последний сноп в поле

Спожинки

Жатва подходит к концу. (Фото: Fesus Robert, Shutterstock)

К концу августа заканчивается жатва, уборка и переработка урожая пшеницы, ячменя, проса и других зерновых культур, а также заготовка семян на будущий сезон. Отсюда и название праздника — Спожинки (Дожинки, Обжинки). Последний сноп жали молча, чтобы не беспокоить дух поля, который переселяется в него.

Это радостное и важное для земледельцев событие широко отмечалось славянскими народами по всей Европе. Сначала они отмечали Зажинки (начало сбора урожая, День первого снопа). Более пышно отмечались Спожинки (Дожинки, Обжинки) — день окончания жатвы, праздник последнего снопа, который раньше выпадал на середину августа, на Успение Пресвятой Богородицы (по старому стилю — это было 15 августа).

По старинному обычаю на сжатом поле оставляли небольшую часть несрезанных колосьев, связывая их лентой — завивали «бороду Велесу»:

«Уж мы вьем, вьем бороду
У Велеса на поле.
Завиваем бороду
У Велеса да на широком.
На ниве великой,
Да на горе высокой,
На земле чернопахотной.
Вейся, вейся, борода
Бородушка, вейся
Сусек наполняйся!».

На зачине волхвы-жрецы славили Велеса, поднимая над головой горшок с просом:

В этот день освящали мед, яблоки и зерно. После зачина начинался веселый пир (но запрещено было употреблять в пищу говядину). Основная славянская Страва в Спожинки: каша, мед, яблоки, хлеб, пиво.

Другие праздники в разделе «Праздники славян»

Источник

Как назывался последний сноп, который был связан в поле для обряда избавления изб от насекомых

В России в Череповецком уезде во время жатвы проводили особый обряд избавления изб от насекомых. Хозяйка вязала маленький веничек, и дома обметала им стены, потолок, лавки.

При этом приговаривая: «Мухи-блохи, ступайте вон! Была вам воля, теперь нам дайте покой». Закончив подметать веник выбрасывали в открытую дверь. Делалось это после того, как в поле был связан последний сноп, который назывался… Как? (Слово из 11 букв)

У древних славян было изначально язычество. Люди верили в силы духов Земли, Воды, Воздуха, Земли Огня. Верховным божеством древних славян был бог Громовержец Перун, до сих пор когда мы слышим раскаты грома, то говорим, как и наши предки » Перун на колеснице по небу едет». Бог солнца назывался Ярило. У славян были несколько ипостасий бога Солнца.

После похода на Кросунь, он ослеп и решил, что Высшие силы, которые являются более сильными чем Языческие боги, дали ему знак помять религию. Владимир женился на Византийской царевне Анне, разогнал свой гарем.

Скинул с Владимирской горы в Днепр статуи древних языческих богов, и приказал народу прийти к Днепру, и там он вместе с Византийскими священниками Крестил народ русичей. Но Крещение Владимира было насильно, он не объяснил своему народу сущности учения православного христианства.

Это учение вошло в сердца и души древних русов лишь при его сыне Ярославе Мудром, который стал строить храмы и отрывать школы для мальчиков при монастырях, при Ярославе Мудром произошло развитие культуры и искусства, Древняя Русь стала на уровень с Европейскими странами.

Но давайте вернёмся к нашему с вами вопросу. Так как назывался последний сноп, который был связан для обряда изгнания насекомых из дома?

Источник

Как в России в некоторых губерниях называли последний собранный в поле сноп?

Как в России в некоторых губерниях называли последний собранный в поле сноп? (Слово из 7 букв)

Сноп — это пучок срезанных колосьев, льна или соломы, перевязанных перевяслом. По славянским представлениям, сосредоточие вегетативной силы злаков и символ плодородия и богатства в хозяйстве.

