скулшутинг и колумбайн что это
Скулшутинг и «Колумбайн» по-русски
Скулшутинг – это вооруженное нападение учащегося или стороннего человека на школьников внутри учебного заведения. Несмотря на то, что в России об этом явлении заговорили совсем недавно, за рубежом случаи стрельбы в школе известны с начала XX века. Еще в 1927 году в США в результате массового расстрела в школе погибли 44 человека, 56 получили тяжелые травмы. С тех пор можно проследить четкую тенденцию: случаи стрельбы в школе получают свое распространение на территории всего мира.
«Колумбайн» – это название школы в США, в которой в 1999 году произошло самое громкое вооруженное нападение учеников на своих одноклассников. Тогда в результате стрельбы погибли 13 человек. Этот случай получил широкий общественный резонанс, а трагические события легли в основу сценария нескольких художественных фильмов – «Класс», «Слон», «Боулинг для Колумбины» и др. К сожалению, у подростков, устроивших тогда стрельбу в школе, появились последователи, которые стали повторять такие страшные поступки.
Синдром Вертера – научное название подражательных убийств и самоубийств. Давно известна закономерность: как только случается громкое, вопиющее, необычное убийство или самоубийство, тут же начинается волна точно таких же – подражательных. Подростки наиболее подвержены влиянию, поэтому часто совершают поступки, аналогичные тем, о которых прочитали в книге или журнале, узнали из Интернета. Именно по этой причине субкультура «Колумбайн» так быстро набрала обороты и получила немалое количество последователей.
Кто такие «колумбайнеры», и как школе с ними бороться?
История проблемы
Даниилу удалось выйти из школы и дойти до дома, по дороге он записал видео, где признался, что ему «очень страшно» и «на него что-то нашло». Дома он смотрел за реакцией на нападение в интернете, там его и обнаружили сотрудники полиции примерно через час.
В школе Пулькина считали странным: «Неадекватным был», – говорят про него ученики школы. Но никто – ни педагоги, ни психологи – не обратил внимания на странного подростка, и вот результат: 12-летняя девочка в больнице.
Своим поступком они создали новый сценарий, который за ними переняли множество подростков по всему миру, а с 2014 года – и в России.
5 сентября 2017 года 15-летний ученик ивантеевской школы Михаил Пивнев ворвался в класс с тесаком и попытался зарубить учительницу. После этого он хотел покончить с собой, но не смог – задержали полицейские. О своих намерениях он предупреждал в соцсетях, был поклонником «колумбайнеров», но никто не принимал его всерьез. Учительница выжила. Кроме нее пострадали трое учеников, которые выпрыгивали из окон.
После этого в конце 2017 и в 2018 годах случаи скулшутинга пошли один за другим.
Причины проблемы
Во всех приведенных выше случаях скулшутинга есть определенные общие черты: во всех них участвуют подростки возрастом от 14 до 20 лет, практически все они подвергались постоянному или эпизодическому буллингу, то есть травле со стороны сверстников. Практически все из них являются аутсайдерами, «инаковыми» для остальных, что и становилось причиной травли. Для всех них скулшутинг был не спонтанным, а тщательно подготовленным и спланированным мероприятием.
Это новый способ подросткового суицида, в котором подросток пытается покончить с собой, отомстив своим обидчикам
«Агрессивное поведение, правонарушения, скулшутинг – это сложные проблемы, решением которых и поиском ответов на причины возникновения занимаются как в России, так и в других странах. Можно говорить, что это общая международная проблема, которая имеет свою региональную специфику, – говорит клинический психолог, доцент кафедры юридической психологии и права факультета юридической психологии МГППУ Варвара Делибалт. – Если проанализировать те случаи, которые произошли в нашей стране, то такие явления складываются при стечении разных обстоятельств на фоне индивидуальной уязвимости конкретного ребенка в том или ином случае, например хронически напряженных отношений в классе, пренебрежения в семейном контексте, нераспознанном длительном депрессивном состоянии и т.д.».
Клинический психолог выделила ряд факторов, которые в своем взаимодействии могут стать причиной скулшутинга:
Также, по словам психолога, причиной могут стать и психологические травмы.
Здесь хотелось бы отметить и ряд других факторов макросоциального характера. В России фактически отсутствует индустрия качественного подросткового контента.
