что можно оставить после себя
Что ты оставишь после себя?
Оставить после себя заметный след мечтают и надеются многие. Но мечтать недостаточно, этого можно добиться только каждодневными целенаправленными усилиями.
Я начал задумываться над этим вопросом, когда мне было 9 лет. У нас дома над дверью висел хадис, и я часто на него смотрел, но только теперь, больше чем через 25 лет, мне начал открываться его глубокий смысл. Вот этот хадис: «Когда человек умирает, (все) его дела прекращаются за исключением трёх: непрерывной милостыни, знания, которым могут пользоваться (другие люди) или праведного ребенка, который станет обращаться к Аллаху с мольбами за него» (Муслим).
До недавнего времени я не осознавал важность этих слов, пока не задумался о том, чего я ищу в жизни. Свершений? Признания, славы? Одобрения общества и подтверждения моих успехов? Но это не то, за что меня будут вспоминать, и не то, что послужит мне после смерти.
Чем больше я разговаривал на эту тему с окружающими, тем чаще мне приходил на память этот хадис. Возможно потому, что, как мне кажется, он дает самый правильный ответ на вопрос о том, как взращивать плоды нашей жизни.
В чем цель твоих каждодневных трудов?
Все мы стремимся к успеху в той или иной форме. Большинство считают, что должны карабкаться по карьерной лестнице, чтобы однажды стать преуспевающим руководителем, владельцем бизнеса, выплатить ипотеку, стать миллионером или просто зарабатывать столько, чтобы хватало на комфортную жизнь.
Ты работаешь, тратишь больше половины своей активной жизни (по крайней мере, по 8-9 часов в день), стремясь к этим мнимым ценностям. Но достигнув их, обнаруживаешь, что тебе больше не к чему стремиться, и разочаровываешься в жизни, проведенной в погоне за ускользающей целью. Ведь достаточно выйти на пенсию, удалиться от дел, и ты лишаешься всего этого. И тем более ничего из этого нельзя будет забрать с собой в могилу.
Вряд ли кто-то будет тебе искренне благодарен за то, что ты успешно вел бизнес. Скорее всего, тебя забудут через несколько месяцев после того, как ты уйдешь, и твое место займет другой амбициозный руководитель. Если за что-то тебя и будут вспоминать, то не за такого рода достижения, а за твои гуманные дела, за доброту, которая действительно затронула чье-то сердце и жизнь.
Таким образом, никуда не деться от неудобного вопроса: на что я трачу большую часть своей жизни? Ради чего все это? Я неоднократно задавал себе этот вопрос, и всякий раз вспоминал хадис, который привел вначале.
Что останется от твоих ежедневных трудов?
Согласно хадису, человек может оставить после себя только три вещи: добропорядочных и любящих детей, знания, переданные людям, или то, что будет приносить пользу еще долго после его смерти.
Каждому интуитивно понятны слова о детях. Многие имеют или собираются иметь детей. Дети будут о тебе помнить, молиться за тебя, делать что-то хорошее в память о тебе и, в свою очередь, рожать детей: таким образом, память о тебе останется в следующих поколениях.
Но даже если у человека нет детей, он может сделать так, что о нем будут еще долго помнить. Хадис, который я привел выше, говорит об этом простыми и правильными словами. Более того, он гласит, что кроме детей есть еще два ценных дара, который человек может передать живущим после него: это знания и то, что приносит пользу людям.
1. Передача полезных знаний
На первый взгляд, кажется, что сообщить людям нечто такое, что будет находить применение и после твоей смерти — это очень трудно. Но это не так.
Это может быть любое полезное знание, которым человек делится с благим намерением. Это может быть личный жизненный принцип, который пригодится другому человеку, это может быть объяснение того, как лично ты понимаешь уроки Корана или Сунны и как им следуешь, таким образом, оживляя традицию и призывая других делать то же самое. Это может быть твой пример добронравия и обходительности, который взял на вооружение другой человек. Одним словом, это может быть любое полезное знание — большое или малое, — переданное с благим намерением.
Ты можешь написать книгу, поделиться новой идеей или свежим взглядом на тот или иной предмет — это тоже те вещи, которые могут сослужить хорошую службу окружающим.
