сладкий папочка что это
Сладкий папочка
Скачать книгу
О книге «Сладкий папочка»
Девчонка из бедного квартала подцепила пожилого миллионера! Так считают все, кому известна странная история хорошенькой парикмахерши Либерти Джонс, поселившейся в роскошном особняке миллионера Черчилля Тревиса.
Кто поверит, что Тревис относится к ней, как отец? Кто догадается, что их с Либерти связывает не роман, а тайна прошлого?
Никто. Никогда. Да и правда ли это?
Гейдж Тревис, старший сын миллионера, знает многое и об отце, и о его подопечной.
Он мог бы рассказать. Но не скажет ни слова. Он и сердцу прикажет молчать. Сердцу влюбленного мужчины.
На нашем сайте вы можете скачать книгу «Сладкий папочка» Клейпас Лиза бесплатно и без регистрации в формате epub, fb2, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.
Мнение читателей
Книга мне очень понравилась, в ней есть все что нужно для отменного романа
Вообщем книга очень понравилась, продолжение однозначно читать буду.
Правда я иногда терялась во времени, но это нисколько не испортило впечатление))
Эту историю можно поставить на одну полку с «Влюблен до безумия» Р
А если конструктивно, то написано и переведено отлично, язык и описания приятно читать
Даже незнаю как точнее описать данный роман, большая чать книги это описание жизни ГГ- ни, а любви отведен совсем маленький кусочек.
Из-за названия книги я тоже долго сомневалась читать ее или нет
А теперь Гейдж Тревис просто мой идеал)) эх хороший роман
А вообще, серия «Пятничная Гавань» мне понравилась больше Тревисов.
Я не особо люблю романы от первого лица, но иногда бывает, что хочется читать именно такие вот книги
Вроде обычный любовный роман, но затронута и тема насилия в семье, и разницы между богатыми и бедными
Всем читать не пожалеете и влюбитесь в эту серию и этого автора!
Сладкий папочка
Я долго не могла понять, что папа никогда больше не вернется. Не один месяц я ждала его возле окна в нашем доме в Кейти, что к северу от Хьюстона. Иногда я стояла в конце подъездной дорожки, провожая взглядом каждый проезжавший мимо автомобиль. Как ни уговаривала меня мама не ждать его, все без толку. Наверное, мне тогда казалось, что, если очень сильно хотеть, папа обязательно вернется.
Воспоминаний об отце у меня сохранилось немного. Это, скорее, даже впечатления. Помню ощущение его твердой груди под моими икрами – должно быть, раз или два он носил меня на плечах. Я покачиваюсь высоко в воздухе, а он крепко держит меня за ноги. В моих руках – жесткие пряди его волос, блестящих черных волос, подстриженных лесенкой. Я почти слышу, как он поет «Вверх на небо», мексиканскую колыбельную, которая всегда навевала мне сладкие сны.
На моем комоде стоит папина фотография в рамке, она у меня единственная. На ней он в ковбойке и джинсах со стрелками, подпоясанный тисненым кожаным ремнем с пряжкой из серебра и бирюзы размером с тарелку для завтрака. В уголках губ затаилась улыбка, на смуглой щеке обозначилась ямочка. Все говорят, папа был человеком умным, романтиком, очень трудолюбивым и с высокими устремлениями. Будь ему отпущено побольше времени, думаю, он многого добился бы в жизни. Я крайне мало знаю о своем отце, но уверена, что он любил меня. Мне дают это почувствовать даже очень скудные обрывки связанных с ним воспоминаний.
Мама так и не нашла мужчину, который мог бы занять место папы. Или точнее сказать, она находила на его место много мужчин. Однако почти никто из них не задерживался у нее надолго. Мама была красивой женщиной – счастливой, правда, ее не назовешь, – и привлечь мужчину ей никогда не составляло труда. Другое дело удержать. К тому времени, когда мне исполнилось тринадцать, она сменила столько любовников, что я сбилась со счета. И когда она наконец нашла того, с кем, по ее мнению, могла бы ужиться, я испытала нечто вроде облегчения.
