О чем произведение бородинская годовщина
Анализ стихотворения «Бородинская годовщина» Александра Пушкина
«Бородинская годовщина» Александра Сергеевича Пушкина — отклик на злободневную тему: взятие взбунтовавшейся Варшавы.
Стихотворение написано осенью 1831 года. Его автору в этот момент 32 года, он, наконец, счастливо женат, много пишет, особенно прозу. Жизнь в Москве рядом с матерью супруги не заладилась, семья перебралась в Петербург. По жанру – гражданская лирика, по размеру – ямб с перекрестной и смежной рифмовкой, 9 строф. Лирический герой выступает от имени России. Поводом послужил мятеж поляков, желавших независимости. Они планировали также захватить западные земли белорусов и малороссов. Ситуация осложнялась эпидемией холеры и беспорядками, чинимыми народом под влиянием слухов. Впрочем, Польша восстала в связи с событиями в Европе: очередной революцией во Франции и обретением через противостояние независимости Бельгией. Варшаву брали день в день с годовщиной Бородино. Тогда, кстати, часть Польши была на стороне Наполеона. «Забыли русский штык»: А. Суворов в свое время эти земли покорял. «Мы не сожжем»: а поляки Москву жгли. Народной Немезиды: мщенья. «Лиры русского певца»: аллегория, имеется в виду сам автор. «Мутители палат»: европейцы, приветствующие мятеж. Более того, французы предлагали план интервенции избранных территорий. «Наследие Богдана»: Малороссия, Б. Хмельницкий. «Святыню гробов»: Киево-Печерская лавра. «Отторгнется Литва?»: предполагалось, что и она отколется от империи. «Младого внука»: весть о победе И. Паскевича над силами поляков императору принес внук А. Суворова. Лексика возвышенная, интонация торжественная, местами гневная, с восклицаниями и вопросами. Эпитеты: хмельна кровь, бунт раздавленный, бедственный набат. В 5 строфе – ряд метонимий. В 8 строфе имеется в виду герой трех войн И. Паскевич. Инверсия: стоит она, вторглись знамена. Кульминационное восклицание: Россия! Встань и возвышайся! Финальная строфа – метафора. Множество повторов и перечислительных градаций: тише, твое страданье, твой покой, твоих сподвижников. Современники, как водится, в оценках стихотворения разошлись. Кто-то принял с восторгом (как ни странно, часть декабристов), либералы возмутились, друг П. Вяземский посчитал чрезмерным сравнение этой победы перед триумфом в Отечественной войне.
Вневременной патриотизм пронизывает произведение А. Пушкина «Бородинская годовщина».
О чем произведение бородинская годовщина
Пушкин. Бородинская годовщина
Идеал консенсуса великих народов.
Хорошо, что есть Дмитрий Быков.
Хорошо, что есть Дмитрий Быков. Он активный. То и дело попадается мне на глаза. А что он ни напишет, чаще всего оказывается ошибкой. И – я имею повод, проверяя, действительно ли она – ошибка, написать новую статью. В статье ведь для меня что важно? – Чтоб она была не водянистой, конкретной. И, главное, чтоб было выявлено, какие в разбираемом художественном произведении есть детали, которые можно отнести к следу подсознательного идеала, лежавшего в основе вдохновения, заставившего автора такую деталь применить. При таком подходе новизна статье обеспечена. А если не найдётся такие следы обнаружить, то я получу возможность усомниться в художественности разбираемого произведения. Тут даже и сенсация может случиться. Правда, из-за амикошонства моего. Если нехудожественным окажется произведение Пушкина.
Разбираться я стану с “Бородинской годовщиной” (1831).
Великий день Бородина
Мы братской тризной поминая,
Твердили: “Шли же племена,
Бедой России угрожая;
Не вся ль Европа тут была?
А чья звезда ее вела.
Но стали ж мы пятою твердой
И грудью приняли напор
Племен, послушных воле гордой,
И равен был неравный спор.
И что ж? свой бедственный побег,
Кичась, они забыли ныне;
Забыли русской штык и снег,
Погребший славу их в пустыне.
Знакомый пир их манит вновь —
Хмельна для них славянов кровь;
Но тяжко будет им похмелье;
Но долог будет сон гостей
На тесном, хладном новоселье,
Под злаком северных полей!
Ступайте ж к нам: вас Русь зовет!
Но знайте, прошеные гости!
