О чем шлем ужаса пелевин

О чем шлем ужаса пелевин

Так говорит об этом проекте сам В. Пелевин: «Это очень интересный проект издательства: всем участникам было задание: написать версию какого-нибудь мифа по своему выбору, в любой форме. Я попросил дочку своих знакомых итальянцев выбрать для меня миф, она долго думала, а потом прислала мне мэйл с одним единственным словом Minotaurus:».

Первые попытки переосмысления мифологического материала были предприняты еще в античности, но до настоящего времени так и не оформилось единого общепринятого мнения о мифе. Так, например Афанасьев называет миф древнейшей поэзией, а Р. Барт понимает миф как коммуникативную систему, [1].

Миф, используемый писателем в произведении, приобретает новые черты и значения. Авторское мышление накладывается на мышление мифопоэтическое, рождая, по сути, новый миф, несколько отличный от своего прототипа.

И если в начале века модернисты переосмысливали миф, то постмодернисты играют мифическими сюжетами и образами. В этом можно увидеть явление интертекстуальности, свойственное для литературы ХХ века.

Рассмотрим мифологические мотивы в романе В. Пелевина «Шлем ужаса».

Другие мифические персонажи у Пелевина представлены не так ярко. Тесей, которого все так ждут, появляется лишь один раз, и только для того, чтобы из начальных букв имен героев «создать Минотавра» [4]. А однажды даже из Тесея трансформируется в Зевса [5].

Связь Зевса и Минотавра не случайна. По мифу, Рея родила Зевса в лабиринте пещер Дикта на Крите. Фетишистские символы почитания Зевса Критского в виде двустороннего топора сохранились именно там. Изображение такого топора часто встречается на ритуальных вещах между рогами быка, который на Крите является зооморфным воплощением Зевса (вспомним, что именно в образе быка Зевс похищал Европу). И Минотавр есть одна из ипостасей Зевса Критского.

Трансформация имен героев есть ни что иное, как языковая игра. Это явление свойственно для литературы постмодернизма. В этом можно увидеть принцип карнавализации, отмеченный И. Хассаном как один из признаков постмодернизма.

В произведении Пелевина нередко используются и символы. Мы выделим символы, наиболее часто встречающиеся в романе и имеющие отношения к мифологии.

Шлем. В произведении описывается сложное устройство шлема ужаса. Разговоры и мысли героев касаются его непосредственно. Несколько раз он являлся им в виде маски. Шлем означает защиту и сохранение. Атрибут воина или героя. В геральдическом символизме шлем означает скрытую мысль.

Критики (Л. Данилкин, Л. Новикова) отметили, что трансформация шлема является, чуть ли не ведущим символом в романе. «Минотавр изображен метонимически: рога превращаются в шлем, а шлем ассоциируется с головным убором Дарта Вейдера из «Звездных войн», с каской вратаря, с вуалью. И, в конце концов, с отсутствием головы» [11].

Итак, на основе вышесказанного можно отметить, что роман В. Пелевина «Шлем Ужаса» имеет мифологическую основу. Пратекстом романа является миф о путешествие Тесея на Крит, но миф обыгран здесь не в чистом виде. Учитывая постмодернистскую направленность текста, миф представлен у Пелевина в игровом качестве и имеет интертекстуальное значение.

Источник

orfis_sakarna

Невозможность Ворон

. между Трезвостью и Опьянением

«Человек подобен дереву. Мысли в его голове похожи на
песни птиц в кроне. Сколько птиц должно запеть вместе, чтобы появилось то, что
мы считаем собой? И есть ли на самом деле у дерева своя песня? Астерий тоже
сотворен по этому образу. «

Чего только стоит данное персонажем Ариадной описание,собственно, самого Шлема Ужаса и затем комментарии Щелкунчика про шлем виртуальной реальности.

[Monstradamus] Ариадна, ты уже проснулась?

[Ariadna] А где остальные?