В крестьянском хозяйстве срезанные стебли сушат, как правило, связанными в снопы. В снопы вяжут в основном высокорослые зерновые хлеба, но и некоторые другие растения (лён, клевер, убираемый на семена) тоже можно вязать, главным образом, это делается для того чтобы было удобнее с ними обращаться при сушке и молотьбе.

Также вяжут снопы для того чтобы уменьшить потери зерна. Злаки, убираемые в период их спелости, вяжут в снопы сразу же после срезания.

Если же растения (в том числе и зерновые хлеба) недостаточно сухи, чисты от трав и жатва происходит в сырую погоду, то их оставляют для предварительной просушки некоторое время не связанными, но только собранными в небольшие кучки; если же их косят, то затем оставляют лежать в рядах или валах, а затем уже вяжут в снопы.

Но давайте вернёмся к нашему вопросу и ответим на него.

Сноп, который оставался последним в поле, называли дожиночным, а дожиночный сноп, в некоторых губерниях в России называли: Солоха, Овсей, Спорынья, Борода, Мирской сноп, Кумушка, Соломатник, Пожинальник, Обжинок, Именинник.

Источник

Как в старину назывался самый последний перевязанный сноп в поле?

Дорогие друзья, и снова пятница, заканчивается рабочая неделя, впереди два выходных, и все мы вновь собрались у голубых экранов в этот пятничный вечер в ожидании всеми нами любимой передачи, замечательного капитал – шоу Поле чудес. Эта добрая, знакомая нам всем программа выходит в вечернем эфире каждую пятницу, и с нами ее бессменный ведущий Леонид Якубович, три тройки игроков, финал, и, возможно, супер игра.

В сегодняшней программе нас традиционно ожидает искрометный юмор, народное творчество, эрудиция и многое другое. В сегодняшнем выпуске Поле чудес от 16 июля 2021 года телезрителей порадуют интересными вопросами по теме.

Как в старину назывался самый последний перевязанный сноп в поле?

Дожиночный сноп — ритуальный предмет осенних дожиночных обрядов, представляющий собой пучок последних сжатых колосьев, украшенных определенным образом.

Другие названия дожиночного снопа: Последний сноп, Пожинальник, Обжинок, Именинник, Мирской сноп, Кумушка, Соломатник, Солоха, Овсей, Спорынья, Борода, Иванушка, Христова рубашка, Барин.

Дожиночный сноп мог изготавливаться, как после озимой (рожь), так и яровой (овес) жатвы.

Обычно дожиночный сноп сжинала хозяйка поля, но не пожилая женщина, так как в данном обрядовом действии пожилые женщины участвовать не могли.

При срезании колосьев дожиночного снопа соблюдался целый ряд ритуальных действий и магических приемов. Жать его необходимо было молча (отсюда: сноп — «молчанушка», «молчальный»), отказ от речи в данном случае, по поверью, предохранял девушек и женщин от опасного влияния потусторонних сил, в соприкосновение с которыми они вступали, совершая магические обрядовые действия. По народным представлениям в оставшихся на поле колосьях обитал «дух нивы».
Нарушение запрета говорить могло привести к нежелательным последствиям: у девушки, заговорившей во время срезания последних колосьев, жених окажется слепым; у хозяйки, не сумевшей сохранить молчание, будет реветь зимой в хлеву скотина (костромск.)

По другим поверьям при срезании дожиночного снопа обычно произносились приговоры: «Два поля дожавши, третье запахавши, отдай да положь» (ярославск.); пелись песни:

«Видит наше (мое) око,
Что край недалёко,
Постать не широка.
До краю дожнемся,
Горелки напьемся.
Хозяин — соловейко,
Поезжай за горелкой!
Хозяйка — хляптуха,
Ти готова болтуха?»
(смоленск.; Земцовский И.И. 1970. С. 517).

Как сжинали колосья последнего снопа?

