почти стал главной звездой TikTok, нет за спиной продюсера или команды сценаристов, как у многих крупных блогеров. Лейм живет вместе с родителями и снимает многие видео в комнате, которую делит с младшим братом. Он никогда не был в тикток-хаусе, не обращался за помощью к другим блогерам, не накручивал лайки и просмотры под постами.
Одну из возможных причин такого интереса к Хаби назвал один из создателей новостной рассылки The Publish Press, посвященной экономике блогеров, Самир Шодри (Samir Chaudry) в разговоре с The New York Times. «Людям нравится в нем то, что он не слишком старается всем понравиться. Его видео оригинальны и искренни», — предположил Шодри.
Медиаменеджер Адам Мескури (Adam Meskouri) в беседе с The New York Times добавил, что большинство пользователей устали от инфлюэнсеров, которые «говорят, как нужно выглядеть, что выглядит круто, а что нет». «И вот появляется обычный парень Хаби, за которым приятно наблюдать. Ты понимаешь, что у тебя гораздо больше общего с ним, чем со многими другими известными блогерами», — порассуждал он о том, почему безработный парень оказался интересен миллионам пользователей со всего мира.
«Все дело в мимике и жестах»
Популярность пришла к 21-летнему блогеру после видео, в котором он потешается над завирусившимся пранком. В оригинальном ролике неизвестный с помощью велосипедного замка пристегнул девушку к клумбе, а затем убежал. Жертва попыталась освободить ногу, но у нее ничего не получилось. В ответном видео Лейм, оказавшийся на месте жертвы пранка, снял обувь, после чего демонстративно отвел руку в сторону — таким образом он показал, что девушка могла так же легко выбраться из мнимой ловушки.
Ролик появился на странице итальянца 30 ноября прошлого года и набрал более 3,7 миллиона просмотров. Под постом пользователи принялись вслед за Хаби критиковать сомнительный розыгрыш: они шутили над недогадливостью девушки и называли сам пранк глупым. Некоторые и вовсе посчитали оригинальные кадры постановочными. «Как девушка не заметила, что кто-то пытается пристегнуть ее ногу?» — возмутился один из комментаторов.
В итоге Лейм продолжил снимать похожие видео и высмеивать бесполезные и нелепые лайфхаки, которыми славится TikTok. Так, в одном из роликов (108 миллионов просмотров) он поиздевался над способом организовать пространство на кухне, который придумал один из блогеров. Автор лайфхака пообещал показать, как поместить в холодильник кастрюлю, которая не помещается туда вместе с крышкой. Для этого он порекомендовал зрителям открутить ручку от крышки кастрюли, затем перевернуть крышку и разместить ручку на ней. Лейм в ответ на это предложил более простой и менее времязатратный вариант — всего лишь поставить крышку ручкой вниз.
В другом видео (157 миллионов просмотров) молодой человек раскритиковал бесполезный лайфхак для чистки вишни. Герой исходного ролика использовал специальный прибор: он помещал в него ягоды, а затем удалял веточки. Хаби нашел куда более очевидный способ решить эту проблему: он показал, что достаточно взять в руки вишню и потянуть за веточку — в итоге она сама легко оторвется.
Еще в одном TikTok-видео (234 миллиона просмотров) итальянец высмеял популярный в сети способ отрывать кусок пиццы: для этого любителям лайфхаков предлагали использовать пластмассовую стойку, которую часто кладут в коробку. В ответном ролике Лейм просто оторвал кусок руками.
«Я узнаю от него больше, чем в школе», «Он слишком гениален для этого мира», «Хаби специально пошел и купил пиццу, чтобы показать, как это правильно делать», — восхищаются советами Лейма комментаторы.
Обычно в своих видео итальянец не произносит ни слова. Вместо этого он использует приемы, которые понятны человеку из любого уголка земного шара. «Все дело в мимике и жестах, — объясняет Лейм в интервью журналистам газеты The New York Times. — Люди смеются над ними, так как это универсальный язык».
