пол сассман исчезнувший оазис
Пол сассман исчезнувший оазис
Алики, Лейла, Эзра и Джуд,
эта книга для вас, как и моя любовь.
2153 г. до н. э., Египет, Ливийская пустыня
— Да пройдет он путем праведных, да пересечет небесную твердь! — читали нараспев остальные. — Да взойдет он к великому богу, да воссядет пировать рядом с Осирисом каждый день!
Мясник, на которого изливались потоки крови, укладывал жреца на землю и переходил к следующему, повторяя действо и удлиняя вереницу тел, каменнолицый и деловитый.
С высоты ближайшей дюны за этой театрализованной бойней наблюдал Имти-Хентика, верховный жрец Иуну, великий провидец и первый пророк Ра-Атума. На душе у него было тяжко от гибели стольких достойных людей, с которыми он почти сроднился за долгое время пути, но вместе с тем и светло. Они выполнили свой долг, свою великую задачу. Каждый знал, какой конец ему уготован, — даже слух о содеянном не должен был просочиться по ту сторону пустыни.
Верховный жрец ощутил спиной первое тепло восходящего солнца, Ра-Атума в воплощении Хепри, несущего миру свет и жизнь. Имти-Хентика откинул с головы покрывало из леопардовой шкуры и воздел руки.
— О Атум, сошедший на землю с холма созидания, светом подобный лучезарной птице Бену в святилище Бен-бена!
Он простер руку к узкой малиновой полоске над дюнами, точно стремился удержать рассвет. Затем посмотрел назад — туда, где на сотни хетов от севера к югу простиралась завесой горная гряда, самый край света.
У подножия этих гор, в густой тени, которую еще не рассеяло утреннее солнце, находились Божественные врата, Уста Осириса. Их нельзя было разглядеть, даже подойдя в упор, ибо он, Имти, прочел над ними заклинания сокрытия, и лишь тот, кто знал, как смотреть, мог догадаться об их присутствии. Так святилище предков, «уэхат эр-джерута», «оазис на краю земли», оставалось легендой на протяжении многих веков. Лишь посвященные знали о его существовании. Недаром же его нарекли «уэхат сештат» — «Тайный оазис». Там их груз никто не найдет. Там он будет лежать, сокрытый от глаз, до прошествия смуты.
Имти окинул взглядом скалы, кивнул сам себе, словно одобряя содеянное, и ненадолго задержал внимание на утесе, который вздымался из дюн в нескольких хетах от скалистой стены. Даже издали он поражал воображение — изогнутый столб из черного камня в двадцать мехов высотой, похожий на серп, прорезавший пустынный полог, или, точнее, на голень исполинского скарабея, который выбирается из-под песка.
Имти задался вопросом: сколько путешественников видели этого безмолвного стража, не сознавая его истинной роли? «Скорее всего немного, — ответил он сам себе, — если они вообще забредали сюда, в эти мертвые пустоши, вотчину Сета. Любой, кому дорога жизнь, даже в мыслях не рискнет сюда направиться. Лишь те, кто знал об оазисе, осмеливались пуститься сквозь раскаленные бескрайние пески. Только здесь упокоится их святыня, недосягаемая для невежд, которые жаждут злоупотребить ее ужасной силой… Да, — сказал себе Имти, — несмотря на тяготы пути, решение отвезти ее на запад было верным. Вне всякого сомнения».
Четыре луны назад именно так повелел тайный совет первых людей государства, куда вошли царица Нейт и царевич Меренра, чати Усеркаф, главный военачальник Реху и он, Имти-Хентика, Первый из провидцев.
Лишь великий нису, Неферкара Пепи, владыка Двух царств, не почтил совет присутствием и остался в неведении. Некогда Пепи Второй был могущественным правителем, достойным славы Хасехемуи, Джосера и Хуфу, но ныне, на девяносто третьем году царствования (уж три поколения сменилось с тех пор!), его власть и могущество пошатнулись. По ту сторону песков номархи собирали собственную рать и затевали междоусобицы. «Девять луков» к северу и югу разоряли границы его владений. Три года из четырех Нил не разливался, и земля не давала плода.
Страна Кемет терпела упадок, и, по ожиданиям мудрецов, худшее было еще впереди. И хотя именно он, Пепи, был сыном Ра, в эти тяжелые времена другим выпало решать за него наиважнейшие вопросы и нести бремя власти. И вот совет постановил: ради сохранности святыни и безопасности жителей ее надлежит вывезти из Иуну, где она пребывала, и вернуть туда, откуда она появилась, за песчаные моря, в тишь Тайного оазиса. А ему, Имти-Хентике, верховному жрецу Иуну, поручили возглавить поход.
— Доставь его через извилистые протоки, перенеси к восточному краю неба! — грянул хор жрецов новую молитву, когда еще одно тело с рассеченным горлом легло на песок. Теперь их осталось пятнадцать — вдвое меньше изначального числа.