[Monstradamus] Не знаю. Наверно, спят. Ну что? Видела что-нибудь?

[Monstradamus] А ты помнишь, что было до этого? Как ты туда попала?

[Ariadna] Нет. Карлик помахал мне рукой, как старой знакомой, и заявил, что им
стало известно о нашем желании выяснить, что у их господина на уме. Этому,
сказал он, и будет посвящена лекция. Все происходящее казалось само собой
разумеющимся, и никаких вопросов у меня не возникало. Хотя вокруг было много
странного. Например, схема была не нарисована на доске мелом, а вырезана на ней,
как гравюра. Я поняла это, когда карлик, желая поправить что-то в чертеже, взял
резак и стал сковыривать с доски длинные пластиковые стружки, оставляя на ней
светлые линии.

[Monstradamus] А что было на схеме?

[Ariadna] Это был ум Астериска.

[Monstradamus] Что значит «загибающееся вовнутрь»?

[Monstradamus] Можешь пересказать?

[Monstradamus] Как-то нелогично. Может быть, наоборот?

[Monstradamus] Не могу похвастаться, что все понял.

[Monstradamus] Что такое лабиринт-сепаратор?

[Ariadna] Да, так я поняла.

[Monstradamus] А после того как они лопаются, получается прошлое, настоящее и
будущее?

[Monstradamus] Выходит, что прошлое распадается на прошлое, настоящее и будущее?

[Ariadna] На самом деле все это просто круговорот сейчас в разных состояниях
ума, как вода бывает то льдом, то морем, то жаждой.

[Monstradamus] А почему в лабиринте-сепараторе возникает поток впечатлений?

[Ariadna] Под давлением обстоятельств.

[Monstradamus] Так. Подожди. Лабиринт-сепаратор находится внутри шлема?

[Monstradamus] Но ведь ты сказала, что поток впечатлений падает на шлем снаружи.
Как так может быть, если он возникает внутри?

[Ariadna] Я тоже спросила об этом. Карлик засмеялся и ответил, что противоречие
здесь кажущееся. Дело в том, объяснил он, что «внутри» и «снаружи», про которые
я говорю, не существуют сами по себе. Под давлением обстоятельств они
вырабатываются в лабиринте-сепараторе, откуда поступают в рога изобилия, где
обогащают прошлое до состояния пузырей надежды. Но поскольку нигде, кроме как в
рогах изобилия, никакого «внутри» и «снаружи» нет, поток впечатлений,
возникающий внутри, может без всяких проблем падать на шлем снаружи. То же
относится и ко всему остальному. Но карлик предупредил, что это ни в коем случае
не следует считать чем-то реальным; на самом деле это наваждение вроде
электромагнитной индукции в трансформаторе.

[Monstradamus] Угу. А что такое зеркало Тарковского?

[Ariadna] Это маленькое запотевшее зеркальце, установленное между областью
будущего и решеткой сейчас под углом в сорок градусов. Отразившись в нем,
поступающие снизу пузыри надежды появляются как бы впереди по курсу, рождая
чувство, что этот курс есть.

[Ariadna] Во-первых, там появляется поток впечатлений. Во-вторых, там возникают
«я» и «ты», хорошее и плохое, правое и левое, черное и белое, пятое и десятое, и
все такое прочее. Эта часть шлема ужаса самая важная, сказал карлик, и не
меняется уже много тысячелетий. В этот момент солнечный луч осветил висящий
возле доски плакат с изображением критской монеты, на которой был выбит чертеж
лабиринта. Очень кстати, сказал карлик, это и есть лабиринт-сепаратор. Он
выглядит очень характерно. В центре у него крест, куда попадают сразу после
входа, а вокруг креста проходит множество параллельных дорожек, которые сначала
как бы уводят в неизвестное, а затем возвращаются на круги своя. Это самое
распространенное из изображений лабиринта, именно оно повторяется почти на всех
античных монетах и рисунках. В развертке этот лабиринт представляет собой прямую
линию, то есть, войдя в него, заблудиться или выйти уже невозможно. Поэтому
можно рассматривать рога изобилия, решетку сейчас, лабиринт-сепаратор и прошлое
с будущим в качестве разных участков одного и того же непрерывного маршрута, по
которому на самом деле никто не идет.