Сегодня в России нет качественного подросткового контента: подростки не видят примеров достойного поведения
В советское время было множество книг и фильмов, ориентированных на подростков, в которых закладывались морально-нравственные, поведенческие нормы. Яркий пример – книги писателя Владислава Крапивина, героями которых были именно подростки – с них читатели и брали пример. Из современных же популярных произведений для подростков можно назвать только цикл про Гарри Поттера, но и тот написан в стиле фэнтези, а значит, оторван от реальной жизни и реальных проблем.
В подтверждение можно привести слова Владимира Путина, сказанные им после трагедии в Керчи:
«Молодые люди с неустойчивой психикой создают для себя каких-то лжегероев. Это значит, что все мы, вместе взятые, не только в России, в мире в целом, плохо реагируем на изменяющиеся условия в мире. Это значит, что мы не создаём нужного, интересного и полезного контента для молодых людей, и они хватают этот суррогат героизма».
Еще один фактор, на который хотелось бы обратить внимание: российское общество с 2014 года живет в определенной информационной «подогретости»: сначала Майдан в соседней Украине, потом война на Донбассе, потом конфликт с Америкой, война в Сирии. В СМИ всерьез обсуждаются возможности Третьей мировой войны и ядерного конфликта. Отмена ДРСМД вывела в публичную плоскость вопросы международной стабильности. Все это так или иначе влияет и на подростков, делая их еще более политически активными.
Также хотелось бы обратить внимание на то, что сейчас уже вошло в дееспособный возраст поколение, не заставшее опасных 1990-х годов и выросшее в относительно стабильные и благополучные времена. Для них в некоторой степени опасность и риск – абстракция, как компьютерная игра.
Несмотря на то, что у нас часто винят во всех бедах интернет, профессиональный психолог указывает следующее:
«И далеко не для всех подростков интернет является триггером, запускающим возникновение идеи силового решения конфликта или проблем или суицидальные мысли. Только в том случае, когда у ребенка или подростка в реальной жизни складывается комплекс хронических проблем, которые он сам решить не может и не получает соответствующей помощи от взрослых, только тогда можно наблюдать некоторую уязвимость от интернета. И увиденное или прочитанное для него может стать триггером, “последней каплей”».
Решение проблемы
По словам Варвары Делибалт, для борьбы со скулшутингом в МГППУ в 2018 году на факультете юридической психологии по запросу Министерства просвещения был разработан «Навигатор профилактики девиантного поведения» с памятками по различным видам девиаций для педагогов, который помогал ориентироваться в признаках отклоняющегося поведения и в алгоритме оказания помощи подросткам. Также были разработаны методические рекомендации по организации просветительской работы с родителями по вопросам профилактики девиантного поведения.
В школах и колледжах должны работать многопрофильные психологические службы
Однако, по словам психолога, все это не спасает ситуацию: необходима полноценная психологическая служба, при которой работали бы специалисты разных профилей:
«В школах и колледжах должны работать многопрофильные психологические службы, в которых, например, педагогический психолог занимается проблемами учебной деятельности, а специалист в области психологии девиантного поведения помогает группам риска. Сейчас часто в школе работает один психолог, а его нагрузка очень высокая – более 700–800 человек. Ситуацию необходимо серьезно менять».
Сложную ситуацию в работе школьных психологов подтверждают и другие специалисты. Групповой психоаналитик Кирилл Горохов также указал на недостаточность усилий школьных психологов в профилактике девиаций среди подростков. По словам психоаналитика, основная ответственность за профилактику подростковой агрессии лежит на государстве.
«У психолога очень низкая мотивация в плане работы с тяжелыми подростками, – рассказал Горохов; по его словам, это касается как загруженности школьного психолога, так и оплаты труда. – Система очень сырая, и она вообще не проработанная ни на законодательном, ни на социальном, ни на педагогическом уровне. Это просто непаханая целина».
Однако проблему надо решать. Ведь очевидно, что волна скулшутинга может схлынуть, как до этого схлынула волна пабликов смерти типа «Синих китов», и кто знает, что придет на смену этой страшной моде.
В завершение хотелось бы привести ряд советов для родителей, составленных для профилактики девиаций профессиональными психологами МГППУ:
Уважаемые родители!
Обратите внимание на следующие особенности в поведении ребенка или подростка:
Пожалуйста, помните, что наличие одного или нескольких признаков еще не свидетельствует о поведенческих трудностях, а может быть проявлением нормативного возрастного кризиса или следствием кризисной, стрессовой социальной ситуации в жизни ребенка.