Уж Польша вас не поведет:
Через ее шагнете кости. ”
Сбылось — и в день Бородина
Вновь наши вторглись знамена
В проломы падшей вновь Варшавы;
И Польша, как бегущий полк,
Во прах бросает стяг кровавый —
И бунт раздавленный умолк.
В боренье падший невредим;
Врагов мы в прахе не топтали;
Мы не напомним ныне им
Того, что старые скрижали
Хранят в преданиях немых;
Мы не сожжем Варшавы их;
Они народной Немезиды
Не узрят гневного лица
И не услышат песнь обиды
От лиры русского певца.
Но вы, мутители палат,
Вы, черни бедственный набат,
Клеветники, враги России!
Что взяли вы. Еще ли росс
Больной, расслабленный колосс?
Еще ли северная слава
Пустая притча, лживый сон?
Скажите: скоро ль нам Варшава
Предпишет гордый свой закон?
Куда отдвинем строй твердынь?
За Буг, до Ворсклы, до Лимана?
За кем останется Волынь?
За кем наследие Богдана?
Признав мятежные права,
От нас отторгнется ль Литва?
Наш Киев дряхлый, златоглавый,
Сей пращур русских городов,
Сроднит ли с буйною Варшавой
Святыню всех своих гробов?
Ваш бурный шум и хриплый крик
Смутили ль русского владыку?
Скажите, кто главой поник?
Кому венец: мечу иль крику?
Сильна ли Русь? Война, и мор,
И бунт, и внешних бурь напор
Ее, беснуясь, потрясали —
Смотрите ж: все стоит она!
А вкруг ее волненья пали —
И Польши участь решена.
Победа! сердцу сладкий час!
Россия! встань и возвышайся!
Греми, восторгов общий глас.
Но тише, тише раздавайся
Вокруг одра, где он лежит,
Могучий мститель злых обид,
Кто покорил вершины Тавра,
Пред кем смирилась Эривань,
Кому суворовского лавра
Венок сплела тройная брань.
Восстав из гроба своего,
Суворов видит плен Варшавы;
Вострепетала тень его
От блеска им начатой славы!
Благословляет он, герой,
Твое страданье, твой покой,
Твоих сподвижников отвагу,
И весть триумфа твоего,
И с ней летящего за Прагу
Младого внука своего.
Тут надо иметь в виду, что стихотворение написано на взятие Варшавы в 1831 году. Было восстание в Польше против России, и взятие Варшавы было моментом подавления этого восстания. Взятие произошло в тот же день, когда 19 лет тому назад была Бородинская битва, предопределившая поражение Наполеона. Надо знать ещё, что в армии Наполеона французов было 300.000 (или около 47%), немцев 141.000 (или около 22%), поляков до 100.000 или около 15,7%, австрийцев 40.000 или 6,3%, итальянцев 34.000 или 5,3% ( https://anikonov.livejournal.com/709464.html ). Надо знать, что поляки всегда считали себя авангардом Запада против России. И надо также знать о наличии «стойкого убеждения Пушкина в том, что польское восстание – ничуть не меньшая угроза для России, чем нашествие Наполеона” ( http://tbv.spb.ru/r&w/3-8.php ).
Для моей цели нужна текстовая неожиданность (как след рождения от подсознательного идеала).
И она неоднократно дана, оказывается, в стихотворении:
«»Бородинская годовщина” – это в полном смысле слова “стихотворение на случай”. В таких произведениях, где поэт прежде всего ставит перед собой задачу как можно четче и полнее высказаться по какому-нибудь важному для него поводу, чисто поэтическая образность обычно отходит на задний план. Не так получилось у Пушкина; то таинственное, темное, иррациональное начало, которое исподволь питает всякую истинную поэзию, здесь проявляет себя ничуть не меньше, чем государственные, исторические соображения Пушкина или его патриотический пафос. Мистическое влечение Запада к России… выглядит у Пушкина как упоение и опьянение славянской кровью, как пир, который манит Запад и который снова завершится тяжким похмельем и долгим сном гостей “на тесном, хладном новоселье”” (Там же).
Надо ли разбирать, какие эпитеты и тропы сфонтанировались у вдохновлённого Пушкина?
Самое неожиданное тут даже не искусство слова, а искусство вымысла (его можно аж абы какими словами пересказывать – поэтичность не уменьшится). Взять и назвать пиром поражение. (При Бородине у русских формально было поражение – отступили в результате и отдали вторую столицу. Но. Сохранилась армия, слишком большие людские потери у Наполеона, и отсутствие обеспечения у французов в Москве. Эта победа Европы была началом общего поражения. А для России – окончательным утверждением самобытности, которая стояла под вопросом, начиная с западника Петра.)
