Не секрет что язык бессознательного это
Бессознательное простым языком
В данной статье мы рассмотрим такую категорию как «бессознательное». В повседневной жизни человек не так часто задумывается о таких категориях, как сознание, бессознательное, психика, поскольку, на первый взгляд, это может показаться неважной и весьма непростой задачей. Но человек даже не подозревает что именно в бессознательном берет основу все то, что в последствии находит отражение в сознании и поведении человека.
Бессознательное у человека ассоциируется с чем-то непознанным, непонятным, и даже мистическим. В большинстве случае под бессознательным состоянием человека понимается, например, когда человек находиться в состоянии комы, нокаута или когда у человека присутствует явное расстройство психики и он не отдает отчет в своих поступках, но это далеко не так и бессознательное в жизни каждого человека присутствует в значительно большей степени, и оказывает катастрофическое влияние. По данным одного из исследований, как бы странно это не показалось, но человек находиться в сознании в общей сложности 7,5 % времени, а все остальное в бессознательном состоянии. И, безусловно, о том явлении, которое играет такую важную роль в жизни каждого человека, было бы неплохо, как минимум, иметь представление. Потому что именно бессознательное формирует наши мысли, желания, поступки и слова.
Важно упомянуть, что впервые бессознательное было открыто Зигмундом Фрейдом, а если точнее, то Зигмунд Фрейд исследовал личное бессознательное. Но бессознательное человека не состоит только из слоя личного бессознательного. Существуют и другие ученые, которые занимались исследованиями других слоев бессознательного. Карл Густав Юнг открыл и исследовал коллективное бессознательное, а Леопольд Сонди работал в направлении исследования родового бессознательного.
Крайне значительной фигурой, в исследовании бессознательного, является Липот Сонди – венгерский психолог, психиатр и психоаналитик, который ставил своей главной задачей – интеграцию и рассмотрение бессознательного, как единой и комплексной системы. Которая очень хорошо описана четвертой и самой главной его книге – «Я анализ». В наши дни Липот Сонди – это фигура, которая мало кому известна, как и «Судьбопсихология», созданная Сонди, и специалистов в этом направлении катастрофически мало.
Как известно, направлений в психологии в 21 веке очень большое количество, и вектор их познания лежит только в конкретной области, не выходя за эти рамки. Когда мы имеем дело с теоритическим познанием, то это полбеды, но когда речь идет о терапии человека, то такой подход весьма ущербный. Этот подход весьма ярко отражается и в современной медицине, когда ухо лечит один врач, горло лечит другой врач, и никто комплексно человека не рассматривает. Такой же подход исповедуется и при рассмотрении бессознательного человека, поскольку для представителей психоанализа существует только личное бессознательное, последователи аналитической психологии делают акцент на коллективное бессознательное, а о родовом бессознательном вообще известно единицам. Исповедуя такой подход, каждый пытается рассмотреть беды человека, ограничиваясь знаниями только в конкретной области и пытаться их решить, но это невозможно.
Как вы видите, это единая система и рассмотрение отдельных слоев не даст должного результата. Поскольку, если проблема человека кроется в родовом бессознательном, а мы рассматриваем только личное бессознательное, и на его базе пытаемся объяснить, то это неминуемо приведет к ошибке. Поэтому крайне важно иметь представление обо всех трех слоях бессознательного.
Проникновение в тайну бессознательного начнем с того, что у каждого бессознательного существует свой язык, на котором оно разговаривает с человеком. Когда мы имеем дело с личным бессознательным, то оно разговаривает с человеком на языке «симптомов». С подобного рода явлением каждый человек в своей жизни сталкивался неоднократно. В виде симптома мы можем наблюдать: головные боли, температура, насморк, расстройство пищеварения и многое другое. То есть бессознательное таким образом человеку пытается сообщить о том, что что-то не так. Это могут быть последствия неверного поведения, неверно сказанных слов, что в результате привело человека к неудаче, то есть вы не получили то, что хотели и через симптомы болезней бессознательное пытается донести человеку об этом. Но человек крайне хитрое существо, поэтому необходимо отличать случаи, когда вы намеренно заболеваете, чтобы, например, не справляться с какой-либо задачей. Когда мы говорим бессознательное – это те симптомы, которые вы не можете объяснить.
