рассказы о коммунальных квартирах
Сосед-зэк, частые скандалы и отсутствие личного пространства. Реальные истории жителей коммуналок
Коммунальные квартиры, как новый тип жилья, появились в Советском Союзе после революции. Тогда в 1917 году Ленин задумал насильственно «уплотнить» квартиры, в которых количество комнат превышало количество проживающих. Согласно новому указу вождя, к некогда состоятельным гражданам стали подселять представителей рабочего класса. В итоге в разных комнатах одной квартиры стали жить сразу несколько незнакомых семей. Советской власти было очень удобно сселять людей – так каждый гражданин был на виду, круглые сутки находился под пристальным присмотром соседей. Несмотря на смену времени, люди и сейчас продолжают жить в коммунальных квартирах.
ФОТО: Кузярин Анатолий/Фотохроника ТАСС
Корреспондент «МИР 24» собрала истории людей, которые когда-то жили в коммунальных квартирах и узнала, через какие испытания им пришлось пройти, как удалось выжить и что думает о правилах выживания в коммуналке семейный психолог.
Что не так с коммуналками
Специалисты отмечают, что атмосфера коммунальных квартир советского и современного времени сильно отличается.
«Тогда нас воспитывали в более коллективном духе и коллективных ценностях. Люди в принципе стремились к некоему содружеству, предпочитая более близкие дружеские отношения, если человек был приятен и адекватен», – рассказывает семейный психолог Марина Зажигина.
Помимо картинок соседских склок, в кино, литературе и рассказах стариков есть много воспоминаний об общих праздниках всей коммуналкой, о том, как соседи всем миром и лечились, и детей чужих помогали воспитывать. По мнению психолога, сейчас в больших городах больше живут по принципу «каждый сам за себя». Границ между людьми стало больше – это и хорошо, и плохо. Часто границы становятся стенами, за которыми все друг от друга намеренно прячутся.
«Если спуститься «ближе к земле» и посмотреть на каждую коммуналку в отдельности, то понятно, что там, как в школьном классе, найдется и свой хулиган (нарушитель спокойствия), и какая-нибудь вредная стервозная скандалистка, и замкнутый подросток или молодой человек, и мама с маленьким ребёнком, который плачет по ночам и так далее. То есть будут самые разные люди, которым сложно существовать вместе, тем более на одной территории. И каждому из них нужно как-то приспосабливаться к ситуации коммунального быта, причём каждый будет приспосабливаться по-своему», – поясняет Марина Зажигина.
Так и герои нашего материала по-разному приспосабливались к жизни в коммунальной квартире. Для кого-то это счастливые воспоминания детства, для кого-то худшее время жизни или просто важный опыт социализации.
Наталья Гордеева, жила в коммуналке 1,5 года (Санкт-Петербург)
Наталья, как она говорит, попала в «дивный» новый мир. Одна из соседок часто стучалась в комнату, хотела общаться. Это надоедало. Женщина из другой комнаты ревновала мужа к молодым соседкам и открыто проявляла враждебность: она могла специально толкнуть на кухне, напакостить, жаловалась хозяйке комнаты и устраивала скандалы по любому поводу.
ФОТО: ИТАР-ТАСС/ Руслан Шамуков
Наталья Поломарчук, жила в коммуналке 1,5 года (Екатеринбург)
Наталья очень тепло вспоминает время, проведенное в коммунальной квартире. «Мы с мужем были молодые, только поженились. И совершенно не замечали, что это коммуналка и что вокруг совершенно чужие люди. Просто любили друг друга и воспитывали маленького ребенка», – вспоминает женщина.
Соседи не то что бы дружили (все остальные жильцы были сильно старше), но очень друг друга уважали. Наталья рассказывает, что первое, чему научила такая форма быта – это чистоплотности. Невозможно было лечь спасть, оставив в раковине грязную посуду или следы на плите от убежавшего молока.
«Мы с мужем соседям во внуки годились. Я у них очень много чего спрашивала, а они всегда были рады делиться».
Наталья признается, что до переезда она (ей был 21 год) совершенно не умела готовить. Одна из взрослых соседок как раз работала поваром – она-то и научила девушку готовить вкусные блюда из обычных продуктов. Фирменные рецепты Наталья хранит до сих пор: вот уже 20 лет она печет блины и запекает рыбу ровно так, как ее научила бывшая соседка. «Навык, который мне очень пригодился и после жизни в коммуналке, – это четкое обозначение своих и уважение чужих границ», – делится Наталья. Еще с ностальгией вспоминает большого черного соседского кота, которого боялись все жильцы.
