Не существует более глубокого одиночества чем одиночество самурая

Жеф Костелло – наёмный убийца. Умный, опытный и хладнокровный профессионал, Костелло считается лучшим в своём деле, поэтому, получив очередной контракт на устранение одного очень влиятельного человека, Жеф выполняет заказ без особых трудностей. Убийца не оставляет следов и даже устраивает себе поистине безукоризненное алиби. Однако, неожиданно находится свидетель, который видел киллера в лицо. Комиссар полиции организует беспощадную охоту на убийцу. И заказчики преступления тоже становятся на путь преследования Костелло. Теперь он как раненый тигр в джунглях вынужден защищаться.

Режиссёр: Жан-Пьер Мельвиль
Сценарий: Жан-Пьер Мельвиль, Жорж Пеллегрен, Джоан МакЛауд
Продюсеры: Раймон Бордери, Эжен Леписье
Оператор: Анри Декэ
Композитор: Франсуа де Рубэ
Художник: Франсуа Де Ламот
Монтаж: Моника Бонно, Иоланда Моретт

Ален Делон — Жеф Костелло
Франсуа Перье — комиссар полиции
Натали Делон — Жанна Легранж
Кати Розье — Валери
Мишель Буарон — Винер
Жак Леруа — Гунман

Эпиграф к фильму: «Нет более глубокого одиночества, чем одиночество самурая, кроме, возможно, одиночества тигра в джунглях».

Фильм открывается фразой из кодекса самураев о том, что одиночество самурая можно сравнить лишь с одиночеством тигра в джунглях. Эту фразу выдумал сам Жан-Пьер Мельвиль, причем к такой хитрости он прибегал не раз (например, в фильме «Красный круг» (1970) в титрах указывается буддистское изречение, придуманное Мельвилем).

Фильм оказал большое влияние на гонконгского режиссёра Джона Ву, который в 1989 году снял фильм о профессиональном убийце, так и названный — «Наёмный убийца». Это фильм о благородном и немного романтическом убийце Джеффри в исполнении Чоу Юнь-Фата и певице (позже — пианистке) Дженни. Влияние «Самурая» очевидно и в фильме Джима Джармуша 1999 года — «Пёс-призрак: путь самурая». Главный герой в исполнении Фореста Уитакера — одинокий, методичный убийца, живущий по кодексу хагакурэ.

Пустая канареечья клетка, которую зритель видит в самом начале фильма, появляется в одном из эпизодов (встреча персонажей Делона и Мишеля Бон в подвале) фильма «Неукротимый» (1982) под музыкальную цитату — тему из «Самурая».

Андре Гарре приезжал на съемки фильма из больницы. Перед смертью он успел озвучить свою роль. Его реплика — «Предупреждаю, Жеф, это в последний раз» — кажется прощанием навсегда. Ответную реплику — «Согласен» — Делон адресовал уже мертвецу: его смена озвучания пришлась на день смерти Гарре.

https://vk.com/video16654766_162785824

Одинокий и прекрасный наемный убийца Джеф Костелло (Делон), выполнив очередное задание, оказывается под перекрестным огнем полиции и собственных нанимателей. Загнанный в угол, он идет путем самурая.

Станислав Зельвенский
https://www.afisha.ru/movie/166068/

«Нет более глубокого одиночества, чем у самурая, кроме, может быть, одиночества тигра в джунглях». Этот завет из бусидо, кодекса чести японских самураев, предпослан ленте Жан-Пьера Мельвиля в качестве эпиграфа, который выражает философскую мысль, наверно, самой великой и самой трагической гангстерской картины если не во всём мировом кино, то, безусловно, во французском.

На основе такого простейшего, банальнейшего сюжета, который многократно был использован в литературе и кино, Мельвиль создал подлинную сагу об экзистенциальном, тотальном одиночестве человека посреди ночного города. Его герой — как падший ангел с холодной, обжигающе ледяной красотой (не случайно, что в прокате ФРГ фильм имел название «Холодный ангел»). Это невозмутимый и беспрекословный ангел-истребитель, исполнитель чужой воли, но вместе с тем самоотверженно кладущий свою жизнь на алтарь, приносящий себя в жертву «сын Божий», который может обрести покой и духовную благодать уже в трансцендентном мире, за пределами бытия.

Мельвилевский наёмный убийца действительно может быть воспринят и как провозвестник Апокалипсиса, Страшного Суда, где он сам должен будет предстать перед Высшим Судиёй и получить сполна за все свои прегрешения и преступления. Гангстер Алена Делона (одна из самых лучших, точнейших, искуснейших работ, которая выражает двойственную сущность актёра, разрываемого между страстью к наживе и высоким предназначением) словно заранее знает день собственной смерти и последующую судьбу. И с почти дьявольским блеском в печальных серо-голубых глазах, он, чуть поправив шляпу заученным жестом перед зеркалом, отправляется на обычное убийство, которое, вероятно, следует приравнивать к библейскому проступку Каина. Что его ждёт — тоска над бездной, как в «Каине» Байрона, или вечное умиротворение утолившего собственное одиночество самурая?!

В фильмах Жан-Пьера Мельвиля нетрудно найти образцы чёткой выстроенности пространства в кадре и продуманности ритма в целом, подчас уникального использования музыки и естественных шумов, бессловесного действия (допустим, в начале «Самурая» первое слово произносится только через 9 минут 58 секунд!), завораживающего своей соотнесённостью с реальным временем, которое потребовалось бы на это событие за пределами экрана.

И с течением лет Мельвиль превратился в подлинно культовую фигуру для кинематографистов как Востока, так и Запада — от Джона Ву и Такэси Китано до Джима Джармуша. Можно сказать, что имя Жан-Пьера Мельвиля стало чем-то вроде термина film noir («чёрный фильм»), который был придуман французскими критиками и подарен американцам. Как будто это сам кинематограф, изобретённый братьями Люмьер не без помощи Эдисона и возвращённый за океан в качестве главного национального достояния Америки. Феномен Мельвиля не укладывается в строгие рамки не такой уж длинной биографии режиссёра (можно сказать, пример классического «золотого сечения жизни» — без двух месяцев 56 лет, то есть две трети обозначенного срока человеческой кармы) или простого перечисления лент, которые были созданы за 27 лет: их всего 13 1/2, то есть по одной картине за два года, что опять же признаётся классическим творческим темпом.