Если же ты хочешь большего, подумай о научном исследовании в определенной области. Некоторые ученые посвятили жизнь тому, чтобы показать людям путь к ответам на их вопросы.
Совет: прежде чем беспорядочно усваивать информацию и делиться ею с другими, подумай, зачем ты это делаешь? Подумай, что исходит от тебя к людям день ото дня и способствует ли это тому, чтобы тебя и после смерти вспоминали добрым словом?
2. Творение непрерывной милостыни
Что такое непрерывная милостыня, т.е. непрерывная польза? В оригинале хадиса на арабском это называется «саадака джария». Есть много доступных и важных видов деятельности, которые способствуют распространению пользы в течение более долгого срока, чем человеческая жизнь. Например, институты или платформы, выполняющие какую-то общественно значимую функцию. В наше время это так называемые социальные предприятия: компании, которые служат определенной социальной цели, и одновременно прибыльные и эффективные.
Их деятельность может быть связана с определенной технологией или медициной, которая оказывает влияние на жизнь людей, или это может быть просто школа, которая окупается, приносит прибыль и одновременно служит неимущим.
Но это не обязательно должна быть некоммерческая организация. Это может быть и успешный стартап, который продолжает приносить пользу и после ухода его основателя.
3. Создание социально-ориентированных институтов
Институты, надлежащим образом созданные и управляемые, тоже могут пережить нас.
Если я врач, я могу подумать об основании клиники, которая будет успешно работать и после моего ухода на пенсию.
Если я провел доскональное исследование в определенной области, я могу подумать о стартапе, который сможет приносить коммерческую выгоду и сделать результаты моего исследования доступными широкому кругу людей.
Если я юрист, я могу открыть консультацию для малоимущих и тех, кому больше некуда обратиться.
Если я бизнесмен и вижу определенную неохваченную нишу потребностей, я могу создать компанию, которая будет эти потребности удовлетворять.
Когда есть цель выйти за рамки личного вклада и создать институт, то находятся и возможности, позволяющие создать организацию, деятельность которой продлится и после твоего ухода.
Я принял такое сознательное решение в 2014 году. Одно дело работать на международные учреждения, но если ты их не контролируешь, результаты деятельности улетучиваются. Я понял, что единственный способ их удержать — создать учреждения, которые будут сохранять эти результаты. На тот момент меня интересовало распространение ответственного подхода к финансовой деятельности.
В итоге я участвовал в создании «Фонда ответственного финансирования и инвестиций» (RFI Foundation), который занимается слиянием различных форм ответственного финансирования, этическими инвестициями и исламскими финансами путем организации мероприятий, налаживания партнерства и консультирования.
Потом я понял, что могу сделать больше, оказывая поддержку социально-ориентированным стартапам — так возникла группа единомышленников, которые создали инкубатор такого рода стартапов. Надеюсь, что он докажет свою жизнеспособность и что мы движемся в нужном направлении.
Совет: подумай о своей специальности, о своих способностях и ресурсах, как их можно применить для создания институтов, которые тебя переживут. Думай не о масштабности проекта, а о том, чтобы в нем присутствовал баракят (благословение), которое обеспечит ему долгую жизнь, и о том, чтобы твоя работа была искренней, смиренной и угодной Аллаху, то есть дающей преуспевание в этом мире и в вечной жизни.
Если я не могу создать собственный стартап, приносящий долговременную пользу?
Я не говорю, что такие инициативы — единственный способ сделать свой вклад и оставить после себя память. Не у каждого есть для этого соответствующие возможности и ресурсы.
К примеру, недавно я помог одной замечательной женщине открыть в Бангладеш бесплатную школу для малоимущих детей. Теперь школа существует на пожертвования. Я сказал себе: «У меня есть опыт, знания и возможности, которые могут быть ей полезными» и предложил помочь, чем могу. Первое, что я сделал, это мысленно поставил цель помочь ей воспитывать и кормить 80 детей за счет финансирования постоянных спонсоров, которые и в дальнейшем будут поддерживать этих детей. Надеюсь, что смогу сделать больше и еще больше содействовать тому, чтобы повлиять на будущее этих детей. Мне бы хотелось, чтобы со временем все они смогли получить высшее образование и, в свою очередь, повлиять на жизнь своих общин.
