Не оспаривай глупца что значит
Зачем Пушкин написал Памятник?
Зачем Пушкин написал странные стихи без названия, условно называемые «Памятник»? Вот эти:
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца;
Хвалу и клевету приемли равнодушно,
И не оспоривай глупца.
«Памятник» – абсолютный лидер по части раздергивания на монументальные цитаты. Про нерукотворный памятник, народную тропу и т.п. Любая строка – готовый эпиграф. Особенно если не вдумываться в смысл. Матерые исследователи, похоже, так и делают.
Если же все-таки вдуматься, то, на первый взгляд, получается как-то некрасиво. Недруги Александра Сергеевича этим радостно пользуются. Мол, не страдая отсутствием скромности, поэт Пушкин сам себе сочинил эдакий хвалебный гимн. Все упомянул – и на грядущее бессмертие намекнул, и культурно-исторический процесс приплел, и нацменьшинства не забыл, и свой вклад в мировую революцию отметил… Прямо речь для торжественного заседания на любую тему.
Но и это еще не все. Давным-давно известен длиннющий список стихотворений практически того же содержания! Интернет с удовольствием выдаст ссылки на полтора десятка имен – ограничимся двумя:
Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный
Металлов тверже он и выше пирамид.
Гавриил Державин
Я знак бессмертия себе воздвигнул
Превыше пирамид и крепче меди.
Михаил Ломоносов
Получается, что Пушкин почти дословно фактически украл свой «Памятник» у Державина. А Гавриил Романович, надо полагать, позаимствовал его у Ломоносова. Ну, а Михаил Васильевич воспользовался первоисточником от Горация. Да и тот, как говорят, был не первым…
Вопрос один: зачем во все это влез Пушкин?
Одно очевидно: уж точно не затем, чтобы присвоить себе чужое. Да и как можно присвоить то, что общеизвестно и лежит на поверхности? Впрочем, гению красть ни к чему: лучше него писать никто не умеет, и он в этом убежден. И все же Пушкин намеренно берет эпиграф из того же Горация и почти полностью повторяет Державина. Чтобы все это видели!
Может быть, это – пародия? Вполне возможно: в числе адресатов часто упоминают Булгарина, Державина, критика Катенина… Особенно понятен намек на Булгарина, чьи именины совпадают с датой под пушкинским черновиком. Ведь тот, формально – образец для подражания: и газету успешно издает, и романы его читают, и в средствах не нуждается, и с Начальниками всех мастей в прекрасных отношениях. Правда, писатель-то он никудышный, однако…
И вот здесь-то, возможно, и кроется ответ. Именно булгарины ценились и ценятся в обществе куда выше, чем «солнце нашей поэзии»! Взять того же Фаддея Венедиктовича. Он действительный статский советник. Государь дарит ему брильянтовые перстни. Бенкендорф лично ходатайствует о зачислении того «на должность» в министерство. Именно ему отсылают на рецензию пушкинского «Годунова». Стало быть, именно он – истинный литератор, а по заслугам и награда!
А что имел от общества «литератор Пушкин»? Конечно, формально у него все ОК: сам Государь когда-то похлопал по плечу. Но в реальности ему отечески предложили переделать «Бориса Годунова» в «Вальтерскотта», завернули «Медного всадника», раскритиковали сказки, а «Современник» дружно проигнорировали… Он откровенно прозябает, закладывая то шали жены, то ложки с вилками. Верным источником дохода стала вовсе не литература, а благодетель-Начальник. Достаточно вместо «годуновых» и «всадников» сочинить тому очередное верноподданное письмо. И получить вместе с подачкой кое-что из ненужной одежды – например, камер-юнкерский мундир…
Но почему все так мерзко? Видимо, рассуждает сам с собой Пушкин, для того, чтобы преуспеть на официальном уровне, нужно писать именно так, как это делают «настоящие литераторы»! А вот и «образец» для подражания: напыщенный «Памятник». Неважно, какой из них – державинский, ломоносовский… И Пушкин, криво усмехнувшись, проходится по одиозному тексту редакторским пером, превращая его в свою «вариацию на тему»… Эдакую эпитафию самому себе.
