О чем книги крапивина
Салют Командору: чему учат книги Владислава Крапивина
Страшно обидно, хотя, возможно, и символично, что один из самых ярких отечественных детских писателей ушел от нас в День знаний. Ушел педагог, наставник и самый настоящий Командор — символ и рулевой для мальчишек и девчонок огромной страны. «Известия» свидетельствуют: для большинства из тех, кто читал в детстве его книги, герои Владислава Крапивина стали надежными друзьями и соратниками на всю жизнь.
Крапивинское ноу-хау
Умение сочинять необычные истории открылось у Владислава Крапивина еще в школе, а учеба в Уральском университете на факультете журналистики и вся последующая журналистская работа филигранно отточили его авторский почерк — яркий, образный, прямой, дотошный в деталях и построении сюжета, подводящий к выводам, который каждый делает сам. Никаких скидок на юный возраст читателя Крапивин не делал.
Среди своих любимых писателей он неизменно называл Константина Паустовского, а нюансы детской прозы познавал в литературной секции под руководством Льва Кассиля. В 1962 году вышла его первая книга «Рейс «Ориона», потом было членство в Союзе писателей СССР, в редколлегии журналов — «Уральского следопыта», где он начинал свой путь, и всесоюзного любимца «Пионера». Строгого учета написанному Крапивин не вел. Многие из его произведений экранизировались, но шедеврами детского кино не стали. Может, потому, что за увлекательными поворотами сюжета режиссеры не смогли сохранить главного — доверительного, ритмичного и насыщенного языка. Настоящего крапивинского ноу-хау.
Точно можно утверждать, что у каждого из почитателей творчества Владислава Петровича свой Крапивин. Штука в том, что реальные ситуации, в которые попадают Сережа Каховский с ребятами из отряда «Эспада» («Мальчик со шпагой») и Юра «Журка» Журавлев («Журавленок и молнии»), разительно отличаются от тех, что случаются в «Голубятне на желтой поляне» или «В глубине Великого Кристалла». Но все они единое целое. Как и удивительный «Фрегат «Звенящий» — об устройстве парусников и тонкостях корабельного дела, названный романом-справочником.
Владислав Крапивин беседует с юными актерами Свердловского театра юного зрителя, 1966 год
Самым выдающимся, по-настоящему поколенческим романом Крапивина стал «Мальчик со шпагой», первый в трилогии «Паруса «Эспады». Главный герой Сережа Каховский — бескомпромиссный борец с несправедливостью, даже в самых трудных ситуациях не допускающий выбора между честью и бесчестьем. Он живет в мире взрослых, но если этот мир вдруг идет на него войной и попирает им же придуманные высокие принципы, Сережа неизменно готов дать отпор.
Лев Пирогов, издатель детского журнала «Лучик»
Я рос с его книгами. Кусок жизни отвалился. Больно. Кажется, всё уходит. Всё лучшее, светлое, честное, доброе — в прошлом. Но знаете что? Недавно мы разговаривали по телефону, и я спросил: «Владислав Петрович, а дети сильно изменились за пятьдесят лет?» И он сказал: «Да совсем не изменились они!» Этот простой ответ тогда придал мне сил и помогает сейчас. Ничего не уходит, если держать, не отпускать. Он всю жизнь работал, всю жизнь отдавал нам, потом нашим детям. И мы тоже должны: когда трудно — работа спасает. И пока мы работаем, он жив.
Впрочем, на его маршрутах встречается куда больше людей настоящих, порядочных, искренних и честных — журналист Алексей Иванов, вожатый Олег Московкин, всадники со станции Роса, с которых всё и начинается. Именно они формируют характер Сережи, и потому перечисление их так важно. Описанный в «Мальчике со шпагой» потрясающий мушкетерско-пионерский отряд «Эспада» стал предметом белой зависти сотен тысяч мальчишек и девчонок СССР и прообразом детского отряда «Каравелла», который возглавлял сам Владислав Крапивин.
Вперед, «Каравелла»
Много ли найдется в мире детских писателей, ставших для своих читателей не только создателями занимательных произведений, но и командирами — мудрыми и грамотными? Кроме Аркадия Гайдара, пожалуй, навскидку никого и не назвать. Путь Крапивина и его «Каравеллы», в которой удивительным образом прививали целый спектр умений и качеств — от навыков морского дела до человеческой порядочности, — явление уникальное. Сколько ребят за многие десятилетия прошло через этот отряд, подскажут только вахтенные журналы, а они толстенные и их много.