Совет: Необязательно самостоятельно возглавлять проект. Важно ваше содействие его будущему, независимо от того, кто им руководит и чья это инициатива. Никогда не преуменьшайте свои добрые дела. Прекрасно, что в любых своих делах можно видеть их проекцию на вечную жизнь: ведь отчитываться придется не о количественном вкладе, а о том, насколько он оказался долговременным.
Что останется после тебя?
Каждый имеет массу возможностей оставить после себя значительное наследие. Но для этого сначала нужно перестать думать только о моментальном результате и переключиться на создание того, что будет жить после тебя.
Во-вторых, необходимо всегда быть открытым для возможностей и лучший способ — поведать как можно большему числу людей о том, что ты ищешь такие возможности. Дальше остается только действовать — уверен, что у каждого из нас найдутся на это силы и знания.
Почему после тебя должно оставаться только хорошее
Вымышленная история, наглядно доказывающая пользу концепции
Позволь рассказать тебе совершенно вымышленную, не претендующую на гениальность историю о крохотном городе. В нем от силы живет 100 человек, и каждый год 5 жителей уезжает, а на их место приходит 5 новых. Вот такой вот ненормальный город, куда ссылают вейперов, даб-степеров и всех, кто ежегодно выходит из моды. Старожилы же отправляются в рай, Приморско-Ахтарск. Но те, кто покидает город, оставляют после себя немыслимый срач, словно пьяная мужская компания после попойки. Ущерб не катастрофический, всего лишь на 5% хуже. Но достаточно, чтобы и новоприбывшие, и старожилы могли заметить, что что-то здесь не так. Но при этом они не могли бы точно указать, что именно. Или насколько плохая ситуация. Вроде бы понимаешь, что где-то кроется подвох, а где – не видишь. Придираться к каждой трещинке и микробу неудобно и стыдно – еще, чего доброго, посчитают мелочным.
О чем говорит эта притча? О том, что, как правило, все гораздо хуже, чем кажется. На примере города мы видим, что дома не только становились менее комфортными, красивыми, но и теряли свою ценность. А что будет с домами, если жители не одумаются? Они станут бесплатными, как копейки после дефолта. Само собой, если следить за домом, то цена не уменьшится, а если стараться делать его на 5% лучше, современнее и комфортнее, то стоимость, естественно, будет увеличиваться. Это же еще больше денег, и на этом можно заработать.
Как это сделать?
Пускай эта история вымышленная и притянутая за уши, однако она наглядно показывает человеческое отношение к ценностям. Безразличие и халатность обесценивают, внимание и забота делают дороже. Этот принцип работает, даже если речь идет о чем-то нематериальном. Например об отношениях. Даже расставаться стоит по-человечески, о тебе как минимум не будут распускать слухи, рассказывать, как ты слаб в постели и другие порочащие честь и совесть гадости. А одному знакомому бывшая девушка до сих пор помогает решать дела. У них были все поводы расстаться врагами, но у него хватило ума признать вину и наладить отношения, даже несмотря на то, что разрыв был делом решенным. Он не хотел ее вернуть – просто не любит недосказанность.
Да и в конце концов, думая о том, чтобы оставить после себя только хорошее, ты делаешь комфортным свое настоящее. Должно же быть уважение к себе самому!
Если ты покупаешь автомобиль, то исправляешь вмятины, если они есть, красишь, если нужно, меняешь обивку, чистишь коврики. Не для того, чтобы продать подороже, а просто самому неприятно ездить на ведре, которое как будто вернулось из автомобильного ада. Это признак уважения к самому себе. Мы надеемся, ты убираешься дома каждую неделю, а не за день до того, как съехать? Иначе это свинство, граничащее со скотством. Человек, который уважает себя и следит, чтобы все вокруг выглядело как минимум по-человечески, повышает ценность всего, что его окружает.
Что останется после человека
А что остается? Если человеческая жизнь исчерпывается материальностью тела, то со смертью от самого человека может ничего не остаться, да и то, что остается, разве можно назвать человеком? И на что сгодятся кости, или пусть даже мумифицированные останки?