Колосья для последнего снопа зачастую сжинали иначе, чем при обычной жатве. В Белозерье, двигаясь вдоль края оставленного участка, срезали колосья и укладывали горстями по кругу на расстеленную скатерть, чтобы они не коснулись земли;
В московской губернии в «гузок» (нижняя часть, комель) снопа вставляли все серпы, принимавшие участие в жатве, объясняя это тем, что зимою не будет замерзать нос;
Также в московской губернии делали Сноп — «христову рубашку» таким образом: последний сноп расстилали на полосе и в него клали два серпа таким образом, чтобы лезвия серпов образовывали замкнутый круг. Затем сноп связывался, при этом серпы перекрещивались внутри снопа и торчали наружу острыми концами и рукоятками. «Христова рубашка» делалась для обеспечения полного достатка в доме (обычай соблюдался до конца 20-х — начала 30-х гг. ХХ в.).

В Смоленской губ. дожиночный сноп устанавливался на «обабок» особым образом; при этом делалась «бабка» — десять снопов ставили житом (созревшими колосьями) наверх, прислоняя друг к другу и образуя круг; последний сноп, оставшийся без пары, ставили на «бабку» житом вниз, вверх срезанными корнями, при этом приговаривая, чтобы на следующий год рожь лучше родилась.

Как украшали последний сноп?

Последний сноп — именинник, пожинальник, обжинок — делался большим и толстым, связывался специально сделанным «свиточком», либо опоясывался красной лентой, украшался цветами и ситцевыми лоскутами, лентами.

Нередко снопу придавался антропоморфный вид.
Так, из соломы последнего снопа делали куклу, одевали в сарафан и головной убор (кокошник, кичку, платок), украшали ожерельями и бусами; в смоленской губ. привязывали к снопу палки или солому, обозначая руки.

Дожиночный сноп мог выражать своим антропоморфным видом женское или мужское начало, соответственно давалось снопу имя: последний сноп одетый в женскую одежду, называли Солохой; надев на другой сноп штаны, рубаху, шапку, давали имя Овсей (смоленск.).

Источник

Народная Русь (Коринфский)/Спожинки

На переломе августа (15 числа), в день Успения Пресвятой Богородицы, а в некоторых местностях в следующий за ним день перенесения образа Спаса Нерукотворенного, народ русский справляет третий и последний из своих предосенних земледельческих праздников — «Спожинки», именуемый иначе Успеньевым днем, а также слывущий и за «Третий Спас». До Успения полагается, по установившемуся в незапамятные годы обычаю, успеть дожать последний сноп в озимом поле. Потому-то, по объяснению одних знатоков простонародной старины, и называется этот день «Спожинками-дожинками»; другие же народоведы ведут его название от «Госпожи», т. е. «Владычицы» (Богородицы), и величают его иным, подслушанным в других местностях именем — «Госпожинки».

«Хорошо, если — Спас на полотне (праздник Нерукотворенного Образа Иисуса Христа), а хлебушко — на гумне!» — говорят на деревенской Руси. Спожинки — «последний сноп дожинают» и у самых неторопливых хозяев. А у хороших хлеборобов, — если у них самих засилье не берёт, — устраивается в этот день весёлый сноповоз — «дружной помочью», за посильное-хлебосольное угощение по-праздничному.

Ф. М. Истоминым [1] в 1893-м году, в Костромской губернии (с. Холкино Новоуспенской волости, Ветлужского уезда), записана довольно любопытная в бытовом отношении «помочанская» песня, помещённая в изданном на Высочайше дарованные средства сборнике «Песни русского народа, собранные в губерниях Вологодской, Вятской и Костромской»:

«Ты хозяин наш, ты хозяин,
Всему дому господин!
Наварил, сударь, хозяин.
Пива пья-пьянова про нас!
Накурил, сударь, хозяин,
Зелёнова, братцы, вина!
Нам не дорого, хозяин,
Твое пиво и вино!
Дорога́, сударь да хозяин,
Пир-беседа со гостьми!
Во беседушке, хозяин,
Люди добрые сидят,
Басни ба-бают, рассуждают,
Речь хорошу говорят»…

В таких трогательных словах величают гости-помочане, праздничные работнички, своего «хозяина», [367] честь-честью, по заведенному дедами-прадедами обычаю, угощающего их за помочь-работу.