Владислав Крапивин со своими читателями, пионерами отряда «Каравелла», Свердловск, 1974 год
Удивительное дело, но, живя в социалистических реалиях, Крапивин умудрялся уверенно вести свои книжки-корабли мимо глупых идеологических догм. Он как никто находил нужные сюжеты и слова, благодаря которым мальчишкам и девчонкам открывались подлинно глубокое и ценное — понятия достоинства, чести, взаимовыручки, плеча друга, романтики костров, походов и правильных песен.
К «Мальчику со шпагой» Крапивин вернется спустя годы, продолжив цикл книгами «Бронзовый мальчик» и «Рыжее знамя упрямства». Сменились герои и времена, но не идеалы. В 2014-м Крапивину вручали президентскую премию в области литературы и искусства за произведения для детей и юношества. И так совпало, что как раз в это время его любимый Севастополь снова стал по-настоящему русским городом. Конечно, нашлись и те, кто немедленно упрекнул Крапивина в искренней радости, на что он ответил: «Ребята, что я могу сказать? Это моя вторая родина. Я не влезаю в политику, но я счастлив, что Севастополь снова стал частью нашей страны. Когда узнал о том, что он снова наш, я налил стопочку коньяка, включил запись песни «Легендарный Севастополь», позвонил своим севастопольским друзьям-парусникам и сказал: «Ребята, это все-таки случилось. Мы дожили!»
Юрий Поляков, писатель и драматург
Владислав Крапивин — один из самых ярких представителей замечательного явления советской литературы. Его книги любимы, читаемы, издаваемы. Это особый дар, ведь навязать ребенку какую-либо историю или сказку невозможно, если они не сочинены по вербальным законам его восприятия мира. А крапивинские книги — «Мальчик со шпагой», «Мушкетер и фея», «Тень каравеллы», «Алые перья стрел» — из таких.
Думаю, ему было очень тяжело наблюдать крушение и исчезновение феномена детской литературы, которой активно занималось советское государство. Но, слава Богу, он дожил до дня, когда на нее вновь обратили внимание российские власти и была учреждена премия «За достижения в искусстве для детей и юношества». Он стал ее первым лауреатом. Владислав Крапивин успел сделать очень много для детской литературы. Он останется классиком советских и постсоветских лет еще и потому, что много времени уделял подготовке своей смены — искал талантливых пишущих ребят, более полувека вел свою студию, давшую им творческую путевку в жизнь.
Если говорить о его предшественниках и современниках, то это Аркадий Гайдар, Лев Кассиль, Виктор Драгунский, Анатолий Алексин, Владимир Железников, Евгений Велтистов — передовой отряд, без всякого боя завоевавший умы, сердца и, главное, души нескольких поколений. Придет ли кто-то им на смену?
Владислав Крапивин на закладке традиционной монеты в остов кораблика для Севастополя, 2014 год
10 элементов вселенной Владислава Крапивина
Творческое наследие писателя Владислава Крапивина огромно — рассказы, повести, романы, стихи. Их действие происходит в разных городах, странах, временных эпохах, даже в разных вселенных. Можно ли говорить об едином «мире Крапивина»? Нам кажется, что да. Журналист Ирина Щербак выделила 10 самых важных элементов, составляющих ткань крапивинской реальности.
Барабанщики и горнисты
Барабанщики и горнисты появлялись в книгах Крапивина на протяжении многих лет. Значительная роль отведена им в советском периоде его творчества. Тогда героями книг были пионеры, а барабан и горн – непременные атрибуты пионерской организации. Барабан как инструмент тесно связан с войной и религией. Барабанщики у Крапивина иногда становятся исполнителями почти священных ритуалов.
Например, в повести «Валькины друзья и паруса» отряд барабанщиков проводит обряд встречи рассвета. Барабанная палочка зачастую наделяется мистической силой: ею Гелька Травушкин (роман-трилогия «Голубятня на желтой поляне») смог уничтожить представителя враждебной цивилизации.
На войне и барабан, и горн – прежде всего были необходимы для подачи сигналов. В повести «Ночь большого прилива» юный трубач спасает родной город, вовремя предупреждая о нападении врагов.
Трубачи и барабанщики у Крапивина – персонажи всегда положительные. Они готовы защитить друзей и сразиться с врагом, будь этим врагом средневековые воины или нелюбимые писателем тетушки-чиновницы из различных инстанций.