Сергей Кудрявцев
https://www.kinopoisk.ru/review/928923/

Наёмный убийца Джеф Костелло (Ален Делон), заключив очередной «контракт», предусмотрел, казалось бы, всё, великолепно продумав детали, обеспечив себе железное алиби. И тем не менее ведущий дело суперинтендант (Франсуа Перье), несмотря на обилие подозреваемых, нутром чувствует, что именно Костелло является тем, кто нужен. Это понимает и сам Джеф, всё-таки, даже уничтожив нанимателя-предателя, решающий выполнить последнее поручение — ликвидировать свидетеля. Пусть и чисто символически…

Легенда гласит, что, когда Жан-Пьер Мельвиль принёс Алену Делону экземпляр сценария, тот спросил его, как называется фильм. Услышав ответ, Делон отвёл режиссёра в комнату, где находилось только два предмета: кожаный диван и висящий на стене самурайский меч. Эта история во многом проясняет причины, по которым выдающийся французский кинематографист, даже псевдоним себе избравший в честь прославленного заокеанского писателя XIX столетия Германа Мелвилла1, не просто в очередной раз2 признался в любви к голливудскому гангстерскому кинематографу. И не просто – вынес на суд публики ещё один, самый, пожалуй, совершенный свой американизированный «поляр». Никто из соотечественников режиссёра не был, вероятно, ранее столь же жёсток и до аскетизма лаконичен в создании портрета наёмного убийцы с собственным кодексом чести, в которого бесподобно вдохнул жизнь Делон, воплотив сущностный, очищенный от сантиментов и ненужных деталей образ – квинтэссенцию большинства сыгранных им ролей!

Разумеется, решение Мельвиля присвоить фильму заголовок «Самурай» – не красивый жест. Цитата из «бусидо», поставленная в качестве эпиграфа3, подтверждает догадку о том, что в миросозерцании древних японских воинов, самим смыслом жизни которых являлось служение господину (сёгуну), режиссёр-сценарист нашёл нечто ошеломляюще близкое собственным воззрениям той поры и, быть может, самой атмосфере в обществе. Едва ли можно скинуть со счетов, что подходил 1968-й год, когда многие западноевропейские интеллектуалы (например, Жан-Поль Сартр) обратили взор на Азию, увлёкшись маоизмом. Вот и «Самурай», невзирая на несомненные влияния культур и Востока, и Нового Света, воспринимается всё же ближайшим аналогом «Постороннего» – рассказа Альбера Камю, ставшего одним из художественных манифестов экзистенциализма и, кстати, параллельно экранизированного Лукино Висконти. Пусть и аналогом, сотворённым в жанре криминального фильма, законы которого позволили – иносказательно – детальнейшим образом воспроизвести самурайские ритуалы. Вплоть до харакири, которое Джеф обязан совершить, изничтожив нанимателя, а следовательно, став недостойным ронином. Фактическое самоубийство, сознательно сделанный выбор в пользу «пограничной ситуации», – шаг вперёд по сравнению с наполовину безотчётным поступком Мишеля Пуакара, случайно застрелившего полицейского и тоже гибнущего4. Возможно, не станет таким уж глумлением над истиной и заявление в том духе, что «Самурай» глубоко в подтексте отразил те же получившие широкое распространение чувства отчаяния и тотального одиночества, что и, скажем, творчество Антониони или Феллини… И тем не менее поражает картина иным – иллюзией по-восточному умиротворённого проникновения в трансцендентное, уловленным в последних кадрах мгновением выхода за резко ограничивающие пределы жестокой и циничной действительности.
__________
1 – Его самым известным произведением считается роман «Моби Дик, или Белый кит», посвящённый противоборству человека – с природной стихией, олицетворяемой огромным белым китом. Книгу блестяще экранизировал Джон Хьюстон.
2 – Почти все, начиная с раннего «Боба-прожигателя» /1955/ и вплоть до «Второго дыхания»/1966/, произведения мастера.
3 – «Нет более глубокого одиночества, нежели одиночество самурая, – быть может, лишь одиночество тигра в джунглях».
4 – Между прочим, Мельвиль, лично не принадлежавший к «новой волне», сыграл небольшую роль у Жана-Люка Годара в его шедевре «На последнем дыхании» /1959/.

Источник

САМУРАЙ: ФИЛЬМ О ШИЗОФРЕНИКЕ, СНЯТЫЙ ПАРАНОИКОМ

САМУРАЙ: ФИЛЬМ О ШИЗОФРЕНИКЕ, СНЯТЫЙ ПАРАНОИКОМ

Режиссер: Жан-Пьер Мельвиль
Страна: Франция, Италия
Год: 1967

Новый день — новая работенка. Но не стоит торопиться почем зря — перед ответственным заказом необходимо собраться с мыслями, недолго полежав на кровати с сигаретой в зубах. Главное — почаще поглядывать на часы и грамотно рассчитать время.

Последовательность действий типовая, отработанная до уровня условного рефлекса: накинуть плащ с карманами поглубже и воротником повыше, натянуть шляпу с широкими полями, без лишнего шума реквизировать авто поприличнее, заглянуть на огонёк к механику, дабы скрутить «угнанные» номера и одолжить убойный шестизарядник. Уже почти семь вечера, а значит, стоит зарулить к любвеобильной подруге Жанне и договориться с ней об алиби. Теперь-то можно отправиться на дело — ни минутой раньше, ни минутой позже. Кто знает, может даже удастся приумножить имеющиеся на руках франки за покерным столом, если операция пройдет без шума и пыли.

Данный план составил Жеф Костелло. Тридцать лет от роду, холост, не отличается многословностью и всегда одет с иголочки. Он — наемный убийца, возможно, лучший в Париже. После него никогда не остаётся улик, а присущие ему методичность и нездоровый перфекционизм гарантируют его незадачливым «клиентам» уровень сервиса, которому позавидуют Леон и Артур Бишоп.

Никто не в силах подвергнуть сомнению профессионализм Жефа. Никто, кроме Жан-Пьера Мельвиля. Рождённый с фамилией Грюмбах, участник французского Сопротивления, убежденный анархист правого толка и один из главных вдохновителей Новой волны, знает толк в захватывающем криминальном кино. В конце концов, что это за драма такая, если протагонист в ней не ошибается или не подвергает сомнениям собственные убеждения?