Что еще? Да, пройдет какой-то слух! Иными словами, читать не будут, но имя припомнят. И финн, и калмык, и тунгус. Как же, мол, знаем… По этому поводу он в свое время великолепно высказался в «Онегине»:
Быть может (лестная надежда!),
Укажет будущий невежда
На мой прославленный портрет
И молвит: то-то был поэт!
ЕО, гл. 2, XL
Укажет, укажет… И молвит что-то громкое и заведомо верное – как в «Памятнике».
А Пушкин, в итоге, попадет со своим прогнозом в «яблочко». Как всегда. Ведь спустя столетия эту откровенную пародию, поданную в виде напыщенной чепухи, на полном серьезе будут зубрить в школах, высекать на постаментах и вставлять в заголовки статей…
Только последние четыре строки до сих пор стараются не замечать…
Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца;
Хвалу и клевету приемли равнодушно,
И не оспоривай глупца.
Хотя они-то, как раз, и стоят того, чтобы их цитировать.
Дальнейшая жизнь для русского гения не имела смысла. И поэтому она оборвалась меньше чем через месяц…
Анализ стихотворения «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» А.С. Пушкина
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа,
Вознёсся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой,
И назовёт меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикий
Тунгус, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью бoжию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца;
Хвалу и клевету приeмли равнодушно
И не оспаривай глупца.
Филологический анализ стихотворения
Александр Сергеевич Пушкин – величайший русский поэт. В филологии Пушкин рассматривается как создатель русского литературного языка. Д. С. Лихачёв писал о Пушкине как о «нашем величайшем национальном достоянии». Ещё при жизни поэта стали именовать гением, в том числе печатно. Со второй половины 1820-х годов он стал считаться «первым русским поэтом» (не только среди современников, но и русских поэтов всех времён).
Самое главное богатство Пушкина – это его стихи, его поэзия. В своем творчестве он сумел раскрыть лучшие строки своей души, веру в жизнь, свободу, уважение, любовь и глубокое сочувствие к людям.
И слава возрастет моя, не увядая,
Доколь славянов род вселенна будет чтить.
Пушкин же говорит не о государстве, не о своем народе. Его обращение к человечеству, к душе каждого человека:
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Явные различия Пушкинского и Державинского «Памятника» в размышлениях о прожитом и о совершённом, о своих главных достижениях, обещающих бессмертие поэту.
Державин говорит о своих художественных достижениях «в русском слоге» и о мужестве говорить царям истину. Пушкин, отказавшийся от государственной службы, мыслит себя поэтом и не разделяет в себе художника и гражданина:
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.
Теперь сосредоточимся только на пушкинском тексте и выявим его особенности.
Текст стихотворения состоит из пяти строф, взаимосвязанных друг с другом по смыслу.
Уже в первой строфе Пушкин подчёркивает народность своего творчества. Поэт «воздвиг» себе «нерукотворный памятник», который выше «Александрийского столпа», т. е. колонны, поставленной в честь Александра I на Дворцовой площади в Петербурге.
Во второй и третьей строфах поэт утверждает значение своего творчества для народов России. Также здесь звучит ответ Пушкина на мысль о забвении. Поэт не умрет, а простых же смертных ждет забвение:
И назовёт меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикий
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.
Шестистопный ямб показывает размеренный ход размышлений поэта. Каждая последняя строка каждой строфы написана четырехстопным ямбом, что делает стихотворение, с одной стороны, неповторимым и своеобразным, с другой стороны, снижает приподнятый тон до разговорной интонации.
Метафоры, использованные Пушкиным в стихотворении, чрезвычайно богаты. Именно поэтому они стали общеизвестными: «памятник нерукотворный», «народная тропа», «тленья убежит», « чувства…лирой пробуждал», «не требуя венца». Особую смысловую окрашенность тексту придают эпитеты: «жестокий век», «заветной лире», постоянный эпитет «Руси великой», «чувства добрые», «главою непокорной».