Вера
В произведениях советского периода о религии Крапивин по понятным причинам не упоминал. Однако в повестях и романах, написанных после развала Советского Союза, вопросам веры и Бога нашлось место. Писатель далек от догматов. Религиозный аспект в книгах Крапивина представлен, пожалуй, самой лучшей своей стороной: постулатом «Бог есть любовь».
Так, в повести «Лоцман» Владислав Петрович касается образа Богородицы не как сакрального объекта, а как матери, которая тревожится за своего сына и хочет заслонить его от грядущих бед. Вера у Крапивина не разъединяет, а объединяет людей. «Она общая. Церковь Матери Всех Живущих. Мать была у каждого, хоть он христианин, хоть язычник. Говорят, кто в эту церковь приходит, будто на какое-то время со своей матерью встречается», — говорит герой повести «Крик петуха» Юр-Танка.
Касается Крапивин и тезиса о перерождении и бессмертии человеческой души. Например, в романе-трилогии «Голубятня на желтой поляне» Гелька Травушкин погибает при взрыве моста в одном мире, но возрождается как Мальчик с ящеркой – в другом. «Да иначе и быть не могло. Потому что человеческая душа бессмертна. Это и есть самое фантастическое чудо во Вселенной. И в то же время – нерушимая реальность», — писал Крапивин в одном из своих послесловий к этой книге.
Взрослый/наставник
Главные крапивинские герои – конечно, дети, но и без взрослых в его книгах никуда. Владислав Петрович основал детский отряд «Каравелла», и этот опыт – неотъемлемая часть его книг. Взрослый персонаж часто становится той фигурой, вокруг которой объединяются герои-дети. В «Колыбельной для брата» молодой человек по прозвищу Дед строит вместе с подростками парусник. В этой команде главный герой, Кирилл, который поначалу был стеснительным и робким, впервые по-настоящему раскрывается и ощущает себя на своем месте. В «Мальчике со шпагой» спортсмен Олег руководит отрядом «Эспада», вокруг которого развиваются события сюжета.
Взрослый наставник у Крапивина – молодой человек с активной жизненной позицией, романтик, еще помнящий, какового это – быть мальчишкой. Взрослый – это старший брат. Немного ехидный и снисходительный, но всегда готовый защитить или помочь советом. («Каникулы Вершинина-младшего», «Наследники»).
Нередко взрослые персонажи Крапивина по-настоящему обретают себя с помощью детей. Уставший от жизни, ощущающий одиночество подступающей старости писатель в повести «Лоцман» лишь благодаря маленькому герою заново смог найти смысл жизни и творчества. Сонный обыватель Корнелий Гласс («Гуси, гуси, га-га-га») только пообщавшись с оказавшимся в интернате мальчиком Цезарем, осознает, что общество, в котором он живет, устроено жестоко и несправедливо.
Функция взрослого наставника у Крапивина в том, чтобы оберегать и защищать детство, ведь мир, к сожалению, иногда враждебен к тем, кто слабее и наивнее.
Время
Время – один постоянных символов в творчестве Крапивина. Хронометр (в романе «Наследники» — заключительной части трилогии «Острова и капитаны») становится одной из ниточек, которая связывает циничного поначалу подростка из 80-х Егора Петрова и жившего в 40-х годах писателя Курганова. Ходики в заброшенном доме («Ковер-самолет») идут в память о когда-то живших в этом доме людях. Песочные часы, перевернутые шаловливым героем повести «Выстрел с монитора» запускают цепь фантастических событий. Солнечные часы в парке («Крик петуха») являются временным вектором многих миров. Время у Крапивина — связь прошлого и будущего, мгновенного и вечного, человека и Вселенной.
Война
Владислава Крапивина можно назвать гуманистом, поэтому романтизации войны вы в его богатом литературном наследии не найдете. Напротив, к стремлению людей истреблять друг друга он относится с глубоким неприятием. Многие персонажи Крапивина ради спасения чужой жизни идут на военные преступления, на то, что вояки расценивают как предательство.
«Основное дело на войне – не побеждать. А убивать и умирать. Зачем?», — рассуждает барабанщик Даниэль («Рассекающий пенные гребни») и вскоре освобождает захваченных в плен и приговоренных к расстрелу вражеских солдат. Школьник Галька («Выстрел с монитора») пытается спасти от артобстрела родной город, откуда его изгнали. Герои повести «Взрыв генерального штаба» — шпионы враждующих держав — в итоге вместе пытаются уничтожить штаб, откуда режиссируется война.
