смирение паче гордости что значит
смирение паче гордости
Смотреть что такое «смирение паче гордости» в других словарях:
Смирение паче гордости — Смиреніе паче гордости. Ср. Рожковъ неотступно убѣждалъ Кукушкина подѣлиться съ публикой хоть частью, хоть чѣмъ нибудь изъ его сочиненій. Смиреніе паче гордости! Горячился Рожковъ. ты самъ не знаешь цѣны своимъ произведеніямъ. Григоровичъ. Порф … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)
Уничижение паче гордости. — Уничижение (Излишнее смирение) паче гордости. См. СМИРЕНИЕ ГОРДОСТЬ … В.И. Даль. Пословицы русского народа
ПАЧЕ — ПАЧЕ, в знач. сравн. (книжн. церк., устар.). Более, сильнее; употр. преим. в книжн. устар. выражениях: 1) тем паче тем более; 2) паче чаяния сверх или против ожидания. «Смирение паче гордости.» погов. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935… … Толковый словарь Ушакова
Смирение — положительное духовно нравственное качество личности, одна из высоких христианских добродетелей, означающая способность человека безропотно терпеть невзгоды, прощать людям их грехи, быть кротким и не тщеславным, преодолевать в себе гордыню и… … Основы духовной культуры (энциклопедический словарь педагога)
СМИРЯТЬ — СМИРЯТЬ, смирить кого, усмирять, укрощать или обуздывать, отвадив от дикости; сделать кротким, покорным, послушным; приводить в покорность, лишать природной дикости, зверства, своеволия, самонадеянности. Смирить зверя, овладеть им, осилить его,… … Толковый словарь Даля
ГОРДЫЙ — ГОРДЫЙ, гордынный, гордостный, горделивый, надменный, высокомерный, кичливый; надутый, высоносый, спесивый, зазнающийся; кто ставит себя самого выше прочих. Гордые приемы, обращение, свойственные гордому человеку. Горделивый, смягчает свойство… … Толковый словарь Даля
дьявол гордился, да с неба свалился — Ходил черт за облаками, да оборвался. Ср. Не возносися гордостью. Сатана на небесех сидел, а загордился, куда свалился? Мельников. В лесах. 2, 5. Ср. Hochmuth kommt vor dem Fall. Ср. Pride goes before and shame follows after. Ср. L orgueil… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона
Слово Патриарха
Неделя 12-я по Пятидесятнице
Смиренный несет в себе постоянный потенциал счастья
В сознании современных людей, далеких от Церкви и Евангелия, смирение – это проявление слабости. Что значит быть смиренным? Постоянно поддаваться другим? С унылым видом склонять голову, не умея отстоять свою точку зрения, свои убеждения, свой взгляд на жизнь? Какая же это добродетель? С таким чувствованием жить нельзя! Примерно так оценивают эту христианскую добродетель люди, далекие от Евангелия. Но как не согласуется этот современный стереотип с тем, что мы видим во Христе Иисусе! Его главным чувствованием было смирение, но какая в Нем была сила, какая смелость, какое дерзновение! Христос не побоялся бросить вызов обществу и, что самое главное, власть имущим. Он обвинил их в лицемерии, в отступлении от веры, в искажении того откровения, которое было дано Моисею и пророкам. Именно поэтому Его слова вызвали такую ответную злобу, такую страшную реакцию, которая и привела Его – ни в чем не повинного, оклеветанного, оболганного Человека – на Голгофу. Нет, никак не согласуется этот современный стереотип, это ложное понимание евангельского смирения с образом Спасителя.
Что же тогда есть подлинное смирение, и почему именно на него указывает апостол Павел, говоря о чувствованиях Спасителя? Для того чтобы нам, людям XXI века, понять смысл смирения, мы должны оттолкнуться от того, что противоположно ему, – от более привычной для нас гордости, которая сейчас нередко воспринимается как норма человеческого бытия.
Смиренный же человек – это тот, который расчищает свое внутреннее пространство, теснит свое собственное «я» и уступает центральное место в жизни Богу. В душе такого человека – забота о других, через нужды своих ближних он воспринимает и самого себя. Конечно, повинуясь законам бытия, он должен заботиться и о себе: о пропитании, одежде, доме, как и о своих близких и родных, но в центре его жизни – Бог. Такой человек очищает сосуд своей души, и Господь входит в это свободное пространство человеческого сердца и дарует особый дар благодати. Чем более человек теснит свое собственное «я» к периферии той системы ценностей, которую он исповедует, тем больше пространства заполняется Богом, тем сильнее связь с Господом, тем обильнее поток благодати.
