Нет бойца сильней чем
Из Израиля гарики свежие.. Вып. 1
Беда державе, где главней
Кто хитрожопей и гавней.
Вы, Игорь, совершенно правы,
Бедой страдают все державы.
.
Все в мысли сходятся в одной
Насчёт всего одной из наций:
Еврей, настигнутый войной,
Обязан не сопротивляться.
Чушь,в мире нет бойца сильней,
Чем наш напуганный еврей.
.
На крохотном запущенном пространстве
Евреям повезло собраться вместе,
И речь не о гордыне или чванстве,
А только о достоинстве и чести.
Евреям счастья много не бывает
Ведь если побеждает сионизм,
Ему в нагрузку сразу предлагают,
Бесплатную услугу-терроризм.
.
Чтобы евреям не пропасть
И свой народ увековечить,
Дана им пламенная страсть
Самим себе противоречить.
Психологическая сложность:
Таков еврейский паритет,
И проявляя осторожность
Сказать вам:»Да», и тут же:»Нет».
.
На реакцию нужно смотреть:
Есть у тех, кто не может стерпеть.
.
В узоре текущихся событий
Не всё предвидеть нам дано:
В руках евреев столько нитей,
Что нити спутались давно.
Так ведь они не управляют,
За них народ не голосует,
Они лишь только помогают,
Когда избранники воруют.
.
Всё состоялось, улеглось,
И счастлив быть могу я вроде бы,
Но мучат жалость, боль и злость,
Что так неладны обе родины.
Испытывает сердце перегрузки,
Болит за две отчизны, как никак,
То балаган я пожалею русский,
То на еврейский разозлюсь бардак.
.
Судьбу свою нельзя узнать,
Хоть и расписано давно,
Кому, когда на трон вступать,
Кому ступить ногой в говно.
.
Заметно близится война,
Всё содрогнётся в этом шквале,
Придут иные времена,
Но мир улучшится едва ли.
Эпиграф мой к такому чтиву:
«О, боже правый, быть бы живу»
Текут века и тают годы,
Евреи ткут живую нить,
А коренные все народы
Мечтают их искоренить.
Мир не становится добрее,
Печален этот реализм:
Там где живут у нас евреи,
Живёт и антисемитизм.
Недопитые чашечки с чаем,
На столе все продукты навалом,
Мы за это их утром ругаем,
И скучаем по нашим «нахалам»
Склеротик тот, на самом деле,
Кто по пути забыл о цели.
.
В мире нет бойца сильней, чем напуганный еврей? Навеяло:)))
«Мама до последних дней не знала о том, что я тут, в «Каракале», – признается одна из военнослужащих батальона. – Я скрывала от нее свои намерения, и рассказала обо всем только тогда, когда оказалась на месте службы. Ей пришлось смириться».
«Семья у меня большая, и все, конечно, очень волнуются. Но мама знает свою дочь, и то, что я хочу далеко пойти в жизни, поэтому выбора у нее просто не было. Так я попала сюда», – вторит ей сослуживица.
Кира Долина родилась в Нью-Йорке, а в Израиль приехала два года тому назад с единственной целью – попасть в боевые части ЦАХАЛ. И девушка добилась своего. На первых порах выученный с помощью родителей русский язык помог ей общаться с подругами.
«Я далеко от дома, далеко от родителей. Всем тут нелегко, но они каждую неделю возвращаются домой, и на столе их ждет мамин обед. Мне тяжелее в этом смысле, я действительно очень скучаю. Психологически, это самый тягостный момент. А физические нагрузки, не самая вкусная еда, недостаток сна – к этому я была готова. Тут армия – что поделаешь», – говорит Кира.
Учения батальона, которые проходят в Иудейской пустыне, закончатся в середине декабря, так что Новый год бойцам придется встречать уже на боевом посту – на египетской границе, в одной из самых «горячих» точек Израиля. В августе, отражая нападение террористов, солдаты батальона доказали, что они ничуть не уступают знаменитым десантникам, «Гивати» или «Голани».
Вот какие девочки растут в российской глубинке.
Нет бойца сильней чем
Василий Теркин. Стихотворения. Поэмы
. Петь, что от края и до края,
Во все концы, во все края,
Ты вся моя и вся родная,
Большая родина моя.
Верным быть народу,
Любить родную землю-мать,
Чтоб за нее в огонь и в воду.