Как родитель может помочь ребенку
Не стесняйтесь напоминать ребенку, что вы любите и цените его и что вам важно то, что с ним происходит
Если самостоятельно, в силу различных причин, вам не предоставляется возможным найти общий язык с ребенком и все возможные методы и разговоры не имеют своего действия, если вы заметили некоторые признаки или один ярко выраженный признак и не уверены, как вам следует поступить, вы можете обратиться классному руководителю, школьному психологу или социальному, к психологу центра психолого-педагогической, медицинской и социальной помощи (центра ППМС помощи), городскую службу психологической помощи, на «телефон доверия». Консультация профессионала поможет ребенку и вам разобраться в себе, в ваших взаимоотношениях и наладить отношения.
Куда еще можно обратиться родителю
Одноклассники из Колумбайна. Как устроена субкультура поклонников школьных стрелков
Группы ушли в подполье, но количество подписчиков растет
* «Сноб» не публикует фамилии несовершеннолетних героев в соответствии с требованиями закона о СМИ.
Школьный стрелок Дилан Клиболд ненавидел «панковских ублюдков», «дрочеров “Звездных войн”», группу Backstreet Boys и еще с десяток вещей, описанных в его дневнике. Ивантеевский стрелок Михаил П. не любил своих одноклассников, их насмешки и учительницу, которую зарезал. При этом Михаил П. был большим поклонником Дилана Клиболда и даже взял в VK псевдоним в его честь. Кого не любили Лев Б. и Александр Б., разбирается следствие, но достоверно известно, что они, как и их сверстник из Ивантеевки, считали своими кумирами Клиболда и Харриса. Таких, как Лев, Саша и Миша, в России — тысячи. Они, так же как Лев, Саша и Миша, — подписчики однотипных пабликов, посвященных субкультуре «Колумбайн». Иначе говоря, колумбайнеры.
Подражателей «Колумбайна», решившихся повторить поступок кумиров, насчитывается десять. Большинство из них американские подростки, один из Южной Кореи, один из России
«Там нет ничего шокирующего. Отчеты со вскрытия тел Клиболда и Харриса, фанфики о них. Просто группы в VK блокируют на раз, поэтому приходится переходить на вот такое положение. Там, в отличие от открытых групп, даже мемов нет, — рассказывает подруга Миши П., колумбайнер Мария С. (имя изменено по просьбе героя). — После Ивантеевки никто не закрылся, просто люди стали осторожнее».
По словам Марии, количество колумбайнеров сейчас активно растет. «В феврале 2016 года мемы с Клиболдом и Харрисом начали активно форсить разные большие паблики. Это спровоцировало всплеск интереса к “Колумбайну”, — говорит Мария. — А потом случилась трагедия с Мишей. Никто из сообщества, кто с ним общался, не ожидал такого. Впрочем, он был довольно закрытым человеком. Типичным колумбайнером».
Скулшутеры и сочувствующие
«Подростки, над которыми издевались в школе и которые когда-нибудь думали о стрельбе в школе, называют себя скулшутерами, — объясняет колумбайнер Лиза, подписчик того же паблика, на который был подписан Миша П. — Помимо Эрика Харриса и Дилана Клиболда было много других людей, которые были настоящими скулшутерами, но эти двое пользуются большей популярностью».
Подражателей «Колумбайна», решившихся повторить поступок кумиров, насчитывается десять. Большинство из них американские подростки, один из Южной Кореи, один из России. При этом, по словам Лизы, субкультура «колумбайнеров» существует только в России.
«На побоище идут те, у кого серьезные проблемы с психикой и какие-либо травмы. А сама субкультура бессмысленна, ибо это просто-напросто фан. Одеваться как известные скулшутеры, делать такие же фото, как у них, постить их слова — это фан, — рассказывает Лиза. — Кому-то они нравятся внешне, кому-то склад их мыслей, кому-то всё до последней капли. Также прослушивание музыки, которая им нравилась, и те же видеоигры, в которые они когда-то играли».
Интерес к убийцам хоть какой-то, но запретный плод. А всех, особенно в таком возрасте, интересует то, о чем мало где упоминается
По оценкам опрошенных «Снобом» администраторов пабликов, в России не меньше 30 тысяч колумбайнеров. «В VK есть не меньше десяти самых популярных групп. На каждую подписаны в среднем 3–4 тысячи человек, с вычетом тех, кто подписан на несколько групп, — рассказывает Сергей (имя изменено по просьбе героя), администратор одного из пабликов. — По самым примерным подсчетам выходит не меньше 30 тысяч».