Мы в полной мере осознаем, насколько трудно современному человеку принять слова о смирении. Современному человеку гораздо легче принять совсем другие слова. Однако жизнь по закону собственного «я», стремление к постоянному удовлетворению своих потребностей, полное исключение из собственной жизни других людей – разве всё это приводит человека к счастью? Кто из нас может показать рукой на такого человека и сказать: какой он счастливый? Только тот, кто не знает его жизни. Человек может ездить на красивых машинах, жить в прекрасном доме, наслаждаться высоким общественным положением и со стороны казаться счастливым и преуспевающим, но сам он понимает, что всё это не так. Жизнь его превращается в страшную круговерть, потому что постоянно возникают всё новые и новые препятствия, которые нужно преодолевать, чтобы удовлетворить потребности своего «я», – в некий бег в замкнутом пространстве, подобно белке в колесе, при котором нет движения вперед. Малейшая трудность, срыв в карьере, болезнь, конфликт жестоко ранят человека, а нередко вообще выбрасывают его на обочину жизни. Как много там, на этой обочине, гордецов, которые не достигли поставленных перед собой целей! И особенно такие люди страдают, когда с переменой внешних обстоятельств они лишаются возможности удовлетворять свои потребности.
Смиренный несет в себе постоянный потенциал счастья – вне зависимости от окружающих условий жизни. Вне зависимости от собственного положения смиренный человек всегда имеет радость в сердце, потому что с ним Бог, с ним божественная благодать, а значит, и полнота жизни. Смиренный человек – всегда счастливый человек, даже если внешне он совсем не кажется таким.
Отец гордости и ее олицетворение – диавол
Что такое гордость? Ее не нужно путать с поведением, когда неразумный, плохо воспитанный человек хочет показать себя более значимым, чем он есть на самом деле. Люди, особенно обладающие острым умом, тут же подмечают и нередко высмеивают подобное бахвальство и хвастовство. Но гордость и бахвальство – это разные вещи: человек может быть очень воспитанным, скромным, но невероятно гордым. Гордыня – это не способ коммуникации с другими людьми, а внутреннее состояние человека, для которого существует только одна ценность – его собственное «я». Если в центре жизни человека – он сам, а всё остальное второстепенно, ничтожно, на периферии, – это и есть гордыня. Внешне гордыня может даже походить на смирение. Иногда так и говорят: смирение паче гордости. Человек устремляет взор долу, застенчив в общении, а внутри исполнен гордыни.
Гордость противоположна смирению, потому что отец гордости и ее олицетворение – диавол. В центре его бытия – он сам. Именно с этого и начался отход ангела Денницы от Господа: в его жизни не осталось места Богу, всё было поглощено собственной личностью. Так Денница превратился в сатану, бесконечно отдаленного от Создателя. Если человек погружает себя в стихию своего собственного «я» и в его душе практически не остается места для других, то там нет места и для Бога. Гордый человек не способен установить связь с Богом, он не способен молиться, не способен сознавать свою неправду, не способен приносить покаяние.
Из проповеди в Патриаршем Успенском соборе
Московского Кремля 28 августа 2014 года,
в праздник Успения Пресвятой Богородицы
Разрушение образования – это разрушение потенциала нации
Общество развивается, отталкиваясь от знаний. Без знаний не может быть развития, а если и оно происходит, то способно завести людей в тупик, породить разочарование и даже большие беды. Разрушение школы, разрушение образования – это разрушение потенциала нации. Трудно представить, что может произойти с нашей страной, если мы, по неведению или неопытности (не хочу сказать «по злой воле», не хочется в это верить), разрушим свое образование, свою школу – в то время, когда наука, технологии, знания и образование являются главным двигателем развития человеческого общества.
А почему Церковь проявляет беспокойство по этому поводу? Да потому что и мы сталкиваемся с плодами низкого уровня образования. Ведь и в наших семинариях, в наших православных вузах мы с тревогой констатируем значительное снижение образовательного уровня абитуриентов, особенно в области русского языка. Очень низок уровень грамотности – и это в XXI веке! Это в то время, когда без образования и науки невозможно развитие! Мы даже пошли на то, чтобы создать в ряде наших семинарий подготовительные классы, чтобы подтянуть абитуриента, выпускника средней школы, повысить его грамотность и одновременно дать ему общие богословские знания, без которых невозможно начинать обучение по программе бакалавриата в духовных учебных заведениях.