— Сподобь его приблизиться к тебе, о великий Ра! — воззвал Имти в лад с остальными. — Проведи священным путем, и да живет он в твоем краю вечно!
Они выступили в самом начале сезона перет, когда солнце наименее люто. Их было восемьдесят. Жрецы бережно обернули ношу льняным полотном, уложили на деревянные салазки и отправились на юг — сначала по реке до Заути, затем сушей до оазиса Кенем. Там они устроили себе недельный отдых, прежде чем пуститься в последнее, самое изнурительное путешествие: пятьдесят итеру раскаленной, выжженной пустоши дешрет, за которой лежали горы и Тайный оазис.
Семь долгих недель занял этот переход, худшее из испытаний, которое Имти довелось пережить. Такое ему не снилось в самом страшном сне. Не успели они покрыть и половину пути, как волы пали и жрецам пришлось самим тянуть лямку. Двадцать человек впрягались, как скот, и волокли сани. Ремень до крови резал им плечи, раскаченный песок палил ноги. День ото дня они проходили все меньше и меньше — из-за гигантских дюн, ослепляющих песчаных бурь, но прежде всего из-за солнца, которое даже зимой жгло от рассвета до заката, словно сам воздух обратился в огонь.
Жажда, хвори и истощение от непосильного труда сократили ряды путников, а когда кончилась вода, Имти решил, что достичь цели не суждено. И все же они продолжали упрямо идти — безмолвные мученики, чьим страданиям не было равных, пока на сороковой день после Кенемабоги не наградили их упорство зрелищем, о котором они так долго молили: расплывчатой бурой полосой на горизонте, означающей великие горы и конец пути. Однако лишь через три дня те, кто выжил в пустыне, числом тридцать человек, достигли Уст Осириса и, пройдя их, очутились посреди лесистого ущелья оазиса. Святыня упокоилась в храме, жрецы омылись в священных источниках, и на новой — нынешней — заре, прочтя запирающие заклинания, наложив два проклятия, отправились в пустыню вершить последний обряд.
Громкое бряцание вывело Имти из задумчивости. Немой палач постучал рукоятью ножа о камень, чтобы привлечь внимание провидца.
На песке перед ним лежало двадцать восемь тел. В живых остались только они с мясником.
— Дуа-и-нак нетйер сени-и, — произнес Имти, спустившись по песчаному склону и положив руку на влажное от крови плечо палача. «Спасибо, брат мой». Помолчав, он продолжил: — Выпьешь шепен?
Пол Сассман Исчезнувший оазис
У полиции нет оснований считать случившееся убийством.
Но бедуин, который передает приехавшей в Египет Фрейе сумку с загадочными картами и фотопленками, прозрачно намекает: ее сестру убили. И опасность угрожает каждому, кто завладеет этими материалами.
Поначалу Фрейя просто отмахивается от его слов, но вскоре понимает: он не лгал.
Потому что теперь люди, убившие Алекс, охотятся за ней самой. И ей не избежать гибели, если она не откроет тайну давно забытого оазиса, скрытого где-то в африканских пустынях. Оазиса, который по-прежнему хранит сокровенный секрет жрецов Древнего Египта…
2153 г. до н. э., Египет, Ливийская пустыня 1
Ноябрь, 1986, северо-восточная Албания, аэродром Кукеса 2
Вашингтон, здание Пентагона. Тем же вечером 4
Париж. Четыре месяца спустя 4
Калифорния, Йосемитский национальный парк 5
Каир, отель «Мариотт» 6
Каир, Американский университет 14
Между Дахлой и Каиром 18
Каир, Маншият-Насир 18
Египет, между Каиром и Дахлой 21
Каир, американское посольство 26
Каир, коптский квартал 27
Каир, Американский университет 29
Каир, Египетский музей 34
Каир, Маншият-Насир 38
Каир, Маншият-Насир 40
Дорога на Александрию 49
Между Каиром и Александрией 52
Над Ливийской пустыней 63
Военный аэродром Массави, оазис Харга 64
В Затерянном оазисе 71
Послесловие автора 86
Словарь терминов 87
Пол Сассман
Исчезнувший оазис
я нашел совершеннейший на земле оазис,
где царят покой, тепло
Алики, Лейла, Эзра и Джуд,
эта книга для вас, как и моя любовь.
2153 г. до н. э., Египет, Ливийская пустыня
Мясник, на которого изливались потоки крови, укладывал жреца на землю и переходил к следующему, повторяя действо и удлиняя вереницу тел, каменнолицый и деловитый.
Верховный жрец ощутил спиной первое тепло восходящего солнца, Ра-Атума в воплощении Хепри, несущего миру свет и жизнь. Имти-Хентика откинул с головы покрывало из леопардовой шкуры и воздел руки.
— О Атум, сошедший на землю с холма созидания, светом подобный лучезарной птице Бену в святилище Бен-бена!
Четыре луны назад именно так повелел тайный совет первых людей государства, куда вошли царица Нейт и царевич Меренра, чати Усеркаф, главный военачальник Реху и он, Имти-Хентика, Первый из провидцев.