Как у русского поэта некий магнит в России для Запада привиделся.
Вяземский (друг Пушкина) не смог подняться на пушкинскую высоту (назовём так в порядке аванса) и критиковал “Бородинскую годовщину”:
Там же – по Вяземскому – прогресс, магистральный путь развития человечества! Капиталистическая рациональность (хоть этого словосочетания тогда не существовало, но чувствовалось)! А Россия – в историческом тупике, в крепостничестве.
Я только не знал, какое текстовое противоречие на этот идеал укажет. (Противоречие – есть вернейший признак наличия нецитируемого художественного смысла <который и есть подсознательный идеал>.)
Теперь можно рассмотреть мнение Быкова:
«…он [Пушкин] выбрал сотрудничество с властью, которая, между прочим, начала именно с репрессий; вероятно, самым трудным в его жизни был именно выбор 8 сентября 1826 года… Именно этот выбор привёл сначала к “Бородинской годовщине”… В российских условиях художник и заложник рифмуются не просто так… и если художник не уезжает, рано или поздно ему приходится вставать на позицию “Варшаванаша” или “Крымнаш”, так что актуальность пушкинско-николаевской темы с годами не убывает” ( https://ru-bykov.livejournal.com/3938381.html ).
Быков не учёл того, что идеалы у Пушкина очень быстро менялись. Да, в 1826 году Пушкину было мыслимо сотрудничать с Николаем. На ниве просвещения. Он ждал, что Николай помилует декабристов. «»Комитет 6 декабря 1826”… [рассматривал] проекты личного освобождения крестьян, запрета отчуждать их без земли и др.” ( https://ekoshka.ru/rossija-pri-nikolae-1/ ). Но Пушкин быстро в царе разочаровался. Его следующий идеал называют так: идеал Дома и Семьи. Следующим был упомянутый консенсус в сословном обществе.
А о нецитируемости художественного смысл Быков вообще не догадывается.
Александр Пушкин — Бородинская годовщина: Стих
Великий день Бородина
Мы братской тризной поминая,
Твердили: «Шли же племена,
Бедой России угрожая;
Не вся ль Европа тут была?
А чья звезда ее вела!…
Но стали ж мы пятою твердой
И грудью приняли напор
Племен, послушных воле гордой,
И равен был неравный спор.
И что ж? свой бедственный побег,
Кичась, они забыли ныне;
Забыли русской штык и снег,
Погребший славу их в пустыне.
Знакомый пир их манит вновь —
Хмельна для них славянов кровь;
Но тяжко будет им похмелье;
Но долог будет сон гостей
На тесном, хладном новоселье,
Под злаком северных полей!
Ступайте ж к нам: вас Русь зовет!
Но знайте, прошеные гости!
Уж Польша вас не поведет:
Через ее шагнете кости!…»
Сбылось — и в день Бородина
Вновь наши вторглись знамена
В проломы падшей вновь Варшавы;
И Польша, как бегущий полк,
Во прах бросает стяг кровавый —
И бунт раздавленный умолк.
В боренье падший невредим;
Врагов мы в прахе не топтали,
Мы не напомним ныне им
Того, что старые скрижали
Хранят в преданиях немых;
Мы не сожжем Варшавы их;
Они народной Немезиды
Не узрят гневного лица
И не услышат песнь обиды
От лиры русского певца.
Но вы, мутители палат,
Легкоязычные витии,
Вы, черни бедственный набат,
Клеветники, враги России!
Что взяли вы?… Еще ли росс
Больной, расслабленный колосс?
Еще ли северная слава
Пустая притча, лживый сон?
Скажите: скоро ль нам Варшава
Предпишет гордый свой закон?
Куда отдвинем строй твердынь?
За Буг, до Ворсклы, до Лимана?
За кем останется Волынь?
За кем наследие Богдана?
Признав мятежные права,
От нас отторгнется ль Литва?
Наш Киев дряхлый, златоглавый,
Сей пращур русских городов,
Сроднит ли с буйною Варшавой
Святыню всех своих гробов?
Ваш бурный шум и хриплый крик
Смутили ль русского владыку?
Скажите, кто главой поник?
Кому венец: мечу иль крику?
Сильна ли Русь? Война, и мор,
И бунт, и внешних бурь напор
Ее, беснуясь, потрясали —
Смотрите ж: всё стоит она!
А вкруг ее волненья пали —
И Польши участь решена…
Победа! сердцу сладкий час!