Так что проблемы образования напрямую нас затрагивают – и не только в связи с общей озабоченностью о судьбе страны, о судьбе нашего народа. Сегодня Церковь не может быть эффективной без высокообразованной прослойки церковной интеллигенции, к которой принадлежат в том числе специалисты в области богословия. А поэтому нам небезразлично, на каком уровне получают образование в средней школе наши молодые люди.
Система не может быть единственной при определении уровня знаний
Конечно, не могу пройти мимо такой темы, как Единый государственный экзамен. Наверное, только ленивые ЕГЭ не критикуют, однако у меня на этот счет более сбалансированная точка зрения. Может быть, вы знаете, что на протяжении многих лет я возглавлял внешнее ведомство Русской Православной Церкви, жил за границей и хорошо знаком с тем, как в мире обстоят дела с образованием. Так вот, мое первое знакомство с ЕГЭ произошло в далеком 1975 году в Финляндии, и должен вам сказать, что ничего плохого в той системе я не увидел. Думаю, что и наша система ЕГЭ при определенных условиях может быть эффективной.
Но есть, несомненно, и то, что вызывает большую озабоченность. Удивительно, но дети в школе сейчас не столько получают знания, как раньше, сколько готовятся к ЕГЭ. Весь процесс сосредоточен на ЕГЭ: нужно пройти эти тесты, а все остальное вторично. И получается, что мы не готовим человека к высшей школе, не вооружаем его системой знаний, а фрагментарно ориентируем на одну конкретную задачу – правильно проставить при тестировании крестики и галочки.
Сама система тестов заслуживает внимания, но она не может быть единственной при определении уровня знаний. В ней есть и рациональное зерно, но если у человека сформируется некая жизненная философия, зажатая этой системой тестов, то мы очень многое потеряем. Мы потеряем видение, горизонт, широту. Поэтому важно так соотнести ЕГЭ с другими средствами стимулирования наших учащихся, чтобы перед их глазами была не только анкета ЕГЭ, но и вся жизнь.
Собственно, в чем заключается цель образования? Некоторые всерьез считают: зачем много знать, если есть «Википедия»? Но информация может задержаться в сознании, в памяти, только когда она включена в процесс обучения. Одномоментное получение информации приносит лишь иллюзорный результат. В этом случае информация скоро уходит из памяти, потому что вытесняется множеством других сведений, которые наслаиваются, перемешиваются и не могут сложиться в систему. Так вот, мы должны разрушить эту доминанту в существующей практике образования – получать только те знания, которые необходимы для сдачи ЕГЭ. Такой подход не может создать общей картины, общего видения, которое в старые времена называли мировоззрением, научной картиной мира.
Глубоко убежден: для того чтобы сформировать гармоничную личность, нам нужно уравновесить ЕГЭ очень серьезным изменением школьных программ, направленным на создание у учащихся целостной научной картины мира. Среднее образование должно давать базисные представления – в том числе по истории литературы и искусства, истории философской мысли, истории естествознания – в виде законченной системы, которая будет сопровождать выпускника на протяжении всей его жизни. Даже если он что-то забудет, он будет знать, к каким источникам обратиться, потому что он не потеряет системы. Однако я опасаюсь, что современная школа такую систему знаний не дает.
Мы должны отстаивать свои собственные ценности
Если получение знаний не будет сопровождаться воспитанием личности, то школа не сможет решать задачи, которые перед ней стоят. К сожалению, мы еще сталкиваемся с позицией: «Не нужно формировать никаких убеждений у детей: вырастут – сами сформируют; а сегодня давайте им предложим различные варианты».
Что сегодня происходит с учебником по истории? Мы все прошли через то время, когда отсутствие единого учебника истории нанесло огромный ущерб формированию гражданственности, чувства патриотизма, спровоцировало очень опасное нигилистическое отношение к собственному прошлому. В имевшихся учебниках содержались диаметрально противоположные взгляды на важнейшие исторические события, почему и было своевременно сказано, что необходим один учебник. Церковь приняла активное участие в формировании концепции этого учебника, и многое из предложенного нами было учтено. Была поставлена задача выработать сбалансированный подход к нашей истории, с тем чтобы сформировать у учащихся чувство любви к Родине. Мы не должны повторять стереотипы, навязываемые кем-то нашему народу, – стереотипы, которые формируют искаженный взгляд на историю, которые принижают значение исторических событий, имевших место в нашей стране. Это вовсе не означает, что нужно романтизировать или идеализировать нашу историю, но это означает, что должна быть единая концепция подачи исторического материала. В противном случае мы отказываемся от самого главного – от того, чтобы формировать убеждения нашей молодежи, и это в условиях, когда на детей, на молодежь обрушивается колоссальный информационный поток, работающий в том числе на подрыв патриотических убеждений.