Визитной карточкой блогера стал жест, который он показывает в конце почти каждого ролика: Лейм поднимает руки ладонями вверх и показывает на легкое решение, как бы намекая на недалекость тех, кто усложняет простые задачи. Этот жест уже успел стать мемом: фотографии итальянца начали использовать в сети, чтобы оценить чужие советы как бесполезные и нелепые.
В начале мая Хаби даже снялся с итальянской знаменитостью — известным футболистом Алессандро Дель Пьеро, бывшим нападающим клуба «Ювентус». Вместе со спортсменом он поиронизировал над роликом, в котором мужчина попытался голыми руками разделить яблоко на две равные части. В ответном видео Лейм разрезал фрукт при помощи ножа и передал его Дель Пьеро.
«Наконец-то появилась постоянная работа»
Поклонники из разных стран называют Лейма «разрушителем лайфхаков» и «главным антилайфхакером TikTok». В сети можно найти его фан-страницы на английском, немецком, испанском, португальском языках и даже арабском. Пользователи составляют компиляции лучших роликов блогера, выкладывают их на Youtube и собирают миллионы просмотров.
По информации портала Influencer Marketing Hub, за один пост блогер может заработать от 60 тысяч до 100 тысяч долларов (от 4,4 миллиона рублей до 7,3 миллиона рублей). Также известно, что молодой человек получает деньги за коллаборации с крупными брендами. Например, недавно он начал сотрудничать с одним из крупнейших производителей пасты Barilla.
«Я недавно понял, что мои дела идут очень хорошо, — рассказывает Лейм. — Наконец-то у меня появилась постоянная работа. Мировая популярность дает большие преимущества. Я очень востребован». Правда, о том, сколько именно он зарабатывает, 21-летний блогер предпочитает не распространяться. Хаби только говорит, что пока откладывает деньги, чтобы в будущем купить матери большой дом, о котором она давно мечтает.
«Считает себя итальянцем»
Семья Лейма переехала в Италию из Сенегала в 2001 году. Детство будущей звезды TikTok прошло в коммуне Кивассо в регионе Пьемонт, известном развитой промышленностью. По окончании школы молодой человек, как и многие его друзья, пошел работать на фабрику. Однако в начале весны 2020 года его только начавшаяся карьера оборвалась — из-за пандемии коронавируса его сократили.
Оказавшись на мели, молодой человек вернулся к родителям и начал жить в комнате с братом. От скуки Лейм стал проводить много времени в интернете и, несмотря на родительские увещевания, не торопился искать новую работу. В марте того же года итальянец завел аккаунт в TikTok, где начал публиковать юмористические ролики, которые вскоре прославили его на весь мир.
Правда, с помощью популярности в соцсетях Хаби удалось решить не все проблемы. Блогер практически с рождения жил в Италии, посещал местную школу и болел за национальный клуб «Ювентус», но так и не получил гражданство страны. По его словам, дети мигрантов могут быть признаны гражданами Италии по достижении 18-летнего возраста только в том случае, если они с рождения проживают на территории страны. Людям, которые родились в другой стране, получить гражданство значительно сложнее.
Раньше это не беспокоило тиктокера — он утверждал, что ему не нужен документ, чтобы считать себя итальянцем. Однако когда Лейм решил сделать визу в США, то столкнулся с множеством бюрократических препятствий. «Я не мэр. Я никто и не могу менять законы», — сказал после этого он. В то же время Хаби надеется, что ему удастся привлечь внимание общества к проблеме детей мигрантов. Блогер не исключает и того, что со временем станет настолько популярным и влиятельным, что сам сможет повлиять на ситуацию
«Я никогда не получал угрозы от расистов»
В беседе с The New York Times тиктокер рассказал, что ни разу не сталкивался с травлей из-за своего цвета кожи. «Я никогда не получал угрозы от расистов. Рядом со мной всегда были друзья, которые никому не позволяли оскорблять и унижать меня. Мы были сплоченной группой, и многие нас уважали», — поделился Лейм.