Россия! встань и возвышайся!
Греми, восторгов общий глас!…
Но тише, тише раздавайся
Вокруг одра, где он лежит,
Могучий мститель злых обид,
Кто покорил вершины Тавра,
Пред кем смирилась Эривань,
Кому суворовского лавра
Венок сплела тройная брань.
Восстав из гроба своего,
Суворов видит плен Варшавы;
Вострепетала тень его
От блеска им начатой славы!
Благословляет он, герой,
Твое страданье, твой покой,
Твоих сподвижников отвагу,
И весть триумфа твоего,
И с ней летящего за Прагу
Младого внука своего.
Анализ стихотворения «Бородинская годовщина» Пушкина
«Бородинская годовщина» Александра Сергеевича Пушкина — отклик на злободневную тему: взятие взбунтовавшейся Варшавы.
Стихотворение написано осенью 1831 года. Его автору в этот момент 32 года, он, наконец, счастливо женат, много пишет, особенно прозу. Жизнь в Москве рядом с матерью супруги не заладилась, семья перебралась в Петербург. По жанру – гражданская лирика, по размеру – ямб с перекрестной и смежной рифмовкой, 9 строф. Лирический герой выступает от имени России. Поводом послужил мятеж поляков, желавших независимости. Они планировали также захватить западные земли белорусов и малороссов. Ситуация осложнялась эпидемией холеры и беспорядками, чинимыми народом под влиянием слухов. Впрочем, Польша восстала в связи с событиями в Европе: очередной революцией во Франции и обретением через противостояние независимости Бельгией. Варшаву брали день в день с годовщиной Бородино. Тогда, кстати, часть Польши была на стороне Наполеона. «Забыли русский штык»: А. Суворов в свое время эти земли покорял. «Мы не сожжем»: а поляки Москву жгли. Народной Немезиды: мщенья. «Лиры русского певца»: аллегория, имеется в виду сам автор. «Мутители палат»: европейцы, приветствующие мятеж. Более того, французы предлагали план интервенции избранных территорий. «Наследие Богдана»: Малороссия, Б. Хмельницкий. «Святыню гробов»: Киево-Печерская лавра. «Отторгнется Литва?»: предполагалось, что и она отколется от империи. «Младого внука»: весть о победе И. Паскевича над силами поляков императору принес внук А. Суворова. Лексика возвышенная, интонация торжественная, местами гневная, с восклицаниями и вопросами. Эпитеты: хмельна кровь, бунт раздавленный, бедственный набат. В 5 строфе – ряд метонимий. В 8 строфе имеется в виду герой трех войн И. Паскевич. Инверсия: стоит она, вторглись знамена. Кульминационное восклицание: Россия! Встань и возвышайся! Финальная строфа – метафора. Множество повторов и перечислительных градаций: тише, твое страданье, твой покой, твоих сподвижников. Современники, как водится, в оценках стихотворения разошлись. Кто-то принял с восторгом (как ни странно, часть декабристов), либералы возмутились, друг П. Вяземский посчитал чрезмерным сравнение этой победы перед триумфом в Отечественной войне.
Вневременной патриотизм пронизывает произведение А. Пушкина «Бородинская годовщина».
Анализ стихотворения Пушкина Бородинская годовщина
Бородинская годовщина (Пушкин)
Бородинская годовщина
Великий день Бородина
Мы братской тризной поминая,
Твердили: «Шли же племена,
Бедой России угрожая;
Не вся ль Европа тут была?
А чья звезда её вела.
Но стали ж мы пятою твёрдой
И грудью приняли напор
Племён, послушных воле гордой,
10 И равен был неравный спор.
И что ж? свой бедственный побег,
Кичась, они забыли ныне;
Забыли русской штык и снег,
Погребший славу их в пустыне.
Знакомый пир их манит вновь [1] —
Хмельна для них славянов кровь;
Но тяжко будет им похмелье;
Но долог будет сон гостей
На тесном, хладном новоселье,
20 Под злаком северных полей!
Ступайте ж к нам: вас Русь зовёт!
Но знайте, прошеные гости!
Уж Польша вас не поведёт: [2]
Через её шагнёте кости!…»
Сбылось — и в день Бородина
Вновь наши вторглись знамена [3]
В проломы падшей вновь Варшавы;
И Польша, как бегущий полк,
Во прах бросает стяг кровавый —
30 И бунт раздавленный умолк.