[Monstradamus] Почему рога изобилия так называются?

[Monstradamus] Я давно чувствую, что в этом есть что-то неладное, но вот что
именно, никак не возьму в толк. А теперь, кажется, понял. Кем воспринимаются?

[Ariadna] Как кем? Астериском.

[Monstradamus] Вот оно. А где он сам, этот Астериск? Ведь шлем, как я понимаю,
так устроен, что туда не то что голову, кулак не просунешь. Об этом ты, наверно,
не спросила?

[Ariadna] Нет, не спросила. Карлик сам сказал. Астериск возникает там же, где
все остальное. В лабиринте-сепараторе.

[Monstradamus] А дальше?

[Ariadna] Дальше он под давлением обстоятельств поступает в рога изобилия,
смешивается со всем остальным, обогащается и в виде пузырей надежды возвращается
на решетку сейчас.

[Monstradamus] Ты не понимаешь. Я хочу узнать про субъект восприятия всей этой
xxx. Про его самый конечный субъект. Ты что, не понимаешь? Где он?

[Ariadna] Я действительно не понимаю, что такое самый конечный субъект
восприятия. Но он, без всяких сомнений, в рогах изобилия, потому что больше
просто негде.

[Monstradamus] А откуда он тогда берется?

[Ariadna] Из лабиринта-сепаратора. Как и все остальное.

[Monstradamus] А ради чего все это тогда затевалось?

[Monstradamus] Хорошо. Давай по порядку. Откуда возникает восприятие?

[Ariadna] Оно вырабатывается в лабиринте-сепараторе.

[Monstradamus] Из чего?

[Ariadna] Из прошлого. Оно ведь было в прошлом?

[Ariadna] Так с чего бы ему вдруг исчезнуть из настоящего или из будущего?

[Monstradamus] Куда Щелкунчик делся? Один я все это не осмыслю.

[Nutscracker] С интересом слежу за вашей беседой.

[Monstradamus] У меня скоро шлем ужаса перегреется. Давай я поставлю вопрос по-
другому. Если Астериск, восприятие и все остальные вещи вырабатываются в
лабиринте-сепараторе, почему мы тогда говорим, что это Астериск их воспринимает?

[Ariadna] Карлик сказал, что это просто его особенность как вырабатываемой вещи.
Другими словами, представление о том, что это он все воспринимает,
вырабатывается в лабиринте-сепараторе вместе со всем остальным.

[Nutscracker] Из чего вырабатывается?

[Ariadna] Из ничего. Надо было слушать.

[Nutscracker] Хорошо. Тогда у меня тоже вопрос. Как я понял, Астериск появляется
в лабиринте-сепараторе?

[Nutscracker] А вместо головы у него шлем ужаса?

[Nutscracker] Но тогда получается, что шлем ужаса появляется в лабиринте-
сепараторе, который находится внутри этого же шлема?

[Ariadna] Да, выходит так.

[Nutscracker] Но ведь шлем больше одной из своих частей. Как он может находиться
внутри своей собственной детали?

[Ariadna] Карлик сказал, что «внутри» и «снаружи» есть только в рогах изобилия.
То же относится к «больше» и «меньше». В этих рогах находится вообще все, о чем
можно и нельзя говорить.

[Nutscracker] Но тогда и шлем есть только в этих рогах изобилия?

[Ariadna] Я думаю, да.

[Nutscracker] То есть по-любому получается, что шлем ужаса возникает внутри
одной из своих деталей. А существует внутри другой. Где же здравый смысл?