Лишь великий нису, Неферкара Пепи, владыка Двух царств, не почтил совет присутствием и остался в неведении. Некогда Пепи Второй был могущественным правителем, достойным славы Хасехемуи, Джосера и Хуфу, но ныне, на девяносто третьем году царствования (уж три поколения сменилось с тех пор!), его власть и могущество пошатнулись. По ту сторону песков номархи собирали собственную рать и затевали междоусобицы. «Девять луков» к северу и югу разоряли границы его владений. Три года из четырех Нил не разливался, и земля не давала плода.
Страна Кемет терпела упадок, и, по ожиданиям мудрецов, худшее было еще впереди. И хотя именно он, Пепи, был сыном Ра, в эти тяжелые времена другим выпало решать за него наиважнейшие вопросы и нести бремя власти. И вот совет постановил: ради сохранности святыни и безопасности жителей ее надлежит вывезти из Иуну, где она пребывала, и вернуть туда, откуда она появилась, за песчаные моря, в тишь Тайного оазиса. А ему, Имти-Хентике, верховному жрецу Иуну, поручили возглавить поход.
Исчезнувший оазис
Сестра знаменитой альпинистки Фрейи Хэннен — известный египтолог и бывший агент спецслужб Алекс — мертва.
У полиции нет оснований считать случившееся убийством.
Но бедуин, который передает приехавшей в Египет Фрейе сумку с загадочными картами и фотопленками, прозрачно намекает: ее сестру убили. И опасность угрожает каждому, кто завладеет этими материалами.
Поначалу Фрейя просто отмахивается от его слов, но вскоре понимает: он не лгал.
Потому что теперь люди, убившие Алекс, охотятся за ней самой. И ей не избежать гибели, если она не откроет тайну давно забытого оазиса, скрытого где-то в африканских пустынях. Оазиса, который по-прежнему хранит сокровенный секрет жрецов Древнего Египта…
Исчезнувший оазис скачать fb2, epub бесплатно
В иерусалимском храме была убита известная своими скандальными и сенсационными разоблачениями молодая журналистка. Опытный детектив Бен-Рой, которому поручено дело, и его коллега из Египта вскоре выяснили: незадолго до гибели журналистка вела расследование таинственного исчезновения британского инженера, пропавшего семьдесят лет назад при загадочных обстоятельствах.
Случайное совпадение? Детективы решают копнуть глубже и неожиданно нащупывают ниточку смертельной паутины, которая тянется во времена, когда Египтом правили «сыновья» Осириса – фараоны…
Тайна, которую много веков назад первосвященник Иерусалима Матфей завещал хранить юному Давиду и его потомкам…
Сокровище, которое крестоносец обнаружил в катакомбах под Храмом Иерусалимским – и увез в Европу…
«Святыня Кастельомбра» – загадочный артефакт, который катары почитали как РЕЛИКВИЮ…
«Абсолютное оружие», за которым когда-то охотились нацисты, а в наши дни – две противостоящие одна другой террористические группировки…
Возможно ли, что речь идет об ОДНОМ И ТОМ ЖЕ ПРЕДМЕТЕ?
Но – ЧТО ЭТО ЗА ПРЕДМЕТ и где искать его ТЕПЕРЬ?
Расследование ведут двое старых друзей-полицейских и молодая журналистка.
Последняя тайна Храма станет либо спасением, либо проклятием для человечества!
Перед вами — МЕЖДУНАРОДНЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР, книга, переведенная на восемнадцать языков. Книга, по мотивам которой уже снимают в Голливуде фильм, обещающий стать блокбастером.
«Исчезнувшая армия царя Камбиса» — ШЕДЕВР, соединяющий в себе мощь классического исторического романа, тонкость «археологического детектива» и увлекательность приключенческого боевика.
Триумфальное шествие этой книги по миру ЕЩЕ ТОЛЬКО НАЧИНАЕТСЯ…
У Пола Сассмана две страсти: писательство и археология. Первую он удовлетворяет, работая свободным журналистом, вторую — проводя ежегодно два месяца на раскопках в Египте. Тридцатипятилетний Пол живет в Лондоне. «Исчезнувшая армия царя Камбиса» — его первый роман.
«История зеркала» – рукопись, события которой переносят читателя во Францию второй половины 17-го века. В то время, когда зеркало было явлением необычным, для кого-то пугающим, а для кого-то чудесным, разворачивается захватывающая история простого провинциального паренька по имени Корнелиус. Череда событий и перипетий, случайная на первый взгляд, приведет его в Париж, а знакомство с итальянскими мастерами заставит задуматься над тайнами, рожденными жизнью и сокрытыми в зеркалах, позволит пережить волнующие мгновения первой любви и проведет по разрушительным глубинам человеческого коварства.
Яркие образы рукописи не оставят равнодушным никого – вы просто не сможете не сопереживать этим людям, таким далеким от нас, оставшимся в прошлом, но очень близким по мыслям, чувствам и душевным терзаниям.