«Есть еще инстаграм, форумы, так что, я думаю, цифра значительно больше, — считает администратор еще одной группы. — В VK в основном мемы, в инстаграме фотки и цитатки, на форумах всякое разное. Но это не субкультура, это просто хайп».
Администраторы отрицают связь подростковой агрессии и размещаемого контента: «Причина интереса к субкультуре, думаю, чаще всего такая же, как и у меня: даже в убийцах находишь что-то общее с тобой, будь то любимый исполнитель или фильм, — рассказывает Сергей. — И все-таки интерес к убийцам хоть какой-то, но запретный плод. А всех, особенно в таком возрасте, интересует то, о чем мало где упоминается».
Подписчик, который ранил ножом 11 детей
В какой-то момент информации про Лукатиса ему стало не хватать. «Я искал по старым сайтам из 90-х, разбирал архивы, но инфы становилось все меньше». Тогда Сергей решил рассказывать и про других стрелков. На группу он тратит не больше двух часов день, иногда не заходит по несколько дней. Бывает, что у него воруют посты — это явление нередкое. В таких случаях иногда доходит до личных ссор с другими администраторами. «Те, кто создал свои группы до 2016 года, не лезут в конфликты, а вот новенькие ведут себя нагло», — говорит он. Впрочем, дохода от групп почти нет, поэтому «это похоже на фанатские разборки за значки с покемонами или фишки с героями “Мортал комбата”», говорит администратор другой группы.
«Бизнеса в этом нет, только личный интерес, — говорит Сергей. — Рекламу в таких сообществах редко кто захочет продавать». Группа Сергея, хоть и не лидирует по количеству подписчиков, является одной из популярных. Поэтому, когда подписчик его паблика Лев Б. пришел в школу с другом и устроил там резню, Сергей не удивился. «Я думал, что подобное может произойти из-за возросшего интереса к субкультуре». Сергей узнал о том, что Лев Б. был его подписчиком, когда вернулся из школы: «Я ничего не почувствовал в тот момент. Легкое волнение, и все».
Субкультуру необходимо дискредитировать
Через несколько часов после случившегося в личные сообщения Сергею посыпались оскорбления: «Несмотря на то, что вы, *** (дураки), заявляете в описании группы, что паблик чисто информативный, очевидно, что он вносит свою лепту в формирование мировоззрения всяких тупых школьников. В том числе и вашего уже прославившегося подписчика», — писал Сергею разгневанный пользователь VK, студент по имени Иннокентий. Иннокентию 19 лет, он учится на переводчика и время от времени старается донести до школьников, что школьные убийцы — идиоты.
Сергей узнал о том, что Лев Б. был его подписчиком, когда вернулся из школы: «Я ничего не почувствовал в тот момент. Легкое волнение, и все»
По мнению Иннокентия, с колумбайнерами никто практически не борется, «потому что нет в этом ничего криминального». «Ну, сохраняют себе фотографии убийц, скулшутеров, всем плевать», — говорит Иннокентий. Он не считает, что субкультуру нужно искоренять — ее просто необходимо дискредитировать. Надо дать всем понять, что нет ничего романтичного в убийствах людей.
Пока что борцов с колумбайнерами мало. «Движуха эта малозаметна, — говорит Иннокентий, — здорово, если какой-нибудь адекватный человек зайдет и объяснит школьникам, что не из тех людей они себе делают кумиров».
Сам Сергей частично с обвинениями согласен. «Конечно, с какой-то стороны мы влияем на мировоззрение. Потому что мы публикуем на стене информацию, например, цитаты, которые полны агрессии. Наши подписчики, будучи в очень восприимчивом возрасте, считают эти цитаты, скажем так, вдохновляющими, — соглашается Сергей. — Но это не тот материал, из-за которого могли бы забанить группу, поэтому я не буду закрывать ее».
Российские колумбайнеры: откуда они появились
В том, что подростки планируют школьные расстрелы, винят буллинг и социальные сети. Мы выяснили, так ли это на самом деле
В России очередной громкий случай нападения на учебное заведение. 11 мая 2021 года в Казани 19-летний Ильназ Галявиев зашел в школу № 175 и открыл огонь на поражение из дробовика. Погибли восемь и серьезно пострадал 21 человек, стрелка задержали. Галявиев – выпускник этой школы, известно, что за несколько дней до трагедии его отчислили из колледжа за плохую успеваемость. О своих намерениях юноша заявил в телеграмм-канале за пару часов до того, как отправился убивать.