Этим фильмом открывается заключительный этап творческой деятельности Мельвиля, среди некоторых критиков нареченный «периодом буддистского триллера». Пускай, одного только эпиграфа, якобы взятого из Бусидо, недостаточно для приравнивания «Самурая» к художественным произведениям азиатской формации, отдельные элементы восточной культуры фильму всё-таки свойственны. Здесь нашлось место и меланхолии, и неспешному повествованию, и медитативным планам, демонстрирующим главного героя, подкармливающего домашнюю канарейку, потягивающего папиросу или трясущегося в общественном транспорте. «Нет более глубокого одиночества, чем одиночество самурая, разве что, может быть, одиночество тигра в джунглях» — вполне подходящий жизненный девиз для строгого приверженца кофейно-табачной диеты, зарабатывающего на хлеб умерщвлением влиятельных незнакомцев.

«Самурай» — это работа, в которой авторский почерк режиссёра сформирован, весь прошлый опыт саккумулирован, а знакомый киноязык обретает железобетонную целостность. Данная лента, равно как и последующие за ней «Красный круг» и «Полицейский» — фильмы минималистичные и сбалансированные. Фильмы, производство которых сподвигло Мельвиля ступить на территорию фанатичного педантизма: настолько тщательно он утюжит каждую сцену, насколько же выверено Жеф чеканит оправдательные реплики на допросе в жандармерии.

Мельвиль умело культивирует пессимизм нео-нуара вперемешку с канонами непоседливых вестернов Форда и Хоукса. В степени, достаточной для того, чтобы эстетизировать узнаваемые жанровые клише, не опускаясь при этом до уровня позерства. Постановщик американизирует всё и вся внутри кадра, однако назвать визуальные образы в «Самурае» вторичными нельзя. Как ни крути, а облик Франции на заре правления генерала де Голля успешно пробивается сквозь толщу аллюзий на монохромные самородки Билли Уайлдера и Джона Хьюстона. Париж для Мельвиля, всё равно, что Нью-Йорк для Скорсезе или Рим для Соррентино — не безмолвная декорация, а полноценный участник событий. Сколь бы щедрыми на харизму не были Ален Делон с Франсуа Перье, город, захваченный в объектив чуткой камеры Анри Декаэ, передает опустошенность героев и упадочные настроения истории столь же эффективно, сколь и его молчаливые экранные коллеги из плоти и крови.

«Фильм о шизофренике, снятый параноиком» — резюмирует своё детище сам господин Жан-Пьер. Утверждение не лишено смысла, учитывая минорные тона картины и хроническую хандру Жефа Костелло, лишь на пороге гибели способного показать свою человечность. Вот только уместнее будет использовать тезис «об идеалисте устами идеалиста». Кино Мельвиля — это, казалось бы, невозможный в природе симбиоз развлекательного и метафизического, что лишний раз доказывает высказывание режиссера: «Вы зовете людей на свой фильм не для того, чтобы учить их чему-либо, а чтобы удивлять их, доставлять им мюзик-холльное удовольствие, которым и является кино».

Его ленты продуманы вплоть до мельчайших деталей, а легендами о запредельной требовательности к подчиненным до сих пор пугают начинающих киноделов. Однако «Самурай» остается фильмом, существующим здравому смыслу вопреки. Всю сознательную жизнь Мельвиль являлся противником псевдоинтеллектуальной макабристики. Не в угоду твердолобых кинокритиков он корпел над монтажным столом, а ради зрителя, уверовавшего в неумолимую силу «магии кино». «Самурай» — живое тому подтверждение, не только переизобретающее годаровскую формулу «женщина плюс пистолет», но и способное потягаться со многими современными представителями «жанрового авторского» во всём, что касается стиля и глубины. Ситуация парадоксальная, но тут уж ничего не попишешь: «Иногда и веселость бывает грустна, а у печали сияет улыбка на устах».

Источник

Надеваем кимоно, затачиваем катану и отправляемся в путь, вспоминая о жанре, изменившем всё мировое кино.

Нет более глубокого одиночества, чем одиночество самурая, разве что, может быть, одиночество тигра в джунглях

Бредущий по пустынным японским просторам эпохи Эдо, лишённый своего хозяина, странствующий самурай, наделённый мудростью и умением отличать добро от зла, приходит на помощь крестьянам и всем страдающим от наделённых властью наместников, князей или простых бандитов.

Два меча за поясом – катана и вакидзаси, один длинный, другой короткий. Доспехов нет – только кимоно, да сандалии. Вместо дома – дорога и чужие деревни, в которых обязательно найдётся кучка негодяев. На завтрак – каша, на ужин – пара онигири, если найдётся, конечно.

Действие подобных картин чаще всего разворачивалось во время эпохи Токугава (1600–1868), когда военная диктатура сёгуната и многочисленные кланы, вместе с большим количеством появившихся ронинов (самураев без хозяина) и зарождением якудза, стали отличной основой для создания захватывающих историй о приключениях странствующих воинов.

Самураи в совершенстве владеют техникой йайдо — умением моментально выхватывать меч из ножен и поражать противника. Именно поэтому их дуэли такие быстрые — ставка на реакцию делает и вестерны, и «тянбару» так похожими друг на друга, а револьвер в кобуре будто является истинным наследником самурайского меча в ножнах.

Подлинная популярность «тянбары» придёт в 60-х — времени настоящего расцвета самурайского кино. Акира Куросава, Хидэо Гося, Масаки Кобаяси, Кэндзи Мисуми, Тосиро Мифунэ, Синтаро Катцу — имена, без которых самурайского кино просто не существовало бы. Не существовало бы оно и без студий, на которых эти фильмы снимали: Toho, Daiei, Shochiku.

В послевоенной Японии, ностальгия по феодальным временам и традиционным мотивам столкнулась с демократическими, индивидуалистическими и современными ценностями Запада, в результате чего, жанр «тянбара» оказался невероятно актуальным — фигура самурая или ронина, ищущего свой путь, напоминала о стране, оказавшейся в крайне похожей ситуации.

Акира Куросава и его самураи

Акира Куросава — самый известный японский режиссёр, который свои знаменитые фильмы снимал, в том числе и в жанре самурайского боевика. Повлияв на многих зарубежных кинематографистов, он одним из первых представил японских воинов в виде оборванцев, способных, тем не менее, постоять за себя и за других впридачу.

Его «Расемон» (1950), экспериментирующий с подачей сюжета зрителю, оказался культовой картиной, превратившей Куросаву в мировую знаменитость — то, чего другим японским режиссёрам, работавшим в жанре «тянбары», так и не удалось достичь.

«Семь самураев» (1954), в свою очередь, оказали мощнейшее влияние на жанр, а известность эпической истории противостояния армии преступников и нескольких отважных ронинов распространилась далеко за пределы Японии, да так, что в Голливуде спустя шесть лет сняли не менее известный ремейк. Бродячие воины, решающие проблемы с помощью мечей, становятся основными героями жанра на ближайшие пару десятилетий.