Родовое бессознательное разговаривает с человеком посредством выбора. Категория выбора в жизни человека является неотъемлемой частью и не будет преувеличением, что с выбором человек сталкивается чуть ли не ежеминутно. Но, когда речь идет о бессознательном, то в этом случае мы рассматриваем только те выборы, которые человек не может объяснить, он просто выбирает и на 100 процентов уверен в правильности сделанного выбора. При исследовании данного вопроса Липот Сонди рассматривал пять направлений, в которых человек совершает выборы: выбор любви (муж/жена), друга, профессии, заболевания и смерти. Этих направлений на самом деле больше, но рассматриваются только эти, поскольку они доказуемы, эти выборы человека можно подтвердить. Например, выбор жены или мужа, можно подтвердить свидетельством о заключении брака.
Родовое бессознательное – это наследие наших предков, это те знания и умения, которые хранятся в нашем наследии. Если вспомнить историю, то всем известно, что ранее все хранили свои генеалогические древа, которые и раскрывали все эти тайны. С точки зрения категории выбора человека, именно предки и диктуют человеку сделать тот или иной выбор.
Наиболее понятное определение коллективному бессознательному было дано Леопольдом Сонди в своей книге «Я-анализ»: «Это археология душ человека». Коллективное бессознательное разговаривает с человеком языком символов. В качестве символов может быть все что угодно: крест, звезда, посох. Все эти символы влияют на жизнь человека. Центральным явлением исследования коллективного бессознательного являются архетипы, и каждый архетип несет в себе определённую информационную нагрузку. До наших дней информация об архетипах дошла в виде сказок, мифов, легенд, которые в большинстве случаев описывают путь какого-то героя, то есть, как кто-то становиться героем. В этом и заключается основная идея аналитической психологии, то есть речь идет об индивидуации – это путь становления человека героем. Коллективное бессознательное относиться к категории мистического и мифического.
Безусловно, мы рассмотрели только один аспект бессознательного, но каждое бессознательное имеет кроме этого и свою структуру, и механизмы работы, принципы и правила, скрывает в себе много тайн, необъяснимого и непонятного. С одной стороны все виды бессознательного присутствуют в жизни человека одновременно, только в разных проявлениях. Когда речь идет об обыкновенной жизни, то, безусловно, в ней присутствует персональное бессознательное, а от родового и коллективного бессознательного человек зависит. Зависимость проявляется в тех категориях, которые мы рассматривали, то есть выборы, которые делает человек, зависят от родового бессознательного. Зависимость от коллективного бессознательное проявляется в следующем: для человека на архетипологическом уровне установлен определенный путь, то есть путь героя, это в мифах, если же это перенести на реалии современного мира – это карьерная лестница, как один из вариантов. И человек зависит от этого пути, если он его не будет идти вверх, если не будет совершенствоваться, то он будет всю жизнь никем.
Такого рода положение вещей мы наблюдаем в большинстве случае, но может быть и по-другому, когда родовое и коллективное бессознательное выходит на первый план в жизни человека. Это происходит в том случае, когда на человека идет вектор силы, персональное бессознательное не справляется с этой силой, человек не знает, что делать, ему никто не может помочь, посоветовать, что нужно сделать, то может возникнуть ситуация, что на первый план выходит родовая фигура, какие будут последствия после этого — не известно. В том случае, когда родовая фигура не способна справиться с возникшей ситуацией, то есть в родовом наследии не достаточно знаний и умений, то может проявиться коллективное бессознательное на жизненной сцене. Необходимо отметить, что такое происходит крайне редко и подобного рода ситуаций в обычной жизни не происходит, должно что-то случиться крайне неординарное и неожиданное, последствия подобного рода ситуации крайне сложно спрогнозировать.
Бессознательное человека имеет двойственное проявление в жизни человека, поскольку с одной стороны – это предохранитель, который спасает его жизнь, а с другой стороны может искалечить человеку жизнь. Когда речь идет о персональном бессознательном, то оно исковеркает жизнь человека, родовое бессознательное может просто погубить жизнь человека, потому что человек перестает жить свою жизнь, а коллективное бессознательное может превратить жизнь человека в ад.