[Ariadna] Как где? В рогах изобилия.

[Nutscracker] Ариадна, ты это серьезно?

[Ariadna] Ну да, наверно. А может и нет. Честно говоря, я устала. Если я встречу
карлика, я его обязательно обо всем спрошу. Придумывайте вопросы.

[Monstradamus] Подожди секундочку. Чем кончился сон?

[Ariadna] После лекции я вышла в коридор. Там никого не было, только висело
большое зеркало в полукруглой раме. Я подошла к нему, заглянула в него и
проснулась.

[Monstradamus] Что ты там увидела?

[Monstradamus] И ничего необычного?

[Ariadna] На мне была соломенная шляпка с круглым верхом, на полях которой
лежали два маленьких букета ландышей, закрепленных сзади. У шляпки была плотная
кружевная вуаль в круглых дырочках, за которой совсем не было видно лица. Все
это выглядело очень красиво, но отчего-то мне стало тревожно. Я никак не могла
понять, в чем дело, а потом вдруг узнала в своем отражении эту бронзовую маску,
испугалась, и сон сразу кончился. Все, я пошла.

[Organizm(-:] Я с самого начала так и подумал, что этот хмырь ходит в
виртуальном шлеме. Честное слово.

[Nutscracker] Причем тут виртуальный шлем? Это не виртуальный шлем, а какая-то
кастрюля-скороварка. Детские игры. Я-то знаю, как работает виртуальный шлем,
когда этим занимаются взрослые люди. Ничего общего.

[Organizm(-:] И как он работает?

[Nutscracker] Я, может быть, не очень понимаю, куда там ток течет и во что
превращается, но отлично знаю, что человек в таком шлеме видит и думает, потому
что профессионально этим занимался. Изучал проблему выбора в интерактивной
среде. Мы там только с этими шлемами и работали.

[Organizm(-:] Никогда про такую проблему не слышал. Что это?

[Monstradamus] Это точно. А если даже оно нас печалит, эта печаль должна нас
радовать.

[UGLI 666] Что это такое?

[Nutscracker] Долго рассказывать.

[Organizm(-:] Вроде дел у нас особых нет.

[Monstradamus] Правда, расскажи, Щелкунчик. Пускай мозги отдохнут.

[Nutscracker] Я думаю, не надо объяснять, что видит Шлемиль?

[Organizm(-:] Три одинаковые мраморные вазы. Надо из-за этого было шлем
надевать.

[Nutscracker] Вместо ваз могут быть двери, поворот на распутье, в общем, любой
выбор. Неважно. Поскольку все, что видно в шлеме, рассчитывается специальной
программой, эту программу можно настроить так, что Шлемиль каждый раз будет
делать именно тот выбор, который перед этим сделали мы.

[Organizm(-:] Но ведь настроить можно программу, а не подопытного. У него своя
программа.

[Nutscracker] В том-то и дело. Когда шлем и Шлемиль сливаются в одно целое,
редактировать можно не только воспринимаемое, но и воспринимающего. Поэтому мы
говорим, что технологии редактирования бывают внешние и внутренние. Хотя четкой
границы между ними нет.

[Nutscracker] Внешние технологии воздействуют на то, что мы видим, а внутренние
— на то, что думаем.

[Organizm(-:] Можно пример?

[Monstradamus] А как же две другие вазы? Они ведь рядом. По законам
перспективы.

[Nutscracker] Какая в шлеме будет перспектива, решаем мы с заказчиком. Другой
метод называется «Гиря». Когда Шлемиль пытается уйти от нашей вазы, программа
замедляет его движение. А когда он приближается к ней, она его ускоряет. Мы как
бы подвешиваем к его ноге математическую гирю, которая то исчезает, то
появляется. Поэтому в сторону выбранной вазы двигаться легче, чем в любую
другую, и при хаотических перемещениях Шлемиль окажется перед ней довольно
быстро.

