Нет личного пространства в семье что делать
ЖизньЧеклист: 7 признаков того,
что родители нарушают ваши границы
И как отстоять свою территорию
Текст: Яна Филимонова
У нарушения границ в общении родителей и взрослых детей есть общая черта — это путаница ролей. В той или иной ситуации вы не можете действовать как взрослый человек, который общается с другим взрослым. Вы либо принимаете роль ребёнка — в то время как родители становятся в позицию старшего, воспитывающего и задающего направление, — либо, напротив, родители становятся в позицию детей: беспомощных, капризных, неумелых и требующих вашей полной опеки. Вот 7 признаков того, что подобное нарушение границ присутствует в вашей жизни.
У вас нет неприкосновенной территории
Если вы живёте с родителями, то в вашу комнату могут зайти, переложить вещи, прибраться на письменном столе, а то и проверить карманы или сумку. Жизнь в отдельной квартире тоже не всегда гарант неприкосновенности личного пространства: во многих семьях выросшие дети, съехав, оставляют маме, папе или бабушке ключ. Это может объясняться вопросами удобства, необходимостью присмотреть за кошкой, полить цветы, забрать какие-то вещи. Но суть остаётся той же: в таком случае у человека нет своей территории, есть лишь общая со старшими родственниками.
Взрослому человеку желательно жить отдельно от родительской семьи и иметь своё пространство, которое он впоследствии будет делить с партнёром. К сожалению, в семьях где действует запрет на автономное существование, это отделение проходит трудно и драматически. Выросших детей пугают опасностями внешнего мира, совестят «лишними тратами» на съём жилья, слёзно спрашивают, за что они бросают маму и папу, и вопрошают, неужели им так плохо жить с семьёй.
Вопрос территории — один из самых болезненных и сложных. Он, как никакой другой, демонстрирует расстановку сил в семье: кого считают взрослым и имеющим право на своё пространство, а чьи границы можно безбоязненно нарушать. Решить его, пожалуй, можно лишь выстраиванием принципиально иной эмоциональной дистанции и сменой всех договорённостей. Часто в этом требуется помощь психолога, поскольку противостоять давлению семейной системы трудно. Важно осознать своё право на отделение. Любой выросший человек имеет право быть самостоятельным, жить отдельно, принимать решения за себя. Это нормальные признаки взрослости, а не эгоизм и предательство.
У родителей есть планы
на вашу жизнь
И они не стесняются их вам озвучивать. Это могут быть планы на будущее или недовольство выбором, который вы уже сделали. Лучше бы вы получили экономическое образование, как советовал папа, потому что журфак в современном мире никому не нужен. Непонятно, зачем снимать квартиру в таком шумном районе, лучше бы выбрали тихий и поближе к отчему дому. Неясно, зачем было выходить замуж так рано. Вам нужно принять то предложение о работе, потому что оно перспективное, ездить в командировки, повидать мир, купить квартиру.
Есть и мягкие варианты. «Вот когда у тебя будет ребёночек… У меня же когда-нибудь будут внуки, правда?» — вроде бы неплохое пожелание, и даже без требований. Но такие «пожелания» от близких, в какой бы форме они ни были озвучены, затрудняют доступ к собственным желаниям. Одна из задач взрослого человека — осознать собственные потребности в жизни, которые могут сильно отличаться от родительских.
Дело не в том, что родных нужно перевоспитать, объяснив им, что неправильно озвучивать свои представления о вашей жизни. Может быть, у кого-то получится донести эту мысль, а кому-то проще отшутиться или увести разговор в сторону. Важно другое: понять, не давят ли на вас родительские идеи о муже, квартире или головокружительной карьере, не вмешиваются ли они в ваши собственные планы. А поняв, постараться отделить себя от папиных и маминых представлений.
У вас нет права отказать маме (папе, тёте, бабушке)
Например, вы не можете не взять мобильный телефон, когда вам звонят родственники, или двадцатиминутная отсрочка вызовет страшную панику на том конце. Вы не можете отказаться от поездки на день рождения, даже если мама решила праздновать его вечером в среду на даче, а в четверг утром у вас совещание.