Замкнутое пространство, случайные люди, каждый из которых может стать жертвой и убийцей, – классический детективный сюжет Валерия Рихтер разыгрывает в сегодняшних декорациях с персонажами, в которых легко узнать наших современников. Дело о гибели американского иллюзиониста, коллеги Дэвида Копперфильда, расследует группа участников психологического эксперимента. Робкие, алчные, влюбленные, самоотверженные, запуганные – они просто люди, которым предстоит расколдовать чудовищ, поселившихся в их собственных душах. Это куда сложнее, чем сразиться с призраками, населяющими отель «Оранжерея», и стоит ли удивляться, что до финала дойдут не все?
Шахурдину легко и весело. За щедрые чаевые он ловко подстрижен парикмахером–армянином. Пахнет от Шахурдина не дохлыми портянками, сладкой прелью давно немытого тела, гарью кострищ, а любимым «шипром». В обоих нагрудных карманах нового пиджака толстые пачки денег нежно давят на грудь…
На белой скатерти дрожит янтарное пятно от графинчика с коньяком, с толстого горла шампанского еще не сорван хрустящий, серебряный шарф. Пора начинать, но он все тянет, продлевая наслаждение от перехода в мир нарядный, уютный, где хорошая еда, но главное — женщины. За спиной далеко–далеко остались лязг кирок и ломиков о скальную породу, затяжные туманы, от которых, казалось, отсыревают не только вещи в палатке, но и душа.
Я смотрю на дверь и жду, когда смогу в нее постучать.
Дверь обита дерматином, кое–где порванным. Как ни странно, дырки придают обивке некую основательность, некую укорененность в чем–то.
В затылок мне светит тусклая желтая лампочка.
Я уже замерз здесь стоять, на лестничной площадке «сталинки» в центре города.
Щелкают замки, открывается дверь внутрь, в темную прихожую. В темной прихожей бледное лицо моего друга.
Кейт Хейден – профайлер ФБР, эксперт по криминалистической лингвистике. Она мастерски вычисляет маньяков по их словам – написанным или сказанным. Но не может держать в узде свои собственные кошмары…
Сан-Антонио. Опять этот проклятый город. Город ее юности, город ее кошмаров. Много лет назад агент Хейден пережила здесь личную трагедию, подтолкнувшую ее к профайлингу. Здесь же она поймала и упрятала за решетку известного маньяка по прозвищу Самаритянин. Однако случилось невозможное – его убийства продолжились. Либо Кейт совершила ужасную ошибку, посадив невиновного, либо в городе завелся подражатель. Начав расследование в паре со своеобразным детективом Тео Мазуром, она быстро понимает, что имеет дело не с обычным маньяком, а с грозным врагом. Врагом, который слишком хорошо ее знает. И чем ближе они приближаются к убийце, тем яснее становится главное правило затеянной им игры: не верь ничему, что видишь…
От автора бестселлеров New York Times и USA Today.
Для нее охота на серийных убийц – как игра в шахматы. Понять тактику противника, просчитать его действия на несколько шагов вперед и заманить в ловушку. Но он – достойный соперник, и еще неизвестно, чей ход будет последним.
Роман в духе «Внутри убийцы» и культового фильма «Имитатор» с Сигурни Уивер, положившего начало голливудской моде на профайлеров.
Мэгги Холт ненавидит вопросы о своем детстве и книгу, написанную ее отцом. Книга не дает ей покоя уже двадцать пять лет, с тех пор как семья Мэгги переехала в викторианский особняк Бейнберри Холл и вынуждена была сбежать оттуда три недели спустя, посреди ночи, чтобы никогда больше не возвращаться. В своем романе отец Мэгги описал все мрачные и мистические события, произошедшие в особняке, и книга сделала семью Холт известной. Но Мэгги не помнит ничего из своего детства и не верит ни единому слову в романе.
После смерти отца Мэгги наследует тот самый особняк и хочет подготовить его к продаже. Теперь призраки прошлого готовы выйти из тени и рассказать Мэгги тайну Бейнберри Холл. Но готова ли она встретиться с секретами, что поджидают ее в стенах старого дома? И что, если человеческие поступки окажутся страшнее любых привидений?
С каждой новой главой и новым героем мы видим историю с новой, неожиданной стороны. Может ли так случиться, что в страшной трагедии виноваты все, и никто одновременно?
На протяжении тысячи лет среди людей живут те, кого принято называть Выродками. В их жилах течет Древняя кровь, пахнущая серой, своей матерью они называют Лилит, Герцогиню ада, а их репутация чернее чернил. Преступники и малефикары, чудовища и оборотни, некроманты и чародеи… К счастью, времена могущества Выродков давно миновали, сохранилось лишь четыре клана Древней крови, осевшие в городе Ур, Блистательном и Проклятом, и пытающиеся выжить в мире, принадлежащем смертным.