В 1990-е годы утверждалось, что никакой идеологии в школах быть не должно. Согласен, идеология – явление скоропреходящее. Как свидетельствуют ученые, идеология не живет дольше трех-четырех поколений, а потом умирает, даже если в ее разработке участвуют огромные интеллектуальные силы, как то было в Советском Союзе. Работали целые научные институты, защищались докторские диссертации, был накоплен колоссальный научный потенциал, но уже на четвертом поколении все закончилось. Тогда, на развалинах Советского Союза, переживая разочарование в отношении всего связанного с прошлым, и стали говорить, что в школе не должно быть никакой идеологии. Идеологии как системы, о которой я только что сказал, действительно не нужно. Но ведь без идеи невозможно воспитать ребенка. Мать вкладывает идею в ребенка, когда говорит: так не поступай, неправду не говори, не обижай эту девочку или этого мальчика. Это очень простые указания, которые ребенок впитывает с молоком матери, через любовь матери, но тем самым формируется его личность, особенно в возрасте от трех до пяти лет. Складывается система ценностей, вне которой воспитать ребенка нельзя.
Так почему же мы не хотим воспитывать наших детей в определенной системе ценностей? Речь не об идеологических штампах. Иногда говорят: нам нужна новая идеология. Да не надо уже новых идеологий! Но мы должны отстаивать свои собственные ценности, которые вырастают из нашей духовной, культурной традиции. Это и традиции Православия, и традиции ислама – для той части граждан, которые исповедуют эту религию. Это и этика, связанная с нашей верой и с нашей культурой. Как же мы можем вне этой системы нравственных и духовных координат воспитывать наших детей? Ничего не выйдет! Мы получим опустошенных людей, которыми очень легко манипулировать. А манипулировать ими будут те, кто сильнее, у кого больше денег, те, кто контролирует мировые средства массовой информации. У ребенка, воспитанного вне системы ценностей, нет способности отличить добро от зла, потому что современная постмодернистская культура навязывает другой тезис: нет никаких объективных истин; сколько голов, столько и умов; твоя собственная идея и является для тебя абсолютной истиной. Но если мы хотим иметь людей, способных к созданию семьи, если мы хотим иметь граждан, любящих свое Отечество, как же мы можем отказаться от формирования личности в системе координат, определяемых нашими базисными, традиционными духовно-нравственными и культурными ценностями?
Школа без идеи – это опасное явление
Поэтому школа без идеи – это опасное явление. И если мы своими руками такую школу создадим (а мы ее уже почти создали), если мы откажемся от того, чтобы процесс интеллектуального образования сочетался с процессом воспитания, мы сделаем нечто очень опасное для будущего нашего народа и для будущего наших граждан. А потом будем говорить: как же мы не досмотрели? Мы уже говорим: как такое могло произойти рядом с нами? Украинский народ, один с нами народ, – что же произошло? А произошло именно то, что может быть, когда всё идет на самотек, – тогда влияние более мощного источника и оказывает сильнейшее воздействие на личность. Поэтому сейчас как раз своевременно думать о нашей школе и требовать, чтобы школа формировала не только интеллектуальный багаж (причем не фрагментарно, как только что отмечалось, а на должном уровне), но и личность.
Педагог – это тот, кто показывает пример своей культурой
Собственно говоря, что такое образовательный, воспитательный процесс? Он складывается, конечно, из передачи знаний, навыков, умений. Но ведь непременно должен быть и личный пример, и таким примером должны служить наши педагоги.
Вспоминаю историю, которая произошла в школе, где я учился. Мы с большой симпатией относились к одной молодой преподавательнице, она была для нас неким идеалом. И вдруг мы узнали, что она развелась с мужем. Для детей это был шок. Нам казалось, что подобного быть не может. Но это было во времена, когда преподаватели были воспитателями, когда родители координировали с преподавателями свои действия по воспитанию детей, общими усилиями преодолевая некие дурные склонности последних. Сейчас ничего подобного не происходит, школа самоустранилась от процесса воспитания.