Есть парадоксальные ситуации, когда отказать вроде бы можно, но чувство вины настолько велико, что легче согласиться даже на неудобное предложение. Или вина подталкивает вас дать поспешное обещание, на выполнение которого потом будет потрачено много сил и ресурсов, вместо того чтобы сказать: «Дай мне время подумать, пожалуйста». Это тоже означает, что нет внутреннего права на отказ родителям.
Несомненно, это сдвигает границы взрослого человека, делая его как бы не совсем взрослым, не принадлежащим себе — особенно если семья большая, а просьб много. Решение тут то же, что и с личной территорией: осознать своё право на автономность. Своё время, своё пространство и независимые решения — три кита, на которых она строится.
Ваши договорённости с родителями постоянно нарушаются
Вы договаривались, что заедете в девять утра и отвезёте родителей на дачу, но к девяти утра никто не собран, и к полудню тоже, и только к двум часам дня вы выдвигаетесь в путь по самым ужасным пробкам. Потому что: «Ну, ты же знаешь папу, ему всегда что-то надо доделать в последний момент». Мама попросила о помощи буквально на полчасика, но эти полчасика растянулись на три, и все ваши остальные планы полетели в мусорное ведро.
Как понять, что это про вас? Если у вас запланировано какое-то совместное с родителями дело, то на всякий случай вы ничего важного на этот день уже не планируете: неизвестно, насколько застрянете. Кстати, здесь расстановка сил скорее обратная: родители выступают в роли капризного ребёнка, который занимает всё время и притом остро в вас нуждается.
Невозможность спланировать время, о чём-то договорившись с человеком, выбивает из колеи. Если опция просто оговорить временные рамки не работает («Пап, я заеду, но у меня только два часа и ни минутой больше»), есть два выхода: либо через оговорённое время просто собираться и уезжать, либо не затевать никаких совместных дел.
Кстати, последнее вовсе не означает бросить родителей на произвол судьбы. Ремонт по дому или генеральную уборку после него вполне можно перепоручить наёмной бригаде. Возможно, этот выход устроит все стороны, не оставит родителей без помощи, а вас — без личного времени. В противном случае останется только смириться с положением зависимого и смело вычёркивать из ежедневника один-два дня в неделю.
Просить о помощи небезопасно
Взрослые люди тоже просят помощи. Обычно отношения, в которых можно просить о какой-то деятельной поддержке, строятся по принципу взаимообмена, это нормально. Но всё же помощь — дело добровольное, и в норме сохраняется возможность отказать человеку, даже если недавно он оказал вам услугу. Например, приятель заходил кормить кота, пока вы были в отпуске, но вы просто физически не сможете гулять с его двумя огромными догами, когда он уедет.
Однако в некоторых семьях существует установка, что взрослый человек просить о помощи не может. А если просит — значит, он всё-таки не взрослый. Обычно это семьи, в которых действует запрет на сепарацию. Таким образом родители как бы сообщают: мы не приветствуем твоё отделение, а если всё-таки решишься — подмоги не жди, справляться со всем будешь сам. В таких семьях после просьбы выросшей дочери или сына о какой-то услуге она или он автоматически становятся должны, причём обычно больше, чем просили сами. Начинается атака на границы: «А вот ещё зайди, сделай, перезвони, встреть посреди ночи». Отказ сопровождается обидами и припоминанием: «Мы же тебе помогаем, а ты что, для семьи ничего не хочешь сделать?»
Обычно после нескольких подобных эпизодов человек уже знает, где заканчиваются пределы «безопасной» семейной помощи и начинается та, за которую он останется должен неизвестно сколько. Увы, во вторую зону лучше просто не заходить.
Вас постоянно оценивают
«Повышение зарплаты — это отлично, ты молодец. А вот отпуск в Турции — это безобразие, неужели нельзя было хотя бы в Черногорию путёвки найти?», «Ребёнок совсем худой, посмотри — это же чистый скелет! Чем ты его кормишь?».