Бессознательное может быть для человека другом и помогать идти по жизни, помогать справляться с жизненными ситуациями, обращать ситуации в свою пользу, управлять своей жизнью. Все это возможно только в том, случае, когда человеку известно, что такое бессознательное, когда он проник в тайну бессознательного и может им управлять, и пользоваться в свою пользу.
Недаром существует такое выражение: «Познаешь себя, познаешь весь мир».
СОЗНАНИЕ И БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ
Одни из основных понятий о психической сфере это СОЗНАНИЕ (сознательное) и БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ.
Можно долго спорить по поводу подходов к пониманию сознания и его связи с бессознательным, но представляется довольно удачным тот, который сначала обозначила феноменологическая философия, а затем подтвердил и закрепил экзистенциализм Сартра.
Это довольно просто, если не пытаться выбелить эфиопа: сознание существует не просто как явление психической жизни, а как процесс, которым человек управляет. Он то «выводит из игры», то снова «вводит в игру» те или иные части сознания, которые понадобились в данный момент времени. По необходимости.
Такая глобальная «глубинная структура», которая информационно описывает личность. То есть, любое движение души человека, любое ее проявление, есть проявление всей его личности и эти подозрительные движения удобно расшифровывать с помощью предложенного метода «экзистенциального психоанализа».
Звучит сложно, но на самом деле это просто систематическое отслеживание и проработка «разоблачающих» суть человека проявлений поведения, что, кстати, часто используется в НЛП.
Вся суть в том, что экзистенционализм (такое направление в философии) предложил модель многослойного сознания, со сложной структурой и иерархией, с различной степенью активности его частей в происходящей внутри деятельности. Поэтому и предполагается, что существование сознания являет собой управляемый процесс и человек, в зависимости от конкретной ситуации, может либо включать, либо отключать различные его части.
Однако подобные, вполне, кстати, логичные допущения, все время упираются в систему, которая управляет этими процессами. Строго говоря, экзистенциалисты ставят на место бессознательного «первичный проект», однако, по сути, предлагают выйти за пределы своего любимого «здесь и сейчас»и попытаться найти инстанцию управления сознанием вне его. А тут и мы с бессознательным.
С точки зрения современных представлений, бессознательное определяется как совокупность психических образований, процессов и механизмов, в функционировании которых и их влиянии на себя человек не отдает отчета.
Всего мы можем выделить пять таких больших классов явлений:
1. Неосознаваемые механизмы сознательных действий
1.1. Неосознаваемые автоматизмы.
1.2. Неосознаваемая установка.
1.3. Неосознаваемые сопровождения сознательных действий.
Это очень важные коммуникативные инструменты невербального общения между людьми, которые, к тому же, могут быть использованы как маркеры разнообразных психологических особенностей человека. К ним относятся вегетативные реакции, мимика, непроизвольные движения, тонические напряжения.
2. Неосознаваемые побудители сознательной деятельности
Это бессознательные аффективные комплексы, находящиеся в глубине собственно бессознательного, которое, по представлению психоанализа, представлено невротической симптоматикой, ошибочными действиями (в том числе оговорками) и сновидениями.
Комплексы, глубоко скрытые в бессознательном, проявляются в разнообразных невротических симптомах и представляют собой болезненные последствия вытесненных личных переживаний, травмирующих человека. При вскрытии такого комплекса он теряет свою силу, и, следовательно, побудительную способность, освобождая личность от своей тирании.
3. Надсознательные явления
4. Механизмы и процессы подпорогового восприятия объектов
Мозг обладает способностью реагировать на незаметные для сознания, но отчетливо воспринимаемые бессознательным стимулы, имеющие, как правило, значительную психологическую нагрузку для конкретного человека. Эти стимулы не представлены образами, но их появление приводит к возникновению, например, биоэлектрических реакций, которые можно отследить на приборах (это принцип используется в работе «детектора лжи»).
5. Структуры общественного бессознательного
По представлению К.Г.Юнга, то, что мы называем теперь архетипами (структурами общественного бессознательного), являются наследуемыми структурами и принципами, передающимися в скрытой форме в данной культуре и определяющими мировосприятие ее людей.