Это громкий, но далеко не единственный случай такого рода. За последние годы по разного рода обвинениям задержаны около 20 школьников. Некоторые до сих пор находится в СИЗО, других отпустили на поруки родителям, после того как они признались, что просто пошутили, и никакого нападения на школу не планировали.
Подростков, которые организуют нападения на школы и колледжи, называют колумбайнерами – по названию американской школы Колумбайн, где в 1999 году произошло одно из самых громких преступлений такого рода.
До сих пор считалось, что в России колумбайнеров нет. Мы решили разобраться, откуда и почему они появились, так ли опасны, и что сейчас делается в России, чтобы решить проблему.
Школьные стрелки были и раньше, просто их не называли колумбайнерами
«Подобное было и в советское время, просто не очень широко освещалось, поскольку происходило в небольших населенных пунктах, информацию легко было скрыть. До случаев в Москве и Керчи эти эпизоды было принято осмысливать как криминальный акт или проявление безумия.
Такая интерпретация не давала возможность установить, что в России тоже есть случаи скулшутинга», – говорит психолог, старший научный сотрудник лаборатории когнитивных исследований РАНХиГС Кирилл Хломов.
Тема школьных стрелков входит в круг его профессиональных интересов: в 2014 году вместе с коллегами Хломов работал с пострадавшими при нападении на школу в Москве. Позднее в соавторстве с психологом Денисом Давыдовым они опубликовали статью о механизмах, причинах и профилактике преступлений, аналогичных Колумбайну.
За последние годы у нас было опубликовано несколько работ, которые во многом опираются на зарубежные источники. По словам Кирилла Хломова, российский опыт до сих пор не был полностью осмыслен, хотя, если сложить вместе количество реальных нападений и число эпизодов, которые удалось предотвратить, получается вполне солидная выборка.
По мнению психолога, российских колумбайнеров пока не изучают пристально не потому, что они никому не интересны, просто это ставит перед исследователями ряд этических задач, решить которые непросто.
«Трудно собирать автобиографические сведения и общаться с теми, кто был или планировал стать школьным стрелком. Сложно получить этическое разрешение на исследование, подобрать методы, которые не были бы ретравмирующими, то есть не заставили бы стрелков вновь и вновь переживать прошлое и возвращаться в то свое состояние. Очень трудно получить согласие властей и официальных представителей, ведь речь идет о подростках», – объясняет Кирилл Хломов.
Так что сказать, что такое явление как российские колумбайнеры, уже всесторонне изучено и осмысленно, мы пока не можем. Большинство сведений о них опирается на более ранние западные исследования. В чем-то это справедливый подход, но есть и различия.
Кроме того, в России и США отличаются представления о частном и коллективном, представление о власти, у нас различные системы образования и системы отношений в учебных заведениях. Все это не позволяет полностью перенести данные на российскую почву.
«Эффект Вертера» и влияние социальных сетей порождают новых колумбайнеров
Колумбайнеры – прежде всего подражатели. Тот факт, что именно преступление в школе Колумбайн стало «образцовым», хотя расстрелы в учебных заведениях в США были и до него, связан с тем, что оно фактически было совершено в прямом эфире. Это был первый скулшутинг, который громко и подробно освещался в СМИ.
Для сравнения: когда в 2014 году в Москве было совершено нападение на школу в Отрадном, уже через несколько часов рядом со зданием были не только корреспонденты ведущих телевизионных каналов и интернет-изданий, но и ведущий популярного ток-шоу Андрей Малахов. Он опрашивал одноклассников школьного стрелка, интересуясь максимально личными подробностями.
На следующее утро большинство публикаций, посвященных стрельбе в школе, также были сконцентрированы на том, кем был Сергей Гордеев, и почему он решился на преступление.
«Уже неоднократно доказано зарубежными коллегами, что внимание СМИ к каждому случаю школьной стрельбы способствовало тому, что эта форма протестного подросткового поведения распространялась все шире и шире.
Полагаю, что освещать эту тему надо крайне аккуратно, подбирая слова. Они должны быть очень точными и неэмоциональными, чтобы не создавать интерес к теме.