Александр К., жил в коммуналке 17 лет (Санкт-Петербург)
Квартира, в которой рос Александр, изначально принадлежала его семье еще до революции, а коммунальной стала после Великой Отечественной войны. Ходили слухи, что новая семья въехала «за хлеб» – соседка в войну работала на хлебном заводе. «Мой отец из-за этого не хотел переезжать. Для него это было родовое гнездо. На меня это тоже немного действовало. По крайней мере, я с детства знал, что квартира наша, а соседи как бы пришельцы», – делится Александр.
«Помню эпизод, когда был совсем маленький, хотел после какого-то скандала пойти в ванную, выглянул – а в коридоре соседи. Я повернулся к маме и сказал: «Там враги!».
Отношения с соседями были сложные. Конфликтные. Частые скандалы.
«Когда я был маленьким, мне не разрешали бегать и играть в коридоре, и вообще выходить из комнаты без необходимости».
Однажды отец Александра подрался с мужем соседки. То был очень крупный мужчина, грузчик, он сломал отцу ребро. А зачинщиком скандалов всегда была жена соседа: «Когда я вырос, уже не обращал на них внимания, пару раз я на них цыкнул и, надо заметить, они тоже стали меньше скандалить».
Еще одним неприятным элементом в совместном быте, по словам Александра, был общий телефон в коридоре. Во время разговора, мимо все время ходили соседи: могли отпустить замечание, фыркнуть, просить поскорее освободить телефон.
ФОТО: ИТАР-ТАСС/ Руслан Шамуков
Тогда же у молодого человека появилось четкое понимание, что пространство может быть своим, безопасным, а может быть чужим, и может быть «ничейная земля». Несмотря на сложные отношения с соседями, Александр признается, что скучает по родовой квартире на Невском проспекте, по высоким потолкам, удобному расположению и особой атмосфере.
Сергей Симонов, в коммуналке познакомились его родители (Электросталь)
А вот следующий наш герой сам никогда не жил в коммунальной квартире. Но именно там познакомились его родители. Будущие муж и жена одновременно приходили в гости к своим родственницам. Соседи жили дружно, часто по субботам совместно что-то отмечали, накрывали на стол и зазывали гостей. Во время одного из таких застолий и познакомились родители Сергея. Он вспоминает забавный случай:
«Моя мама жила в частном доме города Павловский Посад и у них не было горячей воды. Когда она приезжала в гости к тете, то любила поваляться у них в ванной. Однажды она там уснула. Спасать и взламывать дверь тогда пошли ее дядя и мой будущий папа».
Что советует психолог
«Основное правило: я хороший, ты другой хороший. То есть мы разные, но каждый из нас хорош по-своему. Мы не судим других за их ценности и образ жизни, но и не позволяем другим оценивать нас и нарушать наши границы», – советует семейный психолог Марина Зажигина.
Бремя жизни в коммунальной квартире чаше всего заключается в том, что токсичные (проблемные/неадекватные) люди попадаются в соседи чаще, чем нам того хотелось бы. И выдерживать жизнь рядом с таким неприятным человеком, живущим за стеной, и питающимся на одной кухне с вами, – непросто. Главное здесь – это выстроить личные границы, свою комфортную зону. С кем-то можно пойти на сближение (сократить границы), кого-то лучше предпочесть не подпускать и держать на очень дальней дистанции.
«Кроме темы границ и управления собой (насколько это возможно), нужно помнить про разделение Своего и Общего (что есть Общее, это всегда предмет договоренностей и передоговоренностей). Очень важна здесь коммуникация не только с озвучиванием своих потребностей, но и с учетом мнений окружающих», – продолжает психолог.
Зачастую надо хорошо прислушиваться к себе, чтобы определить, что для вас острая необходимость (и за что вы будете условно «биться»), а в чем все-таки можно уступить соседу по квартире. Нужно найти баланс между независимостью и сотрудничеством и не забывать о своих потребностях, иногда даже вопреки внешним факторам в виде соседей.