Эти строки могут быть эпиграфом в предлагаемой книге избранных стихотворений и поэм Твардовского. Последний из приведенных отрывков взят из стихотворения «На сеновале». Стихотворение представляет собой типичное для Твардовского слияние лирической зарисовки-воспоминания, характерной сценки давней юности и напряженного анализа-размышления, сегодняшнего переживания, напоминания, нравственного и гражданского обязательства. И, наконец, некоторого первого подведения итогов, результатов большого пройденного пути. Вспоминая главное — с чем они, два юных друга в деревенской глуши, «собирались в путь», шли в «поход»,— поэт добавляет:
«Завет начальных дней» на первый взгляд является чем-то самоочевидным. Но в своем конкретном жизненном осуществлении это многообразный и сложный путь, труд. С ним связана и целая система лейтмотивных образов, в том числе стихотворных «формул», проходящая от самых ранних до самых последних стихов. Многое оказалось сложнее, чем казалось вначале. Но «завет начальных дней» остается в целости. И сочетание этой простоты и сложности в высшей степени свойственно не только основному «завету» Твардовского, но и всему содержанию, и самой форме его творчества.
Обратим внимание и на еще одну характерную строку: «Все дни и дали в грудь вбирая». «Вобрать» в одну грудь «все» (заметим — все!) и «дни» и «дали», то есть и все текущее настоящее, в его непосредственной данности и в его подвижности, даже мгновенности, и то, что ведет из этой повседневности в дальние дали,— это стремление проходит через все творчество Твардовского.
Твардовский родился в 1910 году. В середине двадцатых годов появились в печати его первые стихи. Не будем здесь напоминать факты его биографии. Они общеизвестны. Отметим лишь, что Твардовский принадлежит к числу тех поэтов, для которых то, что было заложено в детстве, в ранней молодости, в родной местности, играет особенно большую роль. Сопоставление, противопоставление, связь с начальными основами жизни, их новое и новое переосмысление проходят через все его творчество. И, уже приближаясь к пятидесяти годам, Твардовский писал:
Путь Твардовского от «той избы» сам стал художественным образом времени, пути народа. В творчестве Твардовского время раскрывается и как его путь, как его личное переживание и достояние;
«Крутой и жесткий пот» жизни, знание ее «горбом п всей спиною» — это также программные строки. Твардовский сумел найти формы поэзии, адекватные именно самому труду, времени и жизни, их «поту». Отсюда и повышенное чувство ответственности за время и себя во времени.
И позже еще не раз подчеркивает:
Поэтому не мог миновать Твардовский разговора о том, что может подменить или исказить это чувство и реальность ответственности самого народа.
В числе тех, кто «обязан» смотреть вперед, должен находиться и сам поэт, и его герои — от Василия Теркина до тетки Дарьи: «Всего ценней ее ответ». Совсем недавно поэт вновь напоминает: «А ты самих послушай хлеборобов». И это — опять-таки ключевая из ключевых строчек. В движении, развитии такого чувства ответственности — суть пути Твардовского и его поэтической свободы.
Поэзия Твардовского своеобразная поэтическая энциклопедия времени, его эпическая и лирическая, отчасти и драматическая история. Почти все главнейшие события и тенденции жизни советских людей отразились в стихах Твардовского с небывалой прямотой и конкретностью — «всей спиной» и «горбом». Широта, многообразие, быстрота и оперативность поэтического отклика. И вместе с тем размах и глубина исторического обобщения. «Тоска неутомимая» поиска и движения вперед, как выразился Твардовский в одном из юношеских стихотворений.
Великие события отразились в творчестве Твардовского и в форме прямого их изображения, и в форме связанных с ними, хотя иной раз как бы и отдаленных, переживаний-размышлений. В этом смысле творчество Твардовского в высшей степени злободневно. Однако Твардовский избегает поспешного, газетного отклика на злобу дня. И его творчество, в своей энциклопедической летописности, дает обобщенный, целостный образ эпохи. Про все его творчество можно сказать то, что он сам сказал про «Василия Теркина»: «Летопись не летопись, хроника не хроника, а именно «книга», живая, подвижная, свободная по форме книга, неотрывная от реального дела». В этой книге эпоха выступает как единый новый поэтический мир — очень подвижный, «без начала, без конца», всегда в «середине», но в этом мире Твардовский находит ряд излюбленных, устойчиво возвращающихся сквозных тем и лейтмотивов, которые превращаются в многозначные метафоры, реалистические символы.