Люди умирают на разных стадиях своей жизни и разными смертями. Но помимо разлагающегося тела или пыли от того, что некогда было человеческой плотью, – что еще остается от человека?
Смерть подростка, отрока, юноши (разумеется, и девушки…), наверное, еще более трагична для семьи. Ведь ребенок рос на глазах, воспитывался, от него ждали многого, на него надеялись, в него верили, мечтали о его будущем… Он даже может оставить что-то после себя: какие-то произведения, какие-то факты из жизни (хорошие или плохие). Кажется, он сумел сколько-то пожить. И родители, семья злятся на Бога (а если не верят, то, видимо, на природу, на обстоятельства, на других людей), что ребенок отнят смертью у них. Что же они хотели от него? Он предал их ожидания? Он умер рано, ничего не сделав? Не принеся пользы государству, обществу, семье? Умер, «бросив» родителей на одинокую старость? Чего же больше жаль – обманутых надежд, или рано оборвавшейся жизни? Но жизнь ведь – конечна, предельна. Жизнь оценивается ли продолжительностью? Не измеряется ли она качеством? Можно прожить 23 года и написать гениальную книгу. Можно прожить и меньшее число лет и быть почитаемым как святой (примеры в православии – царевич Димитрий Угличский и Артемий Веркольский). С материалистической точки зрения можно судить только по делам: оставил ли след в истории сей молодой человек или нет, был ли плод от его краткой жизни, сделал ли он что-нибудь для человечества? И если нет, если только вносил сумятицу в жизни людей, если только что и делал, что жил в трущобах, и умер среди грязного тряпья, то что это за жизнь? Он ничего не оставил после себя. Жизнь прожита зря, и сей человек не имеет никакого значения в глазах всего человечества. Он бесполезен.
Смерть в расцвете сил отчасти трагична, а отчасти даже… правильна. Ибо когда еще умирать, с точки зрения материализма, как не в расцвете лет? Во младенчестве и юношестве ты еще только зреешь, а в старости ты можешь оказаться и никому не нужным, твой ум может предать тебя, твои силы могут истощиться, и своей старческой жизнью ты можешь перечеркнуть свою зрелость. Лучше, видимо, умирать между тридцатью и пятьюдесятью пятью годами. Или когда лучше, что скажете? В это время человек может сказать, что он что-то успел сделать, успел чего-то достичь, что-то понять, что-то открыть. И есть что оставить – детей (будущих продолжателей дел), память о себе, материальные объекты (недвижимость, деньги, произведения культуры и так далее). Кажется, наиполезнейшие дела – это строительство, литература и искусство. Ничего нет долговечнее их. Пирамиды стоят, книги читаются – вот она, осязаемая, материальная память.
Ради этого ли жить? Чтобы оставить после себя память, след в поколениях? И неважно, очевидно, какой след – плохой или хороший. Да и критерии добра и зла в материальном мире так шатки: сегодня нацизм это добро, завтра зло, а послезавтра уже и снова ничего так, нормальное явление. Сегодня гомосексуализм – это зло, завтра – естественное право человека, а послезавтра… И неизвестно еще, кого помнят лучше: добрых или злых. Если ты умрешь и твое тело истлеет, ты сам исчезнешь навсегда, то важно ли тебе самому будет – какой ты след оставил после себя? Нет, абсолютно неважно. Важно ли тебе, пока ты жив, какой ты след оставляешь? Пожалуй… Но ты не знаешь, останется ли он и, если останется, то надолго ли.
Говорят, что человек должен оставить после себя память и детей. Всякий ли человек оставляет после себя память? Обо всех ли и всегда ли помнят? Едва ль. Стало быть, жизни остальных – прожиты зря? Если жил в трущобах и умер в трущобах, памяти о себе не оставив, то жил попусту. Но даже если и осталась память – надолго ли осталась? В перспективе человечество умрет. Так или иначе оно исчезнет. Уже сегодня ясно, что достаточно одного метеорита, чтобы уничтожить планету Земля. И какая бы ни была о тебе память – со смертью человечества ее не будет. Была Земля и перестала быть. Нет материальной жизни – нет и памяти.