Они решили поселиться на востоке Техаса в городке под названием Уэлком – там где-то рядом вырос мамин друг. Вышло так, что для меня Уэлком стал тем местом, где я все потеряла и все обрела вновь. Там моя жизнь сделала крутой поворот, направив меня по такому пути, о котором я и помыслить не могла.
Был первый день после нашего переезда на стоянку жилых трейлеров. Я брела по улице, заканчивающейся тупиком, по обеим сторонам которой, как клавиши пианино, тянулись ряды трейлеров. Собственно, вся стоянка представляла собой сеть пыльных улиц, заканчивающихся тупиками. При этом левая часть парка трейлеров была заключена в кольцо недавно построенной дороги. Каждый дом на колесах стоял на отдельной забетонированной площадке либо в алюминиевой, либо в деревянной, либо в сетчатой конструкции. Перед некоторыми фургонами на клочках земли были разбиты палисадники. В нескольких из них в центре красовался креповый мирт с высохшими бледно-коричневыми цветами и растрескавшейся от жары корой.
Круглое и белое предвечернее солнце висело над головой, как пришпиленная к небу бумажная тарелка. Зной, казалось, шел не только сверху, но и снизу, поднимаясь от сухой земли почти видимыми волнами. Время в Уэлкоме ползло еле-еле. По мнению тамошних жителей, за все, что требует спешки, браться и вовсе не стоит. Кошки и собаки большую часть дня дремали в жаркой тени, вставая лишь затем, чтобы слизать несколько капель теплой воды, сочащейся из стыков водопроводных труб. Даже мухи летали как-то лениво.
Сладкий папочка что это
Он – моя истинная любовь, мой лучший друг, мое приключение, опора и ориентир на карте моего сердца.
За самые крепкие объятия, зато, что заставил почувствовать себя красивой, за остроумие и за то, что с ним весело, зато, что выбирает отличное вино, заботится о семье, и за то, что он всегда самый интересный человек в компании.
Я долго не могла понять, что папа никогда больше не вернется. Не один месяц я ждала его возле окна в нашем доме в Кейти, что к северу от Хьюстона. Иногда я стояла в конце подъездной дорожки, провожая взглядом каждый проезжавший мимо автомобиль. Как ни уговаривала меня мама не ждать его, все без толку. Наверное, мне тогда казалось, что, если очень сильно хотеть, папа обязательно вернется.
Воспоминаний об отце у меня сохранилось немного. Это, скорее, даже впечатления. Помню ощущение его твердой груди под моими икрами – должно быть, раз или два он носил меня на плечах. Я покачиваюсь высоко в воздухе, а он крепко держит меня за ноги. В моих руках – жесткие пряди его волос, блестящих черных волос, подстриженных лесенкой. Я почти слышу, как он поет «Вверх на небо», мексиканскую колыбельную, которая всегда навевала мне сладкие сны.
На моем комоде стоит папина фотография в рамке, она у меня единственная. На ней он в ковбойке и джинсах со стрелками, подпоясанный тисненым кожаным ремнем с пряжкой из серебра и бирюзы размером с тарелку для завтрака. В уголках губ затаилась улыбка, на смуглой щеке обозначилась ямочка. Все говорят, папа был человеком умным, романтиком, очень трудолюбивым и с высокими устремлениями. Будь ему отпущено побольше времени, думаю, он многого добился бы в жизни. Я крайне мало знаю о своем отце, но уверена, что он любил меня. Мне дают это почувствовать даже очень скудные обрывки связанных с ним воспоминаний.
Мама так и не нашла мужчину, который мог бы занять место папы. Или точнее сказать, она находила на его место много мужчин. Однако почти никто из них не задерживался у нее надолго. Мама была красивой женщиной – счастливой, правда, ее не назовешь, – и привлечь мужчину ей никогда не составляло труда. Другое дело удержать. К тому времени, когда мне исполнилось тринадцать, она сменила столько любовников, что я сбилась со счета. И когда она наконец нашла того, с кем, по ее мнению, могла бы ужиться, я испытала нечто вроде облегчения.