Дорога/путь
У каждого из крапивинских героев своя дорога и вместе с тем путь отдельного персонажа переплетается с дорогами многих других героев писательской Вселенной. Образ дороги – один из ключевых в цикле фантастических повестей «В глубине Великого Кристалла», где события в одном пространстве оказывают непосредственное влияние на события в другом. Дорога — символ поиска. Каждый герой ищет и находит на ней что-то свое. Мальчик Юкки ищет свою сестренку, Ежики – маму, барабанщик Юрка — отца. Проходя по своему пути, герои меняются, приобретают опыт, в конце дороги они уже совсем не такие, как в начале.
Парусники
Владислав Крапивин с детства мечтал о морских путешествиях, хотел поступать в мореходное училище. А его писательский путь начался после прочтения «Острова сокровищ» Роберта Стивенсона в феврале 1945-го года. Первый рассказ Славы Крапивина был о пиратах на необитаемом острове. Рукопись ждала печальная участь: с приходом весны Владик понаделал из неё парусов для самодельных корабликов, которые пускал в лужах.
Корабли присутствуют почти в каждом произведении Крапивина. И это, конечно же, парусники. На страницах крапивинских книг описаны бригантины, бриги, гафельные кечи, баркентины и клипера. Место парусам найдется даже если действие книги разворачивается далеко от моря. Персонаж повести «Та сторона, где ветер» Яшка Воробьев делает паруса из простыней, за что получает нагоняй от матери. Ребята из «Колыбельной для брата» строят парусник в сухопутном, похожем на уральский, городке.
Еще один морской атрибут – якорь — иногда выступает в книгах как ребячий талисман на удачу. Якорь – символ надежности и безопасности. В повести «Застава на якорном поле» якорное поле – мирное, дружественное пространство, куда попадает мальчик Ежики, ищущий свою маму. В «Голубятне на желтой поляне» якорь – магический ингредиент: металлический порошок, соскобленный с якоря, становится одной из составляющих целой галактики.
Полет
Все дети умеют летать. Хотя бы во сне. Ощущение полета пронизывает многие произведения Крапивина. Полет лиричный в сказке «Летчик для особых поручений», залихватский и задорный — в «Ковре-самолете», невесомый — в «Тополиной рубашке», фантасмагоричный – в «Лунной рыбке». Иногда полет сопряжен с опасностью, как в «Лоцмане» или «Детях синего фламинго», но и восторг, и волшебство также всегда присутствуют в нем.
Севастополь
Сам Крапивин не раз говорил, что считает Севастополь своей второй родиной. «У меня там много близких людей, много читателей. Я влюблен в этот город всем сердцем, много времени провел там, написал о детях, о защитниках города-героя несколько книг», — рассказывал Владислав Петрович.
Севастополь Крапивина – Белый город с синими-синим морем, лестницами и карронадами. Для многих крапивинских героев Севастополь — город мечты. У кого-то она сбывается, как у пятиклассника Славы Семибратова («Трое с площади Карронад»), который вместе с мамой переезжает в Севастополь жить. Некоторые герои вынуждены временно поступиться своей мечтой ради принципов, как Сергей Каховский («Мальчик со шпагой») или ради дружбы, как Джонни Воробьев («Мушкетер и фея»).
Бывает, что в Севастополе Крапивина происходят не только веселые и чуточку опасные приключения, но и трагические события, например, погибает Толик – герой трилогии «Острова и капитаны».
Шпага
Шпага или рапира – одна из первых ассоциаций, возникающих при упоминании фамилии Крапивин. «Мальчик со шпагой» или просто «крапивинский мальчик» — два названия одного архетипа. Шпага символизирует все то, с чем принято соотносить крапивинских героев: честность, открытость, искренность, смелость, умение идти наперекор обстоятельствам и противостоять врагу.
14 октября Владиславу Крапивину исполняется 80 лет. It’sMyCity публикует по этому поводу несколько материалов:
Рассказ о биографии Владислава Крапивина: как он злил учителей, дружил с агентом КГБ и создал удивительный мир для подростков
«Утопия детского братства»: почему книги Владислава Крапивина — не такая уж и детская литература
5 романов Владислава Крапивина об отношениях взрослых и детей
Приблизительное время чтения: 7 мин.
Известный советский и российский детский писатель Владислав Крапивин скончался во вторник 1 сентября на 82-м году жизни.