Здесь дело даже не в том, что вас редко оценивают положительно, а в самом стремлении выставлять оценки. Поддержка, стремление выслушать и принять вне зависимости от результата — это общение близких людей на равных. А право на оценку есть у того, кто иерархически стоит выше. Поэтому непрошеное оценивание, даже если вам выставили высокий балл, это всегда попытка общения «сверху».
Оптимальным в такой ситуации будет реагировать на оценку как на простое сообщение, не оправдываться и не пытаться переубедить. «Не любишь Турцию? Жаль, а нам понравилось там отдыхать». Иногда помогает перевод темы разговора на собеседника. Это изменяет расстановку сил и автоматически выводит вас из позиции ребёнка: «Спасибо, что беспокоишься, мам, Васин вес в рамках его возрастной нормы. Расскажи, а ты сама хорошо питаешься? Овощи ешь?»
За положительную оценку можно поблагодарить, подчеркнув, что вы гордитесь прежде всего не оценкой, а собственными стараниями: «Я тоже очень рада повышению, спасибо. Я много сделала для этого».
Вы вынуждены врать
о чём-то существенном
Человек прибегает ко лжи, когда чувствует себя загнанным в угол или когда знает, что последствия от выяснения правды будут для него непереносимыми. Например, слёзы, упрёки, запугивания инфарктом, ухудшение отношений. Если вы не можете признаться родителям, что курите, расстались с бойфрендом, не верите в бога, бросили институт или не собираетесь идти в магистратуру — значит, в ваших отношениях пока недостаточно автономии. Не обязательно делать шокирующие признания немедленно: если вы пока не готовы озвучить правду — на это есть причины. Но о пересмотре отношений стоит задуматься.
Что важно понимать
Человек старше двадцати — двадцати пяти лет, который принимает роль ребёнка в общении с родителями, будет «впадать» в неё и с другими авторитетными и значимыми для него лицами: профессорами в институте, начальством, мужем или женой. Всё это не способствует достижению успеха, выстраиванию здоровых границ в личном общении и чревато разнообразными перекосами во всех сферах жизни. Ребёнок не может целиком распоряжаться собой, не планирует своё время, не может требовать достойной оплаты труда и соблюдения договорённостей. Он находится в зависимом положении.
А человек, «усыновивший» собственных родителей, обременён непосильной нагрузкой. Вместо того чтобы выстраивать собственную жизнь и отдавать силы детям, проектам, личной жизни, он будет возвращать все ресурсы назад, родительской семье.
Задача сепарации — максимально перейти в отношениях с родителями в позицию «взрослый — взрослый». Иногда это предполагает увеличение дистанции. И очень часто — необходимость смириться с тем, что чего-то в вашей жизни родители не принимают, не понимают и не могут дать. В этом случае придётся отказаться от идеи перевоспитать и переубедить их — ведь это тоже будет нарушением границ.
ЖизньКвартирный вопрос:
Как отсутствие личного пространства влияет
на психику
И на отношения с окружающими
Шесть квадратных метров на человека — такова минимальная санитарная норма жилплощади, установленная действующим российским законом. Норма социальная предусматривает чуть больше, от 18 до 42 квадратных метров, в зависимости от числа жильцов, но трудно представить, что кому-то этого клочка пространства может хватить для комфортной жизни. Однако для многих россиян — будь то многодетная семья или компания, снимающая квартиру в складчину — это не фантазия, а каждодневная реальность.
С фактическим отсутствием личного пространства и минимумом квадратных метров, где в буквальном смысле не развернуться, каждый справляется по-своему, но это почти всегда отражается на привычках человека и его отношениях с окружающими.
Влад О.
Я приехал в Москву в одиннадцать лет, до этого жил в Париже в классном районе, в своей комнате. 2001 год, Медведково, до школы ехать сорок минут, в комнате со мной живут бабушка и дедушка, в соседней — мама, кухни фактически нет. Это обычная квартира в девятиэтажном доме, существующая, кажется, только для того, чтобы в ней выживать. По крайней мере, это мне пытается навязать мама.