Лира символизирует заслуги поэта перед народом. Лирой посвящают в поэты, она – символ поэзии.
Необычна перифраза «в подлунном мире». Она тоже задает возвышенный тон тексту стихотворению.
Таким образом, Пушкин заново переосмысливает оду Горация, вслед за Державиным он делает свой вольный перевод стихотворения, которое и тогда и сегодня существует как отдельное произведение. По лаконизму и философской глубине, данное стихотворение является поэтической формулой искусства.
Новости
«Хвалу и клевету приемли равнодушно, и не оспаривай глупца…»
Исполнительный директор Фонда ресурсной поддержки малого и среднего предпринимательства Вологодской области
— Инга Юрьевна, в минувшем декабре Фонду ресурсной поддержки малого и среднего предпринимательства Вологодской области исполнилось десять лет. Возраст, позволяющий подвести предварительные итоги, извлечь определенные уроки. Но вначале немного истории. Как вообще возникла идея подобного Фонда? Вы опирались на существующий опыт или это был, как принято говорить, полет фантазии?
— Организации микрофинансирования, к которым относится и наш Фонд, имеют длительную историю. Первые микрофинансовые структуры появились во второй половине прошлого века, когда рост экономики развивающихся стран начал опережать развитие банковской системы. По данным Всемирного банка, в настоящее время на нашей планете функционируют десятки тысяч микрофинансовых организаций с многомиллионной клиентской базой.
Иной вопрос, что рыночная экономика современной России относительно молода, поэтому многое, что было забыто в эпоху плановой экономики, в том числе микрофинансирование, пришлось воссоздавать заново.
Строго говоря, микрофинансирование никогда не исчезало полностью, но было представлено теневым сегментом финансового рынка (говоря проще, ростовщичеством). А ведь в рыночной экономике микрофинансирование является исключительно мощным инструментом поддержки и развития предпринимательства. Неудивительно, что государство решило вывести эту важную деятельность из тени и направить ее на службу обществу.
Федеральный закон, регулирующий деятельность микрофинансовых организаций, вступил в силу в 2010 году. В соответствие с этим документом во всех субъектах Российской Федерации были созданы фонды поддержки малого и среднего бизнеса, который после мирового финансового кризиса 2008-2009 годов испытывал серьезные проблемы с деньгами.
Главная цель создания подобных структур – расширить доступ к финансированию для тех субъектов бизнеса, кто в силу разных причин не может рассчитывать на банковское кредитование. К примеру, не все банки принимают управленческую отчетность коммерческих предприятий, которые применяют специальные режимы налогообложения.
Решением Правительства Вологодской области подобный фонд был основан и в нашем регионе. В качестве единственного учредителя Фонда ресурсной поддержки малого и среднего предпринимательства Вологодской области выступил областной Департамент экономического развития.
— Если я правильно понимаю, Фонд ресурсной поддержки принципиально отличается от частных микрофинансовых организаций именно своим государственным происхождением.
— Да, это фундаментальное отличие, которым обусловлены и другие особенности нашей работы. Являясь некоммерческой организацией, мы не сосредоточены на извлечении прибыли. Главная цель нашего Фонда – оказание помощи в становлении и развитии вологодского предпринимательства, особенно той его части, которая делает первые шаги.
— И насколько вы преуспели в реализации этой задачи?
— Давайте будем отталкиваться от цифр. На начальном этапе работы Фонда портфель займов, предоставленных клиентам, не превышал 20 миллионов рублей. Сейчас аналогичный показатель достигает 830 миллионов, а общая капитализация Фонда составляет свыше миллиарда рублей. По этому параметру Фонд ресурсной поддержки малого и среднего предпринимательства Вологодской области возглавляет рейтинг микрофинансовых организаций Северо-Запада и входит в топ-10 крупнейших микрофинансовых организаций страны.
Существенно выросло число постоянных клиентов Фонда: на данный момент оно превышает 2 тысячи. Соответственно увеличивается и наша команда. В первые годы количество постоянных сотрудников Фонда составляло всего три человека, а сегодня у нас работает 27 специалистов.