Ещё раз про коммуналку
Частенько встречаю на сайте тёплые рассказы о советских коммуналках тридцатых и даже восьмидесятых годов. Более того, есть просто восторженные воспоминания о жизни в таких коммуналках: соседи дружили, помогали друг другу, все праздники справляли вместе за единым столом.
Уверен, что авторы таких воспоминаний совершенно искренни и почти правдивы. Уверен так же и в том, что этими авторами движет естественная ностальгия по молодости, по тому чудесному времени, когда рай и в шалаше, когда своя комнатка в многонаселённой квартире – уже счастье! Всё негативное забылось, а счастье молодости забыть нельзя…
В своих записках я, так или иначе, упоминал отдельные эпизоды своей «коммунальной» жизни. При этом, так же как и упомянутые авторы, вспоминал то время с теплом. И не отказываюсь от своих слов. Ещё бы: детство, молодость… Однако, как свидетель и участник коммунальной жизни, хочу внести некоторую конкретику о реальности бытия в тех «коммуналках», (по возможности не повторяя ранее сказанного).
Я жил в трёх разных московских коммуналках.
Моё детство с 1945 до 1954 года прошло на улице Качалова (ныне Малая Никитская) в доме №15, в квартире №17. Это была классическая московская коммуналка, просуществовавшая с 1918 года до начала девяностых годов прошлого века. Поверьте, я помню то время, когда в квартире не было газа. На общей кухне стояло восемь столиков, на каждом из которых была керосинка. И только на одном стоял медный примус – предмет моего интереса и восхищения. Примус работал не на керосине, а на бензине. Поэтому при разжигании и работе издавал восхитительный звук. Теперь его издают реактивные самолёты. Этот примус принадлежал семье Наташи. Той самой Наташи, к которой в 1952 году клеился Л.П.Берия. (Но об этом в отдельном рассказе о Наташе, отца которой ещё в 1937 году попросили освободить жилплощадь навсегда).
Вернусь к примусу: он сиял ярко начищенной медью, чем выгодно отличался от закопченных керосинок. И этим заставлял меня часами глазеть на это чудо двадцатого века. Около примуса вечно хлопотала старенькая тётка Наташи. В моём детском представлении эта тётка существовала только для того, чтобы всю жизнь проводить на кухне у примуса или у раковины за мытьём посуды. Моя мама позже рассказала мне: эта тётя пыталась приласкать меня – трёхлетнего. А я, с пелёнок не терпевший ласк, уклонялся и говорил ей: «Иди, мой ПОДУДУ»
Я был слишком мал, чтобы понимать отношения взрослых в этой квартире. В целом – крупных эксцессов не было. Были споры: чья очередь мыть пол на кухне и в коридоре. Поэтому частенько их и не мыли, пока кто-то устав от грязи мыл пол и с этого момента начинался новый отсчёт очереди. (Чаще всего это делали моя мама и её подруга). Были споры: кто и сколько должен платить за электричество, ведь счётчик был один на квартиру. Были разговоры, кто должен выносить общее мусорное ведро. Потом разделились: у каждой семьи своё ведро. Наше ведро было поручено ежедневно выносит мне. С пятого этажа! Лифта в нашем доме долгое время не было. Потом – чудо: лифт. Помню лифтёршу. Она сидела в лифте и управляла лифтом с помощью ручки и кнопки: вверх-вниз, кнопка – стоп. Но лифт ломался без конца. Поэтому многие соседи выносили мусор раз в неделю, и на кухне воняло сразу несколько вёдер.
И уж конечно – кошмар(!) – единственный сортир и одна ванная комната на всю ораву жильцов. Постоянные очереди… Бесконечные жалобы: «Ваш Витя опять не выключил в туалете свет!» или «Ваш Витя долго сидит в туалете». Это правда. Я иногда занимал туалет дольше положенных трёх минут, ибо только в туалете можно было уединиться и размечтаться…
Тогда мне было не понять, что такое для пожилого человека «нужда»… Да ещё утром, когда всем надо на работу… По сравнению с этими проблемами вопрос о ванне на втором плане. Однако и помыться утром всем надо. Короче: примета советского времени – ОЧЕРЕДИ. Очереди у газовой плиты, и в сортир, и помыться.
До сих пор во сне вижу длинный, почти всегда тёмный коридор (экономили свет). Вдоль одной стены сундуки с барахлом. У каждой семьи свой. А на стене, над сундуками висели корыта, тазы, мешки и трофейный велосипед.