Профессиональный истребитель нечисти Сет Слотер по прозвищу Ублюдок — изгой даже в собственном клане. Это про него сложена поговорка: «Никто не приходит просить помощи Слотера по своей воле — всех толкают в спину мертвецы». Но если нанимать Ублюдка приходят сами мертвецы, значит, дело по-настоящему плохо…
Долгие годы пронеслись ветром мимо их разгоряченных лиц.
Машина Времени остановилась.
— Год тысяча девятьсот двадцать восьмой, — сказала Джанет.
Оба мальчика смотрели на то, что было за ней.
Мистер Филдс вышел из состояния неподвижности.
— Помните, вы прибыли сюда наблюдать жизнь этих древних людей. Всем интересуйтесь, обо всем размышляйте, все наблюдайте.
— Хорошо, — ответили девочка и два мальчика, все трое в новенькой, защитного цвета форме. У детей все было одинаковое — стрижка, наручные часы, сандалии и, хотя они не были родственниками, цвет волос, глаз, зубов и кожи.
Пол сассман исчезнувший оазис
где царят покой, тепло
и безграничная радость, — свою семью.
Алики, Лейла, Эзра и Джуд,
эта книга для вас, как и моя любовь.
2153 г. до н. э., Египет, Ливийская пустыня
— Да пройдет он путем праведных, да пересечет небесную твердь! — читали нараспев остальные. — Да взойдет он к великому богу, да воссядет пировать рядом с Осирисом каждый день!
Мясник, на которого изливались потоки крови, укладывал жреца на землю и переходил к следующему, повторяя действо и удлиняя вереницу тел, каменнолицый и деловитый.
С высоты ближайшей дюны за этой театрализованной бойней наблюдал Имти-Хентика, верховный жрец Иуну, великий провидец и первый пророк Ра-Атума. На душе у него было тяжко от гибели стольких достойных людей, с которыми он почти сроднился за долгое время пути, но вместе с тем и светло. Они выполнили свой долг, свою великую задачу. Каждый знал, какой конец ему уготован, — даже слух о содеянном не должен был просочиться по ту сторону пустыни.
Верховный жрец ощутил спиной первое тепло восходящего солнца, Ра-Атума в воплощении Хепри, несущего миру свет и жизнь. Имти-Хентика откинул с головы покрывало из леопардовой шкуры и воздел руки.
— О Атум, сошедший на землю с холма созидания, светом подобный лучезарной птице Бену в святилище Бен-бена!
Он простер руку к узкой малиновой полоске над дюнами, точно стремился удержать рассвет. Затем посмотрел назад — туда, где на сотни хетов от севера к югу простиралась завесой горная гряда, самый край света.
У подножия этих гор, в густой тени, которую еще не рассеяло утреннее солнце, находились Божественные врата, Уста Осириса. Их нельзя было разглядеть, даже подойдя в упор, ибо он, Имти, прочел над ними заклинания сокрытия, и лишь тот, кто знал, как смотреть, мог догадаться об их присутствии. Так святилище предков, «уэхат эр-джерута», «оазис на краю земли», оставалось легендой на протяжении многих веков. Лишь посвященные знали о его существовании. Недаром же его нарекли «уэхат сештат» — «Тайный оазис». Там их груз никто не найдет. Там он будет лежать, сокрытый от глаз, до прошествия смуты.
Имти окинул взглядом скалы, кивнул сам себе, словно одобряя содеянное, и ненадолго задержал внимание на утесе, который вздымался из дюн в нескольких хетах от скалистой стены. Даже издали он поражал воображение — изогнутый столб из черного камня в двадцать мехов высотой, похожий на серп, прорезавший пустынный полог, или, точнее, на голень исполинского скарабея, который выбирается из-под песка.
Имти задался вопросом: сколько путешественников видели этого безмолвного стража, не сознавая его истинной роли? «Скорее всего немного, — ответил он сам себе, — если они вообще забредали сюда, в эти мертвые пустоши, вотчину Сета. Любой, кому дорога жизнь, даже в мыслях не рискнет сюда направиться. Лишь те, кто знал об оазисе, осмеливались пуститься сквозь раскаленные бескрайние пески. Только здесь упокоится их святыня, недосягаемая для невежд, которые жаждут злоупотребить ее ужасной силой… Да, — сказал себе Имти, — несмотря на тяготы пути, решение отвезти ее на запад было верным. Вне всякого сомнения».
Четыре луны назад именно так повелел тайный совет первых людей государства, куда вошли царица Нейт и царевич Меренра, чати Усеркаф, главный военачальник Реху и он, Имти-Хентика, Первый из провидцев.
Лишь великий нису, Неферкара Пепи, владыка Двух царств, не почтил совет присутствием и остался в неведении. Некогда Пепи Второй был могущественным правителем, достойным славы Хасехемуи, Джосера и Хуфу, но ныне, на девяносто третьем году царствования (уж три поколения сменилось с тех пор!), его власть и могущество пошатнулись. По ту сторону песков номархи собирали собственную рать и затевали междоусобицы. «Девять луков» к северу и югу разоряли границы его владений. Три года из четырех Нил не разливался, и земля не давала плода.