[Organizm(-:] Математическая гиря. Красиво.

[Organizm(-:] Это по имени ученого, который заметил, что у него выделяется
желудочный сок, когда звонит телефон?

[UGLI 666] Он изучал на собаках условные рефлексы.

[Nutscracker] Названия не я придумывал. Когда вы смотрите на вазы, которые мы
хотим исключить из списка, у вас начинает рябить в глазах, возникает неприятный
гул в ушах или даже бьет током. Поэтому лишний раз вы на них смотреть не
станете.

[UGLI 666] Но ведь это сразу станет заметно.

[Organizm(-:] Ничего себе. Это что, если смотреть интерактивное кино, с нами
такое проделают?

[Nutscracker] Не думаю. Эти разработки делались не для кино. И даже не для
виртуальной реальности. Там они только моделировались. Все это закрытые темы.
Но, поскольку мы с вами теперь тоже закрытые, я думаю, ничего страшного, если я
вам расскажу.

[Organizm(-:] А что такое внутренние редакторы?

[Nutscracker] Ну, например, «Солнечный Поцелуй». Та ваза, которую мы должны
выбрать, получает положительную эмоциональную характеристику путем использования
общепринятых эстетических кодов, то есть ей как бы задается позитивное
внутреннее содержание.

[Organizm(-:] Так-так. А еще?

[Organizm(-:] И что, Шлемиль ничего не замечает?

[Nutscracker] Любая из техник, примененная сама по себе, может быть легко
обнаружена. Но если они применяются в комбинации и делается это тонко, так, что
методы сменяют друг друга постоянно, а их интенсивность все время остается на
границе восприятия, достигается практически стопроцентная точность
манипулирования при его полной незаметности.

[Organizm(-:] Понимаю. Это как на азиатском вокзале. Когда пассажир думает, что
его собирается обмануть наперсточник, а кидалы на самом деле все те, кто играет,
хоть они постоянно спорят между собой и даже дерутся.

[Ariadna] Какой ты умный, Щелкунчик. Я тебя послушала и стихи сочинила.
Посвящаются тебе, Ромео и Изольде. Прочесть?

[Nutscracker] Сильно, как всегда. Часть твоего пожелания он уже выполнил. Снял
шлем, под которым нет головы. По-моему, обнажиться бесстыднее просто невозможно.

[UGLI 666] Щелкунчик, я из твоего рассказа одного не пойму. Как можно незаметно
подменить то, что у человека перед глазами? Получается, что он смотрит в одно
место, а видит другое и ничего не замечает?

[UGLI 666] Не до конца.

[Nutscracker] В жизни вы будете видеть то, что у вас перед глазами, как бы вы ни
вертели жопой. А здесь вы будете видеть то, что у вас перед глазами, как бы вы
ни вертели головой. Это, как говорили у нас в xxx, две большие разницы, хоть
звучит похоже. Никакой независимой системы координат у вас нет, и все, что вы
видите, определяем мы. Поэтому и заподозрить ничего нельзя. И жизнь для вас уже
не то, что есть на самом деле, а то, что вам показывают. Вам кажется, что вы
естественным образом осматриваетесь по сторонам, а на самом деле вы почти все
время натыкаетесь глазами на нашего кандидата, то есть, извините, нашу вазу, и у
вас при этом отчего-то легко и радостно на душе. Но вопроса, почему это так, у
вас не возникает, точно так же как нет вопроса, почему сегодня солнечный день.

[Organizm(-:] Хорошая оговорочка.

[Organizm(-:] Да, Щелкунчик, понятно теперь, чем ты занимаешься. Скажи, а у тебя
как у профессионала есть чувство, что нас здесь обрабатывают каким-нибудь
похожим методом?

[Nutscracker] Надо подумать.

[Organizm(-:] Если честно, да.

[UGLI 666] В чем же манипуляция?

[Organizm(-:] Ну, например, в том, что меня здесь заперли. Или в том, что второй
день кормят оладьями.