Тем не менее он признает проблему расизма важной. В июне он принял участие в социальном эксперименте популярного итальянского ютуб-блогера Кевина Гуззетти (Kevin Guzzetti), чтобы узнать, как много людей готовы прийти на помощь представителю другой расы.
Лейм исполнил в ролике роль попрошайки, а Гуззетти сыграл агрессивного расиста, который пытался напасть на него. Результаты показали, что лишь один из десятков прохожих захотел вмешаться. Однако блогеры не считают эксперимент проваленным: они надеются, что увиденное поможет многим зрителям избавиться от предрассудков.
Несмотря на интерес к общественным проблемам, Хаби пока не планирует менять тематику своего блога. Тиктокер заверил, что продолжит снимать веселые видео и разоблачать глупые лайфхаки, потому что хочет запомниться в TikTok как автор развлекательного контента, а не борец против расизма или за права мигрантов.
«Я рад, что стал первым успешным блогером в Италии, но соревноваться с другими я не хочу. Я создал аккаунт не для этого», — добавляет Хаби. Своими кумирами Лейм называет американских актеров Уилла Смита и Эдди Мерфи и итальянского пародиста Кекко Залоне. «Разрушитель лайфхаков» верит, что когда-нибудь сможет, как и они, войти в историю.
Ни на что не намекаю
Исправь ошибку в заголовке. Ной грамотно.
Срочно выдать подателю сего заявления девушку в количестве одна штука для искоренения дисбаланса во всем мире. Можно резиновую.
Значит у кого-то их две.
ну найди себе парня
Команда R на службе зла. Или сомнительные элементы на службе церкви.
Заключительная часть проекта Лента.ру
1. Православные зэки
Немногие знают, что оказавшиеся за воротами зоны бывшие заключенные охотно перебираются в монастыри и приходы. И очень быстро занимают там лидирующие позиции, одновременно воссоздавая единственно приемлемый для себя быт — быт черной зоны. Помогает им традиционная для России практика: проштрафившиеся издавна едут в Сибирь, ведь тут не обращают внимания на прошлые прегрешения. И именно тут Легче всего заслужить прощение. Живущий в Прибайкалье поп расстрига легко объясняет бытовые хитрости нижнего звена российского православия.— Если хочешь восстановиться — езжай за Уралкамень. Там берут всех — последних бандитов и каторжников.
Чем тяжелее преступление, тем дальше на восток надо ехать. Здесь очень тяжело, но день за три считают. Я лично знаю десяток совершенно официально рукоположенных в сан старцев, каждый из которых каторжник и душегуб, на их совести не по одной и не по две, а по десять двадцать жертв, в том числе добавленных уже в служении. Здесь НАСТОЯЩЕЕ крепостное право, потому что уйти отсюда нельзя. Денег не платят, а за работу спрашивают. За Уральскими горами о крепостничестве в монастырях и скитах РПЦ открыто говорят даже чиновники и руководство силовых структур. Эта проблема, которую надо решать, но как ее решить — не знает никто. Хотя советчиков много.
Уже в декабре 2017 года один мой добрый приятель, сибирский журналист, узнав историю про Мосейцево, долго и непонимающе смотрел мне в глаза, а потом сказал: «Вы там в Европе совсем жизни не знаете». У нас по такой ерунде шум не поднимают. Закон — тайга. Ищи свищи…
По его данным, десятки людей, в основном — вышедших на свободу заключенных, пропадают без вести. Они оказываются на далеких заимках, где бесплатно работают на благо церкви. «Бал там правят люди, прикрывающиеся православной верой. Но порядки там зоновские. Редко кто может оттуда спастись. Да и не особо стремятся, честно говоря. Потому что кормят поят, дают работу. На воле многим страшнее», — рассказывает журналист. Он уточняет, что нередко крышуют эти так называемые православные скиты сотрудники правоохранительных органов.