Жить в одной комнате с бабушкой и дедушкой оказалось несложно. Утром я в школе, днём с друзьями — или в маминой комнате с приставкой и друзьями, пока мама на работе. Вечером я в своём углу — раскладушка и шкаф рядом с ней. Получается немного уголок, как будто я в домике.
С каждым годом становилось тяжелее — всё больше бесил телевизор, который бабушка и дедушка смотрят. Всё больше хочется как-то откомментировать происходящее там. Потом, лет в четырнадцать, накатывает обида: ничего себе, у всех друзей есть комната своя, а у меня нет. Где опять же с девочками целоваться и трогать их.
Но это лишь маленькие эпизоды — в рутине об этом редко задумываешься. Странным образом испытываешь парадоксальные чувства. С одной стороны, учишься жить отдельно: ночуешь у друзей, у девочек, на улице, если не хватает денег на такси. С другой — больше привязан к дому. Знаешь всё о бабушке и дедушке. А когда дома по какой-то причине никого нет, становится даже не по себе.
Обрастаешь привычками. Начинаешь постоянно что-то смотреть в наушниках, читать или внимательно слушать каждый свой компакт-диск. Я вообще человек довольно закрытый и люблю уходить в себя — так вот, учишься делать это, будучи не один. Личным пространством, таким образом, становится твоя поза. Сижу в наушниках — значит нельзя беспокоить.
Семеро по лавкам
Трудно оценить, когда именно человек стал задумываться о нехватке личного пространства (не говоря уже о том, что само представление о необходимой жилплощади сильно зависело от классовой принадлежности: ситуация «семеро по лавкам» для крестьянской избы была такой же обыденной нормой, как и десяток комнат разного назначения в дворянском доме). Но очевидно, что XX век, за время которого население планеты выросло почти в четыре раза, с 1,6 до 6 миллиардов, а процесс перетекания людей из деревень в города приобрёл новый размах (в начале века в городах жило лишь 15 % населения, в 2007 году эта цифра наконец достигла 50 %), усилил это ощущение многократно. Особенно у жителей «развитых стран», где житьё под одной крышей с родителями после совершеннолетия не традиция, а социальная стигма.
«Отношение к личному пространству стоит рассматривать в том числе и с учётом социокультурных особенностей, — уточняет гештальт-терапевт Владимир Басков. — Во многих странах Азии поколения одной семьи живут на небольшой площади, и это не вызывает ни у кого отторжения. Так что ситуация, когда где-нибудь в очереди в Гонконге вам в ухо в прямом смысле дышит китаянка, совершенно обычная, и никакие возмущённые взгляды не помогут — она привыкла к толпе. В странах Северной Европы ситуация другая: часом пик в стокгольмском метро чуть ли не называется ситуация, когда люди сидят не через одно пустое сиденье, а рядом».
Высокая плотность населения почти всегда означает пренебрежение личными границами, хотя и из этого правила есть заметные исключения: в Японии бесконечное уважение к персональному пространству превратилось в отдельный социальный культ (и, соответственно, нехватка пространства переживается тяжело).
Руслан Карболсунов
заместитель руководителя пресс-службы «ВКонтакте»
Первые восемнадцать лет я провёл в двух комнатах хрущёвки на окраине Москвы вместе с пятью другими членами семьи: мамой, тётей, бабушкой, дедушкой и братцем. И пуделем Тобби. Естественно, как и любой подросток, я мечтал о своей комнате — чтобы завешать её плакатами, запираться в ней в порыве гнева и слушать там музыку на будущем музыкальном центре (для которого в старой квартире банально не хватало места). Но по факту для уединения вполне хватало столика с компьютером в углу, так что какого-то вселенского дискомфорта я не ощущал. Даже всегда удавалось поделить три телевизора — главный предмет в доме для подростка-домоседа до появления компьютера и интернета. В детстве в какой-то момент я решил, что всегда буду уступать телевизор бабушке и дедушке (мол, я ещё насмотрюсь). Не уверен, что я действительно всегда поступал именно так, но эта история мне запомнилась.