Страна Кемет терпела упадок, и, по ожиданиям мудрецов, худшее было еще впереди. И хотя именно он, Пепи, был сыном Ра, в эти тяжелые времена другим выпало решать за него наиважнейшие вопросы и нести бремя власти. И вот совет постановил: ради сохранности святыни и безопасности жителей ее надлежит вывезти из Иуну, где она пребывала, и вернуть туда, откуда она появилась, за песчаные моря, в тишь Тайного оазиса. А ему, Имти-Хентике, верховному жрецу Иуну, поручили возглавить поход.
— Доставь его через извилистые протоки, перенеси к восточному краю неба! — грянул хор жрецов новую молитву, когда еще одно тело с рассеченным горлом легло на песок. Теперь их осталось пятнадцать — вдвое меньше изначального числа.
— Сподобь его приблизиться к тебе, о великий Ра! — воззвал Имти в лад с остальными. — Проведи священным путем, и да живет он в твоем краю вечно!
Они выступили в самом начале сезона перет, когда солнце наименее люто. Их было восемьдесят. Жрецы бережно обернули ношу льняным полотном, уложили на деревянные салазки и отправились на юг — сначала по реке до Заути, затем сушей до оазиса Кенем. Там они устроили себе недельный отдых, прежде чем пуститься в последнее, самое изнурительное путешествие: пятьдесят итеру раскаленной, выжженной пустоши дешрет, за которой лежали горы и Тайный оазис.
Семь долгих недель занял этот переход, худшее из испытаний, которое Имти довелось пережить. Такое ему не снилось в самом страшном сне. Не успели они покрыть и половину пути, как волы пали и жрецам пришлось самим тянуть лямку. Двадцать человек впрягались, как скот, и волокли сани. Ремень до крови резал им плечи, раскаченный песок палил ноги. День ото дня они проходили все меньше и меньше — из-за гигантских дюн, ослепляющих песчаных бурь, но прежде всего из-за солнца, которое даже зимой жгло от рассвета до заката, словно сам воздух обратился в огонь.
Жажда, хвори и истощение от непосильного труда сократили ряды путников, а когда кончилась вода, Имти решил, что достичь цели не суждено. И все же они продолжали упрямо идти — безмолвные мученики, чьим страданиям не было равных, пока на сороковой день после Кенемабоги не наградили их упорство зрелищем, о котором они так долго молили: расплывчатой бурой полосой на горизонте, означающей великие горы и конец пути. Однако лишь через три дня те, кто выжил в пустыне, числом тридцать человек, достигли Уст Осириса и, пройдя их, очутились посреди лесистого ущелья оазиса. Святыня упокоилась в храме, жрецы омылись в священных источниках, и на новой — нынешней — заре, прочтя запирающие заклинания, наложив два проклятия, отправились в пустыню вершить последний обряд.
Громкое бряцание вывело Имти из задумчивости. Немой палач постучал рукоятью ножа о камень, чтобы привлечь внимание провидца.
На песке перед ним лежало двадцать восемь тел. В живых остались только они с мясником.
— Дуа-и-нак нетйер сени-и, — произнес Имти, спустившись по песчаному склону и положив руку на влажное от крови плечо палача. «Спасибо, брат мой». Помолчав, он продолжил: — Выпьешь шепен?
— Великий Рада отверзнет небесный свод для тебя, — выдохнул он, укладывая тело мясника. — Ступай же с ним и живи вовеки.
Жрец придал покойному погребальную позу, поцеловал его в лоб и с ножом в руках побрел обратно к вершине дюны, почти по колено увязая в песке.
Солнце касалось горизонта лишь краем, самым дном сияющего диска, но даже в ранний час воздух дрожал от накала его лучей. Имти смотрел на эту прозрачную зыбь и щурился, словно вычислял, скоро ли светило взойдет полностью. Потом он повернулся на запад, к утесу-серпу и темной гряде скал. Прошла минута, другая, третья… Жрец вдруг воздел руки и произнес:
О Хепри, о Хепри,
Ра-Атум на заре,
Бог всевидящего ока!
Убереги инер-эн седжет,
Сохрани от нечестивцев!
Да сокрушит их могучая пасть Себека
И поглотит утроба змея Апопа!
Чтобы лежать нашей святыне в покое и мире
За ре-эн уэсир, в недрах уэхат сештат!
Провидец был стар — шестидесяти с лишним лет, и его сила быстро иссякла, глаза потускнели, а в голове начали тесниться образы пережитого. Ему явились девушка с зелеными глазами (как он любил ее когда-то!), родная деревня, потом Иуну и старое кресло в Башне Сешат, где он некогда сиживал ночами, наблюдая движение звезд, гробница в Усыпальнице Пророков, где ему никогда не лежать… записи об этой тайной миссии, оставленные там перед походом, чтобы его имя впредь сохранилось в веках.
Воспоминания кружили у него в голове, сплетаясь и распадаясь снова, крошась, как стеклянные осколки. Они мельчали и таяли до тех пор, пока не исчезли. Остались только пустыня и солнце, да еще тихое биение крыльев.