На Спожинки, — там, где к этому времени заканчивается жатва, — по деревням устраивают «мирскую складчину», варят «братское пиво» и пекут праздничные пироги из новой муки. На пирушки созываются все родные и добрые соседи — «пировать Успенщину». В урожайные годы в этот день колют купленого на мирские деньги барана. В старину в этот день крестьяне собирались гурьбою на боярский двор, где и праздновалось окончание жатвы, сопровождаясь особыми, приуроченными к тому обрядами. Жницы обходили все дожатые поля и собирали оставшиеся несрезанные колосья. Из последних свивался венок, переплетавшийся полевыми цветами. Этот венок надевали на голову молодой красивой девушке и затем все шли, с песнями, к господской усадьбе. По дороге толпа увеличивалась встречными крестьянами. Впереди всех шел мальчик с последним сжатым снопом в руках. На крыльцо хором выходил боярин с боярынею и с боярышнями и приглашал жниц во двор, принимая венок и сноп, которые после этого и ставились в покоях под божницею. Угостившись на боярском дворе, толпа расходилась по домам. На старой Смоленщине до сих пор заметны пережитки этого обычая. На Успенье красные девушки рядят там «дожиночный» сноп в сарафан, приделывают к нему из палок подобие рук и надевают на него белую кичку, а затем несут «именинника» в помещичью усадьбу, где и напрашиваются песнями на угощение, во все продолжение которого сноп-именинник стоит на столе. В некоторых местностях и в наши дни существует обычай обвязывать последними колосьями серпы и класть их — на Третий Спас — под иконами. Среди белорусов справляется в этот день так называемая «Талака» (то же, что и «Спожинки»). Этим именем называют девушку, выбранную для перенесения праздничного снопа в деревню. «Талаку» убирают цветами: на голову ей накидывается большой белый платок, поверх которого надевается венок из колосьев. Веселая толпа жниц идет по улице с песнями:

«Добры вечер, Талака,
Да возьми ж ад нас, вазьми-но
Житный ты снапок;
Да надзень-же, надзенъ-но
З красками прыгож венок!» —

— голосят все идущие. В старину навстречу им выбегал кто-нибудь из работников с барского двора — с приглашением от господ зайти во двор. Здесь встречали гостей хлебом-солью и принимали от них дожиночный сноп. Гостям предлагалось угощение: «Талаку» сажали в почетный «красный» угол под образа. Пирушка кончалась тем, что чествуемая всеми девица-красавица снимала с себя венок и отдавала его хозяину — с пожеланием, чтобы у того народилось «жытца, жытца сто коробов»… Нечто напоминающее указанный обычай можно было наблюдать в этот день не только во многих других губерниях, но и в зарубежных славянских землях.

Во многих местностях, дожинаючи последний сноп накануне Успеньева дня, замаявшиеся-уморившиеся на летней страде жницы катаются по жнивью, голося-приговаривая:

«Жнивка, жнивка!
Отдай мою силку:
На пест, на колотило,
На молотило,
На кривое веретено!»

Этим надеются они набраться новой силы для дальнейших — осенних и зимних — бабьих работ. На возвращающихся с «дожинок» баб и девушек поджидающие их у деревенской околицы молодые парни выливают ведра воды. Иногда при этом поется какая-нибудь подобающая случаю песня — вроде, например, следующей:

«Пошел колос на ниву,
На белую пшеницу.
Уродися на лето,
Рожь с овсом,
Со дикушей,
Со пшеницею:
Из колосу — осьмина,
Из зерна — коврига,
Из полузерна — пирог.
Родися, родися,
Рожь с овсом!»