Но крышуют — слово не очень точное: денег за укрывательство не берут. Любопытнее другое: с 1990х годов освободившиеся из мест лишения свободы стали активно оседать в монастырях Центральной России, а позже — и на российском юге. Для них даже термин существует — «зимние монахи», то есть те, кто постриг принимает на зиму, чтобы в тепле и сытости пересидеть лютые времена. Фактически, по мнению сотрудников силовых структур, возник уникальный симбиоз: носители уголовной культуры обеспечивают в монастырях порядок зоновскими методами, что гарантирует приток материальных благ, а церковь дает им защиту от правоохранительных органов и паствы. Но с не меньшим вниманием в РПЦ подходят и к защите собственных интересов.
В Троице-Сергиевой лавре, где расположены несколько ключевых подразделений РПЦ, в том числе Комиссия по монастырям и монашеству, вход в служебные помещения охраняют люди спортивного телосложения в рясах с ухватками профессиональных секьюрити. Они же обходят территорию, причем двигаются по очень профессионально проложенным «маршрутам патрулирования». В ноябре 2013 года из патриарших покоев в Троице-Сергиевой лавре украли ковчег с камнем с Голгофы, напрестольное Евангелие в серебряном окладе, плащаницу «Успение Пресвятой Богородицы» и икону складень с ликом Богородицы. Стоимость похищенного превышала восемь миллионов рублей. Тогда служащие обратились в полицию и заявили о краже, подробно перечислив ценности и даже предоставив фотографии. При этом один из заявителей в рясе вел разговор на очень профессиональном арго.
Даже на двух — христианском, машинально повторяя «аминь» при упоминании Богородицы, и милицейском. Арго (от фр. ) — язык какой-либо социально замкнутой группы лиц, характеризующийся специфичностью используемой лексики, своеобразием ее употребления, но не имеющий собственной фонетической и грамматической системы.
Не следует путать жаргон и арго. — Во время осмотра места происшествия этот же мужчина и его напарник вежливо, но непреклонно препятствовали попыткам следователей изучить прилегающие к покоям помещения. А через открывавшиеся время от времени двери были видны скучавшие без дела мужчины в рясах и без оных, явно ожидавшие отъезда «мирских» следователей, — рассказывал один из сотрудников подмосковного главка МВД, выезжавший в Сергиев Посад по сигналу о краже.
Уже на следующий день вор был задержан, а все похищенное вернулось в Лавру, о чем МВД отчиталось публично. За кадром осталось главное: расследование от начала до конца провели сами церковники, они же передали полиции уже сознавшегося подозреваемого и предъявили изъятое похищенное.
Покинувшие РПЦ верующие неоднократно рассказывали о беседах, которые вели с ними некие попы, по поведению напоминавшие чекистов. А в Иркутске мне поведали историю про исчезнувшего бомжа, запустившего руку в церковную кассу. «Ванька думал, что ему удачно удалось спереть несколько тысяч рублей. Он не пустился в загул, на чем палятся почти все, ничем себя не выдал и даже продолжал приходить в храм, где выполнял небольшие работы. Но как-то вечером, когда служба уже кончилась, а верующие еще не разошлись, его попросили пройти в помещения батюшек, куда приехали двое мужчин в рясах.
Больше его никто не видел — из-за алтаря он не вышел», — рассказывали прихожане. Многие уголовники говорят, что воровать в церквях себе дороже — руки переломают. В Переславле-Залесском мне довелось беседовать с воришкой — он стащил из магазина рядом с храмом колбасу и бутылку водки, но был задержан случайно зашедшим за покупками оперативником. Воришку, хорошо известного местным тогда еще милиционерам, отпустили под подписку о невыезде, а я угостил его сигареткой.
Разговорились, он поведал мне свою историю, посмеялся над неудачной судьбой — и тут я задал ему первый пришедший в голову вопрос:— А чего в монастырь то не пошел? Там же покормят, если голоден.— Я не поесть — я выпить захотел. Это раз. И два — в монастыре лучше ничего не тянуть, у отца Димитрия поп есть — он руки без вопросов ломает. Перекрестится — и трясь… Навсегда отучает.