Поначалу Имти решил, что на его тело уже слетаются грифы, но звук был слишком слабым для крыльев падальщика. Старик осоловело повернул голову и — невероятно! — увидел на верхушке дюны желтогрудую пичугу, трясогузку. Та смотрела на него, склонив набок головку. Что она делала посреди пустыни, Имти не знал, но, несмотря на слабость, улыбнулся, ибо разве не в виде трясогузки явилась миру великая птица Бену, возвещая зарю творения с вершины могучего камня Бен-бена? Чем не подтверждение тому, что боги благословили их поход?
— Да пройдет он путем праведных, — пробормотал старый жрец. — Да минует…
Ему не довелось закончить молитву: колени подогнулись и уронили его, бездыханного, лицом в песок. Трясогузка замерла, а через миг, осмелев, вспорхнула к нему на плечо, подняла голову к солнцу и запела.
Ноябрь, 1986, северо-восточная Албания, аэродром Кукеса
Русские опаздывали. Пока их дожидались, погода стала нелетной.
Сторону гор Шар-Даг заволокло тучами, и предвечернее небо налилось свинцовой серостью. Когда у ворот аэродрома возник наконец лимузин, сверху просыпались первые снежинки, а спустя две минуты, за которые он поравнялся с «Антоновым-24» и затормозил у посадочного трапа, в воздухе уже кружила легкая пурга, а землю припорошило белым.
— Вот дерьмо! — буркнул Рейтер, попыхивая сигаретой и косясь из окна кабины на крепчающую метель. — Русские недоноски!
В этот миг позади него открылась дверь отсека. В проеме показался рослый смуглый мужчина в дорогом костюме. Волосы у него были гладко зачесаны, а сам он изрядно благоухал одеколоном.
— Все собрались, — произнес он по-английски. — Заводи мотор.
Дверь закрылась. Рейтер еще раз затянулся и начал щелкать переключателями. Его пухлые, в пятнах от никотина, пальцы неожиданно проворно забегали по панели управления впереди и над головой.
— Египетские недоноски, — процедил он.
Справа от него хохотнул второй пилот. Он был моложе Рейтера — этакий светловолосый красавчик, если не считать грубого шрама поперек подбородка.
— Ты как всегда, Курт? Сеешь мир да любовь? — Он с ухмылкой извернулся в кресле и выглянул в боковое окно. — Хотел бы я знать, откуда берутся такие филантропы.
Рейтер хмыкнул, но ничего не сказал. Штурман шелестел картами у них за спиной.
— Как думаешь, выберемся? — спросил он. — Уж больно погодка дерьмовая.
Рейтер пожал плечами, не отрываясь от приборов.
— Зависит от того, сколько наш Омар Шариф будет прохлаждаться. Еще пятнадцать минут — и полосу занесет наглухо.
— А то, что придется коротать ночь в этой дыре. Поэтому будем надеяться, что Омар уже вострит лыжи. — Рейтер утопил кнопку стартера пальцем-сосиской: с визгом и грохотом ожили два турбовинта Ивченко. Лопасти начали крошить завьюженный воздух, фюзеляж затрясся.
— Сколько на часах, Руди?
Второй пилот взглянул на часы — видавший виды «Ролекс» в стальном корпусе.
— Десять минут шестого — и я сворачиваюсь, — объявил Рейтер, после чего скособочился и вдавил окурок в пепельницу на полу. — Десять минут — не больше.
Второй пилот еще сильнее извернулся и выгнул шею, глядя, как человек в костюме спускается по трапу с пухлым кожаным портпледом в руках. За ним сошел еще один тип, кутаясь в плотное пальто с шарфом. Задняя дверь лимузина приветственно распахнулась, и египтянин в костюме скрылся в салоне, а его провожатый занял пост у подножия трапа.
Рейтер закурил еще одну и размял шею, хрустя позвонками.
— Не знаю и знать не хочу. Было сказано забрать Омара в Мюнхене, привезти сюда, а как закончит с делами — доставить в Хартум. И чтобы без лишних вопросов.
— Когда я последний раз брался за работу без вопросов, один гад чуть не прорезал мне второй рот, — ворчливо заметил Руди, ощупывая шрам под губой. — Надеюсь, эти хоть заплатят как следует.
Он еще раз оглянулся через плечо и посмотрел в окно: крыша лимузина медленно покрывалась тонким слоем снега. Прошло пять минут. Дверь машины распахнулась, тип в костюме появился снова. Сумки при нем не было. Вместо нее виднелся большой металлический кейс — тяжелый, судя по тому, с какой натугой его тащили. Кейс перекочевал к человеку в пальто, затем из недр лимузина возник второй такой же, и оба египтянина поволокли ношу по трапу в самолет. Через минуту они показались снова и подобрали еще два кейса, с которыми и загрузились в «Ан-24». Второй пилот успел мельком увидеть пассажира лимузина, закутанного как будто в черный кожаный плащ, но через миг чья-то рука захлопнула дверь, и машина покатила прочь.