В бедную деревню собираются приехать бандиты и собрать дань. Узнав про это, жители, по совету старейшины, решают нанять самураев для защиты своей территории. Но, так как денег у них нет, а еды мало, никто не соглашается им помочь, кроме одного одинокого воина. Он решает собрать отряд из семи человек и дать отпор негодяям.

Группа разношёрстных героев встречается вместе, чтобы защитить крохотное поселение – три с половиной часа эпической чёрно-белой истории пролетают будто за пять минут, удивительно, как картина не постарела за все эти прошедшие десятилетия.

Нужны четверо для охраны всех направлений, плюс двое в резерве, итого семеро, включая меня

Одна из лучших частей фильма — та в которой крестьяне выбирают в городе, кому из самураев предложить эту непривлекательную работу, за которую заплатят только едой и кровом. Вступление картины затягивается на час, а ты вроде и не против — колоритные персонажи, яркие мизансцены и общая лёгкая, несмотря на надвигающиеся проблемы, атмосфера, превращают простую историю в легендарный подвиг, которым будут вдохновляться кинематографисты многие годы спустя.

Готовясь к обороне, герои обойдут деревню, рассмотрят план местности, посетят места тренировки крестьян, продумают всё до мелочей, а затем сделают из полумёртвого поселения неприступную крепость.

Защищаться всегда труднее, чем нападать

В какой-то момент герой Тосиро Мифунэ прокричит речь, обращенную самураям, в которой отчётливо слышны отголоски наступающих 60-х, где прежние традиционные мотивы будут подвергнуты критике и пересмотру.

… благородные самураи, будьте вы прокляты! Где бы вы ни воевали, вы сжигаете дома, уничтожаете посевы, забираете еду, насилуете женщин, а мужчин убиваете или превращаете в рабов, слышите вы, благородные рыцари!

Образ великодушного воина, творящего добрые дела и соблюдающего свой кодекс, вскоре повернётся другой стороной к зрителю и в реалистичных фильмах Масаки Кобаяси японские рыцари превратятся в сложных, сомневающихся в себе героев.

Борясь против бандитов, самураи одновременно противостоят крестьянам — те поначалу не особо рады новоприбывшим спасителям. Неудивительно, ведь к ронинам, несмотря на их статус, относятся с подозрением — человек с мечом всегда будет символизировать опасность для тех, у кого этого меча нет.

Огромное количество детально продуманных экшен-сцен особенно поражало в 54-м году — ставка на зрелищные боевые эпизоды и непривычные образы героев задали тон для всего жанра. В «тянбаре» на первое место выходят характеры и драки, всё остальное оставьте для скучных исторических драм.

Защищаясь вместе — мы защитим каждого. Защищаясь поодиночке – мы все погибнем

В том же 1954 году выйдет ещё один самурайский фильм с Тосиро Мифунэ в главной роли — «Самурай: Путь воина» о двух друзьях Токезе и Матахачи, решивших отправиться на войну. Преодолев различные трудности и расставшись с товарищем, Токезе возвращается домой, но из-за своего буйного нрава он попадает в неприятности и на него начинается облава.

Мифунэ играет тут точно такого же героя, как и в «Семи самураях» — взбалмошного, дикого, совершенно не контролирующего себя. Его перевоспитанием займётся монах и попытается превратить в благородного самурая. И превратит — картина рассказывает историю становления Миямото Мусаси, одного из самых известных фехтовальщиков в истории Японии.

В конечном счёте, величие «Семи самураев» Куросавы состоит в том, что тот удачно адаптировал для киноэкранов вечную формулу — несколько хороших и колоритных парней собираются вместе, чтобы победить зло. В меньшинстве против большинства, а на экране в этот момент — комичные эпизоды, должный накал страстей, скромная романтическая линия и, конечно же, масштабные схватки.

Финал, несмотря на условный хэппи-энд, оставляет после себя горькое ощущение — несмотря ни на что, путь у самурая вообщем-то один и вне зависимости от успеха, заканчивается он одинаково для всех.

В этом бродяги нуаров и самурайских фильмов похожи — после того, как Серджио Леоне позаимствует идеи Куросавы и снимет «За пригоршню долларов» (1964), в вестернах появится Человек без имени — персонаж, живший в прериях, но дух которого был рождён в Японии.

По сюжету, в небольшом японский городок, в котором враждуют две банды, приходит бродячий самурай. Наслушавшись о злодействах местных преступных синдикатов, он решает воспользоваться ситуаций и стравить две группировки друг с другом.

Играющий главного героя, невозмутимый, спокойный и стойкий, как лев, Тосиро Мифунэ разбирается с негодяями мгновенными ударами меча, постоянно меняет сторону и умело оценивает ситуацию на ходу. Самураи не только способны махать мечами, но могут и выстроить сложный план, и ловко обхитрить врага.

Одного убьешь или сто — повесят тебя только один раз

Нет, они придут с предложением. Вопрос в том, кто притащит кучу денег первым

В «Телохранителе» для «тянбары» не так уж и много схваток — Куросава больше внимания уделяет отношениям преступных кланов, действиям ронина и юмористическим эпизодам, которые тут, так же, как и в «Семи самураях» разбавляют напряжённую атмосферу приближающейся жестокой развязки.

Получившийся у режиссёра герой стал каноничным для самурайского кино и не только — одинокий бродячий воин, путешествующий по стране, натыкающийся на деревеньки и помогающий местным жителям перекочует в вестерны, а затем трансформируется в современного action hero.

Странствующий воин Сандзюро набредает на деревню, в которой разгорается конфликт между камергером и управляющим. Отряд юных самураев хочет помешать негодяям захватить власть и, видя их неопытность и наивность, ронин решает помочь им.

Герой, вместе с молодыми самураями, будет разоблачать заговор, прятаться в деревне, продумывать хитрые и отвлекающие манёвры, втираться в доверие к врагу и обманывать его – в общем, делать тоже самое, что он делал и в первой части. Только здесь он уже не одинокий бродяга, а наставник, поучающий юнцов и не позволяющий им бесславно погибнуть из-за своей глупости.

Убивать людей — это плохая привычка

Сандзюро по-прежнему не особо тянет на образцового самурая — он постоянно хочет спать, есть и пить саке, но когда дело доходит до драки, то здесь ему просто нет равных.