Хочу подчеркнуть, что статус организации, учрежденной Правительством области, предопределяет социально ориентированный характер наших программ и более жесткий контроль за нашей работой. Характерная цифра: в год у нас в Фонде проводится порядка 30 проверок.
Что же касается расходов на обеспечение нашей деятельности, то ни одной бюджетной копейки на это не идет: Фонд зарабатывает себе на жизнь самостоятельно.
— Что ж, динамика развития Фонда выглядит впечатляюще. Но если судить по общему состоянию малого и среднего бизнеса Вологодской области, то невольно вспоминается расхожая формулировка из сказки про Буратино: «Пациент скорее мертв, чем жив»…
— Ну, если строго следовать первоисточнику, то у этой фразы есть продолжение: «Нет, пациент скорее жив, чем мертв».
Предубеждения возникают от недостаточной информированности. На самом деле, среди наших клиентов есть фирмы, долго и успешно работающие в машиностроении, деревопереработке, производстве продуктов питания, инновационной сфере.
Скажу больше: именно вот эти маленькие и негромкие частные бизнесы являются опорой эффективной экономики, которая в состоянии пережить любые кризисы с минимальным ущербом. Малый бизнес в силу своей мобильности и ориентации на повседневные нужды людей оказывается более устойчивым к потрясениям.
Наш Фонд сориентирован на первоочередную поддержку именно таких предприятий. Именно для этой категории бизнеса разработаны наши программы и наши условия сотрудничества.
— Итак, главная задача Фонда – кредитование малого и среднего предпринимательства. Какие программы выдачи займов можно отметить особо?
— Очень популярен среди наших клиентов заем для начинающих предпринимателей, которые вправе претендовать на льготный кредит с беспрецедентно низкой ставкой – 1 процент годовых.
Устойчиво высок спрос на заем «Надежный клиент», которым пользуются наши многолетние клиенты с безупречной кредитной историей.
У нас существуют специальные программы льготного кредитования: например, заем «Экспортер». Активно используем и такой инструмент, как льготное кредитование, приуроченное к каким-то событиям. В частности, по случаю 80-летия Верховажского района заемщики-верховажцы получили право на льготное заимствование.
— А как отразилась пандемия на ваших взаимоотношениях с клиентами?
— Очень существенно! Понимая, насколько серьезный экономический урон понесли наши клиенты в период карантинных мероприятий, мы пошли им навстречу и заметно смягчили условия получения и возврата займов. Для добросовестных заемщиков ставка кредитования была снижена до 1 процента годовых, займы предоставлялись на беззалоговой основе, активно использовались механизмы рассрочки и отсрочки расчетов по кредитам.
Мы постоянно работаем с руководством и уполномоченными по инвестициям районных администраций, регулярно выезжаем в командировки в различные муниципальные районы. И пандемия в этом смысле не стала непреодолимой преградой. Более того, благодаря активизации дистанционного сотрудничества открылись новые перспективы нашего взаимодействия с партнерами.
— Советской идеологии было свойственно культивирование общественного и недооценка человеческого фактора. Рыночная идеология принципиально изменила подходы. Понятно, что в условиях конкуренции побеждает тот, кто обладает лучшей командой специалистов. Как у вас в Фонде решается кадровый вопрос?
— К проблеме подбора команды я всегда относилась как к самой важной. И дело не только в уровне квалификации. Понятно, что все сотрудники Фонда – специалисты с высшим образованием (сама я имею дипломы юриста и финансиста). Думаю, этого уже недостаточно. Инициативность, неординарное мышление, готовность брать на себя личную ответственность за решение задачи – вот какие качества востребованы новой эпохой!
У нас в коллективе заведено так: докладываешь руководителю о существовании какой-то проблемы – предложи несколько возможных вариантов ее решения. Но это не значит, что мы недооцениваем коллективное начало. Метод «мозгового штурма», когда мы сообща обсуждаем какие-то важные темы, бывает наиболее эффективен.