На самом деле сейчас об этом времени я вспоминаю с улыбкой, потому что в большой семье действительно весело жить. Не уверен, что было бы комфортно продолжать так жить уже взрослым, но я рад, что детство и юность прошли именно так. Конечно, мы иногда ссорились по мелочам, но счастливых моментов было гораздо больше. И с тех пор для меня семья — это не классический набор «мама + папа», а большая команда.
Покровские ворота
СССР, в полной мере прочувствовавший на себе урбанизацию в послереволюционные годы (тогда же возникли первые коммунальные квартиры), в этом ряду расположился где-то посередине. Несмотря на целевые программы и обещание выдать каждой семье по квартире к 2000 году, побороть дефицит жилья, частью уничтоженного во время Второй мировой войны, в Союзе так и не удалось: к концу 90-х в России всё ещё насчитывалось 746 тысяч коммунальных квартир.
Теснота коммуналок, пусть и приобретших романтический флёр благодаря фильмам вроде «Покровских ворот», для многих советских граждан так и осталась кошмаром наяву. По сравнению с ними даже скромный метраж в «хрущобах» и панельных домах более поздней постройки ощущался как глоток свежего воздуха. Прочувствовать прелесть личного пространства, впрочем, советский человек не успел: по иронии, переселение в новые дома в 50-е и 60-е годы в СССР спровоцировало демографический бум, так что даже в собственной квартире члены семьи часто вынуждены были «сидеть друг у друга на головах».
Вероятно, именно в этом и следует искать корни нынешнего противоречивого отношения к личному пространству в России: с одной стороны, острая потребность в собственном угле (а лучше отдельной комнате), с другой — унаследованное понимание, что на всех жилья хватать не должно, а значит, потесниться — это нормально.
Марта Сахарова
Я довольно долго жила в маленьких пространствах, так как я училась в школе в другом городе. Прожила в общагах с седьмого класса по последний курс универа — в общей сложности десять лет. После этого я жила в Москве в крошечной квартире на проспекте Мира ещё лет семь.
Общага — это что-то другое, вынужденное, там очень много людей рядом с тобой в одинаковых условиях. А когда живёшь в квартире, ты можешь жить один, и часто люди сами выбирают маленькие пространства.
У меня никаких проблем с личным пространством никогда не было, потому что есть опыт. Я в принципе терпеливый человек, и привычки того, кто рядом со мной в ограниченном пространстве, меня не раздражают. К тому же я не реагирую на внешние раздражители: если мне нужно что-то писать, я могу сесть в комнате, где орёт музыка, пришли гости или кто-то смотрит кино, и делать свои дела. Многие говорят, что нужно своё спокойное пространство, где можно закрыться. У меня такой тяги нет.
Отдельные приколы — про организацию пространства. Свою маленькую квартиру я называла «дом-тетрис»: чтобы из одного угла комнаты в другой перейти, нужно обязательно передвигать какие-то вещи.
Сейчас мы живем в «трёшке», и поначалу было ощущение, что приходится очень много ходить. Раньше как? Руку протянул — уже шкаф открыть можно. А сейчас нужно куда-то идти. Когда мы только заселились в большую квартиру, то первые месяца два жили в спальне, а залом и кухней не пользовались. Зачем эти комнаты нужны? Вот зал — он для чего? Чтобы просто сидеть? Встречать гостей? Не очень понятно — это же всё можно делать в спальне. Отдельная комната для того, чтобы есть, — это, конечно, роскошь.
Личное пространство
Сейчас уже не вызывает сомнений, что отсутствие возможности побыть наедине может быть крайне травматичным — особенно в детские и подростковые годы. Привычка всё время быть на людях, часто под родительским надзором, и необходимость вовлекаться в чужую жизнь искажает представление человека о личных границах (как своих, так и чужих). «Нарушение границ может приводить к конфликтам. У человека может развиться привычка: любое нарушение границ уже после накопленного травмирующего опыта может вызывать агрессию или замкнутость», — считает Владимир Басков.