При определенных условиях они активизируются и проявляются в сознании либо как символические образы, либо как стереотипные реакции и способы поведения.
Таким образом, система адаптации человека к миру состоит из активного, быстро реагирующего на изменения окружающей среды сознания и бессознательного, хранящего данные предыдущих опытов взаимодействия с реальностью и новую информацию.
Учимся понимать язык бессознательного. Две простые практики.
Преимущество такого «наблюдения» в том, что оно дает нам не разовый эффект, а накапливается в нас силой и знанием.
И для того, чтобы развить в себе эту способность, недостаточно просто сделать что-то один раз, а затем сесть и ждать получения дара в виде интуиции. Нет, это не случается одномоментно.
Вы не можете принять решение знать новый иностранный язык сегодня вечером, и в тот же вечер начать на нем говорить. Как бы вы сильно этого ни хотели.
Вы не можете съесть диетический салат вместо куска торта и рассчитывать на то, что вечером похудеете. Так не бывает. И в том, и в другом случае вам нужно сделать и изучение языка, и новую диету частью каждого вашего дня и просто образом жизни.
Юнг полагал, что сновидения могут содержать важные сообщения, философские идеи, иллюзии, дикие фантазии, воспоминания, планы, иррациональные переживания и даже телепатические прозрения (Wikipedia).
А ученица Юнга Мария Луиза фон Франц в книге “Путь сновидения” говорила следующее: “Сны полезны, если вы их вспоминаете, стараясь выяснить, в какие игры вы играете с самими собой. А с этим уже можно что-то делать”.
Как мы можем получить доступ к этим глубинным ресурсам?
Для того, чтобы научиться понимать язык бессознательного, мне кажется, стоит начать осваивать две очень важных практики. Но делать это имеет смысл именно регулярно, внедряя их на уровень привычки, на уровень образа жизни.
Первая практика:
Ведение дневника сновидений.
Жак Лакан
Глава из книги Игоря Гарина «Фрейд», примечания и цитрования указаны в тексте книги.
Бессознательное, высказывающее истину об истине, структурируется как язык.
Жак Лакан
Жак Лакан соединил психоанализ со структурализмом: этот вполне естественный симбиоз связан с огромной ролью языка в анализе бессознательного.
Психоаналитический опыт открыл в человеке императив глагола, который является законом, сформировавшим его по своему образу и подобию. Психоанализ пользуется поэтической функцией языка для того, чтобы придать человеческому желанию символическую опосредованность; он заставляет нас понять, что именно в даре слова заключена вся реальность человеческих действий, ибо лишь через этот дар всякая реальность подходит к человеку, и только своим непрерывным усилием человек ее удерживает.
Ж.Лакан определил свое место в развитии идей Фрейда достаточно скромно: я — тот, кто прочитал Фрейда. На самом деле он прочитал Фрейда на новом, современном уровне, на уровне лингвоанализа Соссюра, постоянной оглядки на язык, его структуру и функции. Но и с позиций классического структурализма Лакан — модернист, свидетельством чего прежде всего является далеко не лингвистически определенный, а скорее мифопоэтический язык Лакана. Понятийной строгости Лакан предпочитает суггестивный намек — то, что можно назвать «педагогическим гонгоризмом», а точнее — гонгористской темнотой, адекватной изучаемой сфере человеческого бессознательного. Иными словами, прояснение структуры сознания и языка не должно идти за счет упрощения речи.
А. Эткинд обратил внимание на значительное сходство семантической версии психоанализа Жака Лакана и сформулированной значительно раньше концепции М. Бахтина *, крупнейшего аналитика словесного творчества. Не признавая главных постулатов фрейдизма, М. Бахтин уделял огромное внимание слову как сценарию, главному элементу диалога, предмету толкования.
В противоположность Бахтину Лакан уверен как в существовании бессознательного, так и в праве другого на толкование его содержания. Но подобно Бахтину Лакан стремится представить бессознательное по аналогии с более понятной человеку реальностью. Для Лакана эта реальность — язык. Бессознательное структурировано как язык, формулирует он главную свою аксиому, психоанализ имеет единственный инструмент: слово. А каждое слово рассчитано на ответ, даже если ответом этим является молчание.