Они решили поселиться на востоке Техаса в городке под названием Уэлком – там где-то рядом вырос мамин друг. Вышло так, что для меня Уэлком стал тем местом, где я все потеряла и все обрела вновь. Там моя жизнь сделала крутой поворот, направив меня по такому пути, о котором я и помыслить не могла.
Был первый день после нашего переезда на стоянку жилых трейлеров. Я брела по улице, заканчивающейся тупиком, по обеим сторонам которой, как клавиши пианино, тянулись ряды трейлеров. Собственно, вся стоянка представляла собой сеть пыльных улиц, заканчивающихся тупиками. При этом левая часть парка трейлеров была заключена в кольцо недавно построенной дороги. Каждый дом на колесах стоял на отдельной забетонированной площадке либо в алюминиевой, либо в деревянной, либо в сетчатой конструкции. Перед некоторыми фургонами на клочках земли были разбиты палисадники. В нескольких из них в центре красовался креповый мирт с высохшими бледно-коричневыми цветами и растрескавшейся от жары корой.
Круглое и белое предвечернее солнце висело над головой, как пришпиленная к небу бумажная тарелка. Зной, казалось, шел не только сверху, но и снизу, поднимаясь от сухой земли почти видимыми волнами. Время в Уэлкоме ползло еле-еле. По мнению тамошних жителей, за все, что требует спешки, браться и вовсе не стоит. Кошки и собаки большую часть дня дремали в жаркой тени, вставая лишь затем, чтобы слизать несколько капель теплой воды, сочащейся из стыков водопроводных труб. Даже мухи летали как-то лениво.
В кармане моих отрезанных выше колен джинсов похрустывал конверт с чеком. Мама велела мне отнести его управляющему ранчо Блубоннет, мистеру Луису Сэдлеку, который жил в красном кирпичном доме у самого въезда на стоянку.
Я тащилась по асфальту вдоль разбитого бордюра, и мне казалось, будто мои ноги в кроссовках сейчас просто испекутся. Впереди в расслабленных, небрежных позах стояли девчонка-подросток и пара мальчишек постарше. Девчонка была блондинкой с собранными в хвост длинными волосами и пышно взбитой с помощью лака челкой. Свой темный загар она демонстрировала, нацепив короткие шорты и крошечный пурпурный лифчик от купальника, что и объясняло крайнюю степень заинтересованности мальчишек разговором с ней.
Один из парней был в шортах и майке без рукавов, другой, темноволосый, в «рэнглерах» и заляпанных грязью ковбойских сапогах, стоял, опершись на одну ногу, засунув палец одной руки в карман джинсов, а другой рукой жестикулируя во время разговора. В его стройной костистой фигуре и резко очерченном профиле было нечто такое, что притягивало взгляд. А его бьющая через край энергия резко контрастировала с атмосферой сонного знойного затишья.
Техасцы всех возрастов – народ общительный и без стеснения заговаривают на улице с незнакомыми, но тут было очевидно, что я миную троицу незамеченной. Меня это совершенно устраивало.
Я тихо шла себе по другой стороне дороги, как вдруг почувствовала за спиной какое-то яростное движение и услышала шум. На меня неслась пара бешеных питбулей. Они лаяли и рычали, скаля неровные острые желтые зубы. Я никогда не боялась собак, но те две зверюги явно жаждали крови.
Инстинкт самосохранения взял верх, и я бросилась наутек. Лысые подошвы старых кроссовок заскользили по камешкам, нога уехала в сторону, и я грохнулась на четвереньки. Вскрикнув, я закрыла голову руками, ожидая, что меня сейчас растерзают на части. Но тут надо мной, перекрывая шум крови в моих ушах, послышался гневный окрик, и вместо зубов, вонзающихся в мою плоть, я почувствовала пару схвативших меня сильных рук.