Противоречивое и крепкое единство самого текучего и самого устойчивого специфично и для содержания и для формы поэзии Твардовского, ее метода и структуры. Жизнь и поэзия, которая начинается с ее середины и кончается в середине и все же в самой этой своей «серединности» всегда имеет целостность, имеет вполне определенный смысл, русло н направление потока.
«И нет нам твёрже почвы под ногами, чем палубы подводных кораблей…»
Это – строка из своеобразного гимна подводников, который звучит в последнее воскресенье июля во всех подводных гарнизонах Северного флота. Полностью слова строевой песни подводников, музыку к которой написал композитор Евгений Жарковский, звучат так:
Нет выше счастья, чем борьба с врагами,
И нет бойцов подводников смелей.
И нет нам твёрже почвы под ногами,
Чем палубы подводных кораблей.
Простились мы с родными берегами.
Крепчает шторм, и волны хлещут злей.
И нет нам твёрже почвы под ногами,
Чем палубы подводных кораблей.
В морскую глубь на смертный бой с врагами
Идёт подлодка, слушаясь рулей.
И нет нам твёрже почвы под ногами,
Чем палубы подводных кораблей.
Утоплен враг, идём сквозь сталь и пламя.
Пускай бомбят: посмотрим, кто хитрей!
И нет нам твёрже почвы под ногами,
Чем палубы подводных кораблей.
Любимые, встречайте нас с цветами.
И хоть на свете вы нам всех милей,
Но нет нам твёрже почвы под ногами,
Чем палубы подводных кораблей.
В начале Великой Отечественной войны эти потрясающие строки написал командир подводной лодки «М-172» 3-го дивизиона бригады подводных лодок Северного флота, уроженец города Елисаветграда (ныне Кропивницкий, Украина), Герой Советского Союза капитан 2-го ранга Израиль Ильич Фисанович.
Этот подводник-североморец первым на лодке класса «малютка» провел 66 дней в подводном рейде, став грозой фашистских линкоров в Северном море, о нём Вениамин Каверин писал в «Двух капитанах» – «известный подводник Ф.» Президент США Рузвельт вручил Фисановичу Морской крест – Высшую американскую награду моряка за отвагу.
При этом друзья считали Фисановича не только отважным подводником, но и романтиком полярных морей – он писал стихи, всегда был душой любой компании. Его перу принадлежат книги о моряках-подводниках «Записки подводника» (Военмориздат, 1944) и «История “малютки”» (Воениздат, 1956).
Книги и записки капитана 2-го ранга Израиля Фисановича, погибшего 27 июля 1944 года, собранные и накопленных наблюдения непосредственных участников тех далеких событий, стихи и песни тех лет легли в основу кинофильмов «Командир счастливой «Щуки», «Первый после Бога», «О возвращении забыть», «Секретный фарватер».
В последнее воскресенье июля – в День Военно-морского флота – североморцы почтят память капитана 2-го ранга Фисановича, и других героев-подводников, будут чествовать ветеранов и тех, кто ныне несёт нелегкую службу в море. Но нелишне, на мой взгляд, вспомнить и тех, кто своим творчеством воспитывал у североморских подводников ненависть к врагам, помогал громить фашистов в Заполярье.
Основные силы Северного флота в годы войны были сосредоточены в Полярном. Здесь же располагалась Краснознамённая ордена Ушакова 1-й степени бригада подводных лодок. Советские подводные лодки в Великой Отечественной войне проявили себя наиболее эффективным средством борьбы на море. Они уничтожили в десять раз больше фашистских транспортов, чем надводные корабли. Если урон противника в судах от советских подводных лодок составил 31 процент всех его потерь (по тоннажу), то на северном морском театре – более 37 процентов.
Писатели Борис Лавренёв, Александр Жаров, Константин Симонов, Борис Яглинг, Александр Марьямов, Юрий Герман, Лев Кассиль, Николай Флеров, Николай Букин и многие другие с началом войны влились в ряды Северного флота. Зажигающим публицистическим словом они звали людей на героические подвиги, воспитывали у подводников Северного флота чувства любви к своему грозному оружию.