По мнению М. Бахтина, фрейдовское «бессознательное» противостоит не сознанию пациента, но сознанию врача — оно сопротивляется его слову. Бахтина очень интересовала проблема «другого», проблема взаимодействия сознаний и особенно — трансформация, которую претерпевает ¬образ человека при смене точки зрения — внешней на внутреннюю. Осознание себя Бахтин связывал с подведением личности под некую социальную норму, социальную оценку или идеологию — «обобществлением себя и своего поступка».
Если для Лакана прообразом универсального человеческого отношения «я — другой» является отношение аналитика и пациента, то для Бахтина таким прообразом, динамика которого ему более понятна, чем любые иные человеческие дела, является отношение автора литературного произведения и его героев. Автор (например, Достоевский) — я; герой (например, Раскольников) для автора — другой. Мир автора населен героями, и через них. автор выражает все, что хочет сказать.
Требуя «возврата к Фрейду», Лакан считал, что, каково бы ни было назначение психоанализа, у него нет иного средства, кроме языка. Лакан полностью исключал гипноз и власть врача над пациентом, требуя возврата к «истинной речи», «поскольку истина основана лишь на том, что говорится, и других средств самоутверждения у нее нет». Не внушение, а анализ, не средства господства, а освобождающее действие, не подавление, а раскрепощение слова, единое поле слова, примат речи — таковы исходные посылки наиболее правоверного ученика Фрейда. Даже сам Фрейд, считал Лакан, недооценил всесилия семантики, вербализации, власти языка над бессознательным. Ведь человек прежде всего говорящее существо, слово — первоначало разума, и общая теория психического, которую строил Лакан, суть прежде всего теория языка.
В Жаке Лакане аналитик, ученый уживался с «шаманом, колдуном, исполненным поэзии и вдохновения». Отсюда — заразительность его влияний и огромный успех его учения. Отсюда же его непоследовательность и самопротиворечивость. По словам Альтюссера, он пытался построить научную теорию бессознательного, а создал «фантастическую философию психоанализа, которая на десяток лет околдовала интеллектуалов». Лакан отрицал то, благодаря чему приобрел свою славу,— силу собственного влияния, заразительность, личное обаяние. Он слишком верил в слова.
Лжет слово голосу,
а голос — мысли лжет,
И в слове гибнет мысль,
утратив свой полет.
Не следует слишком рационализировать лакановскую вербализацию — для этого он слишком поэт.
В отличие от мэтра, воспитанного на традициях рационализации, его последователи все глубже осознавали, что психоанализу более присущ язык метафор, символов, поэтических образов, адекватный многозначности исследуемого объекта. Дальше всех по пути плюрализации психоанализа пошел, пожалуй, Лакан, связавший многозначность символа и языка.
«Символическое» окружает человека, сопутствует ему на всем его жизненном пути, от первых проблесков сознания до смерти. В форме символов выступают все законы, все запреты, с которыми человек должен сообразовывать свое поведение. В этой связи роль «символического» в схеме Лакана может в какой-то степени сближена с ролью «Сверх-Я» в триаде Фрейда. Однако ни с какими функциями принуждения, ни с чем императивным этот лакановский гомолог «Сверх-Я» в отличие от «Сверх-Я» Фрейда не связан. «Символическое» — это не сдерживающая сила, не угроза в форме «Отца». Это, скорее, лишь некий принцип внутренней организации, принцип упорядоченности, соотнесенности элементов культурной среды, в контекст которой неизбежно включается каждый человек по мере своего созревания и выйти за пределы которой ему никогда (поскольку он существо социальное) не дано.
«Структурный психоанализ» Ж. Лакана (как «структурная антропология» К. Леви-Стросса или «археология знания» М. Фуко) системно исследует целостные объекты культуры, условия их происхождения и функционирования, а также связь с лингвистической практикой, знаково-символическими системами культуры. Сознание и самосознание человека производны от надперсональных структур или кодов культуры, языка, исторического состояния. В отличие от Киркегора, настаивающего на возможности персонального строительства жизни вне зависимости от «объективного», в рамках структуралистского подхода изменение частного бытия возможно лишь на пути переделки всей цивилизации, коренной ломки ее основополагающих кодов.