Я взвизгнула. Меня перевернули, и перед моими глазами оказалось лицо того темноволосого парня. Он бросил на меня быстрый оценивающпй взгляд и отвернулся, чтобы что-то крикнуть питбулям. Собаки отступили на несколько ярдов, их лай стих до ворчливого рычания.
– Пошли вон отсюда, – рявкнул на них мальчишка. – Ну-ка валите домой, нечего тут людей пугать, пара заср. – Снова метнув на меня быстрый взгляд, он сдержался.
Питбули, настрой которых поразительно переменился, сразу же притихли и крадучись направились прочь, высунув розовые языки, болтавшиеся, как наполовину скрученные ленты праздничных украшений.
С раздражением наблюдая за ними, мой спаситель обратился к мальчишке в майке:
– Пит, отведи собак назад, к мисс Марвс.
– Сами дойдут, – заартачился парень, не желая расставаться со светловолосой девочкой в лифчике.
– Отведи их, – последовал властный приказ, – да скажи Марвс, чтобы она впредь не оставляла свои чертовы ворота открытыми.
Пока происходил этот обмен репликами, я взглянула на свои коленки и обнаружила, что они ободраны в кровь и припорошены пылью. К тому времени мой шок прошел, и я, уже достигнув самого дна малодушного смущения, заплакала. Чем больше усилий я прилагала, чтобы справиться с судорогами, сжимавшими мое горло, тем сильнее они становились. Из-под моих больших очков в пластмассовой оправе хлынули слезы.
Сладкий папочка что это
Он – моя истинная любовь, мой лучший друг, мое приключение, опора и ориентир на карте моего сердца.
За самые крепкие объятия, зато, что заставил почувствовать себя красивой, за остроумие и за то, что с ним весело, зато, что выбирает отличное вино, заботится о семье, и за то, что он всегда самый интересный человек в компании.
Я долго не могла понять, что папа никогда больше не вернется. Не один месяц я ждала его возле окна в нашем доме в Кейти, что к северу от Хьюстона. Иногда я стояла в конце подъездной дорожки, провожая взглядом каждый проезжавший мимо автомобиль. Как ни уговаривала меня мама не ждать его, все без толку. Наверное, мне тогда казалось, что, если очень сильно хотеть, папа обязательно вернется.
Воспоминаний об отце у меня сохранилось немного. Это, скорее, даже впечатления. Помню ощущение его твердой груди под моими икрами – должно быть, раз или два он носил меня на плечах. Я покачиваюсь высоко в воздухе, а он крепко держит меня за ноги. В моих руках – жесткие пряди его волос, блестящих черных волос, подстриженных лесенкой. Я почти слышу, как он поет «Вверх на небо», мексиканскую колыбельную, которая всегда навевала мне сладкие сны.
На моем комоде стоит папина фотография в рамке, она у меня единственная. На ней он в ковбойке и джинсах со стрелками, подпоясанный тисненым кожаным ремнем с пряжкой из серебра и бирюзы размером с тарелку для завтрака. В уголках губ затаилась улыбка, на смуглой щеке обозначилась ямочка. Все говорят, папа был человеком умным, романтиком, очень трудолюбивым и с высокими устремлениями. Будь ему отпущено побольше времени, думаю, он многого добился бы в жизни. Я крайне мало знаю о своем отце, но уверена, что он любил меня. Мне дают это почувствовать даже очень скудные обрывки связанных с ним воспоминаний.
Мама так и не нашла мужчину, который мог бы занять место папы. Или точнее сказать, она находила на его место много мужчин. Однако почти никто из них не задерживался у нее надолго. Мама была красивой женщиной – счастливой, правда, ее не назовешь, – и привлечь мужчину ей никогда не составляло труда. Другое дело удержать. К тому времени, когда мне исполнилось тринадцать, она сменила столько любовников, что я сбилась со счета. И когда она наконец нашла того, с кем, по ее мнению, могла бы ужиться, я испытала нечто вроде облегчения.