Смерть в старости – естественна. От чего еще умирать, как не от старости? О чем тогда думать еще, как не прожитых годах? И вот вся жизнь (если ты ее, конечно, всю помнишь) перед глазами. Что оставляешь ты? Ничего не берешь с собой – всё оставляешь. Но кому? Дети могут перегрызться между собой из-за наследства (а то и перебьют друг друга, вот и оставил, называется, состояние), родственники уже при твоей жизни могут присматриваться, что бы урвать. Твоя жизнь заканчивается – это всем ясно, но вопрос остается всегда один и тот же: что дальше?
Если ты умрешь и ни с кем из них не встретишься более, то можно и пошутить зло над «родственничками», можно и «посмеяться» за гробом вволю – это если ты в здравом уме. А можно и быть чьим-то придатком, обузой, неповоротливой развалиной, ноющим и капризным больным… Нет ничего хуже для материалиста, чем ухаживать за смертельно больными. На что те живут, зачем они живут? Зачем нужны хосписы, зачем нужны старики старше 90 лет? Зачем нужны выжившие из ума? Они уже ничего не оставят после себя, они уже… никто и ничто. Ведь человеческая жизнь так материальна и так привязана к пользе человечеству. И если ты уже ничего не можешь дать людям, а только и можешь, что требовать ухода и лекарств, если ты есть только потребитель денег и немалых денег на лечение, которое, очевидно, не исцелит тебя, то зачем ты нужен здоровому и стремящемуся к бессмертию (а к чему еще стремиться может материальное человечество? Только к вечности материального существования) человечеству?
И выходит так, что с точки зрения материализма, если ты не принес пользы (или зла?), если ты не сделал ничего полезного для человечества, если ты не выполнил свою функцию в человеческом обществе, не занял свою нишу и не передал даже солонку, то твоя жизнь – ничего не значит, она бессмысленна и пуста. Твоя жизнь пуста и бессмысленна и тогда, когда ты, прожив, уже не можешь ничего дать обществу, а только являешься его потребителем. Такими же потребителями являются больные «дорогостоящими» болезнями. Это бесполезный человеческий материал, за редким исключением приносящий пользу.
С точки зрения материализма ты должен оставить после себя память (добрую или злую – решать тебе, но конечно, для пользы лучше добрую), детей (как будущих мертвецов, но необходимых работников для благосостояния человечества) и нажитые богатства (имеющие материальный носитель). Память – это назидание и пример для потомков. Дети – материал для работы. Богатства – для распределения между членами общества.
А что говорит идеализм? Что оставляет после себя человек? Странно, но как раз это не очень-то и важно для идеалиста. Важно то, что ты, оказывается, можешь взять что-то с собой из этого мира. Люди уходили в леса и пещеры, молясь Богу, умирали там. Они ничего – казалось бы – не дали материальному миру, но что за дело они творили? И не их ли молитвами материальный мир стоял и стоит до сих пор?
Человек берет с собой в потусторонний мир себя. Здесь имеет значение, какую жизнь ты прожил, причем важнее оказывается то, как ты жил внутри своего тела, как жила твоя душа. В каком состоянии ты умер, в таком и окажешься в загробной жизни. Ты берешь с собой свою душу – полную ли грехов, или наполненную покаянием, развратную или целомудренную, гордую или смиренную… И бывает так, что для мира ты можешь казаться глупцом, сумасшедшим, а там, по смерти, откроется, кто ты был воистину внутри себя.
И выходит так, что ты точно так же оставляешь после себя и память (особенно это касается людей благочестивой жизни, святых; память, разумеется, важна, но сами они не стремились к ней, не она сама по себе была смыслом их жизни), и детей (наполняющих землю и стремящихся к вечности; разумеется, не всегда, но опять же не они сами по себе составляют смысл жизни), и наследство (материальные блага – произведения, дела и проч.; для идеалиста они должны служить лишь подспорьем для духовных дел). Но важнее всего то, что ты берешь с собой. Это и есть то, зачем жил ты сам. Это и есть то, что составляло смысл твоей жизни. И здесь уже весь вопрос будет в том, жил ли ты так, чтобы наследовать вечную жизнь в новом мире, есть ли в твоей душе то, что способно жить в нем и что останется для него?