По народной примете, соблюдением этого старинного, завещанного отцами-дедами обычая обеспечиваются плодотворные дожди на будущую весну и лето.

После обедни на Успенье в селах поднимаются образа. Крестный ход направляется к полю. Здесь, на [369] широкой меже, поется благодарственный молебен Божией Матери, Госпоже полевых злаков. Если нет во время этого молебна ни ветра, ни дождя, то предполагается, что вся осень будет ведреная и тихая, — что совсем не лишнее для «досевок», сноповоза и молотьбы — сыромолотом. «Хорошо, когда Спас на полотне (16-е августа), а хлебушко — на гумне!» — гласит старая деревенская поговорка.

На «Большую Пречистую» — в праздник Успения Пресвятой Богородицы — посельская-деревенская Русь привыкла святить новый хлеб. Это происходит за обедней, когда каждый добрый хозяин приносит с собою в церковь свежеиспеченный каравай нового хлеба. До возвращения с ним из церкви дома никто не ест ни крохи: все дожидаются «свяченого куска». Разговляются на этот день прежде всего хлебом. Остаток каравая тщательно завертывается в чистую холстину и кладется под образа. Кусочками его «пользуют» болящих, твердо веря в целебную силу этого «Божьего благословения». Считается большим грехом уронить хотя бы малую крошку от такого каравая на пол, а тем более — растоптать её ногами.

На севере принято подавать за праздничный стол на Успеньев день «дежен» (толокно). Бабы едят его, похваливают и ведут беседу о прошедшем жнитве. Девушки поют в Успеньев вечер, за толокном-деженем, приличные случаю песни. А старые старики прикидывают-подсчитывают («по суслонам») собранный урожай. Детвора до поздней ночи шумит в этот день у заваленок, проводя время за веселыми играми, перемежающимися звонкими-дробными припевами. Заливаются-звенят, по всей деревне разносятся молодые голоса:

«Дожили, дожили,
О спожинки встретили,
Коровая почали,
Толокна процведали,
Гостей угостили,
Богу помолили!
Хлебушко, расти!
Времячко, лети, лети —
До новой весны,
До нового лета,
До нового хлеба. »

С Успеньева розговенья начинаются по деревням осенние «посиделки», «засидки», «беседы». Время не ждет: до [370] Покрова только-только успеть молодежи досидеться до свадеб. Принято не засылать и сватов раньше как через две недели после Спожинок. А известно исстари, что «первый сват — другим дорогу кажет». Потому-то и начинают деревенские красавицы засматривать себе женихов после Успения. «С Успенщины не успеешь присмотреть — зиму тебе в девках просидеть!» — увещает красную девушку народная мудрость устами старой пословицы, взявшейся из крестьянского быта, тесно связанного с полевыми работами и твердо памятующего, что: «На белом Божьем свете всему — свой час».

На Третий Спас соблюдается до сих пор сохранившееся обыкновение загадывать о посеве. Из «дожиночного снопа», — о котором велась речь выше, — берутся три колоса. Вылущенные из них зерна, из каждого наособицу, — зарываются в землю на примеченном укромном месте. Если раньше и лучше всех взойдут зерна первого колоса — значит, лучший урожай даст в будущем году ранний сев; если зерна второго — средний, третьего — поздний. В Тульской губернии перед Спожинками старые люди ходят на воду и наблюдают за течением. Если реки, озера и болота не волнуются ветром, и лодки стоят спокойно, — то примета говорит, что осень будет тихая и зима пройдет без метелей.

От Спожинок, дожинающих последний сноп, рукой, что называется, подать и до «Досевок». Как уже упоминалось выше, народный опыт отводит на окончание озимого сева всего три дня после Успенья. К восемнадцатому августовскому дню хороший хозяин должен бросить последнюю горсть жита в землю. О запоздавших ленивцах, оправдывающихся своим недосугом, в народе говорят: «До Фролова дня (18 августа) сеют ретивые, после Фролова — ленивые!» и «Кто сеет рожь на Фролов день, у того родятся одни Фролки».