В боренье падший невредим;
Врагов мы в прахе не топтали;
Мы не напомним ныне им
Того, что старые скрижали
Хранят в преданиях немых; [4]
Мы не сожжём Варшавы их;
Они народной Немезиды
Не узрят гневного лица
И не услышат песнь обиды
40 От лиры русского певца.
Но вы, мутители палат, [5]
Легкоязычные витии,
Вы, черни бедственный набат,
Клеветники, враги России!
Что взяли вы. Ещё ли росс
Больной, расслабленный колосс?
Ещё ли северная слава
Пустая притча, лживый сон?
Скажите: скоро ль нам Варшава
50 Предпишет гордый свой закон?
Куда отдвинем строй твердынь? [6]
За Буг, до Ворсклы, до Лимана?
За кем останется Волынь?
За кем наследие Богдана? [7]
Признав мятежные права,
От нас отторгнется ль Литва?
Наш Киев дряхлый, златоглавый,
Сей пращур русских городов,
Сроднит ли с буйною Варшавой
60 Святыню всех своих гробов? [8]
Ваш бурный шум и хриплый крик
Смутили ль русского владыку?
Скажите, кто главой поник?
Кому венец: мечу иль крику?
Сильна ли Русь? Война, и мор,
И бунт, [9] и внешних бурь напор [10]
Её, беснуясь, потрясали —
Смотрите ж: всё стоит она!
А вкруг её волненья пали —
70 И Польши участь решена…
Восстав из гроба своего,
Суворов видит плен Варшавы;
Вострепетала тень его
От блеска им начатой славы!
Благословляет он, герой,
Твоё страданье, твой покой,
Твоих сподвижников отвагу,
И весть триумфа твоего,
И с ней летящего за Прагу
90 Младого внука своего. [14]
Датируется, согласно помете в брошюре, 5 сентября 1831 г. Напечатано Пушкиным впервые в брошюре «На взятие Варшавы. Три стихотворения В. Жуковского и А. Пушкина», СПб. 1831, стр. 11—15. Здесь допущена опечатка — в ст. 60 вместо «гробов» напечатано: «градов». Вошло в «Стихотворения А. Пушкина», часть третья, 1832, стр. 123—129, в отдел стихотворений 1831 г. (СП3). Здесь ошибки: в ст. 41 вместо «мутители» напечатано «мучители»; в ст. 69 вместо «её» напечатано «нея».
Написано по поводу взятия предместья Варшавы, Праги — 26 августа 1831 г. в день годовщины Бородинского боя 1812 г.
Великий день Бородина
Мы братской тризной поминая,
Твердили: «Шли же племена,
Бедой России угрожая;
Не вся ль Европа тут была?
А чья звезда ее вела.
Но стали ж мы пятою твердой
И грудью приняли напор
Племен, послушных воле гордой,
И равен был неравный спор.
В боренье падший невредим;
Врагов мы в прахе не топтали;
Мы не напомним ныне им
Того, что старые скрижали
Хранят в преданиях немых;
Мы не сожжем Варшавы их;
Они народной Немезиды
Не узрят гневного лица
И не услышат песнь обиды
От лиры русского певца.
Но вы, мутители палат,
Легкоязычные витии,
Вы, черни бедственный набат,
Клеветники, враги России!
Что взяли вы. Еще ли росс
Больной, расслабленный колосс?
Еще ли северная слава
Пустая притча, лживый сон?
Скажите: скоро ль нам Варшава
Предпишет гордый свой закон?
Куда отдвинем строй твердынь?
За Буг, до Ворсклы, до Лимана?
За кем останется Волынь?
За кем наследие Богдана?
Признав мятежные права,
От нас отторгнется ль Литва?
Наш Киев дряхлый, златоглавый,
Сей пращур русских городов,
Сроднит ли с буйною Варшавой
Святыню всех своих гробов?
Победа! сердцу сладкий час!
Россия! встань и возвышайся!
Греми, восторгов общий глас.
Но тише, тише раздавайся
Вокруг одра, где он лежит,
Могучий мститель злых обид,
Кто покорил вершины Тавра,
Пред кем смирилась Эривань,
Кому суворовского лавра
Венок сплела тройная брань.
Восстав из гроба своего,
Суворов видит плен Варшавы;
Вострепетала тень его
От блеска им начатой славы!
Благословляет он, герой,
Твое страданье, твой покой,
Твоих сподвижников отвагу,
И весть триумфа твоего,
И с ней летящего за Прагу
Младого внука своего.