На первый взгляд, это страшилки, но все покинувшие православные общины рассказывают про особых людей, смотрящих за порядком и дисциплиной.
Сбежавшая в 2007 году из приюта Свято-Боголюбского монастыря девочка утверждала, что на ее поиски отправились специальные священнослужители, чья единственная задача — поддержание порядка в общинах на территории прихода. Они же поймали ее и посадили в келью, специально оборудованную для беглянок. Похожие истории зафиксированы во многих обращениях в правоохранительные органы по всей России. И каждый раз упоминается специальное помещение камерного типа, оборудованное как на зоне. А еще в епархии нередко есть специальный батюшка, отвечающий за безопасность. Чаще всего его величают отцом Сергием. Почему — неизвестно, но именно отцом Сергием пугали людей в Ярославской, Владимирской и Иркутской областях, а также Москве и Санкт-Петербурге.
Да и обычная логика подсказывает: там, где есть тайны, есть и охраняющие их архангелы. А в РПЦ тайн очень много — от обычных бытовых до тяжелых экономических. Недаром все попытки негласно выяснить, как и куда расходуются деньги, полученные от налоговых льгот или продажи церковных товаров, наталкивались на вполне профессионально организованное противодействие. И даже когда уголовное дело все же удавалось возбудить, оно повисало мертвым грузом: лица, которых надо было допросить, внезапно исчезали. Порой они за одну ночь снимались с насиженного места и оказывались в другом регионе, где прописывались по новым адресам и получали новые, абсолютно безупречные документы, в том числе свидетельства о рождении и паспорта. Несколько лет назад высокопоставленный сотрудник силовых структур, перед самой пенсией ставший заместителем начальника одной из оперативно-розыскных частей Службы собственной безопасности на северо-западе России, стал ориентировать весь агентурный аппарат на выявление сотрудников, чаще других посещающих церковь. А во время Великого поста носился по отделам и смотрел, что и как едят офицеры. Над ним потешались, кое-кто крутил пальцем у виска, но в итоге этих странных мероприятий офицер вскрыл канал утечки чистых бланков паспортов — пропало более 20 штук, и, что удивительно, по документам все они до исчезновения находились у одного и того же сотрудника — очень религиозного, но это может быть и случайностью.
Активный розыск позволил обнаружить пять пропавших документов, уже заполненных на «ни в чем не замеченных граждан», судьба же остальных осталась неизвестной. Высокопоставленного сотрудника же после анонимной жалобы поймали на сексуальной связи и вынудили уволиться. РПЦ остается единственным местом, где за последние 30 лет правоохранительным органам (за исключением, пожалуй, лишь ФСБ) не удалось завербовать ни одного агента.
Не менее странная история приключилась с женщиной, много лет работавшей агентом у сотрудника отдела по борьбе с квартирными мошенничествами и раскрывшей схемы нескольких банд «черных риелторов». Ее внедрили в группу, подозреваемую в легализации квартир старушек, якобы продавших свое жилье и ушедших в монастырь. Внезапно она прервала все контакты с курировавшим ее офицером и самостоятельно свернула операцию, а затем отправила дочь в церковную школу, сменила стиль одежды и стала регулярно ходить церковь. Опытные преступники знают, что в монастыре всегда найдут приют, — РПЦ категорически отказывается выдавать правоохранительным органам любые данные о нашедших убежище за церковной стеной.
Летом 2017 года в прессу даже утекла справка МВД с жалобой на препятствующих расследованию настоятелей храмов. В свободный доступ попал и ответ на нее от протоиерея Сергия. Тот сообщает, что церковь не видит оснований для предоставления паспортных данных находящихся в епархиях лиц. Сам отец Сергий, в миру уроженец Брянска Сергей Привалов, до 2001 года проходил службу в вооруженных силах СССР и РФ. Уволившись в чине подполковника, он сменил зеленую полевую форму на черную церковную, а за следующие 11 лет сделал головокружительную карьеру: стал протоиереем, клириком храма Пресвятой Богородицы в Петровском парке, кандидатом богословия, членом Высшего синодального совета, а также председателем синодальной комиссии по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными органами. Иными словами, он высшее должностное лицо РПЦ, чье решение практически не может быть отменено. Так что неудивительно, что именно протоиерей Сергий регулярно отказывает правоохранителям в снятии у монастырских служащих отпечатков пальцев и изъятии у них генетического материала.