Образ педагога, учителя, воспитателя является непременным фактором успеха школы. Без этого фактора процесс невероятно ослабляется. Хотел бы привести слова великого уроженца Тамбовщины преподобного Амвросия Оптинского. Кому-то из своих посетителей он говорил просто: в каждом деле и в каждом искусстве потребно показание, а без показания мужик лаптя не сплетет, девушка чулка не свяжет. Простые и ясные слова: показать надо. И педагог – это тот, кто показывает пример своей культурой, своей манерой общения, своей компетентностью, своими жизненными принципами. Вот тогда ребенок имеет перед собой немеркнущий пример, который будет сопровождать его всю его жизнь.
Учитель – наиболее важный представитель национальной элиты
К сожалению, учителя до сих пор не являются элитой общества – во-первых, в силу невысокого материального вознаграждения своего труда, ввиду отсутствия некоего престижа. С моей точки зрения, учитель наравне с врачом – и я добавил бы: наравне со священником — это наиболее важные представителиь национальной элиты, потому что и тот, и другой, и третий работают над душой и над физическим здоровьем человека, и нет ничего важнее. Поэтому необходимо повышать социальный статус работников образования, повышать уровень их материального обеспечения. Конечно, это стимулирует стремление многих способных молодых людей приобщиться к замечательной профессии педагога. Тогда и уровень абитуриентов, поступающих в педагогические учебные заведения, будет совершенно иным, чем мы это наблюдаем сейчас.
Из слова на встрече с руководителями системы образования
Центрального федерального округа, ректорами вузов,
директорами школ, педагогами – участниками
I культурно-образовательного православного форума
«От сердца к сердцу», Тамбов, 30 августа 2014 года
Смирение паче гордости
Смотреть что такое «Смирение паче гордости» в других словарях:
смирение паче гордости — Ср. Рожков неотступно убеждал Кукушкина поделиться с публикой хоть частью, хоть чем нибудь из его сочинений. Смирение паче гордости! горячился Рожков. ты сам не знаешь цены своим произведениям. Григорович. Порф. Петр. Кукушкин. 6. Ср. Бог… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона
Уничижение паче гордости. — Уничижение (Излишнее смирение) паче гордости. См. СМИРЕНИЕ ГОРДОСТЬ … В.И. Даль. Пословицы русского народа
ПАЧЕ — ПАЧЕ, в знач. сравн. (книжн. церк., устар.). Более, сильнее; употр. преим. в книжн. устар. выражениях: 1) тем паче тем более; 2) паче чаяния сверх или против ожидания. «Смирение паче гордости.» погов. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935… … Толковый словарь Ушакова
Смирение — положительное духовно нравственное качество личности, одна из высоких христианских добродетелей, означающая способность человека безропотно терпеть невзгоды, прощать людям их грехи, быть кротким и не тщеславным, преодолевать в себе гордыню и… … Основы духовной культуры (энциклопедический словарь педагога)
СМИРЯТЬ — СМИРЯТЬ, смирить кого, усмирять, укрощать или обуздывать, отвадив от дикости; сделать кротким, покорным, послушным; приводить в покорность, лишать природной дикости, зверства, своеволия, самонадеянности. Смирить зверя, овладеть им, осилить его,… … Толковый словарь Даля
ГОРДЫЙ — ГОРДЫЙ, гордынный, гордостный, горделивый, надменный, высокомерный, кичливый; надутый, высоносый, спесивый, зазнающийся; кто ставит себя самого выше прочих. Гордые приемы, обращение, свойственные гордому человеку. Горделивый, смягчает свойство… … Толковый словарь Даля
дьявол гордился, да с неба свалился — Ходил черт за облаками, да оборвался. Ср. Не возносися гордостью. Сатана на небесех сидел, а загордился, куда свалился? Мельников. В лесах. 2, 5. Ср. Hochmuth kommt vor dem Fall. Ср. Pride goes before and shame follows after. Ср. L orgueil… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона
Священник Константин Корепанов. «Смирение паче гордости»: образ смирения, в котором гордыни больше, чем в любом гордом человеке
№43 (1084)
Продолжим читать наставления святого преподобного Иоанна Кассиана.
Напомню, в прошлый раз мы читали 131-й абзац, где Иоанн Кассиан, ссылаясь на слова Псалтири, на известное изречение «Господь рассыпа кости человекоугодников» (Пс. 52, 6), рассказывал о вреде и пагубности тщеславия.
Мы с вами говорили, что когда человек начинает все делать ради тщеславия, то никакой пользы, никакого созидания, развития, углубления души не происходит. Заканчивая разговор о тщеславии и переходя к гордыне, хотелось бы сказать несколько слов об особенностях тщеславия в обычных житейских проявлениях.