БОРОДИНСКАЯ ГОДОВЩИНА
Великий день Бородина
Мы братской тризной поминая,
Твердили: «Шли же племена,
Бедой России угрожая;
Не вся ль Европа тут была?
А чья звезда ее вела.
Но стали ж мы пятою твердой
И грудью приняли напор
Племен, послушных воле гордой,
И равен был неравный спор.
И что ж? свой бедственный побег,
Кичась, они забыли ныне;
Забыли русской штык и снег,
Погребший славу их в пустыне.
Знакомый пир их манит вновь —
Хмельна для них славянов кровь;
Но тяжко будет им похмелье;
Но долог будет сон гостей
На тесном, хладном новоселье,
Под злаком северных полей!
Ступайте ж к нам: вас Русь зовет!
Но знайте, прошеные гости!
Уж Польша вас не поведет.
Через ее шагнете кости. »
Сбылось — и в день Бородина
Вновь наши вторглись знамена
В проломы падшей вновь Варшавы;
И Польша, как бегущий полк,
Во прах бросает стяг кровавый —
И бунт раздавленный умолк.
В боренье падший невредим;
Врагов мы в прахе не топтали;
Мы не напомним ныне им
Того, что старые скрижали
Хранят в преданиях немых ;
Мы не сожжем Варшавы их;
Они народной Немезиды
Не узрят гневного лица
И не услышат песнь обиды
От лиры русского певца.
Но вы, мутители палат.
Легкоязычные витии,
Вы, черни бедственный набат,
Клеветники, враги России!
Что взяли вы. Еще ли росс
Больной, расслабленный колосс?
Еще ли северная слава
Пустая притча, лживый сон?
Скажите: скоро ль нам Варшава
Предпишет гордый свой закон?
Куда отдвинем строй твердынь.
За Буг, до Ворсклы, до Лимана?
За кем останется Волынь?
За кем наследие Богдана.
Признав мятежные права,
От нас отторгнется ль Литва?
Наш Киев дряхлый, златоглавый,
Сей пращур русских городов,
Сроднит ли с буйною Варшавой
Святыню всех своих гробов.
Ваш бурный шум и хриплый крик
Смутили ль русского владыку?
Скажите, кто главой поник?
Кому венец: мечу иль крику?
Сильна ли Русь? Война, и мор,
И бунт. и внешних бурь напор
Ее, беснуясь, потрясали —
Смотрите ж: все стоит она!
А вкруг ее волненья пали —
И Польши участь решена.
Восстав из гроба своего,
Суворов видит плен Варшавы;
Вострепетала тень его
От блеска им начатой славы!
Благословляет он, герой,
Твое страданье, твой покой,
Твоих сподвижников отвагу,
И весть триумфа твоего.
И с ней летящего за Прагу
Младого внука своего.
Воспроизводится по изданию: А. С. Пушкин. Собрание сочинений в 10 томах. М. ГИХЛ, 1959—1962. Том 2. Стихотворения 1823–1836.
© Электронная публикация РВБ, 20002017. Версия 5.0 от 1 декабря 2016 г.
Исторические произведения Пушкина
Тема исторического прошлого родины всегда волновала Пушкина, как поэта, так и прозаика. Им были созданы такие произведения, как «Песнь о вещем Олеге», «Бородинская годовщина», «Полтава», «Медный всадник», «Борис Годунов», «История Пугачевского бунта» и конечно же «Капитанская дочка». Все эти произведения описывают разные исторические события, разные исторические эпохи: начиная с полулегендарных событий, описанных в древнерусском памятнике «Повесть временных лет», заканчивая совсем еще свежими в памяти поэта и его современников событиями Отечественной войны 1812 года.
Одно из первых таких произведений — «Песнь о вещем Олеге», написанная в 1822 году, в котором дается поэтическая версия автора о кончине великого русского князя, прославившегося своими удачными военными походами и победами над сильными врагами, в частности, над Византией: «Твой щит на вратах Цареграда».
Напрасно ждал Наполеон,
Последним счастьем упоенный,
С ключами старого Кремля;
Нет, не пошла Москва моя
К нему с повинной головою.
В строках стихотворения «Воспоминания в Царском Селе» перед нами встают прославившиеся в боях «Перун кагульских берегов» Румянцев, «вождь полунощного флага» Орлов. Этой же теме посвящено стихотворение «Бородинская годовщина», написанное в 1831 году по поводу взятия предместья Варшавы.