3. Оперативно поисковое управление
Как известно, одно из самых страшных церковных прегрешений — побег из монастыря. По уставу, просто так покинуть обитель нельзя — надо снять с себя обет, то есть стать расстригой. А это процедура небыстрая, так что проще сбежать — светская власть все равно не считает это правонарушением. Сегодня в Российской Федерации сбежавшими из монастырей числятся от 300 до 400 мужчин и женщин. Полиция такие заявления формально не принимает — побег из монастыря не считается уголовно наказуемым деянием, но таких людей нужно искать и наказывать, чтобы другим неповадно было.
Сотрудников службы безопасности «Пересвета» видели как минимум в двух связанных с РПЦ местах преступлений, причем на одном из них, как позже напишет в объяснительной записке оперативник полиции, они занимались «фиксацией следовых объектов с использованием криминалистической техники». Той объяснительной так и не дали ход, а само преступление осталось нераскрытым. Речь об убийстве священника на пороге Никольского монастыря в Переславле-Залесском. Того самого монастыря, настоятелем которого является архимандрит Димитрий — духовник матушки Людмилы из злополучного села Мосейцево. Служба безопасности РПЦ активно ведет и оперативно-розыскную работу — то есть осуществляет негласный сбор информации о людях, в том числе с использованием технических средств.
Например, устанавливает номера телефонов, с которых девочки из Мосейцево выходили в интернет. Ведь мало кто умеет, увидев профиль во «ВКонтакте», быстро выяснить, с какого номера телефона человек был в сети, и вычислить его местонахождение. Кто-то из окружения мосейцевских матушек это сделал в считаные секунды. И некая Матрона Ярославская уже через несколько минут после обнаружения профилей девочек знала не только номера их мобильных, но и адрес недавно созданной электронной почты. Личность самой Матроны при этом установить так и не удалось. Та же судьба постигла и нескольких писавших на околоцерковные темы журналистов: они внезапно узнавали, что содержание их личных писем становилось известно высшим церковным иерархам. Иными словами, служба безопасности РПЦ формально не существует, но на деле активно работает. Во всяком случае, в декабре 2017 года, уже после вынесения приговора матушкам из Мосейцево, некто хотел выяснить судьбу их приемных детей. К тому времени им поменяли абсолютно все документы, но в органах ЗАГС Ярославской области пытались получить список выданных свидетельств о рождении, а в дирекцию детского приюта поступил запрос якобы от юридического бюро с требованием предоставить личные дела девочек. А еще кто-то искал и вскрывал их электронные почтовые ящики, причем делал это весьма профессионально. Можно долго спорить, есть ли внутри РПЦ специальное подразделение монахов-хакеров, но десятки священников, с которыми я беседовал, говорили одно: митрополиты дословно знали содержание их электронной почты и переписки в закрытых группах социальных сетей. И, несмотря на девиз «интернет — греховен», последователи церкви активно пользуются Всемирной паутиной. Особенно когда кого-то надо найти. О том, что князья РПЦ имели звания КГБ СССР и партийные билеты, слухов ходило множество.
Не секрет, что и помощь соотечественникам часто оказывают именно православные приходы.