Что оставить после себя внукам?
Мы живём в такое время, что если после смерти родственникам в наследство не остались долги, то уже хорошо! Но если есть возможность, то можно оставить что-то более ценное. Мне вот дедушка хотел оставить обувь Salamander. В советское время она была дефицитным товаром и казалась хорошим подарком взрослеющим внукам. Ещё мне положили некоторое количество денег на счёт, что-то около 3000 рублей. В 84-м году это были огромные деньги (ВАЗ-2105 стоил 7700 рублей). Когда я вырос и решил снять оставленные мне богатства, то обнаружил, что за 18 лет они обесценились до нескольких долларов. Даже не стал тратить время, чтобы их забрать.
В общем, тут главное не прогадать, когда готовишь наследство! Сейчас спросим у Макса Верника, он как раз специалист по всякому старью. Что будет актуально через 20 лет?
«Привет! Я Макс Верник, и иногда я буду писать посты в блог Варламова. Надеюсь, вам будет интересно. В комментариях задавайте вопросы, постараюсь помочь.
Если честно, я не знаю, что будет в цене лет через двадцать. Керамическая посуда из ИКЕИ? Наверное, нет, если это не какая-то лимитированная серия к юбилею. Банкноты, выпущенные в честь присоединения Крыма или сочинской Олимпиады? Возможно, но тут опять всё зависит от тиража. Хотя те же самые банкноты уже сегодня можно перепродать в несколько раз дороже. Так что если у вас есть доступ к большому объёму, то смело скупайте. Жестяные банки из ограниченной серии Coca-Cola? Не стоило бы тратить на это силы и время, если бы не одно «но».
На вернисаже в Измайлово я постоянно спрашиваю у коллекционеров: что оставить после себя? И мне советуют оставлять коллекции. Даже коллекции пачек из-под сигарет или тех же банок газировки разных годов. Одна вещь, которую вы отложили, вряд ли сможет принести деньги. А если это коллекция, то лет через двадцать, а может и десять – запросто. Например, коллекция адвоката Добровинского: в 90-х годах он просто ходил на барахолки и скупал у бабушек фарфоровые статуэтки, которые стоили пару копеек – теперь его коллекцию фарфоровых фигур оценивают в несколько миллионов.
Как-то я купил у вдовы генерала агитационную тарелку. На ней было написано «Вся власть – Советам», а автором оказалась Щекатихина-Потоцкая. Стоимость этой тарелки на антикварном рынке – триста тысяч рублей; тогда мы продали её за тридцать. Это было в самом начале работы «Лавки», мы совершали много ошибок, о которых теперь обидно вспоминать. Такие тарелки, агитлак, палех, мстера, вещи с серпом и молотом периода НЭПа стоят бешенных денег.
А ещё царское русское серебро 84-й пробы или любая вещь из московского метро. Советские и царские вещи, которые не могли быть тиражными, принесут вам сегодня целое состояние. Один зеленый латунный торшер из кабинетов всяких начальников позволит заработать пятьдесят тысяч. Светильник из московского метро может стоить сотню. Дубовая резная мебель 30-50-х годов из Дома на набережной теперь оценивается в пять тысяч долларов.
Много ценного побила война. Многое распихано по антикварам. Из недавнего прошлого могу вспомнить о японской технике из 80-х: двухкассетники Sharp, вертушку Grundig у нас выходило продавать за двадцать тысяч. Ещё никогда не дешевеют автографы и старые фотографии. Автограф Сталина сегодня стоит десять тысяч евро; фотографию Высоцкого на съемках фильма я продал за несколько десятков тысяч рублей.
Что собирать теперь, чтобы не прогореть в будущем? Я не знаю. Может быть, это телефоны с фонариком, может роботы, а может – первые доменные имена.
Если у вас есть ненужные вещи – звоните мне по телефону +7 915 155 0515, всё выкуплю.
Ну и подписывайтесь на мой Инстаграм и Фейсбук, там я выкладываю интересные товары».