Одно из центральных мест в творчестве Пушкина занимает образ Петра I. Пушкин видел в образе Петра I образцового правителя государства. Он пишет в поэме «Полтава»:
Была та смутная пора,
Когда Россия молодая,
В бореньях силы напрягая,
Похожие мысли встречаются и в «Медном всаднике», где он говорит о славном правлении Петра, называя его «властелином судьбы», поднявшем «Россию на дыбы» и прорубившем «окно в Европу».
Неоконченное произведение «Арап Петра Великого» продолжает эту тему. В этом произведении поэт рассказывает нам о своем предке, прадеде Ибрагиме Ганнибале.
В драме «Борис Годунов» обращается Пушкин к иной эпохе, эпохе смутного времени. Это был период тяжелейших испытаний для России. Драма «Борис Годунов» — в определенном смысле новаторское произведение, в котором народ показан движущей силой истории. В этом произведении автор, предвосхищая Достоевского, развенчивает теорию, что якобы цель оправдывает средства. Оба — и царь Борис, и Раскольников — совершают преступления, оправдывая себя «благими намерениями», забывая, что именно ими вымощена дорога в ад.
«Капитанская дочка» — наиболее значительное историческое произведение Пушкина по объему исследовательской работы, которую проделал автор. «Капитанскую дочку» автор написал, работая над «Историей Пугачевского бунта» — документальным произведением с массой свидетельств, характеризующих ожесточение противоборствующих сторон. Но «Капитанская дочка» — это романтическое произведение. На разницу этих двух произведений указывала Марина Цветаева в эссе «Мой Пушкин», по своему оригинально проведя границу между понятием реализма и романтизма. Пушкин — исследователь знает кровавую цену восстания со всеми ужасающими подробностями. Пушкин — поэт помнит о ней, устами Швабрина пугая Машу участью Елизаветы Харловой. Помним о ней и мы, думая о возможности Гринева отправиться, как и его прототип, сержант Кармицкий, с камнем на шее «вниз по Яику». Эту поэтизацию, этот романтический ореол вокруг
Пугачева, созданный Пушкиным, Марина Цветаева назвала словом «чара».
В повести «Капитанская дочка» Пушкин впервые разработал новый эпический жанр — жанр исторической повести, исторического романа. Отдавая дань поэту, наш современник Давид Самойлов так напишет об этом удивительном произведении:
Начало русской прозы,
Не вертеровы слезы,
А заячий тулупчик Пугача,
Насильно снятый с барского плеча.
«Капитанская дочка» является началом русской исторической прозы. Без него не было бы «Тараса Бульбы» Н.В.Гоголя, «Войны и мира» Л.Н.Толстого, «Петра I» А.Н.Толстого.
Войти через ВКонтакте Войти через Facebook Войти через Twitter
Войти через Одноклассники
Если вы уже зарегистрированы на Конте, то вам необходимо войти в свой аккаунт.
Регистрируясь на Конте, вы присоединяетесь к десяткам тысяч авторов, писателей и читателей, теоретиков и практиков, профессионалов и любителей. Вы получаете возможность делиться своими идеями, мыслями, фантазиями с огромной аудиторией. Ведь хорошая статья заслуживает большой аудитории.
Отключить рекламу на Конте
Эдакий польский Майдан 19го века. Как и в наше время, антироссийские события активно поддерживались Западом.
О чем шумите вы, народные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило вас? волнения Литвы?
Оставьте: это спор славян между собою,
Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,
Вопрос, которого не разрешите вы.
Уже давно между собою
Враждуют эти племена;
Не раз клонилась под грозою
То их, то наша сторона.
Кто устоит в неравном споре:
Кичливый лях, иль верный росс?
Славянские ль ручьи сольются в русском море?
Оно ль иссякнет? вот вопрос.
Оставьте нас: вы не читали
Сии кровавые скрижали;
Вам непонятна, вам чужда
Для вас безмолвны Кремль и Прага;
Бессмысленно прельщает вас
Борьбы отчаянной отвага —
И ненавидите вы нас.
За что ж? ответствуйте: за то ли,
Что на развалинах пылающей Москвы
Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?
За то ль, что в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
И нашей кровью искупили
Европы вольность, честь и мир.
Вы грозны на словах — попробуйте на деле!
Иль старый богатырь, покойный на постеле,
Не в силах завинтить свой измаильский штык?
Иль русского царя уже бессильно слово?
Иль нам с Европой спорить ново?
Иль русский от побед отвык?
Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,
От финских хладных скал до пламенной Колхиды,
От потрясенного Кремля
До стен недвижного Китая,
Стальной щетиною сверкая,
Не встанет русская земля.