«Символическое» тесно связано у Лакана с языком, с одной стороны, и с бессознательным, с другой. Формула Лакана «Бессознательное структурировано как язык» означает, что оно характеризуется определенной связностью своих элементов и «пробелами» между ними, имеющими не меньшее значение, чем слова.
. психоаналитик лучше, чем кто-либо другой, знает, что главное — это понять, в какой «части» данного рассказа скрыто значимое слово. В идеале он относится к рассказываемой ему банальной истории как к притче, в сути которой хороший слушатель всегда разберется, как к длинному прологу, предшествующему непосредственному выражению чувств, а иногда, наоборот, он может увидеть в простой оговорке глубокий смысл, в подавленном вздохе — драматическую историю, заменителем которой этот вздох и является.
Язык для Лакана — средство разрушения противоречия между сознанием и бессознательным, причем само бессознательное внутренне противоречиво: структура, «вещь», с одной стороны, и принцип функционирования психики, с другой. Естественно, что в таких обстоятельствах сам язык алогичен, хотя дешифруем. Понять этот язык и законы, управляющие динамикой сумеречного сознания,— генеральная задача лингвопсихоанализа. Отсюда — проходящая красной нитью через все творчество Жака Лакана тема «освобождения речи», «излечения словом».
В широком плане цель психоанализа — определить функцию языка в культуре, место мифа в культуротворчестве и место «темного сознания» в сознании в целом.
Наличие в лакановской теории «несовместимых» элементов — научного, морального, эстетического — еще одно свидетельство полифонизации знания, возникновения из фрейдизма знания особого синкретического типа.
Для Лакана психоанализ сродни поэтическому творчеству, волшбе. Даже предъявляемая ему претензия в туманности — результат непонимания «науки нового типа» — поэтической по манере, стилю и слову, ригористической — по логической стройности и доказательности.
Хотя сам Фрейд не стремился к подобному синтезу, в основах психоанализа заложено это соединение строгости и поэтичности, понятия и мифа, означаемого и означающего,— соединение, превращающее психоанализ в науку будущего.
Этот двойной аспект, поэтический и научный, неотделим от современного положения психоанализа в системе нашей культуры. Проявлявшийся уже у Фрейда, этот стиль мышления и письма находит свое дальнейшее развитие у Лакана, свидетельствуя о глубоких изменениях в использовании языка, изменениях, не ограничивающихся только областью психоанализа, а затрагивающих все формы выражения и передачи знаковой информации.
Говоря, что бессознательное — это язык, Лакан имеет в виду язык символов, язык психических структур, язык связи разных уровней сознания.
Как известно, различным психическим заболеваниям соответствуют разные типы речевых нарушений. Поскольку речь пациента является для врача главным источником информации о болезни, речевой поток является тем экспериментальным материалом, с которым «работает» психоаналитик. Задача врача структурировать этот поток и тем самым понять суть бессознательного.
При этом «отсутствие» столь же значимо, как и «наличие». Лакан даже вводит понятие затуманенного объекта, вещи как «нехватки», отсутствия. Здесь важно не столько «вытеснение», сколько ориентация психики на отсутствующий, «потерянный» объект.
Разумеется, этот «потерянный» объект, с таким трудом «зацепленный» нами на границе психической структуры, в щели между символическим и реальным, не имеет ничего общего с тем синтезом символического и реального, на котором покоится «абсолютное знание» Гегеля. Единство символического и реального в гегелевской концепции, замечает Лакан, предполагает одно четко определенное условие: «хитрый» разум с самого начала знает «свое желание», знает, чего он хочет. Однако, продолжает Лакан, эта возможность предвидения, основанная на отождествлении двух планов — реального развертывания и символического самоуяснения,— есть не что иное, как «искушение безумия».