4.Бессарабия и Донецк
Из курса средней школы известно: среди священников есть монахи, давшие обет безбрачия, а есть приходские священники. Большинство сразу дает правильный ответ на вопрос, как их отличить. Монахи носят черное и называются черными, а священники носят белое, могут жениться и иметь детей. Но если открыть сайт РПЦ и посмотреть на членов Священного синода, которых более 400, можно заметить, что у руля церкви стоят исключительно черные монахи. В Синоде нелегко встретить приходского священника, ведь они лишь выполняют решения, принятые монахами. Более внимательный анализ приводит к еще одному открытию: меньше четверти архиереев РПЦ имеют высшее светское образование. Напротив, примерно половина в юности выдвинулись с должностей иподиаконов при действовавших тогда архиереях. А вот то, что большинство членов Синода имеют корни в Бессарабии и на юго-востоке Украины, в Донецке и Луганске, вычислить практически невозможно. Хотя это святая правда и корень всех современных бед отечественного православия.
Именно на юго-востоке Украины и востоке Молдавии Русская православная церковь традиционно придерживалась самых дремучих, самых косных и самых патриархальных взглядов. Именно тут православные сотнями кончали с собой еще в царское время. Именно отсюда происходит ненависть к Идентификационный номер налогоплательщика ИНН и любому паспорту.
Именно тут чаще всего исчезали веселые односельчане. Именно тут зародилась «черная сотня». Именно отсюда родом и отец Петр Кучер, и многие другие князья РПЦ.
30 лет назад, когда в СССР начиналось церковное возрождение, официально называемое «возвратом к вере», в РПЦ было 6,5 тысячи приходов. Из них почти 4 тысячи — на Украине, причем большинство — в юго-восточной ее части. Еще около 500 в Молдавии — точнее, в той ее части, что традиционно называлась Бессарабской губернией, или Бессарабией. Территория, расположенная между реками Прут и Днестр, — примерно там, где сейчас располагается Приднестровская Молдавская Республика. Тогда в СССР было три семинарии — Загорская, Ленинградская и Одесская, и две Духовные академии — Московская и Ленинградская. Государственная политика была такой, что большинство их абитуриентов уже имели неоконченное высшее светское образование. Сейчас в Российской Федерации почти 40 тысяч приходов. Священников готовят 5 Духовных академий, 3 Православных университета, 2 Богословских института, 38 семинарий, 39 духовных училищ, 2 пастырских курса. Каждый день открывается три прихода, во главе которых встает священник с духовным образованием.
За 30 лет число приходов увеличилось в десять раз. Этим гордятся, об этом много рассказывают. Но кадровая проблема не подсвечивается. — Девять десятых тех, кто восстанавливал православную веру, — «реконструкторы», — рассказывает бывший отец Михаил, который 17 лет прослужил в разных церквях, разочаровался в РПЦ и бросил служение, вернувшись в мир. — Они сами не из верующих семей, они знают про институт Церкви понаслышке. Да, среди них много чистых и светлых людей, пришедших к вере уже в зрелом возрасте и имеющих пусть неполное, но высшее образование. Но много и карьеристов. При таких условиях анкетная строка «из семьи верующих» сродни революционной «из пролетариев». Они и заняли руководящие должности, принеся в них выживший в гонениях и перестройках крестьянский принцип «своя рубаха ближе к телу». Тем самым перечеркнув надежду на медленное, но традиционное возрождение.— Нынешняя РПЦ не имеет ничего общего с той православной церковью, что существовала до 1917 года: ее служители преследовались советской властью и почти все сгинули в ГУЛАГе, — убежден отец Михаил. Ну, а каков поп — таков и приход.
Жадность и всепрощенчество породили некую химеру. Теологи говорят: хотели создать апостольскую общину, а получили колхоз. — Большинство приходов возглавляют священники, не имеющие образования и в силу малограмотности готовые отрицать все, что появилось за годы советской власти. В противовес плановому хозяйству они ставят натуральное, в противовес культуре — традиционный деревенский быт, в противовес медицине — знахарство. А в противовес теологии — домострой. Такой вот крестьянский практицизм, но, по сути, именно это наносит Церкви самый большой вред. Посмотрите на священников католиков: это очень умные и весьма начитанные люди, которые могут вести блестящие дискуссии, при этом оставаясь в вере и убеждая собеседника в том, что Бог — есть. И сравните их с нашими священниками, которые стали символом безграмотности, которые отрицают науку как нечто бесовское. В этих условиях верующий с высшим светским образованием оказывается парией, — считает бывший священник Николай Гундяев, почти слово в слово повторяя мнение отца Михаила.