Тут опять появится соперник, равный по силам самураю, с которым состоится решающий поединок — этот элемент «тянбары» станет даже не фишкой, а обязательным элементом каждого фильма.

Куросава снял необязательное, но достойное продолжение, которое развивает историю о странствиях одинокого ронина и является приятной добавкой к первой части.

«Ран» (1985) больше относится к костюмированным историческим фильмам жанра «дзидайгэки», нежели к «тянбаре» — семейные драмы, интриги, заговоры становятся здесь объектами внимания режиссёра, а не очередные самурайские похождения одинокого странника.

Правитель Хидэтора решает отдать всю свою власть трём сыновьям. Из-за наглости младшего сына, утверждающего, что это неверное решение, он изгоняет его из своих владений, поручив управление кланом своему старшему приемнику. Но наследники князя предают его и между ними начинается война.

Когда дело доходит до сражения, то Куросава достигает здесь какого-то невероятного уровня постановки — сцена атаки на крепость, в которой скрывается князь Хидэтора, похожа на ожившую картину. Развевающиеся знамёна, горящие здания, свистящие стрелы и реки крови, в очередной раз омывающей эти пропитанные смертями земли.

12-миллионный бюджет, 200 лошадей и специально построенный для съёмок замок — «Ран» даже сегодня поражает своими масштабными боевыми сценами, в которых сотни самураев под разноцветными флагами отправляются на встречу смерти.

Фильм по праву заберёт «Оскар» за лучшие костюмы и станет последним самурайским фильмом в карьере Куросавы — он умрёт в 1998 году. Кажется, нет лучше способа закончить с жанром, которому режиссёр посвятил почти тридцать лет своей жизни, чем снять самую антисамурайскую картину, наглядно доказывающую, что власть чрезвычайно хрупка, а жестокость —бессмысленна.

Самурайское кино, как франшиза

«Повесть о Затоичи» (1962) – это первый фильм о знаменитом слепом герое Затоичи, которому будет посвящена колоссальная франшиза, состоящая из 26 фильмов и даже одного сериала. Конечно, сейчас можно посмотреть намного более привлекательный ремейк Такеши Китано, но оригинал и его последующие сиквелы сохранили в себе дух старых японских фильмов про жажду справедливости, отвагу и честь.

Слепой массажист Затоичи останавливается у клана Сукедзоро Ииоки, который наслышан о его невероятном мастерстве. Соседний клан в это время нанимает профессионального ронина Хиратэ и между бандами вскоре может вспыхнуть война. Затоичи знакомится с самураем и между ними возникает дружба, несмотря на то, что они находятся по разные стороны баррикад.

Картина Кэндзи Мисуми заметно отличается от других самурайских лент тем, что основные персонажи здесь якудза, занимающиеся незаконным бизнесом, устраняющие конкурентов и нанимающие умелых ронинов для своей защиты и престижа. Якудза начали возникать как раз во время правления клана Токугава, когда изгои общества стали формироваться в банды, а их ряды пополняли, в основном, организаторы азартных игр и сами игроки.

Больше похожий на мифического героя, нежели чем на обычного человека, Затоичи обладает отличительными способностями и вселяет ужас в своих врагов. Он помогает людям, борется с убийцами и преступными кланами. Затойчи слеп, но при этом, только он способен увидеть истинное положение дел и разобраться в происходящем.

Не принимайте меня за идиота только потому что я слепой.

Две банды решают начать войну, и каждая привлекает на свою сторону профессионального фехтовальщика: пусть сюжет и отдаёт местами «Телохранителем», но уход в криминальную тематику, и, конечно же, запоминающийся главный герой, выделяют из потока «тянбара»-фильмов первую ленту о слепом массажисте.

Примечательный факт — актёр Синтаро Кацу, всю жизнь игравший Затоичи, является младшим братом Томисабуро Вакаямы, который исполнял роль героя известного сериала «Одинокий волк и его ребёнок», а оба фильма – и «Повесть о Затоичи» и «Меч отмщения» снял Кэндзи Мисуми.

Финальная дуэль на мосту оказывается почти эталонной самурайской схваткой — пусть сражения в фильме не особо отдают реализмом, зато быстрые движения и выверенные удары дают точное представление о боевом искусстве героев.

Синтаро Кацу в 89-м стал одновременно и режиссёром и актёром, и завершил историю своего героя, сняв картину, которую назвал просто — «Затоичи». Сага из 26 лент подошла к концу, но в 2003-м Такеши Китано поставит образцовый ремейк, который можно лаконично описать цитатой из фильма: «… но тут приходит слепой массажист и всех убивает».

Его Затоичи — седой старик, постоянно ухмыляющийся и точно также, как и в 60-х, борющийся с несправедливостью. Китано опять помещает героя в разборки якудза, игорные дома с уже привычными выкриками «Чёт! Нечёт!», знакомит его с несколькими персонажами, за каждым из которых стоит особенная история, а в финале обязательно заставит сразиться с самураем, нанятым преступным кланом.

Яркие фразы врезаются в память, многочисленные юмористические эпизоды почти превращают фильм в комедию, а концовка — безумная и веселая одновременно, вместе с почти гениальным сюжетным поворотом, касающимся слепоты Затоичи, делают фильм Китано удачной попыткой возвращения «тянбары» на большие экраны.

Героев больше нет

Масаки Кобаяси в 60-х начал развенчивать миф о самурайском благородстве и его «Харакири» (1962) оказывается жёсткой пощёчиной традиционным обрядам и кодексу, диктующему строгое соблюдение правил и полное подчинение вышестоящей власти. Тут самураи не выглядят отважными и благородными воинами — большинство из них нищенствует и умирает от голода.

Обедневший ронин Хансиро Цугумо прибывает ко двору клана Ии с просьбой позволить ему с честью совершить на их территории харакири. Хозяин поместья разрешает бывшему самураю провести этот ритуал, но Хансиро скрывает одну тайну, о которой вскоре все узнают.

Опять 1630-й год, опять распавшиеся кланы, и тысячи брошенных на произвол судьбы воинов, которые отчаявшись, решаются на самоубийство, поскольку время для сражений уже ушло и им нет места в этом надвигающемся новом мире.

Самурай, давно не практиковавшийся в бою, выглядит также, как пловец на суше

Сидящий посреди двора, в окружении десятков самураев, Хансиро до последнего сохраняет честь и рассказывает окружившим его воинам свою историю, переворачивающую все события с ног на голову.