Это не значит, что материалов на эту тему не должно быть вообще, но требуется осторожность», – комментирует психолог.
Кирилл Хломов говорит о том, что здесь мы имеем дело с так называемым «эффектом Вертера», то есть подражанием, которое происходит после массового освещения того или иного случая самоубийства не только в СМИ, но и в художественных произведениях, например, в литературе или кино.
Такая волна была впервые спровоцирована публикацией романа Гёте «Страдания молодого Вертера», поэтому феномен и носит его имя.
Упоминание суицида здесь не случайно. Случаи школьной стрельбы тесно связаны с намерением стрелка покончить с жизнью либо самостоятельно, либо с помощью правоохранительных органов в процессе задержания.
Другой фактор, который, похоже, оказал значительное влияние на распространение колумбайнеров в России – рост доступности и популярность социальных сетей и массовый приход туда подростков в период с конца нулевых до настоящего момента.
Достаточно вспомнить, как после теракта в Керчи «ВКонтакте» массово наводнили странички, воспевающие действия Влада Рослякова.
«Предполагаю, что сам факт того, что в соцсетях это событие было представлено как исключительное и привлекающее внимание, способствовал распространению информации о том, что скулшутинг как форма проявления себя существует. И для тех подростков, которые испытывали чувство обиды, депрессии, могли подвергаться травле и чувствовали себя отверженным, этот вариант решения проблемы мог показаться подходящим», – объясняет Кирилл Хломов.
«Разморозка» и другие факторы: как становятся школьными стрелками
Усредненного портрета российского колумбайнера не существует, но не существует его и в зарубежной практике. Выявлены лишь общие признаки, которые, однако, различаются от случая к случаю.
В исследованиях Кирилла Хломова и Дениса Давыдова, которые ссылаются на американскую практику, говорится, что в 60-78% случаев лица, совершившие вооруженное нападение в школах, страдали выраженной депрессией. 12% не имели близких друзей совсем, около 34% были социально изолированными.
Большинство стрелков было из внешне благополучных семей – полных, не состоявших на учете у социальных служб. Почти все учились хорошо или даже были отличниками.
В США и в других странах (Канада, Германия, страны Скандинавии) стрелки были представителями этнического большинства. Выраженные психические проблемы имели немногие – 23% так или иначе обращались к специалистам, и лишь 6% стрелков были признаны на момент инцидента или после него невменяемыми.
Идея школьного расстрела не приходит к подросту в один миг, часто от момента, когда он фантазирует о том, что будет делать, до планирования и осуществления преступления, проходят годы. Случается, что дальше фантазий не заходит.
«Триггерами, которые в итоге приводят к необратимым последствиям, могут быть острая боль или внезапная потеря, причем совсем не обязательно, чтобы эти события были связаны именно со школой. В чем-то это близко к концепциям, которые описывают суицидальное поведение. Тогда фантазии переходят в действие, и происходит “разморозка”», – говорит психолог.
Хломов добавляет, что факторы, приводящие к «разморозке», все-таки пока недостаточно изучены. Например, не исследовано подробно то, что на самом деле происходило в семьях стрелков. Внешне все было благополучно, но ответ, возможно, кроется именно в этом.
«Например, может присутствовать гиперконтроль, гипервовлечнность родителей в дела детей. И, как ни странно, это может стать негативным фактором. Может быть и, наоборот, некая холодность и отстраненность.
И теплота, и дистанция – все имеет значение, но ни один из этих факторов не является достаточным», – комментирует специалист.
Важным фактором, который провоцирует на действия школьных стрелков, может быть буллинг. Но и здесь все не так просто: он имел место в 80% случаев, в то время как в некоторых ситуациях отсутствовал. Это снова американские данные. Применимы ли они в России?
Школа борется с травлей, но порой психологи не справляются
«Каждый третий ребенок в России так или иначе сталкивается с буллингом», – комментирует Мария Зеленова, психолог проекта «Травли.Net». По ее словам, получить достоверные данные о масштабах проблемы бывает довольно трудно.
«Опрашивать, измерять в наших реалиях сложно. Во-первых, из-за бюрократии, ведь нужно получить разрешение на то, чтобы войти в школу и начать исследование. А во-вторых, сложно самим детям (да и взрослым тоже) признать факт травли и начать говорить об этом».