Первое, о чем бы мне хотелось сказать: что происходит с нашими детьми. Очень важно – то, что мы говорим о борьбе со страстью тщеславия или о том, как не надо слушать тщеславие, и обо всех прочих упражнениях аскетических, все это порой совсем не подходит к детям. Часто, когда люди начитаются духовной литературы и пытаются воспитывать этой духовной литературой не себя, а своих детей, возникают проблемы непонимания, что ребенок живет в другом мире. Конечно, у ребенка элементы аскетики должны быть, но в целом понимание духовных явлений, чувствования духовных явлений в детском возрасте дано только избранникам Божиим (как преподобный Сергий Радонежский или преподобный Серафим Саровский).
А наши дети – не избранники Божии, они обыкновенные дети. Поэтому подход к ним в отношении страстей, которые мы перечислили, должен быть несколько иной.
Конечно, какую-то корректировку делать надо, но вот что принципиально хотелось бы сказать.
Именно тщеславие выводит ребенка из тех психологических, педагогических тупиков, в которых дети очень часто оказываются; не то что выводит – не дает свалиться в эти тупики.
Именно тщеславие приводит к тому, что ребенок не становится наркоманом, бандитом, разбойником, маргинальным подростком, членом разбойничьей компании, группировки, не становится глупым, пустым человеком: он хочет выделиться, он хочет что-то знать, хочет быть успешным – именно достойно успешным.
Именно тщеславие приводит ребенка к тому, что он занимается спортом и хочет достичь успехов. Именно поэтому он занимается музыкой и старается в этом достичь успехов. Именно поэтому он читает книги, делает домашнее задание, учится, старается угодить родителям и учителям. Все это – тщеславие, но все это в детском возрасте помогает человеку не свалиться в беспросветный мрак никчемного существования и не наслаждаться тем, что ты смотришь фильмы ужасов, материшься, пьешь пиво и издеваешься над животными или над слабыми.
Это по-прежнему тщеславие, но оно помогает в детском возрасте удержаться над тем болотом, куда засасывает тех, у кого никакой мотивации нет. Мечтать, чтобы мотивация у ребенка была чисто духовной, невозможно: он рожден испорченным человеком, как все мы, и семя гордыни (а стало быть, и тщеславия) живет в его сердце, оно не искоренено, если это не избранник Божий. Такие люди есть и до сих пор, но их, как и в прежние времена, не очень много.
Второе, что хотелось бы сказать про детей. В подростковом возрасте тщеславие помогает человеку взлететь, оно дает ему достаточную мотивацию, силы, решимость, чтобы сопротивляться среде, добиться чего-то, казалось бы, недостижимого. Тщеславие в подростковом возрасте есть, но оно помогает. Если оно остается дальше (а оно неизменно остается), становится демоном человека.
Он не свалится уже в наркоманию, уже не будет маргинальным подростком, уже не будет в плохой компании – уже все это позади, но тщеславие по-прежнему определяет его жизнь очень сильно.
Когда ребенок переходит из подросткового возраста в юность, необходимо научить его с этим тщеславием бороться, необходимо показать ему отвратительные стороны тщеславия. Мы как бы не боремся с ним тогда, когда тщеславие делает положительную работу, но когда эта работа закончена, мы пытаемся человеку показать вредность тщеславия и научить с ним бороться.
Для этого очень важно научить ребенка не с самим чистым тщеславием бороться, а научить его не осуждать других людей и заботиться о ближнем.
Это не эффективный методом борьбы с тщеславием, нет: с тщеславием придется встретиться лицом к лицу – это страшная борьба, и в реальности она состоится далеко впереди, когда человеку под 40, а то и за 40 лет. Это неизбежный ход жизни.
Если человек пришел в монастырь в 16 лет (а кто его возьмет в 16 лет?), если он воспитан в патриархальной среде, среди патриархального мира, никогда не общался с обыкновенными нынешними людьми в обыкновенной школе, в обыкновенном городе, ему, может быть, удастся это сделать раньше.
Я же говорю про обыкновенных людей. По-настоящему борьба будет позже.
Но лет в 16–18 нужно научить человека не судить тех подростков, юношей, девчонок, которые ведут не совсем правильный образ жизни. Вот это мы можем сделать. Это не повредит мотивации.