[UGLI 666] А, в этом смысле. Ну так это не манипуляция, это кара божья.

[UGLI 666] И что дальше?

[Nutscracker] Чтобы нами можно было манипулировать таким образом, надо, чтобы
шлемы были на нас.

[Organizm(-:] Может, они на нас и надеты.

[Nutscracker] Потрогай лицо руками. Ты что, чувствуешь шлем?

[Monstradamus] Я знаю, что он сейчас спросит. Он спросит, можно ли с помощью
шлема симулировать то, что чувствуют руки.

[Organizm(-:] Ну да. По-моему, естественный вопрос.

[Nutscracker] Если все симулируется этим шлемом, то это уже не шлем и не
симуляция. Это жизнь.

[Organizm(-:] Щелкунчик, ты не объяснил одной вещи. Кто включает все эти «липкие
глаза» и «солнечные поцелуи»? Ведь надо, чтобы кто-то этим управлял?

[Monstradamus] Click and drag. Хорошая реклама для двойного топора.

[Organizm(-:] А можно сделать наоборот?

[Nutscracker] Это как?

[Organizm(-:] Надеть виртуальный шлем на оператора, который управляет
манипуляциями. Чтобы оператор каким-то образом заставлял остальных видеть то,
что видит сам.

[Nutscracker] А как он их заставит?

[UGLI 666] Вот оно. Я давно этого слова жду.

[Nutscracker] Я про гипноз мало знаю. Но если это такой могучий гипнотизер,
который может заставить других видеть то, что видит сам, зачем ему вообще какой-
то шлем?

[Organizm(-:] Чтобы знать, что должны увидеть другие.

[Nutscracker] То есть мы все находимся в голове Минотавра?

[Monstradamus] Скажем так, мы в пространстве, которое он видит.

[Nutscracker] А где тогда находится Минотавр?

[Monstradamus] Надо полагать, в пространстве, которое Ариадна видит во сне.

[Organizm(-:] Приехали. Помнится, Щелкунчик, ты в самом начале спрашивал «Где
оно, это «здесь»»? Я еще твоего вопроса сперва не понял. В шлеме ужаса, вот где.

[Organizm(-:] Действительно. У этого Астериска в шлеме какой-то кипятильник с
солнечной батареей и больше ничего. Чем же он решает, где будет «Солнечный
Поцелуй», а где «Седьмая Печать»?

[Monstradamus] Автоматически. Это может зависеть от того, в каком секторе шлема
ужаса лопнул пузырь надежды.

[Organizm(-:] Но ведь солнечный луч или белого голубя вижу я, а не этот
Астериск. Что-то я совсем перестал понимать. На ком шлем ужаса? На мне или на
Минотавре?

[Nutscracker] На Шлемиле.

[Monstradamus] Мы слишком долго говорим про этот шлем. Такое чувство, что мы его
примеряем и примеряем. Скоро он к голове прирастет. Давайте сменим тему»

Источник

Шлем Ужаса, Виктор Пелевин.

*Лениво прыгает и скачет, вяло дует в свисток*

Свершилось, товарищи! Виктор Пелевин, кумир многих тысяч задумчивых людей в эстетских шарфах, написал новую книгу!

«Шлем ужаса»! Лабиринты бытия и сознания! Шлем как схема сущего и несущего! Виртуальность реальности и реальность виртуальности! Фзарвите сибе моск!

На этот раз Мастер преобразовывал действительность по заказу британского издательства Canongate books. Потому что их работник Джейми Бинг придумал: а здорово было бы, если б культовые писатели из разных стран (Дженет Уинтерсон, Умберто Эко, Карен Армстронг, Виктор Пелевин и др.) пересказали бы по одному сюжету из мировой мифологии, а британское издательство Canongate books и еще 26 зарубежных издательств печатали и продавали бы эти книжки по всему миру.