Калики-перехожие разносят по Святой Руси переходящие из уст в уста старинные песни, былины и «стихи». Этих убогих странников кормит их пение — на усладу люду православному. Много стихов поют бедные носители народного песнотворчества, мало-помалу исчезающие с лица родной земли под шум и гул иных — новых, имеющих мало общего с творчеством, — песен. Недалеки те дни, когда от этих «птиц Божиих» останется в народе только одно предание о их странствиях. Есть несколько народных стихов духовных про Успение, записанных в разных местностях Святой Руси. [371]

Один из этих «сказов» начинается следующим песенным воззванием к Богоматери:

«Госпоже Дево Царице,
Марие Богородице!
Поем Тя, хвалим Тя велегласно,
В песнех красно,
Чудес море пресвятое,
В Гепсиманской веси сокрытое!»

Затем, после приведенной вступительной запевки, безвестный стихослагатель переходит к повествовательной стороне стиха. «Ты, Гепсимани, столица», — с простодушным умилением поет он, — «в тебе устнула Царица. Была весь малая зело красна, а днесь благодарно: се Девица, голубица, се Мата, всех царей Царица. Когда Ти, Дево, устнула, лик апостольский вжаснула, ангелов множество песнь спевали, где взимали душу чисту Иисус Христу, от земли к небеси провождали. Тогда апостоли не были, облаком с конец слетили, спешились на погреб, не медлячи, голосячи, на погрёб той Девы Святой, Марии устнувшой, Девы Пречистой. Фома в Индии провождал время, на погреб Девы спознился, а потом, приспевши, зело рыдал и припадал к гробу лицем, жалил сердцем, что Девы устнувшой не оглядал. Афоний (языческий жрец-волхвователь) одр хотел струтити, волшебством умел ходити, никтоже бо не виде от земна рода. Но воевода с мечом (архангел) власно предста вжасно, — Афоний без рук является; народ мног тогда здвигнуся, лик апостольский вжаснуся,

Афоний Царицу всех прославлял и поведал, что Девица голубица, се Махи всех царей и Царица»… Повествование обрывается, и стихопевец снова преображается во вдохновенного молитвенника, взывая:

«Я мы Тя, Дево, взираем,
Лица зрения желаем,
Даждь и нам Тя, Панно, оглядати,
Божия Мати,
Непременно, благоговейно,
Сподоби в небеси царствовати!»

Стих заканчивается, как и начался, благоговейным прославлением Богоматери: «Ты есть царская одежда, во скорбех наших надежда, Ты — скиптро царская, Ты — корона, оборона, сохранят, свобождати, от врагов покрый нас, О, Божия Мати. » Наименование Пресвятой Девы [372] «Панною» (в предзаключительной молитвенной части) явно свидетельствует о западнорусском происхождении приведенного народного стиха духовного.

Другой стиховный сказ начинается такой запевкою:

«Апостоли с конца света
Собравшася вcu для совета.
О, Девице, Твое Успение,
Пришли наше хваление
И подаждь нам радование!
Отец свыше призирает,
Сын Матери руце давает…»

Этот довольно неуклюжий «стих» можно и теперь ещё слышать в сельской глуши у церковных папертей в день Успения Пресвятой Богородицы. После обедни калики перехожие идут своим путем-дорогою, останавливаясь под окнами справляющих «спожинки» семьян. Умилительно звучит в их устах полународная, полукнижная, своеобразно размеренная, стихотворная речь:

«Раю небесный, отворися,
Марию прияти потщися,
В красно-светлыя своя вселяя дворе,
Юже радостно сретают Сил соборы,
Яко невесту
Божию чисту…
.
О, Марие, красота девства!»

Этот торжественный напев странников так породит к праздничному настроению пахарей, справляющих благополучное окончание одного из главнейших своих земледельческих трудов.

Источник