Если человек научится не судить, не превозноситься над другими и научится хоть как-то помогать тем, кто рядом с ним, это удержит его от самых крайних форм тщеславия и приведет к тому, что, когда он станет зрелым, он окажется вполне способным побороться с тщеславием.
Если юношу, подростка не научить заботиться о ближних, помогать, когда кто-то нуждается в помощи (хотя он, может, и недостоин помощи, но ему плохо: ему надо помочь), научить не судить таких людей и не хвастаться сильно и много, принимать похвалы, но самому похвалы не искать, – этого будет достаточно, чтобы ребенок, став взрослым и зрелым человеком, смог потягаться с тщеславием.
Если мы его этому не научим, то тщеславие его съест. И даже тогда, когда он мог бы это и сделать, его духовных сил, умственных сил, душевных сил будет недостаточно для того, чтобы бороться с тщеславием, оно его съест.
И третье, что в этом отношении важно понимать. Представим успешного подростка. Он успешен в школе, отличник, книжный человек, тайный изобретатель (мальчики очень любят с роботами или с программированием возиться), тихий, никуда не лезет, никуда не суется; очень хочет угодить учителям, родителям, в целом ни во что не вляпывается.
Создается иллюзия, что это очень хороший, спокойный, тихий человек.
Наш народ давно подметил, что в тихом омуте черти водятся. Как раз в этом случае имеется в виду тайное тщеславие – оно в каждом человеке дремлет. Если он не подвизается в борьбе с тщеславием, то оно в нем живет: как мы до всего этого читали, его невозможно победить – оно везде, оно многолико, оно пронизывает всю жизнь человека.
Нам кажется, что он хороший и все у него правильно. Но он тайно думает, что он не такой, как все: он знает – и очень гордится тем, что он не такой, как все. Ему нравится, что его хвалят и ставят в пример, хотя он тихо сидит и молчит. Ему этого очень хочется.
И очень часто и неожиданно это выстреливает в какие-то годы (у кого в юности, у кого в молодости, в 20 лет, у кого в 40 лет, кто-то так и не выходит замуж, кто-то так и не женится, а если выходит замуж или женится, часто неудачно). И это не «вдруг так тяготы жизни испортили»: это «я не как все» уже отравляло его тихое и спокойное бытие еще в подростковом возрасте. И там гнило, гнило – и оказалось, что он просто не в состоянии нормально социализироваться. Он так и сидит тихохонько дома, так и читает книги: он не может выстраивать отношения с людьми, которых внутренне не уважает. Он знает, что он «не такой, а они – плохие, испорченные, развратные, гадкие»: «Да не хочу я с ними общаться». И он не может социализироваться.
Кажется, что из-за его застенчивости, или из-за его скромности, или из-за его тихости с девочками он не умеет общаться или с мальчиками не умеет общаться.
Нет. В груди, далеко-далеко в недрах этой души, дремлет тщеславие. Оно и дремлет там специально: раскройся оно, он бы сам себя увидел со стороны, и ужаснулся, и захотел бы стать если не нормальным человеком, то по крайней мере здоровым – он бы мог исправиться. А демон тщеславия там живет, отравляет душу человека, ведет его к погибели, а ни окружающие, ни он сам об этом даже не догадываются.
Если бы Бог не вмешивался порой очень неприятными событиями в жизнь человека, то так бы многие и прожили до конца своих дней, не постигая, какой страшной тьмой отравлено, окутано все их бытие.
Мне бы хотелось лишний раз подчеркнуть: не пытайтесь сделать из ваших детей смиренных монахов. Не пытайтесь. Это никому, кроме Бога, не под силу. Когда вы навязываете им смиренный, как вам кажется, образ жизни, вы только учите их лицемерить. И больше ничего. И не удивляйтесь тогда, что они ничего не достигнут, а вам тоже этого хочется.
О чем бы еще мне хотелось сказать в отношении этих вывертов, этих личин тщеславия… Наиболее печально, когда тщеславие рядится в одежды смирения, когда человек разыгрывает покорность не потому, что он действительно смирился, а потому, что он тщеславен. Это то состояние, про которое тоже наш народ сказал в пословице – «смирение паче гордости»: образ смирения, в котором гордыни больше, чем в любом гордом человеке.
Это искажение, этот выверт тщеславия, которое гримируется в ризы, в одежды смирения, может происходить двояким образом. Первое – когда человеку нравится образ смиренного и он пытается его продемонстрировать: он не смирился, но представляться смиренным ему нравится, ему самому внутренне очень нравится этот образ. Он как бы смотрит на себя со стороны: не сказать, что любуется собой (это уже совсем бы было очевидно), но ему просто нравится, что он такой, он мнит себя смиренным, ибо изображает смиренного человека, поскольку знает, что в определенных кругах это котируется – это ликвидный товар; ему это нравится.