По другой стене ряды вешалок, на которых круглый год висели плащи и шубы. В торце коридора огромный чёрный шкаф…
Потом одна семья уехала в Ленинград. А в их комнатку поселилась семья из трёх человек. Очень хорошие интеллигентные люди. Не менее интеллигентные люди жили и в комнате рядом (Инна с мужем). Однако у этих молодых мужчин дошло до драки на кухне. Но подобное на моей памяти было один раз.
В начале 1954 года моему папе «дали» две комнаты в другой малонаселённой коммуналке на Мещанской улице (Ныне «Проспект Мира). Там мы жили совсем недолго, т.к. почти сразу уехали на север в Инту, а квартира по «броне» осталась за папой. И я надолго забыл про коммуналку.
Дед и бабушка оставались жить в прежней квартире на улице Качалова, в квартире моего раннего детства. Я ещё долго приезжал к деду в эту квартиру, где меня всегда приветливо встречали… Как я могу плохо вспоминать об этой квартире? Ведь это моё детство…
Моя вторая коммуналка на Проспекте Мира (дом 49, кв. 104) всерьёз началась для меня с 1961 года, когда я поступил в институт. В своих записках я уже упоминал об этом, повторяться не хочу. Просто скажу, что этот период своей жизни тоже вспоминаю только добром. А мелкие конфликты сейчас вспоминаю с юмором. Например, соседка Нина Витольдовна (ровесница моей мамы) обратилась ко мне с претензией, что из моей комнаты к ней ползут клопы. У неё, мол, их нет. А клопы ползут от меня.
Юмор проблемы в том, что все годы, пока моя семья жила на севере, наши комнаты пустовали, и практически были в полном распоряжении соседей, т.к. мы оставили им ключ. (Абсолютно безвозмездно!) Женька (сын соседки) не скрывал от меня, что просто жил там и водил туда девочек.
«Так может это я привез клопов с севера?», спросил я соседей. Тут же взял раскладушку Женьки, которая стояла в коридоре, и в ванной обдал её горячей водой. Эффект ужасный! Сотни животных ползли из полостей раскладушки и гибли под горячей струёй. Тут же спросил о кухонных тараканах: «Не мои ли?» И предложил тотальную обработку квартиры. Полегчало… Мир был восстановлен.
В тот же период я был свидетелем, как жила в страшной коммуналке моя двоюродная сестра. Старый дом-барак на Красной Пресне… ужас… И много ещё видел невесёлых коммуналок шестидесятых, но поскольку пишу репортаж о моих коммуналках, то, пропуская перипетии моей личной жизни, сразу перейду к рассказу о моей третьей коммуналке на Люсиновской улице. Там я очутился в начале восьмидесятых годов. К тому времени я уже был вовсе немолодым человеком. Скорее, человеком весьма среднего возраста. Сразу скажу, что жил я в той коммуналке на Люсиновке без прописки. (Т.е. московская прописка у меня была, но в другом месте). Сосед, по фамилии Дворянский, почему-то считал себя хозяином в этой квартире. Общую кухню он превратил в столовую для своей семьи, заняв три четверти кухонной площади своим столом, шкафом, холодильником и т.п. Общая газовая плита тоже вечно была занята царственной семейкой. Жена этого соседа всё время что-то жарила, парила, варила… У них двое детей, (младший – дебил), что, как бы, давало этой семье право царить на кухне. Конечно, плита была вечно грязная и мылась раз в году другими соседями. А тараканов на кухне… тьма! Ни до, ни после такого не видел. Начал их травить, но сосед завопил, что он тут кушает, а я воздух отравляю…
Кстати, покрытое копотью окно на кухне сто лет никем не мылось, и сквозь него ничего было не видно. Я из гигиенических побуждений с трудом отмыл это окно. Пришлось двигать соседский стол. В результате опять скандал…
Семейка соседа обсерала туалет и не мыла, стирала в ванной, но никогда они не мыли за собой. Другие соседи (старушка и одинокая женщина с ребёнком) не могли противостоять этим воинствующим хамам. (Помните миниатюру Аркадия Райкина?)
А мои попытки как-то нормализовать ситуацию привели к интересным последствиям. Сосед, быстро выяснил, что я не прописан в данной квартире и стал вызывать милицию. Причём делал это, когда никого, кроме меня, в квартире не было. Сосед приводил милиционера и заявлял, что, дескать, в квартире посторонний человек. «Может это вор? Прошу разобраться!»