— Так уж заведено, что любая активно работающая и успешная организация находится под пристальным вниманием окружающих. Ваш Фонд не является исключением. Как вы относитесь к критике в средствах массовой информации?
— Как поклонник великого русского поэта Пушкина, я могла бы процитировать его хрестоматийное стихотворение «Памятник». Мудрый Александр Сергеевич советовал: «Хвалу и клевету приемли равнодушно, и не оспаривай глупца».
Но если говорить серьезно, то я бы разделила ответ на две части. Здравая, сдержанная, компетентная критика помогает нам в работе, позволяет совершенствоваться и идти вперед. Если же критика превращается в безответственное облаивание, грубо искажающее факты и оскорбляющее людей, то к ней совсем другое отношение.
И дело не в какой-то обиде. У нас крепкие нервы, поскольку слабонервным людям на финансовом рынке делать нечего. Сочувствие вызывают сами СМИ, роняющие свой авторитет низким уровнем профессионализма. Если это вызвано заурядной экономической неграмотностью – что ж, надо учиться, нет пределов совершенству. Если это связано с отсутствием представлений об ответственности за публичные выступления – это тоже поправимо. В подобных случаях наша юридическая служба готова использовать все инструменты, предусмотренные законом.
Антология одного стихотворения: Пушкинский «Памятник» и российская цензура
Дело в том, что священник ничего сам не менял. Он только восстановил дореволюционную издательскую версию.
После смерти Пушкина, сразу вслед за выносом тела, Василий Андреевич Жуковский запечатал кабинет Пушкина своей печатью, а затем получил разрешение перенести рукописи поэта к себе на квартиру.
Все последующие месяцы Жуковский занимается разбором рукописей Пушкина, подготовкой к изданию посмертного собрания сочинений и всеми имущественными делами, став одним из трех опекунов детей поэта (по выражению Вяземского, ангелом-хранителем семьи).
И ему хотелось, чтобы произведения, которые не могли бы в авторской версии пройти цензуру, все же были опубликованы.
И тогда Жуковский начинает редактировать. То есть менять.
За семнадцать лет до смерти гения Жуковский подарил Пушкину ее свой портрет с надписью: «Победителю-ученику от побежденного учителя в тот высокоторжественный день, в который он окончил свою поэму Руслан и Людмила. 1820 года марта 26, великая пятница»
В 1837 учитель садится править сочинения ученика, которые никак не могут пройти аттестационную комиссию.
Жуковский, вынужденный представить Пушкина потомству, как «верноподданного и христианина».
Так в сказке «О попе и работнике его Балде» попа заменяет купец.
Но были и более важные вещи. Одно из самых известных усовершенствований Жуковским пушкинского текста – это знаменитый «Я памятник себе воздвиг нерукотворный».
Вот оригинальный пушкинский текст в оригинальной орфографии:
Я памятникъ себѣ воздвигъ нерукотворный;
Къ нему не зарастетъ народная тропа;
Вознесся выше онъ главою непокорной
Александрiйскаго столпа.
Нѣтъ! весь я не умру! Душа въ завѣтной лирѣ
Мой прахъ переживетъ и тлѣнья убѣжитъ —
И славенъ буду я, доколь въ подлунномъ мiрѣ
Живъ будетъ хоть одинъ пiитъ.
Слухъ обо мнѣ пройдетъ по всей Руси великой,
И назоветъ меня всякъ сущiй въ ней языкъ:
И гордый внукъ славянъ, и финнъ, и нынѣ дикiй
Тунгузъ, и другъ степей калмыкъ.
И долго буду тѣмъ любезенъ я народу,
Что чувства добрыя я лирой пробуждалъ,
Что въ мой жестокiй вѣкъ возславилъ я свободу,
И милость къ падшимъ призывалъ.
Велѣнью Божiю, о муза, будь послушна:
Обиды не страшась, не требуя вѣнца,
Хвалу и клевету прiемли равнодушно
И не оспаривай глупца.