Такие люди – совершенно гордые, до невозможной степени гордые, но они, попадая в церковную среду, понимают, какой «продукт» там востребован – и начинают напускать на себя смиренный вид, используя смиренные слова, смиренные выражения речи или лица, играют роль смиренного человека.
Конечно, даже не очень искушенный человек разберется, что это подлог, что на самом деле никакого смирения тут нет. Но человек так входит во вкус, так вживается в свою роль, что эту личину трудно отодрать от него. И даже если говоришь ему, например: «Ты же сейчас лицемеришь, ты же не смирился!», он может согласиться и сказать: «Да, простите, я не смирился; и вообще я смиряться не умею, я никто и звать меня никак».
Но при этом внутри него – гордыня. Просто он принимает такой образ проживания собственной жизни, что иначе уже не может говорить, делать, но это не значит, что он стал смиренным, ведь внутри у него все по-прежнему отравлено гордыней. Ты ему говоришь что-то, делаешь замечание, мол, «это гордо, ты же не уважаешь человека, ты же превозносишься», а он говорит: «Да, простите меня, я ничтожное существо, жалкое, мерзкое, отвратительное, гадкое, ничего не умею, не знаю. Вот такой я несчастный человек». И тут же командует: «Ты пошел куда? Куда пошел, тебя спрашивают?!». Переход мгновенный, ибо на самом деле внутри сердца у него нет смирения. Просто он перед какими-то людьми в каких-то состояниях выражает это свое (как бы подложное) смиренномудрие, но тут же, выходя из храма или же прямо в храме, может руганью и бранью кричать на бабушку, дедушку, просто проходящего ребенка, может и ударить. Но когда ты на это оторопело смотришь, он говорит: «Да, простите, я такой невыдержанный; и вообще, как земля меня только носит, я отвратительный» – и тут же опять он начинает это делать.
Это отвратительно, это гнусно, но такие люди тоже есть.
На самом деле этот человек не только не смирился, он даже понятия не имеет, что такое смирение, и он никогда в жизни не переживает о судьбе обиженных им людей.
Он просто не чувствует этого – ему кажется, что он делает что-то не своего ради интереса: ради общего дела, ради того, что это надо делать. В результате получается, что он даже этого не понимает, и это полное неуважение, непонимание того, что другие уважения достойны.
Но смирение, которое «паче гордости», на самом деле – костюм, маска, которая считывается всеми. И все понимают, что этот человек никакой не смиренный и ничего смиренного в нем нет: даже в этих словах он говорит гордо, высокомерно, и всем это понятно. По сути, обмануть он может только себя самого – больше он никого не обманет.
Но есть второй способ, когда тщеславие рядится в одежды смирения. Это тогда, когда мы угождаем человеку, чтобы произвести на него впечатление, чтобы ему нечто доказать и нечто показать. Мы терпим все несообразности другого человека, все его грехи, всю его наглость, подлость, низость – мы терпим, мы ему уступаем, мы терпеливо несем этот самый наш крест, и создается полное ощущение, что человек смиряется. На него орут, а он опустит голову и молчит. Его обзывают самыми гнусными словами, говорят: «Пошел вон», – и он смиренно уходит.
Он никому не говорит и слова, он все терпеливо переносит. И у всех, кроме людей по-настоящему смиренных, создается полное ощущение, что они видят смиренного человека.
Именно этим продиктован вопрос, который я часто слышу и который часто задают, когда речь идет о смирении (именно когда люди спрашивают о смирении, говорят о смирении, подразумевают именно такое состояние): а почему тогда смирение заканчивается трагедиями, сумасшествием, порой убийством, очень часто – самоубийством? Почему тогда нам Христос указал путь смирения, если оно мало того что так некрасиво и безобразно, а еще и заканчивается чаще всего трагично?
Люди говорят про тщеславное смирение, а вовсе не про настоящее, о котором говорит Христос. Если вы сопоставите распятого Христа и такого человека, терпеливо выносящего поношения, вам может показаться, что это одно и то же, – но только если вы не знаете Христа, только если вы сами не смирились пока еще и к смирению Христа не прикасались. Когда же вы к нему прикоснетесь, то спутать эти два образа нельзя. И подробнее мы поговорим об этом в следующий раз.