Естественно, меня забирали в ментовку, начиналась разборка. Ничего страшного, но противно…
Однако и я не остался в долгу. Через три года мне соседи сообщили, что Дворянский выписался из квартиры. Он фиктивно развёлся с женой и пробил себе жилплощадь в другом доме. Это удалось Дворянскому, т.к. он был туберкулёзником. Таким образом, теперь в нашей квартире он проживал незаконно. Я же к тому моменту оформил временную прописку в этой квартире.
Поверьте, я не мелочный, не скандальный, не мстительный человек. Но Дворянский так достал меня… И однажды, после очередного скандала, я (в отсутствие его семьи и соседей) вызвал милицию и попросил проверить документы якобы незнакомого гражданина и выдворить из его из квартиры. И его вывели, хоть он вопил, что пришёл проведать детей. Но детей-то в тот момент в квартире не было, и никто не мог подтвердить правдивость его слов. Конечно гнусная история. Самому противно и стыдно сейчас вспоминать. Рассказал об этом, чтобы дополнить историю коммуналок ещё одним штрихом.
А уж как вспоминать свои коммуналки пусть решает каждый сам. У каждого своя коммуналка…
P.S.
Мне частенько снятся мои коммуналки на Никитской и Пр.Мира. Эти сны добрые. Но жить там снова я не хотел бы. (А Люсиновка, к счастью, не снится никогда!)
Весь курс за 5 минут
Всё о коммунальных квартирах и их жителях
Коммунальная квартира порождает множество правил
В коммунальной квартире живут люди, принадлежащие к разным социальным стратам. Общих представлений о норме у них нет, а среди жильцов нет никого, кто имеет право эти нормы устанавливать. Поэтому в коммунальных квартирах появляется так много правил: вся жизнь должна быть регламентирована, иначе сосуществование будет очень сложным. Впрочем, оказывается, что даже самая густая сеть правил не может спасти от всех проблем. Об этом антрополог Илья Утехин рассказывает в эпизоде «Правила жизни в коммуналке».
Справедливость — самое главное в жизни коммуналки
В сообществах, испытывающих дефицит в разного рода ресурсах, принципиально важным становится вопрос распределения: если у кого-то чего‑то больше, значит, у тебя этого меньше. Это же касается распределения обязанностей: если кто-то один не выполняет своих обязанностей, в коммунальной квартире это становится проблемой для всех остальных. Это делает жителей коммунальных квартир особенно чувствительными к проблемам справедливости. Подробности — во втором эпизоде курса «Где справедливость?».
Многим удавалось жить в коммуналке счастливо (но далеко не всем)
Рассказы очевидцев о жизни в коммунальной квартире можно найти в двух материалах к этому курсу. Во-первых, это подборка дневниковых записей Зинаиды Гиппиус, Корнея и Лидии Чуковских, Павла Филонова, Валерия Золотухина и Дмитрия Каралиса. Во-вторых — четыре интервью с иностранцами, которые жили в коммунальных квартирах Москвы и Петербурга в 1970-е, 1990-е, 2000-е и 2010-е годы.
Вторжение в личное пространство мучительно, но неизбежно
Одной из важнейших особенностей коммунальной жизни является то, что в ней невозможно остаться наедине с собой или со своей семьей: даже при закрытых дверях соседи чувствуют запахи чужой еды, слышат звуки из соседних комнат и знают друг о друге практически все. А сознательные вторжения в приватное пространство соседей часто оказываются мотивированными. Между тем потребность в приватности у людей была всегда — даже пока в русском языке для нее не было специального слова. Подробности — в третьем эпизоде, «Ничего личного».
Недостаток приватности приводит к росту агрессии
Почему человеку плохо, когда его лишают приватности, объясняет этолог Юлия Феденок. Нам важно контролировать, на какое расстояние мы подпускаем к себе других. Кроме того, людям (как и некоторым социальным животным) необходимо пространство, которое они делят с близкими родственниками, но оберегают от вторжений чужих. Необходимость делить это пространство с посторонними всегда вызывает стресс. А стресс приводит к росту агрессии. Подробнее — в материале «Зачем человеку личное пространство».