Наука, даже церковная, есть то, чего не было у дедов, а значит — она богопротивна. Но впитанные с молоком матери принципы остались, увы, неизменны — и церковь, перехватив базис у коммунистов, чуть ли не официально провозгласила себя не интеллигентной и всенародной, а рабоче-крестьянской.
Поскольку «все беды — от власти, а власть всякая — от образования». В конце периода застоя анкета среднестатистического начальника районного уровня выглядела так: восемь классов образования, техникум, служба в рядах вооруженных сил СССР, пролетарская (или колхозная) специальность, Университет марксизма-ленинизма и избрание на должность секретаря райкома исполкома. Сегодня официальная анкета духовного пастыря выглядит похоже: восемь девять классов школы, служба в армии, работа электриком, шахтером или комбайнером, рукоположение и служба диаконом, семинария (или академия — в зависимости от статуса епископа) и чин в приходе. Впрочем, и там, и там были исключения, тоже весьма схожие: многолетняя служба в вооруженных силах и сразу — руководящая должность на ступень выше, но не под фуражкой, а под клобуком. И у тех, и у других очень низкий образовательный ценз, а значит — отсутствие реальных академических знаний, в том числе системных. Им совсем не нужны паспорта, Идентификационный номер налогоплательщика ИНН, трудовые книжки. Им не нужны заграничные поездки. Главное отличие православного священника от католического — не в манере вести беседу и не в одежде. И даже не в том, что один — православный, а другой — левославный. Главное отличие — в служении: католический монах куда как более образован, разностороннее воспитан и знает, чем взгляды Коперника отличаются от мировоззрения Игнатия Лойолы. Монашество у них — учеба и познание. Монашество у нас — отправление чина. И поэтому российские священники в большинстве своем не видят разницы между унынием и депрессией и считают, что психические заболевания — это черти в душе, которых надо изгонять молитвою, а не лечить лекарствами. Они — пастыри душ человеческих. А пастырь — это пастух. Который ведет стадо…
Увы, в Мосейцево РПЦ проявила себя не как институт борьбы с грехом, а как рабоче-крестьянская организация: на первый план, как и за десять лет до того в Боголюбово, вышли вопросы защиты чести и, даже в большей степени, стремление не выносить сор из избы. Препятствий следствию на всех его этапах создавалось много. За время следствия у обвиняемых Гусмановой, Семеновой и Любимовой сменилось более 30 адвокатов — и всех оплачивала Церковь. Точнее, благотворители Никольского монастыря в Переславле-Залесском. Епархия даже выпустила специальное заявление, в котором утверждалось, что у монастыря никогда не было приютов, но собранные следствием доказательства это успешно опровергли. Следователи работали день и ночь, причем в условиях серьезного давления. Собранные ими доказательства суд счел убедительными. Рифа Гусманова, избивавшая маленькую Веру, по приговору получила 12 лет лишения свободы. Признаны виновными и Гузель Семенова (5 лет 6 месяцев лишения свободы), и Людмила Любимова (5 лет в колонии). Кроме того, Любимова и Гусманова решением суда лишены родительских прав. Защита обжаловала приговор, но Верховный суд оставил его без изменений. — Расследование уголовного дела представляло особую сложность, обусловленную большим объемом следственных и процессуальных действий, производством значительного количества судебных экспертиз, трудностью доказывания вины в условиях неочевидности совершения преступления, где потерпевшими являлись малолетние девочки в возрасте от 9 до 13 лет, — рассказывает руководитель следственного управления СКР по Ярославской области, генерал-майора юстиции Олег Липатов. — Обвинительный приговор, в соответствии с которым всем подсудимым назначено наказание в виде реального лишения свободы, является безусловной победой следствия и торжеством принципа неотвратимости наказания. Пострадавшие девочки теперь растут во вполне светском обществе, но по прежнему под государственной защитой.