Они решили поселиться на востоке Техаса в городке под названием Уэлком – там где-то рядом вырос мамин друг. Вышло так, что для меня Уэлком стал тем местом, где я все потеряла и все обрела вновь. Там моя жизнь сделала крутой поворот, направив меня по такому пути, о котором я и помыслить не могла.
Был первый день после нашего переезда на стоянку жилых трейлеров. Я брела по улице, заканчивающейся тупиком, по обеим сторонам которой, как клавиши пианино, тянулись ряды трейлеров. Собственно, вся стоянка представляла собой сеть пыльных улиц, заканчивающихся тупиками. При этом левая часть парка трейлеров была заключена в кольцо недавно построенной дороги. Каждый дом на колесах стоял на отдельной забетонированной площадке либо в алюминиевой, либо в деревянной, либо в сетчатой конструкции. Перед некоторыми фургонами на клочках земли были разбиты палисадники. В нескольких из них в центре красовался креповый мирт с высохшими бледно-коричневыми цветами и растрескавшейся от жары корой.
Круглое и белое предвечернее солнце висело над головой, как пришпиленная к небу бумажная тарелка. Зной, казалось, шел не только сверху, но и снизу, поднимаясь от сухой земли почти видимыми волнами. Время в Уэлкоме ползло еле-еле. По мнению тамошних жителей, за все, что требует спешки, браться и вовсе не стоит. Кошки и собаки большую часть дня дремали в жаркой тени, вставая лишь затем, чтобы слизать несколько капель теплой воды, сочащейся из стыков водопроводных труб. Даже мухи летали как-то лениво.
В кармане моих отрезанных выше колен джинсов похрустывал конверт с чеком. Мама велела мне отнести его управляющему ранчо Блубоннет, мистеру Луису Сэдлеку, который жил в красном кирпичном доме у самого въезда на стоянку.
Я тащилась по асфальту вдоль разбитого бордюра, и мне казалось, будто мои ноги в кроссовках сейчас просто испекутся. Впереди в расслабленных, небрежных позах стояли девчонка-подросток и пара мальчишек постарше. Девчонка была блондинкой с собранными в хвост длинными волосами и пышно взбитой с помощью лака челкой. Свой темный загар она демонстрировала, нацепив короткие шорты и крошечный пурпурный лифчик от купальника, что и объясняло крайнюю степень заинтересованности мальчишек разговором с ней.
Один из парней был в шортах и майке без рукавов, другой, темноволосый, в «рэнглерах» и заляпанных грязью ковбойских сапогах, стоял, опершись на одну ногу, засунув палец одной руки в карман джинсов, а другой рукой жестикулируя во время разговора. В его стройной костистой фигуре и резко очерченном профиле было нечто такое, что притягивало взгляд. А его бьющая через край энергия резко контрастировала с атмосферой сонного знойного затишья.
Техасцы всех возрастов – народ общительный и без стеснения заговаривают на улице с незнакомыми, но тут было очевидно, что я миную троицу незамеченной. Меня это совершенно устраивало.
Я тихо шла себе по другой стороне дороги, как вдруг почувствовала за спиной какое-то яростное движение и услышала шум. На меня неслась пара бешеных питбулей. Они лаяли и рычали, скаля неровные острые желтые зубы. Я никогда не боялась собак, но те две зверюги явно жаждали крови.
Инстинкт самосохранения взял верх, и я бросилась наутек. Лысые подошвы старых кроссовок заскользили по камешкам, нога уехала в сторону, и я грохнулась на четвереньки. Вскрикнув, я закрыла голову руками, ожидая, что меня сейчас растерзают на части. Но тут надо мной, перекрывая шум крови в моих ушах, послышался гневный окрик, и вместо зубов, вонзающихся в мою плоть, я почувствовала пару схвативших меня сильных рук.