Мария Зеленова уточняет, что относительно школьного буллинга есть и понимание того, что явление существует, и программы, реализуемые как Минобром, так и различными НКО. Но полностью справиться с травлей, используя понятный и повсеместно используемый алгоритм действий, увы, пока не удается.
«Часто банально не хватает ресурсов. У нас есть школьные психологи, но они не всегда справляются. Кроме того, работа с буллингом, его предотвращение не всегда есть в их функционале.
Иногда школьному психологу вменяют в обязанность делать стенгазету или вести каких-то конкретных детей. В ряде школ нет понимания, а что, собственно, должен делать психолог, и как ему быть в ситуации травли».
К приходу в учебное заведение сторонних специалистов часто ни педагоги, ни дети также не готовы. Психолог «Травли.Net» говорит, что они с коллегами часто на первом этапе сталкиваются с активным сопротивлением, и нужно время, чтобы все участники процесса начали доверять друг другу.
Ситуация буллинга как один из факторов, спровоцировавших нападение на школу, упоминается и в новостях о российских колумбайнерах. Интересно, что ни в случае Сергея Гордеева, ни с Владом Росляковым факт травли не был доказан.
Но когда речь идет о предотвращенной стрельбе, «систематические конфликты с одноклассниками» упоминаются. Например, их в качестве аргумента приводит в 2019 году детский омбудсмен в Кировской области Владимир Шабардин, комментируя задержание некоего подростка, который готовил нападение.
О буллинге в своих интервью упоминает и Алена Прокудина, задержанная летом 2020 года в Красноярске и помещенная в психоневрологический диспансер из-за того, что якобы состояла в тематических группах колумбайнеров в соцсетях и обсуждала школьные расстрелы с подругой. Прокудина не была жертвой травли, но наблюдала за ней со стороны, и это произвело на нее сильное впечатление.
Если подросток состоит в группе колумбайнеров, у него есть внутренний конфликт
О том, что в России существуют не только отдельные колумбайнеры, но и целое движение и тематические группы, в которых они общаются, стало широко известно в 2018 году, вскоре после расстрела колледжа в Керчи. Был принят так называемый «закон Яровой», предписывающий немедленно блокировать такой контент как вредоносный.
Строго говоря, колумбайнеры – это не только те, кто совершил или планировал совершить массовый расстрел в школе, но и те, кто интересуется событиями 1999 года в США и относится к Эрику Харрису и Дилану Клиболду как к подростковым кумирам.
Феномен так называемого «фандома Колумбайн» подробно описан Эндрю Райаном Рико из Техасского университета в Остине. В США это явление отмечено начиная с 2004 года, и за это время успело превратиться в субкультуру: поклонники Харриса и Клиболда создают фотоколлажи, мемы, гиф-изображения и литературные произведения о них, обмениваются мерчем с изображением молодых людей.
Безусловно, американское общество было обеспокоено такой героизацией убийц. Мнение о том, что группы и фанатские сайты провоцируют новые расстрелы, распространено среди жителей США.
Сами колумбайнеры не подтверждают тезис о том, что каждый из них – потенциальный убийца. «Многие люди идентифицируют себя с чувствами стрелков. Так что мы в некотором роде утешаемся этим, так как многие из нас чувствуют депрессию и тревогу», – объясняет одна из девушек-колумбайнеров.
Она подтверждает, что как минимум двое ее знакомых были готовы перейти от обсуждения к действиям, но их вовремя остановили сотрудники правоохранительных органов.
Глава службы модерации российской социальной сети «ВКонтакте» Иван Корнеев в интервью для ютуб-канала «Осторожно, Собчак», подтвердил, что существует жесткий контроль за контентом, и в случае подозрений о скором совершении преступления сотрудники «ВКонтакте» могут обратиться в правоохранительные органы.
«Когда мы видим, что человека неоднократно блокировали за распространение какого-то спорного контента, что на сайте он совершает определенные действия, удаляя о себе информацию, выходя из кучи разных групп, чистя списки друзей – это тот триггер, на который мы можем сработать и провести ряд мероприятий для предотвращения потенциально опасных действий», – говорит Корнеев.
Он уточняет, что речь идет о примерно 10 подобных эпизодах за 2019 год, но они не касались именно скулшутинга, речь шла о суициде.
Психолог Кирилл Хломов подчеркивает, что факт состояния подростка в тематической группе говорит, прежде всего, о том, что у него есть потребность найти какое-то разрешение внутреннего конфликта, снять напряжение.