Особенно отчетливо эта критика классической интерпретации субъективно-объективного отношения выявилась в лакановском разборе общеизвестной декартовской формулы cogito ergo sum; ubi cogito ibi sum. Это представление о гомогенности трансцедентального, мыслящего субъекта с реальным, экзистирующим субъектом есть, по Лакану, лишь иллюзия воображающего «я». Формула, связующая бытие и сознание, не может быть двучленной, ибо мысль обосновывает бытие не непосредственно, а лишь соотносясь с речью. Cogito не исчерпывает субъекта, а потому его очевидности не влекут за собой экзистенциальных утверждений.
Трансцендентальное и реальное не сосуществуют на одном уровне. В противоположность декартовскому ubi cogito ibi sum Лакан вводит тезис: «я мыслю там, где я не есть, и я есть там, где я не мыслю». Разгадка этой загадки та же, что и разгадка лакановского отрицания исходной формулы Декарта: субъект мышления и субъект существования не находятся на одном уровне, найти для обоих единую точку отсчета невозможно. Интерпретация лакановского тезиса «я мыслю там, где я не есть» предполагает обнаружение несоответствия тех конструкций, которые измышляет «я воображающее», и реальному и символическому. Таким образом, —продолжает Лакан, современное познание открыло гетерономность психического, его объемность и структурность, характеризующиеся несводимостью различных его уровней.
Именно сдвиг внимания с плоскостности на уровневость, с тождества на дисперсию, с первоначал на одновременность расчлененного поля сознания, с континуальности и непрерывности на прерывность является. показателем «неклассичности» современного познания, в том числе и в его структуралистских тенденциях.
«Язык» в понимании Лакана не является обыденным — это именно язык бессознательного, глубинного, до конца не идентифицированного, сокровенного, сакрального. На нем не говорят — его чувствуют. Это язык молчания, как сказал поэт, молчания о правде.
Функционирование бессознательного можно описать теми же приемами, что и функционирование языка: симптом — это метафора, желания — это метонимия. Бессознательное «отливается» в цепные ассоциации значений, в связи, идущие от неизреченного к несказанному, от «слова» к «слову». Тем самым психоанализ превращается в выявление и исследование скрытых сцеплений смыслов, дешифровку специфического языка бессознательного, прояснение того, что Лакан именует «речью Другого» (язык — всегда эта «речь Других»). Мы не только пытаемся увидеть себя глазами других, но идентифицируем себя через их посредство и учимся, формируемся с помощью зеркала, поставленного в нашем сознании перед глазами других.
Это развитие переживается как диалектика времени, накладывающая неизгладимый отпечаток на всю историю формирования индивида: стадия зеркала — это драма, внутренний источник которой следует искать в несоответствии своего несовершенства антиципации. У субъекта, введенного в заблуждение пространственной идентификацией, эта драма вызывает ряд сменяющих друг друга фантазмов: от представлений об отдельных частях человеческого тела, через целостный образ, который мы назовем ортопедическим,— и до приобретенного наконец осознания своей идентичности образу взрослого — при одновременной отчужденности от этого образа, которое будет довлеть над всем его последующим развитием.
Задача психоанализа по Лакану — установление правильных отношений субъекта к Другому, определение этих отношений на основе культурных (символических) и субъективных (воображаемых) факторов. Фрейдовское Я у Лакана разграничивается на Я субъекта и я его рассказа. Формула Фрейда «Там, где было Оно, там должно стать Я» усложняется: «Чтобы исцелить от душевного недуга, нужно понять смысл рассказа пациента, который всегда следует искать в связи «Я» субъекта с «я» его рассказа». Или по другому: «Субъекта побуждают заново родиться (в сеансе психоанализа), чтобы узнать, хочет ли он того, чего желает».
Психоанализ ведет от незнания к распознаванию: к распознаванию субъективной структуры, остающейся неизменной до тех пор, пока неизменна реальность — историческая, социальная и культурная.
Вот как сам Лакан определяет цели психоанализа: «восстановление символического ряда, основными составляющими которого являются:
— история жизни, переживаемая как процесс;
— подчинение законам языка, единственно способного обеспечить сверхдетерминированность;
— игра интерсубъективного, посредством которой истина входит в реальное».
История жизни индивида, рассматриваемая в ее связях с культурными факторами; история, которая раскрывается в условиях психоанализа только на основе языка и через него; история, в которой устанавливается трудная связь между самыми волнующими переживаниями субъекта, с одной стороны, и наиболее, казалось бы, безразличным индивидуальным и коллективным прошлым, с другой,— все это делает для Лакана неустранимой функцией психоанализа исследование культурных и социальных факторов.