Этому стихотворению А.С. Пушкина посвящена огромная литература. (Существует даже специальная двухсотстраничная работа: Алексеев М. П. «Стихотворение Пушкина «Я памятник себе воздвиг. ». Л., «Наука», 1967.). По своему жанру это стихотворение восходит к длинной вековой традиции. Можно анализировать чем предшествовавшие русские и французские переводы и переложения Оды (III.XXX) Горация отличаются от пушкинского текста, что внес Пушкин в трактовку темы и т.д. Но соревноваться с Алексеевым в пределах краткого поста не стоит.
В первоначальном варианте было: «Что въ слѣдъ Радищеву возславилъ я свободу»
Но и глядя на окончательный вариант, Жуковский понимает, что это стихотворение цензуру не пройдет.
Чего стоит хотя бы этот упомянутый в стихотворение «Александрийский столп». Понятно, что имеется ввиду не архитектурное чудо «Помпеев столб» в далекой египетской Александрии, а колонна в честь Александра Первого в городе Петербурге (особенно если учесть, что оно находится по соседству с выражением «главою непокорной»).
Пушкин противопоставляет свою „нерукотворную“ славу памятнику материальной славы, созданному в честь того, кого он называл „врагом труда, нечаянно пригретым славой“. Противопоставление, которое сам Пушкин также не мог и мечтать видеть в печати, как и сожженную главу своего „романа в стихах“.
Александровская колонна незадолго до пушкинских стихов была воздвигнута (1832 г.) и открыта (1834 г.) вблизи от места, где позже находилась последняя квартира поэта.
Колонна была прославлена как символ нерушимой самодержавной власти в ряде брошюр и стихов „шинельных“ стихотворцев. Пушкин, уклонившийся от присутствия на торжестве открытия колонны, в своих стихах безбоязненно заявил, что его слава выше Александрийского столпа.
Что делает Жуковский? Он заменяет «Александрийского» на «Наполеонова».
Вместо противостояния «Поэт-Власть» появляется оппозиция «Россия-Наполеон». Тоже ничего. Но о другом.
Еще большая проблема со строчкой: «Что в мой жестокий век восславил я свободу» — это прямое напоминание о бунтарской оды «Вольность» молодого Пушкина, той воспетой «свободы», что стало причиной его шестилетней ссылки, а позже — тщательного жандармского наблюдения над ним.
Что делает Жуковский?
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал
Как писал об этих подменах великий текстолог Сергей Михайлович Бонди:
Подмена одного стиха в предпоследней строфе другим, сочиненным Жуковским, совершенно изменила содержание всей строфы, придала новый смысл даже тем стихам Пушкина, которые Жуковский оставил без изменения.
И долго буду тем народу я любезен.
Здесь Жуковский только переставил слова пушкинскою текста («И долго буду тем любезен я народу»), для того чтобы избавиться от пушкинской рифмы «народу» — «свободу».
Что чувства добрые я лирой пробуждал...
Слово «добрые» имеет в русском языке множество значений. В данном контексте («чувства добрые») может быть выбор только между двумя значениями: «добрые» в смысле «хорошие» (ср. выражения «добрый вечер», «доброго здоровья») или в моральном смысле — «чувства доброты по отношению к людям». Переделка Жуковским следующего стиха придает выражению «чувства добрые» именно второй, моральный смысл.
Что прелестью живой стихов я был полезен
И милость к падшим призывал.
«Живая прелесть» стихов Пушкина не только радует читателей, доставляет им эстетическое наслаждение, но (по Жуковскому) и приносит им прямую пользу. Какую пользу, ясно из всего контекста: стихи Пушкина пробуждают чувства доброты к людям и призывают милостиво относиться к «падшим», то есть согрешившим против нравственного закона, не осуждать их, помогать им».
Интересно, что Жуковский умудрился сотворить совершенно антипушкинскую по своему содержанию строфу. Он подменил. Он поставил вместо Моцарта Сальери.
А Жуковский ставит «Что прелестью живой стихов я был ПОЛЕЗЕН»
Далее именно эти антипушкинские строчки украсили памятник Пушкину.