За суровым лицом героя Тацуя Накадаи скрывается человек, переживший ужасную трагедию и для которого правила поведения уже не имеют никакого значения — доведённый до отчаяния он решает пойти против системы, поскольку только так можно добиться подлинной справедливости.

Что мы с тобой можем делать кроме того, как воевать? Оказывается, мы умеем растить детей

Кобаяси показывает уже других самураев — суровых и бесчеловечных, и выбирая между кодексом и личными чувствами, Хансиро выберет второе, поскольку кодекс для него обесценился.

То, что называется честью самурая — всего лишь видимость

Глобальный упадок самурайского сословия, дикие традиции и брошенные своими хозяевами воины подвергаются пристальному вниманию режиссёра — ему не интересны подвиги и благородство, но ему интересно задать зрителю вопрос: что важнее, самурайская честь или невинная человеческая жизнь? Хансиро Цугумо смог убедительно на это ответить и поэтому его образ остаётся одним из самых ярких и необычных в японском кино.

«Три самурая вне закона» (1964) — дебютная картина Хидэо Госи, удивляющая своей слаженной композицией. За полтора часа на экране развернётся крайне динамичная и захватывающая история, которая несмотря на простой в общем-то сюжет (отважный герой помогает бороться против злодея у власти) включает в себя множество отличных сцен и ярких персонажей.

Трое крестьян захватывают в заложники дочь наместника и удерживают на мельнице, требуя, чтобы её отец рассмотрел их жалобу. На мельницу набредает одинокий ронин Шибу, который решает помочь беднякам в борьбе с несправедливостью.

Тэцуро Тамба к этому времени уже снявшийся в «Харакири» (1962) и «13 убийц» (1963), играет здесь мужественного и циничного ронина, который решает не бросать отчаявшихся крестьян, а вскоре к нему присоединятся ещё два других самурая — неуклюжий Сакуру и работающий на наместника Кикйо. Втроем они, как и обещает название фильма, оказываются вне закона.

Шибу поучает испуганных селян как правильно держать оборону и сражаться — мотив мудрого наставника преследует образ самурая, который даже в виде бродячего наёмника сохраняет свой авторитетный статус в глазах простого люда.

Идущие против местного начальства, ронины как бы идут против кодекса — они выбирают сторону народа, а не сторону беспрекословного подчинения установленным правилам. Герои Госи не похожи, собственно, на героев: бродяги, оборванцы, ищущие себе пропитание и ночлег, они не стремятся к великим подвигам, а наоборот, просто пытаются подзаработать и выжить.

В этот несложный сюжет режиссёр умудряется уложить оборону здания, побег из тюрьмы и множество зрелищных схваток. В «Трёх самураях» сражения уже значительно жёстче – звон металла и звуки пронзающего плоть меча стали звонче и сочнее, а реалистичная постановка боёв вместе с грамотной съёмкой позволили экшен-эпизодам в фильме быть на голову выше, чем в других аналогичных картинах.

«Самураи-золотоискатели» (1965) – второй фильм Хидэо Госи, созданный на ещё одной важной для жанра «тянбары» студии Shochiku, уже не только предельно реалистичен, но и пропитан суровой жестокостью.

Молодой самурай Генносукэ убивает главу клана и отправляется в бега. Погоней руководит дочь погибшего — она жаждет мести. Герой оказывается рядом с горой, на которой есть месторождения золота. Там он сталкивается с бандитами, семейной парой, а преследователи наконец-то настигают его. Все они вскоре станут жертвами надвигающихся событий.

Предавший свой клан, Генносукэ плевать на кодекс самурая, он отчаянно кричит:

«К чёрту и имя, и гордость!»

Чтобы найти беглого убийцу, отряд объединяется с якудза — ради того, чтобы поймать бывшего соратника, клан готов сотрудничать даже с преступниками. Герой в какой-то момент поставит в азартной игре на кон свой меч — недопустимая для обычного самурая мысль, но Генносукэ уже не самурай, он бежит от традиций и правил, которые давно перестали иметь для него хоть какое-либо значение.

На горе муж и жена добывают золото из реки, ради спасения своего клана, но если молодой самурай желает сбежать от системы власти, то семейная пара, наоборот, стремится туда попасть — звание самурая всё ещё высоко ценится и ради него люди готовы годами терпеть унижения. Генносукэ понимает, что все присутствующие здесь — лишь очередные жертвы в бесчувственном механизме лицемерия и ханжества, приказов и исполнений, которые невозможно опротестовать словами — только делом.

Изгнанный самурай, оруженосец и его жена, бандиты и преследователи —персонажи встретятся на горе с золотом, а у Госи опять выйдет не фильм о героизме и чести, а фильм о том, что этот самый героизм и честь не приводят ни к чему хорошему.

В очередной раз Гося прекрасно ставит драки на фоне дикой природы, а в перерывах между ними ломает чужие жизни. Общий печальный тон картины создает вместе с «Тремя самураями вне закона» эдакую дилогию обречённости — изменить ничего нельзя и герои-индивидуалисты уходят в никуда, продолжая свой бессмысленный путь.

«Восставший» (1967) — ещё один фильм Кобаяси после «Харакири», деконструирующий романтичный образ самурая и всего японского феодального строя.

1725 год, эпоха Токугава. Глава клана приказывает отдать свою провинившуюся наложницу леди Ичи в жёны сыну Исабуры Сасахары — уважаемого воина и мастера меча, равных которому нет. Молодые люди по-настоящему влюбляются друг в друга и женятся, но, когда спустя пару лет обстоятельства меняются, и глава клана требует вернуть Ичи назад к себе в замок, Сасахара и его сын Ёгоро решают дать отпор.

Сасахара, опытный воин, рубит соломенные чучела (именно с этой сцены начинается фильм) — война закончилась и таким людям, как он, нечего делать. Он женился на женщине, которую не любит и двадцать лет беспрекословно выносил все её выходки, но для старшего сына он желает лучшей участи. Провинившаяся любовница князя — не самый лучший вариант, но несмотря на все сопротивления Сасахары, Ёгоро подчиняется и, неожиданно, понимает, что нашёл женщину, которая станет для него лучшей супругой.

Режиссёр заключает своих героев не только в ограниченные пространства маленьких комнат и дворов, но и в закрытую систему японского общества, противиться которой невозможно. Ичи становится жертвой традиций и превращается в любовницу лорда не по своей воле — князь у Кобаяси не авторитет, а тиран, по своей прихоти рушащий жизни людей.

Я лучше умру, чем вернусь в замок.