Так высылайте ж к нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России,
Среди нечуждых им гробов.
Вот такие вот слова. На мой взгляд, они актуальны с 1831 года и по сей день. А отдельные строки вполне могут стать девизом России.
В связке с этим, Пушкин написал еще одно произведение. Оно тоже связано с событиями в Варшаве и называется «Бородинская Годовщина «.
Великий день Бородина
Мы братской тризной поминая,
Твердили: «Шли же племена,
Бедой России угрожая;
Не вся ль Европа тут была?
А чья звезда ее вела.
Но стали ж мы пятою твердой
И грудью приняли напор
Племен, послушных воле гордой,
И равен был неравный спор.
И что ж? свой бедственный побег,
Кичась, они забыли ныне;
Забыли русской штык и снег,
Погребший славу их в пустыне.
Знакомый пир их манит вновь —
Хмельна для них славянов кровь;
Но тяжко будет им похмелье;
Но долог будет сон гостей
На тесном, хладном новоселье,
Под злаком северных полей!
Ступайте ж к нам: вас Русь зовет!
Но знайте, прошеные гости!
Уж Польша вас не поведет:
Через ее шагнете кости. »
Сбылось — и в день Бородина
Вновь наши вторглись знамена
В проломы падшей вновь Варшавы;
И Польша, как бегущий полк,
Во прах бросает стяг кровавый —
И бунт раздавленный умолк.
В боренье падший невредим;
Врагов мы в прахе не топтали;
Мы не напомним ныне им
Того, что старые скрижали
Хранят в преданиях немых;
Мы не сожжем Варшавы их;
Они народной Немезиды
Не узрят гневного лица
И не услышат песнь обиды
От лиры русского певца.
Но вы, мутители палат,
Вы, черни бедственный набат,
Клеветники, враги России!
Что взяли вы. Еще ли росс
Больной, расслабленный колосс?
Еще ли северная слава
Пустая притча, лживый сон?
Скажите: скоро ль нам Варшава
Предпишет гордый свой закон?
Куда отдвинем строй твердынь?
За Буг, до Ворсклы, до Лимана?
За кем останется Волынь?
За кем наследие Богдана?
Признав мятежные права,
От нас отторгнется ль Литва?
Наш Киев дряхлый, златоглавый,
Сей пращур русских городов,
Сроднит ли с буйною Варшавой
Святыню всех своих гробов?
Ваш бурный шум и хриплый крик
Смутили ль русского владыку?
Скажите, кто главой поник?
Кому венец: мечу иль крику?
Сильна ли Русь? Война, и мор,
И бунт, и внешних бурь напор
Смотрите ж: все стоит она!
А вкруг ее волненья пали —
И Польши участь решена.
Победа! сердцу сладкий час!
Россия! встань и возвышайся!
Греми, восторгов общий глас.
Но тише, тише раздавайся
Вокруг одра, где он лежит,
Могучий мститель злых обид,
Кто покорил вершины Тавра,
Пред кем смирилась Эривань,
Кому суворовского лавра
Венок сплела тройная брань.
Восстав из гроба своего,
Суворов видит плен Варшавы;
Вострепетала тень его
От блеска им начатой славы!
Благословляет он, герой,
Твое страданье, твой покой,
Твоих сподвижников отвагу,
И весть триумфа твоего,
И с ней летящего за Прагу
Младого внука своего.
Решение России о признании документов ДНР и ЛНР встретило громкую критику со стороны США. Однако и.о. постпреда РФ в ООН Петр Ильичев сумел отстоять позицию нашей страны и достойно ответил на обвинения в адрес России на заседании Совбеза ООН.Таким образом, можно сказать с уверенностью: новый дипломат, заступивший на должность постпреда РФ в ООН после вн.
Бывает забавно читать откровения укроэкономистов спустя несколько лет. Сегодня вдруг выясняется, что от прежде «дотационного» Донбасса, оказывается, полностью зависит, будет на Украине свет и тепло или нет. Да и вообще жизнь. Крым тоже, помнится, висел тяжкой гирей на бюджете нэньки. Оказывается, Крым ежегодно обходился Украине в 3 миллиарда гривен.
Добрый вечер! Спешу подвести итоги прошедшего дня, и поделиться с вами своими мыслями относительно некоторых событий, произошедших в недалеком прошлом. Начнем? Первое место. Нет, я никогда не устану восхищаться женщинами. На этот раз речь пойдет не об их красоте и женственности, и даже не об их умении поддерживать огонь в семейном очаге. Хочу поговорить.