— Дело сделано, — объявил Руди, выпрямляясь в кресле. — Джерри, закрывай!
Штурман ушел убирать трап и запечатывать дверь, а пилоты нацепили наушники и стали проверять, все ли готово к взлету. Из салона высунулся египтянин в костюме, припорошенном снегом.
— Мы поднимемся, несмотря на погоду.
Прозвучало это как установка.
— Уж позволь мне решать, — буркнул Рейтер с сигаретой в зубах. — Если на полосе шквал, мы заглушим моторы и переждем.
— Мистер Гиргис ждет нас к вечеру в Хартуме, — ответил египтянин. — Взлетим, как планировали.
Он потянулся вниз, отпустил тормоза, направил высотный корректор вперед и дал газу. Свист двигателей перешел в рев — винты набирали обороты. Самолет тронулся с места.
— Мы поднимемся, несмотря на погоду! — прокричал египтянин из салона. — Мистер Гиргис ждет нас к вечеру!
— Как настроение? — спросил он, кивая на окно, за которым крепчал буран. Рейтер не ответил — только сбавил газ, мельком глянул на снежную круговерть и, сдавленно выругавшись, опять увеличил скорость.
— Берегите яйца, ребята, — процедил он и взялся за штурвал. — Сейчас будет трясти.
Самолет быстро набрал разгон, подпрыгивая и виляя на неровном покрытии полосы. Рейтер уперся ногами в педали, борясь с боковыми ветрами, — на открытом пространстве они прямо-таки сносили. При восьмидесяти узлах нос «Антонова» задрался вверх, но тотчас упал. Край взлетной полосы маячил так близко, что штурман заорал Рейтеру «отбой». Тот пропустил вопль мимо ушей и увеличил разгон до девяноста, ста, ста десяти. На последней секунде, когда стрелка показала сто пятнадцать, а полоса целиком исчезла под колесами, он рванул штурвал на себя. Нос «Ана» приподнялся, шасси несколько раз подпрыгнули на траве и нехотя оторвались от земли.
— Твою мать! — прохрипел штурман. — Ты, больной ублюдок…
Рейтер усмехнулся и закурил, выводя самолет сквозь облака к ясному небу.
— Расслабься, — сказал он.
Они заправились в Бенгази, на североафриканском побережье, и взяли курс к юго-востоку через Сахару. «Ан» шел на автопилоте, альтиметр показывал пять тысяч метров, пустыня внизу тускло мерцала в свете луны, словно отлитая из олова. Через полтора часа перелета они разделили на троих термос еле теплого кофе и несколько бутербродов. Еще через час откупорили бутылку водки. Штурман выглянул из кабины в салон.
— Дрыхнут, — объявил он и захлопнул дверь. — Оба. В полном отрубе.
— Может, заглянуть к ним в чемоданчик? — спросил второй пилот, отхлебывая из бутылки и передавая Рейтеру. — Пока они, как говоришь, в отрубе?
— Не лучшая мысль, — отозвался штурман. — У них пушки. Как минимум у Омара. Видел под пиджаком, когда его пристегивал. Не то «глок», не то «браунинг». Приглядываться было некогда.
Второй пилот закачал головой:
— Не нравится мне все это, ой как не нравится. Еще на взлете почувствовал — добра не жди.
Он встал, разминая ноги, прошел в тыл кабины, взял из стенного шкафчика брезентовую планшетку и уселся на место.
— Хочешь заснять мой хрен крупным планом? — спросил Рейтер, увидев, как тот, пошарив в сумке, достает фотокамеру.
— Прости, Курт, — объектив мелковат.
Штурман подался вперед.
Второй пилот кивнул:
— «М-6». Купил пару недель назад. Думал, удастся поснимать в Хартуме. Никогда там не бывал.
Рейтер хмыкнул и, приложившись к бутылке, передал ее через плечо штурману. Второй пилот вертел в руках камеру.
— Помнишь бабу, которую я окучивал в последнее время?
— Толстозадую, что ли? — спросил штурман.
Второй пилот ухмыльнулся и помахал фотоаппаратом.
— Сделал с ней пару кадров перед вылетом.
— Вроде художественных, — ответил второй пилот.
— Ну знаешь — художественных.
— Да не знаю я ни черта!
— Красивых. Вкусных. Чулочки, подвязки, она лежит у меня между коленей, банан у нее на…
Рейтер выпучил глаза, похотливо сглотнул слюну. Штурман у них за спиной ухмыльнулся и начал мурлыкать себе под нос популярную песенку о толстозадых девицах. Второй стал подпевать, а за ним и Рейтер, пока вся троица не грянула хором, прихлопывая в такт по подлокотникам. Спели припев один раз, второй и уже шли на третий круг, когда пилот вдруг замолчал и вытянулся вперед, глядя за окно. Его товарищи вывели еще пару строчек и тоже затихли, сообразив, что Рейтер вышел из хора.