1870 году в Москве был создан комитет по сбору пожертвований на установку памятника великому русскому поэту А.С.Пушкину. В результате конкурса жюри выбрало проект скульптора А.М.Опекушина. 18 июня 1880 года состоялось торжественное открытие памятника.
На пьедестале с правой стороны было вырезано:
И долго буду тем народу я любезен,
Что чувства добрые я лирой пробуждал.
В таком виде памятник простоял 57 лет. Уже после революции, находящаяся в изгнание Цветаева возмущалась в одной из своих статей: «Несмытый и несмываемый позор. Вот с чего должны были начать большевики! С чем покончить! Но лже-строки красуются. Ложь царя, ставшая ныне ложью народа».
Большевики исправят строчки на памятнике.
Как ни странно именно жесточайший 1937 год станет годом посмертной реабилитации стихотворения «Я памятник себе воздвиг нерукотворный».
Старый текст срубили, поверхность отшлифовали, камень вокруг новых букв вырубили на глубину 3 миллиметра, что создало светло-серый фон для текста. Кроме того, вместо двустиший высекли четверостишья, а устаревшую грамматику заменили современной.
Это произошло на столетний юбилей со дня смерти Пушкина, который в СССР праздновали со сталинским размахом.
А к 150-летию со дня рождения стихотворение пережило другое усечение.
« Сто пятьдесят лет со дня рождения Пушкина (в 1949 году) страна отмечала не так громко, как двухсотлетие, но все-таки достаточно помпезно.
Было, как водится, торжественное заседание в Большом театре. В президиуме сидели члены Политбюро и другие, как принято тогда было говорить, «знатные люди нашей Родины».
Доклад о жизни и творчестве великого поэта делал Константин Симонов.
Менее всего были они похожи на тонких ценителей изящной словесности. Это были совсем простые люди, худо одетые, с усталыми, изможденными лицами. Но в казенные слова симоновского доклада они вслушивались так, словно от того, что сейчас скажет там, в Большом театре, знаменитый поэт, зависела вся их жизнь.
Но в какой-то момент, где-то примерно в середине доклада, они вдруг потеряли к нему всякий интерес. Вскочили на своих лошадок и ускакали — так же неожиданно и так же стремительно, как появились.
Это были сосланные в Казахстан калмыки. И примчались они из дальних мест своего поселения в этот городок, на эту площадь, с одной-единственной целью: услышать, произнесет ли московский докладчик, когда он будет цитировать текст пушкинского «Памятника» (а он ведь непременно будет его цитировать! Как же без этого?), слова: «И друг степей калмык».
Если бы он их произнес, это означало бы, что мрачная судьба сосланного народа вдруг озарилась слабым лучом надежды.
Но, вопреки их робким ожиданиям, Симонов этих слов так и не произнес.
«Памятник» он, конечно, процитировал. И даже соответствующую строфу прочел. Но — не всю. Не до конца:
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикий
Тунгус…
И — всё. На «тунгусе» цитата была оборвана.
Я тоже слушал тогда (по радио, конечно) этот доклад. И тоже обратил внимание на то, как странно и неожиданно переполовинил докладчик пушкинскую строку. Но о том, что стоит за этой оборванной цитатой, узнал гораздо позже. И историю эту про калмыков, примчавшихся из дальних мест, чтобы послушать симоновский доклад, мне тоже рассказали потом, много лет спустя. А тогда я только с удивлением отметил, что при цитировании пушкинского «Памятника» у докладчика почему-то пропала рифма. И очень удивился, что Симонов (поэт все-таки!) ни с того ни с сего вдруг изувечил прекрасную пушкинскую строку.
Пропавшую рифму Пушкину вернули лишь восемь лет спустя. Только в 57-м (после смерти Сталина, после XX съезда) сосланный народ возвратился в родные калмыцкие степи, и текст пушкинского «Памятника» мог наконец цитироваться в своем первозданном виде. Даже со сцены Большого театра».
Бенедикт Сарнов « Сталин и писатели Книга первая ».