«У тех, кто интересуется массовыми расстрелами, есть мотив, чтобы выбрать этот контент и предпочесть его большому количеству другого развлекательного контента в сети».
«Я думаю, что таких подростков довольно много. И если посмотреть рисунки, которые ребята делают во время урока, то половина или хотя бы треть из них будет связана с разной формой выражения своей агрессии и напряжения.
В фантазиях лично я ничего ужасного не вижу. Фантазирование – это нормальный способ отрегулировать свое напряжение и раздражение, при котором никто не пострадает. Но есть границы перехода от фантазии к действию, и она пока что слабо изучена.
Было бы правильно опрашивать и изучать тех, кто высказывал намерение, но кому помешали правоохранительные органы. К сожалению, такая работа пока что не ведется, и мы можем только предполагать», – комментирует Хломов.
Проводить воспитательные беседы с колумбайнерами полиции не выгодно
То, что государственный заказ на предотвращение школьной стрельбы существует, стало понятно еще в 2018 году. Первый рапорт о преступлении, раскрытом на этапе подготовки, прозвучал всего через несколько месяцев после расстрела в Керчи, и с тех пор таких эпизодов все больше.
Самые яркие – в 2020 году: подростки были задержаны в Красноярске, Волгограде, Тюменской области, на Сахалине, в Снежинске, Костороме и Москве. В большинстве случаев фигурирует упоминание о том, что молодые люди состояли в группах колумбайнеров в социальных сетях.
«Предполагаю, что после трагедии в Керчи в правоохранительных органах прошли различные коллегии, межведомственные совещания, были разработаны методички и были спущены указания предотвращать подобные преступления, – говорит руководитель юридического департамента фонда «Русь сидящая» Алексей Федяров, который в прошлом работал в правоохранительных органах. – Предотвращение, как и любое действие правоохранительных органов, имеет свой план. Необходимо показать свою работу по итогам отчетного периода».
Учитывая частые ссылки на тот факт, что задержанные подростки состояли в группах колумбайнеров, можно предположить, что их разработка велась в том числе и путем внедрения оперативных сотрудников или агента, под видом детей в эти сообщества в соцсетях.
И здесь, предупреждает Федяров, есть тонкая грань между провокацией и действием.
«В идеале такой оперативный сотрудник должен просто сидеть и в режиме онлайн наблюдать за тем, что говорят люди. Но если он начинает подкидывать какие-то темы, выводить людей на разговоры, которые сами по себе уже влекут ответственность, например по статье “Экстремизм”, – это нарушение закона.
Наблюдай, фиксируй, но не влияй на волю, на формирование умысла – вот общее правило».
Анализируя недавние случаи, в том числе и с показательным задержанием жительницей Красноярска Алены Прокудиной, Алексей Федяров объясняет, что результат работы с проблемными подростками мог быть другим, менее травматичным и, возможно, более результативным в смысле превенции преступлений. Но это, к сожалению, невозможно по ряду причин.
«Классически положительным результатом оперативно-розыскной деятельности всегда считалось прекращение совершения преступления, приготовления к нему и разобщение преступной группы. Но последние лет 15 положительным результатом оперативно-розыскной деятельности считается либо обвинительный приговор, либо помещение человека в места изоляции, в том числе в психоневрологический диспансер.
Просто разобщение преступной группы – это ничто. Это не результат, за него не поощрят. К сожалению, у оперативного сотрудника нет никакого интереса служебного для того, чтобы разобщить эту группу, провести профилактические беседы. Поэтому мы имеем то, что имеем».
То, что прямой и системной связи между исследователями феномена колумбайнеров и сотрудниками правоохранительных органов косвенно подтверждает все так же история с Аленой Прокудиной.
«Сам по себе факт включенности в группы ничего не означает. Думаю, есть много ребят, которые интересуются темой, заходят в сообщества, читают и выходят. Возможно, и сейчас некоторое количество подростков могут находиться в состоянии, близком к готовности к расстрелу, но решатся ли они – на это оказывает влияние сложная система факторов.
Ключевой задачей сейчас будет определение веса и значения каждого из этих факторов, с целью психологической и социальной помощи, поддержки подросткам, это сейчас может предупредить негативное развитие событий. Но чтобы это изучить и подготовить, потребуется еще лет десять», – говорит психолог Кирилл Хломов.
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.