По его словам, «в условиях, когда люди вчетвером живут в одной комнате, у каждого из них очень мало пространства, у человека могут практически полностью подавиться его реакции из-за постоянной ретравматизации, так как его границы постоянно подвергаются внешним воздействиям. Человек привыкает к тому, что своего пространства нет, и начинает подчиняться внешним факторам очень и очень сильно. И это нельзя сравнить с постоянными поездками в метро в час пик, потому что из вагона ты выходишь — и личное пространство снова появляется. К тому же ты знаешь, что в транспорте находишься временно».
Потребность в уединении психологи объясняют по-разному (в том числе и трансформировавшимся животным инстинктом борьбы за «свою территорию»), но в любом случае стоит помнить, что это не каприз, а простая необходимость даже для самого коммуникативного человека.
Даша Чертанова
старший дизайнер Wonderzine
Мы жили вшестером в трёхкомнатной квартире: в двух, достаточно больших комнатах — по два парня, в третьей, не очень большой (метров тринадцать, наверное) — мы с соседкой. Было очень круто: постоянно с кем-то общаешься, кто-то приходит, кто-то уходит, кто-то приводит гостей, кто-то свою девушку. Никто не работал в офисе, поэтому всё было довольно расслабленно. Очередей в ванную не было, если кто-то сильно торопился, его без проблем пропускали. Каждую среду в комнате, где был телевизор, устраивали киноночь — смотрели фильмы все вместе, — и к нам на неё приезжали гости.
Мы всегда очень подчёркивали, что у нас не коммуналка, никто не запирается у себя в комнате, все готовят вместе и едят вместе. Всё общее. Понимаю, что не все смогли бы такое выдержать, и мне первые две недели было очень непривычно и тяжело. Но потом я безумно полюбила всех ребят и очень сблизилась с ними всеми. Моя бывшая соседка теперь мне как старшая сестра, которой у меня никогда не было. И она точно так же по-сестрински начала относиться ко мне.
Были, конечно, и минусы: «шесть человек в квартире» означает много грязи, и убирай не убирай — засоряется всё за один день в лучшем случае. Уединиться дома в такой ситуации тоже очень сложно. Поэтому я, когда хотела побыть одна, шла на прогулку или в бар. Но иногда этого не хватало — что на улице, что в баре ты всё равно не остаёшься совсем одна.
В такой квартире я прожила девять месяцев и съехала только потому, что всё резко начало разваливаться: соседка решила съезжаться со своим молодым человеком, ещё один сосед съехал, потому что ему вдруг подарили квартиру родители. Честно говоря, жила бы дальше, если бы не это.
Сейчас я в трёхкомнатной квартире, где кроме меня всего две девочки. Первые пару дней было непривычно и даже одиноко, но день на третий уже привыкла к этому. Появились силы делать что-то для себя: читать книги, рисовать. Когда постоянно с кем-то общаешься, на подобные вещи уже не хватает эмоций, хочется просто полежать с телефоном и ни о чём не думать.
Меньше значит больше
На взрослого человека нехватка квадратных метров, впрочем, влияет не меньше. Если коммунальное жильё просто опаснее для здоровья (для примера: в книге Губернского и Лицкевича «Жилище для человека» сообщается, что туберкулёз в странах Латинской Америки занимает второе место по распространённости среди инфекционных заболеваний как раз по причине компактного проживания), то потребность в уединении может не выражаться явно.
К нехватке пространства люди адаптируются и далеко не всегда чувствуют себя заложниками обстоятельств. Курс на минималистичный дизайн интерьеров и стремление не обзаводиться лишними вещами, по большому счёту, не что иное как борьба современного человека за личное пространство. Не все могут позволить себе расселиться или переехать в более просторные хоромы. Но даже генеральная уборка в квартире способна заметно поправить ощущение от пребывания в ней.