Традиционно его творчество ассоциируется с парусами, шпагами, мальчишеской дружбой. Но, кроме того, в его книгах тревожно и настойчиво звучит тема взаимоотношений детей и взрослых — на всех социальных уровнях. Дети и родители, ученики и учителя, члены ребячьего коллектива (фехтовального или парусного клуба, самодеятельного театра и пр.) — и их взрослый руководитель… И отношения эти, как и жизни, непросты и драматичны.
Заметим, что книги, о которых пойдет речь ниже, написаны в советское время и многие бытовые реалии могут быть непонятны современному ребенку. Поэтому родителям стоило бы читать их вместе с детьми и объяснять такие места. Эти пояснения могут быть полезными не только для расширения кругозора ребенка, но и для поддержания формата доверительного общения с ним.
«Мальчик со шпагой»
В этой трилогии обозначены основные векторы взаимодействия взрослых и детей, которые будут возникать в каждой новой книге Крапивина. Старший друг, надежный и мудрый (журналист Алексей Борисович, руководитель фехтовального отряда «Эспада» Олег). Учителя, требующие от школьников безусловного подчинения. Жестокий родитель, воспитывающий ребенка с помощью ремня (отец Стасика Грачева)… Общение с каждым из них для главного героя, 12-летнего Сергея Каховского, — это школа взросления. Есть там еще один персонаж — дальний родственник Сергея дядя Витя, с чьей ханжеской, шкурной, потребительской философией Сережа вступает в открытое противостояние. И, как заведено в крапивинских книгах, побеждает.
«Трое с площади Карронад»
Эта повесть наполнена не только чудесными картинами летнего Севастополя и психологически точными описаниями перипетий взаимоотношений друзей-мальчишек. В ней Крапивин коснулся темы, о которую боятся обжечься детские писатели: что чувствует ребенок, чья молодая и красивая мама, овдовев, вновь собирается замуж. А избранник ее воспринимает будущего пасынка как конкурента и начинает его люто ненавидеть. «Ты мне жизнь изломал, змееныш. На кой черт ты появился? Мне свой сын был нужен, а не такая пиявка…» Нет, пятиклассник Славка Семибратов не провоцировал претендента на руку и сердце матери, а был терпелив и вежлив… до того момента, когда было задето его человеческое достоинство. И тогда конфликт доходит до точки кипения. И как бы критика 80-х ни ахала о «вызывающем поведении этих крапивинских мальчиков, которые не уважают авторитет старших», читатели и тогда, и сегодня солидарны с героем, давшим отпор психопату и негодяю.
«Журавленок и молнии»
Этот роман весь — о трудных отношениях отцов и детей.
Несколько семей, и в каждой проблемы. Отец Горьки-Горислава — старшина милиции, воспитывающий сына с холодным ожесточением, причем исключительно ремнем. Отец Иринки и мама Валерика выпивают, а заложниками «зеленого змия» становятся дети.
Даже в благополучной семье Журки разражается конфликт между отцом и сыном. Поначалу там все вполне идиллично. до тех пор, пока Журавин-старший, чтобы поправить материальное положение семьи, не сдал в комиссионку старинную книгу, которая дорога Журке как память о дедушке. Крапивин глубоко и точно показывает, что бывает, когда происходит нарушение границ личности и пренебрежение интересами ближних.
Сын в сердцах называет отца вором. Отец порет сына. Тот уходит из дома. Крапивин, который априори на стороне своих юных героев, здесь максимально объективен: и у отца есть своя правда. И взрослый имеет у него право на выражение эмоций и чаяний, его поступки анализируются писателем досконально и с долей сочувствия.
Его реплики: «Вы особые! Тонкая кость, нежное воспитание! А я бык, дубина неотесанная! Знай свой баранку…», «где, мол, ему, необразованному шоферу, до мамы с ее художественными вкусами» — свидетельство глубоко затаенного комплекса неполноценности. И хотя он любит сына, но частенько подшучивает над его утонченностью и мечтательностью. А Журка при всей своей «солнечности», подчеркнутой уже при первом появлении его на страницах романа — не избавлен от гордыни, эгоизма и мстительного упрямства, что проявилось в его отношениях с отцом, который всячески пытался загладить вину, а сын не желал простить его.