Полутёмные помещения внутри и пугающие своей пустотой пейзажи снаружи — даже если ты выберешься из дома, бежать всё равно некуда. Герои «Восставшего» жертвы, также, как и Хансиро из «Харакири», у которых просто нет выбора.

В определённый момент у персонажа Мифуне все-таки прорвётся изнутри этот дикий зверь, который был в «Телохранителе» и «Семи самураях», и за внешней вежливостью проявится истинный воин, не способный сидеть сложа руки перед наглой несправедливостью.

Когда ему прикажут сделать харакири, он лишь усмехнётся, а когда дело дойдёт до схватки — наденет белое кимоно, чтобы было ещё понятнее, на какой стороне сил он ведёт борьбу. Моральные принципы Сасахары оказываются выше приказов лорда — в очередной раз идеалы одного человека не совпадают с идеалами общества.

Я, Исабуро Сасахара, в первый раз в жизни почувствовал, что значит дышать полной грудью.

Душераздирающие истории Кобаяси пропитаны обречённостью, отчаянием, тоской и направлены на то, чтобы разрушить этот ностальгически-романтичный образ эпохи, сложившийся по многочисленным «дзидайгэкам» и «тянбарам».

«Убийца» (1969) — подлинный шедевр мастерства Хидэо Госи и один из лучших самурайских фильмов вообще, в котором главную роль изумительно играет Синтаро Кацу. Но в этот раз он примеряет на себя нестандартный образ убийцы (Hitokiri), слепо выполняющего приказы хозяина.

Действие картины разворачивается в 1862 году во времена, когда заканчивается период Эдо и правление сёгуната Токугавы. Осаждённая иностранным флотом Япония разрывается на части — кто-то стремится сохранить власть сёгуната, а кто-то желает вернуть на трон императора. Лоялисты отстаивали возвращение старой власти и свержение сёгуна — сразу несколько кланов поддерживают монарха, и один из них — Тосу, которым руководит князь Такэти (Тацуя Накадаи). Князю служит Окада Изо — самурай-убийца, отправляющийся на специальные задания, для того, чтобы устранить неугодных клану людей.

Изо, выросший в нищете, всегда мечтал стать настоящим воином и верно служить своему господину. Постепенно, убивая всё больше, он превращается в легенду — его начинают уважать и бояться.

В этой картине Гося будто окончательно прощается с романтическими и идеализированными представлениями о самурайской эре — совсем скоро грянет Революция Мэйдзи, в ходе которой японское общество полностью изменится, бравые одинокие воины уйдут в прошлое, а феодальный строй будет разрушен.

Фильм выйдет в 1969-м году, закрывая собой целое десятилетие расцвета жанра «тянбары», который, будто вместе с самураями из фильма, тоже станет жертвой изменений — уже начиная с 70-х картины про ронинов и драки на мечах серьёзно изменятся и сменят серьёзный тон на эксплуатационный развлекательный экшен.

Интересно, что известный японский писатель Юкио Мисима сыграл в картине важную второстепенную роль — элитного самурая Синбэя Танаки, являющегося конкурентом Изо. Спустя год после выхода фильма, Мисима совершит харакири.

Окада носит чёрное кимоно и мечтает разбогатеть — он хочет убивать как можно больше, чтобы заслужить доверие князя. Он не справедливый одинокий ронин, стремящийся помочь нуждающимся, нет, он — кровожадная машина смерти, цель которой отнимать жизни людей без разбору, надеясь на повышение. Образ Изо абсолютно противоположен тому герою, которого на заре десятилетия играл Мифунэ — здесь не осталось добродетели и чести, благородство умерло, внутри —лишь пустая злоба, жажда наживы и беспощадная тяга к насилию.

…но, если убивать ещё больше, изо всех сил, тогда я стану героем при новой власти. Тогда, может, и мечта сбудется.

Здесь Гося ставит самые зрелищные и жестокие самурайские поединки в своей карьере — реалистичность боёв зашкаливает, кровь заливает стены и землю, удары проносятся будто над головой, а лезвия мечей кажутся особенно острыми. Методично развивая суровый реализм со своего дебюта, режиссёр достигает в «Убийце» невероятного результата, превращая свои поединки не в танцы с мечами, а в какофонию бессмысленных смертей.

В какой-то момент Окада Изо осознает, что он всего лишь пёс, выполняющий чужие приказы без вопросов. Когда у него эти вопросы появятся, клан задумается о том, нужен ли им пёс, способный ставить под сомнение слова князя. После этого жизнь героя изменится, и он поймёт, что власть и справедливость — это слова, противоречащие друг другу.

«Убийца» является красивой финальной нотой в развитии японских самурайских боевиков 60-х. После — нагрянет телевидение и масса одноразовых лент, лишь спекулирующих на самурайской тематике. Отличные картины, безусловно, продолжат выходить, но именно 60-е останутся золотым временем для жанра «тянбары».

С 1970-х «тянбара» теряет свою глубину и становится, в основном, эксплотейшн-жанром — благодаря всё большей свободе, кровавые и эротические картины с простейшими сюжетами и ставкой на жестокие сцены начинают доминировать среди студийной продукции.

Смерть превращается в красочное шоу на потеху зрителям, а образ самурая сводится к банальным штампам — воин, мечи, месть, справедливость. Возросшая популярность манги оказала большое влияние на «тянбару» — большинство картин 70-х являлись экранизациями комиксов.

Одним из таких сериалов, станет «Ханзо-Клинок: Меч правосудия» (1972), у которого затем появится два продолжения в 1972-м и 1973 годах. Руку к «Ханзо-Клинку» приложил неутомимый Кэндзи Мисуми, снявший только первую часть трилогии. Главную роль сыграет Синтаро Кацу, уже воплощавший бесстрашного воина Затоичи на экране. Но здесь его персонаж лишён всего обаяния слепого массажиста — полицейский Ханзо Итами не берёт взяток и стремится очистить улицы города от коррупции и преступников. Он начинает выслеживать убийцу Канбеи, которого кто-то покрывает из начальства.

Вместе со своим телом Ханзо тренирует и половой орган – в фильме на это делается особый акцент. Герой то методично вбивает его в доску ударами палки, то засовывает в конструкцию, наполненную острыми кристаллами. Это важно, поскольку во время расследования Ханзо любит применять допросы-изнасилования, во время которых подозреваемая с удовольствием выложит всю известную ей информацию.

На место самурайских мечей придут кастеты с шипами, а весь дом героя оборудован ловушками, в которые попадают незадачливые враги. За комедийный элемент отвечают два помощника Ханзо, но им далеко до персонажей-балагуров Куросавы.