Власть пытается решить жилищный вопрос последние сто лет
Большевики столкнулись с жилищным вопросом сразу, как пришли к власти: крестьяне массово перебирались в города, а жить там было негде. В качестве решения уже осенью 1917 года Ленин придумал принудительно вселять людей, нуждавшихся в жилье, в квартиры богатых горожан. Так началось уплотнение. После этого санитарные нормы жилой площади, которые считались достаточными для одного человека или семьи, стали уменьшаться. В 1921 году государство временно ослабило контроль за распределением жилья, на несколько лет введя новую жилищную политику и разрешив сдавать квартиры и комнаты в аренду. В 1925 году была введена прописка.
В 1927–1929 годах власти фактически лишили «нетрудовой элемент» (то есть людей, зарабатывавших каким-то неподконтрольным государству способом) возможности жить в государственных домах — а других к этому времени уже практически не оставалось. Мысль о том, что строить лучше не дома-коммуны, а дома с отдельными квартирами на семью, появилась у властей в 1931 году — но касалось это только людей, имевших перед государством какие-то особенные заслуги. В 1948 году советским гражданам разрешили владеть одно- и двухэтажными домиками. В 1958 году начали строить хрущевки. Подробности, а также продолжение хроники — в материале «Краткая история жилищного вопроса с 1917 года до наших дней».
В 1918 году Петроградский кинокомитет снял фильм про уплотнение
Картина, которую традиционно называют первым советским фильмом, была снята по сценарию Луначарского. В ней рассказывается о том, как к одному сознательному профессору в квартиру подселили бедную семью из подвала, и всем от этого было хорошо. В материале «Агитационный фильм о пользе уплотнения» можно посмотреть сам фильм и прочитать рассказ киноведа Петра Багрова о том, кто и как его снимал.
В прозе Булгакова многое взято из жизни
Осенью 1921 года Михаил Булгаков поселился в квартире № 50 дома 10 по Большой Садовой. С тех пор его проза наполнилась описаниями коммунального быта. Сотрудник Музея Булгакова Мария Котова разобралась, какие реалии стоят за булгаковскими художественными описаниями: кто такие Аннушка и Никанор Иванович Босой, как профессору Преображенскому удалось избавиться от визитеров из домоуправления, что за события описаны в рассказе «№ 13. — Дом Эльпит-Рабкоммуна», в каких сочинениях Булгакова можно встретить его реальных соседей. Все это — в материале «Как жизнь в коммуналке повлияла на прозу Булгакова».
В коммунальной жизни сложно отличить психически больного от здорового
В коммунальной квартире реальность часто похожа на порождение больной фантазии: люди действительно берут, портят и подменяют чужие вещи и вообще наносят друг другу ущерб, потому что жизнь в коммуналке порождает зависть и агрессию. Этого же ожидают от окружающих люди, страдающие некоторыми параноидальными расстройствами. О том, почему в коммунальной жизни норма и болезнь оказываются так близки друг к другу, Илья Утехин рассказывает в эпизоде «Коммунальная паранойя». Заодно психиатр Олег Смирнов объясняет, при каких заболеваниях у человека развивается так называемый бред ущерба, почему чаще всего он появляется у пожилых людей и как его распознать («Бред или не бред»).
Для советского человека писать письма властям — очень важное дело
Советское государство внедрило в быт граждан сосиски и телесериалы
СССР был изначально проектом просветительско-утопистским, поэтому многие важные (и не очень важные) вещи в мире советского человека появлялись благодаря властям: парки культуры, новогодние елки и шампанское, холодильники, хрущевки, совместное обучение мальчиков с девочками. Примерно с 1970-х годов этот поток замедлился, но власти стали «вырабатывать однозначное отношение» к явлениям, которые возникали сами, например к занятиям карате, дискотекам и видеопрокатам. Проследить эту эволюцию на примерах можно в хронике под названием «Как государство меняло советский быт: от абортов до видеопрокатов».
Кроме того
Последний эпизод курса — о том, как коммунальная квартира связывает преследователей с их жертвами.
Фильмы, в которых действие происходит в коммунальных квартирах, — «Покровские ворота», «Ниночка», «Хрусталев, машину!», «Дом, в котором я живу», «Восток — Запад» и другие.
Две хрестоматии: сочинений русских и французских писателей, в которых описывается коммунальная жизнь до появления коммуналок, и фельетонов 1920-х годов.
Записки, которые оставляли друг другу жители коммунальных квартир.