И вот какой миф создал Пелевин из факта своего выбора мифа о Тесее и Минотавре:

«Это очень интересный проект издательства: всем участникам было дано задание написать версию какого-нибудь мифа по своему выбору, в любой форме. Я попросил дочку своих знакомых итальянцев выбрать для меня миф, она долго думала, а потом прислала мне мэйл с одним единственным словом Minotaurus…»

Итак, по совету (подмигивание) дочки его знакомых итальянцев (подмигивание), Пелевин переписал миф о Минотавре.

Повествование о лабиринте и его обитателях изложено в форме интернет-чата, где участники, запертые с компьютерами в различных отсеках загадочного лабиринта, «висят» на «нити» Ариадны. Путем обсуждений сложившейся ситуации они пытаются понять, что происходит, куда они попали, и все такое.

Пелевин экспериментирует с формой, оставляя содержание неизменным. Это, как обычно, килограмм действительности, порубанный метафизическими кусками и замаринованный концептом, имеющим буддийские корни.

Впрочем, стала бы я придумывать что-то новое для участия в международном проекте или постаралась впихнуть в книгу, репрезентирующую Моё Творчество на мировом уровне, «лучшее, любимое, и только для вас», даже и не вопрос.

«Шлем Ужаса» – как раз такое «лучшее, любимое и только для вас», призванное Показать Этим, как у нас в России жонглировать умеют!

Читать книгу и болеть за наших, разумеется, надо. Искать в ней что-то новое и волшебно изменяющее сознание, разумеется, нет.

Источник

Шлем ужаса

Перейти к аудиокниге

Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли

Эта и ещё 2 книги за 299 ₽

Отзывы 16

Очень серьзная книга о проблеме выбора и относительной свободе человека, написанная в виде интернет-чата.

У всех нас есть свои страхи и взгляды на жизнь. Но сами себе, зачастую, мы боимся признаться в этом. Пелевин показывает нам различных героев, для которых лабиринт — это их жизнь. Но каждый должен пройти его по-своему. Что каждый из них видит перед самим собой? Кто-то видит спасение души через церковь, для кого-то дальнейшее существование — это алкоголь, а для кого-то — просто тупик.

Второй огромной темой, которую затрагивает автор, является свобода человека. И снова все те же герои расказывают нам, как их направляют политики, церковь. Пелевин очень тонко проводит параллели с нашей действительностью, причем несвободными оказываются все, но каждый по-своему. Нас обманывают все и вся, давая лишь иллюзию выбора, кнутом и пряником заставляя сделать правильное решение. Причем чем хуже страна, тем более явными становятся технологии принуждения. И достаточно просто понять, какую страну автор имеет в виду под термином «страна третьего мира».

Миром правят фальшь и деньги, но если снять шлем страха, то оказываешься перед прямой линией, понимая всю бренность происходящего.

Очень серьзная книга о проблеме выбора и относительной свободе человека, написанная в виде интернет-чата.

У всех нас есть свои страхи и взгляды на жизнь. Но сами себе, зачастую, мы боимся признаться в этом. Пелевин показывает нам различных героев, для которых лабиринт — это их жизнь. Но каждый должен пройти его по-своему. Что каждый из них видит перед самим собой? Кто-то видит спасение души через церковь, для кого-то дальнейшее существование — это алкоголь, а для кого-то — просто тупик.

Второй огромной темой, которую затрагивает автор, является свобода человека. И снова все те же герои расказывают нам, как их направляют политики, церковь. Пелевин очень тонко проводит параллели с нашей действительностью, причем несвободными оказываются все, но каждый по-своему. Нас обманывают все и вся, давая лишь иллюзию выбора, кнутом и пряником заставляя сделать правильное решение. Причем чем хуже страна, тем более явными становятся технологии принуждения. И достаточно просто понять, какую страну автор имеет в виду под термином «страна третьего мира».