«Все воюют, все защищают Родину, – развивал свою мысль Яглинг, – но моряк должен гордиться тем, что он – североморец, что он – подводник. Эту гордость нужно прививать и насаждать. Это нужно делать теперь же, немедленно, для войны. После войны это придёт само, неизбежно. Десятилетиями, а может быть, и веками, будет изучаться и описываться то, что происходит здесь сегодня, участниками и свидетелями чего мы являемся. Когда это понимаешь, особенно дорога каждая минута на флоте. Всё узнать, всё увидеть, всё запомнить, всё записать. Титаническая задача! Счастливая задача. Всё открыто: смотри, запоминай и пиши. Пиши правду!»
Стихи и поэмы, написанных о североморцах известными советскими поэтами, находили глубокий отзвук в сердцах моряков. Большой популярностью в бригаде подводных лодок и на всём флоте пользовалась, например, поэма Александра Жарова «Керим» – о Герое Советского Союза Магомеде Гаджиеве. Вот небольшой из неё отрывок:
Плыли мы в краю Ледовитом.
Были мы в бою знаменитом.
Били тебя, враг, лупцевали…
Или мы не так воевали?
Говори, гармонь, так и этак!
Или наш огонь был не меток?
Или наши залпы – не залпы?
Этого никто не сказал бы,
– Но пока потопленных мало! –
Морякам гармонь отвечала.
Чтоб она вперёд не ворчала,
Завершим поход – и сначала!
Доведём врага мы до точки.
И тогда ни мамы, ни дочки
Не забудут нас, не разлюбят,
А в победный час приголубят.
Эти чудесные стихи читали с краснофлотской эстрады, они звучали в кубриках. Подводники брали поэму в боевые походы и, зачитываясь ею, восхищались красотой подвига своего «Керима» и подражали Гаджиеву.
В тесном содружестве с поэтами на подводном флоте создавали песни композиторы Жарковский, Терентьев, Боголюбов, Листов. Особой популярностью среди подводников пользовалась песня Жарковского, написанная на слова поэта П. Онегова:
Студёное море
Шумит на просторе,
Взлетает волны малахит.
И ночью глухою,
Чёрной грозою
Подводная лодка летит.
Уходим в походы
В полярные воды –
К далёким чужим берегам.
За кровь и утраты,
Сожжённые хаты –
За всё отомстим мы врагам.
Сигнальные сети
И мины заметив,
Обходим правей и левей.
Ночами и днями
Сидит за рулями
Наш боцман Павло Соловей.
В степях Украины
Дымятся руины
Любимых родных городов.
И ветры гуляют –
На бой призывают.
И к мести подводник готов!
Пробовали свои силы в поэзии и сами матросы, старшины и офицеры бригады подводных лодок. Поэт-краснофлотец А. Калачёв написал стихи о замечательном подвиге старшины 2-й статьи Сергея Никитина, служившего на подводной лодке «М-175». Они под заголовком «Доблесть комсомольца» были опубликованы в 1942 году в одном из номеров издававшегося на флоте литературного сборника «Слава бесстрашным».
В годы войны в Полярном находились и художники, и скульпторы. Не один десяток запоминающихся полотен о подвигах подводников создал художник-маринист Александр Меркулов. Плодотворно работал скульптор Лев Кербель. По его проекту был сооружён и установлен 22 июня 1944 года обелиск погибшим в боях героям-подводникам.
10 мифов о боксе, в которые пора перестать верить
1. Получать по голове больно
2. В боксе выбивают зубы
3. Боксом занимается только шпана
Если очень сильно огрубить, то занимающихся боксом можно разделить условно на «хорьков» и «хомячков». «Хорьки» — они агрессивные, они драчуны, им нужны острые ощущения. Они азартны. Они любят спарринги, любят соревнования, и, если бы не было бокса, им бы приходилось устраивать спарринги на улице с добропорядочными гражданами. «Хомячки» — травоядные. Они не агрессивны, у них нет желания причинять другим боль, но «хомячки» в жизни часто становятся жертвами «хорьков». И «хомячкам» нужно уметь постоять за себя. Не имея того уровня природной безбашенности, как у «хорьков», «хомячок» должен обладать большей смелостью, чтобы прийти в зал бокса, и каждый спарринг для него — большой стресс, а не удовольствие, как для «хорька». Именно из-за стресса в секциях бокса такая большая текучка: многие новички просто не выдерживают насилия над собой.