Я взвизгнула. Меня перевернули, и перед моими глазами оказалось лицо того темноволосого парня. Он бросил на меня быстрый оценивающпй взгляд и отвернулся, чтобы что-то крикнуть питбулям. Собаки отступили на несколько ярдов, их лай стих до ворчливого рычания.
– Пошли вон отсюда, – рявкнул на них мальчишка. – Ну-ка валите домой, нечего тут людей пугать, пара заср. – Снова метнув на меня быстрый взгляд, он сдержался.
Питбули, настрой которых поразительно переменился, сразу же притихли и крадучись направились прочь, высунув розовые языки, болтавшиеся, как наполовину скрученные ленты праздничных украшений.
С раздражением наблюдая за ними, мой спаситель обратился к мальчишке в майке:
– Пит, отведи собак назад, к мисс Марвс.
– Сами дойдут, – заартачился парень, не желая расставаться со светловолосой девочкой в лифчике.
– Отведи их, – последовал властный приказ, – да скажи Марвс, чтобы она впредь не оставляла свои чертовы ворота открытыми.
Пока происходил этот обмен репликами, я взглянула на свои коленки и обнаружила, что они ободраны в кровь и припорошены пылью. К тому времени мой шок прошел, и я, уже достигнув самого дна малодушного смущения, заплакала. Чем больше усилий я прилагала, чтобы справиться с судорогами, сжимавшими мое горло, тем сильнее они становились. Из-под моих больших очков в пластмассовой оправе хлынули слезы.
Sugar Daddy и Sugar Baby: взаимовыгодные отношения вместо любви
Кто такой Sugar Daddy?
Словом Sugar Daddy (или «сладкий папочка») принято называть состоятельного мужчину, который ищет прекрасную, молодую спутницу жизни. В среднем «сладкому папочке» не менее 42 лет. Он является незаменимым руководителем, сотрудником, советником или предпринимателем, среднегодовой доход которого составляет 240000 долларов. В силу своей постоянно занятости на работе, у него часто нет времени (или желания) знакомиться с женщинами и добиваться их благосклонности обычным, естественным путем. Вместо этого «папочка» хочет довольно несложным путем найти такую же «несложную» даму, которая будет идти с ним под руку, играя роль прекрасного украшения, и не будет доставлять ему слишком много хлопот, устраивать стрессовые ситуации. Взамен он готов платить. В среднем, за одну такую Sugar Baby в год выплачивается около 42000 евро. Девушка рада такому расточительному образу жизни, многочисленным путешествиям, эксклюзивным вечеринкам, дизайнерской одежде и украшениям, личному фитнес-тренеру и нанятой домработнице.
Как находят друг друга «сладкие папочки» и «сладкие девочки»?
На специальных сайтах богатые мужчины и молодые, нуждающиеся в денежных средствах женщины, часто студентки, начинающие актрисы и модели создают аккаунт. В профиле указывают свои интересы, образ жизни и многое другое, что считают нужным. Затем проходит само знакомство посредством переписки и чатов, обмен телефонными номерами и договоренность о встрече. На свидании происходит изучение друг друга и обсуждение условий дальнейшего развития событий. Интересно, что 24 % мужчин уже женаты и ищут вариант отношений для развлечения, девушку, готовую осуществить их желания, которые не в силах осуществить жена.
Обязанности Sugar Baby, соглашающейся на такой вид отношений
Прежде всего «сладкие папочки» ищут девушку, которая будет сопровождать их на различного рода мероприятиях, встречать их после работы и кормить вкусным ужином, и, конечно, тут не обходится без интимных отношений. Вы скажете: « Да это же все равно, что проституция!». Отличие заключается в том, что девушка сама ищет себе так называемого «спонсора» и договор может быть расторгнут в любой момент по желанию хотя бы одной из сторон. Обычно Sugar Babys – самодостаточные дамы, которые знают, чего они хотят, позволяют себя баловать и любят шикарную жизнь