Миром правят фальшь и деньги, но если снять шлем страха, то оказываешься перед прямой линией, понимая всю бренность происходящего.

В данном случае мы имеем типичный случай того как автор написал реальный ШЕДЕВР. И сам не знает какой. (Не говоря уже о критиках)

Я читал все романы(почти. ). И в голове представляю как бы я снял кино по этому сценарию.

Но Шлем Ужаса Я бы не хотел смотреть В Кинотеатре = Я бы хотел виртуально там оказаться.

Не обязательно интерактивно.

Хотя бы виртуальная визуализация книги.

Я его слушал 20 раз.

Каждый раз я рисовал это в голове и каждый раз это было по новому.

Тем более что книга очень сбалансирована.

Сам процесс движения шестеренок.

В том числе и у меня в голове.

В данном случае мы имеем типичный случай того как автор написал реальный ШЕДЕВР. И сам не знает какой. (Не говоря уже о критиках)

Я читал все романы(почти. ). И в голове представляю как бы я снял кино по этому сценарию.

Но Шлем Ужаса Я бы не хотел смотреть В Кинотеатре = Я бы хотел виртуально там оказаться.

Не обязательно интерактивно.

Хотя бы виртуальная визуализация книги.

Я его слушал 20 раз.

Каждый раз я рисовал это в голове и каждый раз это было по новому.

Тем более что книга очень сбалансирована.

Сам процесс движения шестеренок.

В том числе и у меня в голове.

Мои впечатления от повести можно описать так: «Вот это да. »

И ЭТО миф о Минотавре.

Написана книга в формате чата (так сказать, современная пьеса), тем не менее, при прочтении очень живо представляешь все описываемые события, а свойственное большинству произведений Пелевина наличие нестандартных философских концепций заставляет ДУМАТЬ, ДУМАТЬ и ДУМАТЬ!

Именно такие книги раздвигают границы нашего мировосприятия и во многом изменяют наше отношение к себе и окружающему миру.

Мои впечатления от повести можно описать так: «Вот это да. »

И ЭТО миф о Минотавре.

Написана книга в формате чата (так сказать, современная пьеса), тем не менее, при прочтении очень живо представляешь все описываемые события, а свойственное большинству произведений Пелевина наличие нестандартных философских концепций заставляет ДУМАТЬ, ДУМАТЬ и ДУМАТЬ!

Именно такие книги раздвигают границы нашего мировосприятия и во многом изменяют наше отношение к себе и окружающему миру.

Любые произведения, созданные в рамках какого-либо «международного проекта» всегда вызывают чувство легкой настороженности. Как правило, для писателей подобные «проекты» оказываются неутомительным способом «высасывания баблоса».Пелевин, однако, уберегся от соблазна впасть в халтуру и отработал всерьез, написав настоящий, изящно выточенный роман. В «Шлеме ужаса» В.О.П. продолжает исследовать «generation Р», используя в качестве инструментария древнегреческий миф о Минотавре. Роман чрезвычайно насыщен культурологическими кодами и ссылками: Платон в нем прекрасно соседствует с Линчем (который режиссер),скандинавские мифы с Бердяевым, а Шекспир с Джоном Фаулзом. «Шлем ужаса» — это роман об иллюзорной свободе выбора, которой, якобы наделены представители столь любимого Пелевиным «поколения Пи». У мира-лабиринта, в котором живут, по которому странствуют герои романа, есть настоящий, реальный Хозяин, меняющий свои обличья-имена, надевающий все новые и новые маски. Современный мир «по Пелевину» — это мир тотальных подделок, симулякров, «лабиринт обмана». В этом мире деградирует и обезценивается буквально все: жизнь, любовь, свобода, счастье, политика, вера, наслаждение. Реально этот мир способен воспроизводить лишь одну пустоту, в которой по замкнутому кругу безнадежно блуждают персонажи «Шлема. »

Предельно жесткая, безупречно сконструированная по форме книга.

Источник