Мотивация «хомячка» в корне отличается от мотивации «хорька»: он не хочет острых ощущений — он хочет укрепить свой дух и тело, для того чтобы по жизни очередной оборзевший «хорек» не смог надругаться над ним и его близкими. Большинство занимающихся боксом — «хомячки», желающие стать сильными «хомяками». Автор тоже. «Хорьков» от силы 30 %.
4. Боксеры выглядят как гориллы
5. Большие парни могут свалить быка одним ударом
Большой соперник не всегда сильно бьет. Это касается в первую очередь новичков с не поставленной еще техникой. Условно, 60-килограммовый кмс по боксу бьет гораздо жестче и сильнее среднего 100-килограммового бугая, который занимается месяц. Казалось бы, масса решает, но нет, решает техника удара и скорость. Для хорошего удара нужна идеальная координация всего тела, ведь импульс удара начинается от стопы, проходит вверх через корпус и выплёскивается через руку. Это очень тонкая работа, которую шлифуют годами. Одной грубой силой тут не пройдешь.
6. В боксе тебе надают по голове и отправят в нокаут
7. Бокс равно ЗОЖ
Артуро Гатти любил покурить, Тайсон мог заложить за воротник и даже пройтись по белой дорожке, Ковалев в свое время признался, что выпивал пару банок пива в день. Бокс — очень стрессовый спорт, и многие спортсмены находят расслабление во вредных привычках, как их принято называть среди любителей закусить вареную грудку сельдереем. Другое дело, что большинство боксеров категорически против курения, плохо отражающегося на выносливости. Поэтому они кидают насвай или снюс.
8. Бокс — хорошая замена фитнесу
Посмотри Олимпийские игры. Боксеры в лучшем случае не блещут атлетизмом, а в худшем — вообще тощие как палки. У них, даже у профи, непропорционально неразвитые грудные, у них тонкие ноги и руки часто совершенно обычной толщины, разве что рельефные. Мускулистые тяжеловесы от природы имеют развитый мышечный корсет и только доводят его до нужных кондиций в тренажерке. Посмотри на тяжеловеса Али — говорят, что он вообще не занимался с железом на развитие мышечной массы.
9. «Я интеллигентный человек — это не для меня»
Хемингуэй боксировал, Набоков вообще давал уроки бокса, Кобзон был чемпионом Украины среди юношей, Пореченков — кмс по боксу, Жан-Поль Бельмондо был чемпионом Парижа. Роберт Де Ниро, Депардье, Микки Рурк, Элвис Пресли, Чарли Чаплин, Лиам Нисон, Фрэнк Синатра, Высоцкий, Эдвард Радзинский, Оскар Уайльд, Довлатов, Розенбаум и много кто еще.
10. ММА опаснее бокса
Бокс — более жесткий вид спорта, чем смешанные единоборства. «Это бред», — скажешь ты. А вот и нет. На первый взгляд ММА с их ударами ногами, добиваниями, маленькими перчатками и минимумом ограничений должен быть гораздо опаснее и травматичнее архаичного бокса. На самом деле все гораздо сложнее. В ММА львиную долю схватки занимает возня в борьбе, которая объективно менее травмоопасна, чем хорошо поставленные удары в стойке, несмотря на специфические травмы борцов. Также большую часть поединка съедают лоукики, крайне болезненные, но не имеющие серьезных последствий. На жесткие удары в голову в ММА остается не так много времени. При том что самые опасные для здоровья бойца травмы, как правило, связаны именно с ударами в голову: в нее едят, ей думают, из нее растут глаза, которые перестают нормально видеть после частых ударов.
Так что подобные рассуждения от непрофессионала в сфере нельзя принимать на веру. Благо этот вопрос уже исследован спортивными врачами. В университете при Клинике спортивной медицины Глена Сатера изучили данные 1181 бойца ММА и 550 боксеров. Оказалось, что почти 60 % бойцов ММА и около 50 % боксеров получали травмы во время поединков, но боксеры получали серьёзные повреждения глаз и тяжелые нокауты в два раза чаще. К тому же боксерам гораздо чаще запрещалось после соревнований длительное время участвовать в спаррингах.
С 1998 по 2001 год на ринге погибло около 60 известных боксеров, в то время как в ММА эта цифра составляет всего 4 человека.