Итогом его многолетних (начиная с 1953 г.) раздумий в этом направлении является список дисциплин, преподавание которых психоаналитикам он считает необходимым. К перечню, составленному Зигмундом Фрейдом,— психиатрия, сексология, история цивилизаций, мифология, психология религий, история литературы и литературная критика — Жак Лакан добавляет еще риторику, диалектику, грамматику, теорию поэзии: «свободные искусства» языка.
Сопоставляя лакановскую трактовку бессознательного с концепцией классического фрейдовского психоанализа, нетрудно заметить довольно четко выступающую линию различия. Например, фрейдовское понятие желания, влечения (Trieb, libido) Лакан последовательно переводит как pulsion и трактует не как энергетический импульс биологического порядка, не как заряд сексуальной энергии, требующий разрядки или последующего культурного упорядочения, а скорее как расчленяющую пульсацию, биение — уже опосредованное и преломленное в психических представлениях и уже достигшее определенной структурной упорядоченности.
Схема психической структуры у Лакана тоже трехчленная: составляющие ее элементы — это сферы «реального», «воображаемого» и «символического».
Реальное — это непосредственные жизненные функции и отправления. Воображаемое — психические представления, связанные с этими жизненными функциями. Символическое — представления, опосредованные речью и в конце преобразованные этим опосредованием. Соответственно этим трем уровням конституируются три типа субъекта: на уровне «реального» — субъект «потребности» (besoin), на уровне воображаемого — субъект «желания» (dusir), на уровне символического — субъект словесно выраженного обращения, «запроса» (demande). Эта лакановская схема, имеющая некоторое сходство с фрейдовской, тем не менее значительно от нее отличается. Так, лакановское «реальное», в котором можно было бы отыскать черты сходства с фрейдовским id, фактически выводится за пределы исследования; главное внимание уделяется двум другим уровням. Срединный уровень лакановской схемы выступает у него не как центр регуляции и воплощение принципа реальности, но, напротив, как «функция заблуждения». Именно на уровне «воображаемого» создаются, по мнению Лакана, все иллюзорно-синтезирующие, центрирующие, идентифицирующие «я» представления. Не случайно Лакан озаглавил свою раннюю работу «По ту сторону принципа реальности» — это парафраза известной работы Фрейда «По ту сторону принципа удовольствия». Если Фрейд снимает «принцип удовольствия», воплощаемый побуждениями id, утверждая «принцип реальности» как основу самосохраняющего функционирования ego, то Лакан снимает «принцип реальности», воплощаемый иллюзорным самоконструированием, происходящим на уровне воображаемого, утверждая в качестве важнейшего бессознательное осуществление принципа символического. Конструируемое воображением — «я» (в лакановской терминологии — moi в отличие от je как субъекта лингвистического высказывания) не «действительное», а «страдательное», вторичное по отношению к трансцендирующей его сфере символического.
Таким образом, противопоставление сознательного и бессознательного предстает в лакановской концепции как противопоставление воображаемого и символического. Символическое выступает в качестве определяющего момента структуры психического не только логически и «топологически»; выход на уровень символического и подключение к интерсубъективным механизмам культуры и языка — таково направление и онтогенетического и филогенетического развертывания человеческой психики. Так, определяющим моментом в формировании психики ребенка является, в терминологии Лакана, переход от «зеркальной» стадии к «эдиповской», что в известной мере соответствует переходу от воображаемого к символическому.
Если «символическое» — это «порядок», то «воображаемое» — это индивидуальное, варьируемое, иллюзорное. «Символическое» — всеобщее, «воображаемое» — конкретное: не только индивидуальная история, но и индивидуальная иллюзия, индивидуальный самообман. Следовательно, воображаемое парадоксально: это и реальность, и отграниченность от реальности, убеждение и заблуждение.
Мы видим, что лакановское прочтение Фрейда не просто изменило название трех фрейдовских инстанций, но — их функции, оценку их взаимоотношений и роли в структуре личности *.