В итоге, «Ханзо-Клинок» оказывается исключительно развлекательным проектом, в котором мало что осталось от наследия классических самурайских картин.

«Бусидо Бохати: Путь забывших о восьми» (1973) – ещё один дикий эксплуатационный эротический экшен с Тэцуро Тамба в роли убийцы Сино, поступающего на службу клану Бохати. Когда-то клан Бохати помог сегунату и за это получил большие привилегии и монополию на проституцию. Спасаясь от преследования, Сино находит покровительство у преступников, а взамен этого, он должен убивать мешающих им чиновников и самураев.

Здесь самурайский романтизм окончательно деконструируется, а привычные уже понятия о чести, отваге и служении легко отметаются режиссёром, как устаревшие и теперь уже совершенно точно не нужные. Ронин Сино маячит где-то в кадре, но основное внимание уделяется отряду обнажённых девушек — меняются времена, меняются и герои.

«Госпожа Кровавый Снег» (1973) — очередной фильм, основанный на комиксе Койкэ, но на этот раз основным персонажем становится не самурай, а женщина, жаждущая мести.

Действие разворачивается уже после окончания эпохи Эдо: Революция Мейдзи давно произошла, Япония встаёт на западный путь развития, а эпоха самураев уходит в прошлое. Их, к слову, в фильме совсем нет — основными героями являются монахи, бандиты, якудза и, как это ни странно, даже автор манги.

Женщина рожает в тюрьме девочку и, умирая, призывает её отомстить за убитого отца и обесчещенную мать. Четверо бандитов — троё мужчин и одна женщина, когда-то разрушили жизнь их семьи и теперь дочь должна поквитаться за родителей.

Спустя двадцать лет, после изнурительных тренировок, девушка, называющая себя Госпожа Кровавый снег, с зонтиком, в котором спрятан меч (почти как у Затоичи), путешествует по стране и вершит свою страшную месть.

Тарантино позаимствует многое из этой картины для своего «Убить Билла», включая некоторые сцены и даже песню, но винить его в этом трудно — японская лента вышла практически идеальной для своего времени revenge-story.

В 1980-м в США выпустят «Убийцу сёгуна» (1980) – адаптированную для американского рынка версию серии японских фильмов «Меч отмщения», первая часть которой вышла ещё в 1972 году. Всего же на свет появилось 6 эпизодов и во всех главную роль сыграл Томисабуро Вакаяма.

Главный палач сёгуна Огами Итто верно служит своему господину, но тот в один день решает убрать Огами и подсылает к нему ниндзя. Они убивают семью героя, но тот остаётся в живых вместе с маленьким сыном Дайгоро. Теперь Итто превратился в демона мести — он бродит по стране с коляской и ребёнком и мечтает однажды жестоко расплатиться с сёгуном.

«Меч отомщения» — экранизация манги «Одинокий волк и его ребенок» Кадзуо Койкэ. Как и в других подобных фильмах, действие разворачивается в период правления сёгунов Токугава, власть которых держалась на «шпионах, карателях и секундантах».

Кэндзи Мисуми, снявший «Повесть о Затойчи» в 1962-м, опять запустил успешную франшизу, которая удостоится полноценного релиза на западе и станет крайне успешной.

Сдаю в наём свои умения и ребенка

Смонтированный из первых двух оригинальных частей и полностью переозвученный, «Убийца сёгуна» упростил повествование до обычной мести, а в короткий хронометраж в 85 минут уместился только бесконечный и беспощадный экшен. В обновлённой версии история рассказывается от лица ребенка Итто — Дайгоро, который кратко пересказывает зрителю сюжет и объясняет, почему на них охотятся наёмные убийцы.

Очевидно, что американским зрителям многое в японской версии осталось бы непонятным, поэтому продюсеры решили вырезать всё, кроме, собственно, драк — в итоге остался только лишь концентрированный поток жестоких сцен: кровь хлещет фонтанами, а конечности разлетаются в разные стороны от одного удара мечом.

Женщины-ниндзя с шляпами-сюрикенами, детская коляска, отрезающая людям ноги, разрубленные пополам лица и головы (в прямом смысле слова), железные когти и литры крови — кажется, самурайский фильм ещё никогда не был настолько близок к полноценному сплэттеру.

Говорят, когда шея разрублена поперек, слышен звук, похожий на завывания зимнего ветра.

«Убийца сёгуна» станет культовой лентой и также вдохновит Тарантино на создание «Убить Билла», а образ сурового мужчины, странствующего с маленьким ребёнком, превратится популярнейший киносюжет.

Смешивая традиции самурайского кино, невиданный ранее уровень жестокости, стилистику комиксов и постепенно отдаляясь от романтики и 50-х и 60-х годов, самурайское кино переживало различные трансформации, пытаясь приспособиться к новым временам.

«Тянбара» прошла через существенные изменения — жанр то расцветал, то угасал и пропадал в потоке низкокачественных картин. После 70-х, истории о величественных воинах продолжали выходить, но золотой период расцвета 60-х уже было не повторить: режиссёры и актёры того времени постарели, а темы и сеттинг перестали быть особо интересны зрителю.

Американские кинематографисты, конечно же, обратят свой взор на самурайское кино и представят его как в виде зрелищного блокбастера — «Последний самурай» (2003), «47 ронинов» (2013), так и в виде различных экспериментов с формой и содержанием — «Пёс-призрак: Путь самурая» (1999), «Шестиструнный самурай» (1998).

В самой Японии традицию «тянбары» пытались продолжить Ёдзи Ямада («Сумрачный самурай» (2002), «Скрытый клинок» (2004), Йодзиро Такита («Последний меч самурая» (2002), Такаси Миике («13 убийц» (2010), «Клинок бессмертного» (2017), но несмотря на всё это, не покидает ощущение, что «тянбара» перестала быть актуальной и, главное, востребованной. В каком-то виде самурайское кино прижилось в аниме — «Манускрипт ниндзя», «Самурай Чамплу» и «Афросамурай» стали современными аналогами картин 70-х.

Древняя Япония, ковбойские прерии, холодная Европа или современный Лос-Анджелес — не важно, какое за окном время и какой год, если куда-то пришла беда, значит скоро на горизонте появится одинокая фигурка того, кто соблюдает кодекс чести и ещё способен быстрее всех на свете выхватывать из-за пояса самурайский меч или револьвер.

Источник

• ← что можно кушать при аритмии
• О чем говорят темные мешки под глазами →