В этом романе Крапивин лишь обозначает проблему: «Откуда берутся такие отцы?» Чтобы ответить на него, надо писать еще один роман — о семьях, в которых эти отцы выросли, о семейных сценариях и поведенческих программах, которые закладывают в детей вольно или невольно родители. И о том, как цепочка унижений, шантажа того, кто слабее, транслируется из поколения в поколение…
Учителя в романе разные. Добрые и понимающие, как литераторша Вероника Григорьевна или первая учительница Журки Лидия Сергеевна. И другие, олицетворяющие репрессивную машину отечественной школы прошлого века. Это завуч Виктор Борисович («К доске, вот сюда! Чтобы все видели паршивцев, которым не место в советской школе!»). Это другой завуч, по внеклассной работе, Алла Геннадьевна, которая использует печально памятную идеологическую риторику: «Тебя вышибут из пионеров. — За что?! — крикнул Журка. — Что я сделал? Воровал или хулиганил? Или предал кого-нибудь. Отряд не даст! А без отряда нельзя! — Отряд проголосует, как нужно… — А я галстук не отдам. Зубами вцеплюсь. — Цепляйся, цепляйся. Доцепляешься… до колонии…» Но воплощение цинизма и холодной жестокости — директриса Нина Семеновна, транслирующая установки определенной части педагогической общественности: «Если мы его сейчас не сломаем, что будет потом? В шестом классе, в седьмом, в восьмом? То, что он делает, — неподчинение. Для школы это хуже хулиганства и воровства».
Для Крапивина это вообще очень важная тема. В советское время его традиционно обвиняли в очернении светлого образа учителя, в подрыве авторитета педагогов. Но такой взгляд слишком поверхностный. На самом деле Крапивин воюет не с «плохими учителями», а с той педагогической идеологией, олицетворением которой и оказываются его отрицательные герои-учителя. Суть этой идеологии (которая возникла задолго до советской власти и вполне себе жива до сих пор) — что задача педагогики состоит в изготовлении взаимозаменяемых винтиков для государственного механизма. Этой идеологии Крапивин противопоставляет обычную человечность, уважение к детям, чувство человеческого достоинства. И таких учителей в его книгах тоже немало, просто на фоне монструозных педагогов они менее заметны.
«Острова и капитаны»
В следующем большом произведении Крапивина — трилогии «Острова и капитаны» — поиски причин разрушительных отношений между родителями и детьми становятся подробнее и скрупулезнее. Почему хороший мальчишка Егор Петров становится одним из лидеров криминальной компании и издевается над теми, кто слабее? Откуда в нем «съеженная душа звереныша»? Потому что с десяти лет его регулярно порол отчим (которого он считал родным отцом) — не в гневе, а холодно, расчетливо, методично. И парнишка решает «за свое унижение расплачиваться унижением других».
Но в прозе Крапивина неизменно злыдням-взрослым противопоставлены взрослые — друзья ребят. Как Михаил Гаймуратов, милиционер, работающий в детском приемнике-распределителе, душой болеющий за беспризорников. Или Толик Нечаев, родной отец Егора…
«Голубятня на желтой поляне»
Этот роман в трех частях — о том, как сквозь пространства и времена два человека, отец и сын, пробиваются навстречу друг другу. Два одиноких человека, никогда не видевших друг друга, но шестым каким-то чувством угадывающих один другого в фантастическом сплетении времен, планет, городов. Это, может быть, наиболее мощное и знаковое произведение Крапивина, потому что в самые глухие времена застоя в нем внятно и чеканно прозвучала характеристика всей советской системы: жизнь под гнетом Тех, Которые Велят. И герои «Голубятни» восстают против такой жизни — и побеждают, хотя и.дорогой ценой. Челябинская писательница Тамара Михеева рассказывала, что в детстве переписала всю трилогию от руки в библиотеке, чтобы всегда иметь под рукой. Такой — настольной — книгой была «Голубятня» и для людей того времени.
А вообще, все книги Крапивина — призыв к юному читателю сохранять свое достоинство и не изменять голосу совести. Даже под давлением старших быть верным себе. Как в завещании дедушки внуку в романе «Журавленок и молнии».
«Самое трудное знаешь что? Когда ты считаешь, что надо делать одно, а тебе говорят: делай другое. И говорят хором, говорят самые справедливые слова, и ты сам уже начинаешь думать: а ведь, наверно, они и в самом деле правы. Может случиться, что правы. Но если будет в тебе хоть капелька сомнения, если в самой-самой глубине души осталась крошка уверенности, что прав ты, а не они, — делай по-своему. Не оправдывай себя чужими правильными словами».
Так книги Крапивина воспитывают в детях ответственность, широту взглядов и независимость.